Бунт

Ещё каких-то несколько часов назад Катце поверил, что… А во что он, собственно говоря, поверил? Что они с Раулем обрели не только себя, но и друг друга? Чушь! Сколько бы ни говорил Рауль, что он перестал быть элитой ещё до их встречи, он навсегда останется тем, кем создан — во всём превосходящим человека существом. Сколько бы он ни говорил о равенстве, вряд ли оно на самом деле возможно. Эту социальную пропасть ничем не сократить. — Ты не ответил на мой вопрос, — донёсся до Катце голос Рауля. — У тебя что-то случилось? Катце поднял на него глаза. Ох уж этот взгляд элиты! Взгляд, за которым ничего не разглядеть. Только он и напоминал, кто такой Рауль на самом деле. Сколько времени прошло с тех пор, как Катце случайно ворвался в его номер? Семь дней? Восемь? Какие-то считанные дни перевернули всё вверх тормашками. Бежал к свободе и независимости, а прибежал… — Случилось у меня что-то или нет, зависит от того, что именно ты хочешь пересмотреть в нашей договорённости. Говоря это, Катце даже не пришлось изображать спокойствие. Чёрная дыра, возникшая в груди после слов «господин Мара хочет пересмотреть статус-кво», всосала в себя все эмоции и не оставила сил ни на что. — В нашей договорённости? — переспросил Рауль. — Ты говоришь о пароле? Он же не может притворяться? Кажется, элита вообще на это не способна. Играть словами, недоговаривать — да, но не притворяться. А Рауль как будто вообще забыл, что хотел что-то пересмотреть. Теперь его пытливый взгляд обжигал. Катце медленно кивнул. — Ты из-за этого такой? «Ты напугал меня чуть ли не до смерти своим разоблачением. Уговорил остаться с тобой, пока буду нужен. Нужен! Тебе! Ты хоть немного понимаешь, что это значит? И стоило мне хоть немного свыкнуться с этой мыслью, как под носом опять замаячила пропасть неопределённости. Стоило мне привыкнуть… поверить…» Катце дёрнул головой, обрывая поток мыслей. Он опустился на диван, глядя в глаза Рауля. — Да, — просто ответил он. — Я чертовски устал быть в подвешенном состоянии. Этот так называемый статус-кво давал хоть какую-то почву под ногами, и вот она снова исчезает. Мне нужно знать, куда двигаться дальше, Рауль. Так что озвучь, пожалуйста, мой новый статус, и я отправлюсь в душ и спать, а завтра — в зависимости от того, что ты скажешь, — на другой конец галактики или ко всем чертям. Несколько секунд Рауль стоял, не двигаясь. Вдруг он моргнул и двинулся к дивану. — Вот как, — сказал он, подойдя вплотную. — Похоже, ты забыл о моём обещании. — Рауль наклонился. Катце ощутил на лице прикосновение его губ и услышал тихое: — Я тебя не отпущу. Поцелуй — именно то, чего не хватало так долго — сутки? двое? целую вечность. Рауль целовал нежно, но настойчиво, не давая шанса увернуться. Хотя Катце и не думал об этом. Теперь он вообще ни о чём не думал. Тугой ком, давивший на сердце, исчез, вместо него в груди разлилось блаженное тепло, глаза закрылись, а мысли смешались в тягучую массу и текли медленно и вяло, как синтетический мёд. Губы Рауля коснулись шеи, кончик языка уже знакомо описал обжигающе-влажную окружность на выступе гортани. Катце выгнулся навстречу, из груди вырвался вздох. Он открыл глаза и встретился взглядом с Раулем. — Это был всего лишь пароль, Катце, — сказал тот. — Важный по форме и ничего не значащий по сути. Хотя, если подумать, кое-что действительно изменилось. Естественным образом. Для тех двоих, кто доставил нас сюда, ты не мой секретарь. Я назвал тебя своим другом. Этот статус достаточно определённый для тебя? Один чёрт знает, что это значит для Рауля. Быть другом танагурского блонди — кто из простых смертных удостаивался такой чести? Никто или даже меньше. Друг Рауля — это много. Это… чертовски много и предельно определённо. Так откуда эта горечь во рту, как будто выкурил полпачки «Шелаха» в один присест? — Ты считаешь меня своим