ℭ𝔥𝔯𝔬𝔫𝔦𝔠𝔩𝔢𝔰 𝔬𝔣 ℌ𝔬𝔤𝔴𝔞𝔯𝔱𝔰

      Месяц до начала учебного года пролетел почти незаметно под грузом домашних обязанностей и сбором вещей. Казалось, что сами мистер и миссис Дурсль хотели избавиться от надоедающих, одним своим видом, братьев, что оспособствовало тому, что именно взрослые выделили им свои старые чемоданы, облезлые и пыльные, что хранились на чердаке после переезда старших Дурслей в дом на Тисовой улице. Это все так сильно поразило Билла и Гарри, что они забыли о том, что не только они едут в школу интернат в этом году, а когда настало время отъезда, а если быть точным, за день до отъезда в Лондон, Дадли стал демонстрировать всем жителям дома номер четыре свою новую школьную форму. Она была красной, имела плоскую шляпу и трость. Тетя Петуния тоже дала Гарри и Биллу немного одежды Дадли, чтоб даже в их школе не думали, что их семья голодает. Так, чемоданы близнецов пополнились на несколько растянутые серые футболки, две пары джинсовых шорт, которые смотрелись на братьях точно парашюты, и на одну пару кроссовок, так же старых и облезлых, подошва которых уже давно просила каши, а исключительно для Билла тетя Петуния выделила пару своих растянутых резинок, которыми пользовалась только тогда, когда ей в голову приходила мысль покраситься в шатенку или обратно в блондинку. А потому на резинках были пятна от краски. Но даже это уже очень сильно удивляло, но, что Билл, что Гарри, списали это на то, что старшие Дурсли отправляют их на десять месяцев в школу, где их будет ни слышно, ни видно.       — Апчхи! — чихнул Билл, когда в очередной раз лез в куст сирени, чтобы спрятаться от Дадли и его дружков. Хотя для Билла это было не свойственно, ведь чаще всего он принимал бой и сражался до последнего.       — Билл, — тихо и испуганно прошептал Гарри, что забрался в куст раньше брата часа на полтора. Ведь дружки Дадли гоняли его по всему городу уже с самого начала, желая отыграться за все, что сделал им Билл. А избив младшего Поттера, оставили его лежать под этим самым кустом сирени. — Уйди, — голос его дрогнул, показывая, что мальчик плачет.       — Эй, ну ты чего? — Билл уже сейчас хотел проклясть всех дружков их кузена, поменять местами им зрение, слух и обоняние. Хотел вывернуть наизнанку, органами наружу, выдрать глаза, да так, чтоб побольнее, или хотя бы свести с ума. Никто не имел права трогать его брата. Видимо перед отъездом в школу-интернат Святого Брутуса, а именно туда отправляются близнецы по мнению соседей, все резко осмелели. — Эй, — Билл тронул своими холодными пальцами горячие руки Гарри, прикладывая немного усилий, чтобы убрать его ладони от лица, чтобы взглянуть, понять, как сильно придется мстить. Нет, Билл будет мстить в любом случае, просто от серьезности травм эта месть будет варьироваться от «навести такой ужас» и до «свести сума напрочь». Гарри не хотел убирать рук, он вообще не хотел сейчас видеть брата. — Ри, — голос Сайфера дрогнул. Из-за чего на него все же подняли глаза, — не бойся меня, тебя я не обижу. — Билл знал, что это не надо было говорить Гарри, ведь младший это и так хорошо знает.       — Билл, я… — диалог не строился. Слезы непрекращающимся потоком лились из его глаз. Холодные бледные пальцы коснулись горячей щеки, стирая с нее дорожку слез. — Прости, я такой слабак и плакса… — Гарри пытался прекратить плакать, только все его попытки ничем существенным не заканчивались.       — Все хорошо. — Билл не знал как успокаивать, знал только одно: даже если они попадут на разные стороны баррикад, всегда будет на стороне брата, пусть хоть земля и небо местами поменяются. — Я всегда буду с тобой. — обниматься бывший Сайфер не сильно любил, ведь злился уже от того, когда его только касались. Но горячие руки брата приносили какое-то иррациональное счастье, хотелось больше и сделать ощущение сильным и вечным. Весь мир схлопнулся до маленькой точки, места под пышными ветвями яркой сирени, до ощущений рук на теле.       В какой-то момент Биллу показалось, что тело Гарри стало меньше и хрпче, казалось, что сожми он его чуть сильнее, то сломал бы. Таким хрупким он казался Биллу.       — Билл, — через какое-то время позвал Гарри. Он все так же сидел в объятиях брата, положив голову ему на плечо. — Мне страшно.       — Почему?       — А вдруг я не волшебник, меня отправят домой и мы разделимся. Ты же наверняка не будешь мне писать, найдешь себе друзей и будешь оставаться на все каникулы с ними. — Билл несино стукнул его кулачком по голове.       — Не говори такое, — зло проговорил Билл и описал рукой круг в воздухе, создавая несложное заклинание света, которое он знал ещё из прошлой жизни. Хотя на отработку его ушло несколько недель, но сейчас Билл был горд за результат, он сумел произвести впечатление. — Если хочешь я научу тебя этому заклинанию и докажу, что ты волшебник.       Гарри рассмеялся. Билл так редко выдает эмоции, что помимо ненависти к родственникам, Гарри почти никогда не знает, что у него на уме. Но сейчас, когда Гарри увидел брата счастливым не потому, что он находится с Биллом, а потому что Билл колдует. Было сразу понятно что старшему Поттеру это нравится. И Гарри хотел запечатлеть навсегда этот момент в своем сознании.       Яркий жёлтый, но очень теплый, свет струился от нарисованного иллюзорного портрета женщины. Он был сделан только из линий, как чей-то набросок. Но Гарри мог спокойно и без раздумий назвать женщину с волшебного портрета своей матерью. Волнистые волосы, большие глаза, хорошо прорисованные желтыми линиями, острый подбородок, россыпь золотистых веснушек, чуть курносый нос и широкая радостная улыбка. На фоне цветов сирени это смотрелось впечатляюще красиво. Если бы иллюзорная картина была создана не из одних линий и была бы раскрашена в яркие теплые цвета, то, Гарри в этом не сомневался, женщина была бы настоящей писаной красавицей. Приглядевшись, Гарри смог различить уловимые сходства женщины с Биллом: что у Билла, что у женщины были веснушки, только у брата они были не сильно яркими, курносый нос емя явно достался в наследство от матери, мягкие черты лица и завивающиеся волосы.       — Наша мать была рыжей, — зачем-то сказал Билл и попытался добавить немного цветных линий в заклинание, но оно осыпалось осколками битого стекла. Осколки не долетали до земли, исчезая за несколько сантиметров до столкновения. Билл шокированно раскрыл глаза. У него раньше всегда получалось добавлять цветов в иллюзорный портрет, никогда не было такого исхода. — Я… — не мог найти он слов, что бы описать что сейчас чувствует.       — Спасибо, — радостно сказал Гарри и сильнее прижался к брату.       До полного захода солнца оставалось всего несколько часов. Начавшее было садиться солнце уже окрашивало небо в красивые нежные оттенки.       В животе заурчало. Они не ели со вчерашнего дня, так как вновь получили наказание от дяди и лишились еды на несколько дней. Хотя они никогда и не ели вдоволь, но тех скудных объедков со стола Дурслей хватало на выживание и полное функционирование.       — Все, Гарри, слезь с моего больного ребра. — проворчал Билл и отстранил брата, который пальчиком потыкал во вновь сломанное ребро. Потом, все тем же пальцем, нажал на мягкую щеку Билла.       Говорить не хотелось. Хотелось только лечь спать и не проснуться на утро.       Добраться до дома №4 по Тисовой улице оказалось простым делом. А вот зайти в дом — нет. Возле входа в дом стояла до жути знакомая женщина — мать Пирса Полкинсса. Милена Полкинсс хорошо общалась с Петунией, а их дети дружили ещё с детского сада.       Билл не хотел показываться перед этой женщиной, ведь именно из-за него ее сын оказывался частенько бит. А если ему, Пирсу, совсем не повезет, так ещё и бывал опущенным в мусорный бак, потому что дружащий с капитаном команды по американскому футболу Билл очень удачно мог разыграть роль жертвы. Ну кто же знал, что у здоровяка Джейка слабость к детям, которых обижают. Так ещё и староста класса тогда подливала масла в огонь, говоря, что Билл из-за этого даже в школу иногда придти не может. Иногда Биллу казалось, что ребята из класса, в котором он был, всегда были на его стороне. Может это было потому что он всегда помогал им на контрольных или просто потому что не лез в их дела или просто казался им милым ребенком, но бывало такое, что из-за наказания дяди или тети Билл и Гарри не выходили из своего чулана под лестницей по нескольку дней или недель, и тогда приходили в дом №4 и команда по футболу, и староста класса, и новенькая, и обычные ребята, говорили, что приносят конспекты младшему товарищу, спрашивали о здоровье и когда он вернётся в класс. Такое раздражала Дурслей, Биллу казалось, что это очень странно. Эти ребята назвали его своим другом, говорили что всегда помогут и не оставят в беде. Только Билл не верил. Ему казалось, что если бы они хотели бы помочь, то уже давно бы догадались, что что-то не чисто с этими Дурслями, которые никогда не приглашали приходивших на чай и вообще не пускали за порог, что что-то нечисто и с жизнью самого Билла, ведь ни один ребенок не будет ходить босым почти круглый год, в обносках кабана, заклеенных скотчем разбитых очках. У Билла никогда не было своей тетради, а те в которых он писал уже были исписаны. Чистые тетради были только для контрольных работ. Но и то писались больше на листочках. Почему, они назвали его другом, а сами никогда не смотрели на то что он пишет одной ручкой, ходит только с один карандашом, которым пытается пользоваться так долго, как только это возможно. Который за место того что бы сделать проект, принес в школу теоретическую часть всего проекта написанную на какой-то книге по экономике, а после не появлявшийся почти полтора месяца.       