Мы в ответе за тех...

      Я довольно спокойно отношусь к новости о том, что Илон задержится в Москве на некоторое время, так как переговоры сильно затянулись. Не хватило того времени, которое он выделил на решение поставленных вопросов изначально. Маск даже предлагал прислать за мной самолет, чтобы я побыла с ним в столице, но я занималась вопросами учебы, так как все же решила полететь в США, так что мне приходится отказаться от предложения. Илон обещает вернуться в Омск, чтобы мы вместе полетели в Калифорнию. Несмотря на то, что я неоднократно предлагала Илону встретить его из аэропорта, он сообщил, что приедет с Аркадием, да и ключи у него были.       Я немного привела квартиру в порядок и закупила продукты, так как в последние дни почти ничего не покупала, так как или ела на ходу, пока занималась делами, или не ела вообще. У меня подобные голодовки были в порядке вещей. Как-то раз я почти неделю ничего не ела и держалась на кофе, воде и нескольких шоколаде с орехами. Тогда я скинула вес и когда в глазах стало периодически темнеть, я поняла что что-то идет не так и я могу просто погибнуть. Пришлось хоть что-то съедать, но потом привычка ничего не есть сменилась каким-то маниакальным желанием съесть как можно больше. Илон был прав, когда спросил о РПП. Оно у меня было и я в этом не сомневалась.       Я не знала во сколько именно прилетит отец, так что почти весь день провожу дома, разбирая и перепечатывая все те заметки, которые успела сделать пока Маска не было в городе. Как-бы все не складывалась жизнь, я должна работать над книгой, а Илон, даже находясь в Москве, продолжал скидывать мне материалы, которые могли бы помочь мне в работе и я тратила много время на их изучение и конспектирование.       — Алиса, я дома, — я вздрагиваю, когда слышу из коридора голос Маска. Видимо, я снова ушла в работу с головой и ничего не замечаю вокруг.       — Привет, — я выхожу, чтобы встретитесь его. Он стягивает с себя ботинки и оставив куртку на вешалке, обнимает меня, — как добрался? -       Все хорошо, — заверяет он, — немного устал, но в целом, все нормально. Мне кажется, или ты немного похудела? — отмечает Маск, отпуская меня из объятий. Я отвожу взгляд в сторону и просто пожимаю плечами. Конечно, я потеряла несколько килограмм за это время, а если учесть, что я и без того была близка к анорексии, то это заметно даже несмотря на то, что я одета в обычную кофту.       — Думаю, что тебе кажется, — я натянуто улыбаюсь. Не хочу грузить его своими проблемами, к тому же, все эти изменения веса у меня частое явление. Думаю, что очень скоро я снова смогу набрать килограммы и все будет в порядке, — ты, наверное, голоден? Я приготовила ужин.       Сейчас почти шесть вечера, так что самое подходящее время для моей запеканки из курицы, овощей и сыра. Еще я испекла имбирное печенье, но не была уверена в том, что оно съедобное, так как выпечка явно не мое.       — Да, я только переоденусь и приму душ, — сообщает отец, забрав свои рюкзак и дорожную сумку. Он уходит в гостиную, а я к себе, чтобы забрать телефон и пойти на кухню. Одернув рукава черной толстовки, я убеждаюсь в том, что ни один из шрамов не видно.       Пока что я не думала о том, как буду жить в Калифорнии, ведь так почти всегда там стояла жара и ходить в толстовке будет невыносимо. А все мои руки покрывали глубокие порезы и даже ожоги, которые я оставляла сама себе. Я не хотела, чтобы все это кто-то видел, поэтому мне следовало продумать какой-то план действий.       — Выглядит аппетитно, — Маск трет волосы синим полотенцем и проходит на кухню. Выглядит он куда более свежим и отдохнувшим, чем сорок минут назад, когда только зашел в квартиру, — но я думал, что мы будем ужинать вместе.       Я смогла убрать с поверхностей все лишнее. Кое-что отправилось в шкаф, а что-то и вовсе на свалку. У меня было слишком много ненужного барахла, которое просто занимало у меня место, которого итак было не много.       — Я не голодна, — я едва заметно улыбаюсь. Как ни странно, но чем меньше я ела, тем реже испытывала голод.       — И как давно ты не голодна? — хмурится Маск и я нервно сглатываю. Он строго смотрит на меня, сложа руки на груди. Ну вот, он стал родителем. Этот взгляд ни с кем не спутаешь. По спине бежит холодок и я прикусываю нижнюю губу, стараясь не зарыдать снова.       — Я правда еще не хочу. Я ела около часа назад, так что поужинаю немного позже. Но если хочешь, то я могу посидеть тут с тобой и мы просто поболтаем, — я говорю быстро, часто запинаясь и почти не смотря на отца, хотя даже затылком я чувствую его сердитый взгляд.       — Пожалуйста, не заговаривай мне зубы, — в этот момент его акцент становится еще более заметным и сильно режет слух. Мы почти не переходили на английский, но при необходимости, я могу в любой момент начать говорить на нем, — просто скажи, что произошло пока меня не было и я смогу придумать, как тебе помочь, если это необходимо.       А что произошло? Можно сказать, что ничего фатального, что могло бы привести к таким осложнениям в моем состоянии. Я просто много работала, порой забывая о том, что необходимо кушать хотя-бы несколько раз в день, словно он сам не знает, что такое случается. Я читала и смотрела его интервью, так что в курсе про то, как он завтракал шоколадками и кофе.       — Все в порядке, — шепчу я, собрав себя в кучу, хотя это становилось все сложнее и сложнее, — я просто… ну работала и все правда нормально.       Я поднимаю взгляд и вижу, что строгость во взгляде сменило сожаление или даже отчаянье. Я никогда не сталкивалась с тем, чтобы родители так долго пытались разобраться в том, что со мной происходит. Обычно они были довольны хотя-бы каким-то ответом, каким бы он не был.       — Я просто хочу тебе помочь, — медленно проговаривает он не сводя с меня взгляда.       — Я думаю, что у меня развивается анорексия…