Диагноз - Блэк

Я был морально готов к любым событиям. Единственное, что я не учёл, это то, что хотелось взять с собой Северуса. Он — мой якорь. Рядом с ним я спокоен и разумен, и хочется следовать четкому и выверенному плану. Жить, зная, что потраченные усилия оправдают себя. В конце концов, он — моя недостающая половина. Без него я мгновенно превращаюсь в пантеон хаоса и безумия. Как так, что сошлись разум и эмоции, порядок и хаос. Вот так. Придётся рассчитывать на себя. В конце концов, я взрослый человек. Немножко безумный, немного куражистый, но чертовски обаятельный и магически привлекательный. Магия Блэка во мне проявляется так, что я поглощаю магию вокруг себя и возвращаю людям ту же магию, только переваренную мною. Такова суть темного мага — не создавать, а распределять. Кому больше, кому меньше. Так люди ценят Блэков по собственным меркам. Но какие же Блэки сами по себе? Я был в Азкабане, и сущность Блэка никак не радовалась заточению. Однако тюрьма не повредила психику, она просто отразила то, что в ней всегда было. Вот энтузиазм и безумие у Бэллы были всегда, но тем не менее она справилась, разрешив дилемму по-своему. Ей легче было начать все с чистого листа, и я бесконечно счастлив за дар Магии распорядиться неразумной Блэк. Стоп. Думаю не о том. Надо сосредоточиться. Единственную вещь, которую я хотел взять, в Аврорате могли отобрать, и Боунс приподняла бровь. — Вам придётся сдать золотую вещь в камеру хранения, и нет шанса, что она будет в целости и сохранности. Зачем она вам здесь? Я спросил: — Надеюсь, вы дадите мне возможность использовать эту вещь здесь? Эта вещь очень важна для моего оправдания. Боунс покачала головой. — Вы — преступник, и должны быть наказаны. Статуэтку мы заберём, засвидетельствуем факт побега из Азкабана и проверим вас на свершение новых преступлений. — Сможете вы поверить мне и довериться? — не удержался я, чтобы спросить. — Потому что я невиновен. Сумеете ли вы найти мое дело и изучить его, чтобы засудить? Кто осудит невиновного? К тому же, зная, где истинный преступник, вы легко закроете это дело и получите плюс к репутации самого справедливого и неподкупного судьи. Хоть Боунс и удивилась моей эскападе и глупой статуэтке крысы, но виду не подала. Она только сказала: — Я буду рада видеть человека на свободе. Но и терпеть беззаконие и несправедливость не буду. Так что если вы будете оправданы, значит вы не безнадежны. Я понял. Улыбнулся и кивнул Против меня миссис Боунс ничего не имеет и будет бороться за справедливость до последней капли магии. Я думал, что мы очутимся в «туалетном» входе Министерства магии, которым перемещаются служащие, но нет. Мы очутились в тесном камине Аврората. Я подозреваю, он специально сделан низким и узким, чтоб «жертва» Аврората как можно больше сжималась и не могла применить ни палочку, ни руку развернуть вообще. Я даже пальцем не мог пошевелить. Намного позже узнал, что при входе в Аврорат действовали чары, мгновенно блокирующие любую двигательную активность. Дежурный подхватился при виде Боунс и отдал честь. Интересно. Боунс — уважаемая личность. Как на этом сыграть? Хаффлпафцы — простые и надежные, дружные и трудолюбивые. Так что следует показать свой Гриффиндорскую честность и хитрый ум Слизерина. С Боунс Аврорат поддерживает хорошие отношения. Это подтвердил и короткий разговор. Но я не прислушивался, занятый собственными мыслями. — Добрый день, миссис Боунс. — Добрый, Фергюссон. Коркас на месте? — Ушел в десятый зал заседаний. Слушание Смита через пять минут. — А Робардс? Он хоть привел в порядок дело о похищенном ожерелье? — Беседует со свидетелем. — Мерлин! — выругалась Боунс. Но активность мысли и находчивости я не потерял. Сейчас были важны любой мой вдох и каждое слово. Развернулся на месте и сказал: — Посадите меня в самую зашищенную камеру, где не действует магия вообще. Мне нужна самая мощная защита. — Защита? — фыркнула Боунс. — Да. От предателя. — Какого? Где? — насторожился аврор, принимавший моё дело. — Посадите в камеру и узнаете. Любопытству Боунс не было предела. Тем не менее, нужно было соблюсти формальности. Закон уж слишком любит бумаги. Два аврора занялись оформлением документов, а министерский работник, сопровождающий Боунс и прибывший отдельно, отдал волшебную палочку. — Золотую статуэтку отдайте, — гнусаво пробормотал аврор. Он смотрел исподлобья на «произведение искусства». — Я сдам в архив. — Чтоб вы её расплавили и продали? — ощетинился я, прекрасно представляя, куда потом денется золотая вещь. — Она предназначена для совершенно других целей. Не отдам. — Фергюссон, подожди. Блэку зачем-то важно отнести эту вещь