/flashback/
Весь этот день Чонгук провёл в нервном ожидании вечера, молясь всем богам о том, чтобы этот вечер не наступал. Ведь именно сегодня ему нужно будет разрушить последнюю нить, которая хоть как-то держит его на этом свете. Сегодня ему придётся лишиться Хосока. Лишиться того общения с братом, которого ему будет не хватать также, как не хватает воздуха утопающему в море человеку. Только вот Чонгук тонет не в обычном море, а в море собственной убивающей лжи. И вот наступает вечер. То время суток, которое Чонгук всем сердцем ненавидит. Его начинает трясти только от одного осознания того, что в скором времени на лестнице раздадутся шаги Чимина. Что он зайдёт в эту комнату. Трясёт от осознания того, чего именно добивается Чимин. И через всё своё нежелание Чонгуку придётся выполнять этот дьявольский приказ. Шаги на лестнице отсчитывают последние мгновения жизни Чонгука. Он знает обладателя этих шагов, ведь в его ушах они слышатся, как гром средь ясного неба. Как звук ножей, которые точатся для убийства. Причём не физического, а морального. Дверь открывается и Чонгук понимает, что всё. Его уже ничего не спасёт. Даже время, на которое он уповал с такой надеждой, просто отвернулось от него и не желая помочь ещё раз просто продолжило свой спешный бег. — Я надеюсь, что тебе хватило времени и ума подготовиться к последнему разговору с братом. — как можно строже проговорил Чимин, голосом выделяя последнюю фразу. Специально. Чтобы как можно сильнее уколоть. От этого вопроса Чонгук мгновенно побелел, смыкая губы и зажмуривая глаза настолько плотно насколько это вообще возможно. Он медленно кивнул, потому что язык не повернулся произнести хоть слово. — Прекрасно. — он швырнул телефон Чонгука на кровать. — Я буду слушать за дверью. Учти, хоть одна неправильная фраза — Хосоку конец. Приступай. — он отвернулся от него и неспешно направился к выходу из комнаты. И всё. У Чонгук в одно мгновение просто сдают нервы. — Чимин. Пожалуйста. — чуть слышно. — не отнимай у меня брата. — повернул голову в его сторону. — Прошу тебя понять меня. Я не про живу без него. Просто не проживу. Чимин резко повернувшись в его сторону и схватив первое, что попалось под руку кинул в сторону Чонгука не рассчитывая силы. Мгновенно в глазах Чонгука замер не поддельный страх, а в ушах зазвенел звук разбитого стекла. — Рот закрой!!! — прокричал Чимин. — Ещё хоть раз заикнёшься об этом — придушу его к чёртовой матери!!! — подошёл к нему чуть ближе. — Ещё хоть раз я услышу от тебя подобного рода слова, и Хосок умрёт самой мучительной смертью. Ничего больше Чонгук сказать не решился, потому что чётко понимал головой, что Чимину, когда он в таком состоянии, лучше не перечить, ведь это может отразиться не только на нём, но и на всех близких для него людей. Чонгук до боли прикусывает губы, пытаясь изо всех сил держать себя в руках, потому что внутри всё разрывается. Ему самому хочется просто на просто придушить его, но Чонгук прекрасно понимает, что проиграет. И не себя не спасёт, ни другим не поможет. А наоборот. Убьёт. — Звони! Немедленно! — проговорил, покидая комнату. Хлопок двери позволил Чонгуку хоть чуть-чуть, но выпустить все те эмоции, которые переполняют его израненное сердце. По его щеке катится скупая слеза, которая служит признаком того, что нервы сдают позиции. В это самое мгновение, у Чонгука окончательно рухнул весь мир, который итак держится только на Хосоке. На этих редких, но нужных ему разговорах. Он трясущимися руками берёт телефон, осознавая, что время тянуть нельзя. Чимин долго ждать не будет. Номер Хосока. Единственный номер в этом телефоне. Единственный просто потому что