***
Они появились в его квартире, когда день за окном только-только зачинался. Птицы радостно щебетали, а голоса людей — ненужных, неинтересных для него — сливались в один липкий, словно дрожжевое тесто, ком. Реборн оглянулся, прочёсывая своим пламенем каждый уголок помещения. Как бы сильно он не был не в себе, каким бы безумным и — он мог быть честным наедине с самим собой — беспомощным он не был, киллер не имел никакого права подвергнуть Тсунаёши опасности. У парня был сложный день, он ослаб за часы проведённые в Виндикаре. Его огня стало немного меньше, в нём стало чуть меньше кристаллического пламени и чуть больше мягкого рыжего пожара. Конечно, Савада устал не настолько сильно, чтобы проиграть кому-то, кто был рангом ниже хотя бы офицера Варии из прошлого-будущего. Но он ослаб именно настолько, чтобы Эрнесто даже в своём нынешнем — сумасшедшем — состоянии волновался. Юноша с ног до головы был покрыт чужой кровью, вся его одежда была безвозвратно испорчена, но он держался так спокойно, будто в этом не было ничего странного. Его взгляд был острым, он приковывал к месту, заставлял чуть успокоенный разум вновь срываться с метафорического обрыва в метафорическую пропасть. — Моё небо, — протянул мужчина, чувствуя, что снова проваливается в бездну желания. — Теперь мы можем продолжить? Он посмотрел на своего босса, прекрасно зная, что его радужки сияют сейчас расплавленным золотом и ярко-жёлтым огнём, и наклонился, не смея, однако, прикоснуться, пока не услышал разрешения. — Я не против, — улыбнулся Тсуна, слегка приподнявшись навстречу убийце и положив тёплую ладонь ему на щёку. — Если мы всё же сходим в душ, — он аккуратно и мягко поцеловал Реборна в уголок губ, продолжая улыбаться. — Перед тем, как срывать друг с друга одежду. Бывший аркобалено с рычанием придвинулся ближе, переместив руки на бедра своего парня и сжав их, прежде чем с нажимом провести вниз и снова вверх, ощущая жар кожи сквозь грязные брюки. — Как пожелаешь, — довольно порыкивая, простонал киллер. — Моё небо. Он опустил голову и, уткнувшись носом в шею Савады, полной грудью вдохнул, впитывая аромат карамели, смешанный с металлическим запахом чужой крови. Голова подростка откинулась на стену с мягким стуком, а он сам в полный голос застонал, подняв подбородок выше и позволив Эрнесто прижаться губами к теплой коже, оставляя на ней влажные полосы и темнеющие следы. — Моё небо, — вопрошающе протянул убийца, оторвавшись от шеи юноши. — Я хочу наоборот, — он посмотрел в оранжевые глаза напротив и сглотнул, неувереный, как это воспримет его партнёр. — Можем мы? — Если это то, чего ты хочешь, Моё солнце, — кивнул Тсунаёши, ухмыльнувшись и послав по спине мужчины ворох мурашек. — Тогда, сейчас же, — он, несмотря на свой не самый большой рост, посмотрел на бывшего аркобалено сверху вниз, проведя языком по клыкам. — Отнеси меня в спальню. Прямой приказ ударил по итак уже взбудораженным нервам, и Реборну не оставалось ничего, кроме как подчиниться, возможно, заскулив от нахлынувшего желания. Савада то притуплял его неистовство своей мягкостью и медлительностью, то распалял ещё сильнее, показывая, что вполне может приказывать, быть жёстким, требовать. Киллер поднял своего начальника на руки, позволяя ему обхватить его талию своими ногами, и наконец прижался губами к чужим губам. Он напористо поцеловал своего парня раз, другой, третий, прежде чем взять его нижнюю губу зубами, слегка потянув, спрашивая разрешение. Дыхание подростка сбилось, когда он запустил пальцы в волосы Эрнесто, притягивая его ближе, и позволил своему рту приоткрыться, впуская чужой язык. Тот же, получив вполне очевидное приглашение, вторгся в теплый рот своего босса, касаясь его нёба и оглаживая языком