Ищейка

Кая

Граница Страны Мороза стремительно осталась позади, и за полдня нам удалось преодолеть уже почти половину расстояния до намеченной точки. Итачи объяснил, что через пять дней в южный порт Страны Горячих Источников из Страны Воды прибудет корабль, с которого должен сойти один очень важный человек, покровительствующий Акацуки и передать некие документы, подлежащие немедленной доставке прямиком на стол Лидера. И это конечно было всё очень складно и хорошо...но почему тогда мы, черт возьми, бежали так, словно за нами снова увязалась погоня? Такими темпами мы должны были прибыть в соседнюю с портом деревню уже к вечеру, и я всё чаще порывалась плюнуть на всё и свернуть в сторону Амэ. Какого дьявола ты делаешь, Кая? - носилась словно по кругу мысль в моей голове, но я не могла дать себе четкий ответ. С самой ночи я не находила силы даже смотреть на Итачи, потому что стоило лишь бросить на него мимолетный взгляд, как всё тело сводило болезненной судорогой - вот настолько мне было неловко после разговора, что он вчера завёл. И хоть мне и понравилось наше задание, понравилось выполнять его с ним – сейчас я не имела абсолютно никакого представления о том, что я вообще делаю. Пытаюсь избежать неизбежного. Последние месяцы мне казалось, будто я живу от возвращения до возвращения Хидана на базу. В этом месте, где всё казалось таким чужим и неправильным, он был единственной точкой опоры, которую мне не хотелось выпускать из виду. Как якорь или как маяк. Он был единственным, кто вкладывал в мои ладони хоть какое-то подобие стабильности, что было так несвойственно для моей жизни в последние четыре года, и я была безмерно за это благодарна. Теперь я намеренно и осознанно продляла своё путешествие в этой сомнительной компании, потому что мне было страшно вернуться на базу одной и застать там Хидана. Потому что мне хотелось удержать это ощущение свободы, которую внезапно начала дарить отдаленность от него. Потому что, черт возьми, сейчас я готова была пойти куда угодно, лишь бы оттянуть всё то плохое, что может поджидать меня там. Мне казалось, что его поступок ранил меня, но проблема была не только в его срыве в то утро. Теперь всё плохое, чего я так упорно старалась не замечать, наложилось и захлестнуло с головой. Я вспоминала все те моменты, когда он вёл себя пренебрежительно, отстранённо, причинял моральную и физическую боль, и я терпела. Все те ночи, когда я отдавалась ему, не испытывая желания, но боясь оттолкнуть и остаться одной. И все те разы, когда видела холод в его глазах, хотя не сделала ничего, чтобы его заслужить. Мне становилось неуютно под собственной кожей от этих мыслей сейчас, но еще каких-то пару недель назад я была абсолютно уверена, что это мое собственное желание и мое решение. Что это выбор, который я сделала. Ты изменилась. И ты знаешь, из-за кого. Мне хотелось заткнуть уши, лишь бы не слышать собственные мысли, пульсирующие в висках. Раздеться, смыть с себя эту идею, словно грязь – сбежать. Внутренности скручивало узлом в приступе тошноты, но эта омерзительная ясность продолжала наступать и наступать. Вот, она уже добралась до горла, пытаясь придушить вставшим поперёк комом. И я снова и снова слышу это имя. Джин. Он изменил тебя. Снова. Нет. Я не могла начать связывать этих людей, только не так. Хидан не такой, как Джин. Он никогда не делал чего-то, на что я не была согласна. Делал. Это была ошибка. Одна гребаная ошибка. Не одна. Он делает это постоянно. Постоянно совершает эти «ошибки». Но я всё контролировала. Я выбрала эти отношения, это было мое решение. Ты уже давно потеряла контроль над своей жизнью. От ослепительной вспышки, что принесла эта ясность, стало дурно. Мне потребовалось остановиться, чтобы получше наполнить легкие кислородом. Пара мгновений, всего лишь одна передышка… — Что-то не так? — послышался впереди голос Итачи, остановившегося наверно в нескольких метрах, но мне казалось, будто он звучит за сотни далёких километров. — Устала? Всё было не так. Боже. Мне хотелось кричать, плакать, выдернуть себя из этой уродливой реальности и начать всё сначала. Что, чёрт возьми, я сделала со своей жизнью? — Всё хорошо, дай мне минуту, — на абсолютном автомате зазвучал мой голос, так безжизненно и пусто, словно вовсе и не мне принадлежал, и я боялась даже