Билл не верил в их искренность, не верил даже в то, что они приходили к нему.       Мелисса распрощалась с Петунией довольно тепло и, махнув рукой на прощание, скрылась за поворотом вместе с сыном, которого изловила на подходе к дому Дурслей. С ним был и Дадли.       Кабан младший, а именно им и был Дадли Дурсль по мнению Билла, оттолкнул от входа братьев и сам как таран прошествовал в дом. Успевший вовремя поймать равновесие Гарри, посмотрел на Билла, который, в отличие от брата, свалился таки со ступенек дома прямо в ненавистный куст с розами, которыми еще вчера опять занимался по просьбе тети, так как ей, видите ли, понравилась работа, его работа. Зашипевший от такого к себе обращению к себе, Билл выскочил из куста и почти в припрыжку добрался до задней двери, которая вела на кухню. Ведь Вернон на них только накричал, чтобы они заходили через вторую дверь, ведь пришедший Дадли должен сейчас находиться в коридоре, и это будет сделано только для того, что бы лишний раз его не удручать присутствием близнецов.       Зайдя на кухню, где уже во всю готовился прощальный ужин, конечно же для Дадли, Поттеры сразу же приступили к своим ролям в помощи тетке: мыли посуду, чистили картошку и нарезали мясо. Решали на спор, кто чем занимается. Ведь Гарри было легче перечистить и перерезать картошку с мясом, чем перемыть всю посуду в доме, а Биллу легче помыть посуду и не оборачиваться на родственников, что бы они не говорили, ведь битой тарелки ему никто не простит, потому и отвлекать не будут, особенно ели он будет мыть ножи.       — Сегодняшний вечер должен быть идеальным! — ворковала и крутилась перед сыном Петуния, то попровляя и так идеально сидевший школьный галстук-бабочку, то смахивая несуществующие пылинки с красного пиджака, в который был одет Дадли. — Боже мой, — вдруг воскликнула она и посмотрела на детские фотографии, на которых уже по мнению Гарри, был изображен мячик телесного цвета в разных цветастых чепчиках, — Как же ты вырос! — женщина утерла несуществующие слезы платочком, который достала из своего передника.       — Дорогая, не удивляйся, — обратился к жене Вернон, с шумом перелистывая вечернюю газету, — Мужчины в нашей семье растут не по дням, а по часам. — умно заключил он и даже для полноты картины поднял вверх указательный палец. Женщина еще раз вздохнула и присела на краешек дивана, на котором уже развалился ее сын. — А вы, — сурово вдруг обратился Вернон к Поттерам, — Перестаньте зыркать, а то вы в свою ненормальную школу не поедите!       — Но, ведь как раз для вас это и будет катастрофой, — в спор вступил Билл, который понял, что сейчас как раз то время, когда можно навязть свое мнение другому человеку и даже выйти сухим из воды. Из-за его слов Вернон покрылся розовыми пятнами, он так делал когда начинал очень сильно сердиться, а после еще вскрикнул, что за чушь он такую несет, — Но ведь, — как бы невзначай продолжил Билл, начиная давить на больное место семейства Дкрсль, — Если мы не уедем в нашу «ненормальную школу», то мы не скроемся из вашего вида на десять месяцев, — хотя сам в уме добавил, что хотел бы уехать от сюда и на побольше, хоть на всю жизнь.       — Пап, а он в чем-то прав, — впервые согласился с рациональностью, а не с собственными хотелками Дадли. Хотя тут спорно, чего именно добивался младший Дурсль.       Гостиная и кухня погрузились в тишину, которую вскоре прервали включенным телевизором, по которому крутили какой-то детский мультик. Гарри поднял голову, ради интереса заглядывая за спину дяде, что бы понять, почему Дадли начал смеяться. Но увидел разве что верхний угол экрана, который оказывал желтый фон. Увы, из-за вновь разбитых недавно очков, многое рассмотреть даже в фоне не удалось, но из динамиков, установленных на телевизоре, доносилась бодрая музыка, которая часто прерывалась то звоном колокола, то какими-то падениями. В какой-то момент Гарри заметил в уголке промелькнувшего коричневого мышонка, который скрылся в своей норке, а после и какой-то сине-белый хвост. Больше ему не удалось разглядеть, ведь вернувшаяся тетя почти за волосы оттащила мальчика к мусорному ведру, над которым Гарри и чистил до этого момента картошку.

