Деградация

Многие вещи, когда-то напугавшие нас, мы прячем в подсознание, как в ящик Пандоры, в надежде, что он никогда не откроется...

Вокруг всё поглотил кромешный мрак, и только страх медленно растекался по венам, словно яд, отравляющий каждую клеточку тела. В нос бил запах крови, она была везде, и даже её привкус преследовал на каждом шагу.   В какой-то момент стало очень тихо, Юнги зажмурился, пытаясь поймать посторонние звуки, но услышал лишь шум дождя и стук собственного сердца, отдающий в висках. Ночь сгустилась над землёй, не пропуская ни одного лучика лунного света, а тьма словно проглатывала всё, что попадалось на её пути. И вот тихо-тихо, а затем раскат грома и яркая вспышка молнии. На мгновение всё осветилось и так же быстро исчезло. Дождь усиливался, одежда совсем промокла, а из раны на плече тонкой струёй вытекала кровь. Смерть ещё никогда не была так близка. Она словно дышала в затылок, пуская леденящий холодок по телу.   Юнги обтёр мокрое от воды лицо и откинул голову назад. Вот уже минут пять он прячется под этим навесом в надежде, что сегодня ему повезёт, а время на часах неумолимо бежит. Осталось всего пятнадцать минут, и если он не успеет, то уже ничего не будет иметь значения. Его последний билет на спасение, и сейчас он пытается не думать о том, что бежит, как трус. Он бы остался даже ценой собственной жизни, но проблема в том, что ему есть что терять и есть ради кого жить. Поэтому он ломает свои принципы и просто убегает.   Альфа вытащил из-за пояса пистолет и проверил патроны, но, к своему сожалению, в обойме нашёл лишь один. Этого будет маловато, чтобы отбиться от своры псов, рыщущих по окрестностям.   Мин медленно приподнялся и выглянул наружу в поисках кого-то постороннего, но, кажется, всё было тихо. Дождь лил как из ведра, нарушая видимость, поэтому Юнги ничего не осталось, кроме как рискнуть и выйти из единственного укрытия. Время продолжало неумолимо бежать; до пункта, где он должен встретиться с перевозчиком, который увезёт его в новую жизнь, ещё целых два километра, поэтому стоило поторопиться.   Альфа отодрал кусок ткани от своей рубашки и плотно перетянул плечо, чтобы остановить кровотечение, иначе его легко нашли бы по запаху. Острая боль коснулась каждого нервного окончания, но он, крепко сжав зубы, не издал ни звука. За спиной хрустнула ветвь, и он резко замер, ощущая, как тело наливается свинцом и от страха парализует, а воздух застывает в лёгких. Тонкая грань, где всё зависит лишь от твоей удачи. Он чувствует, что ещё мгновение, и всё закончится. Но затем его ноги что-то касается, мимо пробегает вымокший насквозь кот. Он весь в грязи и теперь, найдя укрытие от дождя, прячется в углу и жалобно мяукает. Совсем как Лютик.   Юнги расслабленно выдохнул, ещё раз огляделся по сторонам и, больше не медля ни секунды, выбежал наружу, вслепую пробираясь через чащу леса. Это напоминало какое-то безумие. Он пробивался через мрак, мчался в неизвестном направлении и чувствовал, как ветви хлещут по лицу, оставляя глубокие царапины. Воды так много, что она застилает глаза и не даёт ничего увидеть, а ледяной ветер сковывает. Ноги утопают в грязи, тело дрожит от слабости. Темп его бега заметно снизился, все мышцы ныли, и оставалось лишь медленно пробираться, придерживаясь за стволы деревьев.   Альфа остановился спустя несколько минут, чтобы сделать небольшую передышку, но чувствовал лишь как задыхается. Он наглотался холодного воздуха и теперь душился при каждом вдохе, голова шла кругом. Так он далеко не уйдёт. Идти вслепую через незнакомый лес при такой погоде равносильно самоубийству, ему надо выйти на шоссе, но там его легко поймают. Ситуация казалась безвыходной.   Юнги развернулся и, ориентируясь только на шум проезжающих машин, двинулся в неизвестном направлении. Он чувствовал, как внутри что-то обрывается от страха, и последняя капля веры, которая давала ему силы, медленно покидает тело. Сегодня везение закончится, и тогда, в лучшем случае, его ждёт лишь бесконечный мрак. Парень сам не заметил, как стал сильнее затягивать узел на своём плече, рана нещадно ныла, но это хоть немного остужало пыл.   Альфа притормозил почти у самой кромки дороги и успел спрятаться за деревом, когда мимо пронеслась чёрная иномарка одного из охранников. Он начал озираться, только сейчас понимая, что на его поиски не пожалели людей, и сейчас лес, скорее всего, кишит мерзкими прихвостнями грязного ублюдка, решившего уничтожить его. Что ж, этого следовало ожидать. Он не кто попало, чтобы ему просто всё простить или, в худшем случае, по-тихому пристрелить за городом и избавиться от тела. Нет, он был тем, кому доверяли больше всех, и именно поэтому его предательство было принять тяжелее всего. Ему никто не даст просто умереть.   Юнги проверил время на часах, осмотрелся по сторонам и медленно выбрался из кювета. Дорога казалась безлюдной, кроме шума воды и собственного громкого дыхания, альфа ничего не слышал. Теперь оставалось лишь надеяться, что мимо не проедет ни одной машины, пока он не выйдет к пригороду, до которого рукой подать. Но есть риск, что к перевозчику он не дойдёт и умрёт от переохлаждения. Парень настолько устал, что каждый шаг давался с трудом, и тело всё окоченело. Он не сможет больше бежать.   Юнги не знает, сколько он шёл вдоль шоссе, но от постоянного шума воды в ушах стоял звон. Глаза давно привыкли к темноте, когда его ослепил яркий свет фар. Альфа резко затормозил и стал оглядываться в поисках источника света, и только тогда заметил машину, прячущуюся среди деревьев. Водитель съехал на тропинку, словно поджидал его, но, завидя жертву, быстро завёл мотор и выехал на трассу, преграждая путь к отступлению. Теперь до пригорода по прямой не добраться, но это не столь важно, когда твоя жизнь висит буквально на волоске от смерти.   Юнги думал, что не сможет больше убегать, но поразительно как действует на человека желание жить. Находясь на грани смерти, забываешь о каких-то сдерживающих барьерах, ты просто борешься из последних сил за выживание, и в этот момент даже боль кажется чем-то незначительным.   Альфа задыхался, дождевая вода заливала глаза, но свет фар за его спиной освещал дорогу. Он мчался так быстро, как только мог, шум мотора отдавал в ушах, сердце, казалось, сейчас не выдержит этого ужаса и остановится, но всё нутро Юнги кричало: «Беги, беги, пока ещё жив!». И он бежал из последних сил, заплетался в собственных ногах, слышал, как за спиной раздалось несколько оглушительных выстрелов, но даже это не остановило его. Напротив, способствовало ещё большему выбросу адреналина в кровь, что бурлила и ещё пока бежала по венам.   Юнги услышал визг колёс, и из-за поворота прямо к нему навстречу вылетели ещё две иномарки. Ничего не оставалось, кроме как свернуть в лес, сбежать по тропинке и просто нестись в неизвестном направлении. Ветки били по лицу, ноги скользили по мокрым листьям и утопали в лужах, и всё бы ничего, но режущая острая боль пробила ногу, и с громким криком парень упал на землю, пачкаясь в грязи и прокусывая до крови губу, чтобы сдержать тихий вой. Он приложил ладонь к бедру и ощутил, как из раны медленно вытекает кровь, а застрявшая пуля трётся о нервные окончания, словно их начищают наждачкой. Холода больше не было, рана горела огнём.   Он перевернулся на спину и смог разглядеть приближающийся силуэт. Человек в него целился и, словно хищник, подбирался всё ближе, но Юнги знал его. Этот запах он не перепутал бы ни с чем.   — Добегался, сучёныш, — прошипел альфа, подходя к развалившемуся на земле парню, и без лишних колебаний с размаху ударяя его носком ботинка по простреленному бедру. Юнги закричал от боли так громко, что казалось, его вопли заполонили лес. Он перевернулся на бок, сил самостоятельно встать не было, но ему помогли, резко дёрнув за одежду. Приходилось держаться за деревья, чтобы не упасть.   — Чангюн, зачем тебе это? — сбитым и уставшим голосом прохрипел альфа, убирая со лба мокрые пряди и поднимая голову, чтобы дождевая вода смыла грязь. Ему очень больно, но это хорошо. Пока чувствуешь боль — ты ещё жив. — Намджун знает, что ты здесь? Что бы он сказал, если бы узнал, что ты участвуешь в охоте на меня?   — Закрой пасть, — рявкнул парень, наставляя пистолет и не давая Юнги больше сказать что-либо. — Я верен Намджуну как себе, но разве я мог упустить возможность раз и навсегда покончить с тобой?! — он хмыкнул и подтолкнул Мина в сторону дороги, откуда тот только что прибежал. Идти было сложно, но либо дойдёт сам, либо его застрелят прямо здесь. — Руки подними, чтобы я видел их! — альфа беспрекословно сделал, как ему велели, и медленно побрёл к шоссе.   — Верен? — Юнги нашёл в себе силы улыбнуться, потому что от этих слов ему было мерзко. — Не тебе что-то говорить про верность, вонючий ты кусок дерьма. Ты родную мать продашь ради спасения своей задницы.   — Что ты сказал, блять?! — Чангюн схватил Мина за перевязанное плечо, грубо развернул к себе и толкнул к дереву. Всё, что он делал, было нарочито, чтобы сделать Юнги как можно больнее, заставить кричать, страдать и унизить, но на измученном лице альфы ни одна мышца не дрогнула. — Повтори, что ты сказал, — парень поднёс пистолет к лицу Юнги и приставил дуло к горлу. Пытался создать иллюзию власти или припугнуть. В любом случае, не получилось. Мин боялся только одного человека, того, кто его сейчас ждал на шоссе, того, кто устроил всю эту охоту на него, того, кому он был верен долгие годы. Этот человек стал его ночным кошмаром.   — Скоро ты подашься в бега и будешь, как я сейчас, молиться о том, чтобы твоя жалкая жизнь не оборвалась, — тихим и ровным тоном прошептал альфа, замечая, как паника медленно овладевает парнем и тот мучается в догадках, блеф это или правда. — Я бы мог тебя попытаться убить и сбежать, но это слишком просто. Есть человек, который очень скоро захочет твоей крови, и я не лишу его удовольствия поохотиться на тебя.   — И я должен просто поверить тебе? Придумай что-нибу…   — Я знаю твой маленький секрет, — не давая ему договорить, прошептал альфа. — Я знаю, что ты сделал, и он тоже знает, — Юнги выждал несколько секунд, замечая, как паника исчезает с лица парня и заменяется полнейшим оцепенением.   — Ты бы этого не сделал, — он отрицательно замотал головой и ещё крепче сжал пистолет, борясь с желанием спустить курок, но тогда придётся объясняться перед теми, кто ждёт на шоссе. Лишних проблем ему не надо.   — Тебе уже страшно? — Юнги закашлялся и сплюнул на землю кровь. Прокушенная губа кровоточила, но это меньшее из его проблем в данный момент. — Я вижу, что ты боишься, и это хорошо, потому что таких людей, как он, надо бояться. Я бы тоже его боялся. Он не убьёт, а будет медленно отрезать от тебя по кусочку, превратит твою смерть в длинную мучительную пытку, которой не будет ни конца, ни края…   — Заткнись! — закричал альфа, ударяя Юнги по лицу снова и снова. Хотел, чтобы от этого стало легче, но было слишком поздно. Страх уже забрал власть над его телом и мыслями, ещё не попался, но уже пленник.   — Можешь попытаться сбежать, но он всё равно найдёт тебя, — Юнги не успел увернуться от очередного удара и ощутил, как из носа брызнула кровь, но больше Чангюн его не бил. Они вернулись на тропинку, ведущую к шоссе, и пошли к дороге. Дождь стал мельче, но не прекратился. Изредка в небе сверкала молния, погодка что надо для кровавых игр в безлюдном лесу, и чем ближе они подходили, тем страшнее становилось уже Юнги. Ещё секунда, и он встретится лицом к лицу с человеком, которого мечтает пристрелить вот уже несколько лет.   — Стой, — у самого выхода из леса Чангюн неожиданно дёрнул Юнги за плечо и остановил, давая им обоим несколько секунд. Кажется, он хотел что-то сказать. — Если ты правда рассказал ему о том, что я сделал, то я уже фактически труп. Ты это понимаешь?   — Рано или поздно за все грехи приходится отвечать, и ты за свой ответишь, — немедля больше ни секунды, альфа вышел из леса и поднялся на шоссе к машинам. Фары освещали дорогу, а по центру стоял он. Чангюн ударил Юнги по ногам и вынудил встать на колени, приставляя пистолет к его голове.   — Спасибо, Чангюн. Дальше я сам, — оружие, упирающееся в затылок, исчезло, но Мин продолжил сидеть на коленях с опущенной головой и не решался посмотреть на своего врага. — Ты думал, что получится сбежать от меня? — тихие шаги по асфальту, он приближался, призывая к страху. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! — альфа схватил парня за подбородок и заставил поднять на себя глаза.   — Хёнджэ, просто убей меня, — прошептал тихо Юнги, не желая медлить с этим больше. Он сдался, бороться больше нет ни смысла, ни желания.   — Юнги! — неожиданно раздался громкий надорванный крик, и парень встрепенулся, замечая, как одна из дверей машины открывается, и на дорогу выбегает омега. На нём лишь серая футболка и домашние чёрные штаны, он босиком и весь в слезах. Парень рванул к центру, но один из охранников успел его подхватить за пояс, удерживая на месте. — Отпусти меня! — парень кричал и извивался, не даваясь в чужие руки. Он пытался укусить альфу, пинался и каким-то чудом вырвался к Юнги, но на его пути встал Чангюн и бесцеремонно ударил. Пощёчина была настолько сильной, что омега упал на землю и тихо заскулил от боли.   — Чимин! — Юнги дёрнулся к парню, но Хёнджэ вытащил из-за пояса пистолет и направил на него. — Если Чангюн тронет его ещё хоть раз, клянусь, Хо, клянусь, я приду из ада за тобой и уничтожу вас всех, — прошипел альфа сквозь зубы, замечая, как Пак снова встаёт на ноги, но больше не бежит к нему, потому что знает, что не позволят. Он больше не плачет, щека алеет от пощёчины, а тонкое, усыпанное синяками запястье сжимает чужая рука одного из мужчин. Омега неразборчиво что-то шепчет, будто молится о спасении Юнги. Но правда в том, что Чимин давно потерял веру во всевышнего.   — Как страшно, — Хёнджэ оскалился и брезгливо посмотрел сверху вниз на своего пленника, а затем рукояткой пистолета ударил альфу по голове. В ушах зазвенело от боли, Юнги скривился и чуть не упал на землю, но его удержали за одежду. — Никогда не смей мне угрожать, — прошипел парень, присаживаясь на корточки напротив него, снова гаденько улыбаясь.   — Какого чёрта он здесь делает? — на последнем вдохе прошептал Юнги, кивая на стоящего в стороне омегу.   — Приехал посмотреть, как ты умрёшь.

🩸🩸🩸

(все события в фанфике далее будут происходить за шесть месяцев до первой сцены)

шесть месяцев назад

Сосредоточиться очень сложно, когда все мысли где-то далеко. Из наушников раздаются громкие басы, ручка лениво двигается по листку и вырисовывает в нотной тетради какие-то закорючки. Неплохо было бы сделать домашнее задание по сольфеджио, но Чонгуку как-то насрать на учёбу. Раньше музыка была чем-то вроде отдушины, это не просто будущая профессия или приказ родителей. Это было образом жизни, любимым увлечением, тем, во что хотелось вкладывать душу, а теперь стало просто пустышкой. Тонкий лист порвался под давлением ручки, и омега сбросил тетрадь со стола в пластиковое мусорное ведро. Он снял наушники, отложил их в сторону и медленно покрутился на стуле. На часах почти семь вечера, и ему ужасно скучно. Было несколько идей как развлечься, но вряд ли кое-кому это понравится. Стоило Чонгуку подумать об этом, как в коридоре щёлкнул дверной замок и послышались шаги. Омега тут же вскочил на ноги и вышел из своей спальни. — Надеюсь, ты купил что-нибудь на ужин, — парень выхватил из рук старшего пакет и направился на кухню его разбирать. — И тебе привет, мой любимый племянник, — проворчал омега, стаскивая с ног туфли и аккуратно составляя их в ряд. Обувь Гука была разбросана по всему коридору, поэтому он не поленился и убрал её на полку. — Ты сделал домашнее задание? Мне уже несколько недель звонят твои преподаватели и жалуются, что ты забросил учёбу, — парень прошёл на кухню следом за младшим. — Опять полуфабрикаты? Джин, ты что издеваешься? — Чонгук потряс в воздухе коробками с едой и разочарованно вздохнул. На вопрос про учёбу он отвечать не собирался. Он вообще не собирался отчитываться перед кем-то о своих действиях. — Можем заказать из ресторана что-нибудь. Я схватил первое попавшееся, у меня не так много времени, — омега снял с себя чёрный кожаный пиджак и остался в полупрозрачной рубашке. Он посмотрел на себя в зеркало, поправил на шее тонкую золотую цепочку и снова обернулся к Чонгуку, но по его реакции понял, что ничего заказывать они не будут, и принялся разогревать то, что есть. — Так что насчёт твоей учёбы? — Окей, думаю, стоит кое-что прояснить, — Чон устало вздохнул, потёр глаза и обернулся к хёну. — Ты девятнадцать лет практически не появлялся в моей жизни, ничего обо мне не знал, не интересовался и не приезжал… — Я присылал подарки на каждый твой день рождения и все праздники, — в свою защиту воскликнул Ким, пока еда разогревалась в микроволновке. — Просто не делай вид, что тебе есть дело до меня. Давай так, — Чонгук встал посреди комнаты и развёл руки в стороны, — вот твоя жизнь, — он указал правее от себя, — а вот моя, — омега указал левее. — Мы никак не пересекаемся, и каждый живёт как хочет, окей? — Нет, не окей. Пока ты несовершеннолетний, я отвечаю за тебя, поэтому, пожалуйста, не встревай в проблемы, — Джин пытался быть милым, но у него очень плохо получалось. Он никогда не умел общаться с детьми, поэтому собственных не заводил, и вот в возрасте тридцати лет на его бедную голову свалился трудный подросток с букетом травм. — Чонгук, мы теперь семья, и той старой жизни больше не будет, поэтому, хочешь ты того или нет, придётся привыкать друг к другу. — Семья? — парень ухмыльнулся и презрительно посмотрел на старшего, чувствуя отвращение от этого слова. — Когда тебе позвонили из опеки, ты от меня отказаться хотел и чуть не отправил в приют, — в комнате