Аврор Грегор
Один из щенков Хопкинса недовольно открыл дверь и с презрительным видом пропустил в камеру предварительного заключения главу отдела по отлову опасных тварей. Грегор не обратил совершенно никакого внимания на столь неуважительное обращение. Зайдя в камеру, аврор подождал пока за ним закроют и наложил заглушающее заклинание. Навестить Люциуса Малфоя, он решил сразу же после интригующего общения с Паркинсоном. — Здравствуй, Люциус. — Кого не ожидал увидеть, так это тебя, Эван, — безразлично отозвался заключённый, даже не потрудившись встать с тюремной койки. — Я же говорил… — Так и знал, что ты с этого начнешь, — раздражённо перебил Грегора Малфой. Очень внимательно осмотрев аристократа, Грегор отметил, что падение Повелителя сильно сказалось на внешности и общем состоянии старого знакомца. Но что-то во взгляде блондина не давало покоя аврору. Задумавшись над этим, он быстро понял: сейчас Малфой не использовал масок, он был открыт. Грегор медлил, не начинал разговор. Для начала он наколдовал кресло и сел напротив собеседника, закинув ногу на ногу. Эван быстро сводил факты со своими наблюдениями. И верная мысль посетила его спустя долгие несколько минут. — И на чьей стороне ты был, Люциус? — начал аврор, внимательно следя за мимикой оппонента. С ехидной усмешкой заключенный поправил манжеты когда-то белой щегольской рубашки. — А на какой стороне обычно Малфои? — На своей собственной, — осторожно выбирая слова, ответил Грегор. Лёгкий наклон головы в знак согласия и многозначительное молчание были весьма красноречивы. — Когда ты понял, что всё летит в пизду? — расслабленно спросил аврор, принимая линию поведения собеседника. — Сложно сказать. Наверно, когда Тёмный лорд всерьез испугался младенца. — Ты знал про крестражи? — «Тайны наитемнейшего искусства» была моей настольной книгой на седьмом курсе. Помнится, я делился с тобой и Северусом этим сборником страшилок и в ваш последний год обучения. — Эту ахинею спятившего чернокнижника кто только не читал. — Да, но только один из знакомых мне волшебников додумался воплотить в жизнь всё, что ты назвал ахинеей… — И не раз. Крыша и усвистела. — Эван, ты стал вульгарным мужланом в своем Аврорате. — Благодарю за столь лестный отзыв от террориста и преследователя малолеток. Люциус тихо засмеялся, а потом снова принял задумчивый вид. — Почему ты до сих пор тут? Неужели не смог откупиться от Кингсли? — О, поверь, в первую же ночь в этих чудесных пенатах наш будущий министр прискакал ко мне на свидание. — Даже так? — Естественно. К кому же еще? Ему нужна поддержка чистокровных аристократов дабы застолбить за собой тёпленькое местечко. — Быть на стороне победителей уже недостаточно? — Я удивлён и поражен, дорогой друг. Беготня по лесу за блохастыми тварями застудила тебе все мозги? Сколько действительно стоящих бойцов было у Лорда? Сколько чистокровных семей встало под его знамена? Меньше десяти процентов. Сброд из Лютного и твои любимые зверушки не в счет. — Удивительно, как с такими силами, Реддл сумел взять Министерство. И опять Малфой рассмеялся. На этот раз с искренним весельем, демонстративно вытирая выступившие слезы, и лишь после этого снизошёл до пояснения: — Его ему отдали. Наше общество инертно. Без лидера волшебники — стадо баранов. Какая разница за кем идти: за Фаджем или за Толстоватым. Не устрой Лорд всю эту хуйню с грязнокровками и погоней за Поттером, лет через пять всё снова стало бы таким же, как и при Дамблдоре. — Твои ли уста произносят столь крамольные вещи? — В притворном удивлении вскинул руки Грегор, даже уже не сдерживая дружеской ухмылки. — Да похуй мне на грязнокровок, лишь бы река галеонов не иссохла. — Двуличный ты долбоёб, Малфой. — Двуличный и влиятельный долбоёб, заметь. Господин будущий министр горит желанием видеть меня в Визенгамоте раскаявшимся, посыпающим голову пеплом и проталкивающим его законотворческие идейки в среде чистокровных семей. — О, как. А как же Гринграсс? — Он не настолько богат, чтобы