зубы. Юноша ответил на поцелуй с таким же пылом, прижимаясь своим телом так близко, как только мог. Убийца шёл практически по памяти, не видя перед собой ничего, кроме рыжих глаз, чужой светлой кожи и крови, въевшейся в пушистые волосы. Он не опустился, нет. Он просто упал спиной на кровать, усадив на себя Своё небо, позволяя ему делать с собой всё, что он только пожелает. Губы парня на его коже ощущались правильно. Они были мягкими и тёплыми. Они приносили так много удовольствия, что перед глазами бывшего аркобалено, которого очень сложно назвать неопытным, плавали звёзды. Короткие уколы несильной, но остро-колючей боли вспыхивали то тут, то там, когда Тсуна кусал Своего хранителя и оставлял на его шее и ключицах быстро темнеющие следы. — Моё небо, — простонал мужчина, изо всех сил прижимаясь к горячему телу над собой. — Остановись, — он затуманенными глазами посмотрел на Саваду, с трудом дыша. — Ты сам сказал, что сначала душ. — Верно, — улыбнулся юноша. — Ты молодец, что вспомнил об этом, Моё солнце. Горло Реборна сжалось, когда он сглотнул, довольный от похвалы, но он не двинулся, не шевельнул ни единым мускулом, потому что ему еще не дали разрешения. — Иди первым.***
Вода не смыла с Тсунаёши ни грана возбуждения — будь проклято подростковое тело. Капли с тихим стуком падали с его тела и волос, оставляя за ним мокрую дорожку. Пламя парня радостно урчало, обвиваясь вокруг янтарно-золотого каната. Оно окутывало своего владельца и Его хранителя, прижимаясь к ним и распаляя их своим жаром. Киллер был именно там, где и должен был быть. Полотенце, обёрнутое ранее вокруг его бёдер, валялось где-то в углу, а он сам сидел на кровати и ухмылялся оглядывая своего бывшего ученика голодными глазами. Младший Савада подошёл неторопливо, восхищаясь блестящей кожей, четкими изгибами крепких мышц и острым взглядом завораживающих ярко-жёлтых глаз. Эрнесто был великолепен: гибкий, сильный, опасный для всех, кроме него и такой чертовски красивый со своими чёрными растрепанными волосами и зацелованными губами. Юноша с удовольствием поддался желанию прикоснуться, нависнув над бывшим аркобалено и проведя кончиками пальцев по его грудным мышцам и прессу. — Ты должен сказать мне, — серьёзно произнёс он, убрав руку под недовольное ворчание мужчины. — Что ты будешь делать, если я сделаю что-то, что тебе не понравится. — Я думал о цветовой системе, — проговорил убийца, похоже с трудом сдерживая себя. — Зеленый значит, что можно продолжать, желтый — нужно сделать паузу, — его взгляд заплыл, но он всё равно продолжил говорить. — Красный — необходимо полностью остановиться. — Хорошо, — улыбнулся Тсуна, кивнув. — А если ты не можешь использовать слова? — Стук, — тяжело дыша, произнёс Реборн. — Один для зелёного, два для жёлтого, три для красного. Небо довольно замурлыкал и, наконец опустившись на чужие колени, провел языком по одной из меток, оставленных им, чувствуя себя слегка собственником при виде этого. Он прекрасно знал, что падок на красивых людей, и также прекрасно знал, что ему нравилось видеть, что его вещи принадлежат только ему одному. А киллер был очень красивым и сам признал, что принадлежит ему. Воздух наполнился стонами, когда парень переместился и начал покусывать и лизать уже торс Эрнесто. Он издал звук, похожий одновременно и на стон, и на скулёж и сжал в руках волосы Савады, когда тот коснулся языком его соска. Юноше потребовалось почти пять минут, чтобы оторваться от солёной кожи, и ещё несколько секунд, чтобы дотянуться до прикроватной тумбочки, и достать тюбик смазки вместе с презервативом. Он открыл лубрикант с негромким щелчком, и у мужчины перехватило дыхание. Спустя четыре секунды — подросток считал про себя — он легко коснулся