***
Хенджин, выбравшись по тайному ходу за пределы родного поместья, в гневе ударил по стволу дерева, возле которого оказался. Так глупо попасться! На что он рассчитывал без своих сил? Что Феликс сможет справится в одиночку? Судя по всему — нет. Как же опрометчиво они поступили! Неужели без Чана ему все же не обойтись? Что же делать? Жнец не знал. И не знал, как предупредить об опасности остальных, ведь если там Минхо, то через пару дней Чан сам выйдет на его след и придет сюда. А ведь если подумать, именно поэтому тигр и схватил лиса. Чтобы Чхоен сам попался в его ловушку, бросившись вызволять друга. Значит от прознал о том, что в теле смертного находится Ю Шин. Хотя что еще можно было бы подумать, видя, как Чан внезапно начал таскаться за каким-то студентом? Он и не скрывал этого, а тигр всегда был рядом, выискивая возможность ударить посильнее. Но что-то во всем этом не сходилось. Несколько лет после смерти Хенджина, Чхоен вместе с Ю Шином пробыл в странствиях по другим землям, а тигр исчез, никак не проявляя себя, будто отказался от своей задумки. Однако спустя полвека, дракон со своим другом вновь вернулись в Сеул, где к ним присоединилась еще одна лиса. Кажется, они были знакомы и раньше. И именно после ее появления, дух тигра вновь показал себя. Не связаны ли эти два момента? Не может ли быть такого, что Хван Йеджи знает этого духа-полукровку и как-то связана с ним? Почему он раньше никогда не обращал внимания на нее? Откуда она узнала о нападении антропоморфов, так кстати появившись и спасая Чанбина и Джисона вместе с ним? Почему так удачно оказалась на крыше, когда он с Сынмином отбивались от квисинов? Он должен был выяснить. Возможно, у нее он сможет получить ответ, как спасти своих близких или хотя бы узнает о слабостях тигра. Но нужно было торопиться. Приняв решение, он вышел на дорогу, концентрируясь на собственном доме. Его сил должно было хватить хотя бы на одно перемещение. У него не было возможности тратить время на долгую дорогу домой, когда каждая секунда была на счету.***
Рассказ Чана занял несколько часов. Джисон хмурился с тех пор, как дракон рассказал о судьбе маленького лиса, чья семья стала частью ужасного эксперимента, а Сынмин еле сдерживал гнев, понимая, что подобные ужасы творил его далекий предок. — Думаю, вы не обязательно с тем шаманом одной крови. — заметил в конце своего рассказа Чхоен, глядя на Сынмина и чувствуя его ненависть. — Ты же помнишь, как передается сила? А вот этого напоминать не стоило. Последняя улыбка старой шаманки, добровольно отдавшей жизнь, чтобы защитить своего внука так и стояла у того перед глазами. — Знаю. — процедил Ким, прикрывая глаза и до боли сжимая кулаки, отчего на коже появились лунки в виде ногтей. — Когда я выслеживал его, у меня не было сведений о том, есть ли у него семья. Вполне возможно, сила шамана, не найдя приемника, после его смерти самостоятельно отправилась на поиски подходящего тела, готового принять ее. — задумчиво произнес Чхоен, глядя на юного шамана. — Поэтому его кольцо признает тебя как хозяина, но не из-за кровного родства, а из-за твоей силы. — Нужна ли мне такая сила, что стала кошмаром для многих духов и людей? — с болью в голосе спросил Сынмин, криво усмехнувшись. — Эй, ты не прав. Сила — это просто сила, а уж как ты ее используешь, зависит только от тебя. — вмешался в их разговор Джисон, все это время не проронивший ни слова. — Ты прав, наверное… — пожал плечами Сынмин, вглядываясь в янтарный перстень на своем пальце. — Ты поможешь нам разобраться со всем, без тебя у нас с Минхо… Нет шансов, понимаешь? — слабо улыбнулся Джисон, поворачивая к себе друга и заглядывая ему в глаза. Сынмин отстраненно кивнул, вспомнив еще об одной записи, найденной им. — Ты говорил, что у вас с Минхо были общие воспоминания о прошлой жизни. — медленно произнес он. — Я не знаю, поможет ли это укрепить вашу связь, но есть одно