составить конкуренцию моему влиянию, даже учитывая, что я сижу тут, счета арестованы и некоторые твои ушлые коллеги спят и видят моё скорейшее отбытие в Азкабан. Уже пришла очередь смеяться аврору. Грегор давно не чувствовал себя настолько спокойно. Битый жизнью белобрысый шакал ещё со времен школы знал куда и к кому присосаться для своей выгоды и благополучия собственного рода. Определённо это был талант, которому по-доброму завидовали и он, и Снейп. Последний, пока не провалился в омут самобичевания. — Тебя выпустят, изрядно распотрошив твою кубышку, Люциус. — За год верну всё обратно. Мои деловые интересы в мире маглов не в юрисдикции Министерства. — Так чего ты ждешь? Почему ты всё ещё протираешь здесь свою блестящую задницу? Тяжелый взгляд исподлобья буквально пригрозил аврора к месту. Вот оно. Чуйка сработала. Грегор понял, что уже близко. — Драко. Ему выдвинули убийство. Драный полудохлый лев, Хопкинс, требует поцелуй. — У них только испорченная палочка и протокол, свидетельствующий об одной-единственной Аваде, — заметил Грегор. — Доблестные авроры ищут подходящий труп. Слава Мерлину, пока не нашли. — Смотрю, Паркинсон держит тебя в курсе. — Толку-то. Нужен свидетель. Голословные слова о том, что Авада не достигла цели, не убедят судей. — Почему Драко молчит? — У нас с ним в последние годы не самое доверительные отношения. Мой сын — кретин. — Проблемы отцов и детей, — вальяжно протянул аврор, — папенькин мальчик раз в жизни решил сделать что-то тебе наперекор. Слова Грегора попали прямо в точку. Это злило Малфоя, и он даже не скрывал как сильно. Интриги, присущие высшему магическому обществу, всегда будоражили его кровь. Если бы не вся безнадёжность ситуации, аристократ мог признать, что его сторона блестяще проиграла шахматную партию. Только вот последствия всех ошибочных решений на данный момент готовы были больно ударить по самому незащищенному месту. Люциус, несмотря на свою внешнюю отстранённость, Драко любил и не хотел, чтобы тот в конец доломал свою жизнь. — Эван, ты здесь, чтобы помочь? Если да, то называй свою цену. Аврор молчал и буравил взглядом Малфоя. По слегка испуганному лицу аристократа было видно, что он понял, какую глупость сказал. — Неужели ты до сих пор думаешь, что все измеряется золотом, Люциус? Я, в отличие от тебя и других богатеньких Буратин, помню ранее оказанные услуги. Ты в своё время помог мне и Снейпи, когда наше положение на факультете было, мягко говоря, не лучшим. Благородный наследник и староста взял под своё сверкающее крыло нищих полукровку и сироту. В отличие от Северуса я понимал, что для тебя это был вклад в будущее. — С тобой я ошибся. — Брось, Люциус. То, что я отказался участвовать в вашей игре в членов тайного общества, не означало, что я забыл, кто мне помог в школе. Я с самого начала знал, чем закончится вся эта бодяга. Я только удивлён, что тебе первого раза оказалось мало, и ты полез в это дерьмо во второй. Не проще ли было бы съебаться в ту же самую Америку и отсидеться там? — Я боялся за семью. Ты же знаешь, что стало с Каркаровым. Каркающий смех аврора неприятно резанул по ушам. — Видел колдографии, потом два дня жрать не мог. Это лирика, Люциус. Ты мне вот только на один вопрос ответь. На один ёбаный вопрос, который меня мучает. На какой хуй, ты своего пиздюка втравил в эту гниль, а? Правда больно резанула по сердцу. Малфой скривился и спрятал глаза. — Либо так, либо Драко и Цисси убили бы мне в наказание. — Отговорки, Люциус. Сложно было отправить Драко в Дурмстранг после четвертого курса? И запретить возвращаться на каникулы? Блять, Малфой, у меня нет семьи и детей. А знаешь почему? Потому что моя голова не только для еды. После первой войны и последующих действий Дамблдора было ясно, что это только затишье перед бурей. — Мы так и будем обсуждать ретроспективу? — злобно ощетинился арестант. Его уже порядком подзаебало слушать отповедь старого друга, которого он, видимо, по ошибке считал предателем. — Может, всё же перейдем