покрытыми смазкой пальцами нежной кожи за яйцами убийцы. Бывший аркобалено дрожал, его бёдра бессознательно двинулись, когда Тсунаёши начал потирать его промежность нежными, но ритмичными движениями. Парень касался благоговейно, осторожно. Под тихий смешанный со стоном всхип он просунул палец до первой костяшки внутрь задницы Реборна и замер так надолго, что мужчина издал звук, очень похожий на хныканье, и дёрнулся назад, выбирая палец так так глубоко, как только возможно. — Не двигайся, — резко прорычал Савада, схватив бедро киллера и заставив его замереть. — Цвет? — Зелёный, — прохрипел Эрнесто, всхлипнув. Он заполошно дышал, срываясь на стоны, и сжимался вокруг пальца неба, как тиски, пока Тсуна двигался медленно и осторожно. Прошло не меньше десяти минут, и юноша добавил второй палец. Прошло ещё столько же — третий, продолжая неторопливо двигать ими, иногда и вовсе останавливаясь. Видимо, не выдержав этой медлительности, его партнёр почти беззвучно выдохнул слово, слишком тихое, чтобы он мог его услышать. — Что это было, Моё солнце? — хмыкнул Савада, прикусив чужую челюсть. — Я тебя не расслышал. — Ещё, Моё небо, — протянул убийца, не двигаясь, но изо всех сил сжимая в кулаках простынь. — Пожалуйста. — Ты хочешь большего? — спросил парень, наклонившись, чтобы прикусить мочку уха мужчины, и ухмыльнувшись, услышав стон. — Да, — произнёс бывший аркобалено, пока его мышцы дрожали от того, как сильно он старался не двигаться. — Скажи мне цвет, Моё солнце, — приказал Тсунаёши твёрдо, чтобы быть уверенным. — Зелёный, — проскулил Реборн и откинул голову, безмолвно выпрашивая ласку. — Пожалуйста, Моё небо. Парень нежно поцеловал шею киллера сбоку и засосал, оставляя на солёной коже пурпурный след, и вернулся губами к уху, вновь прикусывая его. Эрнесто застонал, прервал звук тугим сглатыванием и застонал снова. Он дрожал, когда Савада медленно толкался в него тремя пальцами, проводя ими по его простате снова и снова нежно, мягко, медленно. Юноша продолжал до тех пор, пока не увидел, что мужчина ежесекундно боролся, чтобы проглотить крик удовольствия, который пытался сорваться с его губ. Тогда Тсуна вышел, а с его пальцев прямо на кровать стёк излишек смазки. Реборн как будто задохнулся от сдавленного протеста, не в силах удержаться от движения назад в поисках руки своего босса. Киллер снова застонал, долго и низко, откинув голову назад, когда небо провёл ладонью по его напряжённому члену. Его дыхание участилось — хотя, казалось, что это попросту невозможно — когда парень наклонился, чтобы уткнуться носом в его волосы и вдохнуть почти выветрившийся запах геля для душа. — Такой, чёрт возьми, замечательный. Эрнесто начал практически извиваться от похвалы, тяжело дыша, и зажмурился. Савада отстранился достаточно, чтобы увидеть его лицо, и провёл пальцем по его щеке. — Давай, Моё солнце, — мягко уговаривал он. — Открой глаза. Глаза убийцы приоткрылись, затуманенные от удовольствия, тёмные из-за расширенных зрачков, но светящиеся из-за пламени. — Моё небо, — пробормотал он хриплым от стонов голосом. Тсунаёши воспользовался мгновением передышки, пока надтягивал презерватив, чтобы полюбоваться своим партнёром и подумать о том, как же ему повезло. А затем он скользнул в жар чужого тела, проникая внутрь до основания, и все мысли просто вылетели из головы, подгоняемые его собственным громким стоном. Юноша двигался медленно, входя и выходя в устойчивом, мучительном темпе, поскуливая от ощущения и целуя оставленные им же метки. Их кожа была скользкой от пота, дыхание громким в тихой комнате. Савада мог видеть, как пальцы Реборна сжимали простынь каждый раз, когда он погружался внутрь. Киллер скулил, его грудь вибрировала под ладонью парня. — Я