Напарники

Рафаэль снова стал маленьким. Признаться, он позабыл, каково это — быть несносным засранцем, носящимся вместе с братьями, не знающим об опасностях внешнего мира и не ведающим, какое будущее его ждёт. С такими эмоциями, как горечь и гнев, Раф познакомился рано. Названий их он не знал, но это не помешало как следует ощутить их беспощадность. Безымянные чувства постепенно заполнили каждый уголок его души, вытравили тёплое и лёгкое, детское. Долгое время Рафаэль рука об руку шёл с новыми друзьями. В подростковом возрасте они наконец составили с ним единое целое — навсегда вплавились под кожу вместе с юношеским максимализмом. Повзрослев, никто из братьев не смог бы представить себе Рафаэля каким-то другим: в таком случае это был бы и не он вовсе. Как бы то ни было, сейчас он снова тот мальчуган, который бесхитростно соревнуется с Лео. Играет с братьями то ли в «утку, утку, гуся», то ли в «лису и цыплят». Снова и снова совершает одну и ту же ошибку, чем сердит старшего, и получает полный неодобрения взгляд отца. Но несмотря на это, Раф всё равно счастлив, как никогда больше. Посредством игр Мастер учил сыновей развивать ловкость и командную сплочённость. Раф и поначалу Майки не вписывались и постоянно (по мнению большинства) косячили — то запутаются, кого ловить, то бросят мяч и не попадут. Майк в конце концов усвоил правила всех игр. Раф же посчитал их глупостью и отказался их принимать. Детские шалости повлияли на их взрослую жизнь. Микеланджело научился легко адаптироваться — по-своему, не без этого. Братьям оставалось закрывать глаза на его причуды. С Рафаэлем пришлось туже. Каждое задание оказывалось под угрозой срыва из-за его желания сделать не так, как велел Лео, и каждый раз они еле уносили ноги. Вот только малыш-Раф пока ни о чём не подозревает. Он радостно пищит, бегает от Лео, потрясая его игрушкой. Старший стремительно налетает на него сзади и валит на пол. Оба визжат. Раф постоянно поглядывает на следящего за ними отца и искренне улыбается. Он не подозревает, что время сотрёт улыбку с его лица. Рафу удаётся вырваться из хватки Лео, и он устремляется в один из выходов в коллектор. Сплинтер предупреждающе окликает их, но Раф пропускает его слова мимо ушей. Он бежит всё дальше от дома, в самую глубь канализации. Пару раз оглядывается, видит постепенно приближающегося к нему брата и из последних сил ускоряется. Босые ноги громко шлёпают по мутной вонючей воде. Сердце бешено стучит, в голове туманится, а нутро переполняет торжество. Наконец-то, спустя столько попыток он убежит от старшего! Покажет, какой он шустрый и сильный! Все им обязательно восхитятся, а отец похвалит и назовёт лучшим! Рафу совсем не нужна игрушка Лео. Он ждёт заветных слов, ждёт всеобщего признания. Его не интересует ничего, кроме исполнения этой заветной мечты. Усталость даёт о себе знать тяжестью в икрах и одышкой, и Раф для передышки вынужден нырнуть в небольшую пещерку с развилкой. Решётка в потолке пропускает ослепительные солнечные лучи. Раф вскидывает голову. Щурится от света. Металл грохочет от топота множества людских ног. Мутант глохнет от их звука, и оглушающего рёва машин, и кипения жизни наверху. Раф не успевает отдохнуть — спешно ныряет в первый попавшийся проход, несётся подальше от монстра под названием «Нью-Йорк». Ему с лихвой хватает подземки, рокочущей над головой в то время, как все ложатся спать, а тут шум в сто раз хуже! Он роняет злополучную игрушку и, подгоняемый страхом, слепо несётся вперёд. Раф не сразу понимает, где очутился. Останавливается. Осматривается. Осознание жжёт мозг: в этой части коллектора он никогда не бывал. Раф вновь глохнет — уже от тишины. Тёмная, склизкая и непроглядная, она спускается с высокого потолка, мгновенно укутывает его с головы до ног, пробегает холодком по грубой коже, ударяет в голову неконтролируемой волной ужаса. Раф видит в темноте, но ни разу не оказывался с ней один на один. Он проходит несколько ярдов, опять останавливается. Вертится. Раф словно попал в гигантских размеров полое яйцо. Его стены, выложенные старой плиткой, отсвечивают зелёным. Никаких проходов, кроме того, через который Раф прошёл. Он разворачивается с намерением вернуться. Во второй раз преодолевает тёмный затхлый туннель, вылетает из него. Застывает. Та же плитка, те же закруглённые стены. — Нет, — потерянно пищит Раф. Однако он не теряет надежды — снова поворачивается и бежит обратно. Раф сбивается со счёта, сколько раз он возвращался в то же гадкое