«08:56
– Хён, давай встретимся завтра?
У меня появились неотложные
дела».
– Да и хрен с тобой! – отбросил телефон на заднее сидение. – Катись куда хочешь! Нам же с Юнги лучше. Жизнь Юнги уже никогда не станет прежней и Хосок это понимает. А ещё он понимает, что если Чонгук скоро уедет, то лучше Юну не знать о том, что он, вообще, был здесь. – «Юнги, мой тебе совет, забудь его…» – эта фраза пронеслась воспоминанием в его голове. Серым кадром в замедленной съёмке. И отдалась горьким сожалением. – «Как я мог сказать ему такое? Как у меня только язык повернулся? Я же знаю, что он не способен сделать такое. Любовь – это болезнь. Опухоль, которая никогда не сможет исчезнуть…» - парень провёл ладонью по волосам. – «поэтому, я и не хотел влюбляться, но я уже нарушил свои желания…» - Хо остановился на светофоре, внимательно рассматривая то, как сменяются цифры, горящие красным светом. – «Юнги, умоляю, хотя бы попытайся, но я знаю… ты не сможешь, но я надеюсь, что мы станем друг для друга теми, в ком сможем найти замену тем, кого любим…»/flashback/
Щелчок двери совершенно неожиданно разрывает повисшую в номере тишину. Чимин и Сокджин мгновенно разворачиваются к двери, в которою, как можно тише, входит Чонгук. Он крадётся в комнату и, как можно тише, закрывает за собой дверь, даже не подозревая, что тот, кого он боялся разбудить уже давно проснулся и ждёт, когда же Чонгук соизволит вернуться. Как только дверь захлопывается Чонгук тяжело выдыхает и медленно поворачивается, сталкиваясь с убийственно-злым взглядом Чимина и сочувствующим взглядом Джина. Чимин поднялся со стула и быстро подойдя к нему прокричал: – Где ты был?! Кто разрешал тебе выходить за границы отеля?! – он ударил его по щеке, от чего Чонгук отлетел на пол к ногам парня. – Хозяин, простите меня… прошу, простите… – говорил, смотря в глаза Чимину. – Простите?! Ты ещё извиняться смеешь? – снова замахнулся на удар, отчего Чонгук зажмурился, но Чимина остановила рука Сокджина, которая задержала руку брата в воздухе. - Чимин, давай без этого. Младший быстро повернулся к нему лицом. – Свали в туман! Я буду делать с ним что захочу! – сильно пнул Чонгука ногой в живот, он чего тот согнулся на пополам, тяжело дыша. – И ты никогда не сможешь остановить меня. - Я и не собираюсь. – Сокджин сложил руки на груди. – Но сам подумай. Сегодня нам нужно ехать в свет. Он… – показал пальцем на Чонгука. – поедет с нами. Если ты сейчас набьёшь ему синяки, то там тебя с ног до головы обольют грязью. – осмотрел Чонгука с ног до головы. – Он и так выглядит как доходяга. – посмотрел на Чимина строгим взглядом. – Если и собираешься бить его, то давай после сегодняшнего вечера. А сейчас ставь свой гнев при себе. – несильно оттолкнул его. Чимин посмотрел на него внимательным, изучающим взглядом. Сокджин прав. Сейчас его трогать действительно не нужно. Только вот признавать этого совсем не хочется. – Приводи себя в порядок и собирайся. – процедил сквозь зубы. – У нас сегодня очень важное мероприятие, и как бы я не хотел этого говорить, но ты идёшь с нами. Идёшь в роли нашей прислуги. – Чимин нагнулся к нему, и заглянув в глаза, провёл пальцем по щеке. – Я надеюсь, повторять не надо? – прошептал. В горле застрял ком. Чонгук не мог сказать не слова, поэтому единственное, что он смог сделать – это очень зажато кивнуть. Чимин приподнял его к себе за подбородок. – Советую тебе больше не сбегать. – проговорил в пухлые губы, после чего отшвырнул его и вышел из номера. Сокджин тяжело выдохнул и опустился на пол рядом с Чонгуком. – Дурак ты, Чон Чонгук. По лезвию перед ним ходишь. Ты же знаешь, что его лучше не злить. Чонгук отвёл взгляд в сторону. – Прости. Тебе обратно приходится вступаться за меня. - Да ладно. Ничего страшного в этом нет. Мы же всё-таки друзья с детства. А друзья друг другу помогают. – поднялся на ноги и протянул Чонгуку руку. – Только я тебя прошу, больше так сильно не подставляйся…/end flashback/
