Октябрь 1976
В одно отвратительное утро всё такого же ненавистного октября я открыла глаза в больничном крыле, осознавая, что не помню, как здесь оказалась. Мрачными спутниками в тот момент были тёмные всполохи перед глазами, разрывающая молниями головная боль и чьи-то мучительные стоны. Страх постепенно начал запускать мерзкие щупальца в душу. Что произошло? Картинка перед глазами сильно плыла. Интуитивно, я нащупала рукой на ближайшей прикроватной тумбочке свои очки и нацепила их на нос, картинка тут же стала четкой. С огромным удивлением осмотревшись по сторонам, я кивком поприветствовала неизвестного мне мальчика лет двенадцати, который хныкал, обнимая очевидно сломанную левую руку, на соседней койке. Рядом с ним лежала мантия и галстук с синими полосами. Именно мальчик был источником испугавших меня болезненных стонов. Он был бледным, с такими же неприметными мышиными волосами и грустными водянистыми глазами. Из медицинской комнаты к нам на всех парах мчалась мадам Помфри. Её лицо было нахмуренно и сосредоточенно всякий раз, когда к ней попадал раненый студент. — В следующий раз, мистер Фицжефальд, стоит сразу обращаться ко мне, а не пытаться исцелить кости подозрительным заклинанием, — сварливо пыхтела Поппи, наливая зелье в глиняную кружку из бутылки в виде скелета. — О, Габриэль, — воодушевленно вздохнула она, когда её взгляд наткнулся на мою бодрствующую фигуру. — Я рада, что ты очнулась. Она всучила мальчику кружку, над которой поднималась золотистая дымка. Фицжефальд опасливо понюхал зелье и тут же скривился в гримасе отвращения. — Если Вы хотите, чтобы кости срослись то стоит выпить зелье. Мальчик мужественно выдохнул и набрал полные щеки целебного напитка, тут же его глаза в ужасе расширились. Казалось, вот-вот он выплюнет всё обратно, но под строгим и настойчивым взглядом школьной медсестры, он с невероятным усилием проглотил всё до капли. По его телу пробежала мелкая дрожь от отвращения. — Как ты себя чувствуешь? Что беспокоит? — переключила своё внимание на меня Поппи. Она склонилась над моей кроватью, пристально заглядывая в лицо. — Я… в порядке, — в легком замешательстве я стала прислушиваться к внутренним ощущениям. Кроме головы ничего у меня не болело, немного плясали тени перед глазами, но скорее от обеспокоенности и резкого подъема. — На самом деле, я не понимаю, почему я здесь. Она достала из кармана фартука свою палочку и на её кончике зажегся яркий белый огонёк. Поппи приказала следить за ним и стала водить палочкой из стороны в сторону, я послушно последовала её командам. — Вчера вечером мистер Поттер и Петтигрю принесли Вас сюда без сознания. Они сказали, что во время тренировки бладжер вылетел за поле и угодил Вам в голову. Ох, и больно же это, наверное, было — я поморщилась только от одной мысли и тут же в затылке прострелила неожиданная резкая боль. Я рвано выдохнула и коснулась больного места, четко ощущая под волосами, на затылке, крупную шишку. Внимательно наблюдая за моёй реакцией, мадам Помфри погасила огонек и спрятала палочку. — Я этого не помню, — поморщилась я, взглянув на ладонь, ожидая увидеть кровь, но к облегчению её не было. — А вот теперь у меня сильнее болит голова. — Хорошие новости — сотрясения нет, — она улыбнулась, не глядя забрала опустевшую кружку у позеленевшего Фицжефальда и поставила её на столик. — Что последнее ты помнишь? Я задумалась. Последнее воспоминание было ясным и четким — урок астрономии, на который ни Джеймс ни Питер не ходят. Вечер выдался довольно прохладным, большая часть студентов жаловалась на замерзшие пальцы. Мы рассматривали тройную звёздную систему Альфа Центавра, мне удалось заработать на уроке пятнадцать очков для факультета. А потом темнота. — Я помню поздний урок по астрономии, это было где-то около восьми тридцати вечера. — По каким дням у тебя астрономия? — с осторожной строгостью поинтересовалась она. — По четвергам. Поппи нахмурилась, заставляя сильнее обеспокоиться. Я начала шарить взглядом