взглянуть на Итачи. Чёрт, я не хотела, чтобы он видел мою очередную агонию. А он бы точно увидел. Потому что Учиха Итачи видит меня насквозь. И тоже меняет меня. По-своему, перебирая все мои внутренности так, что я лишь с опозданием замечаю это вмешательство. И сейчас мне до смерти страшно. После вчерашнего я уверена только в одном: этот мужчина способен схватить и вывернуть на изнанку саму мою суть. Вопрос лишь в том, собирается ли он починить меня или же уничтожить? — Тогда пойдем? Не могу на него смотреть. Потому что мне стыдно и страшно. Он неминуемо и неизбежно приближается к самым тёмным уголкам моей души, и я боюсь того, что он может там натворить. Того, что он уже натворил. Но, даже если и так, почему-то начинаю надеяться, и, наверно, поэтому и следую за ним. Я ненавижу это. Надежда — больное, извращённое чувство, которое не раз уничтожало меня. И, всё же, один последний раз мне так отчаянно хочется отпустить всё и посмотреть, куда она приведёт меня в этот раз. В последний раз. — Да, идём. *** Прямиком за массивными деревянными воротами, через которые мы прошли, разостлался классический внутренний двор рёкана, усеянный вечнозелёными растениями, что, даже будучи покрытыми тонким слоем серебристого инея, придавали красочности и уюта этому месту. Пространство вокруг нежно обволакивал мягкий желтоватый свет от точечных наземных фонариков, словно одновременно светили сотни светлячков, и даже воздух снаружи вдруг переставал казаться таким холодным. Само здание хоть и сохраняло свою первозданную историческую атмосферность, судя по идеально выкрашенным стенам без единого скола и свежевыложенным каменным дорожкам буквально недавно претерпело капитальный ремонт. Мне показалось, что даже в воздухе до сих пор сохранился запах краски, и я с поглощающей тоской поймала себя на мысли, что никогда ещё не бывала в столь красивых местах. Я не представляла, что именно Учиха Итачи будет тем, кто приведёт меня в подобное место. — Этот рёкан принадлежит одному из наших постоянных клиентов, — пояснил Итачи, когда белёсые сёдзи приветливо распахнулись, впуская нас в тёплое помещение, и я поняла, что он подразумевал это место достаточно безопасным для того, чтобы переждать здесь следующие четыре дня и не быть потревоженными. Никем. — Здравствуйте. У вас забронировано? — натянуто-радушно улыбалась немолодая женщина за стойкой регистрации. — По личному приглашению Такахаси-сама, — без лишних предисловий обозначил мой напарник. Видимо, Такахаси-сама и был тем самым клиентом Акацуки. Хотя мне, конечно же, ничего не было об этом известно. — Выделен только один номер, всё верно? — спустя пару мгновений, подняв глаза от толстого журнала, она так красноречиво на меня покосилась, словно застала малолетнюю дочь лучшей подруги, заходящей в отель со взрослым мужчиной. Я хмуро опустила взгляд. Кем бы ни был этот Такахаси-сама, ему следовало нанять персонал повежливее. — Нам понадобится ещё один. Оба на четверо суток, — отчеканил твёрдо голос, в который была вложена вся сталь характера этого человека. Краем глаза я заметила, как он потянулся в карман и тут же выпрямилась. — Я сама заплачу. — Ты здесь из-за меня, так что я сам оплачу твой номер, — бросив несколько купюр на стойку, он без лишних разговоров схватил два ключа и уверенно двинулся по коридору в боковое крыло здания, словно бывал здесь не раз. И я просто следовала за ним. Мне больше ничего не оставалось. «Тридцать четыре» — поблёскивала табличка на двери, у которой мы остановились, и я только теперь заметила, что все сёдзи, обычно ведущие в номера были заменены на простые деревянные двери. По всей видимости, это было ещё одним нововведением от хозяина в угоду удобства гостей. Больше звукоизоляции и уединения. Мне нравилось. — Это твой, — чуть погодя, Итачи сам вложил ключ в мою ладонь, и я вздрогнула от внезапной теплоты этого прикосновения. Ощущения, что дарила близость этого мужчины, казались неправильными и запретными. Обжигающими и опасными. Мое тело не привыкло испытывать подобное. Да и не следовало бы привыкать. Я растерянно опустила взгляд на наши руки, которые совсем не торопились размыкаться. Потому что я неосознанно вцепилась в его ладонь своими чертовыми пальцами. В его широкую, шероховатую, горячую и такую по-надёжному крепкую ладонь. Боже. Одернув