Спасают секс и рок-н-ролл

Нимфадора

После отбытия группы реагирования Дора не находила себе места. Шестое чувство, которое так хорошо развилось за годы противостояния пособникам Волдеморта, буквально кричало — что-то не так. Девушка кусала губы и про себя проклинала упёртость Грегора. Даже и мысли она не допускала о том, что командир мог быть прав. Прошло не более двадцати минут, когда мёртвую тревожную тишину нарушили хлопки аппарации вернувшихся авроров. Среди них Дора не увидела троих анимагов: Болби, Купера и, конечно же, Грегора. По внешнему виду сослуживцев она поняла: группа попала в серьёзный переплёт. — Мэнди, — позвала девушку Дора. Светловолосую ведьму знатно потряхивало. Палочка в её руке ходила ходуном, а сама она тяжело дышала, несмотря на отличную форму. Физическая подготовка в отделе ставилась буквально на первое место. Порой способность убежать или увернуться ценилась выше умения владеть палочкой. Дору поначалу это сильно удивляло, и она терпеть не могла изнурительные упражнения в тренажёрном зале, который все офицеры обязаны были посещать минимум три раза в неделю под строгим контролём тренера-сквиба. — Мэнди, — Дора уже громче попыталась привлечь к себе внимание. — Да, блядь! Офицер Торри, немедленно предоставьте отчёт! Священное слово «отчёт» сию же секунду привело Аманду Торри в чувство. Девушка подобралась, прокашлялась и отрапортавала: — На нас напали. Стая — волков тридцать. Не меньше. В лагере маглов никто не выжил. Погиб офицер Аврората. Как только мы появились, неизвестный набросил антиаппарационный купол. С ними был, по крайней мере, один волшебник. Командир, Купер и Болби нас прикрывали, пока мы отступали за границу барьера. — Координаты, быстро! — Дора схватила форменный китель и перчатки из драконьей кожи. Собравшись и больше не теряя времени, она достала палочку и выжидающе посмотрела на Торри. А та в удивлении хлопала глазами. — Им нужна помощь. Я иду. Быстро точку аппарации! — Дора, Грегору это не понравится, — один из вернувшихся офицеров подал голос. — Ещё больше ему не понравится сдохнуть! Мне нужно место, откуда вы смогли аппарировать. Авроры переглянулись, а Джонатан Тодд, один из старших офицеров, молча наколдовал координаты точки отступления. Дора кивнула ему в благодарность и сразу же крутанулась на месте, перемещаясь в тёмный лес. Первым делом она приняла анимагическую форму. Несмотря на безрассудный поступок, быть укушенной сегодня Дора не планировала. Эта ночь стала её первым боевым дежурством, когда ей пришлось применить новые навыки. Дора слышала со всех сторон завывания, но не могла определить откуда они доносились. Звуки преломлялись в хаотичном порядке, смешивались и искажались. Света луны хватало, чтобы чётко различать окружающую её обстановку. Совсем рядом раздались стук копыт по мёрзлой земле и шум ломающихся веток. Девушка еле успела отскочить, когда прямо перед ней из плотных зарослей кустарника выскочил взмыленный конь, а следом за ним выпрыгнул питбуль. Она сдавлено заскулила, когда поняла — медведя с ними не было. Анимаги, не сговариваясь, приняли человеческую форму. — Где Грегор? — совсем тихо прошипела Дора, хватая Болби за руку. Парень вздрогнул от неожиданности, но не издал лишнего звука. Когда он понял, кто перед ним стоит, Болби чуть слышно прошептал ей в ответ: — Он остался, чтобы прикрыть нас. Уходим. — Да он издевается! — глаза Доры расширились от понимания, — Ополоумел в конец! Где он остался? — Люпин, нужно уходить. Командир ясно дал понять, что всем не выбраться, — Купер всё ещё не мог отдышаться. — Хер там плыл. Уходите, а я за Грегором. Авроры вымучено посмотрели на девушку, но промолчали. Боевая анимагия отнимала много сил, и последнее о чём они могли сейчас думать, так это о том, чтобы вразумить настырного заместителя не менее настырного командира. — Будь осторожна, Дора, — проговорил Болби, жестом указывая направление. — Идите уже, — проворчала девушка, снова обращаясь в волчицу. Когда она скрылась в зарослях, оба офицера аппарировали обратно на базу, искренне надеясь, что Люпин и Грегор вернутся живыми и неукушенными. О реакции командира авроры предпочли не думать. Дора бесшумно