по больничному крылу в поисках чего-нибудь, что подскажет мне время и дату. Парящие в воздухе свитки с медицинскими заметками хладнокровно пролетали мимо. — Сегодня суббота, обед, — с кислой миной сообщил Фицжефальд, продолжая кривляться из-за отвратительного вкуса зелья. — Я так долго пробыла без сознания? — вскрикнула я, отчего затылок прострелила молния боли. — Нет, мальчики принесли тебя вчера, в пятницу, около десяти вечера. — Почему же я не помню этого дня? По пятницам у меня зелья и защита, которые даются особенно тяжело. Пропуск хотя бы одного занятия, даже по причине амнезии, может сказаться на успеваемости, потому что мы вошли в бешеный темп изучения. Профессор Дирборн устроим мне не лестный разбор полётов, если я оплошаю с домашним заданием. — Амнезия может быть следствием удара. Не переживай, постепенно воспоминания должны вернуться, — мадам Помфри достала из кармана фартука маленькую стеклянную бутылочку с бирюзовой жидкостью и поставила рядом со мной, на прикроватной тумбочке. — Обезболивающее зелье. Стоит выпить, когда боль будет особенно сильной. — Спасибо, — благодарно кивнула я, сдерживая себя, чтобы сразу не наброситься на спасительное обезболивающее. В голове громыхали молнии от резких движений, но терпеть было можно. — Я оставлю тебя на ночь, чтобы понаблюдать. Если начнут пропадать другие воспоминания сразу мне сообщи, — она оглянулась, на успокоившегося мальчугана. — Вам стоит отдохнуть, Барри. Коротать время в больничном крыле было безумно скучно. Несчастный второкурсник факультета Когтевран был хорошим мальчуганом, но постоянно стонал от боли срастающихся костей. Из-за неверно использованного заклинания (кто, Мерлин помоги, станет лечить сломанные кости заклинанием «Репаро»?) практически разметал осколки кости по всем мышцам. К нему уже заходили друзья и принесли журналы для развлечения. Я грустно вздыхала, медитируя на обезболивающее зелье, когда стройная фигура Алекс решительно зашагала ко мне на встречу. Девушка была одета в теплое черное пальто, зелёно-серебряный полосатый шарф факультета и прочные зеленые колготки. Очевидно, она собирается прогуляться на свежем воздухе со своим новым кавалером. Дрожь пробежала по телу от мыслей о похабной ухмылочке Эвана Розье. Но я широко улыбнулась знакомому лицу, подавляя в зародыше все негативные эмоции. Она швырнула учебник по трансфигурации мне на кровать и оглянулась к выходу. От неё пахло терпкими духами с тонкими нотками восточной розы. — Твой бешеный кот сидит и неистово орёт у входа в больничное крыло, — раздраженно сообщила она, скрестив руки на груди. — Как его заткнуть? — Салем просто волнуется, — в груди потеплело от осознания безграничной заботы этого большого пушистого засранца. — Мадам Помфри заколдовала дверь, чтобы в неё не могли зайти звери. Она говорит, что они нарушают стерильность помещения. Я взяла учебник, радуясь, что будет чем заняться на досуге. Возможно, удастся даже немного подготовиться к следующей теме. Мне нравится, когда профессор МакГонагалл хвалит мои опережающие знания. Алекс знала, что я буду скучать, поэтому и принесла свою книгу. Она этого не показывает, но очень волнуется о моём состоянии. — Замечательно, мы обречены слушать его завывания всю ночь, — она закатила глаза, лениво опираясь бедром о тумбочку. — У меня мало времени, поэтому давай по существу. Я оторвалась от пролистывания страниц, полностью посвятив всё своё внимание подруге. Какие-то важные новости? — Мне нужны имена, — Алекс легким движением руки вспушила чёрные волосы на своей макушке, делая их более пышными и объемными. — Чьи? — непонятливо моргнула я, оглядываясь по сторонам. Вряд ли её интересовал мальчуган по соседству, читающий «Придиру». Барри выглядывал из-за журнала, в тихую рассматривая пришедшую девушку. — Придурков, которые отправили тебя сюда, глупышка, — навязчиво мягко произнесла она, но затем в её голосе появилась сталь. — Я запытаю их такими пытками, какими во всей истории пыток не