руку, словно от раскалённых углей, я по инерции до боли сжала ключ и спрятала ее за спину. Ещё несколько секунд кожей чувствовала пронзительный взгляд, но ответить на него было выше моих сил. — Мой номер тридцать девятый, — чуть погодя, обволакивающий бархат его голоса завибрировал в пустоте коридора и в моём желудке. Намного тише, чем раньше. — На всякий случай. Я не задавала вопросов. И даже не решалась представить, что это мог был за «всякий случай». «Тридцать девятый» — тем не менее насмехалось мое собственное сознание, крутя на повторе, словно внезапно заевшую пластинку. «Запомни. Три. Девять.» Мать его. Внезапно на меня накатила такая волна злости, что стало трудно дышать. Мне было просто жизненно необходимо убраться отсюда, остаться одной, чтобы снова суметь хоть как-то собрать себя по кусочкам. Не смея тянуть ни секунды дольше и наспех кивнув, я совсем невежливо отвернулась и прошмыгнула в свой тридцать четвёртый. Дверь захлопнулась громче ожидаемого, и я обессилено прижалась к ней, словно всё это время с трудом удерживала себя на ногах. Мне было безразлично, какой на этот раз вердикт насчёт моего психического состояния вынес Итачи в своей голове. Я просто к чертовой матери сходила с ума от переполняющих меня мыслей и эмоций. Слишком многое произошло за последние трое суток. Эмоциональный фон скакал от страха к ненависти, от ненависти к чувству вины и от чувства вины к непреодолимому притяжению, что так же пугало и давило, и всё это - по отношению к совершенно разным людям, в том числе и к самой себе. Я просто устала. Я так устала думать. И пусть я жалкая, но теперь я, наконец, одна. И я могу дышать. *** Это была дорогая гостиница. Я поняла это сразу, как только обнаружила в номере собственную ванную комнату и как только вручила немного мелочи уборщице, принесшей приветственный чай и немного сладостей. Она выглядела оскорбленной. Я просидела под горячим душем почти час и еще два проворочалась в постели, но сон не шел. Мне казалось, что полностью вымотавшись и пережив столько потрясений, я должна была вырубиться сразу же, как только голова коснется подушки, но сознание будто бы издевалось, совсем не планируя отключаться. Стоило лишь закрыть глаза, как передо мной всплывали лица: моего бывшего и моего нынешнего. Они смеялись надо мной, холодно, презрительно и надменно. И как я не старалась отогнать их, мысли вертелись хаотично, от Хидана к Джину и обратно до тех пор, пока их образы не слились во что-то единое и отвратительное. Такое желанное расслабление так и не настало. Я вскочила с кровати и подошла к небольшому деревянному комоду, на котором уборщица разложила угощения. Залпом опрокинула уже остывший зеленый чай и поморщилась: он был горьким и мерзким, и никаких сладостей, идущих «в комплекте» не хватило бы, чтобы смягчить этот вкус. Я с недоверием взглянула в большое зеркало, висящее над комодом, но едва ли себя узнала. Волосы и глаза будто бы потускнели, растеряв цвет и блеск, кожа нездорового оттенка и залёгшие под глазами синяки вызывали лишь сочувствие. Если бы Хидан сейчас меня увидел, то был бы недоволен. Сказал бы, что я выгляжу «не очень». Сказал бы, что мне следует «привести себя в порядок». В горле встал тугой ком, но мне совсем не хотелось снова поддаваться этому наваждению. Я прекрасно знала один рабочий способ, который помог бы мне на время сбежать от всего, и собиралась им воспользоваться. К чёрту. *** Не знаю точно, выглядела ли я конченной алкашкой с двумя пакетиками напитка, градусом выше положенного в каждой руке и ещё двумя, распиханным по карманам штанин, но мне было абсолютно плевать. На дворе уже стояла ночь, и вряд ли кто-то кроме редких сотрудников гостиницы мог повстречаться мне снаружи. Минусовая температура неприятно жгла щеки, пока я пробиралась по мощёным дорожкам всё дальше вглубь территории комплекса, и больше не откладывая в долгий ящик пальцы сами оторвали трубочку и вонзили прямиком в пакетик со вкуснейшим сливовым вином из автомата. По крайней мере, именно таким его воспринял мой неспокойный разум. Совершенно пустой желудок, обожженный хлынувшим потоком сладкой горячительной жидкости призывно сжался спазмом, и я едва не застонала от тепла, что мгновенно поползло внутри. Да. Это определённо было то, что мне нужно. Продолжив свою одинокую