зелье, пробуждающее память о прошлом. — тихо произнес он, глядя на Хана. — Не думаешь ли, что это будет опасно для него? — нахмурился Чхоен. Ким пожал плечами. — Если мы надеемся на то, что их чувства — истинные, разве не лучше будет усилить это, вспомнив то, с чего все началось? Прошлая жизнь наслоится на нынешнюю, высвобождая нужные эмоции, увеличивающие вероятность пробуждения божественной метки? — спросил Сынмин, глядя на дракона. Тот устало вздохнул. — Но ведь помимо любви, он может вспомнить и всю боль… — Я согласен. Я хочу знать, что случилось тогда. Тем более, что это увеличит наши шансы на лучший исход. — с готовностью ответил Хан. — И все же, подумай еще раз… — Сынмин, это зелье тоже долго готовится? — решительно спросил Джисон, игнорируя тяжелый взгляд дракона. — Нет, мне хватит получаса, согласно рецепту. — отозвался тот. — Тогда начинай. — кивнул ему Хан. Сынмин растерянно перевел взгляд на Чхоена, но тот медленно покачал головой, пожимая плечами. — Решайте сами. Это ваша жизнь. — вздохнул Чан. — Я больше не хочу решать за других. Мне все равно не удается это делать достаточно хорошо, чтобы никому не причинить вреда. — Он встал из-за стола, направившись к выходу. — Спасибо. — шепнул ему вслед Джисон, и на какое-то мгновение дракону показалось, что он увидел на его месте улыбчивую дочь кузнеца.***
Минхо лежал в своей темнице, невидяще глядел в потолок и думал о Джисоне. Как же он надеялся и одновременно боялся того, что Хан поверил его словам, и отказался от своей любви. Неужели его жизнь закончится так? И он даже не раствориться в вечности, а просто сгинет в темном подвале неизвестного дома, от рук неизвестного духа… Как иронично. Он не помнил ничего о себе настоящем, за исключением тех странных видений и воспоминаний, навязанных ему жнецом после аварии. Он пять лет пытался игнорировать это, однако в душе всегда было чувство чего-то неправильного, какой-то пустоты, что никак не хотела заполняться тем, что предлагало ему окружение. Он будто со стороны наблюдал за собственной жизнью, словно чужак, случайно принятый за своего. А оказалось, что ощущения его не обманывали, и он действительно занял чужое место. Что стало с настоящим хозяином тела? Куда делся настоящий Ли Минхо, стоило Чхоену заключить сделку со жнецом смерти? А их встреча с Джисоном — суждена ли она была ему, лису без памяти, как выяснилось, или человеку, чье тело досталось его духу? А может, они бы и не встретились вовсе, сгинь он еще тогда, как хотел в тот момент, совершая отчаянную попытку переиграть судьбу и самому выбрать свой конец? Нет, он уже не мог сказать точно. Чанбин о чем-то тихо переговаривался с Феликсом, но Минхо не слышал отсюда, да и ему было все равно. Он не видел смысла бороться, надеясь, чтобы это все поскорее закончилось и уже никто, включая самого Джисона, не пожертвовал своей жизнью ради Ю Шина. Ведь его так зовут на самом деле? Чудовища будто бы растворились вместе с уходом того странного типа со шрамом, но Минхо был уверен, что в любой момент они с легкостью появятся снова, стоит им попытаться сбежать. Но он не сбежит. Резкая боль пронзила виски, грозясь разорвать голову на сотню кусочков. Закричав, он схватился за нее, что есть силы сжав руками, будто бы это спасло его от адских игл, что впились изнутри, принося невыносимые страдания, а вместе с ними и…воспоминания. Все, что было запечатано магией жнеца. Все, от чего его так оберегал Чхоен. Включая всю ту боль, что он испытывал с каждым годом бесплотных поисков своей переродившейся любви. Включая его силу, что также была заперта вместе с воспоминаниями где-то глубоко внутри него. Глаза под закрытыми веками загорелись янтарем, а веревки, что крепко обхватывали запястья, вспыхнули и осыпались пеплом, запорошив одежду. — Минхо? Минхо, что с тобой?! — беспокойно крикнул Чанбин, резко дернувшись на крик друга в соседней клетке. Тот прекратил кричать так же резко, как