пытали никогда. Их плоть будет кипеть, словно лава, пузыриться, взрываться и медленно стекать с черепа. Барри испуганно икнул и упустил журнал на пол. Морнингстар даже не обратила на это внимание. — Я в порядке, Алекс. Не нужно никого пытать, — неуверенно улыбнулась я, быстро наклоняясь между кроватями, чтобы поднять журнал и передать мальчишке. От наклона в затылке разгорелась жгучая боль. — Тем более, я ничего не помню о произошедшем. — Им это с рук не сойдет! — упрямо продолжала она, гримасничая. — Поле было забронировано для сборной Гриффиндора. Это сделал кто-то из ржавых львов. — Очевидно, что это была какая-то ошибка. Обычный несчастный случай на тренировке. Такое постоянно случается. — Что ты там делала? Ты же никогда не ходишь на их тренировки? — Не знаю. Я ничего не помню из этого дня. — Совсем? — она подозрительно прищурилась, поддавшись корпусом вперед. — Вообще ничего? Никаких воспоминаний за весь день? — Ага, — я грустно кивнула. Начиналось хотеть кушать. Неизвестно ужинала ли я вчера, но завтрак и обед пропустила определенно. До ужина оставалась пара часов. Интересно во сколько его подадут здесь? Александра закатила глаза, полезла рукой в глубокий карман собственного пальто и выудила оттуда, словно фокусник, три черничных кекса. Оставив выпечку на столике, она вывернула карман, рьяно вытрушивая крошки прямо на пол. Я, округлив глаза, смотрела на угощения. Она что прочитала мои мысли сейчас? Заметив мой сконфуженный взгляд, девушка звонко рассмеялась. Её смех перезвоном колокольчиков отскакивал от массивных стен больничного крыла. — Ну и лицо у тебя сейчас, Габи, — от души насмеявшись, она, оттолкнувшись от тумбочки, выпрямилась во весь рост. — Я догадалась, что ты будешь здесь голодная как тролль. И кормят тут ужасно. Со стороны входа послышалась возня и громкое перешептывание девичьих голосов. Компании было весело, поэтому вряд ли это привели нового пострадавшего. Я вытянула голову, чтобы увидеть своих соседей по комнате. Алекс ощетинилась и едва не зашипела от недовольства. Лили Эванс держала в руках маленький, но очень пышный букет бархатцев. Их цветоножки были спрятаны в картонную коробочку с надписью «Скорее выздоравливай!». Цветы были настолько яркими и оранжевыми, что сразу озарили мрачное помещение. Марлин МакКиннон, с яркой улыбкой, подобно солнцу, трясла в руке пять лент, к которым были привязаны прозрачные воздушные шарики, внутри которых переливались золотые блестки. От каждого движения девушки шары задорно подпрыгивали в воздухе. Мэри Энн Макдональд прижимала к груди плетеную корзинку с разнообразными сладостями. — Здесь слишком много Гриффиндора, — прорычала Алекс, сжав руки в кулаки. — И помни — мы не договорили. Найди меня, когда тебя отпустят. Гордо вздернув подбородок, она, взмахнув густыми локонами, и походкой от бедра удалилась из зала, даже не удостоив девушек приветствием. — Какая же она змея, — фыркнула Марлин, провожая недовольным взглядом Морнингстар. — Она очень хорошая, — сразу же я встала на защиту подруги. — Её нужно просто лучше узнать. Три девушки не сговариваясь, практически одновременно закатили глаза, но более мою связь с факультетом Слизерин не поднимали. Они окружили меня с разных сторон, беспрерывно болтая, лопая принесенные сладости и осыпая вопросами. Марлин и Мэри интересовало произошедшее на тренировке, Лили больше беспокоилась о состоянии моего здоровья. Девушки рассказали о последних сплетнях, и о том, как Доркас Медоуз влепила Сириусу Блэку пощечину прямо во время обеда в Большом зале, как бурно профессор МакГонагалл высказывала претензии Джеймсу Поттеру за произошедшее со мной. — Он капитан команды и на нем полная ответственность произошедшего, — строго сказала Лили. — Он не может усмотреть абсолютно за всем, что происходит на поле, — попыталась оправдать Джеймса. Я становлюсь частой жертвой его розыгрышей, но каждый раз это случается из-за неудачных стечений обстоятельств. — Тебе просто нравится смотреть, как его наказывают! — коварно улыбаясь, упрекнула Марлин. Мы звонко засмеялись. Этот визит был очень неожиданным, но не менее приятным. Такое внимание от девушек было лестно. Мы шутили друг над другом и вместе смеялись до боли в щеках. Я никогда не чувствовала себя частью компании, принадлежности к чему-то большему, и впечатления очень понравились. Время за бессмысленной болтовней пролетело быстро и мадам Помфри, принеся нам с Барри ужин (который действительно оказался ужасным), отправила девушек прочь, уверяя, что завтра с самого утра я вернусь в строй.***