повисла неловкая пауза. На это Джину нечего было ответить. Да, он не хотел забирать к себе Чонгука. Он молодой, самодостаточный омега, у него свой бизнес и личная жизнь, и в эту картинку никак не вписывался племянник, которого он видел раз в семь лет. — Ты мне никто, поэтому сделай одолжение и отъебись, — Чон забрал свой контейнер с едой, достал из ящика палочки и направился в гостиную, чтобы спокойно поужинать за просмотром какого-нибудь глупого ток-шоу. Чувствовал ли он вину? Не особо, но аппетит был испорчен, и лапша на вкус была отвратительной, словно резина под соусом. — Мне надо вернуться в Богему, — омега хотел поужинать с младшим, но так как семейный вечер не состоялся, смысла оставаться дома у него не было. Перекусить он может и на работе. — Возвращаешься в клуб? — Чонгук обиженно надул губы, не веря, что хён снова куда-то уезжает. — Может быть, ты останешься жить на своей работе, и мы совсем перестанем пересекаться? Так было бы проще нам обоим, — юноша отбросил в сторону контейнер с едой, и всё содержимое расплескалось по стеклянному столику. — Ты принимаешь лекарства, которые тебе прописал доктор? — К чему этот вопрос? — раздражённо воскликнул Гук, продолжая сидеть на диване в позе лотоса и наблюдать, как Джин суетится перед зеркалом и поправляет свой образ. Чёрные пряди уложены волосок к волоску, дорогая одежда вычищена и сидит идеально, на парковке ждёт иномарка. Красивая люксовая жизнь, в которую никак не вписывается Чонгук со своими подростковыми заёбами и нежеланием посещать психологов и психиатров, так необходимых ему в данный момент. — Ты какой-то нервный. Пожалуйста, пей лекарства, — омега обеспокоенно посмотрел на парня, но по направленному на него агрессивному взгляду понял, что не стоит даже предлагать провести этот вечер вместе. — Послушай, у меня в клубе сейчас небольшие финансовые проблемы, но, к большому счастью, в последнее время ко мне зачастили VIP-клиенты, которые оставляют огромные суммы, и во время их посещения я должен находиться в Богеме, поэтому я часто пропадаю. — И зачем там ты? Трахаешься с ними за деньги? — Чонгук фыркнул и сам посмеялся со своей шутки. Джин лишь тяжело вздохнул, но не обиделся на такое колкое замечание. — А что, ты вполне смахиваешь на дорогую… очень дорогую шлю… — Чонгук! — не дав ему договорить, омега обернулся и смерил племянника строгим взглядом. — Я хозяин клуба и должен лично сопровождать VIP-гостей. Ещё вопросы? — Да, — юноша гаденько улыбнулся и словно специально тянул время. — Сколько берёшь за ночь? — Чон развлекался, выводя хёна из себя, и ждал, когда тот не выдержит. Это принцип, по которому живёт омега. Если ему плохо, он сделает так, чтобы всем вокруг было ещё хуже. Просто мальчишка с кровоточащей раной в сердце, которую никто не пытается залечить. Он будто всем своим видом и поведением кричит о том, что ему нужна помощь, но сталкивается лишь с безразличием окружающих. Даже родному дяде и последнему близкому человеку в этом мире на него плевать. — Я вернусь поздно, никуда не выходи. Когда поужинаешь, сразу садись за уроки, — Джин взял с полки ключи от машины, обулся и захлопнул за собой дверь, оставляя младшего наедине со звенящей тишиной. Квартира, располагающаяся в пентхаусе на пятидесятом этаже, вмещала шесть спален, игровую, две кухни, три ванные, кабинет, две гардеробные и даже кинозал, но Чонгуку было слишком одиноко здесь. Он ненавидел это место. — Да как же, буду я тебя слушать, — стоило двери закрыться, как Чон тут же вскочил с дивана и побежал в свою спальню. Юноша стащил на ходу с себя домашние штаны с футболкой, вытащил из шкафа серые джинсы с прорезями на коленях, белое худи и быстро облачился во всё это. На ноги обул старые потрёпанные кеды и не забыл про чёрную маску, чтобы лицо сильно не светить. Он ещё сам не знал, куда пойдёт, но готов был сбежать куда угодно, лишь бы оказаться подальше от этой квартиры.

🩸🩸🩸

Комнату наполнял тихий голос ведущей новостей. Омега сидел за столом в просторной гостиной, в одной руке сжимал тонкую тлеющую сигарету, от которой шёл приторный запах вишни, а во второй пульт. Он со скучающим видом переключал каналы и хмурился каждый раз, когда слышал и так знакомое имя. Все передачи обсуждали одно и то же: лидер мафиозной группировки Данте проводит захват территории. В прошлую пятницу, вопреки временному перемирию с лидером западной части города, он напал на его казино и устроил там погром и перестрелку. Погибло несколько человек. Юноша устало вздохнул и остановился на одном из каналов. На весь экран показали фотографию молодого альфы, который одним своим видом олицетворял власть и вызывал невольное восхищение у всех. Пак так часто виделся с этим самым Данте, что, сам того не заметив, привык и не питал такого страха, как в первые их встречи. Хм, забавно, потому что Данте — это лишь пафосное прозвище для людей, живущих в этом городе, для СМИ и правительства, но для близких он просто Ким Тэхён. Звучит уже не так угрожающе, пока не столкнёшься с ним лицом к лицу. Монреаль уже не такой как прежде. Преступность была всегда, но раньше этот город был свободен, он дышал полной грудью и не боялся безнаказанности и самоуправства. А затем пришли четыре ублюдка, которые решили, что могут бесчинствовать на улицах города, превратить его в собственное поле боя, словно мальчишки, которые не наигрались в детстве, только теперь вместо игрушечных солдатиков — живые люди. Они поделили город на четыре части. Тэхёну досталась южная, и он решил, что самая лучшая тактика обороны — это нападение, поэтому в первую очередь вооружился до зубов. Так и началась его грязная торговля оружием. Сумасшедший в оболочке человека — лучшее описание для этого парня. Северную часть города себе забрал Намджун. Он недолго думал над тем, чем хотел бы заняться, и открыл строительную компанию, через которую отмывал незаконно заработанные деньги с подпольных боёв, которых была тьма в его части города. Как говорил сам альфа: «Деньги не пахнут», — поэтому его никогда не смущало, какой ценой он зарабатывает. Главное, что счёт в банке медленно растёт, хотя надо отдать должное, несмотря на всю грязь в его душе, от этого мужчины веет благородством. Звучит глупо, но Чимин питал к нему уважение. Намджун не принуждал кого-то участвовать в боях, он придерживался строгих правил, что к омегам никогда не должно применяться насилие, и несколько раз даже спасал Чимина от жестокости его альфы. В нём было что-то человечное, но разглядеть это под силу не каждому. Западную и самую большую часть города, на которую в прошлую пятницу было совершено нападение, себе присвоил Бан Чан. С ним Чимин был лично знаком, однако ничего благоприятного сказать не мог. Люди, которые с ним общались, судачат, что альфа совершенно безобидный и никогда не нападёт первым, но если его задеть, вцепится в глотку и не отпустит, пока враг не сдохнет. С ним омеге хотелось бы видеться меньше всего. Он знал, что Бан Чан тащится от крутых машин, поэтому занимается выпуском своих спорткаров и устраивает гонки без правил. Но куда хуже и опаснее его увлечение одним конкретным омегой. Последнюю восточную часть города забрал Джехён. Он пытался строить свою империю на костях, крови и принципе, что жить надо в кайф, поэтому любил клубы и наркотики. Чимин пытался не думать о том, как он погряз в этом дерьме. Он омега преступника, вокруг него ежедневно умирают люди, каждый день он просыпается и знает, что не в безопасности, а слово «счастье» стало прекрасной сказкой из книг. Постоянные чувства тревоги и одиночества уже его нормальное состояние. Омега затушил сигарету в переполненной пепельнице и выключил телевизор, больше не желая смотреть на лица, которые ему осточертели. В дверь позвонили несколько раз, но он даже не повернулся, пока кто-то настойчиво продолжал жать на звонок. Спустя несколько секунд гость понял, что не дождётся, когда ему откроют, и сам вломился в дом. — Почему у тебя не заперто? — в комнату зашёл Чонгук и, не разуваясь, прошёл по дорогому белому ковру в центр. Чимин лишь проследил взглядом за оставленными грязными пятнами, но ничего не ответил и потянулся к пачке сигарет, чтобы достать ещё одну. — Привет, Чонгук-и, — тихо пробормотал омега, закуривая и выпуская через приоткрытые пухлые губы клуб дыма. Чон поморщился от ядовитого запаха и отошёл в сторону. — Ты в курсе, что твой кот насрал здесь? — парень указал пальцем в угол комнаты и стал оглядываться по сторонам, но хозяину дома, кажется, было всё равно. Он даже не посмотрел в ту сторону. — Лютик, кс-кс-кс, — Гук присел на корточки и поманил к себе животное. Спустя пару секунд из-за двери показалась лысая белая голова ещё маленького котёнка, он осмотрелся по сторонам, учуял знакомый запах и без сомнений подбежал и запрыгнул к омеге на руки. — Нора! — громко позвал Пак. На втором этаже послышались торопливые шаги. В гостиную зашла женщина и, сохраняя дистанцию, ждала