и начал. Чанбин и Феликс подошли к краю клетки, настороженно вглядываясь в темный силуэт напротив. Минхо встал, слабо покачиваясь на нетвердых ногах, все еще не открывая глаз. — Хо? — уже тише позвал его Чанбин, чувствуя какую-то неправильность происходящего. Вокруг того стали образовываться какой-то странный темный вихрь, в котором то и дело мелькали огненные всполохи. Глаза Минхо распахнулись, сверкнув янтарем в темноте подземелья. За его спиной возник зверь, намереваясь броситься со спины, но Ли резко обернулся, хватая того за шею и вздергивая вверх, отчего антропоморф засучил лапами, пытаясь достать до земли, сам не ожидая, что тихая жертва вдруг сможет дать отпор. Позвоночник хрустнул, прервав противный скулеж. Тело упало на пол, охваченное магическим огнем, оставляющим после себя только пепел. — Минхо! — не выдержал Чанбин, пытаясь докричаться до друга. Феликс, все это время наблюдавший за человеком напротив, покачал головой, кладя руку на плечо парня. — Это не Минхо. — тихо шепнул он удивленному Чанбину. — Здравствуй, Ю Шин. — уже громче поприветствовал он лиса. Тот, с упоением смотрящий на догорающее тело демона, перевел взгляд янтарных глаз на клетку напротив. Сделав шаг, он резко упал на колени, отключаясь от реальности. — Хо! — Чанбин ударил по клетке, но это ничего не дало. — Что с ним?! — Кажется, к нему вернулись воспоминания. И сила горного духа. — предположил имуги. — Но так как у него — тело человека, управлять такой силой очень сложно, она даже может убить его. Наверное, поэтому Чан запечатал ее вместе с воспоминаниями. — предположил он. — Он может погибнуть от собственной силы?! — испуганно воскликнул Бин. Феликс покачал головой, встречаясь с ним глазами: — Я не знаю, Чанбин. Мне понадобилось несколько месяцев, прежде чем это тело напиталось духовной энергией, окрепнув настолько, чтобы не спалить себя до тла. Но я тогда только получил свое тело, а его сила кумихо дремала внутри несколько лет, возможно, Шин быстрее сможет усмирить ее, но… Я не могу предсказать наверняка. — Черт! — выругался Чанбин, не в силах сделать хоть что-то. — Надеюсь, он скоро очнется, и скроет от тигра, что к нему вернулись способности. — тихо добавил Феликс, отходя к темной стене и присаживаясь у нее. — Не знаю, для каких целей он схватил вас обоих, но… - Может, прозвучит как бред, но я, кажется, догадываюсь. — перебил его Чанбин. — В том кристалле, что я очистил от скверны, заточена душа матери этого духа. Думаю, он хочет ее возродить. — поделился своими догадками эмпат. — Но чтобы возродить душу, да еще и не человеческую, а горного духа, ему нужен физический сосуд, способный совладать с подобной… — Феликс замолк, переведя взгляд с Чанбина на лиса, до сих пор не пришедшего в себя. — Неужели он хочет… — Использовать тело смертного, в котором несколько лет жила душа такого же древнего духа? — шепотом закончил за имуги Чанбин. *** Получив сведения о предполагаемом местонахождении тигра, Чонин вместе с Сонхва отправились к таинственному особняку. — Какой у нас план? — спросил Пак, выруливая на шоссе, ведущее к нужному месту. Чонин неопределенно пожал плечами. — Я устал ждать, что выкинет этот полукровка. Я не верю в то, что он знает, как оставить мне мою силу. С учетом того, что он клепает каких-то странных монстров, я скорее поверю в то, что моими силами он хочет избавиться и от Чхоена, а затем и от меня, получив полную власть и не имея тех, кто смог бы ему противостоять. — холодно рассуждал он. — Тогда как поступим мы? — резонно спросил Сонхва, не отрываясь от дороги. — Первым делом найдем, где он держит твоего друга. Ты постараешься вывести его из этого дома, а я… Разберусь с духом-полукровкой. В конце концов, раз ему так нужна была моя помощь, он явно слабее меня. А я в этот раз прихватил с собой то, что сделает меня еще сильнее. — он похлопал себя по внутреннему карману, где покоилась узкая коробка с