***
— Нет смысла разгребать завалы, — возразил Гидеон на вопрос Аиши. — Тел не найти. Перекрытия Дана Бан сложились, как карточный домик, и провалились в шахту. Меня гораздо больше беспокоит Халаза. — Необходимо установить видеонаблюдение и детекторы подвижек грунта в зоне обрушения шахты, по периметру Хэбея и вдоль прилегающих к эпицентру взрыва линий Халаза, — прозвучал голос Юпитера. — Как быть с имиджем Танагуры? — спросил Гидеон, обращаясь к присутствующим. — Пока я добирался сюда, поступило больше тысячи отказов от получения визы. Неожиданно ему ответил Юпитер: — Новый аукцион пойдёт на пользу имиджу Танагуры. У Рауля есть то, что вызовет интерес покупателей. Можно совместить официальный аукцион с подпольным — так происшествие забудется скорее. — Трудно сказать, насколько удовлетворит широкую общественность версия о конструкционном износе Дана Бан, — заметил Аиша. — Домыслы и сплетни неизбежны. — Особенно учитывая гибель Ясона, — добавил Орфей. — Долго скрывать его отсутствие не получится, оно рано или поздно будет замечено и вызовет вопросы. — Скрывать не придётся, — снова раздался голос Юпитера. — Через несколько дней Ясон вернётся к выполнению своих обязанностей. В том, что сказал Юпитер, не было ничего необычного. Новая оболочка, созданная по образцу утраченной, загрузка данных памяти, полученных Юпитером во время последнего прямого контакта с Ясоном, — и за круглым столом в зале совета снова будет тринадцать блонди. Как будто ничего не было. Рауль смотрел прямо перед собой, пытаясь понять, почему это вызвало в нём неожиданную волну протеста. — Рауль, — внезапно обратился к нему Юпитер, — картина событий достаточно ясна. Монгрел по имени Гай спланировал убийство блонди, чтобы вернуть его пэта в Керес. В результате взрыва все трое погибли. Никто больше не должен знать этой правды. Насколько надёжен бывший фурнитур Ясона? Насколько надёжен тот, кто в своё время взломал внутреннюю сеть Эос? А тот, кто с тех пор без смущения носил на лице печать Ясона и преданно служил ему? Ответ на вопрос Юпитера будет равносилен вердикту: помиловать или казнить. Дана Бан, как мифический демон подземного мира, поглотил сегодня слишком много жизней — с него довольно. Ручаться за бывшего фурнитура Ясона, пожалуй, будет слишком, поэтому — только факты. — Катце пользовался доверием Ясона, — ответил Рауль. — Это значит, что он умеет держать язык за зубами и предан Танагуре. «А ещё он сильно потрясён и до смерти напуган», — мысленно добавил он, вспомнив, как выглядел Катце, рассказывая обо всём: смертельно бледный, с багровыми тенями под глазами, полными слёз. Рауль обвёл взглядом присутствующих: бесстрастные, спокойные, сосредоточенные. Хорошо, если сам он выглядит таким же.***
В радуге уличного освещения обеспокоенные лица людей выглядели, как причудливые маски: вытаращенные глаза на жёлтом, открытый рот на красном, сдвинутые над переносицей брови на зелёном. Катце криво усмехнулся и отправил содержимое стакана в рот. Поморщившись, проглотил обжигающе-пряный ком и выдохнул. Сколько ещё нужно выпить, чтобы перестать различать разноцветные лица за окном? Чтобы унять внутреннюю дрожь. Чтобы перестать чувствовать. Катце стукнул стаканом о стойку, подавая знак бармену. «Кровавый закат» — так назывался коктейль, который уже в четвёртый раз оказался в его стакане. Самый известный из крепких коктейлей славился тонким вкусом и ароматом, но Катце не ощущал ни того, ни другого. Отсвет ярко-красной жидкости обагрил дрожащую ладонь, как чужая кровь, которую и правда пришлось смывать с рук немногим больше часа назад. «Повреждения очень серьёзные, большая кровопотеря», — сказал