Похождения начинающего Героя

Как ни удивительно, аргументация: «Ты совершишь благое дело», — не сработала. Пришлось попросить трижды, и всякий раз упрямый меченый повторял, что и за благие дела полагается вознаграждение. В ответ на просьбы он увлечённо расписывал элитарность учебного заведения, которое закончил, приписывал себе мыслимые и немыслимые регалии, а то и начинал сыпать заумными цитатами на староледийском. В момент, когда даже кристально честного Эдана начали одолевать смутные сомнения — а не выдумывает ли Авериан собственные достижения и не бормочет ли вместо цитат тарабарщину — молодой колдун неожиданно спросил: — Могу я спросить, откуда такая настойчивость, в сочетании с полным отсутствием средств, способных оплатить мои услуги? Эдан замялся, не зная, вправе ли он делиться чем-то столь личным. Да, он стал припадку мальчика невольным свидетелем, но стало ли оттого благополучие Ферда его делом? Авериан пожал плечами: — Что же, раз это всё, я, пожалуй, откланяюсь и проследую в таверну. Иначе, сдаётся мне, настоятеля отыщу пяным вдрызг на полу. Он развернулся, чтобы уйти, и Эдан выпалил: — Речь о ребёнке. Его что-то преследует. Или кто-то. Демоны или призраки… Родители хотят отправиться во Флэймарк, чтобы мальчика исцелили в местной обители, но, если возможно помочь ему здесь, если нет нужды обрекать их на столь долгую дорогу… Даже если вдруг вы не сможете избавиться от зла, вы, по крайней мере, скажете наверняка, что это и как защититься. Умоляю, ради бедного малыша… Воздух в лёгких закончился. Авериан молчал, не двигаясь с места. Он не поворачивался лицом, но Эдан ощутил взгляд третьего глаза, как если бы его обладатель вновь ходил вокруг, рассматривая и оценивая. — Преследует, говоришь? — Верно. Уже больше года, как я знаю. У него страшные припадки, и он кричит, когда… — Понял-понял, — Авериан отмахнулся, всем видом показывая, что не желает выслушивать очередную тираду о несчастном ребёнке. — Ты мне кое-что другое скажи: сам-то видел что-то необычное? Ты меченый, твоя энергия должна была… Хотя постой, не говори! Меченый приблизился к нему и быстро провёл раскрытой ладонью у самого носа. В процессе он беззвучно шевелил губами. Эдан не посмел отшатнуться, хотя странные манипуляции пробуждали суеверный страх. «Не думай о дурном, — приказал он себе, — вы в храме: святое место не позволит ему сотворить чёрное колдовство». — Любопытно, — отстранившись, Авериан поскрёб гладко выбритый подбородок. Третий глаз косился то в одну, то в другую сторону, хитро поблескивая. Когда «любопытно» повторилось, Эдан не выдержал: — Что вы искали? Что увидели? — То, что и с первого взгляда заметил. Всего-то рассмотрел подробнее. Ты, может, не приметил, но у тебя дырка в голове. Как бы это абсурдно ни звучало, Эдан поёжился и на всякий случай ощупал лоб. Разумеется, лоб был абсолютно цел, а собеседник на его манипуляции расхохотался: — Да не в прямом ведь смысле! В защите твоей врождённой прореха, точно на лбу. Нет, расположение не удивляет: из всех точек, откуда проще выкачать силы, лоб над переносицей — самая открытая, можно сказать, очевидная… Любопытней другое! — Авериан поднял указательный палец вверх, сделавшись похожим на школьного учителя, вдохновенно ведущего урок. Пауза затянулась. Эдан, вздохнув, спросил то, что от него терпеливо ждали: — Что именно? — Откуда она взялась, эта прореха. Будь ты простым человеком, я б не удивился даже. К тем, кто богами не отмечен, много пакости разной липнет, да и защита у них не чета твоей, если не жрецы или чародеи. Но чтобы у меченого Латериса! Твоя защита — с пол-пальца толщиной, с головы до ног словно кокон, и тут — в голове дыра, да какая! Края ровные, чёткие… Думаю, и дня не прошло, как пробили. Перед глазами встал мрачный лес, темнота, сбившаяся под густыми кронами, и нечто, что почудилось в ней. — Ты не волнуйся, — хлопок по плечу был неожиданно сильным для мелкорослого колдуна. — Проклятия на тебе не видно, так что я бы подождал, пока само затянется. Будешь хорошим мальчиком, не