Яйцо

Римуру… предполагал, что Соуэй — необычный огр, а ныне демонит. Было в нем что-то такое — изредка рвавшееся наружу, задушенное непоколебимой волей. Волей, которую Соуэй отключал, находясь с Римуру наедине. Соуэй выдохнул, поджав губы, лежа у него на коленях. Сегодня Римуру принес работу в дом отшельника и сказал всем, особенно бывшим ограм, его не беспокоить. Те, прекрасно зная, на что согласился Соуэй, многозначительно кивали и шли по своим делам. Вот и отлично. Римуру опустил взгляд на усталое лицо, спрашивая негромко: — Болит? Ему, как получившему в этой жизни легко трансформирующееся по первому желанию тело, было трудно представить, каково Соуэю. Но он думал, что даже если ошибется — его поправят. А молчать долго не мог. Соуэй ожидаемо покачал головой — читай повозил затылком по его коленям, открывая глаза. Римуру улыбнулся: все-таки Соуэя растили воином. Даже если ему было больно, он не говорил. Хотя Римуру пока не проверял, что насчет него самого. Отмахнется ли Соуэй, когда Римуру будет требовательно смотреть на него? Покачает ли головой, не в силах соврать, если он спросит о ранах? — Тянет, — почти жалостливым тоном произнес Соуэй и опустил руку на живот, словно стараясь согреть его через одежду, размещая пальцы не близко и не далеко друг от друга. — Неприятно, — чуть поморщился он. Римуру отложил перо. — Можно? — попросил он, раскрытой ладонью указывая куда-то на живот Соуэя. Тот медленно закрыл и открыл глаза, поморщился и кивнул, глядя с чем-то таким… невероятно сильным, глубоким, рушащим, кажется, ту самую железную волю внутри него. С чем-то, что он по отношению к Римуру чувствовал. Римуру сглотнул. Он никак не мог привыкнуть, что мужчина может так на него смотреть. Что так может смотреть на него боевой товарищ, сильный, верный, со своими уникальными навыками, Римуру недоступными. Особенный и самодостаточный. Римуру никак не мог понять, чем заслужил любовь Соуэя. Но он заслужил — и старался любить в ответ так, как любил. Опыта у него не было, но не влюбиться в Соуэя открытого, честного, упрямого и мягко принципиального в отношении самого же себя было нельзя — он искренне так считал. Соуэй ему нравился. А такой — ослабевший, жмущийся ближе в поисках тепла и заботы, млеющий от ласки, перманентного лечения и ненавязчивой помощи — почему-то особенно. Соуэй был сильным, и Римуру знал, что может положиться на него во время войны. Так же, как на каждого из своих друзей. А сейчас был тот редкий момент, когда Соуэй был готов принимать помощь от своего Великого — просить не словами, но жестами, и принимать. Римуру был… рад оказать ее такому существу. Он заставил руку до локтя стать гораздо теплее, чем должна быть рука здорового человека — и слизи, потому что крови у него даже в человеческом теле не было и температура была… соответствующей. Плавающей на грани тепла. Ею сначала бережно переместил руку Соуэя ему на грудь, ненадолго сжав пальцы, — взгляд Соуэя улыбался и спокойно смеялся, когда он посмотрел на него вниз, — затем поднял одежду, стараясь не задевать сверхчувствительный от постепенно растущего натяжения живот. Низ живота у Соуэя округлился, уплотнился и не выглядел, как что-то, доставляющее хозяину страдания. Римуру положил ладонь прямо на это место, легко погладил, почти не давя, и услышал глухой стон. Соуэй развернулся, упираясь лицом в его колени и сложенные вместе перед ним собственные руки. Смотрел одним видимым глазом так, что если бы у Римуру была кровь — она бы бурлила сейчас от желания узнать, что еще ему сделать, чтобы столь дорогому существу было приятно. Он медленно гладил, совсем переведя взгляд на Соуэя. — Он всегда такой твердый? — спросил Римуру с искренним любопытством. Гримаса страдания, переходящего в удовольствие, становилась все ярче на лице Соуэя, и демонит покачал головой. — Немного позже мышцы привыкнут и яйцо будет упираться не совсем в ткани, а в подобие плаценты, — поделился он. Римуру подумал, что до этого еще относительно долго — звучал Соуэй не очень радостно. Хотя этому могло быть еще несколько причин. — Это тоже придумали ваши ученые? У всех ассасинов так? Он мысленно называл сам факт наличия некоего резервуара — почти женской матки, но все же имеющего огромное количество существенных отличий — внутри огров-ассасинов апгрейдом. Но Соуэю, пусть он уже и привык к незнакомым словам, то и дело проскальзывающим в его речи, он этого слова не говорил. Соуэю «апгрейд» не нравился: он в принципе был сделан из расчета на то, что в ассасины обычно попадали талантливые укротители, а Соуэй им не был. Соуэй был искусным шпионом, воином, способным из тени выходить на свет и наоборот, и драться, где придется. Но для укротительства нужны были врожденные способности — их у демонита никогда не было (и не сказать, чтобы он мечтал их иметь). — У всех после третьего поколения, — кивнул Соуэй. Римуру положил вторую руку ему на лоб, охлаждая — потому что чувствовал, что температура у