нанохирург, осмотрев Гая. Он мог бы спросить, какая нечеловеческая сила могла выдернуть человеческую руку из сустава так, что треснула кожа и порвались сухожилия. А ещё он мог бы спросить, как это совпало со взрывом, от которого Мидас тряхнуло так, что у его жителей до сих пор дрожат конечности. Но доктор-нелегал ограничился только профессиональным: «Руку не спасти, но жить будет». Тот, кто устроил весь этот кошмар, будет жить. Почему? Катце зажмурился и потёр лоб, будто стирая другое «почему», которое не могло не возникнуть. «Ясон спас меня, а я не могу его поднять». Катце открыл глаза и, глядя на своё отражение в глянцевой поверхности барной стойки, почти беззвучно прошептал: «Как ты мог поднять его, Рики, если сам едва стоял на ногах? Но я-то мог попытаться. Почему же не сделал? Почему?!» Катце перехватил странный взгляд бармена. Наверняка он сейчас выглядит так, будто каждый вечер накачивается кровавым коктейлем и уже допился до галлюцинаций и трясущихся рук. С другой стороны — мало кого не трясёт этим вечером. Разве что этого бармена со сладковато-кукольным лицом. Захотелось бросить ему что-то колкое, а ещё лучше — молча ударить. Или хотя бы разбить этот стакан. Вдребезги! Чтобы осколки летели во все стороны. Как обломки, на которые взрывом в одно мгновение разнесло привычную жизнь. Катце поднял стакан и посмотрел сквозь красную жидкость на пустующие столики. Среди царящей вокруг паники мало кому придёт в голову напиться. Но Катце именно сегодня пришло в голову сделать это в первый раз. Сегодня он потерял двоих: далёкого и близкого. Причем и то, и другое можно было сказать о каждом из них. Оба умерли, третий сейчас, скорее всего, отходит после операции, а Катце почему-то жалеет себя. Он жив, и обе руки на месте, но ощущение такое, будто он тоже умер. Если вообще жил. Новый обжигающий ком покатился в желудок. Напиться впервые в жизни оказалось не так уж легко. Натренированный метом «Шелаха» мозг слабо реагировал на алкоголь. Главное, чтобы удалось уснуть. Чтобы стены собственной квартиры не сдвигались, рискуя раздавить. Ведь именно поэтому Катце не остался дома. Он выкурил сигарету, наскоро принял душ и выскочил из квартиры — стены выдавили. Привычные тишина и одиночество ему сейчас противопоказаны, иначе он сойдёт с ума. В первом же попавшемся баре не оказалось никого, кроме бармена, который со скучающим видом натирал поверхность барной стойки и как будто не замечал царящего вокруг безумия. Катце даже испытал что-то вроде разочарования, поначалу приняв его за андроида. Ему было нужно присутствие человека — наверное, чтобы удержать себя в руках. В зале звучала песня, призывающая веселиться, потому что жизнь коротка. Как издёвка. Но даже она была лучше оглушающей тишины квартиры. Что будет дальше? Катце сообщат, что больше не нуждаются в его услугах, и вышвырнут в трущобы? Кто, кроме Ясона, станет терпеть на этом посту бывшего фурнитура с некогда подмоченной репутацией? Кто будет вести дела с Гардиан? Кто займёт место Ясона Минка? Или могущественная Танагура победит смерть и явит миру нового блонди? Ходили слухи, что такое возможно, но сам Катце никогда не видел, чтобы кого-то из элиты заменяли копией. Наверное, это было бы жутко — видеть нового Ясона, который не знает Рики. Катце уронил голову на руки и зажмурился. Почему уже полночь, а этот страшный день всё никак не закончится? Закончится ли он вообще когда-нибудь или растянется на всю оставшуюся жизнь? Останется новым, на этот раз невидимым, шрамом? Катце потёр глаза и снова посмотрел в окно: лица прохожих расплылись в разноцветные кляксы, а напряжённое до боли в мышцах тело наконец-то начало расслабляться. Неужели этой ночью всё-таки получится уснуть? — С-сделайте мне ещё… пять порций… с собой, — сказал Катце и удивился тому, как странно это прозвучало, — будто жуёшь собственный язык. Стараясь говорить отчётливее, он добавил: — И счёт. И такси.***
