Июль 1976
Легкий летний ветерок принес с собой запах свежескошенной травы, молока и молодого меда. Яркие лучи теплого солнца улыбались через окно. Время было относительно позднее — в десять часов заканчивался первый урок в школе, а я еще валяюсь в постели. Довольно улыбнувшись и сладко потянувшись, я мечтала о горячих блинах с черникой. Была середина июля — самое беззаботное время во всем мире. На летних каникулах можно проваляться без дела до самого обеда и никто не посмеет тебя этим упрекнуть. Обожаю каникулы. Послышался легкий звук царапающих когтей подоконник. В открытое окно ввалился всклокоченный воробьиный сыч. Я нацепила очки, которые всегда лежали под рукой на прикроватной тумбочке. Сыч был не больше моей распахнутой ладони. Его серовато-бурое оперение было всклокочено, серо-коричневый с пятью узкими белыми продольными полосами хвост находился в состоянии линьки. В несуразно большом желтом клюве птица держала конверт из желтого пергамента. — Здравствуй, Патрик, — вымученно поздоровалась я, поднимаясь на локтях и понимая, что спать больше нельзя. Воробьиный сыч выплюнул на подоконник конверт, злобно угукнул, и начал терзать пергамент. — Патрик, прекрати! — закричала я, выпрыгивая из постели. — Хватит! Перестань жрать мои письма! За попытку вырвать из клюва остатки моих результатов СОВ я была награждена болезненным укусом. — Заканчивай уже! — зашипела я, слизывая кровь с покалеченного пальца. Птичка насмешливо угукнула, взмахнула крыльями и выпорхнула из окна, разбрасывая желтые оторванные мелкие кусочки пергамента. Уже шестой год ко мне прилетает эта злобная птица. Почему-то профессор МакГонагалл выбирает из всех сов имеющихся в Хогвартсе именно Бешенного Патрика. Он очень маленький, быстрый и может, неси по воздуху большую ношу, но отдавать ее не намерен. Когда мне было одиннадцать, именно Патрик принес заветное письмо о зачислении в Школу Чародейства и Волшебства, только оно было почти наполовину съедено. Папа долго смеялся на всю Косую Аллею, когда нам пришлось наугад покупать половину необходимых вещей для первокурсников. Горестно вздохнув, я осмотрела остатки письма. В этот раз он пошкодил только краюшек, значит, текст будет разборчив. Переживала ли я, получив результаты СОВ? Нет. Лучшими друзьями у меня были книжки, поэтому весь материал я знаю отменно, а вот практика хромает, но это значит, что ниже «удовлетворительно» быть не должно. Схватив письмо я, не утруждая себя переодеванием, направилась на первый этаж в столовую. На втором лестничном пролете слышались проклятия прадеда, который возмущался, что его так рано разбудили. Картины родственников были очень шумными и мама настояла выделить им отдельную комнату на втором этаже. За закрытыми дверями располагался большой зал, в котором не было ничего кроме портретов. — Вы слышали, как громко курлычут эти голуби! Я предлагаю сжечь их заклятием! — разрывался в голосину Форкнайт. — Заткнись и спи дальше, маразматичный идиот! — громко фыркнул Годрик III. Я улыбнулась и закрыла плотнее дверь зала с портретами. Сегодня они будут особенно не в духе. На первом этаже, нырнув в большую арку со статуями горгулий, я оказалась в просторной столовой поместья фон Эверек. Массивный стол из черного дуба стоял посередине комнаты. Напротив третьего слева стула стояла тарелка с ароматными черничными блинчиками и дымящимся чаем с мятой. Я довольно улыбнулась и умостилась за свое место. Скурдж как всегда идеально подгадал время завтрака. Наворачивая яства, я распечатала конверт.СТАНДАРТЫ ОБУЧЕНИЯ ВОЛШЕБСТВУ РЕЗУЛЬТАТЫ ЭКЗАМЕНОВ Проходные баллы: превосходно (П) выше ожидаемого (В) удовлетворительно (У) Непроходные баллы: слабо © отвратительно (О) тролль (Т) ГАБРИЭЛЬ МОРГАНА САБРИНА ШАРЛОТА ФОН ЭВЕРЕК ПОЛУЧИЛА СЛЕДУЮЩИЕ ОЦЕНКИ: Астрономия……………………………………………………………………………...........П Уход за магическими существами……………………….………………….………П Заклинания……………………………………………………………………………........…П Защита от темных искусств…………………………………………………….....….П Прорицания………………………………………………………………………...........….В Древние руны………………………………………………………………………...........П Травология………………………………………………………………………...........……П История магии………………………………………………………………............….…П Зельеварения ……………………………………………………………………….........…В Трансфигурация………………………………………………………………............….П