Чонгуку больше некому звонить. Да и не зачем, ведь Чонгук больше, чем уверен, что в Сеуле его ненавидят все. Юнги, Намджун, Тэхён. И Хосок тоже его ненавидит. Пусть он и не сможет сказать ему этого на прямую, но парень уверен, что хоть раз за все эти два ужасно долгих года Хосок заикнулся о том, что ненавидит. Не важно в мыслях или в разговоре с кем-то. В любом случае. Гудки, раздающиеся на другой стороне, сводят Чонгука с ума. Парень отчаянно молится всем известным и неизвестным богам на то, чтобы Хосок не ответил на его звонок. Но, к сожалению, после нескольких холодных гудков, раздаётся короткая вибрация и мягкий голос брата: — Да, Чонгука. — его голос звучит как-то странно. Менее холодно, менее грубо. Он смягчился. Хосок постепенно начинает прощать его за ситуацию двухлетней давности. Только начинает прощать. — Привет, хён. — он старательно пытается скрыть дрожь в своём голосе. Пытается не нервничать, ведь тогда Хосок сразу поймёт, что что-то здесь не так. А это никому не нужно. Совсем никому. — Что-то ты зачастил со звонками в последнее время. — проговорил с усмешкой в голосе. — Второй раз за месяц. Соскучился что ли? За два-то года? — Нет, Хосок, я звоню тебе не потому что скучал. — он как можно тише выдохнул, пытаясь успокоиться, потому что сердце начинает колотиться с такой силой, что кажется оно совершенно спокойно пробьёт грудную клетку. — Вообще, честно тебе признаться я ни грамма не скучал ни по Сеулу, ни по Тэхёну с Намджуном. Ни по Юнги. — прикусил губу. Он сам себя сейчас очень жестоко ранил, произнеся это имя вслух впервые за достаточно долгое время. — А по тебе тем более. На другом конце раздалось только обжигающее молчание, которое на самом деле не означало ничего хорошего. Но молчание не было столь долгим. Вскоре его сменил более болезненный вопрос. — На кой ты тогда до сих пор названиваешь мне? — Из уважения. Ты же мой брат. — он замолчал на пару мгновений и снова тяжело выдохнул, потому что те слова, которые он готовится сейчас ему озвучить Чонгуку очень тяжело произносить. — Хотя и брат из тебя никакой. — приложил ладонь к глазам. В горле застрял огромный ком, который прямо-таки останавливает его от самой фатальной ошибки после которой Хосок уже точно не простит его. — Честно тебе сказать, я всегда хотел, чтобы ты погиб в той аварии. — он вцепился в свои волосы, чётко понимая, как он Хосока ранит сейчас этими словами. Ведь Хосок — единственная причина того, почему Чонгук до сих пор жив. Только мысли о брате иногда останавливали его от очередной попытки умереть. Мысли о том, что Хосок останется совсем один в этом мире. Хосок его вырастил. Хосок — его мать и отец в одном флаконе. И никто в целом мире его заменить не сможет. Да и не нужен Чонгуку никто, кроме него. Конечно, Чонгук согласился бы вернуть родителей, но никак не ценой собственного брата. Это слишком высокая цена. — А ты… а с тобой я даже одним воздухом дышать не хочу. В трубке ещё пару секунд звучит холодная тишина. Но это ненадолго. — Знаешь, что, Чонгук, — голос явно озлобленный и очень холодный, которым Хосок сразу убивает внутри Чона младшего всё. — а не пойти бы тебе на хуй? Ещё раз позвонишь мне, я не посмотрю на то, что ты мой… родственник. Я тебя убью. — прошипел сквозь зубы и сбросил…/end flashback/