***

      На следующее утро Гарри проснулся в пять часов и уже не смог заснуть, он был слишком взволнован. Чего нельзя было сказать о Билле, который продолжал безмятежно спать на полу в их новой маленькой комнате, которую им выделили Дурсли после прихода с косого переулка. Поворочавшись еще немного и, скинув наконец с себя драный пододеяльник, он встал и влез в джинсы — наверное, не стоило ехать на вокзал в мантии волшебника, проще было переодеться в поезде. Еще раз тщательно изучил присланный им список необходимых книг и вещей, чтобы убедиться, что ничего не забыли положить, хотя и собирались почти за неделю, запер их личную общую сову, так как Билл сказал, что не любит домашних животных, что в принципе было взаимно, ведь даже их сова поначалу попыталась заклевать Билла; Буклю в клетку и начал ходить взад-вперед по комнате, дожидаясь, пока проснутся Дурсли и брат. Два часа спустя дядя Вернон запихнул два маленьких и один большой чемодан в багажник своей машины, тетя Петунья с трудом уговорила Дадли сесть на заднее сиденье рядом с Гарри и Биллом, и они поехали.       Получилось так, что Билл сидел возле окна, а Гарри был зажат между братом и кузеном. Посмотрев в окно, в котором мелькали попеременно то леса, то поля, то маленькие поселения, Билл задумался: а что он будет делать, если и вправду встретит людей из своего колеса. Да не, бред какой-то получается, не могут же те старики, старшие из близнецов Паинс, быть в одном месте где и двойняшки находятся, а та рыжая девчонка, что все время ходила с топором, ну не может же так быть, что бы она была в том же месте и в то же время где и он. А тот маленький клоун, что вызвал его, как же его звали, а, Гидеон, он ведь не может и в этот раз действовать на нервы и начинать раздражать тем, что начнет вновь преследовать Звездочку.       На вокзале «Кинге Кросс» они были ровно в десять тридцать. Дядя Верной перетащил чемоданы Гарри и Билла, даже где-то нашел тележку для них, на которую после поместил сову, даже сам отвез ее на перрон. Гарри и Билл шли следом, думая о том, что дядя Верной необычно добр к ним сегодня. Но все стало ясно, когда дядя Верной наконец остановился и огляделся по сторонам, издевательски усмехаясь.       — Ну что ж, мальчики, вот вы и на месте. Вот платформа девять, а вот платформа десять. — он махнул рукой в сторону номеров, которые висели почти над головами ребят, — Ваша платформа, по идее, должна быть где-то посередине. Но, судя по всему, ее еще не успели построить.       Разумеется, он был абсолютно прав. Над одной платформой висела большая пластиковая табличка с цифрой девять, а над другой — такая же табличка с цифрой десять. Посередине ничего не было.       — Ну что ж, счастливой учебы. — Улыбка на лице дяди Вернона стала еще злораднее. Дядя повернулся и ушел, не говоря ни слова. Ребята обернулись и увидели, как машина Дурслей отъезжает от вокзала, а дядя Вернон, тетя Петунья и Дадли смотрят на них и смеются.       У Гарри пересохло во рту. Он хотел было подойти к мужчине, который только что помог даме найти нужный вагон, но его остановил Билл, который что-то себе кивнул и целеноправлено пошел к кирпичной колонне, на которой и висели таблички с номерами платформ.       — Билл, что ты делаешь? Нам надо… — но договорить Гарри не дал брат, который тяжело вздохнул и покачал головой.       — Только не говори мне, что ты сам не догадался, что платформа, как и сказал дядя, находится посередине? — Билл сказал это с таким выражением, будто бы это был очевидный факт, о котором Гарри должен был и сам догадаться, как только бы услышал номер самой платформы. Но Гарри только покачал головой из стороны в сторону, говоря, что не догадался и сейчас не догадывается. — Гарри, Гарри, Гарри, — Билл покачал в воздухе пальцем и решительно разбежавшись ринулся вперед.       Гарри ожидал, что вот сейчас Билл столкнется со стеной, а он, Гарри, над ним посмеется, покажет, что супер-пупер-умный брат наконец совершил оплошность. Но на удивление, стена пошла тонкой рябью, а Гарри увидел, как Билл пропал из виду. Протерев глаза и сильно зажмурившись и открыв их вновь, стена стала как прежде, а вот брат так и не появился. Тогда Гарри вдохнул побольше воздуха и почти на полной скорости влетел, как он думал, в стену перед собой. Но, стены не оказалось, а он все бежал и бежал с закрытыми глазами. Он бы продолжил свой бег, если бы кто-то не схватил его за плечо.       — Гарри, ты зачем глаза-то закрыл? — усмехнулся Билл, которому ситуация казалась до колик в животе смешной. Ему то понравился вид сломя голову бежавшего брата, что хотелось смотреть на это, по мнению Билла конечно же, милое от натуги и нехватки воздуха красное лицо, на крепко сжатые кулачки и на многое многое другое.       Наконец Гарри решил оглядеться. Над головами собравшихся на платформе людей плыли извергаемые паровозом клубы дыма, а под ногами шмыгали разноцветные кошки. До Гарри доносились голоса, скрип тяжелых чемоданов и недовольное уханье переговаривавшихся друг с другом сов.       Первые несколько вагонов уже были битком набиты школьниками. Они высовывались из окон, чтобы поговорить напоследок с родителями, или сражались за свободные места. Гарри двинулся дальше, заглядывая в окна вагонов в поисках местечка.       — Пошли, надо еще места занять, — проговорил Билл и двинулся вперед, разрезая толпу как раскаленный нож масло.       