Теперь ты видишь меня при свете огней, Но ты никогда не видел моей жертвы Или все те ночи, которые я должен был бороться, чтобы выжить. Пришлось потерять все, чтобы выиграть бой. Я должен был упасть так много раз. Теперь же я последний, кто остался
Last One Standing — Eminem, Scylar Grey, Polo G, Mozzy (советую читать под эту композицию)
*Родовое имение семьи Пак. Тридцать лет тому назад*
Древнее поместье погружено во тьму, однако редкие подсвечники на бордовых стенах, да извилистые декоративные канделябры освещали мрачные лабиринты коридоров, наполненные устрашающей тишиной. Предчувствием чего-то жуткого. Неизбежного. Маленький восьмилетний мальчик с темными кудряшками удерживал в маленькой ладони потрепанный фонарик. Дыхание давно сбилось, в боку нестерпимо кололо, но страх, охватывающий самую душу мальчишки, не позволял застыть на одном месте, постоянно подталкивая двигаться вперёд. Подальше от чудовищного зрелища. — Чанёлли… мне страшно… — запыхавшись, пробормотала маленькая девочка шести лет, которую брат за тонкую кисть уводил поглубже через змеистые проходы с целью затаиться, спрятаться, пока их не обнаружили. Они слишком малы, чтобы полностью осознавать происходящее, особенно все причинно-следственные связи, приведшие их в подобное положение. Они всего лишь дети, напуганные и ни в чем неповинные. — Ещё немного, Юра-я. Всё будет хорошо. Чанёль бросил на изнурённую, объятую страхом сестрёнку обеспокоенный взгляд; ему самому невыносимо хотелось сделать короткую передышку, отдышаться, перевести дух. Инстинктивно замедлившись, перейдя с быстрого бега на осторожные шаги, мальчик судорожно перебирал в голове, где бы им скрыться, исчезнуть на некоторое время до того, как всё не закончится. Он не позволит своей маленькой сестре стать свидетельницей ужасающего зрелища, способное травмировать нестабильную, детскую психику. Они все готовились к этому дню, и когда-нибудь он должен был воплотиться в реальность. Однако представления юного мальчишки разительно отличались от «безобидных» рассказов родителей относительно особенных традиций их родословной деятельности. Сквозь раму трещащего от ветра окна, за которым бушевала непогода, охватывая древний особняк ночной грозой, тяжёлыми каплями барабаня по ставням, будто намереваясь ворваться внутрь здания. Заблестела яркая молния, ослепив детей всего на короткий миг. Быстро моргая, возвращая ясности зрению, Чанёль услышал тонкий крик ужаса сестры позади себя и сам чуть не закричал от страха. В проходе, загораживая путь, застыла тёмная фигура в чёрном смокинге жениха. Его лицо скрывалось в тени дотлевающих свечей. Он неестественно сгорбился, облокотившись о косяк. Различив вопль ребёнка через громогласный, громовой удар за окнами, отдавшийся где-то в глубине детских сердец, мужчина резко вперился безумными глазищами на двоих детей, что вначале замерли, затаив дыхание и примёрзнув к чёрному гренадилу. Но в момент, когда фигура глухо захрипела и, оттолкнувшись от стены, заспешила к парочке ребятишек, болезненно прихрамывая, дети завопили в оба голоса, трясясь от невменяемого ужаса. Опомнившись самым первым, мальчишка довольно жёстко дёрнул сестрёнку за один из поворотов, мгновенно уводя младшую от надвигающейся опасности. Сердце мучительно быстро клокотало в грудной клетке, оглушающим колоколом отдаваясь в ушах, сквозь который Пак различал безостановочные рыдания сестры. У самого нестерпимо кололо в уголках глаз, но Чанёль не имел права давать слабину — на кону безопасность его родного человека. И он никогда не простит себе, если с Юрой случится нечто непоправимое. Впрочем, как и их родители. — Юра, сюда! Давай, скорей! Наткнувшись на непримечательную кладовую, что сливалась с остальным интерьером, в одном из коридорных разворотов, мальчишка без сомнений проводит свою сестрёнку внутрь, приоткрывая дверь и запрятав девочку в темноте комнатки, собираясь забраться следом. Но он не успевает — дёрнувшегося наследника крепко ухватили за плечи и с силой развернули на сто восемьдесят градусов, заставив взглянуть на человека, которого дети меньше всего желали повстречать. — Чанёль… помоги мне… прошу, сынок…! Перед мальчиком оказался потрепанный мужчина в изорванном черном смокинге; на его лице застыл необъятный ужас, неверие происходящему. Он глядел на ребёнка с нескрываемой надеждой и откровенной мольбой о спасении, намертво вцепившись в хрупкие предплечья мальчишки. Чанёль опустил взгляд ниже и с трудом сдержал перепуганного возгласа: некогда белоснежная рубашка жениха окрасилась в кроваво-красный, багровым пятном распространившись в области торчащей стрелы между ребрами; кровь до сих пор сгустками сочилась из кровоточащей раны, вызывая рвотные позывы. Мальчик неестественно побледнел и округлил глаза, не в силах обрести самого себя при виде покалеченного человека, молящего о помощи. Что