— А вы уверены, что однажды познаете это чувство? — Конечно, все познают его. Только никто не знает где и когда.
С самого детства Каваллоне нравилась тема «соулмейтов». Его мама рассказывала ему истории о том, как нашла свою родственную душу, как ждала его и метки на своей руке. А Дино лишь с воодушевлением слушал всё это, каждую ночь перед сном представляя, как у него появляется надпись на руке. Как он встречает ту самую, что будет с ним навсегда. Дино всегда считал это чем-то нереальным, что два совершенно разных человека по итогу оказываются родственными душами. Как они сближаются, женятся и живут вместе, как было предначертано судьбой. Эти мысли постоянно занимали голову Каваллоне, он романтизировал их до состояния любимых мелодрам. Как романтично он встретит её. Что скажет ей, когда увидит. И какая она будет. Особенно Каваллоне представлял себе цвет глаз своего соулмейта. Какие они? Может как и у него тепло-карамельного цвета? Или же светло-голубого? Может даже темно-зеленого? Все это сильно волновало Дино, потому он с предвкушением ждал своих шестнадцати лет. Мама лишь тепло улыбалась на рвение сына поскорее найти своего соулмейта. Оно и понятно, Дино был очень добродушным ребенком. Сам выглядел как доброе солнышко, которому многое нравилось. У него были шелковистые золотистые волосы, теплого оттенка глаза и постоянно сияющая улыбка на лице. От него веяло теплом, потому он скорее хотел это тепло кому-то передать, отдавать. Но вот, только отец волновался за сына. Ему предстояло быть новым боссом семья Каваллоне. И кто знает, как судьба распорядиться с будущим боссом итальянской мафии? До своих шестнадцати лет Дино старался ни к кому не привязываться. Из-за его милой внешности в школе от девушек ему не было отбоя. Многие хотели с ним сблизиться, заговорить, признаться в своих поспешных чувствах. Дино у нас не мудак, потому вежливо отказывал им, стараясь не причинять лишней боли. Он объяснял им, что с самого детства лишь ждет своей метки и соулмейта, потому не хотел обзаводиться отношениями, которые могут оборваться. Каваллоне лишь жил в своих фантазиях, в своих ожиданиях. Его решимость с каждым годом потихоньку испарялась, ведь уже в свои четырнадцать он понял, что ему придется возглавить пост главы мафии. И он с грустью представлял, что может сказать его родственная душа на это. Кому будет хорошо с опасным боссом преступного мира? Выбора у Каваллоне как такового не было. Лишь ждать времени, когда отец передаст ему свои дела, своих людей, свои обязанности. И где-то там, внутри, где детская мечтательность ушла на второй план, Дино ждал свои шестнадцать лет. — Врооооой! — знакомый голос до оглушающего зовет Каваллоне, — Не понимаю я тебя. За тобой столько девок бегают, а ты все сидишь в ожидании того, кто может быть на другом конце мира. Скуало никогда не был так одержим темой родственных душ. Ему было сложно додумать, зачем судьбе вообще создавать всем и каждому идеальную пару. Может кто-то хочет, быть один и не встречать кого-то левого просто потому, что так захотела судьба. — Тебе же тоже скоро шестнадцать, неужели не интересно, что будет написано на твоем запястье? — слегка улыбнувшись произносит Каваллоне, касаясь пальцами своей руки. — Пф, — фыркает Супербиа, отворачиваясь от Мустанга, — Глупости. Если я захочу с кем-то быть, я буду с ним. И плевать, если то будет не судьба. — А я хочу доверить себя судьбе. — Легкомысленный придурок, — усмехается Скуало. И Дино знает, что его друг просто переживает. Каваллоне легко ранить. Просто сделать больно, хотя он и сам в этом мастер. Неуклюжий