другом? — спросил Катце. Голос прозвучал хрипло и бесцветно. Пожалуй, и «да», и «нет» в ответ не удовлетворят в равной степени. Кажется, Катце ещё ничего в жизни не боялся так, как отвержения со стороны Рауля. Несмотря на сказанное им. Несмотря на его близость. Несмотря на его тёплое дыхание на щеке, прикосновение губ к коже, и его шёпот — тихий, интимный, возбуждающий. — Я считаю, — волна тёплого дыхания согрела висок, — что ни с кем и никогда не был так близок, как с тобой. Разве важно, каким словом я это назову? Нет. И да. Но всему своё время. Катце посмотрел в серые глаза Рауля Мары и пробормотал: — Важно то, с кем я сейчас окажусь в одной постели. Думаю, пора тебе сказать… — Катце обхватил Рауля за шею и потянул к себе. — Мне никогда не нравились брюнеты.

***

«Никогда снова!» Эти слова по возвращении из Нил Дартс Гай говорил себе уже дважды. И вот он снова в ней — дышащей смрадом темноте одного из загаженных проулков. Живя в трущобах, можно было сколько угодно упиваться жалостью к себе и ненавистью к своей участи, но они исчезали, стоило лишь погрузиться в клоаку вроде Нил Дартс. Как вообще можно жить в такой срани, где на каждом шагу рискуешь нарваться либо на перо, либо на луч, либо просто задохнуться от вони? И это поздней осенью. Что же тут творится летом? Однако в трущобах болтали, что и в этой клоаке есть свои сливки общества. Взять хотя бы подземный дворец Дзико. Гай посмотрел на навигатор: до пункта назначения с пометкой «дом» оставалось ещё сто восемьдесят метров. Примерно сто двадцать из них на двухмерном плане напоминали тонкую кишку, которая извивалась между прилепившимися друг к другу домами. Стоило бы ещё раз свериться с трёхмерной проекцией, прежде чем лезть туда, вот только свечение голопроектора может быть слишком заметно, особенно для глаз в очках ночного видения. Небо с вечера заволокло тучами, лишив Нил Дартс даже скудного света тонких серпов лун, а сияние Мидаса достигало лишь верхушек зданий и только с одной стороны. Но оно всё-таки добавляло немного направленного света и даже создавало лёгкие тени. Гай погасил экран навигатора и на несколько минут замер, прислушиваясь к глухой тишине. Даже интересно, как выглядят эти грозно нависающие над узкой улочкой дома в дневном свете. Почему-то в трущобах болтали, что сунуться в ночной Нил Дартс можно только при очень большой надобности или за очень большие деньги, а вот в дневной — только если надоело жить. Может, врали? Может, этому месту нарочно создавали такую славу, чтобы отвадить ненужных посетителей? Всё возможно, только сейчас Гай чувствовал, как мелко дрожат колени и жалобно ноет мочевой пузырь. Он уже чуть не опорожнился пару раз с тех пор, как Гай пересёк границу с Кересом. Сколько раз он уже пожалел о своём плане? Десять? Сто? Хотя о чём жалеть? Если выбирать, где умирать, то уж лучше в Нил Дартс, чем в каких-нибудь пыточных Танагуры. «Тебе ничего не нужно знать о Танагуре, а мне ничего не нужно о ней говорить». Так сказал Катце. Вроде бы ничего особенного. Только его взгляд и тон слишком напоминали Рики, когда тот отказывался отвечать на вопросы о работе в Мидасе или о том, где пропадал три года. Это как знак высокого напряжения, силового поля: не суйся, а то пожалеешь. Будто Танагура — само олицетворение опасности. Гай стянул с плеч рюкзак, из которого уже слегка попахивало, снял надетый поверх куртки светопреломляющий плащ, накрылся им с головой и присел: так свет от трёхмерной проекции с экрана навигатора будет незаметен. Да что там свет! Этот плащ даже тепловизоры не пробивают. Гай активировал навигатор и включил режим голопроектора. Какой же всё-таки охрененный прибор! Гай не выпускал его из рук уже больше суток и всё ещё приходил в восторг от его крутости. Голографическая «кишка» выглядела едва ли привлекательнее двухмерной. Проулок петлял между зданиями, лишь