место. В голове пульсирует одно слово: «Нет!». А животная чуйка зудит в затылке, как бы говоря: «Зря стараешься, бедолага». Он спотыкается о неровность в полу и, подняв тучу горько пахнущих брызг, ничком падает в воду. Раф стирает капли с лица, сплёвывает, сдерживает всхлип и кое-как поднимается. Ушибленные ладони и колени горят огнём, как и натруженные мышцы; вода жжёт глаза. И Раф не находит ничего лучше, чем плюхнуться на зад. Мутная гладь баламутится от его движений. — Нет, нет, нет… — принимается твердить он. В какой-то момент умолкает. По телу проходит крупная дрожь, и изо рта вырывается жалобное: — Лео! Лео, ты где? Я потерялся! Пожалуйста, найди меня! Кричит так Раф долго. С протяжным воем и всхлипываниями. Спустя время он кое-как давит просящиеся наружу слёзы. Под конец Раф совсем осип и обессилено затих. Руки обхватывают колени, тело инстинктивно сжимается в комок. Тьма радостно подступает к нему. Она плещется в воде, сливается с её гладью. Сначала поглощает стены. Затем крошечный бассейн в сердце зала. Раф хочет отползти назад, в спасительный проём. Карапакс стукается о голую стену. Раф в отчаянии вертит головой, не видит других выходов и ёжится в ожидании неизбежного. Тьма колышется, и в её чреве складываются черты лица, кривые и неказистые. Монструозное создание, уродливое чудище, оно склабится и медленно подползает к маленькому мутанту. Громкий шёпот врезается ему в уши, щекочет барабанные перепонки изнутри и раскатисто шелестит: — Ты чего, малыш? Заплутал? Раф в ужасе мотает головой. — Где твой папа? Братья? — продолжает монстр ядовито и насмешливо. — Неужели они бросили тебя? — Никогда! — выпаливает Раф и чувствует внезапный прилив сил. Малейшее упоминание родных вызывает в нём неконтролируемую ярость. Она перебивает даже вопль инстинктов. Скинув с себя руки, Рафаэль выплёвывает прямо в морду опешившей Тьмы: — Ты нихера обо мне не знаешь! — И загрубевшим, ставшим ниже взрослым голосом рявкает: — Пшёл нахуй отсюда! Перед Тьмой уже не ребёнок, потерявшийся в глубинах своего сознания. Перед ней — взрослый мутант, пропитанный яростью и силой. Рафаэля можно бить, попытаться запугать, подавить, сломить — он выстоит, строптивый упрямец, умрёт на месте, но не сдастся. …и всё же Раф имеет слабость, невольную, ему неподвластную: стараясь удержаться, он усердно не замечает проявляющиеся в его броне трещины. Рафаэль пронизан насквозь тайными сомнениями и болью, и они медленным ядом рушат его изнутри. Тьма знает об этом, как никто. Она глумливо хмыкает. — Разве? — спрашивает оно. Светящиеся потусторонним светом глаза искрятся издевательским смехом. Рывок — и вонючая морда утыкается в лицо Рафа. — Разве Леонардо тебя УЖЕ не бросил? Сердце Рафаэля ухает вниз. Даже со своим увеличившимся ростом он по-прежнему кажется маленьким по сравнению с этим хтоническим чудовищем. — Катись к чёрту! — кричит он. Голос предательски дрожит. Тьма замечает минутную слабость и щерится. Глазные зубы блеснули жёлтым. «Тебя нанижут на них, как на шампуры, если ты не заткнёшься». — Ты нихера обо мне не знаешь! — повторяет он твёрже. Подскакивает. Сжимает кулаки. Тычет крупным пальцем в рожу чудищу, рычит: — И я. Тебе. Не. Малыш. Горло сжимается от смрада, исходящего от монстра. Грудной смех сотрясает Тьму. Она раскрывает пасть. Раф холодеет. Её бордовая гнилая глотка вместила бы Эмпайр-стейт-билдинг целиком и не подавилась бы. — Забавный, — хохочет монстр. — Ври, сколько влезет. В глубине души ты тот же ребёночек, которому больше всех хотелось внимания… — Нет… — шепчет Рафаэль. Внутри него что-то обрывается. — Понимания… — Заткнись! — он взмахивает мускулистыми руками, однако Тьма гораздо, гораздо проворнее — изворачивается и ударяет его головой. Раф отлетает обратно к стене. Слышится хруст, боль пронзает карапакс, брызжет острая крошка. Один из осколков распарывает Рафаэлю щёку. Кровь немедленно наливается в длинной ложбинке, течёт по щеке. В ушах звенит, в глазах темнеет, а в голове, просачиваясь сквозь извилины так, что хочется раскроить себе башку, слышится выдох: — И наконец… Кто-то коротко вскрикивает. Голос стихает. Тишина вновь обрушивается на Рафа, придавливает его к полу. С мгновение ничего не происходит. Потом перед глазами проясняется, и Раф с приглушённым болью удивлением замечает белую кошку. Она стоит прямо перед ним на задних лапах и царапает тоненькими когтистыми лапками воздух, извиваясь всем телом и яростно мяукая. Её тонкий хвост зло хлещет упругие бока. Тьма при виде мелкой