***
Карминовые в свете яркого пламени брызги разлетались в разные стороны, окрашивая стены и людей в красивый красный цвет. Один из пятерых противников в одно мгновение оказался вне игры — сквозная дыра в его груди могла гарантировать это. Жар обжигал щёки и стягивал кожу мужчины, словно он только что закончил плакать и теперь поднял голову к горячему летнему солнцу. Туману казалось, что глупое небо уже было мертво — просто невозможно было выжить после стольких выстрелов. Буквально секунду назад прогремела целая очередь выстрелов — первый, второй, третий. Каждый из владельцев странного огня посчитал своим долгом выпустить пулю в подростка. — Что ж, — усмехнулся парень, стряхнув с руки кровь. — Раз вы отказываетесь сотрудничать, — он в довольно знакомой манере крутанул запястьем и вытащил пистолет. — Тогда я не буду церемониться. Не было ни оглушительных звуков борьбы, ни тяжёлого дыхания, ни разноцветного пожара, ни рёва огня — ничего. Только тихие практически молниеносные выстрелы и грохот одновременного падения четырёх тел прозвучали в переулке, и битва, длящаяся почти час, была окончена. — Кто ты вообще такой? — спросил мужчина, удивлённый незнакомцем. Небо — о котором он, между прочим, ни разу не слышал — юное, но ни в коем случае не неопытное; вежливое, но смертельно опасное, не могло не заинтересовать. — Тсунаёши, — представился подросток, весело улыбаясь. — Приятно познакомиться, Трайдент Шамал. Он был низким и худым, выглядя даже немного младше Хаято, которому сейчас было шестнадцать, но при этом в нём ощущалось нечто такое, что можно было получить только с возрастом. Парень был одет просто — не так, как другие его ровесники, находящиеся в мафии — в классические брюки и белую, будто снятую с чужого плеча, рубашку, накинутую поверх ярко-оранжевой футболки. У неба были каштановые пушистые волосы. Они лежали, опустившиеся под тяжестью собственного веса, но торчали на макушке, напоминая чем-то гриву молодого льва, уже смоченную в чьей-то крови. У неба были большие карамельные глаза, на дне которых ярко и ровно горел янтарный пожар. Чёрные зрачки внимательно осматривали его, со спокойной лёгкостью говоря, что пуля может прошить и его череп. — Тсунаёши? — переспросил Шамал осторожно. — Я ни разу о Вас не слышал. — Ну почему же, — хмыкнул юноша. — Хозяин Намимори, — почти учительским тоном напомнил он. — Страж Омерты, уничтоживший Эстранео, — подросток едва не рассмеялся, увидев выражение шока на лице своего собеседника. — Вы определённо обо мне слышали. Парень мягко, но лукаво ухмылялся, позволяя себя рассматривать. Он спокойно стоял, не покачиваясь на носках, и вообще практически не двигаясь, лишь медленно поднимая и опуская плечи при дыхании. Он держался достойно, словно далеко не в первый раз убивает кого-то и далеко не в первый раз стоит перед довольно известным убицей. «Впрочем, — подумал туман, нервно проведя плечом. — Это действительно происходит с ним не в первый, — он посмотрел на небо, с трудом подавив своё собственное пламя. — И не в последний раз». — Не хотите ли, — неуверенно, точно четырнадцатилетка на первом свидании, промямлил Трайдент, всё-таки поддавшись позывам своего огня. — Выпить кофе? Тсунаёши вопросительно поднял бровь, показывая, насколько двусмысленно может быть понято такое, казалось бы, тривиальное предложение. — Я не имею никаких плохих намерений, — поспешно поправил сам себя мужчина, надеясь, что небо не посчитает его отношение оскорблением. — Просто благодарность за помощь. — Я не пью кофе, — покачал головой подросток, но всё же улыбнулся, успокаивая своего отчего-то разнервничавшегося визави. — Но могу пригласить Вас, — он кивнул куда-то на восток. — Выпить в доме Моего хранителя. — А он не будет против? — пробурчал себе под нос Шамал. — И, пожалуйста, обращайтесь ко мне на ты. — Нет, — протянул парень, уверенно, как и подобает Боссам Фамилий, отвечая на вопрос. — Но если ты сомневаешься, — он достал из кармана брюк телефон. — Я могу ему позвонить.*