После отбоя спать вовсе не хотелось, поэтому я приступила к прочтению учебника, который так любезно принесла Алекс. В больничном крыле стояла уютная тишина, лишь изредка мягко шуршали парящие над кроватью шарики. Барри тихонько сопел, повернувшись лицом к окнам, и тусклый светильничек, помогающий мне в прочтении никак ему не мешал. Я настолько увлеклась информацией о возможности чар хамелеона, делающие объект (в том числе и живой) совершенно неотличимым от окружающей обстановки, что не заметила очередного посетителя. — А вот и она! — звонкий голос Сириуса Блэка неожиданно прогремел, казалось, на все больничное крыло. Моё тело нервно подпрыгнуло на кровати, а сердце бешено ускорило ритм. Он чертовски напугал. Бросив взгляд на спину Фицжефальда, я изумленно заметила, что парень продолжает невинно спать. Мне бы такой крепкий сон. Я удивленно моргнула, такой неоднозначной компании, закрывая учебник «Продвинутый курс Трансфигурации», убирая его обратно на прикроватную тумбочку, рядом с ярким букетом цветов. — Сириус? Что ты здесь делаешь? — тупо спросила, пока парень свободно мостился на краю кровати, словно пришел посетить старого друга. Я заглянула к выходу, но остальных мародеров на горизонте не видать. Это очень странно, потому что за все прошлые пять курсов обучения мы перекинулись максимум десяткой стандартных фраз. Кузен всегда выступал связующим звеном, Сириус был его бесплатным и невольным приложением в общении, но сейчас всё его внимание было поглощено мной. Блэк ослепительно улыбнулся, обнажая ровный ряд жемчужных зубов — обычное его вступление перед бесстыдным флиртом. Эта улыбка заставляла девушек томно вздыхать, скользко растекаясь по поверхностям, а меня напрягтись и ждать подвоха. Он явно пришел не о домашнем задании спрашивать. — Пришел тебя навестить, конечно, — как само собой разумеющееся ответил он, словно мы старые приятели. — И убедиться, что ты в порядке. — Почему? Сириус беспричинно замялся, что было его типичным поведением. Смех его был грубым, можно сказать лающим. Он потер ладонью шею, как обычно делал, когда тщательно продумывал очередную ложь. Даже несмотря на то, что с компанией мародеров я не контактирую — знаю каждую мелочь их поведения. Парень обернулся чтобы посмотреть на сопящего на соседней койке Барри. Боль в костях, наконец, отступила и второкурсник забылся облегченным сном. Убедившись, что нас не подслушивают он, снова вернул внимание на меня. — Ты помнишь, что произошло? — совершенно без предисловий интересующий его вопрос. Вот оно что! Хоть бы для приличия спросил, как я себя чувствую. Он наклонился ко мне слишком близко, заставляя отодвинуться назад и удариться больным затылком о спинку кровати. Всем известно, что для Сириуса личное пространство пустой звук. Я чувствовала его дыхание на своём лице. От него пахло дорогим парфюмом с ноткой можжевельника и древесины. Было как-то некомфортно в груди, будто что-то начало сдавливать ребра. — Мадам Помфри сказала, что в меня попал бладжер, — нерешительно начала я, надеясь, что получив ответ, он уберется по особо важным делам, но он быстро прервал меня. — Это то, что сказала Поппи. А что именно помнишь ты? — напирал Сириус, придвинувшись ещё ближе. Его дыхание ощущалось на моём лице. Он внимательно следил за каждым мускулом на моём лице, ожидая, когда я сделаю прокол и как-то выдаем себя в чём-то противозаконном. — Занятие по астрономии! — сжав в