следующих указаний. — Убери там за котом, — парень махнул рукой в угол комнаты и сделал ещё одну глубокую затяжку. Ему казалось, что никотин его успокаивает, хотя на самом деле это перерастало в какую-то зависимость. Но вряд ли сигареты убьют его быстрее, чем собственный альфа. От этих мыслей Чимин как-то неестественно и нервно улыбнулся, вынуждая Чонгука вздрогнуть, но тот не стал это комментировать и лишь присел за стол, продолжая гладить свернувшийся в его руках клубок. — Удобно, — омега кивнул на женщину, убирающуюся в комнате, — надо сказать Джину, чтобы тоже мне прислугу нанял. Будет делать за меня домашку. — Вы с Джином наконец нашли общий язык? — Чимин усмехнулся и сделал очередную затяжку. — Да не, всё ещё пытается меня воспитывать. Вертел я его мнение ниже пояса, — Чонгук боязливо обернулся к Норе, которая почти всё убрала и продолжала крутиться по комнате, но не решался заговорить о том, что его интересовало. Некоторые вещи не для лишних ушей. Пак, будто прочитав его мысли, тут же среагировал. — Долго уши будешь греть? — женщина тут же обернулась, не сразу понимая, что обращаются к ней. — Если всё убрала, проваливай отсюда, — он махнул головой на выход, и она за долю секунды исчезла из гостиной, плотно закрывая за собой двери. Омеги снова остались наедине и теперь спокойно могли обсудить всё, что душе их было угодно. — Как ты себя чувствуешь? — заходя издалека, первым делом спросил Чон, но эта излишняя осторожность смешила Чимина. — Пока жив, — он пожал плечами и поправил спавший рукав кофты. В комнате было прохладно, но юноша будто специально надел лишь короткие чёрные шорты и тонкую кофточку на несколько размеров больше, поэтому та постоянно съезжала и оголяла ключицы и плечи. — Я утром ходил в собор и… — он отвернул голову в сторону, чтобы не показывать, как глаза наполняются влагой и губы дрожат, — я молился за его упокоение, Чонгук, — омега приложил ладонь к губам, обернулся к другу, позволяя нескольким слезам пробежать по щекам. — Мой малыш, он больше не со мной, — Пак держался, как мог, но вновь сорвался на глухие всхлипы и весь сжался на стуле. Чон хотел к нему подойти, но парень выставил ладонь, не позволяя к себе прикоснуться. — Это не твоя вина, Чимин, — он устало вздохнул и опустил глаза на тихо спящего на руках Лютика. — Лучше бы ты помолился за себя. Твой ребёнок уже отмучился, а тебе ещё хер знает сколько страдать в этом мире, — в его мыслях эти слова звучали куда безобиднее, но после того, как они оказались озвучены, Чонгук пожалел о сказанном и прикусил язык. — Слушай, выкидыш на таком сроке — это не редкость. Ты сможешь снова забеременеть. — Нет… — Что? — Чон не расслышал, что сказал друг, и наклонился ближе. — Врачи говорят, что, возможно, я уже не смогу родить, — он вытер щёки длинными рукавами своей кофты, быстро успокоился, будто и не было всей этой истерики, и снова взялся за тлеющую недокуренную сигарету. — У нас с Джехёном и раньше были проблемы, но после того, как я потерял ребёнка, он не хочет даже смотреть на меня. Говорит, что все мои походы в собор полная хуйня, — он тихо усмехнулся и медленно закивал головой. — Может быть, он прав? Где был мой Бог, в которого я так верю, когда это случилось со мной? Чонгук не знал, что на это ответить, поэтому тихо молчал. У него самого миллион вопросов, на которые никто не может дать ответ. Где был Бог, когда все близкие ему люди умирали? Кого он должен благодарить за то, что до сих пор жив? Или это его личное проклятье? Парень ощутил, как сердце молниеносно набирает ритм и рвётся из груди, а руки начинают мелко дрожать. Паническая атака подкралась неожиданно, окутала своими щупальцами, добралась до потаённых страхов. Чонгук сжал руки в кулаки и сделал глубокий вдох, пытаясь сосредоточиться на том состоянии, в котором он был по приходе сюда, но чувствовал, что все его попытки оборачиваются провалом, а сковывающий ужас глушит все эмоции, кроме подавленности, отрешённости и безумного желания забиться в угол подальше от кого-либо. Ничего не подозревающий Чимин тихо докуривал сигарету и варился в своих мыслях. — Прости, мне надо в туалет, — Гук вскочил со стула, опустил кота на мягкий ковёр и, не дождавшись ответа от друга, выбежал из гостиной. Он молниеносно взбежал по ступенькам на второй этаж, нашёл нужную дверь и, ворвавшись внутрь, упал перед унитазом, тут же опорожняя желудок. Его снова вырвало, в который раз за день. Дрожащими руками омега схватился за раковину и медленно осел на кафель, ощущая, как ледяная плитка остужает тело. Чонгук зарылся пальцами в волосы и пытался глубоко дышать, но чувства страха и безысходности не хотели его оставлять. Это как вакуум, в который ты попадаешь и не можешь вырваться обратно в реальный мир. Ты остаёшься один на один со своими монстрами, смотришь им в лицо и громко кричишь, но никто не слышит. Только ты наедине с пожирающим ужасом. Вот и Чонгук сидел посреди туалета и как мантру повторял отсчёт от одного до десяти, надеясь, что всё пройдёт. Его желудок болезненно заурчал, напоминая о том, что неплохо было бы поесть, но это бессмысленно. Сколько он не питается, его всё время тошнит, а тело настолько исхудало на нервах, что о торчащие рёбра можно порезаться. Всё началось четыре месяца назад. Прежде его жизнь была прекрасной: друзья, учёба, занятия музыкой, свидания с симпатичными альфами со старших курсов, секс, выпивка и вечеринки. А затем жизнь в одночасье обернулась в прах. Неделя в реанимации, месяц в больнице, побег и десятки психиатров. Когда люди спрашивают, как он себя чувствует, парень всегда отвечает, что хорошо, потому что, как бы он ни старался им объяснить, что с ним происходит, они не поймут. Они никогда не поймут, какого это — винить себя в том, что ты жив. Ненавидеть себя за то, что не сдох. Чон вытер слёзы со щёк и глубоко вдохнул, но чувства удушения и паники не хотели никуда уходить, поэтому он вытащил из кармана почти пустой пузырёк с таблетками и высыпал на ладонь сразу три, с ходу их глотая. Врач прописал одну в сутки, но они нихрена не помогали. Омега жрал их тоннами, а эффекта никакого. Он загибался от такой жизни, но почему-то эта мысль его не пугала, а только приманивала и завлекала всё сильнее. Остановиться с каждым днём всё сложнее, полная деградация и моральное разложение. И как же приятно поддаться свободному падению и не думать о последствиях. Чонгук откинулся на стену и расслабленно прикрыл глаза, ожидая, когда лекарства хоть немного подействуют и ему станет легче, но дверь открылась, и в ванную прошёл Чимин, оглядываясь, словно выискивая что-то. — Чимин, какого хера? Выйди, — Гук стушевался и попытался спрятать пузырёк с таблетками в карман своего худи, но именно в этот момент его неловкость дала о себе знать, баночка выпала из рук и покатилась по кафелю. Пак незамедлительно её подхватил и покрутил в руках. — Ты что, наркоманом заделался? — холодным тоном прошипел друг, до побеления костяшек сжимая в руках лекарство. — Тебя ебёт, кем я заделался? Выйди, я сказал, — Чон подскочил на ноги и попытался отнять то, что ему сейчас было так дорого, но покачнулся и чуть не упал. Видимо, с дозой всё-таки переборщил, потому что ноги казались ватными и стоять было трудно. — Мне это надо, так что верни, блять, — злобно закричал омега, налетая на друга, но Пак его схватил за шиворот кофты, отпихивая, от чего Гук споткнулся о собственную ногу и снова упал на пол. Он настолько ослаб, что не было сил сопротивляться. — Тебе прописали эти лекарства на месяц, а ты выжрал их за неделю, торчок обдолбанный, — Чимин пнул парня ногой и крепче сжал в руке бутылочку с таблетками. — Думаешь, так сможешь избавиться от боли? — он потряс в воздухе пузырьком. — Чтобы снова стать счастливым, придётся выжрать кучу дерьма, посетить сотню психологов, заставить себя прочувствовать всю боль и, наконец, её отпустить, а не пускать жизнь по пизде, как это делаешь ты. Жить дальше и только так. — Жить дальше?! — омега засмеялся и встал на ноги, отряхивая свою одежду. — Это ты меня учишь, как жить после того, как потерял всё, что было дорого? Ты потерял ребёнка, а твой альфа тебя хреначит каждый день до такой степени, что старые гематомы не успевают пройти, как появляются новые, — Чон схватил парня за тонкую ткань кофты и резко её потянул вниз, оголяя плечо омеги, усыпанное синяками. — Ты меня будешь учить, как жить дальше? Да, давай сходим в собор и помолимся Богу, только знаешь что? — ядовито прошипел юноша, наклоняясь так близко к лицу омеги, что его дыхание обжигало чужую кожу. — Богу на тебя насрать. — Хочешь это? — сухо и почти безразлично прошептал Чимин, поднимая маленький стеклянный пузырёк и сразу замечая, как в глазах друга загорается опасный огонёк. — Боже, ты подсел на них, да? — Это всего лишь антидепрессанты. Они помогают мне справиться с паническими атаками. Верни… пожалуйста, — Чон протянул ладонь и почти молил отдать ему заветный пузырёк, но