— По официальным сводкам ты числишься мёртвым, так что лицо поменять придётся в любом случае. Катце потёр переносицу: из-за выпитого накануне белизна стен резала глаза, раздражали запахи и нестерпимо мучила жажда. Устав сидеть, Гай обессиленно откинулся на подушки. Ещё суток не прошло с момента катастрофы, и на вид он мало отличался от мертвеца, а рассказ Катце его, похоже, совсем добил — даже радужки глаз побледнели. — Но ты жив. И тебе решать, — зачем-то добавил Катце. Рики не зря говорил о смене лица: у Танагуры мёртвая хватка — попав к ней в пасть, вырваться живым не удастся. Рики это знал. Ясон тоже. Теперь это должен понимать и Гай. Взгляд упал на его пустующий левый рукав, и Катце вспомнил, как получил свой шрам. Тогда Ясон улыбался. Вряд ли он улыбался, вырывая руку Гая. «Честно говоря, во время операции был момент, когда я думал, что он не выживет, — сказал хирург, — но, видимо, он очень хочет жить. Пара дней — и сможет вернуться домой. Сейчас он слишком слаб для пластики. Неделю-две пусть восстанавливает силы и пока никуда не высовывается». Рики хотел, чтобы Гай жил. И теперь Катце — тот, кому придётся об этом позаботиться. И это тогда, когда с большим удовольствием сам оторвал бы Гаю обе руки за всё, что тот натворил. — Через пару дней вернёшься к себе, — спокойно сказал Катце. — Помни, что ты мертвец, так что не светись в Кересе. Врач сказал, что надо подождать не меньше недели, потом будет можно заняться лицом. Глядя в потолок, Гай тяжело сглотнул и прохрипел: — Что это за место? Я смогу за это заплатить? У Катце дёрнулась щека. — Об этом не волнуйся, — ответил он. — Ты в Нил Дартс, а хирург примерно настолько же официальный, как тот, которого ты нанял, чтобы искалечить Рики. Гай моргнул и замер, как если бы ему в спину вонзился нож. Это было жестоко — Катце это знал, но не смог удержаться. Он добавил спокойнее: — Это профессионал и стоит не так уж дёшево, но он мне кое-чем обязан. Гай горько усмехнулся и процедил: — Конечно. Я и забыл, что ты большая шишка со связями. Приближённый к блонди... — Да! — рявкнул Катце так, что в висках запульсировало болью. — И по твоей милости могу лишиться того, что имел. Ведь блонди, благодаря которому у меня была работа и кое-какие деньги, больше нет, и в любой момент моё положение может измениться. Именно поэтому ты не сможешь пробыть здесь дольше, чем два дня. — Плевать, — прошептал Гай. Катце снова нестерпимо захотелось оторвать ему вторую руку. Было понятно, что парень огрызается от боли и бессилия, но у Катце заканчивалось терпение. Он ничего не сказал — только резко выдохнул и развернулся к дверям. — Подожди, — послышалось за спиной. Именно послышалось — настолько слабым был голос. — Прости. Мне не плевать. И мне будет нужна помощь. Из Нил Дартс мне не добраться домой в одиночку. Хирург был прав: с рукой или без — Гаю хотелось жить. — И об этом тоже не волнуйся, — не оборачиваясь, ответил Катце и направился к выходу. — Спасибо. Катце развернулся и столкнулся с Гаем взглядом. Злость накатила с новой силой. — Не нужно меня благодарить, — прозвучало сухо, но хотя бы не ядовито. — Сам я ради тебя не шевельнул бы и пальцем. Это прощальный подарок Рики. Катце вышел из комнаты. Глаза щипало уже не от пронзительного белого. Наказывать того, кто уже и так наказан, — не выход, это ничего не исправит. В адской смеси чувств не хватало только отвращения к себе.