Монстр Разума

       Тёмные тучи, нависшие над городом, окрашивали мир в серые цвета, и казалось, что в мире нет ярких оттенков, всё стало тусклым, словно чёрно-белое полотно у художника, не знающего о других цветах кроме чёрного и белого, их оттенков и смешений.        Как в насмешку к погоде, в безлюдном проулке, заполненном только брошенным мусором, найден труп женщины. Лицо - исполосованное шрамами, не позволяющими опознать жертву, но одежда, дешёвая и откровенная, указывала на то, что жертва представляла легкодоступную барышню.        Майор Гром, только взглянув на лицо трупа, тихо выругался. Очевидно, что шрамы недавние, кровавая корочка покрывала всё лицо пугающей маской, можно, конечно, найти какие-то отличительные признаки на теле, вроде родинки на запястье или старого шрама, но так опознать жертву почти так же «легко», как найти иголку в стоге сена, не спалив сено, и не прибегая к помощи магнита.        Не дожидаясь окончания упаковывания трупа, майор повернул в людную часть проулка, прошёл несколько улочек, плутая по различным проулкам, он всё же дошёл до паба, основной фишкой которого являлся бойцовский клуб. Порядочные и благородные сюда не приходили, считая мордобойные развлечения недостойными их внимания, страшась, что на подобные развлечения приходят бандиты и разбойники, способные их ограбить или убить. Но Грома все знали как бойца, а не служителя закона, пару раз он получал деньги, выиграв в боях. Ему здесь нравилось, можно выплеснуть энергию, и никто не скажет и слово за то, что он бьёт людей. Можно честно подзаработать, не говоря уже и о том, что выпивка всё же качественная, а не какая-то кислятина, при употреблении которой невольно проскальзывала мысль, что подсунули мочу, а также узнать необходимую информацию и новости улиц, которые в газетах не освещаются.        — В городе появлялся кто-то странный? — Первым же делом спросил Игорь у бармена, основной источник информации - профессия обязывает иметь хорошую память на лица, хоть город большой, подобной информацией любой бармен мог поделиться, странные всегда запоминаются.       — Не так давно появился один чудик, — усмехнулся бармен, наливая клиенту пиво, создавалось впечатление, что он вслепую может ориентироваться на своём рабочем месте не разбив ни одного бокала, и обслужить толпу жаждущих надраться. — Появился не столь давно, рисовал что-то в книжке. Его пригласили на ринг, он отказался. Врачом оказался, спас одному бойцу жизнь. Больше к нему не лезут. Иногда он подходит к бойцам с просьбой попозировать в комнате, которую снимает у нас отоспаться после распития напитков, как и многие посетители. Снимает всю комнату, а не как многие - койку.        Маловероятно, что приезжий то ли врач, то ли художник окажется причастен, но Грома заинтересовала информация о странном персонаже. Бармен его понял и указал на дальний стол в углу, так любимый теми, кто не жаждет внимания, прячется, скрываемый тенью, планируя что-то, словно заговорщики. Игорь перевёл взгляд в указанном направлении, не поворачивая корпус тела. За тем столом сидел юный парень, почти мальчишка, сложно сказать о его возрасте, но у майора закралось сомнение, можно ли тому употреблять алкоголь.       Украдкой рассматривая парня, Гром понимал, почему бармен назвал его чудиком. Рыжие длинноватые волосы, похожие на языки пламени, мягкие черты лица, необычная одежда, вроде не примечательная, но в тоже время кричит о том, что носивший её инородный, нигде не будет смотреться уместно. При эксцентричном наряде, его желание выглядело странно: робко сидел в уголке и тихо напивался, подливая себе в стакан, ни на кого не смотрел, но что-то бормотал под нос, или разговаривал с невидимым собеседником.        Игорь направился к незнакомцу. Рыжий тут же умолк, когда к его столу приблизился незнакомый человек. Грому показалось, что мальчишка испугался, что к нему приблизились. Зал не заполнен людьми, и пространства достаточно, чтобы посидеть в одиночестве.        «Совсем ещё дитя, черты мягкие, на куклу похож,» — мелькнула мысль у майора, рассматривая уже вблизи рыжего.        Парень тоже начал рассматривать незнакомца, сначала в глазах оставался испуг, перешедший в пьяную задумчивость, а после странный изучающий интерес.        Игорь не успел произнести и слова, обдумывая, с чего начать и к чему ему этот разговор. Нет причин подозревать в чём-то незаконном лишь потому, что он странный.        — Вы неплохо сложены… Не возражаете, … поднимемся в одну из комнат… нарисую вас… для своего проекта?.. — без смущения, но уже не трезво мыслящий рыжий невинно смотрел на незнакомца. Если бы не этот взгляд, можно подумать, что мужчину пытаются подцепить, как какую-то легкомысленную барышню, заманивая глупым предлогом.        