Находясь внутри шарика Мистера Компресса, Шинсо перестал ощущать тряску и понял, что они приехали.
Ну вот, сейчас нас всех выпустят, и что дальше? Будут ли опять обкалывать, стирать память? Чёрт, это, оказывается, очень больно! Вспомнив все те мучения, мне нехорошо. Уфф, как мне продержаться? Как говорить? А, надо меньше говорить. Так, безэмоциональное лицо, Шинсо, ну же, давай! Не дай никому понять, что ты помнишь… Как же мне страшно. Хитоши сложил руки в замок непроизвольно. Он закрыл глаза и представил, что вторая рука — это рука Изуку. Представил, что Изуку верит в него, в его возвращение. Представил, как Изуку страдает от незнания, наверняка, плачет по ночам и ждёт с нетерпением, когда Хитоши уже, наконец, вернётся. Сердце бешено колотится, и парень сжимает свой замок из рук ещё сильнее.
Я скучаю. По тебе, Изуку. По родителям, своему коту… По нормальной жизни. Чувствует, как сейчас его освободят и вздрагивает, распахивая глаза.
И не смей проявлять эмоции, особенно страх. Кажется, Сошио разбирается в психологии. Веди себя как всегда, может быть получится сбежать до следующей очистки памяти… Момент, и он уже сидит на сырой земле вместе с остальными Ангелами. Пальцы рефлекторно впиваются в сырую землю, которую недавно облил небольшой дождь, желая снова почувствовать всю прелесть жизни свободного сознания. Влажные тонкие травинки, земля, оказавшаяся под ногтями. Сердце забилось сильнее.
Запах сырого леса… И вокруг действительно лес, пахнет пихтой. На территории темно, её освещают несколько столбов на парковке, у въездных ворот, сбоку от которых два охранных пункта. Ещё есть небольшой светильник над входной дверью в здание. Вокруг всё огорожено высоким сеточным забором, возможно, есть напряжение. Смотрит мельком на здание, которое выглядит как небольшое одноэтажное строение и прикидывает, что, скорее всего, они всё это время были в бункере.
Понятно, почему нас всё ещё не нашли. Мельком успевает поднять взгляд в небо — оно уже начинает светлеть, но по-прежнему серое, видимо, скоро снова будет дождь. Пытается понять по погоде, какое сейчас время года — раз они ночью в своих костюмах не замерзают, но ветерок дует пронизывающе, да и капли на траве достаточно холодные, значит скорее всего конец лета или уже начало осени.
Все дети медленно поднимаются и переглядываются. Из здания вырывается Сошио, и никто не может понять по его виду, рад он или расстроен.
— Ацухиро… Твою мать! В каком моменте всё пошло по пизде?! — мужчина злобно окинул взглядом его и всех Ангелов и задержал свой взгляд дольше всех на Куроиро. — Ты послужил причиной срыва операции… Ты будешь наказан.
Шихай был всё ещё в отключке и даже не знал о своей дальнейшей судьбе. При виде Сошио Киоку так близко, по спине и затылку Шинсо прошёл марафон мурашек. Мужчина выглядел таким… злобным. Кажется, Шинсо припоминает их некоторые встречи, иногда он был более-менее человечным, но иногда крышу Киоку явно сносит. Особенно, если быть в чём-то несогласным с ним.
Сошио Киоку, ты обязательно отправишься за решётку. Я сделаю всё для этого. Но для начала я должен сбежать. Ох чёрт, он смотрит! Хитоши попытался создать иллюзию пустоты и незаинтересованности делом, трогая свою маску, но под назойливым взглядом доктора это было сделать труднее, чем без него. Из-за спины Сошио показался и Гараки. Он отвёл Сако в сторону и что-то сказал. Джиро сразу же начала оправдываться и рассказывать всё как есть, но Сошио только больше вспылил:
— Заткнись! — закричал он в истерике.
Джиро посмотрела на Шинсо. Сначала парень не понял этот долгий вопрошающий взгляд, но когда она перевела его и на Моному, то всё пришло само. Шинсо не говорил Мистеру Компрессу о том, что они поймали и усыпили сотрудника библиотеки.