– Презентация новой песни, да? Это какой? – он сел на стул и задумался. У них на подходе много песен, которые хоть сейчас включай и пой, но о какой говорил Джун? – «Seesaw»? Но она моя сольная. «UGH»? Нет, эту нельзя туда. Твою мать, Намджун! – парень опустил голову на стол. В мыслях целые вереницы разных песен, различных текстов и стихов, которые они так старательно писали. Много различных фраз, которые въедались в его голову, оставляя чёткие следы. Но какая из всех этих песен та? Но вдруг все мысли исчезли, и в голове всплыло название той песни, которую он ненавидит больше всего на свете, но которую написал сам. Он старался забыть её, но это так же невозможно, как и забыть его. Забыть Чонгука. Он широко раскрыл глаза и поднял голову вверх. – Так, стоп. Tear… Она… она не готова! Мы не должны с ней выхо… – он резко замолчал и задумался на пару мгновений, после чего подорвался с места и побежал в комнату, к любимому ноутбуку. Там, в отдельной папке лежала песня, которую он запрятал в глубины своей памяти, своей души. Песня, которую хотел не открывать никогда больше. Надеялся, что даже нот подобных никогда не сможет услышать. Надеялся, что его ноутбук просто сам удалит её и все возможные копии. Tear… «воспроизвести»… с самого первого звука сердце начало стучать в бешеном темпе. Перед глазами сразу появляется пианино, которое стоит в их студии. Момент, когда он сидит и совершенно бездумно нажимает на клавиши и совершенно случайно находит первые три ноты. Затем ещё три. Первый аккорд. Второй. А потом, песня сама как-то сложилась. Память начала подкидывать воспоминания, связанные с самым счастливым периодом его жизни. В этой песне все его слёзы, которые просто в наглую текли из его глаз, вся его тоска, которая разрывала его сердце и душу, все его воспоминания, которые сводили с ума, вся его боль, которая била, словно электрическими разрядами, все его мысли, которые бились в беспорядочной истерике, вся его любовь, которая никого не исчезает до сих пор… … хотя, к чему писать о любви, как таковой её и нет…«We walked towards the same place, But this place becomes our last. Although we used to talk about forever, Now we break each other without mercy.
Although we thought, that we dreamed the same dream. That dream, has finally, become a dream. My heart is torn, please, burn it instead. So that, pain and regret, none of that would be left…»
– В этой песне вся моя жизнь. Она не готова. Рано её показывать на публике… Но, чем больше он это говорил, тем больше убеждался в обратном. Нет смысла отрицать – песня идеальна. Он слушал её почти три часа подряд, проговаривая все слова, все фразы, которые когда-то сидел и выписывал часами. Он пытался найти хотя бы одну загвоздку, но бесполезно. Тексты и музыка, написанная на эмоциях, самые лучшие, самые чистые, самые искренние, самые прекрасные. В определённый момент, внутри Юнги начала сгорать вся ненависть и боль, а осталась лишь пустота. Снова это противное чувство. Ощущение что тебя пожирает изнутри. – Избавьте меня от этого, пожалуйста. Не хочу идти туда… но кто спросит моё мнение? – он откинулся назад, падая в объятия кровати. – У меня плохое предчувствие… и мне оно ни фига не нравится. Холодная вода стекает с волос и лица. Чонгук стоит под струями воды, пытаясь смыть с себя следы усталости. – «Ну вот… прошлые ещё не сошли, а уже собирается новые набивать. Моральный урод». – он приложил руку к щеке, которая до сих пор болела от удара. – «Да плевать, зато на улицу сходил. Завтра ночью поеду на обрыв. И по хер убьёт, побьёт, я должен попасть туда любой ценой. И если я туда попаду, то не вернусь назад. Не могу больше… нужно было тогда остаться с ним…»/flashback/