ему делать? Поблизости доносились разъяренные крики, а также множественные, торопливые шаги, то отдаляясь, то заново приближаясь к ним, явно не осознающие, куда им следует двигаться дальше, и где искать свою жертву. — Где он? — гаркнул тяжёлый бас, заглушенный неприступными стенами. — Это ты его потеряла! — воскликнул звонкий голос в возмущении. — Я ранила этого мудака, ему далеко не уйти. — Раздражённо ответила женщина. — Заткнитесь и ищите побыстрее. Скоро рассвет. — Повторился первоначальный бас. — Чанёль… — в отчаянии прохрипел темноволосый мужчина, своим голосом возвратив ребёнка в реальный мир. Последний резко дёрнулся и посмотрел в лицо старшему, краем уха уловив тоненький скрип двери кладовой позади них, из-за которой испуганно выглянула перепуганная девчушка. Мальчик явственно ощутил, как холодеют кончики пальцев, а к горлу подступил мерзкий комок страха. Мужчина тоже медленно взглянул на нерешительное личико девчушки и порывался было через боль ринуться к ней, как в голову мальчика ощутимо шибануло разрядом. В порыве защитить беззащитную сестру, Чанёль почти истерически завопил. — Он здесь! Он здесь! — Нет, нет! — взвыл жених, мучительно держась за израненный бок. Мальчику не передать того трепетного ужаса на лице второго, как и застывшего вопроса в самих темных зрачках напротив: «почему?». Многочисленный топот, да клацающий лязг стремительно заторопились по направлению к ним; мужчина поспешно выпустил мальчишку и попытался подняться, однако значительная кровопотеря, усталость за ночь выживания, а также изнывающее ранение сыграли свою роль: жених споткнулся и свалился навзничь. Вторая попытка увенчалась, мужчина устремился к одному выходу, но путь перегородила группа фигур в устрашающих масках и темных плащах в пол. В их руках удерживалось различного вида оружие, придавая выражению лица жениха несусветный кошмар. Поковыляв к противоположному выходу из обширного коридора со старыми портретами, что застыли в качестве свидетелей творящегося хауса, мужчина не смог уйти далеко — там его ожидала такая же группа в мрачных одеяниях с ружьём наперевес. Не успев вдохнуть, жених со страшным воплем вновь оседает на чёрный паркет и корчится в муках. Вторая стрела прошибла грудную клетку левее области сердца. Не теряя ни минуты драгоценного времени, несколько людей схватили бьющегося мужчину, пресекая любые попытки вырваться, и под локти принялись затаскивать через распахнутые двери в неизвестное помещение, из которого лился яркий, золотистый свет, ослепляющий самую радужку глаз. Мужчина остервенело кричал и вырывался, силясь достучаться до сумасшедших, чтобы сохранить ускользающее право на жизнь, словно хрупкие крупицы в песочных часах отведённого ему времени. Затаивши дыхание Чанёль беспомощно наблюдал за развернувшейся нелицеприятной сценой. Мальчишка не совсем понимал, гордиться ли ему тем, что он самолично прикончил этого человека, считай, погубил собственными руками, сдав его остальным. Но разве не таковы ли традиции, почитаемые в их семье испокон веков? За спинами бескомпромиссных людей истерила зарёванная невеста в пышном свадебном платье: её темные тени мокрыми дорожками застыли на щеках, а с губ срывались истеричные окрики. Она неуклюже подбирала мешающиеся полы кружевного платья, стремясь помешать безжалостным родственникам привести старинный ритуал в неминуемое исполнение. Невеста схватила одного из них за локоть и уязвлённо повисла на нём, трагически завывая через крупную истерику. — Отец! Отец, пожалуйста! Я люблю его, вы не можете так поступить! Прошу, ради меня, отец…! Мужчина стянул плотный капюшон, его седовласые пряди сверкнули при ослепляющем свете. Затем он молча стянул чудовищную маску, являя девушке престарелое лицо, в уголках глаз плотно укрепились старческие морщины. Устало вздохнув, глава семьи однако с нежностью провёл по некогда красивой прическе зарёванной невесты и по-отечески изогнул тяжёлые губы. — Он сам избрал свою судьбу, вытянув ту карту. Мы не можем поступить иначе. Таковы традиции. — Неумолимо пробасил он, пресекая дальнейшие возражения. Невеста взглянула на него исподлобья, почти смиренная под стальным взором отца, что испытующе взирал на дочь сверху вниз. Однако заслышав громогласные вопли своего суженного по ту сторону дверей в глубине комнаты, девушка с силой оттолкнула отца и со звучным плачем ринулась через массивные двери, умоляя семейство облагоразумить и остановиться, пока не поздно, нескладно спотыкаясь об испачканный подол. Проследив за обезумевшей дочерью задумчивым взглядом, мужчина обернулся к неотрывно следящему за происходящим мальчишке, на лице которого мелькали сотни эмоций. Тот при взоре старшего задышал чаще и сжал маленькие кулачки, готовый к любому самому строгому выговору, который его ожидает. Он не сразу узнаёт в подсевшем к нему человеке родную мать, когда