на первый взгляд плотно прижатыми друг к другу: между ними было три вполне проходимых промежутка и один совсем узкий, в такой разве что ребёнок пролез бы. Место, куда направлялся Гай, напоминало глубокую нору, вполне подходящую для такого хищника, как Верн. Перед глазами встало его мёртвое лицо, и Гая передёрнуло, как от озноба. Это не план. Это безумие. Гай с тоской вспомнил истошно розовый ковёр в квартире Кирие, и тот вдруг показался ему таким уютным и даже красивым. И кровать там мягкая и удобная, несмотря на постельное бельё с абсолютно идиотскими — кто бы мог подумать! — кружевами. Стоило вспомнить всё это, как тут же нестерпимо потянуло вернуться назад. Но… что дальше? Снова сидеть и смотреть в одну точку? Сидеть и ждать, ждать и думать, пока либо не нагрянут копы, либо не отъедет крыша. Даже в подземелье было легче, чем в уютном гнёздышке Кирие. Потому что там была надежда. Потому что там был Катце. Даже в бегах, он как будто всё ещё обладал не вполне заметной и понятной, но властью. И ещё он незримо связывал Гая с Рики. Он был как тонкая, ускользающая из пальцев ниточка к прошлому. Теперь Катце исчез, а с ним исчезла и надежда. Гай понял это, когда вернулся в квартиру Кирие после встречи с Верном. Переждать два-три месяца… Катце легко говорить. Как эти два-три месяца покупать ту же жратву и оставаться незамеченным? Ну, допустим, получилось бы, а потом что? Конечно, на деньги Мэддокса можно купить не только протез, но и лицо, и даже новую биографию. Только чтобы их купить, надо идти к кому-то вроде Хэла или Робби. А это примерно то же самое, что обклеить Керес объявлениями о своём существовании. Вот он, Гай, бывший Бизон, потерявший руку при таинственных обстоятельствах. Они странно совпали по времени со взрывом в Дана Бан. Ах да! Он же спрашивал о плане Дана Бан у Хэла! Хэла можно убить, чтобы не болтал. Но ведь Гай ещё и получил план у Бузки. Конечно, можно убить ещё и Бузку. Только кто же мог убить этих двоих, связанных вопросами о плане Дана Бан, как не Гай, который о нём спрашивал и о котором эти двое уже могли наболтать где угодно и кому угодно? Можно с натяжкой допустить, что ни один из двоих не болтал, и Гай смог бы обратиться к Хэлу насчёт протеза и пластики. А потом? С протезом и новым, никому не знакомым лицом обосноваться в Кересе, где все друг друга знают ещё со времён Гардиан? Керес — это не Нил Дартс, тут топляки не оседают. Это тесный мир, где каждый друг другу сосед, брат и волк. И почему мысли об этом не приходили в голову раньше? Даже спустя месяцы, даже с деньгами какие у Гая варианты? Подумай он об этом раньше, может, смог бы напроситься свалить с планеты вместе с Катце. Но что толку думать об этом теперь, когда Катце больше нет. Его нет уже целых десять дней. Шесть из них Гай просто слонялся из угла в угол в той комнатушке, которую они с Катце делили на двоих. Тогда реальность казалась отсроченной ожиданием протеза от Верна. Она настигла Гая в тишине квартиры Кирие. Гай нёсся туда на байке, окрылённый тем, что удачно избавился от Верна и его дружка — единственных, кто знал его тайну. А спустя несколько часов, сидя на мягкой кровати Кирие, он внезапно осознал, что двигаться ему некуда. В угол он не зажат, но внутри замкнутого круга быть ничуть не легче. Новой жизни в Кересе у него не будет. Старой тоже. И если не предпринять чего-то из ряда вон выходящего, то может не быть вообще никакой. Гай отключил голопроектор, поднялся, снова надел плащ, накинул капюшон и поднял рюкзак. Впереди его ждут три сквозных прохода — два справа и один слева — их нужно пройти и остаться в живых. Как в компьютерной игре. Внезапно вырвавшийся смешок многократно отразился от стен и затих где-то в глубине проулка. Безлюдного. Тихого. Жуткого. Когда в голову пришла абсурдная мысль посмотреть в сторону Нил Дартс? После того, как Гай во всех