металлическими веерами, принадлежавшими Канчхори. — Ты не боишься, что используя их… Что-то пойдет не так? — аккуратно спросил помощник, подбирая слова. Чонин иронично усмехнулся: — Ты хочешь сказать, что велика вероятность того, что стоит мне воспользоваться его артефактом, как он пробудится раньше, чем бы мог, захватив мое тело? — вздернул он одну бровь. — Я думал об этом. Но мне кажется, Канчхори тоже не заинтересован в том, чтобы это тело пострадало от рук какого-то духа-полукровки. — покачал он головой. — Да и я уже достаточно долго живу с этой силой, сам научившись ее контролировать. Не думаю, что ему так просто удастся пробудиться, лишь от использования своего старого духовного оружия. — Надеюсь на это. — вздохнул Сонхва. Через пару часов они приблизились к нужному месту. Оставив машину подальше от дороги, чтобы ее не было видно, и чтобы не выдавать собственное появление, Чонин с помощником двинулись через лес, огибая холм с более темной, южной стороны, чтобы выйти к особняку с черного входа. Оказавшись в нескольких десятках метров от здания, Ян замер, прислушиваясь к внутренним ощущениям. — Что-то не так. — шепнул он настороженному Паку. — Уходим. — Но… — Живее. — Чонин подхватил Сонхва под локоть и активировал печать перемещения, о которой узнал в одном из темных трактатов за время поиска различных сведений о Канчхори. Уже растворяясь в вихре заклинания он увидел черного тигра, взошедшего на холм со стороны особняка. — Ничего, мы совсем скоро увидимся. Все равно главные гости еще не прибыли. — Фыркнул Юнги, провожая взглядом наследника черного дракона и его верного пса. *** Если верить словам того шамана, лучше проводить переселение души на растущую луну, поэтому сегодняшняя ночь — самая подходящая. — произнес Чимин, дождавшись возвращения Хозяина. — Он больше ни с кем этим не поделиться? — безразлично спросил Юнги. Демон согласно кивнул, подтверждая его догадку. — Отлично. Тогда совершим обряд сегодня. Тем более, что в моих руках даже не один, а целых два подходящих сосуда. — Вы помните о том, что сосуд должен быть пожертвован добровольно? — напомнил о главном условии Чимин. Юнги ухмыльнулся целой половиной рта: — Мы создадим такие условия. Это не проблема. Приготовь пока все необходимое. — Слушаюсь. *** Хенджин не ожидал, что когда-то привычное перемещение настолько ослабит его. Колени предательски подогнулись, а сам он уперся в пушистый ковер, оказавшийся под ногами. В последний момент он передумал тратить силы на перемещение к себе, когда можно было сконцентрироваться и перенестись сразу к Йеджи, не тратя время еще и на ее поиски. Отыскав среди города яркую фиолетовую точку, бьющую потусторонней энергетикой, Хенджин устремился к ней. Йеджи с удивлением взирала на полуживого жнеца, возникшего из ниоткуда в ее гостиной, кое-как пытавшегося подняться с пола. — Хенджин? Что ты тут делаешь? — спросила она, нахмурившись. Последний раз он выглядел иначе, когда она с Сынмином переносила его в собственный дом. Теперь же все волосы стали черными, духовная энергия практически не ощущалась, и только один глаз по-прежнему напоминал льдинку, когда второй почернел как у простого смертного. — Йеджи, расскажи все о том…тигре… — с трудом произнес он, превозмогая слабость, окутавшую его после перемещения. — Не понимаю, о чем ты. — слишком быстро ответила лисица, растерявшись и не придумав ничего умнее. — У него Чанбин, Минхо и Феликс. Он держит их в темнице, и я не знаю, зачем. Возможно, это как-то связано с тем, что Бин узнал о нем и чем хотел поделиться с Чаном, но не успел, так как его схватили. — Йеджи замерла, не веря в происходящее. Нет, он не мог. Не мог же? Он просто грозился, просто ворчал, что ему не нравится этот смертный, он же не мог причинить ему вред просто потому, что Йеджи им заинтересовалась? А Минхо? Почему там Минхо? Зачем он взял того, кого всегда презирал, не понимая ее привязанности