руках покрывало, честно созналась я. Голос был очень тихим и писклявым. — Можешь, пожалуйста, отодвинуться? — Это и всё? — полностью проигнорировав просьбу, уточнил он. Сириус Блэк был слишком близко. Тепло его тела не давало спокойно дышать. Я заглянула в серые, но такие тёмные глаза, пытливые, настойчивые и взволнованные. Почему его это волнует? Что его так беспокоит? Почему пришел именно он? А потом до меня дошло — Джеймс отправил его просить прощения. В осознании произошедшего я округлила глаза и слабо ударила ладонью по правому плечу Блэка. Это сработало — он тут же отстранился, позволяя обеспокоенности от его присутствия уйти. — Это всё ты! — обвинительным шепотом воскликнула я, а он слишком быстро вскочил с постели, словно этого и ожидал, выставляя открытые ладони в успокаивающем жесте. На его лице выступила эмоция, которую ранее невозможно было увидеть — искренний испуг. Я отбросила одеяло в сторону, желая выбраться из постели и устроить ему хорошую взбучку. Оглядывалась по сторонам в поисках своей палочки. — Поверь, я не хотел, чтобы всё обернулось именно так, — и в его голосе, действительно, прозвучало раскаяние, — я просто хотел защитить Римуса. Я остановилась, замерев с одной ногой на полу, а второй так и запутанной в одеяле. Это имя волшебным образом уничтожило любой гнев, бурлящий по моим венам. Он хотел защитить Римуса от бладжера и неудачно его отбил? — Так ты не специально? — успокаивая возмущенный голос, уточнила я. Сириус замешкался, застенчиво закусив нижнюю губу. Он медленно опустил руки, спрятав их в карманы мантии, понимая, что не спешу нападать. — Значит, этот бладжер не предназначался лично мне? — Бладжер? — глупо уточнил он, вытянув лицо. — Ты запустил в меня бладжером!!! — снова разозлившись из-за его дурачества, я повысила голос до возмущенного шепота. Понимание, отразившееся в глазах Сириуса, подарило расслабленность его телу. Плечи парня опустились, и сам он как-то приободрился. — Прости за это, — наконец, сказал он, сделав уверенный шаг вперед. — Это был не самый мой удачный удар. — А я надеюсь, что это был не самый удачный день, — проворчала я, возвращаясь на кровать, усаживаясь по-турецки. — Я ведь ничего не помню. — В смысле ничего не помнишь? — парень снова уселся на мою кровать, но уже на почтительном расстоянии. — Этой пятницы словно и не бывало в моей жизни, — растерянно пожала плечами я, опустив взгляд на свои руки. — Ни завтрак, ни занятий, ни ужин — ничегошеньки я не помню. — О, Мерлин, — напряженно прошептал Сириус, запустив пальцы в густые смоляные локоны. Он смотрел куда-то в сторону выхода, будто пытался установить с кем-то зрительный контакт. Наконец-то, в его растерянном взгляде я увидела хоть что-то отдаленно похожее на сожаление. Когда он явился в больничное крыло, то был скорее обеспокоен тем, что я наябедничаю декану факультета, а может самому директору, и парней в очередной раз накажут. Но сейчас Блэк действительно выглядел виноватым. Поджатые губы в тонкую линию, без намека на усмешку, опущенные плечи и очень расстроенный взгляд серых глаз. — Надеюсь, что в эту пятницу ничего важного не произошло, — пожала плечами я, грустно улыбаясь. — Наверняка, мой обычный день. Мой обычный день достаточно уныл, чтобы даже сожалеть о его потере. Все дни сливаются воедино, отличаясь только цифрой. Они мельтешат перед глазами, пожирая будни. Все стандартно и ритуально до механизма: ранний подъем, завтрак, занятия, болтовня с Алекс, обед, занятия, дополнительные занятия, выполнение домашней работы, ужин и отбой. До чего же печальна моя жизнь — эта мысль, словно неуловимый снитч, пронеслась в мозгу. — Мне, правда, очень-очень жаль, — медленно и с чувством горечи произнес Сириус, заставляя удивленно оторвать взгляд от рассматривания собственных пальцев. Верилось с трудом, что Сириус Блэк способен на искреннее раскаяние. Он говорил это продолжая смотреть в темноту коридора, показалось, что слова сожаления направлены не мне. Чтобы убедиться