та стянула капюшон и маску, порывисто обнимая своего маленького сына. — Чанёль, ты в порядке? Господи, я же наставляла вас двоих запереться в детской! Что вы забыли в самом разгаре ритуала? — отчитывала ребёнка молодая шатенка, однако неспособная запрятать поглубже беспокойство за своих детей, неожиданно оказавшихся втянутых в самое месиво событий. — Мы воспользовались потайными ходами, — признался дрожащий мальчишка, виновато потупив взор. — Он начал стучаться к нам в двери, и я подумал, что он выломает их… прости, мама, — смиренно выдохнул Чанёль, и женщина полу облегчённо, полу испуганно выдохнула, вновь эмоционально сжав первого в материнских объятиях. — Чанёль. До них дошёл низкий голос старшего члена семьи Пак. Женщина озадаченно взглянула на главу и покорно отступила, не смея препятствовать обращению Пак Тэвона к собственному сыну. Несмотря на то или иное намерение. Чанёль сокрушённо замер, несмело глядя в глаза пожилому мужчине, однако тот изначально не предполагал отчитывать мальчишку. Подойдя ближе и присев на колени перед мальчиком, он одобрительно накрыл плечо ребёнка и в довольствии приподнял уголок губ. — Я горжусь тобой, правнучек. Благодаря тебе наши многоуважаемые предки сегодня обретут заслуженную награду за все труды, за то богатство и кров над головой, — он обвёл руками высокий потолок и стены изобилующего дворца вокруг них, чтобы снова посмотреть на правнучка с благоговением, — которыми одарили наш род в своё время. Ты принял верное решение. Хороший мальчик. — Напоследок он потрепал непослушные кудри ребёнка и удалился в таинственную комнату. Женщина в последний раз взглянула на растерянного сына и благосклонно улыбнулась, проходя за главой. Чанёль проводил матушку взглядом и наткнулся на пристальный взор своего отца. Тот молчаливо поджал тяжёлые губы и многозначительно кивнул, после чего скрылся в том же направлении, что и все, прикрыв за собой громоздкие двери. Спустя минуту во всём дворце возобновилось электричество, а атмосфера непривычно затихла. Ни шороха, ни одного лишнего шума. Чанёль не в силах был сдвинуться с места. Под прозрачной пеленой собственных глаз до сих пор перематывалось заезженной плёнкой обрамлённое предсмертным ужасом лицо отчаявшегося мужчины, как и необоснованное ощущение буквального предательства. Мальчишка не мог перестать переигрывать эту сцену раз за разом, переживая её снова и снова. Потому он совершенно позабыл о запрятанной в кладовой сестре, которая давно вышла наружу, став частью произошедшего. Она неспешно сократила расстояние к братцу и столь же пристально впилась невинными глазами в запертые двери. Её тихий голосок привёл старшего в чувства, и он недоумённо повернулся к Юре, медленно моргая. — Братик. Мы сумасшедшие? — с искренним любопытством вопросила девчушка. — Мы лишь следуем традициям, Юра. — Спокойно пояснил Пак. Согласно кивнув, девочка не отрывала глаз от внушительных створ, по всей видимости, как и братик переживая увиденную сцену ещё и ещё. Последующий вопрос загнал старшего в тупик. — Мой жених тоже умрёт вот так? — задалась она вслух. Чанёль намеревался утешить сестру. Заверить, что с ней подобного точно не случится, как и с её суженным, ведь та самая карта попадается в крайне редких случаях. Самый последний произошёл целых сорок лет назад — почти полвека прошло — так что навряд ли повторится в ближайшем будущем. Мальчик не успел вымолвить ни слова, так как Юра неожиданно повернулась к брату — на дне её зрачков играло настоящее безумие. Чанёль невольно сглотнул. — Если мой жених однажды выберет ту карту… я сама его убью. Не найдя, что ему ответить, Чанёль судорожно выдохнул. А сможет ли он убить своего любимого человека, если тот вытянет неправильную карту и обречёт себя на верную смерть?*Наши дни*
Глубокий вдох и выдох. Белый фрак. Идеальная причёска. Бесчисленный раз перевязывая чёртову бабочку на шее иссиня-графитового, с губ юноши срывается бранное ругательство, а сам он безнадёжно ощущает, как истекают последние капли терпения. Собственные нервы сдают перед началом церемонии. Территория массивного участка одной из усадеб королевского района — обиталище истинных богачей высшего сорта от первооснователя до последнего из наследников — постепенно наполнялась людьми в роскошных одеждах: дамы в дорогостоящих платьях, общей стоимостью которых становилось возможным приобрести половину дворца, и в драгоценностях, способные выкупить вторую половину вместе с наибольшей частью земли, а также и органами жениха в придачу. Это как маленький бонус. Мужчины нарядились и прибыли в элитных смокингах или эксклюзивных сюртуках, сверкая золотыми, дорогостоящими ролексами или грандмастерами. Седовласый, статный отец, по совместительству — почтенное главенство семьи Пак Чжиён разоделся в темно-бархатный мундир багрового оттенка с изящной, наполеоновской