животины трусливо пятится и жмурится. Манёвр кошки выигрывает немного времени, и Рафаэль тут же пользуется им. Он отлепляется от стены, неловко встаёт. Глубоко вдыхает и выдыхает. Остатки разбитого кирпича шумно сыпятся с панциря. Оказывается, не обращать внимания на отдающую в позвоночник боль труднее, чем выиграть спарринг с Лео. Вот кошка опускает передние лапы, вскакивает. Поворачивается к Рафу, сверлит его горящими жидким янтарём круглыми глазами. Он выпаливает в недоумении: — Ты откуда? Та мяукает — Рафу кажется, сердито — и стрелой прыгает вправо. Проследив за её жилистой фигуркой, Раф с возрастающим изумлением видит лаз неподалёку. Его тут раньше не было. Да и он слишком маленький для черепахи-мутанта. Однако кошка замирает возле него. Нетерпеливо мяукает. «За мной!» — говорит её поза. Раф тут же смекает, что выбора у него нет. Косится на Тьму. Та всё ещё мотает головой, но выглядит менее ошеломлённой. Стоит поторопиться. И Рафаэль летит к спасительнице. Та одобрительно мявкает и ныряет в проём. Раф следует за ней. Лаз оказывается достаточно широким, чтобы вместить в себя взрослого мутанта. Обдаваемый ледяным ветром, Рафаэль резво ползёт за кошкой. Ориентиром ему служат хвост и задние лапы. Шерсть на них отливает жемчужным блеском даже в темноте и делает кошку похожей на фонарик. За спиной слышится гул, первобытный страх ударяет в карапакс — Тьма начала преследование. — Шевелись, твою мать! — гаркает Рафаэль. Кошка взволнованно мяукает и переходит на бег. Но этого недостаточно: ступни Рафа подозрительно щекочет, чьё-то жаркое дыхание опаливает икры. В заполнившейся туманом голове мелькает мысль: «Лучше бы на месте чудовища был всего лишь Лео, пришедший за дурацкой игрушкой». Но Лидер их бросил. Братьев, отца. Его, Рафаэля, бросил. Кошачий силуэт вдруг вспыхивает на возникшем вдалеке ярком свету. Заметив это, Рафаэль радостно удваивает усилия. Тут монстру на мгновение удаётся схватить его за лодыжку; кожу обдаёт склизким холодом. Нога дёргается — Раф успешно вырывается. При виде выхода из персонального кошмара он ощущает облегчение. Победный клич застревает в глотке из-за одышки. Зелёные кирпичи под ногами внезапно растворяются. Кошка издаёт протяжный мяв, а Раф взвывает «Блять!» — и они кубарем катятся по горке, как в аквапарке. Всё мешается перед глазами мутанта — и свет, и тьма. Пострадавшее тело бьётся о кладку, в позвоночнике гулко грохочут крошечные бомбы. В горле застревает тошнотворный ком. Спуск продолжается недолго. И Рафаэль, и кошка ракетой вылетают из туннеля, и перед глазами мутанта мелькает воронка, где бурлит вода необычного бурого оттенка. В нос ударяет запах металла. «Кровь», — догадывается Раф. В ушах свистит, желудок присыхает к позвоночнику — и липкие волны поглощают его вместе с кошкой.

***

Сознание нехотя прояснялось. Невыносимая боль била по черепной коробке, звенела в мозгах, морской волной каталась по носоглотке, касалась языка кровавым привкусом. Правый бок горел лесным пожаром. Похоже, таки треснул. — Ебать не встать… — прохрипел Рафаэль. Язык лениво заворочался и еле отлепился от нёба. Пальцы с грязью и древесными опилками под ногтями слабо двинулись, сжались в кулаки. — Блядство какое, — процедил он и закашлялся. Веки никак не разлеплялись, тело не желало слушаться. Оно ныло и стонало, требуя отдыха, даже чёртов маленький хвостик. В горле стоял сушняк. Ощущение, будто у него свежий отходняк после ночи запоя, а перед этим по нему прошлись асфальтоукладчиком. — Зато не сдох, — рассмеялся Раф и согнулся пополам от рези в боку. — В-вот с-сука! Прошла, по ощущениям, целая вечность, прежде чем Рафаэлю удалось раскрыть глаза и сменить положение без желания убиться на месте от боли. Бок сжимало и разжимало изнутри, резало лёгкие. Перед глазами проносились цветные круги; они изредка как бы «взрывались» чёрным и расплывались маслянистым пятном одновременно с приступами схватывающей боли. Раф сжал край пластрона до дрожи от напряжения в руке, стиснул зубы и прорычал: «Приехали, блять». Неоднородную темноту прорезал луч света треклятого фонарика, сиротливо валявшегося в стороне. Под телом — мокрый просевший грунт. Зелёную кожу покрывали тёмные разводы, сырость забивала нос. Она окружала Рафа со всех сторон, от неё из груди норовил вырваться сухой кашель. Мышцы налились тяжестью; усталость засела клином в животе. В последний раз ему так было плохо, когда он схватился с самим Шреддером. Продержался, правда, секунд тридцать или сорок. Крупные хлопья