До свободных вагонов добрались быстро. Правда перед ними какие-то два рыжих близнеца затаскивали чемоданы в тамбур. Они шутя переругивались, но все же через какое-то время сумели таки затащить вещи, а после выпрыгнув предложили помощь Гарри и Биллу, хотя братья и отказались, сказав, что и сами смогут. Вбежали в вагон и почти перед лицом какого-то блондина нагло проскочили в купе, в которое он собирался войти.       Почти начавшуюся ссору предотвратила девушка в мантии с зелеными вставками. Она мягко разняла ребят и увели заносчивого блондина куда подальше.       Поезд двинулся с места. Билл и Гарри увидели, как женщина машет сыновьям рукой, а маленькая девочка, то ли смеясь, то ли плача, бежит за вагоном. Но вскоре она отстала, потому что поезд начал набирать скорость.       Поезд чуть вильнул вправо, и платформа пропала из вида. За окном замелькали дома. Гарри ощутил прилив возбуждения. Он еще не знал, что ждет его там, куда он едет, но он был уверен: это будет лучше, чем то, что он оставлял позади. Правда, немного опечаливало то, что Билл уже был настроен на пару трюков, которые должны были раздражить всех жителей школы. Кинув взгляд на брата, который с ногами забрался на сиденье и теперь делал вид что медитировал. Дверь в купе приоткрылась и внутрь заглянул один из рыжих мальчиков, которых братья видели на перроне.       — Здесь свободно? — спросил он Гарри, указывая на сиденье напротив, на котором и сидел Билл. — В других вообще сесть некуда.       Гарри кивнул, и рыжий быстро уселся, бросив странный взгляд в сторону Билла. Он украдкой покосился на Гарри, но тут же перевел взгляд, делая вид, что его очень интересует пейзаж за окном, и ему было все равно, что смотреть в окно ему мешает чужая голова. Гарри заметил на носу у мальчика черное пятно, которое матери так и не удалось стереть.       — Эй, Рон! — окликнули его заглянувшие в купе близнецы. — Мы пойдем. Там Ли Джордан едет в двух вагонах от нас, он с собой гигантского тарантула везет.       — Ну идите, — промямлил Рон.       Ребята скрылись так же быстро как и появились.       — Хорошо, наверное, иметь двух старших братьев, — как будто невзначай начал Гарри. Он немного зло посмотрел на Билла, ведь ещё не простил его за то, что тот смеялся над ним на платформе.       — У меня их пять, я шестой, — после маленькой заминки сказал Рон. — И младшая сестра есть. И в этом нет ничего хорошего, — Рон надулся и посмотрел в пол, о чем-то размышляя.       — А у меня вот только он есть, и… — начал было Гарри, но Билл неожиданно встал и вышел из купе.       Нет, Биллу не было обидно, что Гарри сейчас на него сердится. Но, ему стало неприятно то, что этот Рон не ценит семью. Хотя судить книгу по ее обложке он не собирался. Он понимал, что тем кто живёт в большой семье трудно превзойти старших братьев и младшие начинают им немного завидовать. Не черной завистью, а белой.       Захотев проветриться немного он зашёл в тамбур, где был сквозняк и холод. Голова казалась тяжёлой. Его мутило. Ещё немного и он был готов спрыгнуть с поезда и отправиться до этой чертовой школы пешком.       Вздохнув и нацепив на лицо радостную улыбку, что заглушала гримасу отчаяния, хотя делала его более похожим на демона, Билл отправился по коридору к своему купе. Повезло, что оно находилось не сильно далеко. Но его смутила толпа возле входа. Там стояли два бугая, хотя он вполне хорошо слышал, что был ещё и третий.       — Мне сказали, что тут едет Гарри и Билл Поттер, — проговорил чей-то голос. Билла замутило ещё сильнее. Именно в этот момент, когда он решил лечь и сдохнуть наконец, объявился индивидуум который громко говорит. — Я, Малфой. Драко Малфой, — проговорил парень впереди. Теперь Билл мог сказать, что этого человека он ненавидит сильнее чем Форда. Ведь если последний мог просто помешать планам, но с ним хотя бы было относительно весело, то этого Малфоя просто за голос он готов был убить. Может на это сказалось состояние организма, может что-то ещё, но именно этого Драко он хотел разорвать на части. Остальную часть диалога он благополучно пропустил, ведь в красках представлял как сдирает кожу с говорившего, хотя он даже лица его не видел.       Но кучка разошлась и перед Биллом предстал блондин с заносчивым видом лица, которое так и говорило, что помешай он ему пройти, то сразу получит от двух бугаев сзади. Но этот смазливый мальчик резко отшатнулся от Билла, который до сих пор давил улыбку сквозь страдания. Он что то промямлил и испарился из коридора зайдя в одно из купе по соседству.       Зашедший было в купе Билл был атакован тем, что его сначала приняли за вторженца, а уже после признали за своего. Гарри, заметивший состояние брата, быстро организовал ему место с открытым окном напротив. Ибо позеленевшее лицо Билла его очень сильно напрягло.       Где-то в половину второго по поезду начала ходить женщина с тележкой. Зайдя в купе к мальчикам она спросила их что они будут. Гарри, не знающий волшебных сладостей, решил купить всего понемножку.       — Вы настолько голодные? — спросил Гарри и Рона Билл, что с жадностью поглощал воду из бутылочки. Вода была столь сладкой, что от нее сводило зубы и хотелось только сильнее пить. Не выдержав такого надругательства над собой, Билл не выдержал и просто вылил сладкую пакость в окно, которое кстати так и не закрыл.       — Очень, — ответил за себя и за Рона Гарри. — А ты не хочешь тыквенного печенья? — спросил он протягивая брату ещё не открытую пачку с печеньем.       — Надеюсь оно не такое сладкое, — буркнул он и забрал пачку, а после опять вышел из купе.       Он решил налить нормальной воды в бутылочку из-под сладкой пакости, как он назвал лимонад. Воду, даже чай, он нашел все у той же женщины со сладостями. Она, будучи добродушной и любящей детей, охая и ахая щедро отлила в сосуд кипяточку и заварки, так ещё и лимона бросила, не пожалела. Видимо Билл был совсем в унылом состоянии.       