Последнее лето

Хазан смотрела по сторонам без особого интереса – все это вокруг она уже видела вчера. Как и в прошлый раз, прокурор приставил ее к комиссару Джерен, которая только коротко хмыкнула, не поднимая головы. Хазан было скучно. Она вслушивалась в чужие разговоры, не испытывая любопытства, просто потому что ей было скучно. Изредка в коридоре мелькал силуэт ее надсмотрщика – драгоценного прокурора, но он тут же исчезал из виду, передвигаясь по коридорам исключительно рысью. Хазан не могла представить, откуда в человеке было столько энергии, особенно учитывая, каким дерьмом он питался – Хазан глазам своим не поверила, когда он на голубом глазу предложил ей на завтрак хлопья в молоке, это что, блин, американская комедия? Хлопья эти он заглотил в два глотка, запив их быстрорастворимым кофе, и тут же начал ее подгонять, завывая, что опаздывает. Выбор у Хазан был небольшой – или идти с ним в дворец правосудия, или сидеть взаперти в его клоповнике, шансы сбежать из которого она уже оценила прошлой ночью: дверь, в отличие от всего остального в квартире, была дорогой и явно настроенной на возможность отразить атаку, а с балкона спуститься можно было бы только с помощью альпинистского снаряжения. Так что нет, сидеть взаперти и пялиться в стены, не имея даже возможности сбежать – об этом и речи быть не могло. Хотя, сидеть в коридоре дворца правосудия было ненамного интереснее. Люди здесь были не очень интересные. Хазан попыталась хотя бы вытребовать свой телефон, но в ответ получила лишь усталый взгляд комиссара Джерен, которой явно действовала на нервы, но отпускать от себя она ее тоже отказывалась. Краем глаза Хазан опять уловила движение знакомого силуэта, и она тут же выпрямилась, внимательно глядя на прокурора – тот выглядел так, словно его хорошенько стукнули пыльным мешком по голове. – Чего это он? – Вырвалось у нее, когда она увидела, как он привалился спиной к стене у двери, из которой вышел. – Взбучка от главного прокурора? – Раздался удивленный голос рядом с ней. Комиссар Джерен тоже с любопытством разглядывала прокурора Ягыза. – Надо же, главный прокурор с него обычно пылинки сдувает. Хазан фыркнула: о том, что прокурор Ягыз был любимчиком главного прокурора Хакана Йылмаза знали все. Некоторые даже поговаривали, что он был его внебрачным сыном, но это, конечно, была чушь: маленький и кругленький господин Хакан просто не мог быть отцом Ягыза Эгемена. Маленький и кругленький мячиком выкатился из кабинета, увидел дорогого «сынка» и обхватил его за локоть, что-то мягко и настойчиво ему втолковывая, ласково похлопывая время от времени по плечу. То есть, взбучки не было, значит, просто плохие новости. Скорее всего, выпустили кого-то, кого он так собирался засадить. Человек ведь просто спать и есть не может, если кого-нибудь не засадил в тюрьму. В конце концов, не зря именно Ягыз Эгемен был самым ненавидимым человеком для всего криминального Стамбула – и дело было не только в его упорстве и неприступности – Ягыз Эгемен славился своей жесткостью на допросах. Поговаривали, что закоренелые преступники иногда уходили с его допросов в слезах. Само собой, пару раз прокурор схлопотал по морде, разок его пытались переехать машиной, ну и еще случаи были, по мелочи, но он всякий раз умудрялся оставаться жив-здоров. Чтоб ему пусто было. Хазан проследила взглядом за прокурором, который, закончив разговор с Хаканом, нервно передернул галстук, поправил волосы и двинулся по коридору, не иначе как еще к кому-то в кабинет, как вдруг на него налетела стройная брюнетка. – Мой прокурор! – Пропищала она, и Ягыз Эгемен улыбнулся, раскрывая ей объятья, в которые та радостно нырнула. Хазан опешила. До сих пор она видела прокурора только в двух состояниях: холодно-мрачном и горячо-раздраженном, и внезапная его теплая улыбка заставила ее высоко поднять брови. – А это кто? – Вырвалось у нее, и комиссар Джерен опять подняла голову. – А, – незаинтересованно ответила она. – Айше. Бывшая жена. Прокурор обнимал ее так, словно она была женой действующей, а не бывшей. Высокие отношения, высокие. Хазан даже не