Она не хочет, чтобы я рассказал, или хочет? Я буду молчать. Я не скажу ни слова, пусть сама говорит, если хочет. Хитоши отвёл взгляд на свою маску, увлечённо трогая её, будто что-то чинит, дабы отвлечь внимание. Сошио пошёл в сторону другого доктора и злодея, контролирующего операцию, и они все втроём начали ругаться. Вернее, ругались только Сошио и Кюдай, и то между собой. Мистер Компресс заметил это и решил тихо отойти в сторонку, но Киоку вцепился в его грудь:
— Играть надо было в своём театре! Здесь ты был обязан жопу рвать ради того, чтобы никого не заметили. Теперь полиция будет в курсе, что пропавшие Тодороки и Комори — сейчас в одном месте, так как грибов и льда в библиотеке теперь уйма!.. Я сказал «по возможности не использовать причуды», неужели это не означает «в любом случае сделать так, чтобы Сошио не рассердился», думаешь, я не замечаю чужих стараний? Так вот, твоих то я точно не замечаю! Теперь вали, позвонят, когда снова пригодишься! Если пригодишься.
Ацухиро Сако был подавлен, и ему даже не нужно было снимать свою маску, чтобы все увидели это. Особенно Даби, тихо наблюдавшему за всей картиной со стороны, который вышел на улицу следом за докторами, оставаясь молчком всё это время.
А вот и нехилый повод кинуть этих идиотов, да, Мистер Компресс? Даби слегка улыбнулся, когда Ацухиро направился в сторону парковки. Он медленно двинулся за ним ради своих целей, оставляя Ангелов наедине с этими двумя бешеными демонами. Киоку принялся отчитывать их, но Гараки был рассержен на это. Он видел картину иной: они сделали это. Они выполнили свою первую миссию, они не попались полиции, и какая разница, что о них узнают? Что они сделают? Станут искать успешнее? Кюдай может только пожелать полиции и героям удачи, поскольку белый дом находится на хорошо охраняемой от лишних взоров территории, скрытой лучшими технологиями.
Когда между докторами расходятся мнения — страдают все. В конце концов спор так и остался открытым, Ангелов повели обратно в белый дом. Монома и Шиндо принялись тащить всё ещё отключённого Шихая. Шинсо запоминал каждый шаг. Каждый поворот, каждый коридор и дверь, через которую входит.
Пока что никто ничего не заподозрил, так что можно немного успокоиться. Ну же, успокойся! Иначе выдашь себя. Но как? Как он мог успокоиться? Когда вспомнил почти всё, вспомнил, как уже вспоминал до этого и снова терял свои воспоминания. От этого на душе было невероятно горько.
Мама, папа, Изуку, мои друзья… О боже, сколько же я провёл здесь? Что же там случилось со всеми? Ох. Чувство вины раздирало изнутри. Вины на внутреннего себя, не сумевшего уберечься от такой участи. Вину на внутреннего себя за чертовски слабую причуду.
Что ж, допустим однажды я смогу вырубить на время Сошио и Гараки, но как бежать? Этот забор, этот пункт охраны, просто там меня никто не выпустит погулять. Вот же дерьмо.
Тем временем, пока Ангелов отправляли в свои комнаты, Киоку и Гараки всё-таки сели за стол переговоров, укоризненно глядя друг на друга.
— Заканчивай уже со своим идиотизмом. Мы здесь для дела, как ты ранее и подметил, — Кюдай протянул ему бумаги, добытые на миссии. — Изучаем и пытаемся подчинить их ещё больше. Давай, за работу. И только посмей облажаться. Они должны служить нам как солдаты, сейчас они всё ещё непредсказуемы, хотя я и рад, что никто из них не очухался там и не сбежал. А ты думал о такой возможности, Сошио?
— Думал. Пока я ещё не проверял их, но все они выглядели как обычно. Скорее всего, в этот раз обошлось без триггеров. Да, нужно найти что-нибудь полностью блокирующее их сознание, перед тем как отправлять на следующую миссию, и действовать надо быстро, а то полиция начнёт поиски усиленно, — Киоку расслабился в кресле, увеличивая свет лампы на максимум и начиная изучать принесённые детьми материалы.
Наконец-то перемирие, хотя бы ненадолго. Доктору Гараки было куда удобнее работать с таким Сошио — увлечённым делом и державшим свой рот на замке. Он даже выглядел как нормальный человек, когда молча вчитывался в данные исследований.
И Сошио всё-таки был чертовски прав. Времени было мало. На следующий день полиция уже сложила все кусочки воедино, правда, не так целостно, как им наверное хотелось бы. А послезавтра вышел первый эфир с фотографиями и именами некогда пропавших детей. Какая досада. Все-За-Одного поинтересовался, всё ли в порядке, и готовы ли творения его учёных, способных разрушить старую систему мироустройства. Гараки не успел и рта открыть, как Сошио уверил его, что через два-три месяца маэстро получит невероятно послушную армию из восьмерых детей, которые будут отправлены на следующую — решающую миссию захвата ампул повышающих и развивающих действие причуд, того самого, за счёт чего армия однажды станет ещё более могущественной и непобедимой.