скользила в густых зарослях кустарника. Впереди показался просвет. Она не спешила покидать укрытие, когда увидела перед собой открытую поляну, щедро освещённую луной. Сердце замерло, когда она заметила одинокого медведя, стоящего напротив целой своры тёмных тварей. Из толпы крадучись вышел самый старший оборотень (как она поняла) — вожак. Так же взгляд волчицы упал на волшебника в балахоне, из палочки которого вверх вылетел грязно-фиолетовый луч. Заклинание антиаппарационного купола взорвалось над их головами подобно фейерверку и медленно осело гигантским зонтиком. «Плохо», — пронеслось в голове. Оценив ситуацию, девушка поняла, что единственным способом выбраться из заварухи был позорный побег, но аппарировать они не могли из-за чёртового барьера. Времени его снять не было от слова совсем, а до границы они скорее всего не успеют добежать. Оставался только один способ, но Дора не могла пересилить себя. Она с ужасом наблюдала, как расстояние между оборотнем и вставшим на задние лапы медведем медленно и неумолимо сокращалось. Осознание того, что она станет свидетелем мучительной гибели своего командира, ледяным прикосновением сжало сердце. Каким бы умелым и опытным ни был Грегор, он всё равно обречен. Стоит только стае понять, что вожак начал проигрывать, то волки тут же бросятся на помощь. Они просто-напросто возьмут подавляющим числом и разорвут врага на части. Счет пошёл на секунды, и Дора решилась. Она незамеченной проскользнула за спину медведю и притаилась в густой траве. Их разделяло добрых пятьдесят метров, но это расстояние после изнурительных тренировок не было для неё непреодолимым, плюсом так же девушка надеялась, что её месторасположение на возвышении относительно командира значительно увеличит её скорость при спуске. Пока оборотень растягивал удовольствие и играючи медлил, девушка резко оттолкнулась передними лапами и одновременно перекинулась обратно. Стоило ей принять вертикальное положение, как в правой руке оказалась служебная беретта, а в левой — палочка. Времени думать у неё не осталось. Сейчас не помешал бы Феликс Фелицис, но жидкой удачи в отделе отродясь не водилось. Понадеявшись на собственную меткость и везение, Дора выстелила в оборотня, а потом резко вскинула руку с палочкой и, собрав всю свою волю в кулак, произнесла: — Авада Кедавра. Звук выстрела, словно гром среди ясного неба, отвлёк волков и волшебника. Они не сразу поняли, что произошло. Мимолётной заминки хватило, чтобы ядовито-зелёная вспышка ударила в грудь фигуру в балахоне. Стоило неизвестному испустить дух, как заклинание аппарационного барьера, поддерживаемое волей мага, рухнуло со звоном разбившегося стекла. Вожак-оборотень издал страшный вой и вскинул окровавленную морду. Пуля прошла по касательной, чиркнув по широкому лбу, оставляя дымящуюся глубокую царапину. И Дора поняла — время на исходе. Девушка оттолкнулась и побежала вниз, в сторону медведя. Тёмная тварь тонко взвизгнула от досады и бросилась к ним. Решающие секунды были потеряны — Тонкс к её собственному удивлению оказалась возле медведя раньше. Как только её пальцы коснулись жёсткой шерсти, она аппарировала вместе с Грегором. Перемещение с анимагом в животной форме считалось не просто рискованным, а сродни самоубийству. Помня об этом факте, Дора перенесла их по первой точки аппарации на границу с разгромленным лагерем, уповая лишь на то, что там уже нет оборотней. Её надежды оправдались, но сама девушка обессиленно повисла на медведе. Она почти не почувствовала, как Грегор плавно перетёк из одной формы в другую. Сильные руки подхватили её, не давая упасть. По одному взгляду Тонкс поняла, что он не на шутку взбешён. И снова рывок через пространство. Они оказались в какой-то тёмной комнате. Свет зажегся внезапно: помещение было очень большим и почти пустым: синие стены, высокий белый потолок, тёмный паркет на полу, а из мебели только диван и столик, напротив которых возвышался старинный камин в полный рост. — Какого хуя? — её отвлекло от созерцания обстановки злобное шипение. Девушка всё ещё опиралась о плечи Грегора, а его руки стальной хваткой сжимали её талию. Ей до жути не хотелось смотреть ему в