к делу? — Ты знаешь, почему во время Битвы твой сын оказался среди врагов? Малфой молчал. — Так вот, после столкновения с Избранным и фатальному проёбу с каким-то заданием Лорда, он спешил воссоединиться с тобой и Нарциссой. Ему помешало некое событие, о котором он молчит. Есть только один возможный свидетель — это студентка Гриффиндора, которую он, замечу, весьма смело, принёс на руках в Большой зал и передал мадам Помфри. Старая кошёлка уверяет, что Драко сказал ей только то, что нашел мисс Браун на лестнице рядом с трупом Сивого и решил передать девушку в руки профессионалов. — А что говорит эта мисс Браун? — В голосе Малфоя явно слышалось презрение, такое обычное презрение к представителям Дома Гриффиндор. — Она ничего сказать не может. После встречи с Сивым девушка в Мунго, за её жизнь борются целители. На лице Малфоя отразилась смесь брезгливости, ужаса и отвращения. Аристократу было хорошо известно, что грязный оборотень делал с девчонками, которым не повезло оказаться в его лапах. Бешеная тварь в живых никого и никогда не оставляла. Белла и некоторые ёбнутые на всю голову приближенные к Темному Лорду очень любили наблюдать за тем, как Грейбек развлекался. Только один раз Малфой присутствовал на таком «мероприятии» и впечатлений ему хватило. Обескровленное симпатичное лицо неизвестной магловской девушки со стеклянными глазами снилось ему порой в кошмарах. Сивый не просто изнасиловал тогда девку на глазах у всей пьяной кодлы, он буквально распотрошил всё тело, превратив его в мясные ошметки, покрытые кровавой пеной, слюной и спермой. Нетронутым осталось лишь лицо. У оборотня был какой-то пунктик, его вводил в экстаз вид изуродованного трупа с мертвенно бледным и чистым лицом. Если же жертва была с синяками и царапинами или, не дай Мерлин, выбитыми зубами, волк ей не интересовался. Череда воспоминаний встала сухим комком в горле, из-за чего вопрос Малфой задал охрипшим голосом: — Оборотень её покусал? — Он её трахнул, слегка подрал и успел цапнуть только один раз. А потом отправился прямиком в ад. — Девка заразилась? — в голосе арестанта слышалось откровенное сожаление. Если да, то её слова в суде ничего не будут значить. — А вот тут у нас самое интересное. Что ты знаешь о Браунах? — Чистокровные, в меру состоятельные, политически нейтральные. — А ещё, Люциус, прабабку мисс Браун, Сайлу, покусал оборотень, когда она была на шестом месяце беременности. Историю эту замяли тогда, но я раскопал интересные подробности. Ребёнка Сайла родила, и только потом её отправили в резервацию в Ирландии. — Ты хочешь сказать, что ребёнок родился здоровым? — В волка он не превращался. Мисс Браун прямая наследница сына Сайлы. Сметвик говорит, что из-за этого у неё есть определённый шанс не заразиться. Также немалую роль играет то, что Сивый был не полностью трансформирован. Беда в том, Люциус, что девчонка всё ещё без сознания. Первое полнолуние после укуса она пережила. Если переживёт еще два и не превратится, можно будет с уверенностью сказать, что оборотнем она не стала. — Кто ещё знает об этом? — Я и Паркинсон. Больше никто. И поверь, желания ставить в известность остальных у меня нет. Не хотелось бы, чтобы столь ценная свидетельница внезапно умерла от неправильной дозировки восстанавливающего зелья, если ты понимаешь о чем я. — Ты думаешь, что она может помочь Драко? — Судя по данным из протокола изучения палочки, Авада была выпущена примерно в то же время, в какое почил с миром Сивый. Аналогичного времени смерти от убивающего в той части замка не было. Мисс Браун может знать, кто убил оборотня, либо косвенно подтвердить, что Драко находился рядом с ней, суд будет вынужден признать, что либо он выпустил Аваду и промахнулся, либо его единственная жертва — Грейбек. В первом случае ему грозит штраф и условка за применение непростительного, во втором его признают условно невиновным без преследования со стороны Министерства. Мужчины замолчали. Каждый из них думал о своем. Малфой наконец-то получил небольшую надежду на оправдание для безмозглого сына. А Грегор размышлял о девчонке. Если она справится с болезнью, то останется ли у неё иммунитет к укусам оборотней? Возможно, с её помощью аврор сможет выбить из Министерства грант на исследования зелья защиты от укусов. За пятнадцать лет он потерял не меньше дюжины отличных ребят, служивших вместе с ним либо под его командованием. А, может быть, даже будет найдена вакцина, способная победить болезнь? В такое, конечно же, Грегор не верил, ну, а вдруг?***