в обратном пришлось даже немного приподняться на месте, чтобы взглянуть в то направление — никого. Я аккуратно коснулась его предплечья, голова Сириуса так резко метнулась в мою сторону, что я вздрогнула, но руку не убрала. — Спасибо, что извинился, — старалась чтобы мой голос звучал как можно добрее. Наверное, никто кроме Джеймса, Римуса и Питера не знают каков на самом деле Блэк и что твориться в его душе. Я понимала, как ему сложно говорить это мне, но думаю, в душе он действительно сожалеет. Он напоминает мне Алекс. Мой взгляд упал на его руки. На правой кисти, между большим и указательным пальцами алели три глубокие, кровоточащие царапинки. Заметив куда я смотрю, Сириус усмехнулся. — Это же твой кот так ревностно сторожит вход в больничное крыло? — Да. Салем. — Он очень не хотел, чтобы я заходил, — он сжал пальцы в кулак, таким образом натягивая оцарапанную кожу. — Нужно обработать ранку, — я поднялась с кровати, направляясь к столику с медикаментами первой необходимости. Мадам Помфри всегда их держит под рукой на видном месте. — Это всего лишь царапины, — заверил Сириус, встряхнув рукой. — У него очень ядовитые когти. Будет лучше всё же продезинфицировать. Вопреки своим заверениям, парень по-прежнему спокойно сидел на кровати, послушно протянув раненую кисть. Я почувствовала себя виноватой за действия питомца, обычно Салем не проявляет агрессии до тех пор пока не почувствует открытой угрозы. — Он меня ненавидит, — хмыкнул Блэк, внимательно наблюдая, как я протираю царапину салфеткой смоченной в дезинфицирующем зелье. — Каждый раз, когда я к нему приближаюсь он злобно рычит. — Да, ты ему не нравишься, — справедливо согласилась я, осматривая проделанную работу. Полоски уже начали покрываться тоненькой корочкой. Царапины заживут на нем быстро, как на… Я невольно хихикнула. — Радуешься моей боли? — удивленно поднял темные брови он. — Вот такая ты злопамятная, львёнок. — Нет, прости, — покачала головой я, отпуская его руку. — Это просто странно. Салем обычно так реагирует только на собак. И вот тут Сириус Блэк расхохотался настолько громко, что Барри подпрыгнул на кровати, испуганно оборачиваясь, впиваясь в нас сонным взглядом. В каморке мадам Помфри загорелся свет.***
Мадам Помфри сдержала своё слово и отпустила меня ранним утром после особенно углубленного курса диагностирующих заклинаний. Официально — с головой у меня всё в порядке. Выслушав её рекомендации, получив свёрток с обезболивающими зельями слабой концентрации, я наслаждалась завтраком за столом своего факультета в молчаливом спокойствии. Салем довольно урчал под столом у моих ног. Единственный минус — затылок щекотали любопытные взгляды зевак. За столом дома Слизерин звучали шуточки о сотрясении пустых мозгов. Всех интересовало, как же справляется очередная жертва шалости мародеров. Игнорировать такого рода внимание стало просто (по большей части из-за того, что оно мимолётно), потому что со мной вечно из-за Джеймса Поттера или его друзей что-то случалось: на первом курсе меня забыли и заперли в мужском туалете на всю ночь; на втором курсе я сломала лодыжку упав с лестницы, случайно попав под перекрестный огонь несогласованной дуэли Гриффиндор-Слизерин; на третьем на меня напал целый рой пикси из-за того что Питер Петтигрю их раздразнил; на четвертом загорелась моя мантия, когда Джеймс бросил что-то в котел моёму партнеру — Северусу Снейпу (он пострадал куда хуже меня); на пятом Джеймс случайно одарил меня пневмонией на все Рождественские каникулы, столкнув зимой в ледяные воды Чёрного озера; и вот на шестом курсе — Сириус Блэк отбил мне память бладжером. Надеюсь, на седьмом курсе они меня не прикончат окончательно. На свободное от тарелок место, грациозно спикировала полярная сова. К осени она уже успела сменить своё оперение на белоснежное. Я всегда восхищалась какой аккуратной и плавной была папина посыльная. Генриетта важно ухнула, желая мне доброго утра, и протянула когтистую лапку, к которой был