пыли, потревоженные, витали на свету и испарялись во мраке. Раф наконец сел. От фонарика его отделяло всего ничего, однако преодолеть их сейчас равнялось бы чистейшей пытке. Он вздохнул, собираясь с силами. Сквозь тёмную завесу чувствительные глаза различили неожиданно ровные и плавные очертания чего-то неопределённого, и Рафаэлю уж очень не хотелось играть в шарады и отгадывать, насколько глубоко он провалился под землю. Разрешить ситуацию мог только фонарь. Рафу осталось выбрать: брать его или отползать назад? Идти до победного или сдаться на полпути? Снова волнующий ум вопрос. Инстинкты кричали отступить; здравый смысл же вдалбливал диаметрально противоположное. «Если издевались над мутантом, — шептал разум, — как скоро маньяк доберётся до Дона, Майки?» «Беги, — категорично заявляло животное, — беги отсюда и не возвращайся!» Кулаки Рафа напряглись, готовясь перенести на себя вес тела. — Похуй. Будь, что будет, — сплюнул вязкую слюну Раф и, кряхтя, встал. Ноги едва не подвели его, однако он устоял и не спеша побрёл к фонарю. Лодыжки норовили подвернуться, а сознание — отключиться; перед глазами тёмные пятна продолжали пляску. К счастью, это не помешало Рафаэлю, на секунду замедлившись, двинуться дальше. Колени завибрировали в то время, как он наклонился и подцепил пальцами тяжёлый прорезиненный металлический корпус. Поднял его — и яркая лужа осветила ржаво-закопчённый человеческий череп. — Твою мать! — на выдохе выпалил мутант, отшатнувшись. Череп с улыбкой уставился на него пустыми глазницами. — Спокойно, Раф. Всего-то… — провёл фонарём вверх-вниз, выхватывая костяное тело и стараясь разглядеть в нём что-нибудь необычное. — Человеческий скелет, — в его голосе проскользнуло плохо скрытая насмешка. — Тут нет ничего… Он повертелся и опешил. Груды застаревших человеческих останков окружали его спереди и по бокам. — Ладно, чутка перегнул палку, — примирительно прошептал Рафаэль и сжал пластину во время очередного приступа. — Ебучий, бля, случай… Ему вдруг жутко захотелось поближе рассмотреть скелеты. Раф с любопытством приблизился к одному из нагромождений и провёл лучом фонаря по их хрупким отсыревшим телам. У кого-то не хватало зубов, у кого-то — пары-тройки рёбер. Какие-то скелеты были побольше, какие-то — поменьше. В них угадывались женские и мужские очертания, среди них затесались и детские кости. Как давно они тут лежали?.. Свет зацепил заляпанное оконце под высоким потолком. «Понятно, почему тут так темно, — подумал Рафаэль и скривился от неудачного поворота вправо. Он заметил и дыру в потолке. Слабый молочный свет лился из неё дымком. — Да уж, далековато падать…» Рафа передёрнуло. Запах не оставлял его в покое. Вонь разложения стала отчётливее, вот только сквозь неё пробивался теперь тоненький аромат. Рафаэлю понадобилось время, чтобы определить его направление, и, бесшумно ступая по размякшей земле, дёргаясь от отвращения, он двинулся за ним, одновременно освещая закоптившиеся стены подвала и изучая доходившие до самого верха кучи скелетов. «Интересно, сколько они здесь пролежали? Столетия три-четыре, не меньше. И никто не обнаружил их? Даже те подростки-экстремалы?» Раф почувствовал себя самым лучшим детективом-идиотом, который когда-либо ходил по Земле. «Ниточка» привела его к развилке. Рафаэль содрогнулся, вспомнив свой кошмар, привидевшийся ему в полубреду. Он не верил в мистическую чепуху — хотя бы потому, что она неоднородна и непостоянна, — и всё же в настоящий момент готов был поверить хоть в подземных гоблинов, лишь бы развидеть тот ужас. Запах усиливался в пасти прохода, зиявшего посередине. Отбросив воспоминание о глотке привидевшегося чудища, Рафаэль решительно шагнул туда, погрузился в сплошной мрак и похромал сквозь него, крепко вцепившись в фонарь и кляня ушибленную правую ногу. Раф чувствовал: даже если здесь кто-то и был, на него никто не собирался нападать. Пока не собирался. Туннель вывел его к новому помещению, похожему на предыдущее. Отличалось оно наличием дверей во фронтальной стене. В противоположной же зияло два углубления. Как назло, запах тут рассеивался и перетекал от одного угла к другому. Разочарование Рафаэля длилось недолго. Ещё не наведя фонарик, он приметил тускло светившиеся лимонной желтизной обрывки лент с чёрными полосками на самой дальней двери. Раф посветил туда и убедился, действительно ли там то, о чём он думал. Если так, нетрудно догадаться, каким целям лента служила раньше. Раф приблизился, присмотрелся внимательнее и