Грациозность неба — по идее слишком юного, чтобы её приобрести — была безгранична. Всё в нём казалось туману безупречным, всё — было настолько идеальным, будто юношу буквально дрессировали с детства. Его лёгкие и плавные, точно сотканные из воздушной струящейся ткани, движения неуловимо проникали в мысли, оседая там, как песок, приносимый волнами, оседает на дне моря, и не желая никуда уходить в ближайшее время. Рыжие, ни на миг не прекращающиеся всполохи в тёплых карих глазах подростка приковывали его собственный взгляд, не позволяя отвернуться на большее, чем необходимо для того, чтобы не врезаться в других людей и здания, время. Мягкая улыбка юного вежливого Дона завоёвывала доверие. Она завершала довольно милую картину и дарила жар привязанности, оседающий в глубине груди и распространяющийся приятным теплом по всему телу. Парень, не просто ставший каким-то неведомым образом боссом Лучшего киллера, но и сделавший его Своим хранителем — полностью присвоив его себе, спокойно шёл к дому Сильнейшего солнца. Параллельно он рассказывал обо всём, что знал или предполагал насчёт странных не то кукол, не то людей со странным, незаканчивающимся огнём. Синяя дымка тумана в голове Трайдента медленно, словно густой кисель перетекала из одного уголка разума в другой, мягко касаясь стен подсознания и полок с воспоминаниями. Обычно немного резкий и иногда даже приносящий боль — как, впрочем, и любое другое пламя — туман сейчас был спокоен и как будто даже ласков. — Звучит, наверное, невероятно, — сказал Савада, на секунду прекратив объяснения. — Мягко говоря, — подтвердил мужчина. — Но с другой стороны, — продолжил он быстро. — Вам сложно не поверить. Фамилия Тсунаёши, вскользь произнесённая Реборном, звучала странно-знакомо, хотя Шамал не мог вспомнить ни одну Семью, Дон которой имел бы её или хотя бы нечто на неё похожее. Небеса рождались только от небес, и появление этого юного Босса, ни с кем, кроме Своих хранителей и подчинённых, не связанного, могла означать только две вещи. Или где-то пробудилась одна из спящих родословных, что означало опасность для уже устоявшихся на троне захватчиков. «Или, я просто кого-то не учёл, — подумал доктор, против воли улыбнувшись своему собеседнику, когда он замолчал. — И он спрятанный или потерянный сын, — он привычно крутанул в пальцах пилюлю с москитом. — Кого-то и ныне активного». — Вот мы и пришли, — протянул подросток, кивком показывая на неприметный дом. — Почему Вам вообще, — удивился мужчина. — Разрешили жить отдельно во время школьной поездки? — Немного тумана, — произнёс юноша, звякнув ключами. — Немного небесного притяжения, — он открыл дверь и джентльменским жестом пропустил Трайдента вперёд. — И проблема решена. — Тсуна-сан! — прокричал по-японски откуда-то из глубина жилища очень молодой голос. — Вы вернулись! — он прибежал и чуть было не упал. — Я пришёл, а Вас не было, — слабое солнце схватился за живот и поморщился. — Я волновался. — Ты в порядке, Огонь? — спросил подбежавший следом старшеклассник, в котором не ощущалось ни капли пламени. — Я в порядке, Спаннер, — ответил Савада на вопрос блондина. — Всё хорошо, Шоичи, — усмехнулся он, взъерошив волосы первого мальчика. — Ты можешь идти к себе, — мягкий рыжий шлейф закружил в воздухе. — Мы обязательно встретимся завтра. — Хорошо, — согласно кивнул зеленоглазый шатен. — До свидания, босс.***