Пак отрицательно помотал головой, посторонился к унитазу и быстрее, чем Чон успел среагировать, открыл бутылочку и высыпал всё содержимое, а затем нажал кнопку слива. — Сука! — заорал Гук, налетая на друга и толкая его к стене, но в какой-то момент сработал триггер, и он остановился, прежде чем ударить. — Что ты наделал?! — отчаянно бормотал омега, запуская пальцы в волосы и сильно сжимая корни. Как он теперь справится с приступами? Нет, лучше сдохнуть, чем пережить ещё один. — Нет, нет, нет… блять, Чимин. Нахуя ты это сделал? — продолжал кричать парень, выхватывая у него из рук пустой пузырёк и запуская его в стену. Послышался слабый хруст бьющегося стекла. — Чонгук, ты сильный и сможешь справиться с этим без таблеток. Надо просто сконцентрироваться… — Сконцентрироваться?! — закричал парень, весь краснея от злости и ощущая, что больше не продержится в этом доме ни минуты. — Да пошёл ты, — Чон выбежал из ванной комнаты, быстро спустился по лестнице, в проходе чуть не сбил Нору и, громко хлопая дверью, выскочил из дома, оставляя за собой мёртвую тишину. За последние четыре месяца Чимин уже привык к таким истерикам, поэтому его не сильно беспокоила ссора. Чонгук успокоится и первый придёт мириться, так случалось каждый раз, но его увлечение препаратами омегу серьёзно задело. Пак поправил на себе одежду, посмотрев в отражение зеркала, убедился, что выглядит сносно, и спустился обратно в гостиную, собираясь продолжить просмотр новостей, хотя вряд ли они сказали бы ему что-то новое. Рука так и тянулась к пачке сигарет, чтобы хоть немного унять дрожь после бурной ссоры, и юноша не смог себе отказать в этой слабости. Он как мог отгонял мысли о словах, сказанных другом, но сколько себя не обманывай, правде в глаза посмотреть придётся. Учит Чонгука как жить, а сам себя топит. Кто он такой, чтобы осуждать кого-то за слабость? Входная дверь вновь хлопнула, и парень раздражённо закатил глаза. Наверное, стоит и правда закрыться, а то этот проходной двор начинал действовать на нервы, но, скорее всего, это Чонгук вернулся. — Ты что-то забыл? — не оборачиваясь, спросил омега, делая вид, что с любопытством смотрит новости, но звук был сбавлен почти до нуля. В ответ он ничего не услышал и настороженно повернул голову в бок, улавливая от дверей крепкий запах альфы. Не Чонгук. — Курение убивает, — парень медленно обошёл стол, остановился рядом с омегой и, вытащив из его пальцев, усыпанных кольцами, сигарету, затушил её в одиноко стоящем стакане с алкоголем. — Мой муж убьёт тебя быстрее, если будешь действовать мне на нервы, — огрызнулся юноша, но взять очередную сигарету из пачки не решился. — Юнги, какого чёрта тебе здесь надо? Если ты к Джехёну, то он сегодня весь вечер будет отдыхать в клубе. Можешь к нему присоединиться, — парень нарочито прогнулся в спине и закинул длинные ноги на столешницу, выставляя их на показ прямо перед альфой и чувствуя, как тот напрягается, но продолжает держать дистанцию, словно верный пёс на привязи. — Нет, я приехал к тебе, — альфа обошёл стол и сел как можно дальше от Чимина, будто боялся его. — Джехён приказал следить за твоим состоянием. Он сказал, что ты слаб после больницы, — Юнги облизал нижнюю губу и вдохнул поглубже сладкий запах омеги, которым пропиталась вся комната. После пережитого стресса организм Чимина пытался восстановиться, гормоны бушевали, и его естественный запах сильно усилился. — Ты слепо следуешь всем приказам Джехёна? — последнее слово парень специально выделил, словно дразнил альфу. Если совсем откровенно, то Чимин ненавидел прихвостней своего мужа, а Юнги был кем-то вроде их лидера, отчего его он ненавидел ещё больше. — Мне скучно, разве ты не должен меня развлечь? — Пак закусил губу и склонил голову набок, любопытно разглядывая альфу. Знал он о нём немного, кажется, в прошлом Юнги был военным, у него прекрасная подготовка, знает несколько боевых искусств, в точности владеет оружием, может убить голыми руками. А с виду худощавый, жилистый парнишка, так и не скажешь, что опасен. — Моя задача следить за твоим состоянием и в случае чего сразу доставить в больницу, — Юнги отвёл глаза в сторону и пытался не смотреть на омегу, что одним своим видом радовал глаз. На самом деле Мин предпочёл бы сейчас быть где угодно, но только не в этой комнате. Рядом с омегой он чувствовал себя слабым, и это так раздражало, но почему-то каждый раз, когда Джехён говорил, что за Чимином надо присмотреть, это ложилось именно на его плечи. — Я слышал, что ты раньше служил в армии и собирался построить на этом карьеру, — Пак встал со своего места, прошёл к бару и вытащил уже начатую бутылку, собираясь налить себе выпить. — Расскажешь, как так вышло, что ты оказался на побегушках у бандита? Разве ты не собирался уничтожать таких, как Джехён? — он сделал глоток из стакана и довольно улыбнулся, замечая, как альфа нахмурился и отвернулся, не собираясь продолжать разговор. — Какой скучный из тебя собеседник, — Чимин разочарованно вздохнул, отодвинул стакан и развернулся к выходу из комнаты. — Пойду прогуляюсь, пожалуй. — Тебе запрещено выходить из дома, — Юнги встал из-за стола и прошёл следом за омегой, собираясь вернуть его обратно в комнату. — Мне душно, я хочу подышать свежим воздухом, — омега успел приоткрыть дверь, но чужая ладонь с громким хлопком её закрыла. Чимин вздрогнул от резкого звука и ощутил тяжёлое дыхание на затылке, а затем обернулся, сталкиваясь взглядом с альфой, что строго и без намёка на сочувствие смотрел на него. — Если хочешь подышать, ты можешь выйти на террасу, — Юнги нехотя отодвинулся от омеги, понимая, что позволил себе лишнее, но было слишком поздно. Сладкий запах забил лёгкие, этот дурманящий аромат не отпустит его всю следующую ночь, что парень проведёт в постели в мучительных раздумьях о юноше, вскружившем ему голову. — Но… — Просто делай, что тебе говорят, блять, — рявкнул парень, резко оборачиваясь к Чимину. — У меня нет желания объясняться перед Джехёном, если с тобой случится какая-то хуйня, так что закрой рот и либо займись чем-то, либо иди на грёбаную террасу, — альфа вытащил из кармана пачку крепких сигарет и закурил, выпуская изо рта облако дыма. Он отвернулся от омеги, чтобы не видеть, как его лицо искажается от презрения и ненависти, а былого интереса и дружелюбия больше нет, как волной смыло. Только прежнее отвращение. Чимин поджал губы, но не потому, что было обидно или неприятно из-за такого обращения к себе. Он привык, что альфы не скупятся на грубость и хамство, казалось бы, удивляться уже нечему, но разочарование обрушивалось на него каждый раз, как в первый. Омега взял со столика стакан с недопитым алкоголем и прошёл к дверям, ведущим на террасу. Здесь одиноко стояло плетёное кресло, в которое с ногами удобно забрался юноша, крепко обнимая себя руками, чтобы хоть немного согреться. Шорты и футболка не лучшая одежда для посиделок на свежем воздухе в такую погоду, но ему не хотелось возвращаться в дом ни на минуту. Лучше уж здесь замёрзнуть, однако Чимин совсем не подумал, что кое-кто просто не позволит этому случиться. Омега вздрогнул, когда ощутил, как на его плечи ложится мягкий плед, и, обернувшись, заметил Юнги. Альфа отошёл в сторону, чтобы не нарушать его покой, присел на железный бортик, ограждающий террасу от зелёной территории, и безмолвно курил, наблюдая со стороны за Чимином. Редкие минуты, когда он мог позволить себе просто впитывать образ, въевшийся в память до мельчайших деталей, но знал, что рано или поздно омега его прогонит. — Тебе обязательно здесь стоять? — спустя несколько напряжённых минут Чимин обернулся к Юнги, смиряя его недружелюбным взглядом. — Если ты не понял, я ушёл сюда, чтобы сбежать от твоей компании. — Тебе так не нравится моя компания? — парень усмехнулся и выбросил окурок в урну. — Честно? — Чимин взглянул на парня, поправляя чёрные пряди, упавшие на глаза. — Меня тошнит от тебя, Мин Юнги. — Тебе надо в ванную, — тихо прошептал альфа, игнорируя слова, ударившие его больнее, чем стоило ожидать, хотя подобное он слышал уже не единожды. — Ч-что? — Я чувствую запах крови. Тебе надо сменить повязку, — омега шмыгнул носом, выбрался из мягкого пледа, и стоило ему подняться на ноги, как он ощутил, что шорты намокают и живот пробирает режущая боль. Кажется, у него и правда пошла кровь, но врачи предупреждали о таком. — Тебе помочь дойти до ванной? Я могу отнести тебя, — Юнги сделал несколько уверенных шагов к Чимину, но тот попятился, не позволяя к себе прикасаться. — Я сам, — Пак направился к дверям и, не оборачиваясь, через плечо бросил фразу, — если собираешься здесь остаться на весь вечер, то лучше не попадайся мне на глаза, — он вышел из комнаты и, придерживаясь рукой за один бок, добрался до ванной комнаты, в которой ещё не так давно они ругались с Чонгуком. Омега закрылся изнутри, присел на крышку унитаза и тихо завыл, чувствуя, как солёные слёзы бегут по щекам.