только подтвердил догадку. От довольства самим собой у него потеплело в груди. Рафаэль победно ухмыльнулся. Древесина, из которой была сделана дверь, потемнела, местами её покрывала плесень. Изъеденная ржавчиной длинная ручка гипнотизировала, так и манила притронуться. Рафаэль протянул к ней руку и застыл. Он понятия не имел, что именно увидит за дверью. Камеру пыток, камеру хранения человеческих органов, что-нибудь хуже? Раф мотнул головой («Некогда!»), решительно обхватил ладонью ручку — кожу обожгло холодом — и дёрнул. Дверь не поддалась. Раф дёрнул сильнее. Бесполезно. — Ай, чёрт, — ругнулся он. Рафаэль всегда ненавидел головоломки. Вот Донателло их обожал и решал чуть ли не на лету. Его глаза всегда сияли при этом маниакальным блеском, а на лице сама собой возникала безумная улыбка. Только гения тут не было. Был лишь он. И нет, Раф не считал себя совершенно тупым, но и гениальности уровня Эйнштейна тоже за собой не замечал. Оставалось полагаться исключительно на старую добрую силу. Рафаэль критически оглядел преграду, и в нём шевельнулось сомнение. С наполовину слушающимся телом ему вряд ли удастся выбить дверь. Будь он в форме, то на раз-два сумел бы и вовсе выдернуть её вместе с петлями. Злополучное падение смешало все планы. — Так, — шестерни в голове скрипуче двинулись, запустив медлительный процесс мозгового штурма. Обыкновенно Донни придумывал необычные выходы из, казалось бы, безвыходных ситуаций, и новая роль давалась Рафаэлю тяжело. От размышлений голова, и без того горевшая жарким пламенем, пыхнула, а знакомый невидимый обруч обхватил череп и сдавил так сильно, как будто стремился выдавить оттуда мозг. За последние двое суток он думал слишком много. «Терпи, блять! — зло прикрикнул Раф на себя. — Ничего не придумаешь — спасать будет некого. Собери яйца в кулак, херов ты идиот, и думай! — от напряжения по лбу скатилась капля пота. — Просто. Сука. Думай!» Спорный способ к принуждению возымел эффект — неожиданная идея прострелила ему виски. Раф привычно потянуться к саю с левой стороны. Пальцы нащупали абсолютное ничего. — Ой, да ладно? — злобно прошипел он. Скорее всего, от удара об землю сай выскочил и укатился в сторону. А потому Рафу ничего не оставалось, кроме как аккуратно переложить фонарь в больную руку, потянуться вправо и, дёргаясь, достать второй сай, чудом оставшийся за поясом. — Вечно через жопу… Кончик сая Раф кое-как пропихнул в замочную скважину и принялся вертеть им, одновременно стараясь уловить слухом перещёлкивание механизмов. Мутант не смог сесть на корточки, а потому опустился на колени. Фонарь он взял в зубы. Пятно света хаотично задёргалось по поверхности двери. Земля неприятно прилипла к голеням. От запаха в желудке заворочался остаток недозавтрака. Возиться с замком оказалось не проще обдумывания. Правильнее было бы взять две скрепки и орудовать ими, только вряд ли они найдутся в заброшенном госпитале на необитаемом острове. Рафаэль гневно запыхтел и, резковато выдернув сай, отшвырнул его. Из горла вырвалось низкое клокотание. Грудную клетку сдавило, в глазах в очередной раз поплыло. Боль пронеслась по правому боку вспышкой, и ногти непроизвольно впились во внутреннюю сторону ладоней. «Без толку, — подумал он. — Нахера я припёрся сюда? Отбил к чёрту себе панцирь и органы, а получил с целое нихуя!» И он тут же сморщился в отвращении к себе. «Не вздумай включать жалейку! Ты Рафаэль или тряпка половая? Вот во что ты превратился? Борись, сука!» Перед глазами всплыл образ Тьмы. Как ни странно, благодаря ему у Рафа словно второе дыхание открылось. Нащупав оружие, мутант языком поправил фонарь. Резиновая горечь опалила рецепторы, лицо непроизвольно перекосило. Да, Лео их бросил. Однако это не повод сдаваться. Дело сдвинулось с мёртвой точки лишь с четвёртой попытки. Наконечник, застревавший на одном и том же месте, неожиданно легко провернулся в щели, и Раф замер. Он опасался всё испортить торопливостью, поэтому принялся аккуратно поворачивать сай, пока не раздался тихий щелчок. Радость ослабила ломоту, но её заглушил закопошившийся в душе червячок сомнения. Что ожидает его там, за дверью? Очередной труп? Или чего похуже? Не откроет — не узнает. Выпрямившись, Рафаэль опустил глаза и увидел, что весь перемазался в бурой земле. Подцепив один из комочков, он поднёс его к носу. От призрачного душка крови зачесалась носоглотка. Изо рта Рафа вырвался звонкий чих. Эхо ответило ему утроенной версией… И в этот самый миг за спиной его раздался шорох. Сначала