Силы сдержать себя уже не хватало. Чонгук прижался к родному брату настолько сильно, что услышал, как захрустели собственные пальцы. — Хён… прости меня, пожалуйста. — шептал дрожащим голосом. Он обнимает его сильнее, зажмуривая глаза. Чонгук не может поверить в то, что наконец-то встретился с ним. Не может поверить в то, что увидел того человека, забытые черты лица которого часами искал в своём отражении. Не может поверит, что сейчас стоит в обнимку с братом, которого, казалось бы, потерял уже давно. Хосок стискивает зубы и отталкивает его от себя. — Убирайся. Тебя видел Юнги. — проговорив только это, Хосок развернулся и уже был готов уйти. Но он не смог сделать и трёх шагов, потому что почувствовал, что Чонгук схватил его за руку. Зачем он его останавливает? Зачем он держится за него? Ведь он хотел его смерти. Не хотел дышать с ним одним воздухом, тогда почему сейчас пытается его удержать. Почему пытается остановить и вывести на контакт? Чонгук не может его отпустить. Не может так просто сдаться. Он готов хоть на коленях перед ним валяться, лишь бы он смог забыть тот инцидент и простить его, ведь его уже год точит червь вины за те слова, которые он никогда бы не произнёс, если бы не Чимин. Он уже даже не просит о том, чтобы вновь вернуть то редкое, но весьма нужное общение. Ему нужно только прощение. Быть прощённым. Большего не нужно. — Хосок-хён, не гони меня. Хосок сильно сцепил зубы, потому что злость внутри него просто зашкаливает. Он готов просто взорваться от злости и ненависти, которые переполняют его. — Я что-то не понятное сказал? Проваливай отсюда! — прошипел старший, пытаясь избавиться от руки младшего, которая слишком сильно окольцевала его запястье. Его слова лезвием разрезали кожу. Было больно, от того, что, за эти четыре года, его вычеркнули из жизни. — Я не могу уехать, не поговорив с ним. — Оставь его в покое! — Хосок оттолкнул его от себя. Младший влетел спиной в стену, с достаточно сильным ударом. — Мы не особо хотим, чтобы его, почти ставшая нормальной, жизнь, снова перевернулась с ног на голову только ради того, чтобы ты пришёл, а потом снова исчез, ни сказав, ни слова. — контрольный. В сердце. Без раздумий. — Я надеюсь, ты меня услышал. Если у тебя осталось к нему хоть капля уважения, как к человеку, если ты хоть чуть-чуть любил его когда-то, то исчезни так же быстро, как и три года назад. Снова контрольный. В голову. — Это не тебе решать! — Чонгук! Оставь Юнги в покое. Нашёл причину уйти — найди такую же причину не возвращаться назад. Чонгук не знает почему, но эти слова ударили по нему с огромной силой. Может больно от того, что их говорит именно Хосок. А может от чего-то другого. Но это не столь важно. Для Чонгука важно только то, что боль в районе сердца сейчас просто дикая. — Я тебе ещё раз говорю, это не тебе решать! Если это говоришь ты, то это не значит, что он думает также! — схватил его за плечи, заглядывая в глаза брата, в которых видит костёр и пику. А на пике голова Чонгука. Вот, что он готов с ним сделать. — Я сюда вернулся не для того, чтобы с тобой ссориться, а, чтобы поговорить, узнать, как вы… — Слушай, а тебе ли не похуй? Год ты без меня продержался, три без Юнги и Кореи. Какого чёрта ты сейчас беспокоишься??? — Успокойся и не ори!!! Почему ты живёшь с оглядкой на прошлое? — А ты что думал, вернёшься, и все побегут к тебе с распростёртыми объятьями? Нет, дорогой мой, нахуй ты ту никому не нужен. Ни Намджуну, ни Тэхёну, ни Юнги. — строго заглянул в его глаза, испепеляя его. — А мне, ты тем более не нужен. Мы все уже смерились с тем, что ты зазнался, свалил и больше не вернёшься. Вот и вали! — Хосок развернулся и направился к выходу, но Чонгук вновь схватил его за руку. — Хён… послушай… я знаю, что в тот день поступил неправильно… я знаю, что не должен был говорить тебе такое… пожалуйста, прости. Всё это время я жалел об этом, но не мог ничего сделать. Дай мне шанс, изменить хотя бы наши отношения. Я… я понимаю, что Юнги не простит мне такого. Я знаю его, но мы с тобой