представляла, что прокурор был женат… Она еще раз осмотрела бывшую, которая отстранилась от прокурора и что-то ему теперь рассказывала – красивая женщина, волосы что надо, но фигура… Ну, так себе фигура, решила Хазан. Но в целом, вроде ничего. Красивая пара. Бывшая пара. Ну и правильно, решила Хазан, вспомнив квартиру прокурора. Был бы он ее мужем, она бы тоже его бросила, постановила она. – Прокурор, – заныла она, подскакивая к нему, когда тот проходил мимо. – Долго мне здесь еще сидеть? – Могу запереть в обезьянник, – тут же вскипел прокурор, и Хазан закатила глаза и подняла два больших пальца. – Отличный план, мой прокурор, – последние слова она пропищала, имитируя его бывшую жену, и прокурор нахмурился. – Так и будем ходить. Вечером ты меня запираешь в своей спальне, а утром запираешь в обезьянник, так я и буду циркулировать между двумя клетками. – Краем уха она услышала хмыканье заинтересованной Джерен. – Знаешь что, я передумала, – сказала она, когда он схватил ее за локоть и потащил. – Сажай меня в тюрьму. Там я смогу играть с бабами в карты, смотреть телевизор, прогуливаться в тюремном дворике, все лучше, чем твой клоповник и этот коридор. Монолог она заканчивала уже в какой-то комнате, в которую он ее втолкнул. Она огляделась по сторонам и решила, что это был его кабинет. Как и его квартира, он был полностью лишен индивидуальности – просто голое помещение со столом, заваленным бумагами. – Сиди, – твердо сказал он, садясь за стол и доставая планшет, в котором начал возиться, даже не глядя на нее. Само собой, садиться Хазан не стала. – То есть, не в обезьяннике, а в своем кабинете будешь меня запирать? – Продолжила она разговор, но он даже не поднял головы. – И что, вот так каждый день? И сколько? До конца моей жизни? Прокурор молчал. – Зачем вообще это происходит? Вот этого мне мама хотела? Вот это мне мама подкинула? И зачем? Какого черта вообще тут происходит, а? – Воскликнула она, отлично зная, что не сработает, потому что на этот вопрос он не ответил уже вчера, сколько бы она не задавала его. – Твоя мать желает для тебя хорошей жизни, – вдруг ответил он, и Хазан едва не подпрыгнула от возмущения. – Это хорошая жизнь? – Взвилась она, широким жестом указывая по сторонам. – Твой клоповник, обезьянник, кабинет и комиссар Джерен? Вай, какая хорошая жизнь, прокурор. Вай, ни на что не обменяла бы такое. Рай, рай, а не житье… Он даже не смотрел на нее, продолжая рыться в планшете, вообще не обращая на нее внимание, не слушая ее нытье, и Хазан не выдержала и заткнулась, обходя его стол и направляясь к окну – единственному источнику хоть какого-то развлечения. Некоторое время она пялилась в окно, разглядывая проезжающие машины и прохожих людей, но вскорости и это ей наскучило. Повернувшись, она краем глаза уловила, что рассматривает прокурор и удивленно вскинула брови. — Вот это дела! – Воскликнула она, бросаясь к прокурору и через плечо заглядывая ему в планшет. – Да ты светскую хронику смотришь! – И она выхватила планшет из его рук, прежде чем он успел даже пикнуть. Она быстро прокрутила экран, уворачиваясь от него и его попыток вырвать планшет. – Аллах-Аллах, даже не просто светскую хронику – измирскую светскую хронику! Так ты убиваешь время на работе, прокурор? За это тебе государство твои гроши платит? – И она вдруг замерла, удивленно уставившись на девушку на фотографии… – Минутку, минутку, я же ее знаю… – Прокурор прекратил попытки вырвать планшет, удивленно глядя ей через плечо. На фотографии был красивый молодой мужчина и девушка, лицо которой показалось Хазан знакомым. – «Господин Синан и его спутница на приеме в честь презентации». Господин Синан… Какой красивый парень! – Прокурор хмыкнул за ее спиной и выхватил планшет из ее рук. – Но эта спутница… Откуда я ее знаю? – Хватит, Хазан, – резко сказал он, отключая планшет. – Нет, правда, откуда я ее знаю? Где-то я ее видела… Совсем недавно где-то видела… В ее голове смутно всплывали какие-то образы. Фотография, точно, она видела ее на какой-то фотографии, но где? – Достаточно, Хазан, – прокурор бросил планшет на