Раф подумал, что ему показалось. Он почти озвучил забористое ругательство, как звук повторился. Мутант перестал двигаться, напряг все органы чувств. Вновь наступила тишина. С одной лишь разницей: на сей раз она ощущалась иначе. Рафаэль понимал разницу между надуманными страхами и реальными — не умел лишь её распознавать. Вчера он ожидал в любую секунду получить нож в панцирь, и тот оказался иллюзорным. Сегодня же возможность обрела реальные очертания — и её он профукал. Глаза Рафа расширились. Фонарь так и замер во рту. Пальцы крепче перехватили сай, а в голове на ускоренной перемотке замелькали мысли. Неужто маньяк вернулся сюда и, застав его, черепаху-мутанта, подкрался с намерением убить? Вполне. Но Рафаэль, даже будучи слегка не в себе, справится. Он не тот убитый бедняга, неизвестно каким образом оказавшийся на Норт-Бразер. Напасть-то вряд ли нападёт, а вот использовать эффект неожиданности для Рафаэля как два пальца. Принюхался. Человеком не пахло. Вновь зашуршало, и Рафу удалось определить источник звука. Мутант резво двинулся влево, обернулся и выбросил руку с саем. Оружие со свистом полетело точно в голову маленькой тени, засевшей в углу. Та наклонилась, уворачиваясь, качнулась вбок и встала на четыре конечности. Незнакомца скрывал плащ. Впрочем, он не помешал Рафаэлю разглядеть хвост, высовывавшийся из-под обшарпанной полы. Свет фонарика нечаянно упал на вытянутую чешуйчатую морду. Высунув синий язык, незнакомец зашипел, прикрыл глаза когтистой лапой и отскочил. «Мутант?» Не его Раф хотел ожидал увидеть. Тем временем чешуйчатый встал на задние конечности, передними сильнее натянул капюшон на голову и попятился. Рафаэль попытался напасть, однако сделал шаг и едва не упал. Обессиленно заскрипев зубами и мысленно выдав трёхэтажное ругательство, выплюнул на руку фонарик и прямее направил его на незнакомца. Тот вновь зашипел и нырнул в ближайшую тень, подальше от света. Намерения скрыться у него явно не было — к чему, если и так подставился? — Ты кто, блять? — рявкнул Раф. Существо промолчало. Рафаэль грозно двинулся вперёд, но раненая нога всё-таки не выдержала, и мутант позорно свалился на здоровое колено, часто-часто дыша. Только теперь он почувствовал стекающий по нему, неестественно разгорячённому, пот. Голову повело. «Плохо дело». — Не двигайся, — раздался далёкий приглушённый голос. — Ты ранен. Ты держишься чудом… — Ебало завали! — зыкнул Раф и, поднатужившись, поднялся. Правая нога онемела. Судорога прошла, оставив после себя неприятное послевкусие. Мозги приняли прежнее положение. — Я тебя спрашиваю: кто. Ты. Нахер. Такой? Незнакомец не обернулся, как бы Рафаэль ни смотрел на него, и ответил очень неопределённо: — Я не враг тебе. — Пиздишь, — раздражённо сплюнул Раф. — Друг не следил бы втихаря. — Думаешь, я причастен к столь бесчеловечному деянию? — словно прочитав его недавние мысли, спокойно отозвался чешуйчатый. Рафаэль лишь сейчас заметил, какой он маленький. — Ошибаешься. Касаемо лжи: ответь я иначе, твоя реакция не отличалась бы от нынешней. Незнакомец изъяснялся крайне необычно — длинно, витиевато, как не говорит ни один нормальный американец. Разве только, наверное, какой-нибудь литературный герой из заумных книжек. Между словами мелькал намёк на акцент — перед Рафом стоял иностранец. Вот только кто? Мексиканец? Француз? Итальянец? Понять было сложно. Внезапно незнакомец повернул голову. Лазурно-голубые глаза, необычайно умные, в прищуре встретились с глазами Рафаэля. Одно ясно: существо — ящер. — Я здесь по той же причине, что и ты, — продолжило оно. Хвост его прошелестел по полу и остановился. Раф непонимающе уставился на него. «Говорит, не враг, а сам здесь из-за убийств мутантов? Нахуя?» — Да насрать мне, — протянул он и опустил фонарь. Незнакомец облегчённо выдохнул и шире раскрыл глаза. В их глубине промелькнула плохо скрытая ирония. — Ты б лучше смотался отсюда и ни себе, ни мне жизнь не портил. — К сожалению, — проскрипел ящер, — это не совсем возможно. Раф напрягся. Он ожидал от незнакомца обратной реакции; в конце концов, его грозный вид в большинстве случаев прямо влиял на решение других свалить и больше дорогу ему и братьям не переходить. И тут — отказ! Ситуация стремительно зашла в тупик, и Рафаэль понятия не имел, как из него выбираться. — Не понял, — процедил он. — Ты чего о себе возомнил? — Повторюсь, — рот ящера дрогнул в снисходительной улыбке, — я здесь по той же причине, что и ты. — И добавил мягко: — Рафаэль. Тот как к