Письмо от Сметвика пришло двумя днями позже. В коротком отчете целитель рассказал о том, что мисс Браун пришла в себя и чувствует себя вполне сносно. Также целитель предупредил, что к девушке никто не будет допущен и после второго полнолуния. С таким раскладом Грегор был согласен. Всё шло в целом хорошо. Прогнозы аврора сбывались. Единственным, что могло омрачить сегодняшний день, был вызов к исполняющему обязанности министра магии Брустверу. Чуйка подсказывала, что его ждет что-то не самое приятное. После обеда Грегор поднялся на нужный этаж и к назначенному времени был в приёмной Бруствера. Симпатичная ведьма-секретарь предложила ему кофе и скрылась за самой главной дверью Министерства Магии. Её не было достаточно долго, чтобы аврор выпил горький и кислый напиток. В его отделе настолько поганый кофе не держали, всё же слизеринское начало требовало всего если не самого лучшего, то хотя бы хорошего. — Офицер Грегор, — в дверях кабинета появилась секретарь, — исполняющий обязанности министра Бруствер ожидает Вас. Сухо кивнув и поставив на стол секретаря пустую чистую чашку, Грегор зашёл в святая святых. — Доброго дня, Эван, — Бруствер был в хорошем настроении. — Здравствуйте, министр, — Грегор с удовольствием отметил, как волшебник поморщился. — Об этом ещё рано говорить. — Зачем вызывал, Кингсли? — Аврор решил обойтись без расшаркиваний. — Утром проходило слушание по делу Люпина. Настроение тут же упало ниже плинтуса. Тем временем Бруствер продолжал: — Визенгамот постановил изменить статус мистера Люпина в связи с его огромным вкладом в победу над Томом Реддлом. Естественно, было учтено, кем является Римус, и поэтому ты, как самый лучший специалист по оборотням, назначен его куратором. — Чем же я так перед тобой провинился? — Не скрывая ярости, выдавил из себя Грегор. — Римус Люпин признан героем войны, как и многие защитники Хогвартса. Магическое сообщество не имеет право отправлять его в резервацию. — Да, охуеть, какая радость! — Грегор, мать твою, соблюдай субординацию. — Я больше десятилетия разгребаю дерьмо, связанное с оборотнями. Я, а не ты, вместе со своими ребятами фасую куски тел членов семьи тех, кто заразился и скрыл. Знаешь, что может сделать любящий муж и отец, когда впервые становится зверем? Да у меня есть полное право говорить, всё что я посчитаю нужным. Кингсли, ты рискуешь и серьёзно, оставляя Люпина в обществе! — Вот поэтому я назначил именно тебя куратором Римуса. — Ебать, какая честь! — Молчать, — не выдержал будущий министр магии. — Это приказ, и мне плевать нравится тебе он или нет. — Да, сэр, — выплюнул Грегор. — Также твоим заместителем назначается Нимфадора Люпин. И это также не обсуждается. Грегор лишь кивнул и молча вышел, не отказав себе в удовольствии громко хлопнуть дверью. Его трясло от ярости. Блядский оборотень и его не менее блядская жёнушка теперь пропишутся у него в отделе, и ему придется их терпеть. Насчет первого Грегор был абсолютно уверен: когда Люпин совершит ошибку, он сделает всё, чтобы дать ход приказу об устранении через Визенгамот в обход Бруствера. Тут точно пригодиться помощь Малфоя, который после освобождения будет ему должен. Ситуация же с Нимфадорой Тонкс (Грегор даже в мыслях не мог называть её по фамилии мужа) была сложнее. До ухода под командование Муди, Дора служила в его отделе. Почти сразу она стала его Лили Эванс. И Грегор на собственной шкуре понял, что чувствовал Снейп, когда его любимая девушка вышла замуж за врага.