***
Реборн хрустнул затёкшей шеей и расслабленно улыбнулся. Его тело за ночь полностью вылечилось его пламенем, не осталось ни намёка на какую-либо боль или на какое-нибудь неудобство. Киллер не использовал лечение только на небольшом участке шеи, оставив один укус на самом видном месте. Тсунаёши лишь рассмеялся над этим, и сам щеголяя несколькими багряными пятнами на горле и ключицах. Негромкий голос неба доносился из кухни, сопровождаемый его же смехом, мурчанием Калуммы и звоном посуды. Оттуда же тёк приятный аромат только что сваренного кофе, который он — то ли по привычке, то ли ещё из-за чего — сделал без просьбы Своего хранителя. — Кавахира скоро появится, — произнёс Савада, когда солнце зашёл на кухню. — Он перенесёт нас ко мне. — Как удобно, — протянул Эрнесто, довольный скорее горячим напитком, чем перспективой встречи с шаманом. — Он наше пожизненное такси? — Ну типа, — усмехнулся бестелесный голос, и в квартире появилось облако тумана. — До тех пор, пока вы будете развлекать меня, — Шахматноголовый на секунду задумался. — Хотя иногда я чувствую себя многодетным отцом. Синие всполохи покрывали плечи бывшего администратора аркобалено, полупрозрачные искры цвета индиго плясали в его седых волосах. Огонь блестел в глазах Кавахиры и вибрировал в воздухе, прекрасно контролируемый благодаря многолетней — многовековой — выдержке, но всё равно кажущийся немного взбалмошным. Шаман теперь всегда выглядел как нормальный человек, а не как пугающий людей и ненавидимый проклятыми — по его, между прочим, вине — Шахматноголовый. Его волосы в этой параллели всегда были именно серыми и прямыми, а не золотистыми и волнистыми. Его тёмные глаза всегда были видны из-за круглых проволочных очков, а не скрывались под железной маской. — Взрослый, — задумчиво промычал Тсуна, игриво ухмыляясь. — Который решает мои проблемы… — он посмотрел на Своё солнце, как будто хотел подтвердить свои предположения. — Мне это что-то напоминает. — Вот как, — решил подыграть Реборн, надеясь на то, что их не убъют за глупые шутки. — И что же? — Разве не так описываются родители? — спросил сам у себя юноша. — Можно мне тогда, — он повернулся к туману, который явно не понимал, что происходит. — Называть тебя папой? Голос парня, уже сломавшийся, сейчас звучал притворно-плаксиво и настолько по-детски, насколько это вообще было возможно. Небо ярко улыбался, но казался довольно серьёзным, показывая, что предложение было не совсем уж шуточным. — А недавно ты говорил, что хочешь быть вежливым, — тяжело вздохнул Кавахира, покачав головой. — Ладно, — кивнул он в ответ на просьбу и тоже улыбнулся. — Надеюсь ты будешь единственным, кто меня так называет. — Ну почему же ты так думаешь, отец?***
Члены самой молодой из Семей, связанных с тринисетте, заняли диван и кресло. Небо и четверо его хранителей почти расслабленно пили сок, ими же и принесённый, и размышляли над волнующим их вопросом. — Почему тебе приспичило заморочиться над официальностью Фамилии именно сейчас? — недоумённо поинтересовался шаман. — Я думал ты собирался заняться этим после того, как соберёшь всех хранителей. Разношёрстная компания, состоящая из трёх бывших аркобалено и двух потомков первого поколения Вонголы, завалилась в антикварный магазин буквально несколько минут назад и засела, пытаясь придумать название и герб и разобраться с остальными формальностями. — Я так и хотел, пап, — ответил Савада, поставив полупустую коробочку сока на стол. — Но пришлось сейчас. Тсунаёши и Наги — наверняка тоже поддержавшая шутку своих более старших товарищей — уже две недели обращались к Шахматноголовому только как к папе. Они, судя по их довольным, но немного грустным взглядам, делали это не просто чтобы повеселиться. Им, казалось, действительно нравилось иметь древний туман в качестве отцовской фигуры. То же самое можно было сказать и про взрослых, уже состоявшихся как мафиози членов «I prescelti sette». Их «отец» звучало лишь на половину шутливо, оставаясь вполне себе серьёзным. Впрочем, это было не совсем удивительно. Гроза, насколько Кавахире было известно, вообще не знал своих родителей. У урагана, когда его мать и отец были ещё живы, с ними были весьма натянутые отношения. Похожая ситуация была и у солнца. Именем Внешнего советника Вонголы можно было объяснить все проблемы с отцом будущего Примо новой Семьи. А родители Саито не только не попытались остановить свою дочь, когда она собирала вещи, но и не искали её, когда не вернулась спустя несколько дней. — Во-первых, — продолжал юноша с кресла, облокотившись на чужую ногу, обтянутую брюками. — Я уже две недели не могу сесть за «План Б-2» из-за того, что мне нужна официальная Фамилия. — он ухмыльнулся, услышав смешки своих друзей. — А во-вторых, — парень нахмурился, резко выдохнул. — Когда я думаю о том, чтобы разобраться со всем этим позже, — он посмотрел на белые листы, лежащие на столе и взял в руки карандаш. — Интуиция буквально бьёт меня. — А это, — продолжил вместо своего ученика Лучший киллер. — Нельзя игнорировать. — Да и к тому же, — небо пододвинул к себе бумагу. — Я знаю, кем будет Моё облако.***
Тёплая рука Эрнесто напряглась на плече Тсуны, когда он заговорил о предпоследнем Своём хранителе. Он заинтригованно что-то промычал и, смяв коробку, кинул её в мусорку, естественно попав. — А поподробнее, — протянул Фонг, заинтересованно наклонившись. — Мы знаем этого человека? — Ты уже встречался с ним? — добавила Наги, отставив сок в сторону. — В этом мире, — добавила она, спохватившись. — Нет на оба вопроса, — покачал головой Савада. — Но я почувствовал сигнал интуиции, что увижу его на соревнованиях. Наследие Джотто работало довольно странно. Иногда оно срабатывало на саму ситуацию, указывая, например, на Рокудо Мукуро, в каком бы теле он ни был. А иногда — реагировало только на мысли о ситуации и прямые вопросы к ней. Так было, например, когда подросток спросил у неё, сколько человек прибудет в Намимори к концу весны. Но одно в гиперинтуиции всегда оставалось неизменным. Её звон состоял из нескольких сигналов, значение которых никогда не менялось. Было множество сигналов. «Опасность» и «безопасность», «враг», «друг» и «семья» были лишь малой их частью. Занзас и Бьякуран на битве представителей были «опасными друзьями», а Ланчия в Кокуё-лэнде был «безопасным врагом». Такой же сигнал, относящийся к Ирие Шоичи на базе Мелоне, сбивал с толку. Помесь всех сигналов, зазвеневшая, когда после битвы с Бермудой появился шаман, и вовсе откровенно пугала. — То есть Наше будущее облако появится на соревнованиях по робототехнике, — задумчиво промычал Второй да Винчи. — Оно будет участником? — заинтересованно спросил он, надеясь, видимо, на появление кого-нибудь, с кем можно засесть в лаборатории. — Ага, — кивнул юноша, снова крутанув карандаш. — Он довольно умный парень, — он усмехнулся, вспомнив альтернативное десятилетнее будущее. — Который однажды пытался меня застрелить. — Погоди, — искренне удивился Реборн, когда понял, о ком идёт речь. — Он облако? Его глаза округлились, а брови поднялись. Лицо солнца — хотя он и не позволил себе слишком ярко выразить эмоции — можно было использовать в качестве иллюстрации в учебниках по педагогике. — А ты думал, как он так быстро работает? — пожал плечами Тсунаёши. — Но я не чувствовал от него ни грана пламени, — возмущённо проговорил киллер, нахмурившись. — А я не так уж и редко с ним встречался. — Как я и сказал, он умный. — Но даже так, — продолжил разглагольствовать Эрнесто. — Чтобы сделать что-то, скрывающее огонь, нужно время. — Много времени, — пробормотал учёный, подтверждая слова своего товарища по проклятию. — Спаннер из Матеры, — спокойно произнёс небо, останавливая зарождающийся спор. На лицах бывших аркобалено тотчас появилось понимание — мафия никогда не трогала этот город на юге Италии. Никто уже не помнит, почему так