красках представил случайную встречу с кем-то из бывших Бизонов? Или внезапное появление патруля на пороге? Или когда вспомнил о данном Рики обещании жить, а для этого новое лицо неизбежно. С новым лицом легче осесть в Нил Дартс. Там искать не будут. Там будет можно побороться. И если это не удастся… Что ж… по крайней мере, он попытался. Суперсовременный навигатор, навороченные очки ночного видения и пара лазерных пистолетов, конечно, повышают шансы на успех, но не сильно. Стараясь ступать мягко и бесшумно, Гай медленно двинулся вперёд, в любую секунду ожидая внезапного нападения. Драться одной рукой вряд ли получится, так что вся надежда на быстроту реакции и меткий выстрел. Сто восемьдесят метров до цели. А там… Начиная с этого пункта, и без того нечёткий план совсем терял очертания. Да и вся затея с самого начала больше походила на изощрённый способ самоубийства. Интересно, насколько она соответствует просьбе Катце не подставляться? Первый сквозной проход между домами ждал в трёх метрах по правой стороне. Здесь почти не было мусора, так что не прошло и минуты, как Гай оказался возле тёмного провала. Попытка заглянуть в него могла стоить жизни, поэтому Гай прижался спиной к стене, закрыл глаза и постарался дышать медленно и бесшумно. Минута, другая, третья — из прохода не донеслось ни звука. Тогда Гай медленно повернул голову и потянул носом воздух. Едкий запах мочи ударил в нос первым, сладковатый душок гниющей плоти — вторым. Больше ничего. Обычно, когда долго ждёшь, хочется курить. Кто в Нил Дартс не курит? Хотя полагаться на этот слабый аргумент нельзя, ведь сам Гай уже несколько часов обходился без сигарет, как бы сильно ни хотелось закурить. Он постоял ещё пару минут, но так ничего и не уловил. Перешёл на противоположную сторону улицы. Там, если двигаться очень медленно и осторожно, можно будет слиться со стеной. Гай надвинул капюшон плаща пониже и крадучись двинулся вдоль стены. Наконец первый проход остался позади, следующим был узкий и вряд ли проходимый проём метрах в пятидесяти. Гай пошёл вдоль стены уже немного бодрее. Тень! Гай замер, а вместе с ним, кажется, то же самое сделали дыхание и сердце. Обращать внимание на тени он научился у Рики. Именно тень однажды выдала засаду парней Мэддокса. Заметив её, Рики остановил Сида, который в тот момент не видел вообще ничего — настолько удачно покутил перед этим. Гай тогда тоже не смотрел на стены — его волновал только идущий рядом Рики. А тот подмечал всё. В груди привычно больно заныло, заворочалось и застонало — как обычно, стоило лишь подумать о Рики. И следом за ним в памяти неизбежно всплывало собственное обещание жить. Тени медленно ползли по противоположной стене метрах в семи-восьми навстречу Гаю. Пара секунд — и из-за поворота покажутся те, кому они принадлежат. До узкой щели между домами осталось всего ничего. Гай сделал широкий шаг, ещё один и буквально вдавился в щель левым боком. Взрослому, тем более не мелкому человеку целиком в неё не пролезть. Гай медленно, чтобы не привлечь внимания резким движением, натянул капюшон как можно ниже и, прижав руку с лазерником к груди, замер. Светопреломляющий плащ достаточно длинный и уже не однажды выручал, может сработать и сейчас. Тем более что урезанная с одного бока собственная тень Гая не должна быть заметна. Трое неизвестных передвигались молча и практически бесшумно, до Гая лишь изредка доносился лёгкий невнятный звук, который можно было принять за дуновение ветра. Явно охотились. На кого можно охотиться в Нил Дартс, если все знают, насколько в нём опасно? Неужели сюда забредают туристы? В это трудно поверить, ведь такую славу, как вонь, в прямом и переносном смысле, не скроешь. Разве что здесь, как и в Кересе, банды соперничают между собой, а ни к кому не примкнувшие отщепенцы становятся добычей более организованных и