два брата, — прижался лбом к его плечу. — пожалуйста, не беги от меня… — «Не знаешь ты его Чонгук. Он бы простил тебе всё, если ты бы только захотел вернуться». — покрутил он у себя в мыслях, но говорить вслух не стал. Не нужно. — Сейчас не лучшее место и время для разговоров. Потом. Юнги я скажу, что тебя здесь не было. Дальше посмотрим. — Хосок вышел и направился к Юнги, который сейчас был готов просто провалиться под землю. Таким раздавленным его давно видели. Очень давно. Хосок подошёл к нему и присев на корточки начал трясти его за плечи, в попытке привлечь к себе внимание. — Юнги? — парень поднял на него глаза, собираясь что-то произнести, но Хосок перебил его почти сразу. — Джун-и, я надеюсь нам не обязательно оставаться до самого конца? — Нет, мы можем ехать по домам. — Замечательно. — он повернулся к хёну. — Поехали отсюда. — он взял его за руку и потянул за собой. Юнги был как кукла — абсолютно безвольный. Хоби вытянул его на улицу. Чистый воздух сейчас будет лучше любого лекарства, он кое-как вернулся в живое состояние, подарил возможность спокойно вдохнуть и хоть немного остудить голову, в которой была какая-то каша. Проще было с ума сойти, чем окончательно понять и принять то, что произошло. — Хосок, у тебя есть знакомый мозгоправ? — Зачем? — С ума сойду. — с тяжёлым выдохом. — Это уже либо паранойя, либо шиза, либо я реально сейчас видел его. — сжал кулаки и опустил голову вниз. — На секунду, всего лишь на пару секунд, мне показалось, что я видел твоего брата в толпе. Он смотрел на меня взглядом, в котором я разглядел любовь. Ту самую, которую уже успел забыть. Хосок слушал его и понимал, если скажет, что Юнги это просто померещилось, то ему будет намного хуже, чем, если он узнает, что Чонгук действительно тут. — «Что мне сделать? Сказать правду или соврать? Скрыть правду или нет?» — тяжёлый выбор. Что первый, что второй вариант просто морально убьёт его. Что сделать? Как ему помочь и как спасти? Хосок смотрит на него и видит, как он страдает. Он как никто другой знает, что Юнги сейчас молчит только потому, что не один, потому что он не дома, хотя эмоции внутри него просто раздирают душу на части. — Ладно, поехали отсюда. Я не могу и не хочу здесь находиться. — проговорил юн, делая пару шагов в сторону своей машины, которая стояла на парковке. — «Хорошо, я скажу ему. Когда отъедем подальше отсюда. Пусть он знает правду». — Хосок схватил его за плечо, тем самым останавливая. — Юнги, ты в порядке? Если хочешь, я могу сесть за руль. — Да. Так будет лучше. Они сели и направились в сторону дома. Между ними мёртвая тишина, ни слова. Единственное, что слышно это единичный щелчок зажигалки и сигаретные затяжки Юнги. Хосок всегда был против того, чтобы он курил, но разве Юна волновало его мнение? Конечно же, нет…/flashback/
Хосок поднимается с чужой кровати и в темноте пытается найти выход из комнаты. Он не понимает где он. Пару часов назад он провалился в сон, рядом с Юнги, который увлечённо пересматривал один из своих любимых фильмов, а сейчас проснулся хрен знает где, диван пуст, в квартире тишина и абсолютная темнота. Только где-то на кухне слышится странное щёлканье и шипение. Голова кружиться, мерещится какие-то силуэты и странные запахи, которые не свойственны этому дому, и даже разобрать, куда он идёт тяжело. Прострация и непонимание того, что происходит вокруг сводит с ума. Где Юнги? Это же его дом. Или Хосоку всё это приснилось? Он вышел на кухню и там смог разглядеть маленький красный уголёк, который как будто висел в воздухе. Но ни фига. Это сигарета. Этот запах дыма Хоби узнает везде и всегда, но тогда появляется не менее странный