прогулку я наконец добрела до какого-то низкого деревянного ограждения с резной калиткой, которое стояло здесь скорее для красоты и логического разграничения пространства, и уверенно шагнула вперед. Восхищенный вздох подступил к горлу, заставив на мгновение остановиться, а вот взгляд, напротив, жадно обводил пространство, впитывая увиденную красоту. Это был небольшой, но потрясающе красивый каменный сад: замысловатые композиции необработанного, такого холодного и грубого на вид гранита перемежались с мягким, словно пушистый ковер зеленым мхом. Небольшой декоративный мостик пролегал над покрытым коркой тонкого льда искусственным ручьем, обрамленным низкими рядами молодого бамбука, более высокие ряды которого возвышались по периметру сада и подсвечивались наземными фонариками. Идеально. Именно такой меланхоличной умиротворенности и чистой красоты сейчас требовала моя душа, и я с восторгом заплыла в эту тихую гавань, устраиваясь на гранитной скамье. Поставив рядом уже опустевшую упаковку вина, я неторопливо принялась за вторую, вдыхая носом свежий студеный воздух. Тело вдруг охватила настолько приятная расслабленность, а голову - легкость, что, казалось, всю жизнь мне именно этого и не хватало: тихого пустого сада, раскинувшегося под ночным звездным небом, сладкого вина и одиночества. Эта ночь была до мурашек романтичной и предназначалась лишь для меня одной. Боже, я уже всем сердцем любила это место. Сейчас мысль о том, что я хотела отказаться от этой возможности отвергалась моим захмелевшим сознанием как что-то отвратительное. Мне захотелось поблагодарить судьбу, что предоставила мне такой шанс, настолько прекрасно я себя ощущала. Судьбу или, может, человека, который привёл меня сюда? Мне вдруг стало интересно, смог бы такой человек, как Учиха Итачи оценить изящество и очарование этого места? Не то, чтобы я считала его невежественным, но ведь у всех разные представления о прекрасном. К тому же, он преступник. Не просто преступник - убийца. И такой холодный, почти бесчувственный, но ведь временами он... Я в голос усмехнулась, обрывая саму себя, и откинулась на холодную спинку, с силой выдавив остатки второй упаковки вина в рот. Ее место в моих трепетных пальцах тут же заняла третья. Просто прекрасно. Я отделалась от тяжелых гнетущих мыслей об одном мужчине и тут же предалась размышлениям о другом. От нелепости этой ситуации хотелось смеяться. С моей гребаной головой точно что-то не так. Тем не менее, устремиться глубже в свои уже такие привычные самокопания мне сегодня было не суждено. Видимо, сама вселенная подавала сигнал, умоляя хоть на одну ночь оставить саму себя в покое и не уродовать это потрясающее место гнетом своих неприятных мыслей. В мой уютный умиротворённый сад камней вторглись посторонние звуки. Повернув голову на их источник, я даже не сразу поняла, что исходили они от человека: два огромных деревянных ящиках выплыли из темноты, и лишь приглядевшись за ними можно было рассмотреть хрупкую фигуру девушки. Чем больше она приближалась, тем более явно я замечала подкашивающийся шаг, дрожащие руки, и тем явнее слышались тихие ругательства. Ей явно требовалась помощь. Не то, чтобы я хотела вставать со своего места и, тем более, покидать своё прекрасное царство гранита и бамбука, но в голове почему-то назойливо всплыл голос моего напарника. Нет ничего плохого в том, чтобы принимать чужую доброту. Думал ли он так же насчёт проявлений доброты к другим? Я внимательно наблюдала за покачивающимся силуэтом, пока между нами не осталась всего пара метров. Ладно. — Вам помочь? — голос совсем охрип от холода и выпивки, прозвучав совсем не доброжелательно, и девушка – как я поняла, одна из сотрудниц рёкана – даже тихо вскрикнула от неожиданности. Да, услышь я такой голосище в ночи, сама бы не обрадовалась. — Д-д-а нет, что вы. Отдыхайте, пожалуйста, и не обращайте на меня внимания, — наконец, из-за ящиков показалась голова, смущенно сверкая улыбкой в свете ночных фонарей. «Весит килограммов сорок» — заключился вердикт в моей голове, стоило получше ее рассмотреть, и речь шла не о весе ящиков. Они-то как раз, судя по всему, весили больше. Покачав головой в знак несогласия с решением сотрудницы отеля продолжать тащить все это добро на своём хиленьком горбу, я быстро и шумно втянула через