🩸🩸🩸

Громко шаркая ногами по мокрому асфальту, омега плёлся по тёмным улицам Монреаля, даже не задумываясь о своём маршруте. Ноги вели по памяти в единственное место, где можно было найти то, что ему сейчас так необходимо — а именно замену таблеткам, которые Чимин смыл в унитаз. Чонгук давно уже понял, что если он хочет спрятаться от настырной и раздражающей опеки дяди, то лучшего всего это делать прямо у него под носом, там, где его искать будут меньше всего. Юноша притормозил на перекрёстке и поднял глаза из-под капюшона, оглядываясь по сторонам в надежде, что вокруг нет никого из знакомых, но кроме кучи пьяных в угаре подростков, шатающихся по улицам, никого не заметил. Омега снова опустил голову, пряча лицо под капюшоном худи, и, не доходя до перехода, перебежал дорогу, слыша за спиной, как сигналят возмущённые водители, которым пришлось притормозить, чтобы пропустить его. Чон показал средний палец мужчине, высунувшемуся из окна своей старой потрёпанной мазды, и прежде чем услышал в ответ угрозы о расправе, смешался с толпой людей, скопившейся вокруг единственного дорогого здания в этом убитом районе. Омега остановился возле яркой вывески, на которой красивым шрифтом было выведено «Богема» — один из лучших клубов в городе, обслуживающий элитную клиентуру. Очередь на фейсконтроль тянулась на несколько десятков метров, но Чонгук нагло стал расталкивать людей, пробираясь к охране. Кто-то возмущался, его пихали и пытались вернуть в конец очереди, на что омега лишь бесцеремонно слал всех нахер и двигался в нужном ему направлении. Оказавшись наконец перед главным входом, Чон протянул руку, собираясь самостоятельно убрать вытяжную ленту, отделявшую его от дверей, и проскользнуть внутрь, но один из охранников ударил парня по ладони и не сильно отпихнул в плечо, заставляя попятиться назад. Омега ошарашенно смотрел на мужчин, но удивление на его лице мгновенно сменилось раздражением, и ровные чёрные брови сошлись на переносице. — Какого хрена?! — рявкнул Чон, вновь подходя вплотную к альфам и поднимая на них глаза. — Вы чё, шакалы, страх потеряли? — Ты не пройдёшь в клуб, — басистым голосом произнёс один из охранников, становясь плотнее к дверям и заграждая собой проход. — Джером, тебе временно память отшибло или ты меня в маске узнавать перестал? — Чон снова вспылил и стянул с лица чёрную ткань, до этого прикрывающую большую часть его лица. — Это я, Чонгук. Я тут бываю каждый день! — Прости, Чонгук-и, но это приказ твоего дяди, — мужчина с сочувствием посмотрел на подростка, который тут же присмирел, понимая наконец, в чём дело. — Джин сказал, тебя в клуб не пускать, так что ищи другое место для тусовок. — Твою мать! — выругался омега, резко разворачиваясь и вновь пробиваясь сквозь недовольную толпу подальше от входа. Чонгук распихал мешающих пройти людей в разные стороны и, оказавшись поодаль от очереди, остановился посреди улицы, готовый громко закричать от отчаяния. Сокджин, сука такая, как знал, что младший не станет слушать и придёт развлечься, но омеге не нужен другой клуб, чтобы потусоваться. Ему нужен именно этот, потому что именно здесь он знает, что может безопасно раздобыть то, что ему надо. Чон натянул на лицо маску, вновь поправил капюшон и, убедившись, что никто не обращает на него внимание, молча побрёл в обход здания. Он прошёл до ближайшего поворота и свернул в переулок, где находились двери служебного входа и мусорные баки. Пробовать таким путём пробраться в клуб бесполезно, он и раньше пытался, но есть один вариант, который удастся, если Чонгуку повезёт. Юноша прошёл чуть дальше и, к своему счастью, обнаружил, что окна, ведущие в туалет, приоткрыты, только вот находятся они высоковато, и так просто не заберёшься. Долго думать над решением проблемы парень не стал и тут же подбежал к бакам, пытаясь их подкатить ближе, однако силёнок было маловато для худощавого оголодавшего омеги. — Чёрт, как знал, что надо в качалку походить, — прошипел Гук, наваливаясь всем телом на грязный вонючий мусорный бак и чувствуя, как под давлением с большим трудом тот медленно катится по асфальту. Его худи наверняка насквозь провоняло, но это не сильно беспокоило омегу. Он со второй попытки забрался на крышку бака и только тогда смог пролезть в приоткрытое окно, с грохотом падая на идеально вычищенный белоснежный кафель туалета. Сердце стучало так, словно он от своры голодных собак убегал, и вставать было неохота, но послышался испуганный женский визг, и Чон тут же подскочил на ноги, замечая в дверях кабинки девушку. Видимо, он случайно попал в женский туалет. — Всё-всё, ухожу. Не визжи, — пробурчал парень, пока в его адрес лились не лестные комментарии. Он стряхнул грязь со своего худи и медленно выбрался из туалета, оказываясь в длинном коридоре с приглушённым красным освещением. Глазам было непривычно, и голова немного кружилась, но это скорее от слабости и недоедания. Чон привык к такому состоянию, поэтому молча побрёл в нужном направлении, при этом всё время оглядываясь, в надежде не столкнуться с охраной или Джином. Его рожу здесь знает каждый, поэтому в случае чего даже маска не поможет. В центре клуба на первом этаже находилась широкая площадка для танцпола, у стены просторный бар со всевозможными напитками и по периметру небольшие подставки с ограждениями, на которых танцевали почти обнажённые омеги, привлекая голодные взгляды прибывших сюда клиентов. Но самое интересное происходило на втором этаже. Там находились комнаты, в которых можно было найти развлечения на любой вкус: кальян, покер, наркотики, секс. Чонгук знал, что Джин не скупится на обслуживание своей элитной клиентуры. Если человек при деньгах, любой его каприз будет удовлетворён. Хотите девочку-омегу, хотите мальчика, хотите альфу, который ляжет под вас, словно продажная шлюха. Именно потому, что здесь есть всё в наивысшем качестве, этот клуб прославился лучшим из лучших в городе. Чонгук спустился по лестнице на танцпол и сквозь толпу пьяных людей попытался добраться до барной стойки, желая немного выпить и набраться храбрости, прежде чем он сделает то, что задумал. Чон заказал три шота, быстро опрокинул в себя и почти сразу ощутил, как пьянит алкоголь. А всё потому, что пить на голодный желудок — очень хуёвая идея, но о последствиях омега сейчас не думал. Он чувствовал, как в кармане вибрирует телефон, и догадывался, что это, наверное, дядя его разыскивает, чтобы убедиться, что младший дома делает задание по сольфеджио. Но не ответил и, слегка пошатываясь, стал снова пробираться через танцпол к лестнице, ведущей на второй этаж. Цель Чонгука — найти среди отдыхающих на втором этаже человека, который сможет продать ему что-нибудь расслабляющее, конечно же за деньги, потому что о других способах оплаты не может быть даже и речи. Юноша остановился возле перил и осмотрелся по сторонам, надеясь не столкнуться с Сокджином, кабинет которого находился буквально в паре метров отсюда. Омега неожиданно услышал, как недалеко от него открывается дверь и, не задумываясь, свернул за ближайший поворот, оказываясь в длинном коридоре со множеством комнат. Красный свет действовал на нервы, но так было задумано, чтобы распалять клиентов и пробуждать в них желание к чему-то дикому и очень дорогому. Юноша медленно шёл вдоль комнат, гадая, в какую из них ему стоит зайти и не наткнётся ли он на неприятности, но, когда омега ощутил, как внутри всё сжимается от ужаса, со спины, словно зверь, подбирается паника, а пальцы мелко дрожат от очередного приступа, который вот-вот готов был начаться, мысли о последствиях покинули его голову. Чонгук открыл первую попавшуюся дверь и разочарованно вздохнул, понимая, что она пуста. Он прошёл дальше и дёрнул за вторую ручку, но увидел на широкой постели, как взрослый коренастый мужчина трахал какого-то худенького тихо всхлипывающего паренька и, не успев услышать в свой адрес отборный мат, снова закрыл дверь, прижимаясь к ней спиной и чувствуя, как сердце ускоряет ритм. Он пытался дышать, но это нихрена не помогало. Очередная паническая атака. Чон крепко сжал руки в кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу, и прошёл дальше, замечая, что одна из дверей приоткрыта и оттуда виднеется полоска света. Он очень тихо подкрался ближе и заглянул через щель внутрь. В комнате стояло два чёрных кожаных дивана и широкий стол, за которым сидели четверо мужчин, и ещё несколько охранников у стены. Одного из них омега узнал, потому что видел в живую миллион раз — Джехён, сукин сын. Они курили дорогие сигареты, выпивали и играли в покер на деньги, но, кажется, разговор шёл совсем не об игре. Чонгук пытался даже не дышать, чтобы его не заметили. — С этим дерьмом пора завязывать, — прошипел один из альф, хмуря брови и непроницаемым взглядом разглядывая свои карты. Его бархатистый низкий тембр будто обволакивал, навевая смешанные эмоции. — Не пора ли нам покончить с ублюдком, — он медленно выдохнул дым из лёгких и потушил сигарету в пепельнице. — Тебе надо успокоиться и перестать паниковать, — ровным тоном воскликнул второй мужчина, делая несколько больших глотков из своего бокала, и когда алкоголь закончился, к нему тут же подбежал всё это время стоящий в углу официант и подлил ещё. — Ничего страшного ведь не произошло. — Ничего страшного?! — освирепел мужчина, сбрасывая с лица напускное спокойствие и морщась от злости. Он с отвращением посмотрел на собеседника и почти так же быстро взял себя в руки, цокая языком и выкладывая карты на стол. — Роял Стрит Флеш, я выиграл. — Покер — это единственное, что у тебя получается хорошо, да? — подал голос Джехён, ухмыляясь и с грустью наблюдая, как весь выигрыш альфа складывает в аккуратную стопку денег и прячет во внутреннем кармане своего пиджака. — Я бы на твоём месте так не радовался, Джехён, — прошипел ядовито мужчина, наклоняясь ближе к собеседнику. — Бан Чан забрал себе территорию, к которой прилегают порты и выход к морю. Что будет с твоими поставками наркоты, когда он перекроет все каналы передачи? По пизде полетит твой бизнес, — альфа ухмыльнулся и откинулся на спинку стула, поднося к губам бокал и делая из него маленький глоток виски. — А мои поставки оружия? У меня договоры на полгода вперёд, но из-за этого выродка я могу потерять и деньги, и расположение моих покупателей. — Бан Чан… — тихо прошептал Гук, когда услышал знакомое имя, и подвинулся ближе к двери, чтобы лучше слышать разговор. — Именно поэтому нам стоит сохранять временное перемирие и договориться с ним о выгодном сотрудничестве, — вновь подал голос второй мужчина, медленно постукивая пальцами по столу. — Данте, о чём ты думал, когда устраивал налёт на его казино в прошлую пятницу? В новостях только об этом и говорят, — он повернул голову и обратился к альфе, мирно попивающему алкоголь из своего