сложилось, но против традиций идти нельзя даже в подпольной мире. «Скорее, — подумал юноша, неслышно вздохнув. — В мафии тем более, — он вспомнил Грех и кровное наследование. — Нельзя идти против традиций». — А можно мне небольшое пояснение? — протянула Саито, подняв руку. — И мне тоже, — согласился Шахматноголовый. — Никто не трогает Матеру? — Если вкратце, — начал объяснение Око Бури. Бывший инженер базы Мелоне ничего не рассказывал тогда ещё Боссу Королевской Семьи о себе, говоря, что у него скучная жизнь, но город, в котором вырос, назвал с лёгкостью. С другой стороны, о своих изобретениях Спаннер говорить любил. Он после того, как Савада пообещал ему никому не рассказывать и не использовать против него, рассказал своему начальнику о своём комбинезоне. Насколько понял тогда ещё Нео-Примо, в любимой одежде облака есть излучатели, которые постоянно испускают сигнал, каким-то умным образом перекрывающий ощущение пламени. «Конечно, это бы не помогло мне, — сказал Спаннер тогда в пустой мастерской, распечатывая очередной леденец. — Если бы я был таким же сильным, как кто-нибудь из твоих хранителей или аркобалено, — он положил конфету на язык и продолжил говорить, съедая некоторые звуки. — Но я всего лишь на уровне Базиля и Хроме Докуро, так что…» — Теперь мы можем наконец вернуться к вопросу о Фамилии? — спросил Тсуна, когда объяснение, казалось, подошло к концу.***
Пока ураган объяснял двум туманам, как работает раздражающий, наверное, всех мафиози, Матера, Ёши крутил в руках карандаш, задумчиво смотря куда-то сквозь стены. Листы, на которых должна была появиться информация об их Семье, всё ещё оставались пустыми и кристально-белыми. — Теперь мы можем наконец, — подал голос небо, заметив, что мини-лекция об одной из странностей мафии закончилась. — Вернуться к вопросу о Фамилии? — Конечно, — согласился Реборн. Верде и Наги лишь довольно энергично кивнули, оба заинтересованные и заинтригованные. Фонг также пробормотал своё согласие. На бумаге наконец-то начали появляться неаккуратные карандашные строки, и листы переставали быть макулатурой, становясь черновыми вариантами важных для всех гостей антикварного магазина документов. — Что насчёт названия? — спросил Око Бури, когда его босс закончил писать. — Ты думал о нём, моя Удача? — Мерджер, — кинул парень, заставив своего репетитора на мгновение поднять бровь. — Ты выбрал это слово, — протянул Лучший киллер, забрав у своего ученика карандаш и исправив только что написанную строчку. — Потому что оно означает слияние? — он чуть нахмурился, стучат коротким ногтем по другому предложению. — Или потому что оно начинается как ругательство? — Ага, — едва не пропел Савада, явно находясь в хорошем настроении. — Вы согласны? — Да, — хором ответили все трое сильнейших и потомок Деймона Спейда Юноша отодвинул все заполненные листы и положил перед собой чистый. Оставался только герб, и сейчас Тсунаёши, видимо, собирался нарисовать его набросок. — Это, — он медленно и аккуратно, чтобы всё получилось ровно, нарисовал круг. — Для неба и тумана, — через пару секунд рядом появился второй круг такого же размера. — Это для урагана, грозы и солнца. — третий круг занял своё место рядом с двумя другими. — А это для облака. — Тогда это, — Саито взяла карандаш и быстрым росчерком нарисовала четвёртый круг, который соединял оставшиеся три. — Для нас всех. — И ещё один небольшой штрих, — подал внезапно голос молчавший всё время обсуждения их общий отец. — Это будет символом. Прямо по центру герба расположился цветок лилии. Той самой, сотни бутонов которой лежали вместе с Доном Вонголой в его гробу. Цветок проходил через центральную окружность и скрывал оставшиеся три лепестками и листьями. Он напоминал о том, с чего именно началась история этой Фамилии, и о том, что ничего не остановит её членов. — И даже смерть не помеха, — довольно протянул звонкий голос системы равновесия, и в комнате появился белый туман.