к этому лису, потерявшему память? Что он задумал? — Ты ответишь? — слабый голос вырвал ее из вихря собственных мыслей, одна другой тяжелее. — Где он держит их? — резко спросила она, глядя на жнеца. — В моем старом поместье. Ты должна помочь мне… Йеджи! Йеджи, вернись! — но лисица уже испарилась, оставив менбусина в одиночестве. Хенджин, не ожидавший такого поворота, бессильно зарычал, ударив ногой по низкому стеклянному столику, отбрасывая к противоположной стене. Что теперь ему делать? Что делать?! *** — В моем правом ботинке — кинжал. Возьми его. — Феликс кивнул на свои ноги, одетые в высокие шнурованные берцы. — Он не простой, с помощью него ты сможешь хотя бы защитить себя, так как он выкован из обломка моего старого меча и способен убивать духов. — пояснил он. — А как же ты? Ты явно справишься с ним лучше… — засомневался Бин, выдергивая из-за голенища искомый предмет. Феликс помотал головой. — Из-за янтаря я все равно не смогу воспользоваться любым духовным оружием. Оно блокирует мои силы. А ты спрячь. Перережь веревки, но накинь сверху, будто они целы, и когда появится возможность, беги прочь, сообщи Чхоену, что происходит. Скажи, что мы находимся в старом поместье Хванов. — Хванов? Это дом Хенджина? — удивился Чанбин. Имуги кивнул. Со задумчиво рассматривал кинжал, после чего зацепил одну из веревок, легко разрезая путы, и спрятал лезвие под толстовку, в которой был. — Думаешь, у нас еще появится возможность сбежать отсюда целыми? — невесело улыбнулся он, глядя на змея. — Всегда есть выход, пока ты жив. Тем более, что Хенджин где-то здесь. Уверен, он поможет нам. — попытался подбодрить его Феликс. Чанбин сделал вид, что верит в его оптимизм, хотя на душе было слишком тревожно, будто что-то страшное ждало их впереди. Спустя час в подземелье вновь кто-то спускался. На сей раз это был немногословный помощник тигра с парой подчиненных ему демонов и шестью антропоморфами. Феликс почувствовал, что этот помощник — тоже дух, но из более мелких, вроде духа старого дерева или какого-нибудь озера. Поэтому он не ощущал его, как что-то чужеродное, как случалось с квисинами и призраками. — Без глупостей. — отстраненно произнес дух, открывая дверцу темницы. Демоны сразу встали за спинами пленников, а звери окружили, не давая и тени надежды вырваться отсюда. Переглянувшись, имуги и человек последовали за Чимином, уводящим их прочь из подземелья. Конвой привел их в просторную комнату, служившую когда-то бальной залой, а сейчас покрытую черной плесенью на стенах, осыпающейся штукатуркой, пылью и обломками старой мебели. Только несколько кресел и широкий диван, притащенные явно из других комнат, располагались у широкого камина, в котором плясал огонь. На чугунном столике стояли какие-то пузырьки с неизвестным содержимым, а стороне, на расчищенном паркетном полу находился нарисованный углем круг, по краям которого были изображены какие-то знаки, неизвестные змею. В самом же центре располагался кристалл. Тот самый, что совсем недавно при Феликсе очистил Чанбин. — А вот и наши дорогие помощники. — хлопнул в ладоши Юнги, вставая из самого роскошного кресла и подходя к черному кругу. — Этого — в середину, а второго — ко мне. — скомандовал он, поочередно кивнув на змея и на человека. — Что ты собираешься делать? — прищурился Чанбин, тут же заработав тычок под ребра и сложившись пополам от силы удара. — Какой интересный вопрос от того, кто подарил мне возможность осуществить все это. — хмыкнул Юнги, обходя круг по периметру. Демон, держащий Феликса, как раз завел его в середину, всучив тому в руки зеленый кристалл. — Ты так любезно поборол безумие души моей матери, так что теперь я надеюсь, что твой друг окажет мне помощь, предоставив свое тело в качестве сосуда. Все добровольно, естественно. — тут же добавил он, расплываясь в улыбке и подходя ближе к Чанбину. — Иди к черту! — возмутился тот. — Феликс, даже не думай