Похождения начинающего Героя

После ночного происшествия Эдан был готов ко всему. Бурная фантазия рисовала за каждым кустом готовых вцепиться в мягкое место демонов и злых колдунов, возможно, даже некромантов. Заросшая дорога добавляла жути: легко представлялось, как они идут и час, и два, и весь день, пока снова не окутывает всё кругом ночная мгла, а впереди ничего — ни деревни, ни города, ни иных признаков жизни. Только лес, старинный и молчаливый: теперь по обе стороны дороги тянулись массивные дубы, растущие столь плотно, что отпихивали друг друга толстыми, вывернутыми из земли корнями. Между ними робко ютились чахлые кустики, которым из-за раскидистых дубовых крон не хватало света, а у самого подножия стелился зелёным ковром густой мох. Эдан знал, что чем дальше восток, тем больше в лесах таких древних уголков, где ветви сплетаются над головами, как прутья плетённых корзин. Места из старинных тёмных сказок, которые редко прочтёшь в книгах, зато можно услышать в глухих деревнях подле общего костра, тысячу раз пересказанных и всякий раз — новых, живущих в текучей речи странствующих сказительниц. Однажды такая женщина, чья кожа походила на дубовую кору и цветом, и глубиной морщин, заглядывала к ним, в Тимберфорд. Тогда Эдан впервые тайком от бабушки с дедушкой удрал из дома, чтобы послушать её истории: на стадии, когда главного героя очередной расчленили, а потом растащили кусочки в разные стороны света, он начал сомневаться, а на той, когда подробно описывались отрывки из поваренной книги великана-людоеда, его за ухо утащил домой возмущённый дедушка. Иллюзия заброшенности и сказочности быстро прошла, когда на дороге он вдруг споткнулся о брошенный мяч. Следом раздался смех, а затем из кустов выпорхнула целая стайка детей. Один из них махнул рукой его спутникам. Эмес улыбнулась и поприветствовала мальчишку в ответ. — Это Тирдо, мой племянник, — пояснила она, когда стайка, перекидывая мяч между собой и пересмеиваясь, умчалась. — Почти пришли! Пока Эдан про себя удивлялся, насколько же беспечны те, кто позволяет детям вот так играть в глухом лесу, заросшая тропа сменилось широкой просекой, а затем он заметил и дома: крохотные домики тут и там выглядывали из-под листвы, защищённые со всех сторон буйной зеленью. Дальше дорога резко устремлялась вниз, по склону огромного оврага. Городок, издалека невидимый, расположился на его дне: будь кругом не лес, а плоская равнина, он и то оставался бы неприметным, словно те, кто некогда выстроил первые дома, хотели спрятаться от всего мира. Большинство хижин были весьма невелики и строились из расчёта исключительно на жильцов-полуросликов, отчего Эдану начинало казаться, что великан здесь — он. Они только заходили во двор, когда им навстречу распахнулись двери, и полурослики, в большинстве своём такие же лохматые и русоволосые, посыпались горохом: навскидку Эдан насчитал трёх женщин и двух мужчин. Все они кинулись обнимать и расспрашивать обо всём подряд его спутников. Одна из женщин поспешила к телеге, чтобы вызволить из упряжки осла. Шумное семейство галдело наперебой, но ещё хуже стало, когда следом за родителями потянулись дети, по меньшей мере десяток: кто-то выбежал из дома, кто-то собирался с окрестных улиц. От их мельтешения закружилась голова, и Эдан благоразумно предпочёл сесть у забора, чтобы ненароком не сбить кого-нибудь с ног. — Ох, давно же не видались, сестрёнка! Я всё думала — будете ли в наших краях… — Виго, а вы что же — со всеми пожитками? Неужто у нас решили остаться? — Смотри-ка, Лоэ, это тётя твоя, тё-тя, ну же, скажи, милая! — А с вами кто? — только сейчас одна из шумных родственниц заметила Эдана. Он тут же вскочил и отряхнулся: невежливо приветствовать новых знакомых сидя, даже если ростом они тебе не выше пояса. Эмес и Виго переглянулись. — Эдан Бранд, добрая госпожа, — пока он размышлял, не примет ли полурослица его низкий поклон за оскорбление, со стороны крыльца послышался стук деревянной палки. Галдёж тотчас затих, и все обернулись к спускающейся по резному крыльцу старушке. От неё веяло древностью, как окружавших Глиммердейл дубов. Эдан затруднялся сказать, сколько пожилой госпоже лет, даже в человеческих годах: растрёпанные, нечёсаные волосы торчали во все стороны, окутывая тощую фигуру до самого пояса, руки же были не толще палки, на