сильных. Интересно, к какому типу местных принадлежал Верн? Чей-то агент — как он выживал в таком месте? Рука, держащая пистолет, вспотела и заледенела. В какой-то момент Гай даже перестал дышать. Он стоял, закрыв глаза, и представлял, как находится в другом месте. Рики когда-то где-то вычитал, будто это помогает не бояться, потому что запах страха может учуять хищник. Хотя, если весь план и так чистое самоубийство, то, может, чем раньше, тем лучше? Может, пусть эти трое учуют запах страха и не пройдут мимо? Интересно, как пахнет страх. Если обоссаться, то понятно, а если нет, то как? Помнится, когда Бизоны только зарабатывали авторитет в трущобах, в одной заварушке противник Гая от ужаса надул в штаны. Его и бить-то сразу расхотелось. Но Гай ему всё-таки пару раз врезал — от досады. Скрипнули зубы, и Гай как будто очнулся от транса. Ни о каких «чем раньше, тем лучше» речи быть не может. На них у него права нет. Тем более что плащ сделал своё дело: три тени тихо проплыли мимо. Гай медленно досчитал до пятисот, прежде чем отлепиться от стены. Левая сторона тела затекла, и теперь в ней неприятно покалывало. Гай достал навигатор, сунул его в щель между домами и включил. До цели осталось девяносто два метра и два прохода по правой стороне. Вернув навигатор в карман, Гай двинулся дальше. Ближайший проход, скорее всего, безопасен, ведь те трое прошли без приключений. Хотя у них могло быть численное превосходство, которого у Гая нет. Что это?! Сердце ухнуло вниз от жуткого крика. Кричали там, откуда пришёл Гай, — то есть куда ушли те трое. Крик быстро прекратился, и снова стало тихо, как в могиле. Похоже, в Нил Дартс всё-таки были прохожие, и у кого-то охота удалась. Чувство самосохранения погнало прочь от того места, где кому-то сильно не повезло. Гай перешёл на правую сторону проулка и ускорил шаг. Вдруг под ногой что-то звякнуло, и Гай замер, холодея от тонкого звона, нарушившего плотную, тягучую тишину. В нескольких шагах, впереди, был один из оставшихся проходов. Инстинкт подсказывал, что нога наткнулась не просто на мусор, а на чей-то маяк. Может, оставленный самим же Верном. Гай прижался к стене, надеясь на камуфляжный плащ. Надо ждать. Столько, сколько понадобится, чтобы сторож «маяка» решил, что это крысы. Сердце в груди громыхало так, что казалось, от его звука вибрирует темнота. «Придурок. Придурок. Придурок», — мысленно ругал себя Гай за то, что не смотрел под ноги. И за то, что не расспросил Катце, как тому удалось пройти через ночной Нил Дартс. Медленно текли минуты, палец на спусковой кнопке лазерного пистолета заныл от напряжения. Гай уже решил, что можно двигаться дальше, как совсем рядом послышался шорох — едва уловимый, будто кто-то задел стену рукавом. Либо сторож «маяка» достаточно бывалый, чтобы не купиться на уловку Гая, либо это такой же бродяга, который сам вот-вот напорется на какой-нибудь «маяк», либо простой прохожий вроде того, чей крик совсем недавно слышал Гай. Хотя слово «простой» слишком плохо сочетается с этим местом. Он появился быстро и бесшумно, так, будто просочился сквозь стену. Невысокий, коренастый человек быстро осмотрелся и прижался к стене, чуть наклонив голову — явно прислушивался. Гай медленно выдохнул: его не заметили. В нескольких шагах от него стоял хозяин «маяка», охотник, почуявший дичь. На это указывал зажатый в его левой руке пистолет — судя по короткому стволу, тоже лазерник. Похоже, здесь это самое популярное оружие, не считая, пожалуй, старого доброго ножа. Нил Дартс предпочитает тишину. И решительность. Гай быстро вскинул руку с пистолетом, лишь на какую-то долю секунды опередив противника. Тот лишь успел заметить движение и повернуться, но среагировал слишком поздно. Он выронил пистолет, привалился к стене и почти бесшумно медленно осел наземь. Гай приблизился к нему, поднял его лазерник и присел