трубочку остатки третьего вина и зашагала прямиком к ней. А когда мои руки подхватили верхний ящик, мне и вовсе показалось, что она вот-вот упадёт от резкой перемены веса. — Куда нести? — предварительно прокашлялись, я наконец привела голос в должное звучание. — Боже, — нервно захихикала она, — вам правда не стоило. Но спасибо. Идите за мной. Она зашагала впереди, но вдруг остановилась, проследив за моим взглядом. Я прикидывала, как бы уловчиться захватить с собой ещё и оставленный на скамье мусор. — Даже не переживайте, я уберу всё на обратном пути. И меня это вполне устроило. Мы прошли через сад насквозь, выйдя с другой стороны и зашагали по довольно скользкой каменной дорожке. В моей ноше, как, собственно, и в её тихо позвякивало стекло, предположительно бутылок с напитками. Не представляю, как бы она всё это донесла, не разбив, потому что, чем дальше мы шли, тем более скользкой и мокрой становилась дорога. И я поняла, почему. Спустя пару минут впереди замелькал подсвечивающийся указатель: «Проход на источники». — У вас здесь свои источники на территории? — я как-то до этого не задавалась этим вопросом, но ведь это же была Страна Горячих Источников, да и отель довольно дорогой. Конечно они тут были. Наверно мой вопрос прозвучал безумно глупо. — Конечно. Вы ещё не опробовали их? — сотрудница свернула влево и зашагала вдоль высокой живой изгороди, из-за которой в воздух поднимались клубы белёсого пара, а затем по проходу в небольшую одноэтажную постройку. Видимо, это была дорога для сотрудников или типа того, потому что везде то и дело мелькали валяющиеся садовые инструменты, шланги и прочая профессиональная утварь. — Я только несколько часов назад заселилась, так что пока не выпало случая. Зайдя, как я поняла, в подсобное помещение, я поставила ящик на старый деревянный стол. — Ой, вам обязательно нужно сходить. У нас по-настоящему комфортабельно оборудованные бассейны, и, кстати, вход для постояльцев круглосуточный. Всего их три, но один, когда я уходила, как раз был свободен. Если не любите шумные места, сейчас как раз самое время – можно спокойно расслабиться в одиночестве, — девушка суетилась и то и дело что-то перекладывала на стеллажах, видимо освобождая место под принесённые ящики, но не забывала одаривать меня милой улыбкой. Пока что это самый дружелюбный сотрудник из всех, что я здесь встретила. И ее предложение, признаться, меня очень даже привлекло. После уличного холода и трёх порций вина, мое тело желало этого тёплого расслабления и охотно приняло чудесную, как мне казалось, идею. — Тогда немедленно воспользуюсь вашим советом, спасибо. Я уже было вышла из подсобки, как она высунулась в двери и окликнула меня. — Подождите. Я выдам вам юката и полотенце. И не забудьте взять купальник, наши источники смешанные. На всякий случай. А с этого ты не могла начать? И что вы все заладили с этими «случаями»? На меня накалило раздражение. Всё мое нутро уже приготовилось погрузиться в тёплые воды источников, и тут такой облом. Я почти чувствовала себя обманутой. — Тогда отбой, — скрыв налёт разочарования за кривой ухмылкой, махнула рукой. — Купальника у меня нет. — Да вы что, ничего страшного. У нас они есть в продаже, я подберу ваш размер, — она зажестикулировала так активно, словно мое посещение источников вдруг стало для неё приоритетной задачей номер один, но потом внезапно замялась. — Вы не подумайте только, я не развожу вас на туристическую покупку, просто… — Ладно, — я правда больше не могла выносить этот поток дружелюбной болтовни. Мою захмелевшую голову начало отпускать, а вместо приятного опьянения тихой поступью подкрадывалась похмельная боль. Нужно было ещё выпить, и срочно. *** Уже через двадцать минут я стояла полностью укомплектованная бескорыстными стараниями моей новой знакомой по имени Аи: в белом слитном купальнике, бежевой юкате, накинутой и туго запоясанной поверх, с вафельным полотенцем в одной руке и бутылкой сакэ (благодарственный подарок за помощь с ящиками) – в другой. Ощущения были, словно собралась идти с кем-то воевать – так тщательно меня собрала Аи. — Осталось записать номер вашей комнаты в журнал, и я вас отпущу. Извините, просто мы ведём учёт по выданным принадлежностям. — Конечно. Тридцать девятый, — бросила я и уже двинулась по коридору в сторону