вышивкой. Невзирая на праздничное одеяние, пожилой мужчина исступлённо хмурился, сложив покрытые морщинами руки позади спины и застыв словно каменное изваяние на подобии одной из аллегорических скульптур «Безумия» конца девятнадцатого века, распределившиеся по территории фамильного дворца. — Будто на похоронах, — хмыкнул про себя Бён и оставил злополучную бабочку в покое болтаться набекрень, чтобы потянуться за пачкой в бордовой упаковке на зеркальном столике в светлой и просторной спальне. Он зажал фитиль между тонкими губами, после чего щёлкнул зажигалкой и блаженно прикурил, выпуская тягучий дым из самых лёгких, откинувшись на спинку кресла. Жених продолжал наблюдать за скоплением незнакомых гостей через начищенные створки широкого окна, медленно затягиваясь. На глаза попалась мать его суженной. На вид приятная женщина, да и во время общения Пак Михё была единственной, кто относилась к потенциальному члену семьи со всей душой, искренне улыбаясь и приветствуя. Уж Бэкхён-то волей-неволей научился распознавать фальшивые улыбки от настоящих в их авторитетном обществе. Сам он никогда не думал, что ему выпадет шанс влиться в столь знатный, как воочию именовала себя семейка Пак — доминион, женясь на втором ребёнке наследного клана. Юноша никогда не мечтал о деньгах, золоте и уважаемом звании. Всего, чего хотелось — банального счастья, даже в простой коммуналке за гроши, за которую ежемесячно приходилось выплачивать задолбавшую ипотеку. Зато в горе и радости. Глядя на чтимую пару в возрасте, Бён до сих пор поражался, как они согласились на союз молодых, к тому же, устроили чрезвычайно грандиозное событие вместо того, чтобы погнать двоих восвояси, подальше от поместья, дабы о позоре не узнала ни одна живая душа. Не дай боже, слушок дойдёт до знакомых уважаемых меценатов, да толстосумов — бесчестье обеспечено. На удивление, стоило лишь избранникам ткнуть в лицам будущих родственничков мерцающим обручальным, и те особо не препятствовали решенному браку. Не иначе, как всемогущая кабалистика. Усмехнувшись про себя, блондин подвинул себе мраморную пепельницу и стряхнул туда тлевшие окурки. В честь свадьбы второго из детей Пак Михё вырядилась в бордовое платье, собрав красивый пучок на голове. Её бледную шею украшало извилистое ожерелье за сотни тысяч долларов, наверняка подаренное кем-то из гостей-подхалимов. Женщина почтительно обращалась к каждому, стоя около своего неизменного чувырло-мужа, она умилительно сузила темные глаза, что те приняли фигуру полумесяца. Чудо, а не женщина. И что она нашла в своём брезгливом истукане? — «Деньги», — иронично подумал Бён, пропуская меж приоткрытых губ новую порцию едкого дыма. Взгляд наткнулся на очередных знакомых, но от этого не менее опротивевших приглашённых. Молодая жена старшего из детей семейства уподобилась ненаглядному свекру и буквально примёрзла к сидению с бокалом бугристого шампанского, вылупившись стеклянными глазницами перед собой. Её будто бы не касалось грядущее торжество; девушка мыслями находилась далеко отсюда, несомненно, если те пребывали в голове у оной. Неестественно бледные пальцы сжали тонкую ножку бокала. Бён невольно поёжился. Не хотел бы он оказаться на пути у этой малахольной. Кто знает, что у людей подобного рода на уме. Бегло оглядывая подготовленную для церемонии зону с расставленными для всех прибывающих лебедиными стульями, длинными, извилистыми столами, накрытые белой скатертью, на которых гости имели возможность по желанию объесть разносортные закуски в элитарных блюдцах от алмазной икры до шоколадного пудинга Фаберже, парень бессознательно задумался, таковы ли традиции, чтобы прибегать к подобного рода изыскам, учитывая, что большинство из семьи на дух не переносит будущего родственника? За версту несёт лицемерием. Создавалось впечатление, будто женихом в данной ситуации является совсем не он: Бён скорее походил на безликого официанта, которого мажористые гости по привычке соберутся шпынять направо и налево то за очередным бокалом Dom Pérignon Rose Gold, — за который не стыдно распрощаться с обеими почками, если не больше, — то за новой порцией ароматной Фриттаты почти за миллион зелёненьких банкнот. Признаться честно, тихому Бёну пришлась бы по душе небольшая церемония где-нибудь на фоне древесного домика с видом на прозрачное озеро: отовсюду доносится елейное пение крылатых пташек; лучи закатного солнца согревают округу, окрашивая местность в светлые, огненные цвета, играя с палитрой; в густых зарослях мирно стрекочут малахитовые кузнечики. Во всей этой представленной картине в голове юноши собралось больше искренности и красочности, нежели в том возвышенном шоколадном фонтане, да ледяной скульптуре в образе лани на одном из закусочных столов. Кто бы мог подумать, что судьба обернётся иначе, и скоро Бён Бэкхён породнится с одним из самых богатых