Слова и взгляд шокировали майора, и он оторопело кивнул, хотя всегда готов к неожиданностям. Парень схватил только начатую бутылку, направился к бармену, положил пачку купюр, взамен получил ключи и кивок бармена, указывающий, что он понял, что нужно принести ещё. Бармен дал распоряжение официантке, та в свою очередь побежала в подвал. Все это настолько привычно сотрудникам, что никто ничего не спрашивал, даже какой именно алкоголь нужно и что к нему ещё принести. Гром оценил сумму, которую рыжий отдал бармену, и впервые ощутил себя представителем древнейшей профессии, только в отличие от найденного сегодня трупа, не дешёвым. Рыжий очевидно не первый раз проделывал подобное и знал, куда направляться, мужчина следовал за ним.        — Тебе, сколько лет, пить-то, вообще, можно? — насмешливо, с упреком произнёс он вслух, когда мальчишка открыл комнату, и, взяв со стола чистый бокал, протянул его Грому, словно предлагая выпить. Игорь отрицательно покачал головой на это молчаливое приглашение.        Мальчишка посмотрел на пустой бокал, налил вино, которое прихватил с собой и снова протянул мужчине, который начал осматривать комнату. Кровать односпальная, это успокоило и отмело мысль, что рыжий заигрывает с мужчинами и снимает их как проституток. Не то чтобы в мире кого-то обвиняли за влечение к своему полу, но и не особо приветствовали. Мужчина обратил внимание на протянутый бокал, и повторил отказ, не понимая, зачем вообще согласился на странное предложение не трезвого незнакомого парня. Он посмотрел в лицо рыжего, и ему показалось, что того расстроил отказ. Но ненадолго, мальчишка чему-то усмехнулся и выпил одним залпом содержимое бокала.        — Раздевайся, — уверенный, командный тон, которому невозможно не подчиниться. Рыжий достал из плаща толстую тетрадь в твёрдом переплёте, и графитовый грифель, заточенный для рисования. Он уселся прямо на пол, сняв плащ.        Ошарашенный происходящим, Игорь стал снимать куртку, затем рубашку, оставаясь в одних брюках и ботинках.        — Перелом левого ребра в детстве? — внимательно осматривая обнаженное тело поинтересовался художник, мужчина кивнул. — Вывих правого плеча, тоже давний… Вас, похоже, часто били в детстве. И сейчас похоже, жизнь опасная, с побоями.        — Ещё в детстве я понял, что многие проблемы решаются кулаками, — отозвался Гром, повторяя за художником, сел на пол напротив мальчишки. На свои слова он услышал непонятное фырканье, или собеседник не согласен, или согласен, и сам так решает проблемы. Хотя из сказанного ранее барменом, майор склонялся к варианту, что мальчишка не сторонник насилия, и вообще белоручка, за которым няньки бегали и нос подтирали, не дай боже извазюкается, что уж говорить, жизни не знает.        — Игорь, — наконец представился мужчина. Мальчишка прервал свою работу, потянулся за бутылкой, поставленной возле себя. Игнорируя бокал на столике, начал пить из горла, прикусил нижнюю губу.        — Сергей, — в ответ представился он, и отгоняя какую-то мысль, замотал чуть головой.        Он продолжил рисовать. Гром краем глаза заметил, что в тетради нарисованы части людей, отдельно, наброски рук, ног, пресса, художника интересовало тело.        — Для чего? — мужчина не мог правильно сформулировать мысль, но похоже пьяный мальчишка его понял.        — Я изучаю строение тела… Рисование помогает обдумать взаимодействия мышц, суставов и костей между собой, — не отрываясь от процесса ответил рыжий. Увлеченный своей работой, отвлекался чтобы глотнуть вино, не обратив внимание, когда принесли ещё парочку бутылок.        Гром смотрел на парня и не мог связать, тот невинный взгляд, которому он не смог отказать, уверенный тон, раскрепощённую в данный момент позу при рисовании, и количество выпитого алкоголя. Что-то выбивалось из цепи увиденного.        На протяжении нескольких часов Сергей приближался к нему, проводил холодными руками по интересующей его группе мышц, продолжал рисовать, и снова, как врач осматривал пациента.        Гром не знал, что говорить, поэтому почти всё время молчал, рассматривая мальчишку. Тонкие пальцы рук, без мозолей и ран, только убедили мужчину в том, что рыжий не знал боли, жестокости и грязи мира. Мужчине было непонятно, что этот невинный парень, ещё ребёнок, забыл в подобном гадюшнике, выпивая алкоголь литрами.        — Обычно я так не делаю… — еле слышно прошептал Сергей и, осторожно пробуя на вкус, прикоснулся губами к губам едва знакомого мужчины.        