рядом. Похоже, бедняга был ещё жив. — Мудак… — донёсся его тихий хрип. — В живот. С-сука. — А ты бы благородно целился в руку? — так же тихо усмехнулся Гай. — В го… — человек прерывисто вздохнул. — В голову. Если в сердце попасть слабо́. — Мне слабо, — ответил Гай. — Я вообще стреляю плохо. И не собирался, если бы ты поперёк не выполз. Какого хера? В ответ раздался хриплый смешок и слабый стон. — Думал, свои. — Свои! — хмыкнул Гай. — Я напоролся на твою бренчалку, вот ты и выполз — встречать. Он стянул с неизвестного очки ночного видения и поднялся. — Что, вот так… уйдёшь? — донеслось снизу. — А что, позвать доктора? — в том же тоне ответил Гай. — Я по-любому сдохну. — Тогда помолюсь за тебя. Гай наклонился, чтобы проверить карманы умирающего. Тот слабо схватил его за рукав. — Добей, а? — попросил он. — А то крысы… Заживо… До следующего санрейда неделя… Развелось их. Санрейда? В Нил Дартс специально уничтожают крыс? В Кересе проблемы с крысами нет. Правда, там и улицы почище будут, и пахнет куда лучше. — Ладно, — сказал Гай. — Только, раз уж мы так мило беседуем, скажи, ты Верна знаешь? Торговца редкостями. Гай подумал, что умирающий начал задыхаться, но оказалось, что тот смеётся. — Ну и лажа… — услышал Гай. — Так ты… из Кереса. Сдохнуть… от руки кересского отребья… Кто бы говорил про отребье! — С чего ты взял, что я из Кереса? Умирающий уставился на Гая, будто пытался рассмотреть его в темноте. — Чувак, — едва слышно прошептал он. — Ты точно не местный… Потому что в Нил Дартс… никакого Верна… нет. Что это значит? Никакого Верна нет в Нил Дартс? Не мог же он жить в Мидасе? Гражданином он быть не мог, туристом тоже. Если он не был местным, то оставался только один вариант — топляк. Значит, он может быть только в Нил Дартс. Но почему этот случайный встречный так уверенно заявил, что нет? И как он безошибочно понял, откуда явился Гай? По каким признакам? Гай открыл рот, чтобы спросить, и вдруг понял, что сидящий перед ним больше не дышит. Верн. Перед глазами снова встало его лицо с аккуратным тонким прожогом от лазера чуть пониже левого глаза. Той ночью, когда Гай убил его, казалось, что решена огромная проблема. А несколькими часами позже стало ясно, что проблема не исчезла, а всего лишь трансформировалась. Ему придётся исчезнуть. Причём не просто пересидеть, сделать пластику и документы на другое имя. Ему придётся исчезнуть из Кереса. Предлагая просто переждать, Катце не понимал специфики трущоб: они отвергают чужаков. Что мог знать о них утончённый мидасский кексик вроде Катце? Он явно бывал там нечасто и не подолгу, хотя и знал популярную в Гардиан детскую считалку про белый замок. Всю оставшуюся ночь Гай думал, как можно исчезнуть, и придумал только два варианта: в любой момент умереть где угодно или «утонуть» в Нил Дартс. Но как соваться туда, не имея никакой информации? Купить её нельзя, а выяснять на своём опыте — всё равно что привести в исполнение вариант номер один. Как, не засветившись, выйти на пластического хирурга? Где и кому заказать протез? Как найти жильё? Все эти вопросы задать было некому. И не у кого было разжиться хотя бы парой имён или адресов для отправной точки. Не у кого? Или… Гай сидел на серебристом покрывале Кирие, смотрел на его жуткий розовый ковёр и чувствовал себя идиотом. Несколько часов назад он сократил численность населения Нил Дартс на две внушительные единицы и даже не удосужился проверить их карманы. Будто подброшенный невидимой пружиной, Гай резко встал и пошёл к выходу. Надо было вернуться в развалины на углу Кузко и Пятака. Пока не встало солнце. Пока туда не влез какой-нибудь бродяга. Пока было достаточно решимости сделать это. К счастью, в конце октября рассветает не так рано, так что вернуться к развалинам Гай успел затемно. Идя в квартиру, зачем-то выставил на лазернике полную мощность. Как будто покойники