Я горько вздохнула. С зельями все и так ясно, но вот прорицания я должна была сдать на «превосходно». Блинчики перестали казаться столь восхитительными. Больше кусок в горло не лез от обиды на саму себя. Нужно было больше заниматься по этому предмету, а я усвоив основы теории переключилась снова на астрономию. — Какая трагедия по прорицаниям «выше ожидаемого»! — послышался насмешливый звонкий голос за спиной. Я обернулась и увидела ярко улыбающегося отца. Он схватил пергамент с оценками и стал более внимательно его изучать. — У тебя с детства были выдающиеся способности к трансфигурации. Тыквенная каша всегда превращалась в полчище шоколадных лягушек, что жутко бесило твою мать. Ольгерд фон Эверек выглядел очень уставшим. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что он только вернулся с работы и всю ночь провел в патрулях. Его идеальная белая рубашка была измята и пахла гарью, на манжетах рукавов виднелись мелкие капельки крови. В его глазах отражалась печаль, но он продолжал улыбаться, глядя на меня. Папа всегда говорил, что я самый яркий свет на его жизненном пути — это заставляло меня стараться быть лучшей во всем. Я просто не могу разочаровать его. — Профессор МакГонагалл мой любимый учитель. Однажды, она превратила учебник Петирю в будильник, когда он заснул на уроке, — легко сказала я, даже не подумав спросить о том, как прошел день на работе. Работа отца одна из запретных тем в этом доме. Нет, все знают, где он работает — отец глава Мракоборческого отдела Министерства Магии Великобритании. Он занимается уничтожением, нейтрализацией и предотвращением любой магической угрозы, как для волшебников, так и для маглов. Ольгерд Варгравцт Спенсер Корнуэт фон Эверек самый знаменитый мракоборец современности, он гроза Пожирателей Смерти, знаменитый Разрушитель Проклятий. Папа всегда с особым энтузиазмом относился к своим обязанностям, но с последними событиями, его пыл иссяк, темной магии становится все больше, а сопротивления меньше. Он все чаще задерживается на работе, а возвращаясь, запирается в личном кабинете с бутылкой огневиски. — У Минервы отменное чувство юмора, — поддержал меня отец. Он положил ладонь на мое плечо и легонько сжал. — Ты потрясающе справилась с СОВ. Я очень горжусь тобой. — Спасибо, пап, — смущенно спрятав взгляд в тарелке, сказала я. — Я не слышала, как ты пришел, — из арки выплыла тонкая женская фигура. Артемида Мальвина фон Эверек легко шагала, развевая подол своего легкого голубого платья. Она небрежным движением руки перебросила густую копну рыжих волос за спину. Мама самая красивая ведьма из всех, кого мне доводилось видеть. Когда я смотрю на маму и сравниваю себя с ней, то частенько ловлю на мысли, что меня удочерили. Артемида грациозна, восхитительна, хрупка и статна. Она в последнее время тоже работает не покладая рук. Удивительно, как ее работа в «Ежедневном пророке» вообще позволяет уживаться с мракоборцем. Газетенка, именно так называет ее папа, постоянно выставляет мракоборцев в черном цвете. — Какая трагедия по прорицаниям «выше ожидаемого»! История магии — «превосходно»! Ольгерд, ты должен мне десять галлеонов! — усмехнулась мама, заглядывая в пергамент. Я нахмурилась. Они снова делали ставки на мои оценки. Мама всегда верила в самое лучшее, а папа говорил, что гриффиндорец обязан что-то завалить. Ольгерд горестно вздохнул, но вынул из кармана десять галлеонов, которые сразу забрала смеющаяся мать. Я громко и наиграно захихикала. — Ты уже выбрала предметы, на которые стоит обратить внимание? — внезапно серьезно спросил папа. — Нет. Я так и не определилась, кем хочу стать, — я спрятала лицо в ладонях. — Это не честно! Мне шестнадцать, а они просят выбрать, чем я буду заниматься всю оставшуюся жизнь. — Не будь такой категоричной. Никто не сможет заставить тебя всю жизнь заниматься тем, чем ты не хочешь. Просто найди то к чему у тебя душа лежит. — Ни к чему душа у меня не лежит, — буркнула я. — Я просто безнадежный, меланхоличный, бесталанный кусок хандры. Я нечего не умею! — Ты прекрасно драматизируешь, — хмыкнул папа, откусывая кусок моего