вопрос. У Юнги, из родни никто не курит. Неужели на месте этой тёмной фигуру сидит его хён и делает очередную затяжку, не обращая на него никакого внимания? — Хён… Он повернул голову в сторону Хосока и замер на мгновение. — Ты чего вскочил? — раздался знакомый, ломающийся голос, который окончательно развеял все сомнения. — Юнги, ты куришь? Старший пропустил вопрос донсента мимо ушей и сделав последнюю тяжку, затушил окурок в какой-то белой тарелке, которую использовал вместо пепельницы. — Иди спать. Нам обоим завтра рано вставать. — И как давно? — Хоби сделал тоже самое. Складывалось ощущение, что они разговаривают ни друг с другом, а со стенкой. Все вопросы и фразы, прозвучавшие за последние пару минут, просто отскакивали от разных поверхностей кухни и растворялись в тишине, не получая ответа или хотя бы намёка на то, что их слышали. — Месяц. Может быть два. — Ну и зачем тебе это? Курить же вредно. Сколько раз ты сам мне об этом говорил. «Я никогда не начну курить, потому что это бессмысленная трата денег и здоровья». — процитировал Хосок старшего. — А сейчас что? — Я брошу. Не собираюсь втягиваться в это. — Зачем ты вообще начинал? — он сел на стул рядом с ним и посмотрел куда-то в район чужого лба, ожидая ответа, который очевиднее всего не получит никогда. — Хосок, давай без этих допросов? Напомню, что тебе четырнадцать, я старше тебя, и поэтому ты далеко не моя мамочка. — Всего лишь на год. — проговорил себе поднос. — Бросай, пока не поздно. Иначе это, — взял со стола пачку, которую нашёл на ощупь. — станет зависимостью. И хрен ты потом от неё отучишься. — Отучусь, не переживай. — Не я должен переживать, а ты. — поднялся со стула и пошёл обратно в комнату. — Совсем себя не бережёшь. Юнги понимал, что он прав, и от этой дерьмовой привычки действительно нужно избавляться, но тот кайф, который дарила ему каждая затяжка, каждая сигарета, он, пока, не готов был променять ни на что…/end flashback/
Он не слушал его, да и не собирался. Ведь раньше, сигаретный дым, никотин заменяли ему воздух, но сейчас этот воздух причинял лишь боль. Он раздирал лёгкие, и был хуже, чем ядовитые пары какой-нибудь ртути. По непонятной причине его с головой накрыли воспоминания о той самой ночи, которую теперь безумно сильно хочет забыть…/flashback/
Ночь. Балкон. Сигареты. Снова бессонница. У Юнги часто такое бывает. Он просто не может уснуть, из-за того, что не хочется. Точнее хочется, но всё словно против него. То улечься не получается, то Чонгук, который спит рядом с ним, ворочается и пинается, то соседи сверху обратно скандалят, то ещё чего-нибудь. Короче, всё ему мешает. Затяжка и выдох белого дыма, иногда только это становится промежутком между сном и бодрствованием. Снова ломка. Это ужасно и просто не выносимое состояние. У него болят руки, ломит шею, сжимает всё в груди. Такое ощущение будто все болезни, которые существуют всем этим он и болеет. Юнги курит с пятнадцати лет и ещё никогда ни разу в жизни не чувствовал себя настолько ужасно. Он курит в достаточном количестве, и достаточно часто, но его организму по-прежнему не хватает никотина. Раньше от затяжки ему всегда было легче, все проблемы хотелось выкинуть из этого мира и просто наслаждаться, но сейчас что-то в нём поменялось. — Хён? — раздался хрипловатый, сонный голос за спиной, который вывел Юнги из размышлений. Чонгук вышел к нему, попадая под свет луны которая светила огромным шаром. — Ты чего не спишь? Старший повернулся к нему, смотря на сонное лицо. — Сейчас пойду. Он подошёл к нему чуть ближе, складывая руки на груди, периодически зевая. — Ты не замёрз? На улице холодно. — и Чонгук прав. На улице