До купе он уже тащился придерживаясь за стеночку. Качающийся из стороны в сторону обзор ему в этом не сильно помогал, а скорее даже мешал.       — Не важно выглядишь, — громко проговорила какая-то девчонка. По началу Билл подумал, что зашёл в чужое купе, после чего девочка похожа на Звезду, а уже потом до него дошло, что да, в каком-то роде и похожа, но он точно в своем купе. — Может тебе таблеточку дать? — спросила она и попыталась дотронуться до плеча Билла. Но тот резво, как для своего состояния, что явно его ухудшило, ушел в сторону. Почти не сев на Рона и его крысу, Билл завалился на сиденье.       — Дайте тихо сдохнуть, — простонал он и выпил уже остывший чай из бутылки. На бутылочке было заклинание охлаждение вещества внутри, так что это принесло маленький результат. Будучи совсем зелёным Билл чуть побелел и стал чуть салатовым.       — Боже мой, вы ведь знаменитые близнецы! — неожиданно воскликнула девочка, но сразу же замолчала, поймав на себе просто убийственный взгляд. — Я читала о вас очень много, — уже более тише продолжила она. — Я Гермиона Грейнджер, а вы?       — Я Гарри, а это Билл. Прости он не может сейчас ответить, — добродушно сказал Гарри.       — Я Рон Уизли, — продолжил представление Рон и откусил бутерброд, приготовленный матерью.       — Мило, но вам пора переодеться в форму, кажется мы скоро приедем, — коротко сказала девочка и уже выходя из купе была поймана Гарри.       — Можешь использовать то же заклинание на очках Билла, что использовала на моих? — скромновато попросил он.       — Конечно могу! — и девочка загорелась. Билл отстраненно подумал, что если с такой подружиться будет просто прекрасный дуэт из его брата и этой малявки. Но мысль как пришла быстро, так и ушла.       Гермиона наставила на нос, на котором были побитые очки, которые заставил натянуть Гарри, волшебную палочку. Билл почувствовал себя экспонатом в Хижине Тайн. Она взмахнула своей веточкой и четко произнесла заклинание. В какой-то момент Билл почувствовал опасность. Но не успел среагировать, как его разбитые в хлам очки превратились в новенькие, только что купленные.       — Приемлимо, — ошарашенно проговорил он, — Спасибо.       — Обращайся, — весело прощебетала девочка и, развернувшись, вышла из купе, оставляя мальчишек наедине со своими мыслями.       «Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, — разнесся по вагонам громкий голос машиниста. — Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно».       Гарри так разнервничался, что у него даже живот скрутило, а Рон сильно побледнел, и веснушки на его лице стали еще ярче, а Билл скривил лицо в такой гримассе, что казалось, что ей он кого-нибудь все же проклянет. Они рассовали остатки сладостей по карманам и вышли в коридор, где уже толпились остальные.       Поезд все сбавлял и сбавлял скорость и, наконец остановился. В коридоре возникла жуткая толчея, но через несколько минут Гарри и Билл все-таки оказались на неосвещенной маленькой платформе. На улице было холодно, и Гарри непроизвольно поежился. Затем над головами стоявших на платформе ребят закачалась большая лампа, и они услышали знакомый голос:       — Первокурсники! Первокурсники, все сюда! Эй, ребята, — обратился великан к Поттерам, — У вас все в порядке?       Над морем голов возвышалось сияющее лицо Хагрида.       — Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!       Поскальзываясь и спотыкаясь, они шли вслед за Хагридом по узкой дорожке, резко уходящей вниз. Их окружала такая плотная темнота, что казалось, будто они пробираются сквозь лесную чашу. Все разговоры стихли, и они шли почти в полной тишине, только Невилл, тот мальчик, который все время терял свою жабу, пару раз чихнул.       — Еще несколько секунд, и вы увидите Хогвартс! — крикнул Хагрид, не оборачиваясь, — Так, осторожно! Все сюда!       — О-о-о-! — вырвался дружный, восхищенный возглас.       Они стояли на берегу большого черного озера. А на другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами, а его огромные окна отражали свет усыпавших небо звезд.       — По четыре человека в одну лодку, не больше, — скомандовал Хагрид, указывая на целую флотилию маленьких лодочек, качающихся у берега.       Гарри и Билл оказались в одной лодке с другими близнецами. Это были мальчик и девочка. Биллу показалось, что еще одной поездки он просто не выдержит и доберется до школы уже вплавь, так как свой заветный чай с лимоном он оставил в поезде, когда они выходили. Подняв взгляд на попутчиков настроение у Билла упало еще ниже, это были Паинсы. Только эти выглядели на несколько лет моложе, чем помнил Билл.       — Эй, не смотри таким взглядом на людей, — сказал на ухо брату Гарри, когда уже отчаившийся Билл решил таки проклясть этот день, обозвав его самым ужасным в своей жизни.       — Я стара… — но договорить ему не дал спазм, который вновь скрутил все внутренности. Билл позеленел сильнее, чем в поезде. Попутчики разговоривали сами с собой и с Гарри, тактично не трогая страдающего от жизни старшего Поттера.       — Расселись? — прокричал Хагрид, у которого была личная лодка. — Тогда вперед!       Флотилия двинулась, лодки заскользили по гладкому как стекло озеру. Все молчали, не сводя глаз с огромного замка. Чем ближе они подплывали к утесу, на котором он стоял, тем больше он возвышался над ними.       — Пригнитесь! — зычно крикнул Хагрид, когда они подплыли к утесу. Все наклонили головы, и лодки оказались в зарослях плюща, который скрывал огромную расщелину. Миновав заросли, они попали в темный туннель, который, судя по всему, заканчивался прямо под замком, и вскоре причалили к подземной пристани и высадились на камни.       — Эй, ты! — крикнул Хагрид, обращаясь к Невиллу Хагрид осматривал пустые лодки и, видимо, что-то заметил. — Это твоя жаба?       — Ой, Тревор! — радостно завопил Невилл, протягивая руки и прижимая к себе свою жабу.       Хагрид повел их наверх по каменной лестнице, освещая дорогу огромной лампой. Вскоре все оказались на влажной от росы лужайке у подножия замка.       Еще один лестничный пролет—и теперь они стояли перед огромной дубовой дверью.       — Все здесь? — поинтересовался Хагрид. — Эй, ты не потерял еще жабу? — Убедившись, что все в порядке, Хагрид поднял свой огромный кулак и трижды постучал в дверь замка.       Дверь распахнулась. За ней стояла высокая черноволосая волшебница в изумрудно-зеленых одеждах. Лицо ее было очень строгим, и Гарри сразу подумал, что с такой лучше не спорить и вообще от нее лучше держаться подальше. Но, держащийся за его плечо Билл лица женщины не видел, зато отметил, что мантия ее очень красивая, да и сапоги тоже ничего. Да и вообще мраморный пол такой красивый, а главное недвижимый.       — Профессор МакГонагалл, вот первокурсники, — сообщил ей Хагрид.       — Спасибо, Хагрид, — кивнула ему волшебница. — Я их забираю.       Она повернулась и пошла вперед, приказав первокурсникам следовать за ней. Они оказались в огромном зале — таком огромном, что там легко поместился бы дом Дурслей. На каменных стенах — точно так же, как в «Гринготтс», — горели факелы, потолок терялся где-то вверху, а красивая мраморная лестница вела на верхние этажи.       Они шли вслед за профессором МакГонагалл по вымощенному булыжником полу. Проходя мимо закрытой двери справа, Гарри услышал шум сотен голосов — должно быть, там уже собралась вся школа. Но профессор МакГонагалл вела их совсем не туда, а в маленький пустой зальчик, толпе первокурсников тут было тесно, и они сгрудились, дыша друг другу в затылок и беспокойно оглядываясь.       — Добро пожаловать в Хогвартс, — наконец поприветствовала их профессор МакГонагалл. — Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Отбор — очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета. Факультетов в школе четыре — Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы. Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые очки, а за каждое нарушение распорядка очки будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше очков, побеждает в соревновании между факультетами — это огромная честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным членом своей семьи. Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями.       Ее глаза задержались на мантии Невилла, которая сбилась так, что застежка оказалась под левым ухом, а потом на грязном носу Рона. Гарри дрожащей рукой попытался пригладить свои непослушные волосы и привести в относительное чувство брата, что удалось только с третьей попытки. Билл все никак не хотел начинать мыслить и соображать, все время лепеча, какой же красивый пол, нахваливал то какой был использован красивый мрамор. Гарри пришлось несильно хлопнуть по щекам Билла, что привело последнего в чувство и он выпрямился, хотя все же оставался зеленоватым, но все же в какой-то мере его зеленость прошла, оставляя после себя бледные пятна, из-за чего веснушки на лице засияли как фонарики. Внезапно воздух прорезали истошные крики и Гарри даже подпрыгнул от неожиданности, задев стоящего слишком близко Билла.       — Что?.. — начал было он, но осекся, увидев, в чем дело, и широко раскрыл рот. Как, впрочем, и все остальные. Через противоположную от двери стену в комнату просачивались призраки — их было, наверное, около двадцати. Жемчужно-белые, полупрозрачные, они скользили по комнате, переговариваясь между собой и, кажется, вовсе не замечая первокурсников или делая вид, что не замечают. Судя по всему, они спорили.       — А я вам говорю, что надо забыть о его прегрешениях и простить его, — произнес один из них, похожий на маленького толстого монаха.       — Я считаю, что мы просто обязаны дать ему еще один шанс…       — Мой дорогой Проповедник, разве мы не предоставили Пивзу больше шансов, чем он того заслужил? Он позорит и оскорбляет нас, и, на мой взгляд, он, по сути, никогда и не был призраком… — Призрак в трико и круглом пышном воротнике замолчал и уставился на первокурсников, словно только что их заметил.       — Эй, а вы что здесь делаете? — Никто не ответил.       — Да это же новые ученики! — воскликнул Толстый Проповедник, улыбаясь собравшимся. — Ждете отбора, я полагаю? Несколько человек неуверенно кивнули. — Надеюсь, вы попадете в Пуффендуй! — продолжал улыбаться Проповедник — Мой любимый факультет, знаете ли, я сам там когда-то учился.       — Идите отсюда, — произнес строгий голос. — Церемония отбора сейчас начнется.       Это вернулась профессор МакГонагалл. Она строго посмотрела на привидения, и те поспешно начали просачиваться сквозь стену и исчезать одно за другим.       — Выстройтесь в шеренгу — скомандовала профессор, обращаясь к первокурсникам, — и идите за мной!       У Гарри было ощущение, словно его ноги налились свинцом, посмотрев на Билла, который наконец пришел в себя и теперь не пугал окружающих своей страдльческой миной, что невозмутимо прошествовал вперед. Он встал за мальчиком со светлыми волосами, который встал после Билла, за ним встал Рон, и они вышли из маленького зала, пересекли зал, в котором уже побывали при входе в замок, и, пройдя через двойные двери, оказались в Большом зале.       