семейств всея Южной Кореи? — Жду не дождусь, когда стану частью этой долбанутой семейки, — усмехнулся парень, пепел вновь полетел по направлению в недра пепельницы, стряхнутый длинным, тонким пальцем. — Долбанутой, говоришь? — хмыкнули позади. Бэкхён изогнул губы в несдержанной полуулыбке. Чужие теплые ладони успокаивающе легли на плечи, принимаясь за расслабляющий массаж. Парень умиротворенно прикрыл веки и издал тихий вздох, откровенно наслаждаясь столь очевидными ласками. крепкие сильные подушечки пальцев с силой массировали широкие плечи, но не приносили боли — лишь ни с чем несравнимое удовольствие. Слегка поморщившись, блондин постарался вернуть мысли в нужное русло. несдержанно приподняв уголки тонких губ вверх, юноша запрокинул голову, утыкаясь затылком в уплотненную офисную рубашку и тепло родного тела, невольно расслабившись, находясь в надёжных руках. Сознание постепенно плыло противоположно воле хозяина, намереваясь унести эту хлипкую лодочку из собственных ощущений прямиком к громыхающему водопаду в самую бездну. Оттуда нет выхода. юноша судорожно выдыхает, когда хватка с плеч перебиралась всё ниже — вдоль напряжённого, горячего тела, нарочно затронув грудь через тонкую рубашку, огладив крепкий торс, опустившись ещё и накрыв ладонями твердые бёдра, обосновавшись там, уверенно сжав требовательными пальцами. Резко распахнув глаза, Бэкхён возбужденно разворачивается и затаивает дыхание. Вот она — его умница, любимая девушка, прекрасная невеста и будущая жена. Между ними почти два года отношений — они познакомились в тренажёрном зале в их совместной рабочей компании. Банально и всё же. Сама судьба свела этих двоих друг с другом, одарив юношу столь превосходным шансом на любовь и счастливую, семейную жизнь. Юноше глубоко плевать на тот факт, что она является наследницей многомиллионной корпорации, в одном из тысяч филиалов которого в своё время пахал Бэкхён после повышения, перейдя на новое, продвинутое карьерное место. Плевать на мерзостность «любимых» родственничков, плевать на множественное осуждение со стороны! К чёрту ту прошлую жизнь нуждающегося. Теперь он будет насыщаться тем, что любящий жених имеет и глубоко уважает. Женственные пальчики порхали над широкими плечами. Бэкхён поймал тонкую ладошку в свои руки. На девичьем безымянном пальце колоритно сверкало изящное колечко с зияющим бриллиантом — половина ушедшего на роскошную драгоценность бюджета, однако он ни о чём не жалел. Парень медленно подвел бледную ладонь в ажурной белой перчатке к губам и оставил легкий поцелуй на тыльной стороне, чтобы затем в столь же неспешной манере развернуться и вглядеться в карие зрачки любимой. Уголки губ вновь затронула теплеющая улыбка — при взгляде на чудесную невесту по-другому и быть не может. Он прижал изящные пальцы будущей жены к своей щеке, негромко отметив. — Выглядишь потрясающе. Девушка смущённо покраснела, с губ цвета розовой орхидеи слетел приятный смешок. Длинные, подкрашенные ресницы трепетно опустились, открывая вид на блестевшие искорки на веках. Невеста застенчиво прикусила нижнюю губу, чтобы озорно взглянуть на не менее привлекательного жениха, она слегка наклонила голову, на которой красовалась красивая укладка из чёрного каре умелыми руками стилистов. Ободок шлейфовой фаты нежным водопадом спускался по оголённой спине. Девушка оставила выбор на идеально белом, свадебном платье в стиле ампир; юная наследница выглядела поистине роскошно, словно сказочная нимфа, охмуряющая заблудших путников в самых дебрях лесной чащи. Бэкхён не был удивлен тем, что однажды угодил в стальные сети столь манящей особы. Она покорила его с первого взгляда своим непоколебимым духом, что таится внутри хрупкой оболочки, и уверенным взглядом подчеркнутых, больших глаз. Его спасительница израненной души. — Милый, не волнуйся. Я знаю, родители не в лучшем расположении духа, но они очень радуются за нас обоих. Поверь мне, — девушка смахнула невидимые пылинки со фрака юноши и нежно обвила руки вокруг шеи жениха сзади. Последний закатил глаза, положив голову на точёное плечико, и снова посмотрел через широкое окно девичьей спальни — туда, где вот-вот развернётся неизбежное событие. Зазнавшиеся гости элитных кровей всё ещё прибывали в поместье на своих дорогих, новомодных тачках, разодетые в статную форму шофёры распахивали перед ними задние двери престижных иномарок. С трудом удержав порыв блевануть от столь тошнотворного зрелища, Бён однако не сокрыл откровенного скептицизма в голосе. — Можешь не стараться, Юра-я. Всё наше счастье отражается в лице твоего мрачного папаши. Уверен, он так рад, что сегодня выражение его лица сменится с «собираюсь придушить женишка голыми руками» до «обделаюсь на месте, чёртова диарея». В его случае, это наглядный прогресс. Легко хлопнув парня по плечу, Пак всё же несдержанно посмеялась и