вляпывающимся в магические аномалии, денёк-другой, и опять засияешь. Что же до ребёнка… Меня заинтересовало твоё предложение. Настоятель из таверны никуда не денется. а я, скажу тебе по секрету, давно мечтал глянуть на подобную аномалию. Жрецы и Око, будь они неладны, вечно палки в колёса вставляют и лезут вперёд магов, а тут жрецов нет, вот и гляну одним глазком! Он рассмеялся. Эдан недоумённо помолчал, дожидаясь, пока стихнет смех. Ему уже не казалось задуманное столь замечательной идеей. Авериан разглагольствовал о беде Ферда, словно о любопытном опыте. Страдания ребёнка, пусть и знакомого лишь заочно, ничуть не трогали его сердце. Напротив, всю дорогу к нужному дому меченый беспрестанно болтал, рассказывая о трудностях, с которыми сталкиваются честные колдуны вроде него на пути познания и насколько ценно, что удалось перехватить интересный случай до вмешательства священнослужителей. У самой калитки он притих и принялся приглаживать одежду, словно хотел показаться хозяевам на глаза в максимально презентабельном виде. Воспользовавшись его молчанием, Эдан строго проговорил: — Говорить буду я. Меня они знают, а ты лучше стой на крыльце и не пытайся войти, пока не пригласят. Мысленно уже складывая речь о том, кого привёл и почему, он в один шаг преодолел три ступеньки и постучал в низенькую дверь. Та открылась столь стремительно, словно его поджидали заранее. Один из мужчин, чьего имени Эдан не знал, вопросительно уставился на него, и заготовленная речь выпала из памяти. Осталось только: — Прошу простить… Я хотел бы помочь с лечением Ферда. Вот, я привёл мага, не волнуйтесь, вам не придётся ему платить! Авериан, оттеснив его, улыбнулся: — Здравствуйте, господин! Не будете ли вы столь любезны показать мне ребёнка? Кто бы сомневался, что холёный столичный колдун ни в жизнь не выкажет покорности? Эдан скрежетнул зубами, ожидая, что под таким напором их тотчас выставят со двора и будут полностью в своём праве, но мужчина неожиданно посторонился: — Вы только имейте в виду: потолки у нас низко. Вам, господин колдун, ещё в самый раз будет, а вот спутнику вашему… «Спутнику»?! Эдан онемел от подобной наглости. Его-то здесь уже видели, в отличие от наглеца Авериана! Ещё, чего доброго, будут после благодарить за визит, совершенно забыв о том, кому пришлось чуть не приплясывать вокруг колдуна, чтобы соизволил снизойти до посещения, страшно сказать, крестьянского дома! Вовремя поймав неподобающие мысли, он несколько раз вдохнул и выдохнул, повторяя про себя подходящее к случаю изречение святой Тиаманты: «За славу сражаются гордецы, за золото — торговцы; тому же, кто желает зваться героем, положено стремиться в битву лишь во имя спокойствия и мира». Так ли важно, кого поблагодарят, если будет спасена невинная жизнь? Ферд сидел на табурете в маленькой комнате. Даже в дом он пронёс с собой палочку, которой теперь тыкал между рассохшихся половиц. С ним были Морри, Эмес и малышка Лоэ. Женщины, попивавшие ароматный травяной чай, одновременно обернулись. — Вот, — их сопровождающий развёл руками. — Говорят, тут колдун, может забесплатно глянуть малыша… Забывшись, Эдан попытался выпрямиться для подобающего поклона и тут же приложился затылком о потолочную балку. Лоэ захихикала, прикрыв рот ладошкой, да и взрослые члены семьи с трудом подавили улыбки. Безучастным остался лишь Ферд, продолжающий свою странную игру. Авериан, точно не боялся испачкать дорогую мантию, уселся на пол рядом с мальчиком и спросил: — Ну здравствуй. Так это к тебе кто-то невидимый приходит? Тот не ответил, только крепче сжал палочку. Авериан огляделся по сторонам, а потом заговорщицки шепнул: — Смотри-ка, что покажу! Мгновение — и на раскрытой ладони чародея заплясала золотистая искорка. Затем к её причудливому кружению присоединилась ещё одна, на этот раз голубая. Они мельтешили туда-сюда, словно маленькие светлячки, то становясь в разы крупнее, то съеживаясь до размеров пылинки. Лоэ протянула ручку, пытаясь поймать искорки, но те проворно ускользнули, поднялись вверх и