После приятного пробуждения Юнги ушёл в душ, а Чонгук остался на кровати. Его сердце разрывается от адски сильной боли, которая обостряется при любом взгляде на Юнги. Он поднялся с тёплой постели и пошёл к нему. Чонгуку хотелось как можно больше времени провести с ним, ведь такую возможность упускать - преступление. Он зашёл в ванную, залезая к нему в душевую кабину и прижимаясь к тёплой, влажной спине. Он хочет согреться этим теплом, запомнить его каждой клеточкой своего тела, чтобы потом по разрушенным кускам воспоминаний, чувствовать его прикосновения, слышать его голос. Помнить всё это, что прокручивать перед сном и вылечивать себя этими воспоминаниями. Парень развернулся к нему лицом, поднимая его голову за подбородок. – Что-то случилось? Ты какой-то странный? – полушёпотом, чтобы не нарушать атмосферу между ними. – Нет. Всё нормально. Я просто хочу, чтобы ты остался сегодня со мной. – прижался к нему. – У нас с тобой так редко совпадают выходные. Юнги немного улыбнулся и прикоснулся к его щеке ладонью. – Я тоже хочу остаться, но не могу. Нужно работать. – «Юнги, если ты сегодня не уйдёшь, я тоже не уйду. Побудь со мной дольше… прошу… не дай мне уйти сегодня…» – эти мысли передались через страсть. Два горячих тела, которые заливала прохладная вода, которая делала движения скользкими и поцелуи мокрыми. Которая скрывала слёзы за остальными каплями, и которая заставляли дыхание учащаться. Безумная, пошлая красота… как можно прожить без неё? – Сегодняшнее утро было просто волшебным. Наверное, лучшее в моей жизни… – шепчет с улыбкой Чонгуку на ухо. – Вот бы таким был каждый понедельник… Юнги, сам того не подозревая, прямо сейчас добил его. Это был контрольный в голову, а точнее в висок. Смертельный удар, не совместимый с жизнью. – «Прости, но сегодняшний понедельник был последним… больше их не будет в нашей совместной жизни… следующий понедельник ты будешь проводить без меня… прости…» - но в противоречие свои мыслям он поднял уголки губ вверх. – Кто мешает нам так сделать? – тяжело врать любимому человеку, безумно тяжело, но приходится придумывать себе картину, где они главные герои, самой красивой истории о любви, и где вся жизнь создана только для них. – Никто. Его горячий шёпот, отзывался волной мурашек по телу и вместе с прикосновениями медленно выжигали дыры в мечтах и надеждах, ведь теперь ни одна из них не исполнится. Ни одна. Юнги чмокнул его в лоб и выключил воду. – Пошли. Мне пора собираться…/end flashback/
– У тебя миллионы причин меня ненавидеть, но надеюсь, что ты меня за всё простил… Люди, музыка, алкоголь. Этими тремя словами можно было описать все «светские» вечера, на которых собирался так называемый «высший свет общества». Ужасные вечера в компании людей, до которых тебе, откровенно говоря, нет никакого дела. Сборище баранов, которые пришли в очередной раз рассказать о своих миллионах. – Напомните мне, почему я согласился сюда поехать? – спросил Юнги, заходя в здание. Намджун, который шёл чуть позади него, сравнялся со старшим и ответил: – Потому что у тебя просто нет выбора. Повернувшись в его сторону, старший ответил: – А у меня он когда-нибудь был? Если да, то почему я не помню этот момент? – Потому что тебе по фигам на всё, что происходит. – нагнулся к нему чуть ближе. - Готов поспорить что тебе и на выступление тоже фиолетово. – Как ты догадался? У тебя, что третий глаз открылся? – сказал, но в мыслях прокрутил совершенно другое. – «Ага. Хуй там плавал, Намджун. Если бы ты только знал, как я из-за него переживаю. Никогда бы не подумал, что эта песня может меня так выбить из колеи». – Так, давайте вы отложите свой словесный поединок. Сейчас для него не лучшее время. – проговорил Хосок, толкнув Юнги локтем в бок, чтобы он успокоился. Из толпы на входе вынырнул Тэхён, который как всегда тормозит на любом углу. – Вы обратно начинаете? – сделал замечание старшим, когда нагнал их. – Вас с улицы слышно. – повернулся в сторону Юнги. – А кто-то говорил о том, что нужно не привлекать внимание. Да, хён? – в его голосе слышалась укоризна. - Вот