покачала головой в знак согласия. — Брось, не может быть всё настолько плохо. Ищи плюсы, — мягко пожурила блондина Юра, нежно поглаживая затылок Бёна. — На самом деле, веселее некуда. Ваша престарелая тётка выглядит так, словно давно отдала богу душу, а вы всё ещё катаете в инвалидном кресле её гниющее тело. Твой старший брат — последний алкоголик, от которого несёт депрессняком и ненавистью ко всему окружающему миру похлеще любого отчужденца-мизантропа. Его жена законченная асоциалка, я уверен, втихаря испивающая чужой крови из того самого бокала с шампанским — иначе узнают о вампирской родословной и станут тыкать чесноком в самую рожу. Бэкхён сам не заметил, как принялся за вторую сигарету, что ловко выхватили из длинных пальцев и поднесли к девичьим губам, смиренно затягиваясь. Парень непременно продолжил. Уж слишком в нём накопилась вся эта бесконечная любовь к их общей родне. — Слава богу, сумасшедшие кузены ещё не прибыли — вот бы в их частный самолёт шарахнуло молнией во время перелёта. Слуги шарахаются от меня, как от огня. Это я ещё не затронул остальных гостей, так как вижу их впервые, вот только лицемерием сквозит весь ваш фамильный дворец, как и непонимание и осуждение тем, что наследная дочь богатенькой и уважаемой семейки выходит за бедняка-отщепенца. — Они считают, что тебе нужны мои деньги, — усмехнулась Юра и приложила тлеющую сигарету к губам суженного. Тот издал ироничный смешок и глубоко затянулся, окружая пространство облачком дыма, захвативший пару. — А разве это не правда? — притворно выгнул бровь Бён, за что получил ещё один несильный толчок от любимой невесты и громко рассмеялся. Пак последовала примеру парня, делая очередную затяжку. Отметив однако озабоченное состояние своей суженной — её тоже не устраивал настрой своих родных, с которыми пришлось основательно поцапаться в тайне от брюнета, дабы родители соизволили одарить своим благословением выбор любимой дочери — жених слабо выдохнул. Уж сколько скандалов, брани и ругани удалось впитать этим стенам — одному богу известно. Или же самому сатане. Бэкхён был неприкрыто убеждён, что каждый член пресловутого семейства Пак являлся прямым приспешником дьявола. Что они регулярно преподносят тому долю за душу жертвенного неудачника. Нет, ну, не смешно ли? Смягчившись, Бён снисходительно заметил. — Зато твоя мама единственный человек, который искренне рад за нас с тобой. Мечта, а не женщина. Ты точно пошла в неё. — Несколько погодя, Бэкхён всё же посомневался. — Да и шибко быстро твои взыскательные родители, пекущиеся о репутации, позволили единственной дочери выйти замуж за обормота. Девушка обошла кресло, на котором расположился парень, и, подобрав мешающиеся полы платья, села на чужие бёдра, приобняв блондина за шею, приблизившись ещё. — Перестань, милый, ты лучше, нежели все эти подонки снаружи вместе взятые, — невеста приложилась щекой о выбритую скулу и поластилась, словно кошка. — Мама сильно повлияла на отца в этом решении, так что мы должны быть ей благодарны. Если бы не она, отец выслал бы за тобой отряд наёмников, чтобы избавиться по-тихому. — Юра шутливо хихикнула и дёрнула плечиком, мол, ну, не чушь ли? Бён посмеялся в ответ, а внутри явственно ощутил мерзкую дрожь вдоль позвоночника. Взгляд снова наткнулся на непоколебимую фигуру отца девушки. Если бы тот захотел, парня бы и след простыл, а вот каким образом — представить страшно. Наверняка даже Юра не узнала бы всей правды. Сдержав порыв неприкрыто поёжиться от мысли, каковой могла обернуться его судьба, не будь у будущей жены столь благосклонной матушки, блондин отметил, что стоило отблагодарить женщину в очередной раз. — Но в последнем ты не прав. — Внезапно возразила Пак, серьёзно глядя в глаза жениху, и сказала. — Скорей, братец пошёл в маму больше, чем я. — И со смешинкой добавила. — Он тот ещё хлюпик. Бэкхён приоткрыл было рот для ответа, но его перебило наглое вторжение со стороны входной двери в спальню: вот и братец невесты пожаловал собственной персоной. — Вспомнишь лучик, — хмыкнул он себе под нос, однако его прекрасно расслышали. — Рад, что ты думаешь обо мне в день свадьбы с моей же любимой сестрёнкой, — донеслось насмешливое низким, притягательным басом. Юра по привычке повела глазами вверх и раздражённо пробормотала. — Началось. Чего тебе, Чанёлли? Пак Чанёль непринуждённо облокотился мощным плечом о дверной косяк в комнате, скрестив подкачанные руки на груди и расслабленно перекрестив стопы, будто это не он, а сами молодожёны нахально ворвались в его обитель. Стоило подчеркнуть, что мужчина, являясь на шесть лет старше самого Бёна — в то время как Юра была старше парня года на два, что, естественно, становилось одним из пикантных поводов пошушукаться дорогим гостям — был весьма хорош собой, невзирая на обильную любовь к спиртному в любое время дня и ночи. Чанёль — высокий и обольстительный шатен, сегодня его обычно неопрятная шевелюра уложена в притягательный маллет, пара прядей выбилась и спадала на лицо, что отнюдь не портило внешний вид мужчины. Внешне он выглядел безупречно: чёрная водолазка сидела на нём, словно влитая, поверх неё красовался объёмный пиджак идентичного оттенка, чёрные брюки, на ногах — такие же туфли новомодного бренда на шнуровке. Слизан с обложки журнала, не иначе. Неудивительно, что на Пака вешалось немалое количество тайных вздыхательниц женского пола, хотя солидное число мужчин также вряд ли отказалось бы провести с этим человеком жаркую ночь. Вот только каждого из них ждало одно нелицеприятное известие — сей ловелас уже как год состоит в брачном союзе с наследницей многомиллионной корпорации по производству и поставке элитного красного вина во все концы этого грешного мира. Бэкхён мало общался с этими двумя, но ему хватает и общедоступных фактов: один извечно спивающийся чурбан, живущий лишь мыслью, какие бы из запасов семейного погреба ему разорить сегодняшним днём. Вторая же — немногословная, каменная глыба с извечно красной помадой, чья семья скрывает за собой таинство вампирной родословной, так как по меловой коже, идеальной осанке и длинным черным волосам, а также бессменно черным одеяниям можно судить, что в совокупности особе лет триста с лишним лет, и крови она выпила уже целые тонны. А из них получился превосходный тандем. Надо же. — «Испила бы кровушки своего пьянчуги-муженька, может, один поумерил бы пыл в употреблении спиртного, а другая разжала булки и расслабилась на минуту», — помыслил про себя Бён, но вслух сказал лишь: — говори, что хотел или выметайся. Брат невесты якобы оскорблённо цыкнул несколько раз и покачал головой, мол, и как ты обращаешься с будущим родственником? Но не стал развивать дальнейший конфликт, высказав начистоту. — Я пришёл за вами. Гости собрались, церемония, все дела. Но если собираетесь предварительно развлечься насухую, то, так уж и быть, прикрою. — Мужчина с намёком подмигнул, пухлые губы изогнулись в издевательском оскале, — мог бы предложить и свою кандидатуру, но не привык веселиться третьим колесом. Хотя… сестрёнка, как ты относишься к инцесту? — поиграл бровями Чанёль, открыто забавляясь. Юра лишь тихо вздохнула, мысленно посочувствовав старшему братцу, легко чмокнула жениха в губы, после чего слезла с мужских колен, напоследок одарив того теплым взглядом и еле слышно прошептав: «жди у алтаря». — Буду, — ответно шепнул юноша и нежно улыбнулся, проводив ненаглядную ласковым взором. Девушка остановилась около несносного мужчины у входа и одарила того раздражённым, многозначительным взглядом. Шатен озорно подмигнул девушке, после чего та скрылась в коридорах-лабиринтах фамильного поместья. Столкнувшись взглядом с будущим шурином, Бён неприязненно хмыкнул, поднялся с кресла и отвернулся к широкому зеркалу, таки сооружая многострадальную галстук-бабочку. Он поправил белый фрак и в последний раз оглядел себя в зеркале, когда краем глаза уловил движение в углу комнаты. Обернувшись, юноша в пол-оборота взглянул на никуда не девшегося мужчину, что бесстыдно разбирал первые свадебные подарки, собранные в углу спальни на округлом столе с корзинами орхидей, глориоз и других неизвестных цветов. Блондин выгнул бровь в пренебрежении. — Ты всё ещё здесь? — Неплохой сорт. Кто отправитель? — Пак обхватил сильными пальцами бутыль макалан 1926 года выпуска, даже не удосужившись поглядеть на жениха. В изменившихся зрачках того Бэкхён уловил некую отстраненность: переменчивое настроение являлось извечным спутником старшего, так что Бён привык к резким скачкам от «комичного раздолбая-извращуги» до «ненавижу весь белый свет — семью и родную жену в том числе. Кроме тебя, мой дорогой портвейн, конечно же». По всей видимости, уже предвкушает очередное времяпрепровождение с бутылкой горячительного в крепкую обнимку. Сморщив лицо в отвращении, парень отвернулся и отчуждённо бросил. — Забирай. — Вот это щедрость, — прокомментировал Пак, однако от презента не отказался. В следующий миг послышался звонкий щелчок вылетевшей пробки, а дальше тихое журчание наполнившегося бурбоном стакана. Облегченно вздохнув, совершив столь желанный глоток, Чанёль безразлично оглядел спиртное, зажатое в собственных ладонях. Он повернулся к очевидно напряжённому парню, так что любезно поинтересовался. — Может, составишь компанию? Расслабляет. Особенно в такой день, — небрежно махнув в сторону окна почти полным бутылём, Пак откровенно сморщился. — Нет, спасибо. — Довольно резко отказался Бён, не поворачиваясь к старшему. Недолго помолчав, Пак всё же бросил искреннее. — Тебе у нас не место, знаешь. Это комплимент. Развернувшись, Бэкхён в ожидании уставился на шатена, совсем не скрывая подлинного раздражения. Стало быть ему общаться с категорией