закружились под потолком. Даже Эдан невольно залюбовался странным танцем и потому упустил момент, когда Ферд замер. Постепенно искорки опустились и затанцевали перед самым его лицом. — Не волнуйтесь, госпожа, — Авериан улыбнулся вскочившей было Эмес. — Это холодный огонь: им невозможно обжечься. Совершенно зачарованный зрелищем, мальчик спросил: — Так ты и правда колдун? — И весьма хороший. А вдобавок, так уж вышло, вижу всяких невидимок. Так что, если мучает тебя кто, рассказывай. Ферд с сомнением уставился на повязку, скрывавшую глаза Авериана, и на ярко-бирюзовый третий глаз. — Они не мучают. Но они приходят. Эмес и Морри переглянулись. Морри, не обращая внимания на возмущённый гундёж дочки, подняла Лоэ на руки и вышла из комнаты. А мальчик тем временем продолжал, глядя в пол. — Кто они такие? — Авериан тоже не смотрел на него: третий глаз крутился как сумасшедший, пытаясь охватить как можно большее пространство. — Они не говорили? — Они не говорят. Дотрагиваются, а потом я вижу… Всякое. Топор, овраг, и камни так сильно давят. — Ферд шмыгнул носом. По спине пробежали мурашки: Эдан отвернулся, чтобы не смотреть на мальчика, в тени которого ему чудилось затаившееся нечто, но так стало ещё хуже. Теперь он смотрел в захламлённый неосвещённый коридор. Комья темноты забились по углам, и казалось, что кто-то живой и злонамеренный прячется в каждом из них. — Они сейчас здесь? Эдан понадеялся, что никто не заметил его облегчённого выдоха, когда Ферд отрицательно покачал головой. Авериан огляделся, на ходу продумывая какой-то план. Затем снова обратился к ребёнку: — Послушай меня. Знаю, что тебе страшно. Но ведь ты хочешь, чтобы они ушли навсегда, так? Мальчик неуверенно кивнул, хоть его плечи и заметно подрагивали. — В таком случае, пожалуйста, позови их. Сейчас. — Обязательно ли делать это в доме? — Эмес утешающе обняла сына, слегка покачивая, как младенца. — Здесь моя сестра, другая родня, дети… Вдруг это… эти… Им навредят? — Раньше кому-то причиняли вред? — Нет. Но… — В таком случае, беспокоиться не о чем. Но, если вам будет легче, мы можем выйти на улицу. — Я не стану их звать, — перебил их дрожащий голос. — Не смогу! Авериан открыл было рот, готовый к очередной порции увещеваний, которые, надо отдать ему должное, действительно успокаивали — если не ребёнка, то, по крайней мере, совесть Эдана — но тут в маленьком коридоре возникли две знакомые фигуры. Виго спешил к ним, торопливо перебирая ногами: старая Хомва не поспевала за ним, и потому на пороге он оказался первым. — Добрый господин, — с удивлением Эдан услышал в его голосе раздражённые нотки, — мы вашу помощь ценим, конечно, да только дело это теперь семейное, а не ваше. Колдунов мы много повидали, и ни к чему нам ещё один, только малыша бедного мучить без толку! — Но… — Эдана даже не стали слушать. — Ты вспомни, Эмес, того, расфуфыренного! Всё рассказывал нам, будто бы амулет охранительный для малыша сделает, а сам купил на рынке безделушку, продал нам втридорога и с деревни бежал — только и видели! — Так он говорит, что денег не возьмёт, — попыталась вмешаться супруга, всё ещё обнимающая дрожащего Ферда. — О да, говорить все они мастера! — Виго сильно нахмурился. — Насочиняют ужасов, запугают, последние штаны снимут с тебя, последнюю рубаху, а за ней, глядишь, и шкуру. Шли бы вы отсюда, господин колдун, своей дорогой. — Уйду, — парировал Авериан. — Как только поговорю с теми, кто преследует вашего сына — или, если вдруг их души слишком тронуты Распадом и оттого безмолвны, разделю его видения. Души? — Нет уж. Уберёшься прямо сейчас — вон! Эдан едва узнавал недавнего попутчика: доброжелательный и вежливый Виго сейчас стискивал кулаки, а на лице застыла не злоба даже — чистая ярость. Опасаясь, как бы отец Ферда не кинулся на Авериана и не вышло драки, он вклинился между ними: — Не волнуйтесь. Если вы так хотите, разумеется, мы уйдём! Простите, я лишь хотел помочь… Складка между бровей Виго чуть разгладилась. — Доброе у вас сердце, но прошу: не стоит. Вспылил я, конечно, так