ему отдавать свое тело! — крикнул он змею, не сводящему глаз с тигра. — Не переживай, я и не планировал потакать желаниям этого безумца. — фыркнул имуги, улыбаясь Со. Юнги, кажется, ничуть не удивился, делая еще шаг к Чанбину. — Ох, я что-то такое предполагал. Поэтому ты и пойдешь первым, змейка. — пренебрежительно, будто говорил с неразумным ребенком, ответил Юнги. — Дело в том, что каждому нужна мотивация, чтобы захотеть совершить стоящий поступок. Как думаешь, зачем я привел вместе с тобой этого человека? — одним скользящим движением он оказался за спиной Чанбина, приставив узкий клинок к его горлу. — Что скажешь, это будет достаточной мотивацией для того, чтобы ты согласился поучаствовать в моем ритуале? — усмехнулся он, холодно блеснув глазами, в зрачках которых плясало багряное пламя безумия. — Не верь ему, Феликс, не соглашайся! -крикнул Со, тут же напоровшись на край лезвия, отчего на белой шее выступили красные капельки крови. — Что… Нужно делать? — сквозь зубы спросил имуги, не отрывая глаз глядя на маленькую каплю, стекающую куда-то за край футболки. — Вот и умничка. Сядь в центр и сожми в руках кристалл. Остальное я сделаю сам. — Что ты творишь? — звонкий девичий голос разнесся по всей зале, отражаясь эхом от стен. — Йеджи? — прохрипел Чанбин, удивленно взирая на появившуюся лисицу. — Что ты тут забыла? — мрачно поинтересовался Юнги. — Уходи. Мы потом с тобой поговорим. — Потом? Потом, Юн?! Ты схватил дорогих мне людей! Что значит — потом? Потом, когда ты их убьешь?! — пылала гневом Йеджи, от которой во все стороны ползли фиолетовые молнии. — Ты не понимаешь, я столько веков даже не мечтал о том, что смогу возродить хоть кого-то из своей семьи! Неужели тебе не понять, что это важнее какого-то полудохлого лиса и жалкого человечишки?! — Мне — не понять? Мне? Я так же, как и ты, как и Шин — потеряла семью из-за того безумца! Так как ты смеешь мне такое говорить, Юн?! — Йеджи пересекла зал, молнией отбрасывая бросившихся остановить ее демонов. — Очнись! После всего, что она испытала, после стольких лет агонии… Разве жить и помнить — это то, чего хотела бы твоя мать? — с болью в голосе вопросила она, подходя практически вплотную к тигру. — Отпусти ее. Отпусти, это лучшее, что ты можешь ей дать! — Я. Не. Хочу. Отпускать. — четко проговаривая каждое слово, процедил Юнги, отбрасывая от себя Чанбина и надвигаясь на Йеджи. — Это ты не желаешь понять! Я столько лет мечтал отомстить за их смерть, а теперь я могу воскресить хотя б ее!!! — Если она увидит, во что ты превратился, что ты наделал…- Она обвела глазами антропоморфов, стоящих чуть в стороне. — Узнает, сколько духов ты ради этого загубил… Будет ли она счастлива? — Мне ПЛЕВАТЬ, будет ли она счастлива, главное, что она будет жива, ЖИВА! Понимаешь?! — Юнги подлетел к ней, тряхнув за плечи. — Разве это не главное? Скажи мне, если бы ты могла оживить своих самых дорогих людей, разве было бы важно, какой ценой?! — он, словно безумный, смотрел на нее, и в этот момент Йеджи почувствовала, что на самом деле он боится. Юн боится, что не прав, что ничего не получится, что собственная мать возненавидит его, если узнает о том, как далеко он зашел на поводу своего желания отомстить. Как боится, что единственная, кто может его понять, не хочет принимать его выбор. — Им — было бы важно. Они бы разочаровались, и никогда не нашли покой, осознавая, сколько погибло ради того, чтобы вернуть их в мир, жестоко поступивший с каждым из них, не дав возможности двигаться дальше и забыть. — сглотнув ком в горле, тихо проговорила Йеджи, глядя на Юнги. В ее глазах стояли непролитые слезы, которых тот никогда еще не видел. — И ты… И ты меня предаешь… Все предают! Все! — вскричал Юнги. — Не хочешь… Не желаешь понять! Вцепилась в своих благодетелей, подобравших вшивую лисичку и сделав из нее духа на побегушках, не более, а ты и рада думать, что тебя приняли! Ни капли! Ты никогда