стол, собирая бумаги и расставляя по столу папки. – Никогда не смей трогать мои вещи без позволения… – Аллах-Аллах, ему не дали сплетни почитать! – Хазан закатила глаза и демонстративно отвернулась от него. – Конечно, тут у тебя от скуки взвоешь, только и остается, что сплетни читать и в окно пыриться… – И она сделала шаг к окну, приоткрывая створки и высовывая голову наружу, не слушая его ворчание. Она снова оглядела скучные окрестности, но вдруг замерла, увидев внизу человека, которого не ожидала. *** Ягых сразу понял, что нахальная девица увидела кого-то снаружи. Она изо всех сил старалась не подавать виду, но по тому, как она замерла, как быстро отвернулась от окна, сделала два шага к стулу для посетителей и присела – было очевидно, что что-то было не то. Ягыз следил за ней краем глаза. Хазан Чамкыран. Красивая, но вздорная и наглая девица, чего и следовало ожидать от дочери госпожи Фазилет. «Почему я, госпожа Фазилет?» «Я не могу верить никому, кроме тебя, прокурор. Во всей этой стране, во всем мире, мне некому верить, кроме тебя, прокурор. Ты и твой Хакан, вы единственные честные люди, которых я знаю, но только тебе нечего терять. Защити мою дочь, и я помогу тебе. Пока она вверена тебе, я буду тебе помогать». Госпожа Фазилет спятила в тюрьме, не иначе. Что он мог делать с этой девицей? Легче всего было просто ее запереть и потерять ключи. Девчонка выводила его из себя. Постоянно умничала, осуждала все, что видела, и доводила его до нервного срыва. Ягыз знал, что она пыталась сбежать. Ночью она пыталась вскрыть замок его входной двери, потом он слышал, как она выбралась на балкон, не иначе как прикидывая, как выбраться оттуда. Дура. Дура, испорченная девка, гнилой фрукт, как и все, рожденные в этом окружении. Мошенница. Драчунья. Имела приводы за драку и стрельбу в общественном месте. Полная, набитая дура, считающая себя принцессой преступного мира. Госпожа Фазилет ошибалась, подумал он. Тут нечего было спасать. Девица уже увязла в темных делишках по макушку. Но он пообещал. Пообещал, что постарается держать ее подальше от всего этого. В обмен на информацию. Информацию о Корае Эрйигите. Ягыз сжал кулаки. Фазилет была права. С правлением Корая дела обернулись к худшему. Корай не был безжалостнее Фазилет, но он был бесчестнее. Фазилет и ее окружение были из старой закалки, сами дети преступников из тех времен, когда преступники имели какой-то свой извращенный кодекс чести – которого вовсе не было у людей вроде Корая. И теперь Корай направил взгляд на Измир… Контрабанда наркотиков и оружия, предполагал господин Хакан. Намечался передел рынка, подозревал он, и это повлечет за собой море крови. Крови, которая польется по улицам его родного города. Как бы он не старался забыть Измир, он все равно оставался измирцем, подумал Ягыз. Пусть за пределами Измира он прожил дольше, чем в своем городе, преступники Стамбула все равно называли его Измирским Псом, и иногда это повторяла пресса, к раздражению Ягыза. Ягыз посмотрел на Хазан, которая сидела, уставившись перед собой и нервно грызя ногти. – Прокурор, – сказала она, поймав его взгляд. – Я хочу есть. Давай сходим, поедим? Ягыз приподнял брови. – Давай, попрошу Симге заказать… – Я уже видеть не могу эти стены, прокурор, меня от них уже тошнит, давай поедим где-нибудь снаружи? – О-о, – протянул Ягыз. – В ресторан захотелось. Уж прости, не заказал столик в Sheraton. Или в какое заведение тебе там захотелось? – Аллах-Аллах, – вскинулась она, – да хоть в ту супную напротив давай сходим! Тебе жалко что ли, прокурор. В супную напротив. «Ты за дурака меня держишь, девочка?» Ягыз улыбнулся. – В супную так в супную, – согласился он, поднимаясь и подхватывая верный портфель. – Что? – Спросил он изумленную таким легким согласием Хазан. – Я тоже проголодался. Пошли. Он увидел ее, когда они подходили к супной – Бетюль Озальп, подруга, с которой Хазан училась в Германии. Ягыз был почти оскорблен, что Корай и его приспешники думали, что Ягыз не узнает Бетюль, дочь Мурата Озальпа. Мурата Озальпа, чье тело так и не нашли. Черт побери, Ягыз знал и Бетюль, и