блинчика. Мама вспыхнула и зарядила отцу локтем в бок так сильно, что он поперхнулся и закашлялся. — За что, Андра? — Ты ее расстраиваешь! — Почему же?! Она, может, станет прекрасной драматической актрисой! — Ольгерд, не нарывайся на проклятие. Мы сейчас проводим серьезный семейный совет. О, нет. Все еще хуже, чем я думала. Родители действительно обеспокоены моим состоянием, и я их не могу в этом винить. Пятый год обучения вышел очень сумбурным. Множество заданий, подготовка к СОВ, Турнир Трех Волшебников и очередное внезапное исчезновение учителя по защите от темных искусств внесли свою лепту в развитии затяжной депрессии. Из Хогвортса я вернулась измученной, бледной, похудевшей и осунувшееся. Мама причитала о том, что я загоняю себя учебой, Скурдж преследует по пятам с чашкой чая и пирожными, а папа сводит брови на переносице, и говорит, что погода сегодня плохая. — Хозяин желает завтрак? — в комнате с легким хлопком совсем вовремя появился Скурдж. — Доброе утро, Скурдж, — широко улыбнулся папа. Когда погиб домовик семьи фон Эверек отцу было двенадцать. Он никогда не говорил, что именно произошло, упоминал только, что это разбило ему сердце. В фамильном склепе есть отдельная небольшая комнатка с надгробиями домовиков, но только на одном из них всегда лежат две вечно свежие гвоздики. После гибели Гастона, именно так гласило надгробие с гвоздиками, Фредерик и Доротея фон Эвереки больше не пользовались услугами домовых эльфов. Мама об этом знала и полностью поддерживала все решения отца. Она успевала совмещать покупки в магазинах и уборку в огромном особняке с работой в газете, единственное, что никак ей не удавалось это готовка. Мне было шесть, когда одним воскресным вечером, посреди нашей столовой трансгрессировал эльф, одетый в обгорелую наволочку, который крепко прижимал к своему хрупкому тельцу окровавленного и бессознательного отца. Одно семейство волшебников возжелало вопреки запрету Министерства магии завладеть настоящим драконом. Разумеется, глупцы поплатились за эту навязчивую идею своей жизнью, а вот домовика удалось спасти. Скурдж остался без хозяев и решил, что спасший его от неминуемой гибели Ольгерд фон Эверек достоин вечной службы. Сказать, что отец был не рад этому умозаключению эльфа — мягко сказано, он даже пару раз его выгонял, насильно впихивая в руки домовика одежду, но тот упрямо возвращался и педантично стирал пыль с идеально чистого камина. Мама сияла от счастья такому повороту событий, а я нашла в домовике неплохого собеседника. Скурдж умеет прекрасно слушать, но советы у него так себе: «Вам лучше поспать, мисс фон Эверек!», «Съешьте это печенье, мисс Габриэль!», «Это совсем не стоит Ваших слез, маленькая мисс Габриэль!». — Нет, спасибо. Я выпью только кофе, — вернул меня из воспоминаний голос папы. — Нужно как можно скорее вернуться на работу. Домовик воодушевленно кивнул и испарился в легкой дымке. — Ты же только вернулся! — мама посерела от гнева. — Сегодня к нам на ужин придет моя сестра, ты это забыл? Конечно же, забыл — кричало перепуганное лицо отца. Мама об этом упоминала всего лишь пару раз в день на протяжении недели. Юфимия и Флимонт Поттеры не частые гости в нашем доме, потому что собрать трех фон Эвереков в одной комнате вечером больше чем на два часа невозможно — папа гоняется за Пожирателями Смерти по всей Великобритании, мама готовит материалы для Ежедневного пророка, а я большую часть своего времени провожу за уроками. Рядом со мной, на столе появились дымящийся кофе и свежая газета. — Доброе утречко, семейство! — вальяжно вышагивая, махнул рукой Фредерик фон Эверек. Пожилой мужчина был в прекрасном расположении духа, о чем говорила широкая улыбка и подпрыгивающая походка. Фредерик Панкравц Эйверик Агнасиус фон Эверек появляется везде и всегда некстати. Никто конкретно не знает, сколько ему лет, но он расплывчато утверждает, что знаком еще с самой Дэйн. Дедушка ярко улыбается и подмигивает. — А он, что здесь делает с самого утра? — обреченно протянула мама, подняв взгляд на расписную лепку на потолке и уперев руки в бока. — Дорогая невестка, пока я жив это все еще мой дом. — Это можно легко исправить, — холодно уточнила она. — Именно поэтому ты