могли встать и добавить к ожогу на шее ещё пару сквозных в грудь или в голову. У двери в квартиру Гай остановился и прислушался, но тут же мысленно обругал себя: сам же несколько часов назад позаботился, чтобы они не встали. Получив луч в башку, ещё никто не выживал, а контрольные Гай сделал прицельно и точно. Набравшись смелости, он вошёл в квартиру. Нос знакомо защекотал запах плесени, под ногами хрустнул мусор, на полу по-прежнему лежали два тела. Проход преграждало тело напарника Верна. Гай стащил с него очки ночного видения, равнодушно взглянул в незнакомое лицо. В карманах куртки нашлась пара кредиток, не местных — наверняка внешних, второй лазерный пистолет, коммуникатор, два лазерных ножа и один углеродный — редкая, дорогая штука, самострел с транквилизатором, фиксаторы для рук и ног, удавка. Проверив ещё и карманы брюк и не найдя ничего достойного внимания, кроме зажигалки, Гай переступил через тушу, которая была ростом с элиту и весила примерно вдвое больше его самого, и направился к противоположной стене, где, растянувшись во весь рост, на полу лежало тело Верна. Вот кто вызывал интерес. У Верна были повадки лидера. Маловероятно, что он был подчинённым лежащего у двери «шкафа». Гай поспорил бы на оставшуюся руку, что всё было наоборот. Он осторожно снял с Верна очки ночного видения, касаясь довольно длинных гладких тёмных волос, и застыл от изумления. Не то чтобы он как-то представлял себе Верна, но точно не ожидал увидеть настолько молодое и привлекательное лицо. Его красоту не портил даже сквозной прожог под глазом. Верн вряд ли был старше Катце и явно ухаживал за собой, был довольно высоким и стройным — в трущобах мог бы прослыть красавчиком и стилягой. Вот так неожиданность. Гай сменил свои очки ночного видения на только что снятые с Верна и тихо присвистнул: имея такую штуку, можно было видеть всё в цвете и без световых перепадов вроде прожекторов вместо глаз. Похоже, что Верн не просто хорошо рассмотрел и Гая, и Катце, но и изучил каждый волос на их головах — с таким-то прибором. Гай начал один за другим проверять карманы его куртки — на вид совсем новой. Пальцам был знаком этот материал: мягкий, прочный, отталкивающий воду и грязь. Не шмот, а мечта. Похожую куртку как-то притащил Кирие. Где взял — так и не раскололся, но его аж распирало от гордости. Люк тогда съязвил, что не под стать сопляку такая «серьёзная» куртка. Всё равно что сбрую племенного скакуна напялить на пони. Кирие в той куртке больше никогда не видели — сказал, маловата. Но все поняли, что он просто запомнил насмешку Люка и побоялся, что к нему прилипнет кличка «пони». Из первых трёх карманов Гай выудил нож и пистолет — оба лазерные, два коммуникатора, внешние карточки и навигатор. Догадка подтверждалась: из этих двоих грубой силой был «шкаф», а Верн был мозгами. Гай включил навигатор, полистал меню и затаил дыхание, увидев в списке локаций слово «дом». Человек в такой куртке и с такой причёской не будет жить где попало. Наверняка у него мечта, а не квартира. И теперь… свободная? Насколько это абсурдный вариант — временно стать Верном и поселиться в его жилье? В куртке Верна было ещё несколько карманов. Гай сунул руку в один из них и уставился на знакомый предмет — сканер биометрии. Ради интереса включил его и направил на лежащее у его ног тело. На скан тут же наложилась измерительная сетка и появилась таблица с произведёнными вычислениями. Гай хмыкнул: метр восемьдесят семь — на два сантиметра выше, чем он сам. И вес… Если Гая усиленно кормить пару недель — будет примерно такой же. Наверное, именно в тот момент и шевельнулась в голове самая безумная мысль. Гай не сразу осознал, почему тупо смотрит то на таблицу, то на лежащее перед ним тело Верна. Наверное, для того, чтобы абсурд принял чёткую форму и дошёл до сознания, требовалась не одна минута. Временно