На время изучения документов, позволяющих составить новую схему манипулирования подростковым сознанием, Сошио отошёл от почти каждодневных промываний мозгов. Всё равно, в конечном итоге, они должны будут вновь подвергнуться процедурам, лишающим воспоминаний об этих «тихих» днях. Оставили только ежедневные уколы по расписанию для поддержания контроля над разумом и рефлексами, которые всё равно иногда проявлялись. Шинсо не мог сомкнуть и глаза, ему было тяжело засыпать, он каждый день боялся того, что помнит этот день последним. Что завтра Сошио заберёт эти воспоминания, что снова сядет напротив и улыбнётся своей дебильной, страшной улыбкой, будто бы добродушной, но на самом деле лживо-безумной. Засыпал, вспоминая свою прошлую жизнь… Вспоминая последнее объятие для Изуку. И как тот неловко и податливо положил свои руки на его плечи, вставая на носочки, потому что Шинсо был выше Изуку на пару дюймов. Хитоши сбивчиво дышал в подушку, обнимая сам себя. Здесь, в этой одинокой запертой клетке, в этом грёбаном белом доме. Больше ему ничего не оставалось.
Главное — не потерять себя. Никогда больше не потерять себя.
Поэтому атмосфера медленно нагнеталась, дети потихоньку подвергались сомнениям насчёт действительности происходящего, но все, как один, молчали. А Шинсо почему-то показалось, что Тодороки вспомнил больше остальных, потому что он однажды показал на своём лице в то место, куда конкретно однажды ударил Хитоши во время их «драки». А если он вспомнил и это событие, то, возможно, вспомнил и Инасу. Этот вопрос больше всего волновал Хитоши.
Тодороки, с твоей сильной причудой у нас бы были хорошие шансы на бегство. Жаль я не могу спросить тебя об этом напрямую, да и всех остальных… Все молчим. Как же это всё жутко. Страшно до тряски — пустые разговоры ни о чём, постоянное перечитывание одних и тех же книг, просмотр одних и тех же фильмов. Киноко даже говорила одну и ту же фразу каждый день.
Интересно, она так даёт сигнал нам? Или же правда не помнит, и её клинит?
Но на самом деле вспомнили о некоторых деталях только Хитоши и Шото. Остальные только подвергались сомнениям, чувствуя какой-то подвох. Но всё равно сознание оставалось чистым. А Тодороки тоже плохо спал, вспоминая, как его ударил Шинсо.
И кто же был тот парень, который учинил весь этот беспредел? Его образ в памяти был такой нечёткий и расфокусированный, и среди остальных Ангелов его точно не было.
Тодороки каждый день смотрел на Шинсо, пытаясь своим взглядом выдать, что помнит, и каждый день надеялся, что Шинсо тоже помнит это.
А Даби, в это спокойное для Ангелов время, занимался переманиванием Ацухиро на свою сторону. В тот день, после завершения миссии в библиотеке, он был раздавлен заявлением Сошио и его оскорблениями. Ацухиро считал, что он просто однажды провинился, полностью раскаявшись за это, но не понимал за что ему теперь приходится так дорого платить, участвуя в подобных авантюрах. Он думал, что цель Все-За-Одного — уровнять всех и прекратить постоянную дискриминацию. Но с каждым днём, что приходилось бывать в белом доме, убеждался в обратном. Он когда-то уже хотел откосить, после того, как пришлось похитить Йо Шиндо и увидеть остальных детей, но выйти из этой «игры» оказалось не так просто. И когда дело доходит до разговора с Даби, с которым не особо то и хотелось разговаривать, он впоследствии оказывается втянут в новый заговор, уже иного рода.
Тойя Тодороки не теряет времени зря, он медленно и плавно переманивает его на свою сторону разными разговорами и поддержкой. Парень делает вид, что служит идеалам Все-За-Одного, постоянно проводя время в белом доме и лишь иногда уезжая за его пределы, чтобы увидеться с Мистером Компрессом, которого выгнали до следующего звонка. Даби видит, что Ацухиро впадает в безнадёгу, в свой личный творческий кризис, теряя хоть какое-нибудь дело, а сил на поиски нового не имеет. И тогда он предлагает Ацухиро прекратить этот бессмысленный и беспощадный план маэстро. А самой отправной точкой в достоверности его нежелания больше работать на белый дом было открытое презрение Сошио, как одного из его начальников, который отдавал глупые команды и запросы.