действительно не жарко, ведь сейчас начало декабря. Холодные ветра, снега и все прелести первого зимнего месяца. — Нет. Не замёрз. — с улыбкой, разворачиваясь к нему полностью, сбрасывая пепел с сигареты. — Везёт. — Юнги взял его за руку, и притянул к себе, обнимая за талию. Младший сложил руки за его спиной, носом утыкаясь в плечо, прижимаясь всем телом к источнику тепла. — Юнги, почему ты так часто куришь? — пробормотал, немного прикрывая глаза. Не понятно почему, но рядом с ним его накрывает спокойствие. Старший усмехнулся. Чонгук спрашивает его так, как будто не понимает. — Зависимость, Чонгук. У меня очень сильная зависимость от них. — он немного отвернул голову в сторону, чтобы не дымить на него, ведь Юнги не нужны проблемы. Он не хочет, чтобы завтра, когда Чонгук вернётся домой, Хосок начал распиливать им обоим мозги на тему того, что он волос его брата вновь разит сигаретами. — Если хочешь, можешь попробовать. — Как? Старший улыбнулся и отстранившись от него прошептал. — Закрой глаза и доверься мне. — Чонгук немного улыбнулся, но всё же сделала то, о чём его просили. После этого Юнги сделал очень глубокую затяжку и нагнулся к его губам, медленно выдыхая сигаретный дым в его сторону. Но Юнги не просчитал самого главного. Как только он выдохнул весь дым, и как только Чонгук открыл глаза и увидел его настолько близко к себе, то замер как в копанный, смотря на чужие губы, к которым так хотелось прикоснуться. И он не может себе противостоять. Просто не может. Сладость губ Юнги и горечь от дыма, который проникает внутрь, доходя до лёгких, забирая кислород и оставляя только никотиновый дым. Во рту остался привкус яблока, который также остался и на губах. Прекрасное сочетание, Чонгук согласен так начать курить, но только таким образом и только с Юнги. По телу распространяется приятное тепло, в голову ударяет никотин. Это прекрасное ощущение. Чонгук испытывал его только один раз, когда впервые напился в стельку. Тоже самое, но от какой-то жалкой полу тяжки. Голова начинает кружиться и тело ватное. Кайф, как от дозы, кайф как от алкоголя. Это что-то неописуемое… Старший попытался отстраниться, но Чонгук это желание не разделял и поэтому, схватив его за затылок, продолжал удерживать рядом. Чонгук сделал своё дело, он распалил фантазию Юнги, от чего поцелуи стали более глубокими и страстными. Чонгук всеми силами намекал на то, что хочет его, хочет, чтобы между ними произошёл первый раз, безумно хочет, но Юнги либо не видит этого, либо просто игнорирует. Но он не прав. Юн, всё это чувствует, он понимает, чего просит донсент, он тоже хочет, хочет до покалывания на кончиках пальцев, до дрожи, но он сдерживает себя, останавливает себя и делает вид, что не замечает. Юнги зажмуривает глаза и отстраняется он него, поворачивая голову в другу сторону, чтобы избежать встречи с его глазами. — Хватит, Чонгук. Иди спать. Чонгук смотрит на него и не понимает, старший издевается над ним или нет. — Юнги. — он обнимает его со спины. — Почему? Почему ты так со мной? Не может ответить. Все те три месяца, которые он живёт с ним, Юну приходится не особо легко. Они много раз говорили на тему их отношений и пока остановились на варианте «передружба — недоотношения». Короче говоря, они и сами не понимают, что между ними. Он чувствует к нему, что-то больше чем просто любовь. Это зависимость. Это острая необходимость. Чонгук нужен ему постоянно, как воздух, как вода, как доза для наркомана. Без него, Юнги не существует. Юн потушил сигарету и потянул его за собой домой, закрывая балконную дверь. Чонгук впервые увидел его таким, строгим, сосредоточенным, грубоватым, и от этого