и непоседливый мастер. Не хочется, чтобы к физической боли, прибавилась ещё и душевная. И вот в свои шестнадцать лет Дино просто засыпает. Отец назначил ему учителя, чтобы тот тренировал будущего босса семья Каваллоне. И его репетитор просто не знает пощады, потому Дино возвращается за полночь, плетется к себе в комнату, смотрит на часы и думает, что еще пять минут и он наконец-то прочтет свою надпись. Но усталость охватывает вверх над телом. Саднящие раны так ноют, что пошевелится лишней раз больно. И кровать, как назло, такая мягкая, такая теплая, такая нужная сейчас. — Уже скоро, — с этими словами Дино проваливается в глубокий сон, забывая о запястье и о надписи, которую так долго ждал. На утро юный Каваллоне просыпается с ужасом в глазах. Он всю свою жизнь так долго ждал этого момента, а по итогу просто уснул, забыв про него. Глаза спросонья слегка слипаются. Всё еще немного размыто, но на запястье уже виднеется, что-то черное… аккуратное… длинное… Каваллоне старается, фокусирует зрение и видит надпись: I'll beat you to death, Horse Английский у Каваллоне был неплохим, но почему-то ожидаемого умиротворения он не ощутил. «Я забью тебя до смерти, Конь» Разве такую надпись ждут почти всю сознательную жизнь? Это то, что скажет ему его соулмейт? Если это шутка, она (не)много не смешная. Мустанг все читал и читал свою надпись, все больше замирая в недопонимании. А после перечитывает снова. Снова и снова, и снова, и снова. И уже не может сдержать этого оглушающего вздоха, в котором смешиваются и боль, и разбитые надежды. Они говорили, что соулмейты — это дар. Соулмейты — это высшая форма судьбы. Для Каваллоне это теперь отдельная дыра в груди, что скребет там что-то, отчего Дино готов разрыдаться прямо сейчас. — Разве… такое говорят… своей родственной душе? — спрашивает Дино у Супербиа, грустно улыбаясь. — Даже не знаю, что лучше, твой написанный бред или мой, — равнодушно отзывается Скуало, пытаясь как-то поднять Каваллоне на ноги. — Я и забыл спросить, что ты получил на свой день рождение, — немного растерянно смотрит Мустанг, наблюдая, как Скуало садиться рядом с ним, — Все так плохо? — У меня написано: ты хороший кусок мусора, — как-то язвительно говорит Супербиа и снова прячет запястье под рукав своего свитера. — Может это такая шутка? — Тогда у жизни очень дерьмовое чувство юмора, как думаешь? — небольшой тычок в бок локтем и Дино слегка усмехнулся. У жизни и правда дерьмовое чувство юмора, раз такому нежному и добродушному парню, как Каваллоне, она подкидывает холодного и неприкасаемого парня.Говорят соулмейты получившие свои метки могут разделять с друг другом чувства. Боль, счастье, страх, грусть — всё это они делят между собой. Но, конечно, не на все сто процентов. Это ощущается слабо, но этого хватает, чтобы понять, что у человека на душе. Некоторые соулмейты из-за сильной связи тяжело переносят расстояние между друг другом. Это приводит к ослаблению организма, который сможет прийти в норму только в присутствии родственной души. Так же говорилось, что некоторые пары могли забрать боль своего партнера, но эти случаи очень маловероятны.