людей, опустивших себя ниже дна Марианской впадины — а беспрерывно пьянствующий старший наследник являлся для него именно таковым — жалким, презренным и до боли нелепым, несмотря на высокий статус и огромное состояние за душой. Даже богатство всего мира неспособно вернуть человека из тех дебрей, в которые он себя загоняет. Никто ему не поможет, кроме самого Пака, однако тот вовсе не стремится менять своё положение — его всё устраивает. Что ж, скатертью ему дорога. Следует отметить, что Чанёль, пожалуй, был единственным, кто не врал Бёну в лицо. Он всегда говорил то, что думал, как и сейчас. За это мужчина заслуживал малую долю уважения, хоть и совсем капельку. Вот только многочисленные изъяны перевешивали сей чашу весов, потому никакой малейшей возможности стать «друзьями» у них нет. Никогда не было. — Если тебе понадобился очередной собутыльник, то ты не по адресу. — Да брось, — развёл руками шатен, халатно взмахнув открытым виски, что несколько капель полетели на белоснежно пушистый ковёр за сотни тысяч долларов. Бэкхён проследил за этим скептически, желая убраться поскорее от этого человека. Сплошное отвращение. — Хей, я же всего лишь пытаюсь наладить общение. Мог бы и подыграть. — Хмыкнул Пак, перекатывая жидкость между стенками стакана. Устало вздохнув, Бэкхён больше не мог терпеть общества мужчины, потому решил открыто высказаться. Может, так тот поймёт и больше не обратится к младшему. Желательно, никогда. — В стенах этого чертового поместья я наслушался о себе многого и вытерпел тоже немало колкостей и фальши. Вы все — отбитые наголову, но знаешь что? Из всей ненормальной семейки лишь к тебе одному я испытываю меньше всего уважения, Пак Чанёль. Попрошу больше не обращаться ко мне, так как ты мне до омерзения противен: твой образ жизни, пристрастие к бухлу; твои дебильные шуточки, которые кажутся забавными лишь твоему атрофированному от спиртного мозгу. Если он у тебя в наличии, конечно же, — блондин сделал короткую передышку, переводя дух, не сводя со старшего взвинченного взгляда. Тот молчаливо слушал тираду о себе любимом, однако предпринимал абсолютно нулевые попытки защититься. Будто все его мысли сосредоточились на манящем, открытом горлышке, что так и просило впиться губами, жадно поглощая столь сладостный нектар, способный опьянить только от одного воображения об этом. Бён провёл ладонью по лицу, более-менее отойдя от гневной речи, что он одарил Пака. Он сделал глубокий выдох и продолжил уже спокойнее. — Я нахожусь здесь ради Юры и вытерплю, что угодно ради неё. Даже этот проклятый день нашей свадьбы в окружении зазнавшихся персон с манией величия и невъебенным самомнением. Но после окончания вечернего ужина буду рад забыть о вас и больше не вспоминать. Советую тебе того же. Не дождавшись никакой реакции, жених молча прошёл мимо и вышел за двери. Всё, чего Бён неистово желал — поскорее разделаться с обручальной церемонией, с грёбанным вечером в кругу «семьи», выехать за пределы роскошного поместья и наконец-то вернуться в привычную рутину забитых будней, но уже будучи полноценно женатым человеком. И больше не думать о наличии богатых родственничков, живущих где-то на участке первоклассного района для высокомерных и надутых слоёв высшего общества. Бэкхён сжимает и разжимает кулаки в попытках сконцентрироваться и стойко держаться перед многочисленными снобами. Он выдержит, несомненно. Вечер пройдет и забудется, как и должно быть. Воспроизведя в голове улыбку родных губ и тепло любимого тела Пак Юры, парень ощущает приличный наплыв сил, как и воспрявший духом настрой. С одной из картин в массивных рамах родословной доминиона, блондин встречается глазами с глубоким взором уже покинувшего этот свет прадедушки семьи Пак Тэвона, глядящий на юного жениха с неприкрытым осуждением и презрением. Поневоле Бён нашёл очевидное внешнее сходство между этим некогда почитаемым человеком и его нерадивым правнуком. Те же темные глаза. Громко фыркнув, Бэкхён замедляет шаг и вовсе останавливается, дабы продемонстрировать гнусному портрету красноречивое «фак». Он не боится этой шизанутой семейки. Пускай они боятся его. Так просто парень им не дастся. Чанёль безэмоционально проследил уход младшего из комнаты. Дождавшись, пока чужие шаги стихнут вдали коридоров, Пак остался в относительной тишине спальни, довольно звонко отдающейся в самих ушных раковинах, не внося ни напряжения, ни жалости, ни гнева — ничего. Разве можно что-то чувствовать, когда разум плывёт, а в груди давно выстроена высокая стена на подобии защиты древнего Вавилона? Вот только стены пали ещё в 539 году до нашей эры под стремительным натиском персов. Несколько мгновений мужчина бесцельно перекатывал жидкость на дне прозрачного стакана, а затем всё же отвёл взгляд перед собой и равнодушно проговорил, залпом опустошая сервис. — Не хотел пить, так бы и сказал.