купален, но тут же замерла, словно позвоночник пробило током. Какого хрена? — Извините. Я имела в виду тридцать четвёртый. Да. Номер тридцать четыре, — у меня чуть сердце в желудок не провалилось от неловкости, хотя она наверняка и не поняла в чем дело, списав всё на простую забывчивость. Вот только я прекрасно знала, что мой плавящийся мозг начал вдруг играть со мной в странные игры, и это мне совсем не нравилось. Я быстро зашагала прочь. — Купальня номер три! Стаканчики возьмите на полке перед входом, — донеслось уже вслед. *** Добредя до пристройки, ведущей к источникам, я свернула направо по указателю с нужным номером и оказалась в комнате с запирающимися шкафчиками. Свербящее чувство в груди то и дело напоминало о неловкости произошедшего эпизода, но я благоразумно решила сконцентрироваться на предупреждающе усиливающемся давлении в висках: оно настаивало, что если сейчас же не вернуться на одну ступень опьянения назад, то в покое оно меня не оставит. Схватив с полки у шкафчиков металлический стаканчик, я щедро плеснула выпивку и тут же его осушила. А потом ещё один. Стало полегче. Вещей у меня с собой практически не было, если не считать ключ от номера, так что я быстро разулась и, наконец, распахнула сёдзи. В нос тут же ударил тёплый солоноватый воздух, вызывая толпы мурашек по всему телу. А Аи не соврала. Пусть бассейн был и не очень большой – сложно было не заметить, как хорошо над ним поработали. Вместо привычных неотесанных камней, на которых зачастую можно было поскользнуться и что-нибудь сломать в обычных общественных купальнях, здесь всё было буквально вылизано и отполировано: аккуратные мощённые дорожки, с которых точно не соскользнёшь, удобно оборудованные спуски в виде каменных лестниц, подсветка. При этом источник не терял своего первозданного шарма: архитектор, кем бы он ни был, сохранил округлые валуны, придающие нарочитой природной дикости, выстлал боковые тропинки рядами бамбука и даже спроектировал небольшой природный водопад, сыграв на перепаде глубины. Отдаю вам должное, Такахаси-сама. Ваш рёкан невероятен, куда ни глянь. Сбросив одежду и ключи на скамью у стены, я наконец погрузилась в воду, и это было лучшее, что я испытывала за последнее время. Изнеможенное тело отреагировала сразу же, разомлев от контраста температур. Вода обволакивала, ласкала кожу, словно убаюкивая глубокими вибрациями, что создавал водопад неподалёку. Волшебно. Смочив горло ещё одной стопкой сакэ, я откинула голову и прикрыла глаза, позволила себе в кое-то веке отпустить всё. Отпустить себя, свои переживания, мысли. Всё плохое не имело значения, пока я таяла в этой одурманивающей атмосфере полнейшей расслабленности. И звёздное небо над моей головой было тому свидетелем. — Кхм, — не знаю, сколько прошло времени, прежде чем внезапность этого нарочитого звука вдруг вывела меня из транса. Нет, пожалуйста. Не разрушайте это. Неохотно приоткрыв один глаз я взглянула на нарушителя моего потрясающего и долгожданного спокойствия, и в ту же секунду собралась и выпрямилась. Тело будто прошиб разряд тока. Это был Итачи. — Прости, но, либо две престарелые дамы, либо компания пьяных шиноби, либо ты, — равнодушно отозвался напарник, и совсем не похоже, что ему было жаль. Скорее, его «прости» было таким же дежурным, как и его спокойное и отрешенное выражение лица. — Ты скрыл чакру? — язык совсем не слушался, а глаза кажется потеряли способность моргать. Какого… Я не могла отвести взгляд. Даже если бы меня со всей силы одернули, не смогла бы. Он был голый. В смысле, в одних трусах, но… — Да, мы здесь не единственные шиноби. Как бы Такахаси не покровительствовал, случайных стычек по возможности стоит избегать. Его тело было в точности таким, каким я не смогла разглядеть, но красочно представляла в прошлый раз. Мне отсюда было видно, как от холодного воздуха покрылся мурашками идеально гладкий рельефный торс, как напряжены были подтянутые ноги, как приоткрылись тонкие губы. Темные глаза смотрели с той же гипнотической пристальностью, что и тогда в душе, но теперь он не стоял на месте. Плавно погрузившись в воду (черт, я даже видела, как в эту секунду расслабились его плечи), он медленно двинулся напрямую ко мне, пристально следя за моей реакцией и, наверно, пытаясь определить допустимую дистанцию. И я