задумала печь свой фирменный пирог? — снисходительно спросил дедушка. — Ради всего спиртного, кто-нибудь скажет ей, что после ее стряпни мы упиваемся лечебными зельями? — Ты что-то хотел, отец? — спросил папа, разворачивая свежую газету, пытаясь игнорировать уже знакомую сцену. Ему совсем не хотелось начинать яркое летнее утро с семейной ссоры. — Да. Внука, продолжателя моего рода. Спасибо, что спросил, — Фредерик забрал кружку кофе со стола и сделал маленький глоток. Скурдж внезапно вытянулся по струнке и навострил ушки формы летучих мышей. — Как успехи в учебе, Львенок? — дедушка хлопнул по плечу тяжелой ладонью так, что у меня с носа немного съехали очки. — Прекрасно, — ответил за меня отец. Он не отрывался от газеты, хотя совсем не вникал в то, что там написано. — Габриэль сдала СОВ без единой «удовлетворительно». — И какой у тебя партонус? — У меня небольшие проблемы с вызовом телесного патронуса, — неуверенно улыбнулась я, поправив очки. — Небольшие проблемы? Небольшие проблемы это когда палочка в кармане сама колдует, если ты понимаешь, о чем я, а это катастрофа! — Внешний вид и размер патронуса никак не влияет на его силу, — нравоучительно повторила я прочитанный в учебнике материал. — Конечно, главное не размер, а умение пользоваться, — поддразнил Фредерик. — В этой семье, кажется, все забывают об этом. Мама громко фыркнула, папа закашлялся, а я залилась краской от столь компрометирующего замечания. На столе появилась новая кружка кофе. — Дементор с вами! — махнул рукой Фредерик. — Мне надо потрещать с моим папашей. В полной тишине мы проводили старшину семейства фон Эверек взглядами. — Я когда-нибудь его убью, — прошипела Артемида, яростно сжимая кулаки. — Любовь моя, если ты убьешь моего отца это внесет напряженность в наши отношения. В семейные отношения вносит напряженность тот факт, что каждая женщина должна/обязана воспроизвести на свет наследника рода фон Эверек. Моя пра-прабабка Герандра родила семь дочек, прежде чем на свет появился сын Антосиус — это был настоящий позор. К сожалению, после моего рождения у мамы возникли большие проблемы со здоровьем и детей она иметь больше не может. Бабушка Доротея восприняла этот факт с легкостью и всячески поддерживала маму, она очень меня любила, но Фредерик считает, что данное препятствие не должно мешать продолжению рода. Как-то раз на очередном семейном празднике дедуля намекнул, что папе стоит подыскать «претендентку на роль матери настоящего наследника». Ох, видели бы вы, какой феерический костер разгорелся на праздничном банкете (в самом буквальном смысле — мама подожгла стол). После того как пожар был локализован общественными усилиями, папа в дипломатической, только свойственной ему, манере объяснил, что его все устраивает и изменять любимой жене не намерен даже ради «вымирающего рода». — Я, наверное, пойду к себе, — опомнившись, выскочила из-за стола я. — Скурдж, блинчики были потрясающие. Спасибо. Эльф счастливо улыбнулся и глубоко поклонился, благодарный за похвалу. — И что значит, после моей стряпни вы упиваетесь лечебными зельями?! — закричал озленный голос мамы. Я услышала хлопок, с которым сбежал Скурдж, и живенько поскакала по ступенькам, бросая отца в пасть разъяренного дракона. В комнате с портретами все было стабильно. Я хихикнула и заглянула в глубь тусклого помещения. Свет исходящий от палочки дедушки лишь частично освещал комнату. — Вот почему вы повесили ее рядом со мной? — пыхтел и возмущался седой старичок, тыкая скрюченным пальцем в соседнюю справа картину. — Она почти никогда не затыкается! Все это время она только и твердит «Не кури! Не кури! Дым отпугивает дряхлых докси!». Моргана, почему вы повесили ее рядом со мной? — Заткнись, пердун старый! — заворчал дедушка. — Мне надо у тебя спросить… — Потому что я твоя жена, идиот! — гаркнула ответ на столь частый вопрос соседняя картина. — Ты мне при жизни надоела, кошелка старая! Почему ты решила мучить меня и после смерти? — Потому что ты украл мои лучшие годы жизни, сморщенный ты хер! — Завалите вы оба! — орал дедушка громче обычного. Здесь тоже начинают проступать нотки семейного скандала. Я хмыкнула, и помчалась по ступенькам выше в свою комнату. Когда-то