***
Тсунаёши отпил из своей чашки и чуть слышно вздохнул. Лежащий на его коленях львёнок вопросительно мяукнул. — Всё в порядке, малыш, — протянул подросток, улыбнувшись. — Прошу прощения, конечно, — обратился он уже к белой фигуре. — Но это немножечко странно. Тринисетте улыбнулась и махнула «рукой». Браслеты зазвенели от этого простого движения, и Тсуна немного расслабился. — Ничего страшного, — прозвенел голос системы равновесия. — Однако, — она наклонила голову, придерживая обручи «рукой», чтобы те не звенели. — Мы думаем, что будем часто появляться рядом с тобой, — фигура взяла со столика свою кружку и продолжила, широко улыбаясь. — Поэтому тебе стоит привыкнуть к нашему присутствию и виду, наше небо. Шахматноголовый, спокойно сидящий в кресле, поднял кружку, чтобы сделать глоток, но закашлялся, подавившись воздухом. Савада сочувственно посмотрел на него, но не смог сдержать улыбку. Натс же, совершенно больше не стесняясь и не боясь шамана, радостно зарычал. После такого подросток уже не смог сдерживаться и засмеялся в открытую. — Вы в порядке, Кавахира-сан? — сквозь смех спросил Тсунаёши, оставляя свою кружку, чтобы не подавиться самому. — Может Вам помочь как-то? — Жить буду, — прохрипел туман, наконец откашлявшись. — Мне не нужна помощь, — пробормотал он, глубоко дыша. — Но спасибо, что хоть предложил. — Да, ладно, Вам, — протянул подросток, всё ещё посмеиваясь. — Воздуха много, — он усмехнулся, и шаман закатил глаза. — Не стоит жадничать. Тсуна снова засмеялся, а тринисетте широко улыбнулась. И лишь Шахматноголовый тяжко вздохнул, всё же убрав от себя чашку, и снова закатил глаза. — За что мне всё это?! — театрально крикнул Кавахира, подняв руки к потолку и запрокинув голову. — За всё хорошее, — кинул небо между приступами смеха. — И за все грехи населения этой планеты, — серьёзно произнесла система равновесия, но испортила впечатление, усмехнувшись. — Видимо много грешили люди и шаманы, — отсмеявшись, хрипло проговорил Савада настолько спокойно, насколько вообще возможно. — Раз Вам достались именно мы, господин древнейший туман. Шахматноголовый беззвучно вздохнул и немного удивлённо переводил взгляд с едва сдерживающего себя Тсунаёши и его маленького довольного, как слон, питомца на фигуру, сотканную из белого тумана, на «лице» которой сияла широкая и немного пугающая улыбка. «Спелись! — с восхищением и небольшим страхом подумал Кавахира. — Быстро спелись».***
Когда Джагер вошёл в гостиную шамана, перед ним предстала довольно странная картина. Шахматноголовый сидел в кресле с видом мученика и вздыхал. В это время юноша, которого герр назвал небом тринисетте, тихонько посмеивался. — Прошу прощения, — осторожно произнёс страж омерты, несильно постучав по дверному косяку. — Я не вовремя? — Всё в порядке, Джагер, — чуть улыбнувшись пробормотал хранитель системы равновесия. — Просто некоторые личности, — он многозначительно посмотрел на Саваду и поднял бровь. — Слишком уж разговорились. — Не стоит волноваться, — усмехнулся подросток, поглаживая гриву крохотного львёнка, сидящего у него на коленях. — Скажи лучше, — юноша вмиг сделался серьёзнее, заставляя напрячься. — Зачем ты пришёл? Вопрос, конечно, не застал одного из виндиче врасплох, но заставил задуматься. «Надо сформулировать приказ герра так, — он посмотрел на Кавахиру, а затем перевёл взгляд обратно на небо тринисетте. — Чтобы не оскорбить их, иначе, — Савада переглянулся с шаманом, и Джагер повёл плечами. — Мне кажется, от виндикаре не останется и камня на камне».*
Тсуна в который раз за разговор вздохнул. Допив уже давно остывший, и к тому же, не свой латте, он отставил чашку. — То есть герр фон Вихтенштайн, — Савада крутанул кольцо небесного льва на указательном пальце. — Желает узнать, когда я смогу взяться за задания? — Хм. Если подумать, — Шахматноголовый, чуть нахмурившись, потёр подбородок. — То при такой скорости возвращения пламени, — он задумался и поставил уже пустую, судя по всему, кружку на стол. — К концу месяца Тсунаёши уже сможет выполнять несложные задания. — Благодарю за ответ, — произнёс страж омерты быстро поднимаясь с дивана. — Я передам его герру! Буквально через секунду в гостиной остались только шаман и небо тринисетте. — И что это было? — спросил подросток, удивлённый таким спешным уходом. «Один из виндиче, — он вновь повернул кольцо и чуть наклонил голову. — Только что сбежал?» — Побег, мы полагаем, — подтвердила мысли Тсунаёши тринисетте. — Он вас боится. — Нас? — усмехнулся Савада. — Хотя, — он посмотрел на Кавахиру и вспомнил, как его представляли Джагеру. — Да, ты прав, — туман мило улыбнулся, совсем как при объявлении результатов битвы представителей. — Он не просто боится, — улыбка Шахматноголового треснула, и на мгновение показалась довольная ухмылка. — Он в ужасе. — Какой Вы жестокий, — протянул Тсуна, заправив выбившуюся прядь за ухо. — Что ты?! — на этот раз искренне улыбнулся шаман. — Это просто забавно. Негромкий смех системы равновесия был ответом Кавахире. Словно переливчатый звон православных и католических колоколов, этот звук заставлял всё внутри вибрировать. Органы точно пускались в пляс, радуясь тому, что их хозяин смог обрадовать такую прекрасную девушку. Они как будто радовались тому, что продолжат существовать и функционировать, и их клетки не подвергнутся апоптозу. Тринисетте, которую без сомнений можно было назвать не только Богиней обладателей пламени, но и прародительницей всех миров и всего сущего, не видела ничего плохого в использовании страха для получения нужных ей вещей. «Этому же Эрнесто учил и меня, — подумал подросток, облизываясь и всё ещё чувствуя на губах вкус сладковатого кофе. — Из-за страха люди совершают преступлений даже больше, чем ради любви».***
На столе стояли наполненные бокалы и несколько пустых бутылок. В его голове крутилось множество мыслей, но ни одна из них не оставалась надолго. Не так уж много времени прошло с момента смерти Вонголы Дечимо, никто из сидящих за столом не успел смириться. У Базиля опухли глаза, Занзас был непривычно тих, Каваллоне же еле удерживал себя от ещё одной истерики. «Хотя, — подумал небо Маре рассеянно. — В этом нет ничего удивительного, — отпив из своего бокала, мужчина прикрыл глаза. — Он потерял брата и учителя в один день». Сквозь туман алкоголя мужчина понимал, что он ничего не мог сделать, однако это знание никак ему не помогало. Воспоминания проносились перед глазами неба Маре с бешеной скоростью. Они не останавливались перед его взглядом и лишь насмешливо замедлялись на доли секунды. Где-то вдалеке, в самых глубинах памяти, звучал звонкий и яркий смех Нео-Примо. Он завораживал и воспоминания и их хозяина. Мужчина наконец-то начал не просто улавливать обрывки видений, но и видеть их. Ярко-рыжие, такие прекрасные, но такие далёкие сейчас, они звали его. «В конце концов, — рассеянно подумал он, отставляя бокал. — Я никогда не мог ему отказать».