именно. – встрял Хосок. – Послушайте, что вам говорит умный человек. – отвернул голову в сторону. – Вроде взрослые мужики, а перерекаетесь как не разумные подростки. Тэхён подошёл к Юнги и достаточно тихо спросил. – Юнги-хён, а кто это? – спросил Тэхён, оглядывая Хоби с ног до головы. Юнги перевёл свой взгляд на Тэхёна и совершенно спокойно ответил. – Моя пара. Чон Хосок. – Ясен хер, что это твоя пара. Я не в том смысле спросил. Юнги взял младшего за руку. – Да, Тэхён. Ты дожил до этого момента. Мы с ним встречаемся. – Хосок посмотрел на него и растерянно забегал глазами, но встретившись с совершенно спокойным лицом Юнги о немного успокоился, начиная подыгрывать той комедии абсурда, которую разыгрывает Юнги. Тэ и Джун смотрели на них вопросительным взглядом. – Хосок? Это правда? – спросил старший. – А что такого? - с напускным спокойствием ответил Хо. – Н-ничего. – Ну вот и всё. Много лишних вопросов задаёте. – они с Юнги прошли вперёд. Тэхён и Джун остались позади с удивлёнными лицами. Да, вот чего-чего, а такого они точно не ожидали, но оба были рады тому, что Юнги больше не будет один, и теперь есть тот, кто за ним присматривает. Но им не даёт расслабиться тот факт, что всё произошло слишком быстро. Ещё два дня назад Юн говорил, что больше не сможет полюбить и тем более довериться. - Намджун. – тихо позвал Тэхён, привлекая внимание старшего, который неотрывно смотрит на старших, которые пошли в перёд. – Ты его знаешь? - Хосок… это брат Чонгука. Они с Юнги дружат ещё с подросткового возраста. Широко раскрытые глаза Тэхёна сразу дали понять, что он очень сильно удивлён. – У Чонгука есть брат? – посмотрел на Хосока, который шёл рядом с Юнги. – А они похожи. – он немного улыбнулся, но улыбка сползла так же резко, как и появилась. – Только вот мне, почему-то мне кажется, что это ненадолго и несерьёзно. – Тэ, это не наше дело. Просто пошли за ними и ничего не спрашивай больше, ты же видишь, что он сегодня не в духе, а нам ещё выступать. - А он когда-нибудь был в духе? - Ну сегодня у него хотя бы повод есть. Сам понимаешь. – тяжело выдохнул. - Это песня много нервов из него выбила. - Да уж. Понимаю. – Тэ отвернулся от Намджуна глазами пытаясь найти Юнги и Хосока, которые уже скрылись в толпе, только вот нашёл совершенно других людей. – Смотри-ка, это же сам Пак Чимин. – Где? – Вот. – Тэ показал на него подбородком. Джун повернулся. Мимо него с надменным видом и походкой, которая говорит «вы все меня не достойны», прошёл Чим. Звезда и солнце всея вечер. Рядом с ним шёл Джин. Он был менее надменен, но он него веяло холодом и неприязнью ко всем людям. Чёрная аура двоих братьев распространяется по залу с каждым их шагом. Все, кто хоть краем глаза замечали их начинали немедленно разворачивались и бурно шептаться. – Ещё и Сокджин вместе с ним… – проговорил старший, бегая глазами по его рукам, плечам, шее, лицу, волосам. Он наслаждался теми секундами, которые проводил, смотря на него. Как всегда, прекрасен. Больше, нечего сказать. Джин не видел Джуна и просто стоял, разговаривал с Чимином, но часто поворачивал голову в поисках чего-то. Или кого-то. – Не часто можно увидеть тут этих двоих. – посмотрел на Намджуна. – Они… вернулись? – спросил Тэ. – Вряд ли. Они слишком крепко осели в Нью-Йорке. Честно тебе сказать, лучше бы они и дальше были там, и не возвращались в Корею, нечего им тут делать. – Намджун наблюдал за их действиями, и пытался понять о чём они говорили, но бесполезно, их перешёптывания не разберёшь. Но потом внимания Джуна привлекли не они, а молодой парень с длинными волосами, который подошёл к ним с двумя бокалами шампанского. – Смотри. Это… Глаза Тэхёна раскрылись настолько широко, что они вот-вот могли просто на просто вкатится. – Чонгук? – Не… нет, не может быть. – прошептал Намджун, внимательно изучая глазами парня, который чересчур похож на Чонгука. – Если это он… – Не верю. Это