Гарри даже представить себе не мог, что на свете существует такое красивое и такое странное место. Зал был освещен тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Профессор МакГонагалл подвела первокурсников к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам. Перед Поттерами были сотни лиц, бледневших в полутьме, словно неяркие лампы. Среди старшекурсников то здесь, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты привидений. Чтобы избежать направленных на них взглядов, один из братьев, а именно Гарри, посмотрел вверх и увидел над собой бархатный черный потолок, усыпанный звездами, Билл же невозмутимо начал рассматривать стены зала, отмечая старинный стиль, именно такой, каким пользовались в древней Англии.       — Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, — прошептала опять оказавшаяся рядом Гермиона. — Я вычитала это в «Истории Хогвартса».       Было сложно поверить в то, что это на самом деле потолок Гарри казалось, что Большой зал находится под открытым небом. Он услышал какой-то звук и, опустив устремленный в потолок взгляд, увидел, что профессор МакГонагалл поставила перед шеренгой первокурсников самый обычный на вид табурет и положила на сиденье остроконечную Волшебную шляпу.       Шляпа была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная. Тетя Петунья сразу бы выкинула такую на помойку. «Интересно, зачем она здесь? — подумал Гарри. В голове его сразу запрыгали сотни мыслей. — Может быть, надо попытаться достать из нее кролика, как это делают фокусники в цирке?» Он огляделся, заметив, что все собравшиеся неотрывно смотрят на Шляпу, и тоже начал внимательно ее разглядывать. На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. А затем Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела:

Может быть, я некрасива на вид, Но строго меня не судите. Ведь шляпы умнее меня не найти, Что вы там ни говорите. Шапки, цилиндры и котелки Красивей меня, спору нет. Но будь они умнее меня, Я бы съела себя на обед. Все помыслы ваши я вижу насквозь, Не скрыть от меня ничего. Наденьте меня, и я вам сообщу, С кем учиться вам суждено. Быть может, вас ждет Гриффиндор, славный тем, Что учатся там храбрецы. Сердца их отваги и силы полны, К тому ж благородны они. А может быть, Пуффендуй ваша судьба, Там, где никто не боится труда, Где преданны все, и верны, И терпенья с упорством полны. А если с мозгами в порядке у вас, Вас к знаниям тянет давно, Есть юмор и силы гранит грызть наук, То путь ваш — за стол Когтевран. Быть может, что в Слизерине вам суждено Найти своих лучших друзей. Там хитрецы к своей цели идут, Никаких не стесняясь путей. Не бойтесь меня, надевайте смелей, И вашу судьбу предскажу я верней, Чем сделает это другой. В надежные руки попали вы, Пусть и безрука я, увы, Но я горжусь собой.

      Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот ее исчез, она замолчала и замерла.       — Значит, каждому из нас нужно будет всего лишь ее примерить? — прошептал Рон.—Я убью этого вруна Фреда, ведь он мне заливал, что нам придется бороться с троллем.       Профессор МакГонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента.       — Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. — Начнем. Аббот, Ханна!       Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже ее глаза. А через мгновение…       — ПУФФЕНДУЙ! — громко крикнула Шляпа. Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место. Гарри заметил, что крутившийся у стола Толстый Проповедник приветливо помахал ей рукой.       — Боунс, Сьюзен!       — ПУФФЕНДУЙ! — снова закричала Шляпа, и Сьюзен поспешно засеменила к своему столу, сев рядом с Ханной.       — Бут, Терри!       — КОГТЕВРАН!       Теперь зааплодировали за вторым столом слева, несколько старшекурсников встали со своих мест, чтобы пожать руку присоединившемуся к ним Терри. Мэнди Броклхерст тоже отправилась за стол факультета Когтевран, а Лаванда Браун стала первым новым членом факультета Гриффиндор. Крайний слева стол взорвался приветственными криками, и Гарри увидел среди кричавших рыжих близнецов. Миллисенту Булстроуд определили в Слизерин. Возможно, дело было в игре воображения, но после того, что Гарри услышал о Слизерине, все, кто попадал туда и кто сидел за их столом, казались ему неприятными личностями.       — Финч-Флетчли, Джастин!       — ПУФФЕНДУЙ!       Гермиону Грэйнджер отправили в Гриффиндор, так же как и Симуса Финнигана, что оказался между Гарри и Биллом в шеренге, Рона отправили на Гриффиндор. Драко Малфоя, Крэбба и Гойла в Слизерин, так же как и Дафну Гринграсс, Панси Паркинсон, к ним же ушли и Паинсы. Очередь медленно, но верно дошла очередь и до Поттеров. Первым вызвали Билла.       Сев на табурет, последнее, что увидел Билл перед тем, как ему закрыла обзор Шляпа был зал полный детей, который подозрительно сильно притих, не были никаких шепотков.       — «Вижу-вижу, — заговорил кто-то очень близко, из-за чего Билл дернулся, но вскоре успокоился, — Много отваги, и стремления показать себя, решено!» СЛИЗЕРИН! — последнее слово шляпа выкрикнула достаточно громко, что бы приглушить начавшийся гул.       По своим ощущениям Билл просидел на табурете не больше тридцати секунд, а возможно даже и того меньше.       Начав было переживать за Гарри, который сел сразу после него. Гарри так же сначала дернулся, но просидел на табурете гораздо больше Билла, но все же был распределен на Гриффиндор.