которую она опиралась при ходьбе. Разглядывая гостей, она прищурила подслеповатые глаза, после чего ткнула пальцем в Эдана: — Вишь ты, я думала, зрение подводит или испачкался где, а ты и правда с пятном, как лошадка в яблоках! Эдан поперхнулся. В Тимберфорде все настолько привыкли к тёмным пятнам на его коже, что даже в детстве никто не дразнил, да и меньше всего он ожидал от полусказочной мудрой старушки подобной бесцеремонности. Она хлопнула его по руке и рассмеялась. — Да не прикрывайся ты, я ж не со зла! Знаешь ведь, правду говорят: старики — как дети, что на уме, то на языке. Мальчик-то ты хороший, как видно, раз помочь решил… Вот и гадай, откуда она это знает: услышала ли обрывки разговоров родни с Эмес или только что увидела в хрустальном шаре. Отчего-то легко верилось, что хрустальный шар у неё есть, или, по крайней мере, гадательные овечьи кости. Как ни уверяли в родных краях, что ведьм — таких, как в книжках — вовсе не бывает, что колдуны и чародейки нынче совсем иного рода и учатся в академиях в крупных городах, а уж никак не вылавливают обрывки тайных знаний из голосов духов и вселенского эфира, Эдан всё же побаивался зарекаться. Никогда не знаешь наверняка, не превратят ли тебя в лягушку. — Бабушка Хомва! — Эмес молитвенно сложила руки. — Беда у нас. Кошмары у Ферда, что ни день, всё хуже. Может, зелье какое хорошее есть или амулет… Пройдя мимо внучки, Хомва направилась к Ферду: всё это время мальчик тихо стоял возле телеги и тыкал палочкой землю. На этот раз он не рисовал: от палки оставались лишь разбросанные в беспорядке круглые вмятинки, не соединявшиеся в одну картинку. Старушка осмотрела их, затем наклонилась к мальчику, и, что Эдана поразило до глубины души, по-звериному принюхалась. Та часть него, что с детства выслушивала церковные проповеди, твердила, что так нельзя, что ведьма, чего доброго, вместо помощи загасит душу мальчишки совсем. — Здесь, у вас, есть церковь? Быть может, лучше… — голос прозвучал неожиданно хрипло, и Эдан откашлялся, прежде чем увереннее добавил. — Лучше отвести ребёнка к жрецу? — К жрецу! — беспечно фыркнула сестра Эмес, перехватывая поудобнее малышку Лоэ. — Что он сделает-то, жрец твой? Задуматься предложит, в чём перед богами провинились, а ежели вдруг ни в чём — так плохо задумались, дальше ищите! — Морри! — укоризненно воскликнул один из мужчин, вероятно, её супруг. — Что? Неправду разве говорю? — Морри фыркнула. — Знаешь ведь, кто у нас тут Близнецов прославляет — редкостный обалдуй! В городах покрупнее, говорят, и целители при храмах водятся, а у нас что? Только и горазд, что языком болтать про добродетели всякие! И ладно бы дело говорил, так чушь несёт несусветную: много б мы по его заветам прожили? Твердит, мол, не охотьтесь, зверьё в лесах не для вас поселено, скотину не держите, с земли кормитесь, а через минуту попрекает, ежели дети в семье голодные. Так и выходит, как ни живи — кругом виноваты будем! Женщина явно разошлась не на шутку. Эдан закусил губу: — Быть может, вам в самом деле не повезло с настоятелем, но и призраки, и целительство во всех краях — дело жрецов. — А что нам за дело до всех краёв, если у нас-то вот так, — Морри только отмахнулась. — Время только с ним терять. Старая Хомва, всё это время наблюдавшая за разговором, поманила многочисленное семейство за собой: — Давайте-ка в дом: нечего на дороге торчать. А что до тебя, мальчик… — она широко улыбнулась, демонстрируя отсутствующие передние зубы. — Мы б и тебя пригласили, да только роста ты больно высокого: у нас ни распрямиться, ни дохнуть будет. Раз думаешь, что поможет, сходи-ка ты и правда в церковь: ступай налево через рынок, сразу увидишь, куда надо. Пёстрая и шумная толпа полуросликов схлынула, унося с собой Эмес, Виго и Ферда. Эдан озадаченно почесал подбородок. Прежде ему казалось, что паломниками во Флэймарк могут отправиться лишь те, чья вера в божественные чудеса крепче суеверий, но, очевидно, старушке-ведьме они доверяли куда больше. Нет, их решительно нельзя оставлять одних: сколь велико должно быть отчаяние, чтобы искать спасения разом всюду, даже там, где очевидно найдёшь лишь новые неприятности! Наученный бесчисленными историями, Эдан знал наверняка, что ведьминская помощь, кем бы ни приходилась тебе ведьма, всегда предполагает подвох. Цена такой помощи мнимо