земле прирос. Что-то в нём надорвалось — он мог поклясться, что слышал отчётливый треск. Тщательно выстроенный образ крутого воина, которому всё нипочём, дал сбой. Фасад грубости, бахвальства и агрессии треснул и осел, на миг обнажив настоящего Рафаэля. Мышцы лица его дрогнули, глаза сами собой расширились, а рот приоткрылся в безмолвном испуге. — Откуда… — язык снова плохо слушался. Слова выходили невнятными и тихими. В наэлектризованном до пределе воздуха наконец раздалось осипшее: — Откуда ты моё имя знаешь? Существо улыбнулось шире, и как же невыносимо Рафаэлю хотелось заехать по его носу с узкими ноздрями кулаком! Разбить ему лицо в кровь и мясо, содрать чешую до кости… Состояние это не улучшало нисколько. — Дело десятое, откуда я ведаю о твоём имени, — загадочно произнесло оно. — Сейчас куда важнее другое. Ящер заглянул ему за плечо. Раф инстинктивно обернулся и увидел отпертую дверь. Его шею лизнул морозец, что обычно бывало при предчувствии смертельной опасности. — Ты занимаешься поисками убийцы мутантов, — не спросил — утвердил незнакомец, и Рафаэль сам не зная, зачем, кивнул. — Твоё рвение похвально. Есть, правда, загвоздка. Здесь ты ничего не найдёшь. Не веря своим ушам, Раф резко развернулся к ящеру и вперил в него взгляд, словно вытаращенные глаза могли его напугать. Он пытливо изучал невозмутимую морду ящера и гадал, что за мысли вертелись в его крохотной черепушке, и сумеет ли в считанные секунды раскроить её, как консервную банку. Делу бы это вряд ли помогло, однако злость из-за проваленной миссии нужно было на чём-то или ком-то выместить. К тому же, он понятия не имел, говорил ли незнакомец правду. Может, его послал клан Фут, и это очередная ловушка? Может, весь бедлам с маньяком — очередной план Карай по захвату его семьи? — С чего ты взял? — вырвалось у него. — Больницу обходили и не раз, — казалось, тот не удивился реакции Рафаэля. — Потрошитель умело заметает следы. Упоминание некоего Потрошителя совсем сбило Рафа с толку. Между тем задело его не это. — Обходили? — уточнил он угрюмо. Повертел головой. — Вас несколько? — Нас больше, чем ты полагаешь, — одобрительно покивал ящер. — Не волнуйся — тут я один. — С чего бы мне тебе верить? — взвился Рафаэль. Его откровенно пытались заговорить, ему старались ослабить бдительность. Не на того наткнулись. Настоящий Раф ушёл на глубину, а фасад встал на место. — Ты мне зубы не заговаривай! Отвечай: ты кто? — В горле заклокотало низкое рычание. — Говори прямо, или… — Мне говорили о твоей склонности к угрозам, — невозмутимо перебил его ящер, нисколько не испугавшись и в очередной раз уклонившись от ответа. Тут терпение Рафаэля лопнуло окончательно. Наплевав на слабость, подпитываемый гневом, он сократил разделявшее их расстояние, схватил мутанта за грудки и притянул к себе. Упавший фонарь откатился в угол. Приблизив лицо к вытянувшейся морде незнакомца, Раф ощерил зубы и гаркнул: — Кто? Кто тебе сказал? Тот же, кто моё имя тебе назвал? Ты следил за мной? За всеми нами? Ты приспешник Карай? — встряхнул тело, оказавшееся невероятно лёгким. — Отвечай, не то я из тебя всю дурь выбью! Запоёшь у меня, сучонок! Цвет глаз ящера приобрёл оттенок синего озёрного льда в ясный зимний день. Рафаэль готов был поклясться, что его обдало настоящим холодом. — Нет, я не шпионил за твоей семьёй, — голос незнакомца зазвенел сталью. — Я не принадлежу ни к одной из существующих в настоящий момент преступных группировок, ибо они, как правило, ненавидят нас. К тому же, клан Фут, как известно, — губы ящера искривились. Видно было, насколько противно ему упоминание о ниндзя, терроризировавших Нью-Йорк в течение семнадцати лет, — покинул Соединённые Штаты. Мне казалось, я выразился корректно. С каждым новым словом ящера хватка Рафа ослабевала. Он слушал молча, всматриваясь в безносое лицо в мелких чешуйках, взором ощупывал каждое его движение, следил за выражением глаз, готовых морозом выжечь из него, Рафаэля, душу. Нет, существо точно не за клан Фут. Да и план уж больно бесполезный, не в стиле Карай. — Мне говорили о том, какой ты: грубый, асоциальный, с низким эмоциональным интеллектом. — Раф невольно ощерился. Ящер же остался спокоен, как удав. — Да, у тебя развита дедуктивная логика, и ты не лишён способности хорошо ориентироваться в городе. Однако плана у тебя нет… Я прав? Раф не издал ни звука. Тело незнакомца начало тяжелеть в его почему-то затёкших руках. В раненом боку опять потянуло. — Сильный, яростный, решительный. Всем минусам