становилось как–то не по себе. Юнги толкнул Чонгука на кровать, нависая над ним. Во взгляде Чонгука появился секундный страх, но он пропал так же резко, как и появился. — Допустим, мы сделаем это, ты не будешь потом жалеть? Младший помотал головой. — Нет. — ни в голосе, не во взгляде ни капли сомнения, а лишь решимость. Старший ухмыльнулся и опустил губы на его шею. Сладкая и нежная кожа, которой хочется дарить ласку. Чонгук не ожидал такого поворота событий и негромко промычал, закинув голову назад. Необычайная красота. Его донсент просто прекрасен под светом луны, который льётся сквозь незанавешенное окно. Его томное дыхание, нежные прикосновения сводили Юнги с ума. Руки потянулись к ткани футболки, чтобы снять её. На щеках младшего запылал румянец. Юнги поднял голову, возвращаясь к пухлым губам, целуя отрывисто, но глубоко. Чонгук схватился за его волосы, не сильно сжимая их на затылке…/end flashback/
— Юнги. — Хосок вывел его из воспоминаний. — У тебя для чего окно открыто? — из-за того, что он задумался, его сигарета начала тлеть. Пепел упал на его штаны, а по салону разлетелся неприятный для Хосока дым. — Прости. Задумался. — он выкинул сигарету в окно. — Юнги, я должен тебе сказать. — и такое начала разговора Юнги совсем не устраивает. Обычно, когда Хосок говорит эту фразу, значит сейчас будет пиздец. Он скажет ему что-то такое, он чего Юнги захочется открыть дверь и выпрыгнуть из машины на полном ходу. — Врать я тебе не могу, скрывать тоже не вариант. Чонгук… — всё. На этом можно закончить. Юнги уже не хочет знать, что сейчас произнесёт его друг. — короче, он в Сеуле. Ты действительно его видел. Тебе не показалось. Руки старшего сжались в кулаки. — Ты специально увёз меня оттуда? — Да. Иначе ты бы привлёк слишком много внимания. Тем более я больше чем уверен, что он там был с мужем. — хрен знает почему, но после этой фразы Хосока, Юнги захотелось просто убить его. — Ты с ним разговаривал? — Хосок не сильно кивнул. — О чём? Хосок снова тяжело вздохнул, сжимая в руках руль, строго смотря на дорогу. У него в голове вновь и вновь всплывает разговор с Чонгуком, вновь и вновь его глаза, в которых были отражены какие-то не понятные чувства. — Он просил прощения у меня, за нашу ссору, сказал, что хочет встретиться с тобой. — под конец фразы он начал говорить тише, потому что знал, для Юнги эти слова сейчас будут звучать как гром среди ясного неба. — Зачем? — Вроде как поговорить хотел. Юнги рассмеялся. — Ну-ка, удиви. О чём? Даже интересно стало. — саркастическим тоном. — Он не говорил мне об этом. — Юнги тяжело и шумно выдохнул, закидывая голову назад, поджимая губы как можно сильнее. В абсолютном молчании они доехали до дома Юнги. В абсолютной тишине они заехали во двор. Хосок припарковал машину, заглушил мотор, после чего повернулся к нему лицом. — Юнги, если он позовёт… ты пойдёшь? В ответ молчание. Юнги не знает. Он хочет, до безумия сильно увидеть его, но в тоже время прекрасно понимает, что лучше этого не делать. Он знает, чем это может закончиться. — Не знаю. — пробормотал, пряча взгляд за чёлкой. — Я очень хочу, но и в то же время совсем не хочу. Чтобы ты сделал, Хоби? — повернул на него взгляд. — Это решать тебе, и только тебе. Если ты встретишься с ним, будешь страдать, но, если упустишь эту возможность, будешь страдать ещё больше. — Хосок, несомненно, прав. Юнги выдохнул и вышел из машины. Хосок за ним. Вместе они пошли домой. Тесный и старый лифт, который слегка трясся, когда едет вверх. Полная тишина, ни одного лишнего вдоха, выдоха, шороха, шуршания, стука. В данной ситуации тишина очень сильно била по ушам. Парни стояли по разным