не он. Это не наш Чонгук. Он не мог променять Юнги на этих двух моральных уродов. Просто не мог. Не верю. – отвернул голову в сторону. – Пошли отсюда. – быстро проговорил Намджун и двинулся вперёд по залу в ту сторону, куда пошли двое старших. – Поддерживаю, пошли догонять наших. Но ни Юнги, ни Хосока в зале уже не было. Они отошли поговорить, и инициатором этого был Хосок. – Что это сейчас было? – достаточно тихо спросил Хо, заглядывая в глаза старшему и поражаясь тому, что в данной ситуации он спокоен, как удав. – А что я такого сказал? Всё по факту. – Я просто не знал, что мы будем это афишировать. Перед ними не особо удобно. – Да забей колбаску и пошли. Если мне прилетит за то, что я свалил, потом прилетит тебе. – Ути, батюшки, какие мы злые. – со смехом проговорил Хосок. Юнги закатил глаза и пошёл в направлении зала, а за ним и Хосок. Вечер проходил очень скучно. Ничего не обычного. Все общаются между собой, выпивают, в общем «культурно» проводят время. Скука смертная. Но всё это прекратилось в один момент, когда с премьерой своей песни вышли «NoDream’s». С самого начала ничего не предвещало беды. Все люди столпились вокруг мини-сцены. И вот из колонок полилась простая мелодия, чем-то похожая на сигнал перед какими-либо объявлениями, которые вставляли, чтобы привлечь внимание. Но, это же самый знаменитый рэп-лайн Южной Кореи, от них можно ожидать всего. Невозможно угадать, что будет в следующий момент. Пение, или рэп, речитатив или вокализ? Трудно понять, когда слушаешь только первые секунды мелодии. Но единственное, что было понятно, это настроение песни. Есть грусть, есть боль. Во всей этой мелодии, в каждой её нотке, скрыт особенный смысл. Это время собраться с мыслями и приготовиться, ведь это сорокасекундное затишье перед бурей. Бурей эмоций, которая будет передаваться через каждое слово. Ответы на все вопросы даёт начальная партия Намджуна. Это были пули, которые стреляли точно и на поражение, заставляя задуматься о смысле текста, проникнуться каждой клеточкой тела и души, ощутить те чувства, которые передавались с помощью голоса, резкости, рычания, нехватки дыхания в тех местах, где читка достигает высокой скорости. Всё это играло особенную роль… до определённого момента… С Джуна, право зачитать передалось на маленькую четырёх строчку от Тэхёна, в которой он смог проявить себя не хуже, чем его хён. Этот волшебный голос, подходивший больше вокалисту, чем рэперу, творил настоящее чудо и делал своё дело на все пятьсот процентов. Тэ всегда поражал этим. Каждый раз его баритон, вызывал волну мурашек, у каждого кто его слышит. Его умение читать стаяло на равных с Юнги и Намджуном, и опережало всех остальных, потому что, для песни «Tear» у него был особенный подход. Он знал, кому посвящена эта песня. Они все знали. Хотелось просто кричать, о каждом чувстве, которое переполняет больную душу автора этих стихов, вырвать израненное сердце и просто не мучится. Хотелось, чтобы все смогли испытать вкус той самой любви, того самого доверия, которое может просто убить. Нет, не физически. Морально. Тяжело, когда эмоции терзают душу, лучше бы они терзали тело... Всё было хорошо, ничего не предвещало беды, ровным счётом до того момента пока не началась партия Юнги… когда он начал читать, из него рекой повалили эмоции. Злость. Обида. Ненависть. Любовь. Грусть. Гнев. Отчаяние. Боль. Всё это он посветил ему. Эта, та самая боль, которая хранилась годами. Юнги мечтал, что когда-нибудь опустошит себя этой песней, и просто сможет жить дальше, но нет. Даже сейчас, крича слова ненависти в его сторону, он не чувствует себя легче. Ни грамма. Он хотел вытащить из себя каждый осколок разбитого счастья, избавить себя от этого груза. Хотел, но не мог. Просто потому, что не хотел забывать. Да, даже если бы и хотел, не смог.Но сейчас все его мечты отошли на второй план…
В толпе встретились две пары глаз, два взгляда…