не была частью их глупой семьи! Никогда! Я твоя семья, я, а не они! Ты клялась быть со мной, и что же, грош цена твоей клятве? Почему ты сейчас идешь против меня? Разве не знаешь, сколько я страдал, сколько мы страдали?! Почему ты молчишь, а? — он вновь тряхнул ее за плечи, желая хоть какого-то ответа. Боль разрывала грудь лисицы, застрявшей меж двух огней. Она так надеялась, что он откажется от своей мести. Так надеялась, что ее любовь, их маленькая семья сможет дать ему то, чего он жаждал все эти столетия… Но нет, ничего не пересилило той обжигающей ненависти, того адского отчаяния, что навеки поселилось в маленьком мальчике — духе, навеки потерявшем всю свою семью. — Юнги, пожалуйста, услышь меня, прошу, давай просто… — она всматривалась в его лицо, пытаясь найти отголосок того, что есть еще шанс переубедить, заставить слушать, но краем глаза за спиной тигра возникло движение. Не успев сообразить, Йеджи резко поменяла их местами, вцепившись в его плечи. — Давай просто… Останемся вдвоем?..Пожалуйста? — из ее огромных глаз покатились слезы. Юнги не сразу понял, что произошло. Умоляющая улыбка окрасилась кровью, когда она тихо кашлянула и потяжелела, оседая на пол. Юнги успел ее в последний момент подхватить, прижимая к себе. — Йеджи? Ты… — глаза лисицы, направленные на него, закатились. Опустив взгляд, Юнги заметил торчащее из ее сердца лезвие острого кинжала, рукоятку которого до сих пор сжимал человек. Тот самый эмпат. — Йеджи… — прошептал Чанбин, не веря в то, что только что произошло. Он лишь хотел избавиться от тигра, ранить его, чтобы сбежать, но как на его пути возникла девушка?! Почему она спасла этого безумца, который не желал ее слышать? Зачем? Зачем сама подставилась под нож. — Я не… Я не…- начал заикаться он, отпуская дрожащую руку с кинжала, делая шаг назад. Юнги медленно поднял на него глаза, охваченные болью и гневом. — Что ты наделал….Что ты наделал?.. — сквозь зубы прошептал он, встретившись глазами с Чанбином. — Как ты посмел…ее….А-а-а-а-а-а! — он закричал, словно раненый зверь, не контролируя собственную силу, отбрасывая всех на несколько метров от себя силовой волной. Резко умолкнув, он дрожащей рукой прикрыл ее глаза, баюкая на руках, будто она всего лишь заснула. Ее улыбка на застывшем лице выворачивала чувства тигра наизнанку, окуная в позабытое безумие потери. Он пытался свести края светлой кофты, на которой расплывалось ярко-алое пятно. Острый кончик по-прежнему торчал чуть ниже ключицы, словно какая-то ужасная брошка, от которой хотелось избавиться. Юнги медленно поднялся на ноги, подхватив Йеджи на руки и отнеся ее на диван, бережно уложив. Кинжал, забравший жизнь духа, упал на пол, вытащенный из спины девушки одним резким движением. Как только ее голова коснулась дивана, рассыпав по истлевшему бархату россыпь рубиновых волос, тигр медленно поднялся и развернулся к Чанбину, все еще в ужасе разглядывающем руку, что держала нож. — Я не хотел… Не хотел… — Умри-и-и-и-и! — взревел Юнги, срываясь с места и надеясь собственной рукой вырвать сердце этого ничтожного человека, лишившего его последнего члена семьи. Тот даже не успел сообразить, как кто-то метнулся наперерез тигру, закрывая его спиной. Яркий взрыв, ослепивший демонов, толкнул Чанбина в грудь, словно сжав в тиски. Последнее, что он увидел и услышал, это голубые глаза имуги, его тихое: «Беги…», а после — отвратительный хруст разрываемой плоти и острые когти, насквозь прошившие грудную клетку Феликса, вырывая его сердце. Спустя мгновение Чанбин оказался на пустынном берегу моря. Он бездумно смотрел на черную воду, разбивающуюся о берег, прежде чем сжал руки в кулаки, чтобы подняться с колен. Что-то небольшое кольнуло его ладонь. Словно двигаясь во сне, он поднес к лицу кулак и раскрыл его, обнаруживая на ладони маленькую голубую жемчужину. Единственное, что осталось от имуги. Тишину берега оглушил нечеловеческий крик.