Каваллоне ничего не чувствовал. Всегда хотел разделить со своим соулмейтом все, передать ему всю ту нежность, что копилась в нем. Но со временем её не осталось. Дино думает, что может его партнер ещё не получил свою метку? Интересно даже, что такое должен сказать Дино, чтобы его родственная душа поняла кто он для неё? Через какое-то время Дино просто забывает. Старается отвлечься от всего в учебе, тренировках, каких-то обязанностях, что поручает отец. Пытается не думать об этом. Но вновь и вновь возвращается к чертовым черным знакам на руке, что портят собой все его напрасные ожидания. Потому Мустанг просто забивает: на связь, на судьбу, на ожидания. Он идет в тату салон со Скуало, чтобы тот поддержал его идею. Его гребаный порыв, которым он перекрыл те буквы. Ту черную линию из знаков, что приготовила ему сраная судьба. Теперь вся рука в синих тонах. Теперь солнце на коже освещает ему будущее. Теперь синее пламя с шипами никого к себе не подпустит. Это хорошо. Это правильно. По крайне мере терпимо. В свои двадцать два года Дино был уже Боссом семейства Каваллоне. Он тратил все свои силы на поддержания статуса своей семьи. Чтобы она все так же оставалась в тройке альянса с семьей Вонголы. Чтобы его каждодневные тренировки не были понапрасну потрачены. Как его ожидания. Те, что никогда не смогут вернуть Дино на место. До этого момента. Того самого, где ты понимаешь, что вляпался. Основательно. Окончательно. Реборн просто попросил его побыть тренером одного школьника, которого хочет видеть в семье Вонголе. У него есть талант, который Реборн разглядел. А Реборну трудно отказать, особенно, когда многому у него научился. Поэтому Дино разбирается со своими делами, летит в Японию со своими подчинёнными, чтобы преподать мальчишке урок. Постараться выглядеть так же круто, как и его наставник. Говорят, что соулмейты могут чувствовать некую связь между собой. У Дино тоже есть эта связь, которая начала ощущаться недавно. Она была какая-то ломаная, неполная. Лишь хриплые отголоски чувствовались где-то внутри, пока Каваллоне пытался сосредоточиться на работе. Но это странное желание проявить себя. Желание кого-то забить до потери пульса иногда проявлялась в нем. В редкие моменты было умиротворение, что спасало в напряженные дни. Особенно после этого хотелось зеленого чая. Подобного рода вещи Мустанг описывал лишь временным недомоганием организма. Он давно перестал думать о связи с кем-то. Кроме работы у него ничего нет. Кроме обязанностей босса мафии ничего нет. Пока он не встретил Хибари Кёю, у него ничего не было. Холодный пронзительный взгляд серых, как сталь, глаз. Черные смольные волосы. Острые черты лица. Тонкое подтянутое тело. Небольшого роста, но с таким большим потенциалом. Хватило лишь одной секунды, чтобы Дино понял кто перед ним. Совсем ещё мальчишка. На вид лет шестнадцати. Наверное… только недавно судьба преподнесла ему сюрприз. — Приятно познакомиться, — улыбается Дино дружелюбно, — Я Каваллоне Дино. Босс мафии семьи Каваллоне. Третий из альянса семьи Вонгола. И твой репе… — Мне не нужен репетитор. Быстро отрезал. Быстро прервал. Хмуро осмотрел напоследок растерявшегося Мустанга и ушел. А Каваллоне застыл. Каваллоне просто стоял и наблюдал за удаляющемся силуэтом этого парня. Постепенно осознавал, что можно ненадолго в Японии и задержаться. Дино не горел желанием встречать своего соулмейта. Он решил, что проживет свою жизнь, посвящая себя работе и обязанностям. Он старался избегать лишних разговоров с людьми, чтобы никогда не слышать той самой фразы, что теперь где-то под синим пламенем выгорает на нём. Что до сих пор оставляет ожоги, даже под шипами. Но, как он понял, у жизни дерьмовое чувство юмора. И плевала она на просьбы Дино. Потому подкидывает ему отстраненного и юного парня, который никого не видит. Который хочет лишь драки. Хватило одной встречи, чтобы все мысли о Хибари. Чтобы быть полностью в Хибари. Дино не отпускает всю неделю их тренировок. Они мало говорят с Хибари — Кёей — потому у Каваллоне в груди всё пружиной сжимается, когда