моя комната была пыльным чердаком, где копилось очень много старого хлама, паутины и пыли. Однажды я забрела сюда по нелепой случайности, в попытке поймать волшебную фею. Не обессудьте, мне тогда было шесть, а дедушке уж очень надоело со мной нянчиться, и он создал светящийся шар, который жужжал и носился по всему дому. Разумеется, никаких фей на чердаке я не нашла, но открыла для себя удивительное хобби. У самого окна стоял очень старый и громоздкий телескоп, в который я от любопытства заглянула. В тот самый момент моя жизнь перевернулась, а в груди взорвался настоящий фейерверк. Передо мной открылась невероятная картина ослепительного сияния неизведанных миров, галактик и туманностей. Родители мое увлечение поддержали и даже переоборудовали чердак. Мама лично заколдовала потолок, чтобы он имитировал звёздное небо не такое масштабное как в школе, но очень яркое и блестящее. На письменном столе творился хаос из пергамента, дневников, учебников и разных чертежей. Я взяла в руки последний набросок особо интересовавшего меня созвездия. Сама не понимаю, что такого оно могло во мне пробудить, но тоска накатывала лавиной каждый раз, когда смотришь на него. Я скомкала рисунок и не глядя, бросила его в урну у стола. Кроме астрономии моим увлечением, нет, скорее талантом было попадание в цель. Папа шутит, что мне нужно пройти отборочные в команду по квиддичу, потому что в крови у меня гены охотника. Дедушка был охотником, отец капитаном команды и охотником, мама тоже была охотником. Возможно, из меня тоже вышел бы отличный охотник, если бы я до зеленых соплей не боялась высоты. Наблюдать за звёздами с Астрономической башни Хогвартса это верхушка эстетики, только главное не подходить близко к краю. На первых уроках полета у меня случались жуткие панические атаки, из-за которых весь храбрый факультет меня дразнил три года. Я грустно вздохнула, но печалиться долго мне не дали. В дверь скромно постучали три раза — только папа так делал. Мужчина осторожно выглянул из приоткрытой двери, осмотревшись по сторонам, словно мог застать меня за чем-то незаконным. — Я могу поговорить с тобой, Львенок? — в руке он сжимал результаты СОВ и становилось понятно, о чем предстоит разговор. Присев на кровать, я призывающее похлопала ладонью на место рядом. Не стоит проводить серьезные разговоры на ногах. Отец устало опустился рядом. Он все еще был в той рубашке, от которой несло гарью. Его плечи были поникшие, словно вся тяжесть магического мира сейчас лежит на них. В тени гостиной сложно было рассмотреть, но залитая солнечным светом спальня позволила увидеть тени под его глазами — он не спал несколько суток. — Ты еще не определилась с карьерой, — спокойно начал Ольгерд, — и я вижу, как тяжело тебе даются некоторые предметы. — Я планировала отказаться от защиты от темных искусств и зельеварения, — понимая к чему он клонит, ответила я. Эти предметы продвигались с особым скрипом. Если зельеварение шло под откос из-за моей невнимательности и неусидчивости, то защиту от темных искусств не тянула моя же собственная палочка. На уроках защиты невозможно использовать ни одно из заклинаний, которые она бы посчитала опасными для окружающих. Даже если бы мне захотелось кого-нибудь проклясть — палочка будет против. — Именно поэтому я и пришел поговорить с тобой, — кивнул отец. — У тебя очень доброе сердце, Габриэль, мир тебя не достоин. Я опустила взгляд, уставившись на собственные скрещенные пальцы. Папа просто не хочет обзывать меня слабохарактерной трусихой, недостойным гриффиндорцем. Я серая мышь яркого факультета, тусклая тень выдающихся родителей. — Всегда знай, что мы с мамой поддержим любой твой выбор и всегда защитим тебя. Но мы не будем с тобой всегда, — неожиданно жестко сказал он. Я резко подняла на него взгляд. Папа смотрел на меня сосредоточено, жестко, но в его глазах была настоящая родительская любовь. — Наступили темные времена. Многие умрут. Я умру и мама тоже. Ты никогда не будешь готова к этому, все случится внезапно. Я бы хотел сказать, что всегда буду рядом с тобой, но не могу. У тебя есть друзья, но нельзя вечно рассчитывать на них. Однажды им понадобиться твоя помощь, но сможешь ли ты ее им оказать?