неотрывно следила за ним в ответ. Беги. — Пьёшь одна? — он устроился прямо напротив, в паре метров, кивнул на бутылку, что стояла сбоку от меня на выступе, и только сейчас я заметила точно такую же в его руке. Мой чертов язык одеревенел. Что я должна была ответить? Боже, хотя бы перестань пялиться. Он откупорил крышку своей бутылки и, помедлив, протянул в мою сторону. — Выпьешь со мной? Я медленно и с опаской перевела взгляд с него на протянутую бутылку, абсолютно не понимая, что от меня хотят. И лишь потом заметила, что у него с собой не было никакого стаканчика. Он предлагал мне чекнуться и выпить с ним прямо из горла. Возьми себя в руки. По крайней мере в этот раз вы хотя бы оба одеты. Тяжело сглотнув, я на ощупь схватила сакэ и, сбросив крышку, протянула в ответ. Мне пришлось наклониться, чтобы дотянуться и чекнуться, и я клянусь, что мне не показалось: тяжёлый взгляд тут же плавно заскользил вниз. Я знала, куда он смотрит. Купальник пусть и был слитный, но это был купальник. Белый купальник. Мокрый белый купальник. У меня едва не сперло дыхание. Быстро стукнув его бутылку своей, я приземлилась обратно на подводную скамью и соскользнула ниже, опускаясь в воду по плечи. Щедрый глоток сакэ – я бы даже сказала, слишком щедрый, – жёг горло, но это было абсолютно ничем по сравнению с тем, как жёг взгляд мужчины напротив. Повисшее молчание тяготило. Я не знала, о чем с ним говорить. Тогда в лесу это казалось просто, но сейчас я не могла сконцентрироваться хоть на чем-то мало-мальски логичном. Всё мое внимание было нацелено на удержании дистанции и попытках смотреть куда угодно, только не на него. Так молча мы просидели чуть больше полбутылки сакэ. Потрясение, что принёс своим появлением Итачи, быстро развеяло былое опьянение, но теперь алкоголь снова брал своё, нарочито закрывая тяжелеющие веки и окутывая тело бархатной невесомостью. Мне стоило вернуться в номер. — Я пойду, — пробурчав под нос я резко начала вставать, и это стало первой моей ошибкой. Всё выпитое за ночь будто бы одним хлёстким потоком ударило в голову, и я почувствовала такое головокружение, что потемнело в глазах. Схватившись за виски и пошатываясь, я старалась как можно быстрее ретироваться, однако уже через мгновение ощутила, как горячие крепкие ладони обвивают мою талию. — Давай помогу, — хриплый голос раздался у самого уха, овевая кожу горячим дыханием, и кажется в глазах потемнело ещё сильнее – настолько сильная волна мурашек прошибла мою кожу. Задержав дыхание, я неуверенно повернула голову, мгновенно утонув в тёмных омутах. И это стало второй моей ошибкой. Его дыхание тяжело шелестело на моих щеках, его губы – в каких-то несчастных сантиметрах от моих, а потемневший взгляд предостерегающе твердил: «Уходи или сгоришь». Но я застыла, и это была моя третья, самая сладкая ошибка. — Кая, — звучало, как последнее предупреждение. — Итачи… Жар его губ обрушился на меня с такой силой, что я не смогла сдержать стон. Мне казалось, словно до этой секунды я вовсе не дышала, но теперь каждый мой выдох терялся в глубине его обезумевшего поцелуя, срываясь на хрип. Боже. Я даже представить себе не могла, что он может быть таким. Его запах окутывал каждую клеточку моего тела, разнося незнакомый трепет по коже, его дурманящий вкус переполнял меня. Каждое прикосновение отдавалось сладкой дрожью, проносящейся до кончиков пальцев. Горячие ладони заскользили по моему животу, пока настойчивый язык проталкивался между моих искусанных губ, посылая вихри жара вслед за его руками. Это невозможно. Противостоять этому — просто преступление. Проведя вверх по крепкой шее я притянула его ещё ближе, с неведомой мне раньше страстью отдавая этому поцелую всю себя. Сердце грохотало так, словно ждало этого всю жизнь и теперь, наконец, получило своё. Я получила своё. Настойчивые пальцы впивались в кожу через ткань купальника, тягуче скользили по рёбрам и бокам, притягивая ещё ближе, вжимая мою спину в широкую грудь. Массивный твёрдый ствол его члена упёрся в мои ягодицы, и я не смогла сдержать протяжный стон, тут же растаявший у него во рту. — Черт… — прорычал Итачи над моими губами и с рывком вдавился бёдрами ещё сильнее, осыпая поцелуями влажную шею и сжимая ладонью грудь. От этого утробного звука мне просто снесло крышу. Всё, что ниже живота превратилось