Мелис, и Севду, и Ахмета, Меке, Озана, и всех этих остальных девчонок и мальчишек, воспитанных в той же яме, в которой выросла Хазан – их фотографии висели на стене в конференц-зале, где они обсуждали планы с группой расследования. Пусть некоторые и жили как будто бы мирной жизнью, все знали, что рано или поздно кому-то из них придется что-то сделать. Например, Бетюль хочет помочь Хазан сбежать. И Ягыз решил пока не мешать ей. По дороге он взял у Эрдала ключи от его машины, на случай, если дуру придется преследовать – но он хотел посмотреть, куда она поедет. План был до смешного простой, и это Ягыз тоже воспринял дополнительным для себя оскорблением: «я пошла в туалет». «Девочка, ты меня совсем за идиота держишь?» – Да, конечно, иди. Она и правда пошла в сторону туалета, нервно оборачиваясь и глядя на него, и Ягыз смотрел ей вслед, не отводя взгляда, словно бросая ей вызов. Ну давай, попробуй. Беги. Ну? Она побежала. Ягыз расстроенно вздохнул, махнув рукой владельцу заведения, который попытался ее остановить, и встал с места. Он видел, как девицы сели в машину, и Хазан повернулась, торжествующе глядя на него, зная, что его машина припаркована в подвальном гараже. Ягыз проводил взглядом их машину и пошел к верному «пежо» Эрдала, покручивая на пальце ключи. Девицы пытались петлять и увиливать, но провести Ягыза им не удалось бы, даже если бы они знали, на какой машине он их преследует. Наконец девицы явно расслабились и поехали медленнее, уже не меняя резко направление. Ягыз проследил по карте, куда они могли направляться, прикидывая возможные варианты, и выругался сквозь зубы. Закрытая консервная фабрика, которая когда-то принадлежала Фазилет. Бетюль везла Хазан туда, и неужели Хазан не приходило в голову, зачем ее туда везут? Во дворе фабрики стоял черный джип, и сквозь решетчатый забор было отлично видно, кто стоит рядом с джипом – Чинар Шахинкая, который был одним из подручных госпожи Фазилет. Наверное, девчонка думала, что может ему верить, подумал он, глядя как Хазан радостно обнимает «брата Чинара», да только долго это не продлилось. Дверь джипа распахнулась, и из машины вышел Безумный Четин. Четин, младший брат Корая, был больным на всю голову, и Хазан, отступившая от него на шаг, это знала. Ягыз проверил пистолет и снова посмотрел на беседу, становившуюся все более жаркой. Если бы это был не Четин, Ягыз просто вошел бы во двор фабрики и увел Хазан, и все обошлось бы мирно, Чинар и остальные ребята, собравшиеся там, не тронули бы прокурора, даже прокурора, которого ненавидит весь Стамбул. Но это был Четин, и Четин был психом… Ягыз видел, как Четин нависает над девушкой, явно угрожая ей, почти крича ей что-то в лицо, и он не мог видеть лица Хазан, но представлял, что та наверняка перепугана до смерти. Когда Четин вдруг схватил ее за волосы и повалил на землю, Ягыз понял, что пора действовать. Он резко вывернул руль, и покрышки завизжали, когда он ударил по тормозам рядом с собравшейся группой. По счастью девчонка успела сообразить быстро, дверь моментально распахнулась, и Хазан впрыгнула внутрь. – Погнали, прокурор, погнали! – Закричала она, хватая его за руку. – Гони, прокурор, гони! – Ты дура, дура, дура! – Заорал Ягыз, глядя в зеркало, как парни Четина грузятся по машинам. – Какого черта ты поперлась сюда, идиотка! – Гони, прокурор, потом обсудим! Им нужно было проехать всего несколько километров по пустынной дороге, ведущей к фабрике, а там будут машины и полиция – всего несколько километров до безопасности, подумал Ягыз, поднимая на крышу машины мигалку, завывания которой залили все окрестности – и завывания которой не имели значения для джипа, обгонявшего их. – Открой окно! – Крикнул Ягыз, доставая пистолет и направляя его мимо головы Хазан, откинувшейся на кресле и заткнувшей уши. Выстрел, еще один – Ягыз целил по колесам, но не мог попасть, одновременно следя за дорогой. – Дай мне пистолет, прокурор! – Крикнула Хазан. – Давай, прокурор, скорее! – Она с отчаянием смотрела, как джип Четина пытается их подрезать, и Ягыз протянул ей пистолет. Хазан попала со второго