держу тебя, — пробормотал подросток, нежно поцеловал чужие губы. — Жестче, пожалуйста, — простонал Эрнесто, двинув бедрами и задохнувшись, когда Тсуна, следуя его просьбе жестко вошёл в него. После этого он уже не смог двигаться медленно, его темп стал быстрым, неровным, грубым. Он тяжело дышал, хватая ртом воздух и хрипя, а бывший аркобалено теперь вскрикивал с каждым толчком, с которым член парня врезался в его простату. Искры затанцевали в глазах Савады, когда всё стало ошеломляющим, и он сделал одну единственную вещь, которую считал правильной. — Ты можешь наконец расслабиться, — прохрипел он прямо в чужое ухо. — Я рядом. Он направил всё своё пламя, до которого только мог дотянуться, по связи, раскаляя её добела и сжигая одну из её нитей. Он изо всех сил укусил кожу прямо под челюстью, чувствуя солёный вкус чужой крови. В это же мгновение Реборн задрожал, окончательно похоже сорвав голос в оглушительном стоне и перевалил за грань, сжимаясь и изливаясь себе на живот.***
Киллер медленно открыл глаза, чувствуя приятный жар, наполняющий комнату, и ощущая тепло внутри, постепенно вытекающее на простынь. — Чшш, — прошипел его босс, когда он попытался сесть, и положил ладонь на его грудь. — Тебе стоит отдохнуть. Тсунаёши, уже чистый, но выглядящий невероятно уставшим, посмотрел на него сверху вниз и мягко улыбнулся. Его глаза стали более сосредоточенными, когда он заметил направленный на него взгляд. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, — с трудом прохрипел Эрнесто почти неслышно. — Тогда помолчи чуть-чуть, пожалуйста, — попросил небо, прикладывая прохладную влажную ткань к прессу мужчины. — Позволь мне позаботиться о тебе. Осторожно парень вытирал грудь и живот Своего хранителя. Он аккуратно очищал опавший член своего партнёра и его промежность, изредка откидывая грязные салфетки прямо на пол. Младший Савада поднес руки солнца к губам и поцеловал его пальцы, продолжая улыбаться. Убийце было больно говорить, а на лечение сейчас не было ни сил, ни желания, но был один вопрос, который он хотел задать. — Что ты сделал? — спросил он тихо и на секунду закашлялся. — Что ты имеешь в виду, — промычал юноша именно тем тоном, которым обычно пытался лгать. — Почему связь тоньше? — с трудом выдавил из себя голос бывший аркобалено. — А в тебе, — он прервался на кашель и продолжил, ощущая на себе взволнованный взгляд Тсуны. — Почти не чувствуется пламени? — Я скажу тебе, — произнёс подросток, склонившись над Реборном и осторожно повернув его голову. — Только, пожалуйста, помолчи, — он прикусил язык, слушая, как умиротворяюще шипит перекись, вылитая на самый сильный укус. — Хорошо? Парень протянул киллеру холодную бутылку, поднеся ее горлышко прямо к его губам. После того, как Эрнесто сделал несколько глотков, Савада поставил воду на прикроватную тумбочку и заговорил. — Я обещаю, что не сделал ничего плохого, — он говорил тихо, аккуратно переложив его на пол. — Я просто отменил клятву, — его голос окутывал солнце, успокаивая всё ещё немного взбудораженные чувства и эмоции. — Но на это ушло очень много сил, — подросток быстро поменял постель и вновь положил своего партнёра на приятно прохладную теперь кровать. — Скоро всё придёт в норму, — он улыбнулся, как нашкодивший котёнок. — Но тебе придётся переехать. Юноша тоже опустился на кровать, осторожно положив руку на грудь Своего хранителя и, едва касаясь кожи, поцеловал его в плечо. — Как ты себя чувствуешь? — спросил взволнованно Тсунаёши, глядя на него тёплыми карими глазами. — Хорошо, — прошептал Реборн, сонно моргнув. — Спасибо тебе. — В любое время, — протянул небо, снова поцеловал его в губы и осторожно прижался к нему, счастливо вздохнув. — Ты бы сделал то же самое для меня.