лицо. Дора буквально всей кожей ощущала исходившее от него недовольство. Собственно, к этому она была готова, когда так импульсивно кинулась спасать своего начальника. — Поблагодарил бы сначала для приличия, — вяло ответила девушка, стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не ему в лицо. — Гриффиндорство передается половым путем? — съязвил Грегор. — Иди к черту. Где мы? — У меня дома. — Почему не в отделе? — Потому, что я хочу для начала выяснить, какого хуя ты ослушалась моего прямого приказа. И получить ответ намерен без свидетелей. — Мне нужно сесть, — Дора чувствовала смущение от его прикосновений и навалившуюся усталость, — и попить. Грегор неохотно опустил руки, и она тут же покачнулась. — До дивана дойти сможешь? — он с сомнением окинул её взглядом. — Справлюсь. Девушка попыталась сделать шаг и чуть не упала. Он безразлично подхватил её на руки и сгрузил на диван, а затем быстро покинул помещение. Вернулся Грегор почти сразу, в одной его руке были зажаты два стакана с толстым дном, а во второй бутылка огневиски. — Я просила попить, а не выпить. — Пей, что дают, — рыкнул мужчина, разливая алкоголь по стаканам. Он снова начинал злиться. — Задам вопрос в третий раз: какого хуя ты нарушила приказ? Учти — повторять опять я не намерен. Я не попугай. Дора сделала глоток и зажмурилась — горло обожгло. По телу пробежало приятное тепло, и к собственному удивлению, она обнаружила, как начала расслабляться. — Потому что я решила, что так будет правильно, — она попыталась объяснить свой порыв. — И я не хотела, чтобы ты умер. — Эвано как… Глупая ты баба. — Самодур. — Обмен любезностями закончим? Или будем дальше кидаться оскорблениями? — Что-то ты быстро сдался. Обычно ты более словоохотлив, Эван. — Уже Эван? — хмыкнул Грегор, допив свой огневиски и наливая ещё. — В целом, ты молодец — сработано чисто, но в стрельбе нужно больше практиковаться. Действие адреналина постепенно сходило на нет, но внутренняя дрожь только набирала силы. Все события сегодняшней ночи случились слишком быстро: едва ли прошло больше четверти часа с момента её решительных действий до их перемещения в дом Грегора. Она закусила губу, вспоминая. Понимание нарастающей лавиной обрушилось на неё, а сердце бешено забилось в груди, болезненно давя на ребра. В уголках глаз защипало, когда она подняла свой взгляд на мужчину. — Эван, я убила человека, — хрипло прошептала она, сжав стакан в тонких побелевших пальцах. — Тебя можно поздравить с почином? — в его голосе не было насмешки: он говорил совершенно серьёзно. Истерика медленно, но верно накатывала на неё. Дора не верила своим ушам. Как он вообще мог так спокойно говорить об убийстве? Она всегда считала себя выше этого. Даже, выбирая работу в Аврорате, она и в мыслях не могла допустить, что когда-нибудь от её руки пострадает хоть какой-либо человек, пусть даже и преступник. Она была стражем закона, но никак не палачом. А тут с её палочки сорвалось непростительное убивающие заклинание, и в тот момент она действительно считала, что нет другого выхода. Когда перед ней встал выбор: либо она и её боевой товарищ, либо неизвестный маг, Тонкс осознанно произнесла запретные слова. Сомнения, что на тот момент зародились в душе, были отброшены с такой лёгкостью, что сейчас ей стало так противно от самой себя, так грязно. Слёзы оставили горячие дорожки на щеках, но рыдание застряли где-то в горле. — Я никогда-никогда никого не убивала! Как я могла? Как я буду смотреть в глаза людям? — Так же, как и все мы. Как я, как Торри, как Болби, как Стэнли и другие. Ты думаешь, что авроры в отделе Хопкинса святые? Они беглых Пожирателей закидывают ромашками? Если так, то ты полная дура! На руках твоего любимого Муди столько крови, что весь наш отдел можно утопить. Дора его почти не слушала, её продолжало колбасить. Допив огневиски одним большим глотком, девушка подняла на Грегора остекленевший взгляд. Она не видела, но чувствовала, как её короткие волосы удлиняются, завиваясь крупными кольцами, и неумолимо чернеют, черты лица заостряются и кожа приобретает мертвенную аристократическую бледность. — Но теперь убийцей стала я. Я! Как мне с этим дальше жить?