вопреки ты тот, кто нам нужен. — В горле Рафаэля застрял воздух. — Твои… братья? Они не менее опытны и не лишены мощи. Вместе вы победили Шреддера и навсегда покончили с его тиранией. — Незнакомец склонил голову набок. — Проблема в том, что я давно не видел их. Лишь ты решился вылезть спустя столько времени. — Ящер сделал паузу и, наконец, резюмировал: — Воля твоя крепка, Рафаэль. Крепче, чем у многих. Тем не менее, одному тебе нечего делать. Нужны союзники, готовые прикрыть. Помочь. Речь оглушила Рафаэля. Он и подумать не мог, что какой-то мутант-рептилоид решится его завербовать. Безумие какое-то! Сам же сказал, если перефразировать: «Ты одинокий и упрямый мудак». Такие не подходят для работы в команде (Раф мысленно закатил глаза). И никакой он не наёмник, а ниндзя! Так какого хрена? — Я не нуждаюсь в помощи, — с трудом выдавил Раф. Он попытался самостоятельно разжечь в себе хотя бы искру гнева, чтобы суметь прописать в табло несущему околесицу. Однако злость испарилась, и ничего не получалось. — Я найду подонка и покончу с ним. Задача для одного. — Ты действительно считаешь, будто отыщешь призрака среди восьми миллионов людей? — скептически поинтересовался ящер. Раф раскрыл рот — и огорошенно захлопнул его. — Не спорю, Шреддера боялись многие. Но не стоит недооценивать нынешнего противника, кем бы он ни являлся. Он располагает всеми благами верхнего мира. У нас же — улицы, коллектор и желание жить. Маловато для кучки мутантов, не так ли? — Незнакомец цокнул языком. — Для тебя же — и того меньше. Ему ничего не стоит найти тебя, а твоих братьев… В желудок словно свалился огромный ледяной камень. Картины из самых худших кошмаров встали перед внутренним взором Рафаэля, и часть него на секунду умерла и тут же воскресла. Дыхание сбилось, нутро разрывало от противоречивых эмоций. На что злиться, кого бояться? Этого невозможно узнать наверняка. — Замолчи… — прошептал он. Ящер хоть и вёл себя осторожно и вежливо, но не щадил чужих чувств. Он равнодушно поглядел на Рафа и медленно, хладнокровно закончил: — …он убьёт. Одного. За другим. Пальцы Рафаэля ослабели и разжались. Существо, крякнув, приземлилось на задние лапы. От паники и боли Рафа согнуло пополам. Его трясло. Мало ему падения — ящер ловко нашёл его слабое место и ударил по нему без всякой жалости! Лучше бы это было солнечное сплетение, или шея, или какая-нибудь из артерий. С ними бы он справился. С этим же… Он исподлобья посмотрел на ящера. Тот отряхивался и поправлял складки плаща столь непринуждённо, будто его не держали секундами ранее и не хотели набить ему морду. Рафаэля раздирало на части, а тому всё нипочём! — Чего тебе от меня надо? — глухо спросил он. Раф не сдавался, напротив — в голове его смутно зрели обрывки очередного плана, не казавшегося, вопреки обыкновению, нелогичным и изначально провальным. Хаос мыслей мешал ему сформироваться окончательно. «Мутант, который расследует дело с маньяком помимо меня? Для чего? Он сказал: «Нас больше, чем ты полагаешь». Он из группы? Ради них он рискует жопой? А я здесь при чём?» — Вот, — Ящер с готовностью запустил переднюю конечность в один из кармашков в плаще и выудил оттуда маленький прибор с закруглёнными боками и кнопками. Протянул его Рафу. — Это одноразовый телефон. Как обдумаешь моё предложение, свяжись со мной через него. Оно таково: встретимся в назначенном месте, и я раскрою чуть больше, чем тебе известно. Поверь, оно стоит того. Координаты перешлю ответом на твоё сообщение. Прежде чем решение окончательно сформировалось в устной форме, Рафаэль забрал телефон. Его скрутило от отвращения к себе. — Я пока не соглашался. Незнакомец одарил его новой, посветлевшей улыбкой. — Ты взял… — сказал он и оборвал себя на полуслове. — Ну, ты подумай, подлечись, восстановись, — загадочно проговорил ящер, обошёл Рафа и тихо-тихо заскользил к выходу. — Ах, да, чуть не забыл, — на короткий миг остановился и обернулся. — Держи, ты, вероятно, обронил? — в протянутой к Рафаэлю лапе ошеломлённо заметил сай и лишь спустя пару секунд додумался его забрать. Он нахмурился и задумался, стоит ли его поблагодарить или послать, но ящер избавил его от столь непростого выбора. — Напоследок мой тебе совет, — произнёс он, и в глазах его промелькнула тень. — На твоём месте я бы не заходил в ту комнату. Ящер в мгновение скрылся в тени. Мрак зашевелился, поглотил незнакомца и застыл. А вокруг Рафаэля вновь зашелестели звуки госпиталя, давным-давно опустевшего и ставшего непригодным для обитания.