аккуратно прикреплен небольшой конвертик. — Здравствуй, Генриетта, — поздоровалась я, забирая послание. Сова лениво моргнула и стала важно расхаживать по столу в поисках вкусняшек. Моя овсянка мало её интересовала. Я развернула желтый конверт: «Дорогой львёнок! Профессор МакГонагалл сообщила нам о произошедшем. Думаю, Джеймс уже успел в полной мере насладиться ревуном от Юфимии. Я просил её не заострять на этом внимания, но твоя тетя уверена, что её сын поставил себе задачу угробить тебя до выпуска из школы. Надеюсь, ты чувствуешь себя уже лучше. Если головные боли усилятся или не отступят до конца недели обязательно обратись к мадам Помфри и мы немедленно переведем тебя в больницу Святого Мунго. Нас очень беспокоит странная амнезия. С памятью шутки плохи. Дедушка передаёт тебе пламенный привет и желает успехов в учёбе. P.S Может, тебе стоит вернуться на пару дней домой? С любовью, папа и мама»***
На следующей неделе всё вернулось на круги своя — всё забыли о моей травме (новость о том, что Форенс Браун стала новой официальной девушкой Сириуса Блэка затмило львёнка-неудачника) и я снова превратилась в обычную среднестатистическую студентку, позволяя свободно прогуливаться по замку без сопровождения жалостливых взглядов и подшучивания слизеринцев. Мне нравилась нормальность и неприметность, грех было жаловаться, но неприятным комком осел внутри сегодняшний урок по древним рунам. Нет, тема, как и всегда, была невероятно увлекательной, мы обсуждали любопытную смесь общегерманских и англосаксонских рун, которая была названа «маркоманнические руны», хотя к самим маркоманнам не имеет никакого отношения и, вероятно, была создана, чтобы сделать руны полностью эквивалентными латинскому алфавиту (а этот факт весьма упрощает все понимание рун). Но меня навязчиво отвлекал пустующий за спиной стол, от него веяло холодом и одиночеством. Римус Люпин не пришел ни только в понедельник, но ещё и сегодня в среду, хотя остальные занятия посещал исправно. Какое-то кислое чувство предательства поселилось в груди, а на него у меня не было никакого права. Очень хотелось спросить у Лили, не бросил ли он этот предмет ради возвращение к прорицанию, но смелости, как и обычно не доставало. Это его личное дело, если древние руны показались ему слишком скучными, такими же, как и я. — Маркоманнические руны, показались мне особенно сложными, — сетовала Доркас, когда мы выходили из кабинета. — Бесчеловечно задавать нам эссе на двадцать пять сантиметров именно о герулах. Я, уныло опустив голову, кивала, глядя себе под ноги. Именно эта тема зацепила Медоус сильнее всего. У неё прослеживались проблемы с периодом викингов ещё по истории магии. Она продолжала недовольно пыхтеть с самого завершения урока, но вскоре замолчала так и не закончив предложение. Остановившись рядом с ней, я с беспокойством взглянула на девушку и поняла, что она на что-то пристально смотрит. Проследив за её взглядом, я закатила глаза, когда увидела кто это был. — Добрый день, дамы, — поприветствовал нас Блэк со всем очарованием, которым он обладал, действуя так, словно он вовсе никогда и не приставал к старосте Когтеврана, а она ему не залепила буквально вчера смачную пощёчину. Он повернулся к моей напарнице по рунам, и я на мгновение пожалела бедную девушку за то, что она стала его объектом соблазнения. Я поспешила оставить их наедине и обойти пару, когда он продолжил: — Я украду у тебя львёнка на пару минут? Эти слова приковали меня к месту, и я с легким удивлением уставилась на лицо Сириуса. Доркас нахмурилась, выступая вперед, буквально заслоняя меня собой. Она была достаточно высокой, чтобы скрыть от пытливых серых глаз. — Что тебе надо, Блэк? — не скрывая злости, прорычала она. — Поболтать по душам с однокурсницей. Разве это запрещено? Воцарилась напряженная тишина, во время которой между ними была оживленная игра в гляделки. Может, он хотел сообщить мне что-то о Римусе? — мелькнула надежда в голове. Доркас посмотрела на меня через