стакана. — Я давно говорил, что от этого ублюдка надо избавиться, а его территорию поделить между нами тремя, Намджун, — он сжал бокал в своей руке так сильно, что казалось, тот сейчас треснет. — Хосок, хоть ты со мной согласен? — альфа повернул голову к четвёртому мужчине за столом, который до этого молчал и не встревал в разговор. — Пока Бан Чан не приносит никаких сложностей, нужды в кровопролитии нет, но рано или поздно он может стать огромной занозой в заднице, — бесстрастным тоном изрёк альфа и залпом осушил свой шот с алкоголем. — Бан Чан как кость в горле, — Данте ударил кулаком по столу, и ровные стопки фишек, составленные в ряды, пошатнувшись, рассыпались. — Твоя глупая выходка может отразиться на нас всех. Думаешь, он просто спустит тебе это с рук? — сурово рявкнул Намджун, поворачиваясь к этому самому Данте и уничтожая его взглядом. — Ты бываешь гениален иногда, но иногда глуп, словно мальчишка. Хватит воевать с ним, иначе развяжешь посреди города войну, которая нахрен не сдалась ни нам, ни властям, что терпят нас и закрывают глаза на все кровопролития, — жёсткий тон мужчины вводил в ступор. — Даже для таких людей, как мы, существуют правила, которым надо следовать, иначе мы просто перережем друг друга. Или ты почувствовал себя неуязвимым? Ничего не боишься? — Намджун… — уже спокойнее и с нотками задорства воскликнул альфа, не воспринимая его слова должным образом. — Ты привлекаешь слишком много внимания. Хочешь, чтобы люди тебя боялись? — он сделал паузу и неожиданно смягчился. — Тэхён, я не хочу, чтобы ты так рисковал. Ты мне живой нужен, поэтому заканчивай с этой глупой враждой и попытайся уладить конфликт с Бан Чаном. Я даю тебе на это три дн… Он резко осёкся, когда услышал, как прямо за дверью заиграла мелодия телефона, а сердце Чонгука в этот момент ушло в пятки. Он не подумал о том, что нужно бежать или прятаться, только дрожащими руками попробовал достать телефон из кармана и сбросить вызов, но тот с грохотом выпал, привлекая ещё больше внимания. Омега опустился, чтобы поднять вещь, когда дверь открылась и он увидел перед собой пару дорогих чёрных лакированных туфель, громко сглатывая и чувствуя, что теперь ему точно стоит молиться. Один из охранников схватил омегу за шкирку и грубо дёрнул, поднимая на ноги и затягивая в комнату. Он запнулся о собственные ноги и чуть не упал, но успел поймать равновесие и остался стоять на месте, чувствуя, как на него направлены четыре ледяных взгляда. Вот теперь стоило начинать паниковать. С лица сорвали маску и капюшон, а затем сильно ударили по лопаткам, заставляя омегу вскрикнуть от боли, но Намджун поднял руку, призывая охрану прекратить насилие. — Я свой! — выпалил необдуманно Чонгук, надеясь, что это спасёт его бедный тощий зад от неприятностей. Мужчины за столом непонимающе переглянулись и снова посмотрели на парня. — Он меня знает, — омега ткнул пальцем в Джехёна, ощущая, как тот моментально вспыхивает от раздражения. — Ты его знаешь? — Тэхён обернулся к альфе и кивнул головой на незваного гостя. — Это друг моего омеги. Постоянно крутится у нас дома, — Джехён разочарованно вздохнул, предпочитая не знать Чонгука. — Но мне на него насрать, так что делайте с ним, что хотите. — Эй, эй, эй, в смысле?! — заорал Чон, делая шаг к альфе, однако охранники грубо схватили его за кофту и оттащили обратно, не давая приближаться к столу. — Джехён, какого хуя? — омега растерянно мотал головой, но удивлён не был. Ничего другого он и не ожидал. — Я всегда знал, что ты кусок дерьма! Не удивительно, что Чимин презирает тебя! — Какой смелый засранец, — Тэхён ухмыльнулся, с интересом разглядывая подростка, топчущегося в дверях. Чонгук выглядел совсем худеньким и слабым, под глазами большие синяки и вымученное выражение лица, мешковатая одежда прятала фигуру, не позволяя альфе оценить её как следует, а от когда-то белого, но теперь уже запачканного грязью худи шёл отвратный запах, как от свалки. — Что ты спизданул? — Джехён вскочил со стула и подошёл к омеге, хватая его лицо одной рукой и больно сдавливая челюсть. Наверняка на коже останутся следы от его пальцев. Альфа сжимал так сильно, что Гук тихо завыл от боли и, сам того не ожидая, плюнул в лицо мужчины. — Джехён, не надо… — Намджун попытался встрять, но не успел, потому что альфа с размаху ударил Чонгука куда-то под рёбрами, и тот громко вскрикнул, пытаясь осесть на пол, но его держали под руки охранники. — Я научу тебя уважению, щенок, — мужчина вытащил из кармана платок и обтёр лицо, а затем поднёс грязную ткань к губам Чонгука и, надавив на челюсть, попытался пропихнуть её в рот омеги, но только зашипел от боли. — Сука, он меня укусил! — Джехён ещё раз замахнулся и ударил паренька, но на этот раз по лицу. Чон не издал ни звука, но его голова повернулась на девяносто градусов и в ушах зазвенело от боли. Губа лопнула, тонкая струйка крови стекала по подбородку, и помощи ждать было не от кого. — Сколько храбрости в одном маленьком омеге, — задумчиво пробормотал Тэхён, непроницаемым взглядом наблюдая, как Чонгука отпускает охрана и тот медленно оседает на пол, держась за живот и утирая рукавом белой худи кровь. Он был уверен, что омега вот-вот заплачет, но когда юноша поднял голову, его глаза оставались сухими, в них не было даже страха. Для Джехёна это стало ещё одним поводом сорвать злость на мальчишке, и он, замахнувшись, ударил того ногой по рёбрам. Вообще-то альфа вошёл во вкус и продолжал бы ещё долго, но Намджуну это шоу надоело, он всё-таки решил вмешаться. — Джехён, сядь на место, — приказал мужчина, не спуская взгляда с освирепевшего альфы. Парень обернулся и хотел кинуть в ответ что-то дерзкое, но, видимо, не решился спорить и молча присел обратно на свой стул, продолжая кидать ядовитые взгляды на Чонгука. — И что нам с ним делать? — задумчиво пробормотал Ким, потирая одним пальцем подбородок и разглядывая побитого омегу, который всеми силами утирал своей когда-то белой одеждой кровь. — Эм… прошу прощения, — один из охранников неуверенно поднял руку, боясь вызвать своими словами гнев мужчины, но теперь уже было поздно. — Этот малолетка подозрительно похож на племянника хозяина клуба. Я, кажется, видел его уже здесь раньше, — глаза Чонгука резко открылись, когда он понял, что его всё-таки узнали. — Ты племянник хозяина Богемы? — Намджун говорил спокойно и даже почти мягко, но этой фальшивой добротой Чонгука не обманешь. Он нахмурился и сплюнул на тёмный ковёр кровь, которой скопилось во рту слишком много. — Отвечай, когда я с тобой разговариваю, — тон стал жёстче и лицо потеряло былое очарование. Чону на секунду действительно стало страшно. — Пожалуйста, давайте обойдёмся без дяди, — взмолился омега, ещё не понимая, что это лучший вариант решения проблемы, иначе вообще неизвестно, что с ним сделают за то, что он подслушивал, но сейчас гнев родителя пугал подростка куда сильнее. — Блять, может разойдёмся по мирному? — на это предложение он услышал лишь смех сидящих за столом. Действительно, на что он только надеялся. — Позовите Сокджина, — приказал Намджун, и один из охранников тут же исчез в дверях. Чонгук тихо постанывал от боли, всё ещё держась за бок, в который его ударили. Он понимал, что теперь ему точно пиздец. Он же должен был сидеть дома и делать задание по сольфеджио, а вместо этого пробрался в клуб, чтобы купить наркоты, и напоролся на кучку мафиози. Это фиаско. Спустя всего минуту послышались шаги, дверь открылась, и в комнату зашёл Джин со своей фирменной улыбкой для самых элитных клиентов, но когда его взгляд упал на побитого и всего перепачканного в грязи и крови омегу, лицо исказилось сначала непониманием, затем ужасом и только потом гневом, который плескался в глазах. — Твой племянник? — спокойно спросил Намджун, кивая на подростка. — Он сидел под дверью и подслушивал наш разговор, только не понятно зачем, — альфа облизнулся и внимательно смотрел на мужчину, ожидая каких-то ответов. — Давайте просто пристрелим сопляка, — воскликнул Джехён, вытаскивая из-за пояса пистолет и снимая его с предохранителя. Он направил оружие на Чонгука, но Джин испуганно вскрикнул и кинулся к младшему, пряча его за своей спиной. — Прошу прощение за него, это просто недоразумение, — залепетал Джин, кланяясь мужчинам. Это всё, что ему оставалось, рассыпаться в извинениях и молиться о лучшем исходе. — Господин Ким, он всего лишь глупый подросток, — омега смотрел на Намджуна, будто чувствовал, что тот единственный среди этой четвёрки, чьё снисхождение можно заслужить. — Уверен, Чонгук не хотел вас потревожить. У него тяжёлая депрессия, он принимает лекарства и сам не знает, что творит. Прошу вас, простите его. — Ты понимаешь, что делают с такими, как он? — знатно подвыпивший Джехён направил оружие на Сокджина, опуская палец на курок и вынуждая того замереть на месте. Чонгук чувствовал, что ещё немного, и у него начнётся приступ. Страх и паника не оставляли омегу ни на секунду, словно вечные спутники, обращающие его существование в сущий ад. Юноша посмотрел на свои пальцы, но те мелко дрожали и слёзы вот-вот норовили покатиться по щекам, но не от страха смерти или чувства вины, что он так подставил хёна. Чонгуку хотелось плакать от того, что каждую минуту внутри него что-то умирало, он чувствовал себя пустым и измотанным нескончаемыми приступами. — Джехён, опусти пистолет, — Намджун ждал, когда его приказ будет исполнен, но альфа не торопился подчиняться. — Джехён, убери, блять, грёбаный пистолет! — рявкнул мужчина, ударяя по столу, и только тогда, наконец, добился, чего хотел. — Господин Ким, — Джин вновь обратился к альфе, вежливо кланяясь ему, и почти коснулся мужчины, но вовремя осёкся и оставил между ними дистанцию. Он не должен позволять себе лишнего, дабы не вызвать очередной приступ гнева, но чувство благодарности сейчас переполняло омегу. — Мой клуб в качестве моральной компенсации предложит вам любые услуги абсолютно бесплатно. Всё, что душе вашей будет угодно. — Просто впредь следи за щенком, иначе в следующий раз он получит пулю в лоб. Я ясно выразился? — Джин громко сглотнул, чувствуя, как от голоса альфы внутри всё сжимается и душа покидает тело. Это даже не страх, это что-то большее. — Яснее некуда, — омега кивнул и последний раз поклонился мужчине, медленно отходя к выходу, но не решаясь уйти без разрешения, однако альфы решили, что на этом их вечер окончен и стали подниматься из-за стола. Охрана открыла им дверь, и они по одному вышли из комнаты, оставляя омег наедине. Чонгук всё ещё стоял на коленях и смотрел в пол, когда рядом с ним упал белоснежный платок. Он дрожащей рукой взял ткань и поднял глаза, замечая удаляющийся силуэт Тэхёна. Омега поднёс платок к лицу, стирая кровь, и ощутил крепкий запах альфы, которым пропиталась ткань. Ничего приятнее в своей жизни он не вдыхал.