Игорь в мгновение почувствовал смесь всего крепкого алкоголя, что выпил художник. От одного только дыхания можно было опьянеть, буквально, не романтизируя, что поцелуй показался волшебным. Сколько выпил паренёк? Две бутылки, три, четыре, может больше? Только в комнате их лежало достаточно, мужчина не пытался считать, а он же пил ещё в зале. Гром отстранил от себя рыжего, понимая, что тот сейчас не отвечает за свои действия, всё это алкоголь.        — Замолчи, — непонятно кому произнёс Сергей, не обращаясь к мужчине, и, сквозь опьянение, понимая, что ему отказали, достал из кармана купюры, вручил их Игорю и, встав, произнёс уже к нему обращаясь, — Уходи, я закончил.        Мальчишка повалился на кровать, обнимая себя за плечи. Он дрожал.        — Уходи, тебе больше незачем оставаться, — голос дрожал. Мужчина не мог понять от чего: из-за злости или слёз, что его отвергли.        Гром сомневался, стоит ли оставлять пьяного одного, но так же понимал, что комната уже оплачена, дверь захлопывается и без ключа зайти нельзя, никто его внезапно не потревожит. Но тут же понял, что рыжий уже беспечно спит, будто в безопасном поместье.        «Нечего деньгами разбрасываться, избалованный ребёнок,» — с этой мыслью мужчина положил деньги обратно в плащ парню.        Откуда же Грому знать, что парню, заснувшему сейчас на жёсткой кровати, никогда не подтирали нос, что жил он в приюте, что били его за некоторую женственность, что везде он белая ворона, и даже от взрослых в приюте слышал насмешки. Что не такая и большая разница у них в возрасте. Что при обучении в медицинском институте видел трупов больше, чем сам майор на службе. Что гуляя по городу и натыкаясь на мёртвых животных, он осматривал их ткани. Что мечтает сделать жизнь простых людей лучше, при том, что при общении с ними его охватывают панические атаки, и приходится общаться только по деловым вопросам, не переходя границы личного общения, пока атаки не такие заметные. Что напивается, чтобы немного забыть пережитый кошмар. Да, сейчас Сергей богат, накопил себе состояние, но многие привычки остались, ему неудобно спать на мягких перинах, привык к жёсткой кровати. Да, в какой-то момент его забрал из приюта друг погибшего отца, получив опекунство, но это произошло слишком поздно, и выкоренить детдомовские привычки стало невозможно. Откуда Грому знать, что даже когда тело Сергея находится в состоянии сна, сознание осознает мир, и анализирует окружение, не дремлет, оберегая покой Серёжи, засни он хоть в каком-нибудь заброшенном здании, где обитают бомжи и пьяницы.        Гром шёл по улицам по знакомой дороге в свой дом. На пороге обнаружил почту. Наверно, несколько дней уже лежит, может месяцев, сложно понять, мужчина не часто возвращался домой, ночуя то на работе, то у возлюбленной. Среди уже не актуальных газет, нашлось письмо от отца. Оно оказалось промокшим от дождя, и некоторые строчки и слова невозможно прочесть.

«Дорогой, Игорь,

       Надеюсь у тебя всё хорошо… и ты перестал отталкивать людей… Знаю, тяжело доверять людям, вдруг не тому доверишься, но друзья могут стать светом в тёмные времена… Так же надеюсь, что ты не живёшь одной лишь работой, оставаясь днями на работе… Но пишу я тебе не за этим, знаю, ты самостоятельный, поэтому и не беспокоюсь о тебе так сильно. Хотел тебя попросить присмотреть за одним юношей, сыном Виктора, моего давнего друга… он скоро приедет… До сих пор не понимаю, как так вышло, что вы не знакомы… Он хороший парень, но немного пристрастился к алкоголю…»        Около двух месяцев письмо пролежало под дверью. Далее Гром кое как разобрал адрес, где поселился приёмный брат, которого он не знал. Так вышло, что когда отец нашёл мальчика, сам Игорь находился на обучении в другой стране. По возвращению домой, мальчика он не заставал, тоже отправился на учёбу, но в другое место. Отец долго искал сына своего друга, потому что обещал позаботиться о нём, но обстоятельства решили иначе, и ребёнок друга оказался потерян на долгие годы, пока не произошла абсолютно случайная встреча, о которой Игорь знал из уст отца и Фёдора Ивановича.        Константин Гром расследовал смерть трех мальчишек, произошедшую на окраине города возле реки. Мальчики погибли в огне, возможно, не смогли спастись при лесном самовозгорании, или же ребята играли с огнём, и стали жертвой своей глупости и неосторожности. Когда тела обнаружили, в окрестностях Константин познакомился с мальчиком, года на два-четыре младше его сына. Гром не мог не заметить сходства в чертах мальчика с умершим другом и его женой. Долгие годы бюрократического оформления спустя, он смог получить опекунство над своим крестником, не усыновив.