плечо, молчаливо обещая без предисловий утащить от него как можно дальше, если я только пожелаю. Против собственной рациональности, я кивнула, соглашаясь поговорить с Блэком. — Не лезь к ней! — строго приказала девушка, прежде чем медленно пошагать прочь, постоянно опасливо оглядываясь на нас. — Вот это страсть! — по-волчьи присвистнув, Сириус проводил её грязным взглядом, пока её силуэт не скрылся на лестнице. Я сдержала в себе желание в очередной раз закатить глаза. Мама говорила, что этот жест признак дурных манер. Сириусу Ориону Блэку было что-то от меня нужно. Что-то очень для него, на данный момент, важное иначе он бы не стал слоняться возле кабинета с «занудными занудами». — Что ты хотел? — я тихонько привлекла его внимание. Парень удивленно обернулся и посмотрел на меня. Он словно забыл, что я была рядом. Снова пришлось подавить желание закатить глаза. — Ах, да! — он стал копаться в больших карманах своей мантии слишком рьяно. Возможно, на них было наложено заклинание незримого расширения, потому что его рука буквально исчезла по локоть. — Вот, держи. Сириус торжественно вручил мне прямоугольную картонку с таким видом, будто награждал истинного победителя Турнира Трех Волшебников. — Что это? — нахмурившись, я повертела в пальцах маленькую чёрную карточку, рассматривая её со всех сторон. На ней было изображено звёздное небо с одной очень яркой парящей звездой. Когда эта звезда приближалась к краю, то она взрывалась маленькими искрами и появлялась дата «3 ноября 1976». — О, это то, о чём сейчас мечтают все, — интригующе улыбнулся парень, подмигнув. — Приглашение на самую Великую и масштабную вечеринку года. — В честь чего вечеринка? — нахмурилась я, пытаясь вспомнить, когда именно её объявили. Возможно в потерянную пятницу. Сириус закатил глаза, обхватил длинной рукой за плечи и прижал к себе, вырывая из меня испуганный писк. В нос ударил резкий запах его парфюма, заставляя невольно поморщица. Он явно им злоупотребляет. — Я оскорблен! — Блэк возмущенно приложил ладонь к груди. — Что, о ней в твоих учебниках не пишут? — Нет, не пишут, — насупившись, буркнула я, прижимая к боку «Расширенный курс перевода древних рун». Нервно подергав плечами, я сбросила руку парня и отступила на шаг назад. Сириус зловеще усмехнулся. — Прости, я не хотел тебя обидеть. — Сириус Блэк извиняется? Снова? — подозрительно прищурившись, спросила я. Слишком уж это подозрительно. — Почему ты так удивляешься? Я могу извиниться, когда это нужно. — Именно, — я вцепилась в неосторожно брошенную фразу. — Что тебе нужно? — Ты, — как само собой разумеющееся сказал Сириус. Я нахмурилась, обеспокоенная таким смелым заявлением. — Твоя компания. И я, действительно, оскорблен, что ты не знаешь о моей вечеринке. О ней знают все! Ага, так же как и тыквенный сок — любят все, — проворчала я у себя в голове. Мне становилось неловко так долго с ним разговаривать. Одно дело это без свидетелей в больничном крыле, совсем другое в оживленном коридоре во время перерыва между занятиями. Я нервно оглянулась вокруг, все девчонки странно пялились на нас, некоторые даже шагали, но упрямо выворачивали головы, чтобы поглазеть. Компания когтевранок, усевшихся на скамейке у окна, оживленно шептались, даже не пытаясь отвести взгляд. Сириус всматривался в моё лицо в поисках осознания, но не найдя его нахмурился. — Серьезно? У меня день рождение! — нетерпеливо всплеснул руками он. Ладно, о его дне рождении я и вправду забыла, а вот о Великой и масштабной вечеринке года слышу впервые. И этот факт подтверждает то, что мне там определенно не место. Зануда, зубрила и главная неудачница факультета не катит на роль званной гости. Меня никогда не звали на взрывные вечеринки Гриффиндора, со мной никто даже их не обсуждает. Что если он хочет позвать меня туда и снова как-нибудь опозорить? Джеймс опять позволит ему так поступить? Сириус щелкнул пальцем по моему носу, я испуганно подпрыгнула. — Львёнок, не хмурься! Это будет очень весело!