в одну болезненную пульсацию. Я переступила с ноги на ногу, ощущая скользкую влажность между бёдрами. Это было невыносимо. Так сладко и так невыносимо. Я терлась о его грудь, извивалась под настойчивыми ладонями и льнула к нему всем телом, потому что единственное, чего мне хотелось в ту секунду, чтобы он он целовал меня везде, трогал меня везде. Под кожей растекалась раскалённая лава и не находила выхода, превращая всё мое существование в болезненный комок горящего желания. Я просунула руку между нашими телами и скользнула по упругому животу, устремляясь ниже и легко касаясь его напряжённого члена. Ощущение его нескрываемого возбуждения под пальцами накрывало меня бешеной эйфорией. — Кая, боже… — резко развернув и приподняв за ягодицы, Учиха усадил меня на скамью, стремительно расположившись между моих ног. Губы вновь накрыли губы, яростно, всепоглощающе. Заскользив вверх по рукам, достиг плеч и настойчиво потянул вниз лямки моего купальника. Я тут же вздрогнула от ощущения прохлады, заскользившей по обнаженной груди, но не смогла сдержать всхлипа. Боже, как мне было хорошо. — Кая… — разносился томный шёпот в ушах, и я просто теряла голову, — Кая… — Симидзу? От резкого неприятного толчка всё мое естество буквально содрогнулось. Но ещё больше — от ледяного спокойствия внезапно раздавшегося голоса. Он стал громче. Он стал ровнее. Он…назвал меня «Симидзу»? Приоткрыв веки я постаралась сфокусировать взгляд. Итачи нависал надо мной, близко, стоя всё так же между моих ног, но уже дальше. Его лицо было привычно спокойным и холодным. Его глаза больше не источали безудержный жар. Он больше не целовал и не ласкал меня. И я с отрезвляющей ясностью чувствовала купальник на своей груди… Что…нет. Нет, нет, нет… твою мать! Я отшатнулась, словно от удара, и тогда он схватился за мое плечо. Наверно, мое лицо выглядело напуганным до смерти. — Что… — всего одно слово, больше выдавить не получалось. — Ты уснула, — выдохнул Итачи, буднично рассматривая мой очередной припадок неизвестно чего. Точнее, для него это было «неизвестно что», очередной заскок, но для меня…Боже, почему ад не мог разверзнуться подо мной и поглотить меня в ту же секунду? Тогда мне не пришлось бы проживать эту, бесспорно, самую удушающе неловкую ситуацию в мире. Это всё было лишь сном. Сном о нем. И в это же самое время он сидел напротив меня. — Не стоит спать в таких местах, ты могла захлебнуться, если бы была одна. Я обреченно закрыла глаза, морщась, словно от боли. И мне было больно. Физически больно внизу живота и физически больно от всей ублюдочности этой ситуации. — С…спасибо, что разбудил. Я пойду. — голос звучал так пискляво, что хотелось закрыть уши. Надо убираться отсюда. И я было начала сползать со скамьи, но внезапный вопрос тут же пригвоздил меня к месту. — Кошмар приснился? Я не представляла, что будучи живым человеком можно ощутить себя каменной статуей, но именно так оно и было. Я просто в момент перестала чувствовать всё своё гребанное тело, своё дыхание, погрузившись в полнейшее оцепенение, и тогда он продолжил добивать меня. — Ты ворочалась и…стонала. Поэтому я разбудил тебя. Просто убейте меня. — Д..да, — не заикайся, мать твою, — Да. Кошмар. Ужасный кошмар. Со всеми бывает. Вот уж точно, кошмар. Вся эта проклятая ситуация — один сплошной кошмар. Но ему, по всей видимости, показалось мало. Над моей головой раздался грудной смешок. Что, черт возьми, смешного? Я подняла недоуменный взгляд и тут же пожалела. Мне не следовало этого делать. Как только наши взгляды встретились, на меня тут же накатила жаркая волна воспоминаний о проклятом сне, и я вновь тонула, тонула в этих тёмных глазах, снова видела в них призрачную тень той всепоглощающей страсти, и не знала, мерещится мне уже это или нет. Итачи чуть приблизился, убрал локон с моего лица, внимательно рассматривая. На его губах блуждала тень расслабленной ничего не значащей улыбки, пока в моем животе вновь вихрями разгорались пожары. Это нечестно. Я больше не могла этого выносить. Этой близости, этого обманчивого влечения к человеку, которого я совсем не знала. Я пришла сюда с намерением расслабить своё вымученное сознание, но слетела пулей с места, отталкивая его руки, охваченная агонией страха, стыда и непонимания. Может, я и в самом деле начала сходить с ума?