демонита повышается. Ну, его предупреждали. Сейчас внутри Соуэя зрело и слегка подрастало, поддерживаемое уникальной магией, драконье яйцо. Дракон должен был вылупиться небольшой, — Вельдора сказал, что это и вид такой, и драконица сбросила его, по какой-то неведомой им причине не проведя и половины ритуалов. Словно она надеялась, что его кто-то найдет, и в спешке лишь сделала так, чтобы зародыш не умер до того момента. Скорлупа была тонкая и хрупкая, магия будущего дракона — слабая, едва заметная, скорее излучающая тепло, чем горящая. — Вряд ли это будет дракон в обычном понимании, — сказал Вельдора наряду со всем, что объяснял ему, братьям-дварфам, демонитам, Ригурду и Ригуру. Соуэй стоял рядом, подпираемый его плечом, и выглядел особенно задумчивым — тогда Римуру почти не обратил на это внимания. — Он рано отлучился от питания материнской магией, оставили дожидаться спасения его далеко не в месте силы, собственная магия у него просто не успела развиться. Он… может выжить, — Вельдора повел головой, словно это стало бы чем-то скорее удивительным, чем ожидаемым, — но родится маленьким и слабым. Будет разве что напоминать дракона и, скорее всего, почти не вырастет в течение жизни. Римуру хмурился, раздумывая, как помочь существу внутри яйца родиться максимально жизнеспособным. На них постоянно нападают — ему же покоя не будет. — Ты не в первый раз с таким сталкиваешься, да? — поднял Римуру взгляд на старшего. Вельдора ослепительно улыбнулся. — В прошлый раз я отдал яйцо на хранение в клан огров. — Он взглядом нашел Соуэя, посмотревшего, насколько мог судить Римуру, прямо Штормовому Дракону в глаза. — Ты из ассасинов, да? Решишь сам, хочешь ли брать яйцо, и объяснишь, кому нужно? Улыбка Вельдоры всегда была такой — слишком открытой, яркой, доверительной. Мрачная задумчивость Соуэя испарилась на глазах, и он зарылся подбородком в воротник куртки, кивая. Римуру заинтересовался. На самом деле он очень заинтересовался. Он еще чего-то не знает об ограх? О Соуэе? Это не было столь удивительно, они мало говорили о расах и способностях друг друга, но сейчас Римуру видел огромную возможность узнать что-то новое о том, что может его партнер. Вельдора рассказал: обычно драконицы, не имея защиты, прячут яйцо в складке под брюхом, чтобы оно продолжало слышать материнское сердце и питаться ее магией. Вельдора бы взялся сам — но скорлупа найденного ими яйца была неоформленна, не закалена в пламени матери, не… Много слов, от которых у Римуру лоб заболел, пока он не переставал удивляться. В общем, Вельдора был слишком тяжел для яйца. А магия Соуэя, специально созданная для подобных случаев, подходила идеально. Римуру в настоящем в последний раз погладил жаждущую тепла кладку под тонкой кожей и двинулся вверх, мягко растирая и согревая кожу на ребрах, на груди, игриво щипая соски, отчего Соуэй смотрел на него с легким оттенком обиды. Римуру дошел до его лица и обхватил обеими ладонями смуглые горячие щеки. — Люблю тебя, — прошептал, как показалось, почти на змеином. В глазах Соуэя наверняка отразился взгляд Римуру. — Это взаимно, — поддаваясь атмосфере, шепнул демонит. Когда они целовались, энергия вокруг них сливалась, смешивалась, связывалась в узлы и танцевала солнечными лучами на той, другой стороне, населенной магией, а не живыми существами. И яйцо в животе Соуэя горело, чувствуя это, — Соуэй подтягивался, садился рядом с Римуру, чтобы шептать, что чувствует, и сейчас он чувствовал, как детеныш радуется празднику рядом с собой. Жаждет когда-нибудь почувствовать его чувствительной кожей. — Ну, кажется, у нас будет общий дракон, — поделился соображением Римуру. Соуэй усмехнулся. — О да, он уже чувствует, как сплетается наша магия. — Он дотянулся до его уха, и вместо того, чтобы сделать что-то, от чего у Римуру забьется чаще его отсутствующее сердце, прилег головой на его плечо, цепляясь руками, устраиваясь, чтобы не упасть. — Будет у тебя на одного проблемного ребенка больше. Римуру перевел на него взгляд, силясь улыбаться не слишком широко. — Откуда ты знаешь, что он будет проблемным? Ты будешь его отцом — может быть, он унаследует от тебя что-нибудь? — С тобой унаследуешь, — тихо фыркнул Соуэй. Они замолчали. Римуру вернулся к работе, Соуэй грелся об него всем телом, расслабился, на редкие мгновения выходя из дремы. На этот раз Римуру чувствовал яйцо сквозь слои одежды и накалившейся от чувствительности кожи, — и ему казалось, что существо внутри пытается с ним говорить. Набором звеняще-сияющих солнечных пятен, освещающих внутренний мир. Римуру старался успокоить возбужденное сознание, не понимал ни одного слова, мог только представлять, что ощущение тепла, брызгами вырывающееся из пятен, — что-то хорошее, что-то совершенно детское, светлое. Он был рад, что маленький дракон, по прогнозам — слабенький, странный, тяжелый, — растет с такими светлыми мыслями внутри Соуэя. Соуэй во сне улыбался. Римуру… не мог перестать улыбаться вообще.