низка, на деле же поплатиться можно чем угодно: свободой, огнём души, жизнью. Церковь в самом деле заметно выделялась, хотя бы высотой дверных проёмов и потолков: он мог пройти в двери, лишь слегка пригнувшись, а внутри и вовсе распрямиться во весь рост. Внутреннее убранство поражало пустотой. Нет, по всем заветам церковь, посвящённая богам-близнецам, и должна быть идеально симметрична, словно по центру расположилось зеркало, но местные решили проблему весьма оригинально. Мебели не было вовсе, да и алтарь представлял из себя обычный деревянный стол. Из дерева же были алтарные статуи Латериса и Ноктиаса, каждая размером с карманный оберег, какой иногда носят с собой паломники. Эдан слегка похлопал себя по щеке, очищая разум от богохульных мыслей. Это всё же церковь, а не музей, и сюда ходят не затем, чтобы любоваться убранством! Он огляделся, надеясь увидеть настоятеля, но церковь пустовала. Судя по пыли и паутине, скопившейся в углах, сюда заглядывали редко, если заглядывали вообще, и сейчас Эдан был здесь в полном одиночестве. Вдохнув пыльный воздух полной грудью, он сложил руки и чуть склонил голову, пока губы сами повторяли заученные слова: — О Латерис, сияющий свет, что разжигает наши души, услышь мою молитву и освети мою тропу. Пусть сердце моё не знает отчаяния и страха пред лицом вечной тьмы, чтобы мог я ступать твёрдо по предназначенному пути. Пусть огонь, что горит внутри меня, согреет теплом своим и вновь разожжёт пламя тех, кто готов угаснуть. И да будет так, отныне и… — Ого! Второй раз за сегодня Эдан поперхнулся. Первым, что он заметил в прервавшем его молитву незнакомце, была чёрная бархатная повязка, закрывавшая глаза. Но затем под густой светлой чёлкой он заметил третий, во лбу, смотрящий вдобавок любопытно и слегка нахально. Он несколько раз обошёл Эдана кругом, так быстро, что подол чёрно-фиолетовой мантии раздувался, как парус. Наконец, он замер, невинно похлопал светлыми ресницами и пробормотал: — Оу. Прошу прощения, продолжай. Сделай вид, что меня тут нет. — Ничего, — пробормотал Эдан, понимая, что теперь вряд ли сможет снова сосредоточиться. — Я уже закончил. — Прошу простить, ничего не могу с собой поделать: такой набор энергий не каждый день увидишь! — извинение из его уст выпало быстрое и скомканное, скорее формальное. — Я, собственно, хотел передать послание для местного настоятеля, но ты очевидно не он. Видимо, стоило прислушаться и действительно поискать его не в церкви, а в таверне… Надо же, метка Латериса, спящая магия, и так много разом всего, от нелюбви к клубничному джему до свершившейся смерти, и всё одним клубком — удивительно! В словесном потоке Эдан поостерегся вычленять смысл и вместо этого предпочёл как следует рассмотреть болтуна. Потревоживший его незнакомец ростом был заметно выше большинства местных. Полукровка? В таком случае, поистине удивительное сочетание: ребёнок полурослика и человека, а вдобавок — меченый Торис. Минуточку! — Ну конечно! — воскликнул Эдан, да так пылко, что незнакомец на всякий случай отодвинулся. — Вы ведь меченый Торис! Значит, можете видеть невидимое? Молодой меченый склонил голову к плечу и по-детски надул губы, словно сам вопрос прозвучал как глубочайшее оскорбление. — Могу ли я? Да будет тебе известно, что говоришь ты с выпускником Кронглана! Это даже если не брать в расчёт мой природный талант, заметь. Выпускник Кронглана. Маг. Впрочем, стоило бы догадаться и по мантии. На мгновение Эдан заколебался: совсем недавно он уверял себя, что не стоит ждать помощи от ведьмы, а теперь что — готов просить подмоги у холёного столичного чародея, невесть что забывшего в такой глуши? — Как вас зовут? — спросил Эдан, чтобы немного потянуть время. Ему нужно было подумать, хотя бы о том, откуда вдруг взялось это странное доверие к обладателю третьего глаза. Не потому же, что при первой встрече не обозвал «лошадкой в яблоках»! — Авериан Мистбрук, к вашим услугам, — он чуть поклонился, скорее даже кивнул, и Эдан решился: — Я хотел бы попросить вас о помощи. Полагаю, это не займёт много времени, а вам даст возможность совершить благое дело… В конце концов, их встреча случилась во время молитвы, в которой Эдан просил указать ему путь. А значит, хоть у Авериана больше общего со старой Хомвой, чем с любым благочестивым жрецом — это уже совсем другое дело.