сторонам, и пилили взглядом пол и потолок. Всё было спокойно, как вдруг лифт тряхнуло, и он резко остановился, а после погас свет. У обоих было ощущение того, что они ослепли, потому что тьма наступила слишком резко. — Юнги? — Блять! — быстро прошептал старший. — Только этого нам ещё не хватало! — он быстро отошёл от стены к кнопкам. — Посвети мне. Хосок полез в карманы и совершенно неожиданно осознал, что телефона там нет. — А… я походу в машине телефон оставил. — робко и тихо, потому что понимает, что сейчас Юнги начнёт выносить ему мозг. Ведь это же Юнги. Он ненавидит, когда всё идёт против него. Старший повернулся в ту сторону, где стоял Хосок, пытаясь в темноте разглядеть его лицо. — Да лучше бы ты голову свою в машине оставил. — очень злостно. — Она нам сейчас никак не поможет, а телефон мог бы. — вновь развернулся к кнопкам управления системой, доставая свой телефон из кармана. — А твой телефон тебе для чего нужен? Для красоты что ли? Юнги включил фонарик, освещая всё вокруг белым ярким светом и нажав на кнопку вызова лифтёров и посмотрел на младшего. — Знаешь ли, с двумя процентами его не на долго хватит. Женщина–диспетчер ответила почти сразу и сказала о том, что ждать им нужно час или полтора. И парням ничего не оставалось, кроме как сесть и покорно ждать, когда их всё-таки выпустят из заточения в этом лифте. Около десяти минут они сидели в не проницаемой темноте и в идеальной тишине, которая просто оглушала. Они не могли ничего друг другу сказать, не могли ни чего спросить, ведь складывалось такое чувство, будто если они сейчас скажут хоть одно лишнее слово, то каждый получит по пуле в затылок. Но потом Юнги начинает чувствовать дрожь и слышать, как у Хосока начинают стучать зубы. — Ты чего, Хосок? — Как-то холодно стало. — пробормотал парень, прижимаясь к старшему. Он немного ухмыльнулся, обнимая его. — Ты прям как твой брат. Вечный зяблик. И Хосок на эти фразы уже не обращает внимание. Он знает, что они с Чонгук похожи почти во всём и вот эти сравнивающие фразы о том, что: «ты прям, как Чонгук», «вы так похожи», уже не цепляют. У Хосока брата нет. Он исчез много лет назад. Исчез без вести и до сих пор не нашёлся. Чонгук умер для него. Умер ещё тогда, четыре года назад. Рядом с ним Хосоку тепло и спокойно, словно их выкинуло в какой-то другой мир, где нет боли. Словно всё это происходит не с ними, а с кем-то другим в какой-то книге или сериале. Но, чёртова жизнь и судьба, самые коварные авторы, закрутят всё хуже, чем с самой запутанной «Санта-Барбаре». Внутри Юнги начинает утихать то пламя боли, которое разгорелось тогда, когда он увидел Чонгука. Его объятия успокаивают и лечат, позволяют Юнги дышать. С Хосоком всегда так. Он реально, его солнце, в царстве тьмы, его свет в конце тоннеля, его швы на ранах. — Спасибо тебе, Юнги. — неожиданно проговаривает Хосок, прижимаясь к нему ещё крепче. — За что? — За то, что ты сейчас рядом. — он укладывает голову ему на плечо. — Я не люблю тебя, Юнги, — напрямую. И слава богу. Юнги хотя бы будет уверен в том, что Хосок не будет водить его за нос так же, как и Чонгук. Хосок не будет врать ему в глаза. — но рядом с тобой я быть хочу. Мне просто спокойно рядом с тобой. — Не говори мне ничего. Та же самая хрень. — он тяжело вздыхает, переплетая с ним пальцы. — Хосок, может нам реально остаться вместе, раз так всё сложилось? Если встретим того, кого полюбим, то разойдёмся. — Хосок поднял на него глаза, встречаясь со взглядом старшего, который, почти сразу отворачивается от него, ведь уровень смущения, со стороны Юнги, зашкаливает. — Я не к чему тебя не обязываю и не принуждаю… — Я согласен. — прикрывая глаза…