начинает приходить осознание того, что может Хибари не его соулмейт. Странная связь между ними определенно есть. Она читается прямо в воздухе. Но увидеть запястье этого мальчишки не получается. Поговорить с ним толком не выходит. Все силы идут на тренировку, в которой трудно самому не проиграть. Ведь Хибари — Кёя — упрямый. Он до последнего нападает, стараясь нанести больше ударов. Пытаясь повалить Мустанга на землю и усмехнуться. У Дино внутри всё сжимается от напряжения. Готово лопнуть в любой момент. Разбиться на тысячу осколков… Пока не прилетает удар тонфа. Прямо по лицу. Это немного отрезвляет. Дает прийти в сознание. А так же ударяет куда-то далеко за ребра, где всё давно в Хибари. А сам Хибари уже над ним. Сидит, щурит глаза, нервно покусывает губу. Дино не понимает, что чувствует Кёя. Не знает, почему он такой нервный. Он просто хочет обнять его. Приласкать. Укрыть от всех, лишь бы он просто был рядом с ним. — Ты ведь дерешься не всерьез! — рычит злобно Хибари, прикладывая тонфа к горлу Мустанга, — Перестань шутить со мной! — сжимает ворот его рубашки сильнее, — Хватит быть таким беспечным со мной! Иначе… — он немного дрожит, ведь подобное поведение совсем не его стиль, — Я забью тебя до смерти, Конь! У Дино перед глазами совершенство. У Дино перед глазами наконец-то оправданное ожидание, которое он так долго ждал. Которое спрятал от себя под синем пламенем. Под шипами, что обещали его защищать. Хибари давно уже просто Кёя. Хибари давно для Дино не просто Кёя. — Ты очень красивый, Кёя. Получается слишком мягко. Слишком нежно. Все то, что Дино так долго хранил для одного единственного будто вырывается из груди. Он видит как Кёя теряется. Как глаза показывают открытое недоумение. Небольшой страх теряется где-то за пронзительным взглядом. Дрожь пытается скрыться из его действий, но Дино ведь чувствует. Ощущает в грудной клетке, как неспокойно бьется сердце. Чувствует чужой страх. Сомнение. — Заткнись! — Ты прекрасен, Кёя. — Перестань! — Совершенство. Мустанг осторожно поднимается. Аккуратно опускает тонфа вниз. Тихо приближается к нему, воспользовавшись смятением. Чувствует, как он напуган. Видимо… он и правда только недавно получил свою метку. Не понимает, что происходит, так ведь? — Кёя, — слишком тепло зовет Дино, обхватывая запястье мальчишки рукой, — Мой милый Кёя. — Я сказал хватит! — один удар тонфа под ребра, — Откуда столько… Откуда это вообще?! Я не чувствую… Это не моё, — Хибари мало знал о соулмейтах. Ему никогда не было это интересно. Связь людей. Их чувства, глупости глупостями, — А ещё ты… Зачем это сказал? Тупой конь. Глупое травоядное! — сжимает воротник Дино, пытается забить его до смерти. Но не знает что чувствует и он ли всё ощущает внутри себя. — Что я сказал? — Дино гладит его по спине, старается успокоить. Приводит свои мысли в порядок. Свои чувства, чтобы они так сильно не сдавливали всё внутри. Кёя не отвечает. Протягивает руку, отодвигая край рукава. «You're very handsome, Kyouya» Связь между людьми сложная. Связь для него была чем-то невозможным. Дино боялся, что не нужен своей родственной душе. Боялся, что его соулмейт не ждет его. Оказалось, что Дино нужно было его подождать. Всего пару лет, чтобы быть счастливым. Пару лет, чтобы чувствовать его в своих руках. Чувствовать его угрозы, его боль, страх. Его удары, наносимые прямо по телу, оставляя свои следы на синем пламени. Дино улыбается ему, передавая свое спокойствие и нежность. Кёя лишь утыкается ему в ключицу, в последний раз, предупреждая замолчать. Он думает, что соулмейты — это не так уж плохо.