Пар медленно поднимался от его чашки, создавая в воздухе витиеватые светлые полупрозрачные узоры. Запах хорошего зелёного чая давно наполнил небольшое помещение, и теперь Тсунаёши дышал больше им, нежели чистым воздухом. Шамал нервно тряс ногой, а его сила плавно перетекала от одного края комнаты к другому, исследуя незнакомое помещение, пока у него была такая возможность. — Я бы попросил, — поморщился Примо Мерджер. — Держать своё пламя при себе, — он потянулся к зелёному канату, успокаивая своего учёного. — Это не понравится Моей грозе. — Это кто-то, кого я знаю? — обеспокоенно поинтересовался врач. — Да, — только и успел ответить парень, как его прервали. — Моё небо, — прозвучал в гостиной недовольный голос Второго да Винчи. — Почему у нас дома сидит какой-то туман? — Я подобрал его в переулке, — объяснился Савада. — Он дрался против Шимон. Верде усмехнулся и потянулся всем телом. Он, как будто переняв некоторые привычки у других членов своей семьи, сейчас пугал их гостя. — Сильнейшая гроза… — беспомощно пробормотал Трайдент. — Я думал после Реборна, — задумчиво протянул Тсуна. — Тебя уже не удивить? Грохот упавшего на пол тела послужило единственным ответом, на шутливый вопрос — Шамал, не выдержав, по-видимому, слишком большого потока новостей, попросту упал в обморок. — Что с ним? — спросил отошедший всего на минуту облако. — Он же вроде был в порядке? — Был, — в один голос согласились двое сильнейших. — Я и забыл, — тяжело вздохнул небо. — Что не все так спокойно могут воспринимать бывших аркобалено.***
Внешний советник положил трубку и вздрогнул, схватившись за голову. Он был почти на сто процентов уверен, что снова слышал тот тихий голос. Этот голос, негромко говорящий на чистом итальянском и при каждом своём появлении упрекающий Молодого льва Вонголы, был совершенно незнаком Емицу. Этот голос был слишком молодым, чтобы принадлежать кому-то из знакомых мужчины, но в то же самое время в нём скрывалось слишком много силы, чтобы принадлежать какому-то гражданскому, отчего-то запомнившемуся старшему Саваде. Тихий, почти неслышный голос снова и снова проносился в его голове. Он то шептал, то и вовсе шипел, точно змея. Всего два слова наперебой звучали в мыслях внешнего советника, всего два слова на знакомом ему с детства языке, произнесённые незнакомым голосом, доводили его до белого каления. Емицу рычал и кидал в стену всё, что попадалось под загребущие руки. А голос в его голове всё продолжал говорить, а голос в его голове оставался всё таким же спокойным, всё таким же насмешливым. Старший Савада злился, крушил кабинет и рычал так громко, как будто действительно стал молодым львом и теперь хотел пометить свою территорию. — Глупо, — шептал ему незнакомец. Внешний советник возражал и торговался с голосом из своих мыслей, приводя множество аргументов в свою пользу. Он говорил, что любит и жену, и сына; он говорил, что лгал только для того, чтобы обезопасить свою семью. Голос неизменно перебивал мужчину, не позволяя ему закончить, не давая ему ни одной возможности хоть как-то оправдать себя. — Лжец, — шипел незнакомец, проходя не то на рептилию, не то на взбешённую кошку. Карамельные глаза, время от времени становящиеся ярко-оранжевыми, которые прочно ассоциациировались с шёпотом с того самого момента, как он появился, издевательски щурились. Мягкая, но такая раздражающие нахальная ухмылка, определённо принадлежащая голосу, только расширилась, открыв по-хищному острые белоснежные зубы. Емицу был не то чтобы недоволен странным шёпотом, ни в коем случае. Он был просто в ярости, словно мальчишка-Занзас, когда ему принесли не то мясо или мальчишка-Массимо, когда ему снова принесли чай. Его огонь прекрасно доказывал это, вспыхивая то тут, то там оранжево-коричневыми всполохами и то и дело поджигая бумаги, которые потом всё равно будет переписывать не сам глава CEDEF, а Базиль. «Придумал, — радостно усмехнулся старший Савада. — Я уничтожу небо Намимори, — он довольно сел в кресло и наконец расслабился. — Так я защищу Нану и Тунца, — Молодой лев Вонголы хмыкнул и потянулся за укатившейся куда-то под стол ручкой. — И голос заткнётся».