🩸🩸🩸

— О чём ты, блять, думал?! — орал Сокджин, пока вёл машину. Он крепко сжимал руль и пытался следить за дорогой, но получалось с трудом. Чонгук сжался на соседнем сидении и смотрел в окно, делая вид, что он не слышит криков над собственным ухом. И сам знает, что проебался, но омегу сильнее тревожит, что заветные таблетки он так и не раздобыл, а приступ всё накатывает, и как бы юноша не убегал, рано или поздно это его догонит. — Чонгук, ты понимаешь, что они могли тебя застрелить? Ты хоть понимаешь, что это за люди?! — Ким продолжал кричать, но когда до него дошло, что таким образом он ничего не добьётся, решил успокоиться и попробовать зайти с другой стороны. — Пожалуйста, не игнорируй меня, — чуть спокойнее попросил мужчина, и только тогда младший повернул голову, посмотрев на него. — Ты так мило вылизываешь им задницы, — Чон хмыкнул, замечая, как смятение на лице хёна сменяется раздражением. — У тебя ещё язык не отсох от такой кропотливой работы? — Закрой рот, если не знаешь, о чём болтаешь, — грубо рыкнул на него Джин. — С такими людьми иначе разговаривать нельзя. Ты должен понять, что если они захотят, от моего клуба останутся только щепки, — омега тяжело вздохнул, чувствуя, как его тело дрожит от переизбытка адреналина. Он уже полчаса как не в той комнате, но внутри всё ещё что-то сжимается от страха за жизнь Чонгука. — Что ты делал в моём клубе? Я же сказал тебе сидеть дома. — Развлекался, — сухо ответил Чонгук, наблюдая через лобовое стекло, как медленно тянутся люди на переходе. — Мне нужны новые таблетки, — в салоне повисла тишина, и, кажется, до Сокджина не сразу дошёл смысл этих слов. — Что? Я же неделю назад отдал тебе месячный запас. — Я потерял пузырёк с лекарством, — соврал Чон, не поворачиваясь к старшему, иначе точно выдал бы свою ложь. — Потерял или в себя закинул? — сурово прошипел Джин, нетерпеливо вдавливая педаль газа, сразу, как загорелся зелёный. Ответа на его вопрос не последовало. Чонгук игнорировал хёна, и это злило больше всего. — Эти лекарства выдаются строго по рецепту. — Будто ты не сможешь достать ещё, — саркастично усмехнулся омега. — Я-то достану, но впредь буду контролировать, как ты их принимаешь, и сам выдавать тебе лекарство, — Джин зачесал пятернёй волосы и устало вздохнул, чувствуя, что без успокоительного сегодня ночью точно не уснёт. — Не доверяешь мне? — Чонгук сделал вид, что обиделся и надул губы. Он всё ждал, когда терпение хёна лопнет и тот перестанет лишь угрожать расправой, а наконец сделает что-то в воспитательных целях племянника, но старший всегда ограничивался лишь криками. — Думаешь, я идиот, чтобы поверить, что ты потерял лекарство? — на это юноше нечего было ответить, поэтому он молча отвернулся к окну, разглядывая город, который никогда не станет ему родным. Эта жизнь ему не принадлежит, всё это плохой сон, от которого хочется поскорее очнуться.

🩸🩸🩸

Дверь тихо закрылась, и комната снова погрузилась в полумрак. Мужчина развязал галстук, снял с себя пиджак и расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки. Он прошёл вглубь комнаты, вдыхая сладкий запах благовоний и осматриваясь по сторонам. На столике стоял чайник и две чашки, а в плетёной корзинке лежали шоколадные конфеты. Всё как в детстве. Альфа не смог сдержать мягкой улыбки, подходя ближе и замечая два тёплых пледа. Двери, ведущие на балкон, были приоткрыты, и с улиц доносилась музыка по итальянским мотивам, кажется, играла скрипка. — Ты, наконец, пришёл, — раздался нежный женский голос, и две маленькие изящные ладошки обняли мужчину со спины. Он невольно подался назад, ближе к девушке, а затем нехотя развернулся к ней лицом, заключая в крепкие объятия и прижимая к себе так близко, как только мог, словно каждое мгновение рядом с ней на вес золота. — Намджун, ты меня раздавишь, — она засмеялась и, высвободившись из крепких рук, присела на диван, а затем позвала его ближе. — Ёнджи, я соскучился, — ласково прошептал альфа, присаживаясь рядом с ней и наблюдая, как девушка ловко разливает чай по чашкам и двигает к нему корзинку с конфетами, хотя знает, что он не любит сладкое и весь шоколад достанется ей одной. Это что-то вроде их маленького ритуала. — Но мы виделись утром, — она звонко рассмеялась, запрокидывая голову и поправляя резинку на волосах. Локоны лёгкими волнами спадали на плечи, обрамляя идеальный овал лица, а с розовых, слегка пухлых губ не сходила улыбка. Она, как солнце, которое никогда не обожжёт. В её лучах он готов греться вечность, за ней он готов идти во мрак, дороже неё у него нет никого. Намджун погряз в этой любви, он хочет подарить ей весь мир в его самых ярких красках, не опороченный грязью и развратом. Она как нечто прекрасное. Эта девушка никогда не знала боли и предательства, потому что рядом был он. — Ты выглядишь уставшим, — Ёнджи протянула ладошку и погладила мужчину по волосам, а затем по щеке, видя, как он льнёт к её руке и, перехватывая за запястье, целует тыльную сторону ладони, опаляя жаром своего дыхания. — Просто тяжёлый день был, — он снова улыбнулся, не в силах быть мрачным и хмурым рядом с ней. Она пробуждала в нём лучшие эмоции, она заставляла его превращаться в мальчишку и радоваться любой мелочи. Намджун принял чашку из рук девушки и отпил из неё ароматный чай, наблюдая, как Ёнджи с ходу запихивает в рот две шоколадные конфеты и тихо стонет от удовольствия. — Это так вкусно, ты обязан попробовать, — она взяла ещё одну конфету и поднесла к губам мужчины, но он поморщился и попытался увильнуть. Альфа, правда, думал, что отказаться получится, но, заметив расстроенное лицо девушки, беспрекословно съел то, что ему предложили, и даже сделал вид, что понравилось, запивая сладость большим количеством чая. — Боже, ты ужасный лжец. Знаю же, что не понравилось, — она снова тихо засмеялась и, встав на коленки, подползла ближе, обхватывая альфу за шею и нежно целуя в щёку. Ради такого он готов есть конфеты хоть тоннами. Ёнджи прилегла рядом с мужчиной, удобно устроилась у него на плече и тихо рассказывала какую-то историю, изредка делая глотки из своей чашки и отвлекаясь на шоколадные конфеты, которых становилось в вазочке всё меньше. Намджун обнимал девушку и правда пытался внимательно слушать, но это было так трудно, пока она рядом. Он уткнулся носом в её макушку и вдыхал сладкий запах шампуня, смешавшегося с ароматом благовоний, играл с её волосами и изредка целовал в висок, вынуждая отвлекаться от истории. Она его благословение, она его спасение, и она же его проклятье.