выстрела, и шины под джипом завизжали, когда машина резко метнулась в сторону, и Ягыз едва успел вывернуть руль, чтобы не столкнуться с ней. Впереди уже были видны проезжавшие по шоссе машины. Они были очень близки к безопасности. *** – Ну что, – ядовито спросил Ягыз, поворачиваясь к Хазан, когда патрульные полицейские отошли от их машины. – Покушала супчик? – Не могу поверить, – тихо сказала идиотка, глядя перед собой. – Не могу поверить, что Чинар предал меня… Бетюль, она не знала, точно уверена, но Чинар… Брат Чинар… – Брату Чинару свой зад дороже твоего, девочка, – грубо ответил Ягыз, заводя мотор. – К тому же, мы говорим о Четине Эрйигите. О Безумном Четине. – Это правда? – Серьезно спросила Хазан, поворачиваясь к нему. – Правда, что сказал Четин? – Ягыз вопросительно посмотрел на нее, и Хазан дернула головой. – Что мама продала нас? Продала наше дело. Это правда? – В ее голосе появились истеричные нотки. – Мама начала стучать? Ягыз смотрел перед собой. – Твоя мама хочет для тебя хорошей жизни. – Моя мама предательница! – Вскрикнула Хазан. – Она предала наше дело! Дело моего отца! Моего деда! Мой отец умер ради этого! – Она почти рыдала. – Моя сестренка умерла ради этого! – И твоя мать хочет, чтобы ты жила! – Ягыз повысил голос. – Она не хочет, чтобы ты погибла, как твои отец и сестра, не хочет, чтобы ты гнила в тюрьме, как она! Она хочет, чтобы ты жила честной жизнью, жизнью в безопасности. – В безопасности? – Закричала Хазан. – Безумный Четин объявил на меня охоту из-за ее предательства, такой она хотела для меня безопасности? – Поэтому ты со мной, Хазан, – медленно, чтобы достучаться до нее, сказал Ягыз. – Поэтому мать доверила тебя мне. Чтобы я тебя защитил. – И как? Как ты меня защитишь? Ягыз скорчил гримасу, показывая по сторонам, напоминая, где они и откуда едут, и Хазан выругалась сквозь зубы. – И что? Мне теперь до конца жизни держаться за твой пиджак? Прокурор, я ведь терпеть тебя не могу! Рожу твою видеть не могу, а мать меня тебе доверила! – Уж прости, мне твое лицо тоже удовольствия не доставляет, – озлился Ягыз. – Но я обещал твоей матери, и ты уж постарайся помочь мне сдержать обещание. Больше никаких фокусов вроде сегодняшнего. Никаких Бетюль и прочего! Никаких обманов и подобных штучек, поняла? Всякую мысль, что приходит тебе в голову сообщаешь мне немедленно… – Пошел нахер – как тебе такая мысль? –… пока мы не возьмем Корая, – продолжил он, не обращая на нее внимания. – Пока Корай и Четин на свободе, тебе грозит опасность, девочка. Я и твоя мать, мы сделаем все, чтобы его засадить. А твое дело – не мешать нам, поняла? – Даже если Корай и Четин сядут, там есть Мерт и Ферит, – недовольно буркнула Хазан, отворачиваясь от него, напоминая ему о сыне и племяннике Корая. – Да и Топрак, пусть и мелкий еще, но больной на всю голову, как и вся их семья. Все Эрйигиты больные на всю голову, даже их Эйлюль и… Она вдруг резко замолчала, глядя перед собой, и Ягыз настороженно посмотрел на нее, притормаживая на повороте. – Что такое? – Та девушка, – сказала Хазан. – Какая девушка? – Ну та, которую ты смотрел на планшете, из Измира, которая была с тем красивым парнем, Синаном. – Что с ней? – Ягыз заволновался. – Я вспомнила, где ее видела. На фотографии в кабинете господина Корая. – Да? – Ну да, да, точно! Мне Мерт про нее тогда рассказывал. Это Ниль, она внебрачная дочь Корая. Ягыз едва не свернул в столб от этой новости. – Ты уверена? Ниль Шаноглу – дочь Корая? – Я не знаю ее фамилии, но Мерт говорил, что ее зовут Ниль. Ягыз смачно, во весь голос выругался. «Синан, Синан, во что ты влип?» Некоторое время он думал, что делать дальше. – Пару дней поживешь на специальной квартире, под присмотром полиции, – решил он. – У меня будут дела. Повторяю тебе, никаких фокусов, поняла? Никаких попыток бежать, а то на цепь посажу! – Да пошел ты! Ягыз не обращал на нее внимания. – Завтра комиссар Джерен съездит в твой дом и соберет твои вещи. Если чего-то будет не хватать, купим потом. Готовься. – К чему готовиться, блин? – Прорычала девчонка, и Ягыз тяжело вздохнул. – Мы едем в Измир.