— Он ужасен. Он скрывает своё истинное обличие за шкурой учёного доктора, который хочет сделать мир лучше. Но на самом деле Киоку хочет только самоутвердиться за счёт других и причинять людям боль. Ему нравится копаться в головах детей, я лично видел это… Я слышал, что он говорил им. Это ужасно, Даби. Я даже не хочу вспоминать. У него устрашающая фантазия, он так много сочиняет и набивает их головы ненужным грузом, что мне… жаль их. Я не знал, что всё будет настолько серьёзно. Я не рассчитывал, что они будут мучить их так много. Столько химии, столько манипулирования, столько лжи. Я думаю, их психика уже понесла непоправимый вред. Но если есть хоть шанс, что мы сможем вернуть всё обратно, то, пожалуй, я соглашусь. Я устал притворяться злодеем под этой маской. Я не такой. Позволь мне помочь вам в вашем плане и спокойно уйти. Я… я просто хотел жить обычной жизнью, но что-то пошло не так.
Ацухиро Сако был готов спустя два месяца. А до этого времени Даби однажды наведался в белый дом и украдкой проскользнул в место, именуемое общей комнатой детей. Тодороки в ней не было, видимо, он был на очередном приёме препаратов.
Сука. Все-За-Одного, Гараки, Сошио… я убью вас, ублюдки. Пустые, задумчивые взгляды, молчаливое приветствие члена их команды поддержки, наведавшегося непонятно зачем. Парень осмотрел всех и собирался уже уходить, как Монома, Шиндо и Фумикаге начали какой-то спор о возможности существования бомбы, способной уничтожить планету за раз. А Хитоши медленно приподнялся с кресла и встал, поворачиваясь к группе своих товарищей спиной. Он знал, что камера позади, но микрофоны никто не отменял. Шинсо нахмурил брови, показывая свои подлинные эмоции, в которых выражалась мольба о помощи и жуткий страх. Хитоши поджал губы и соскалился. Даби слегка приподнял брови в удивлении.
Ты…? Ты что-то помнишь? Хитоши не помнил момента своего похищения. Помнил только рваные клочки воспоминаний, когда Даби неаккуратно выкинул его из багажника на территории улицы и громко сказал Сошио о том, что отказывается от дальнейшего сотрудничества с ним. И по вечно недовольному лицу Даби Шинсо однажды сделал вывод, что он здесь явно не для пыток над детьми, хотя и ведёт себя грубо с ними.
Ну же. Помоги мне! Помоги! Я знаю, что ты не заодно с ними! Блять, по тебе видно, я помню что ты сказал!
— Да вы же ебучие педофилы, получается! Я не собираюсь больше идти у вас на поводу, сами разбирайтесь с ними, ноги моей больше здесь не будет!
Однако, вопреки этим словам ты здесь… Ты здесь. Ты здесь не просто так, ты не пришёл бы просто так… ты… ты что-то затеваешь, явно! И пусть у меня будет один шанс, но я воспользуюсь им. Ты, который сказал такие слова в адрес докторов Сошио и Гараки, и я верю, что это было не просто так. Один шанс… Спаси меня, умоляю!
— Помоги мне, — тихо выдыхает Хитоши, и эти слова растворяются в гуле его спорящих товарищей.
И Даби делает вид, что не услышал.
Блять… Дерьмо… Ты помнишь! Парень разворачивается и уходит, как ни в чём не бывало. И всё внутри Хитоши рвётся на части, в очередной раз.
И теперь что? Расскажет об этом Сошио? Блять! Ладно! Делайте. Делайте всё, что хотите! Я устал. Я устал быть марионеткой, устал помнить… Я не могу терпеть этого! Этой головной боли, мучающей меня постоянно, этих воспоминаний о доме, о школе, о своей мечте учиться в ЮЭЙ. Я устал вспоминать и представлять, что перед сном меня обнимает Изуку, а не сам я. Я устал… Но страх поддаться эмоциям и снова испытать чувство, когда кто-то полностью контролирует тебя, не дали выплеснуться наружу скопленным внутри слезам. Хитоши сдержался. Из последних сил, лишь утешая себя тем, что однажды ему всё-таки удастся выбраться.
Проходит время, и Сошио с гордостью заявляет Все-За-Одного, что готов провести процедуру, наверняка, поменяющую образ мышления детей, сделав полностью подвластными. И никто из Ангелов не знает об этом, подозрения кроются только у Шинсо и Тодороки, вспомнивших больше остальных, связавших воедино довольные лица докторов и похищенные из библиотеки материалы по порабощению человеческой психики.