стать Верном и присвоить его квартиру — безумие. Стать Верном насовсем и присвоить его жизнь — запредельный уровень безумия. Гай выбрал опцию «сохранить данные» и отсканировал лицо Верна. На экране тут же появилась трёхмерная проекция с россыпью контрольных точек. Гай сохранил её и включил режим сканирования сетчатки глаз, широко открытых, удивлённо смотревших в пустоту. Карих. Повезло. Даже линзы носить не придётся. Светло-карий, почти янтарный цвет глаз Гая легко превратить в более тёмный с помощью хитрых леденцов вроде «Гейзера». После глаз Гай отсканировал сначала подушечки уже плохо поддающихся пальцев Верна, а потом и ладони — на всякий случай. Подумав, он стянул с его ног тяжёлые ботинки и носки и отсканировал ещё и стопы. Кто его знает, как эти неизвестные идентифицируются. Например, как получить доступ в квартиру Верна? Вряд ли он стал бы всякий раз снимать обувь. Скорее всего, там доступ по скану сетчатки или руки. Правой? Левой? Продолжая думать, как лучше поступить, Гай запустил руку во внутренний карман куртки Верна и нащупал странный предмет. Посмотрел на ладонь и не поверил собственным глазам: это был металлический ключ. Как в древности. Ну, не совсем как в древности, — всё-таки на нём была сложная многоуровневая резьба. Отбери или укради такой — и добро пожаловать. «Да ты дохера самоуверенный сукин сын!» — вырвалось у Гая. Он снова посмотрел на ключ. Нет, не всё так легко: на головке оказалось не просто углубление, а ложе с чипом для отпечатка пальца. Может, всё ещё сложнее, и для доступа в квартиру нужен не только ключ и палец, а как минимум вся рука… или даже обе. Несколько минут Гай стоял, тупо глядя на кисть, торчащую из рукава классной, почти новой куртки. Куртку было жаль. Подумалось, что, если уж присваивать личность Верна, то вместе с курткой: вдруг она тоже важна. Или, может, Гаю просто давно хотелось такую же. Нет, куртку стоило забрать в любом случае. А кисти… В Гае боролись странные чувства. Будто ему не хотелось портить внешность Верна. Но труп уже через несколько дней станет неузнаваем, и заброшенная полуразрушенная квартира — не музей, там любоваться некому. Просто самому было противно. «Он использовал тебя!» — вдруг напомнил внутренний голос. Так и есть. Не продай Верн Гаю взрывчатку, взрыва бы не было, события могли бы пойти по-другому. Но он продал, причём не из-за денег, а ради устранения Ясона. Верну и тем, кто стоял за ним, это было на руку. И насчёт протеза обманул. Да и вообще… Вряд ли он и его дружок оставили бы Гая в живых после учинённого допроса. А если ещё и вспомнить о Катце... Злость придала решимости, так что теперь под светопреломляющим плащом на Гае была с большим трудом снятая с коченеющего трупа куртка, а в рюкзаке помимо трофеев лежала пара скоропортящихся предметов, которым очень скоро понадобится замена. Гай смотрел на сидящий перед ним труп. «В Нил Дартс никакого Верна нет». «Ты точно не местный». Каким образом первое определяет второе? Скажи: «Верн», и в Нил Дартс поймут, что ты из трущоб. Как будто «Верн» — это не имя, а… пароль? Или это имя, но только для определённой категории не-граждан. По всему выходит, что тот, кто в трущобах известен как Верн, в Нил Дартс зовётся совсем по-другому. Неизвестно, кто стоит за Верном, чей он агент и зачем копает под Танагуру. Он агент — значит, знает дохрена всяких штук, о которых Гай даже не подозревает. Сколько здесь таких агентов? Только двое или больше? Как косить под Верна, не зная всего этого? К тому же, чтобы под него косить, надо ещё найти хирурга, сделать пластику и имплантировать модулятор голоса. Сколько загадок! Они, как спутанный клубок, только не ниток, а змей: каждый виток может укусить — смертельно. Гай почувствовал, как его мелко затрясло. Ввязаться в такую авантюру! Ещё не поздно повернуть назад. Гай поднял ногу и сделал шаг — вперёд.