это потому, что не доверяю чужим колдунам, городским так особенно. Много мы их повидали, только хуже сделалось. Вы ступайте, ступайте… Он ненавязчиво, но решительно придвинулся, вынуждая Эдана и Авериана отступить ближе к дверям. Не подчиниться родственнику хозяев было бы в высшей степени глупо, и потому они направились к выходу. Проходя мимо старушки Хомвы, Эдан поймал её подслеповатый взгляд, столь же лукавый, как у третьего глаза Авериана. Она не вмешивалась, только наблюдала. Как же всё-таки хорошо было на улице! Не только потому, что начало пригревать полуденное солнце, а ещё и потому, что можно было наконец-то расправить плечи и размять затёкшую шею. Когда они отошли к дороге, Авериан многозначительно фыркнул: — А дельце-то интересное. Кстати, платка не найдётся, кровь вытереть? У меня только шёлковый, а ради одного платка платить прачке, сам понимаешь… — Кровь?! — Эдан так и подскочил: теперь, на ярком свету, он заметил, что из носа Авериана медленно текут алые струйки. Колдун, однако, не особенно беспокоился: зажал нос протянутым платком и наклонился, прижимая подбородок к груди. — А бабушка говорила, что нужно голову запрокидывать, — кажется, это было самое глупое из пришедшего на ум, и, конечно же, именно это сорвалось с языка. Авериан гнусаво хмыкнул: — Можно и запрокинуть, если проблеваться этой кровью охота. По мне, так пусть вытекает: внутри её ещё предостаточно. Эдан притих. Пейзаж вокруг, залитый солнечным светом, напитывал его силой, и полумрак коридора, комья темноты уже казались полузабытым сном. Шелестела трава, деловито сновали пчёлы. У забора соседского дома дворняжка гонялась за собственным хвостом, то и дело задевая хозяйку — круглолицую старушку, развешивавшую на верёвке свежевыстиранное бельё. Всё такое… Спокойное. Безопасное. — Помнишь, я про твою энергию говорил? Про кокон и всё такое? Так вот мальчик в таком же коконе, только не защитном, наоборот. И от кокона разит, как от туши на солнцепёке, которая там уже пятый день тухнет. Ну, или по-простому: некротическая это энергия. Мёртвая. Я, конечно, на демона больше надеялся. Редкая, сам понимаешь, штука… — То есть его кто-то проклял? Какой-то призрак? — перебил колдуна Эдан: что-то подсказывало, что даже с зажатым носом он может болтать до бесконечности. — Это-то и странно, — прогнусавил Авериан. — Энергия тёмная и сильная, да такая, что меня приложило, и это в отсутствие источника! Ты мне теперь по меньшей мере хороший обед в таверне должен, за такие-то приключения… Ах да, о чём это я. Детские души в такие годы загасить — как свечку задуть, раз, и погасла. Такой могучей силы хватило бы, чтоб десяток мальчишек на тот свет свести за пару ночей. А мальчик не только живой, но и ходит, говорит… — Ты это к чему? — Да к тому самому, — убедившись, что кровь больше не идёт, Авериан небрежно сунул в руки Эдану скомканный перепачканный платок. — Кто бы к нему ни приходил, нужен он им, живой и невредимый. А уж чего хотят, почему именно к нему — это только они бы и рассказали, но что-то подсказывает, что больше нас к ребёнку не подпустят. Хотя… Тут он снова подскочил, как будто не сидел только что поникшим и ослабленным. — Есть ритуал один… Не стану тебя подробностями утомлять, это только дипломированные чародеи с чародейками разберут. Если ненаучным языком выражаться, то можно громко крикнуть в дырку в твоей голове и, вероятно, услышать в ответ не только эхо. А уж как поймём, что и как, там решим, надо ли вмешиваться или пусть идут себе, сами справятся. От его речей Эдан заметно приободрился. Как же обманчиво бывает первое впечатление! При знакомстве он готов был поклясться, что плевать Авериан хотел на чужие беды, да и вообще на всё в этом мире, за исключением собственной драгоценной персоны. Права была святая Тиаманта, когда говорила: «Когда мы тратим оба глаза на то, чтобы видеть недостатки, нам не достаёт глаз, чтобы разглядеть достоинства». — Ты так широко-то не улыбайся, — Авериан пихнул его в бок. — Все расходники для ритуала тоже за твой счёт.