в золотую клетку. — Золотую? Аврор оскалился. — Золотой клеткой у нас называется самая сильная обезоруживающая клетка. Там не действуют никакие чары. Человек буквально становится сквибом. Ты хочешь в такую клетку, Блэк? — Хочу, — в ответ улыбнулся я не менее широко. Боунс осталась говорить с аврорами, решая какие-то свои вопросы. А меня отправили в подвал, где тюремные камеры располагались в ряд. Золотая клетка вовсе не была золотой. Она была сделана из медных вставок, крепкой стали и множества вкраплений магических драгоценных камней в трех стенах. — Золота нету, Блэк, — усмехнулся тюремщик. — Хоть лижи стены, хоть бей, золото здесь только для того вкраплено в стены, чтоб удержать твою душонку в теле. Хоть одна малейшая царапина на стене — и ты улетишь в царство мёртвых. В камере четко было видно переплетения от всех возможных заклинаний и проклятий, которые заключенный мог только выдать без палочки. В камере гудело и искрило от напряжения. Если против невиновного применяется столько ухищрений и предостережений, то что достается виновным? Естественно, Азкабан. Но насколько я знаю, не иметь свободу — это не самое главное. Важно держать голову холодной и не позволять владеть и анипулировать моими мыслями и разрушать планы на спокойное существование. Как только дверь захлопнулась, силы меня покинули. Я мгновенно ослабел и едва не рухнул на узкую кровать с мешковиной вместо белья. Я действительно лишился большей части своих сил. Во рту пересохло, а руки еле-еле удерживал на весу. Чары «золотой камеры» не подвели. Медленно, как будто нехотя, статуэтка теряла свои волшебные свойства. Вначале она потеряла золотой лоск, обросла шерстью, затем появились лохмотья. Статуэтка стала расти, и неподвижный Питер Петтигрю кулем свалился на кровать. Это случилось за небольшой период времени, даже тюремщик не успел отойти и заняться надзором. Ему вначале было любопытно взглянуть на беглеца из Азкабана и перекинуться со мной парой крепких словечек. Он вытаращился на меня, на «чудо воскрешения» и какое-то время просто открывал рот от изумления. Очнувшись, он побежал по коридору. — Робардс! Фергюссон! Энджи! Мадам Боунс! Умница. Через час я был освобождён из «золотой клетки», и меня начали отпаивать зельями. В подвале Аврората и вправду почти не действовала магия, и надзиратель был высокий и сильный, способный скрутить любого ловкача в небольшой мяч. И заключённые были почти без магии, они не могли даже сотворить люмос, чтобы магией освободиться из лап закона. Лишь зелья могли поднять магический тонус, и именно поэтому требовалось знание Зельеварения в работе аврора. Неважно, варишь ты зелья или пьешь, магия прибывает от малейшего подъёма температуры воды в котле. Именно поэтому, наилучшим аврором являлся умелый зельевар. Тонкостей я не знал, а Фергюссон и Робардс не собирались меня просвещать. Хотя я ж будто сам был аврором миллион лет назад, судя по скудным воспоминаниям моего тела, но мои «товарищи» внезапно подобрели и перестали выглядеть неприступными вояками. В общем, меня отпоили зельями, и я принялся рассказывать свою часть истории о Гарри Поттере. О попаданстве и последующих приключениях я не говорил, но этого и не требовалось. Авроры хотели знать состав преступления моего, Хвоста и его мотивы. Моё преступление на ходу испарялось, и я превращался из убийцы в невиновного. И одновременно появлялась перспектива стать свидетелем преступления более масштабного, чем простое убийство. — Он говорит правду, — сказал мелкий Энджи, записывавший мою историю и посматривающий на какую-то линейку с рубином на конце. Так мне показалось, что это линейка с рубином. На самом деле, этот прибор отмечал пульс сердца и свет разума, которые при излучении выдавали сильнейший поток чистой белой магии при разговоре, иначе говоря, степень искренности и чистоты помыслов. — Вижу сам, — пробурчал Робардс и полез за палочкой в рукав мантии. Он только прикурил сигарету, от палочки зажегши маленькое инсендио. Перед ним лежал чистый лист бумаги, на котором должны были проявиться скрытые слова. Я восхитился подобной работой. Это получается, Отдел Тайн упростил работу легимилента для собственных нужд? Хотя это как раз и понятно — менталистов в мире было не так много, и их работу маги пытались хоть как-то восполнить или заменить. Нельзя сказать, что Робардс был счастлив истинным положением дел. Его короткая стрижка встопорщилась, а глаза загорелись черным огнем. Хм, кажется, я понял. Это, скорее всего был азарт. Азарт и удовлетворение от хорошо проделанной работы, когда вместо кота в мешке неожиданно получить золотой приз. — Блэк! — позвал меня юный аврор, зашедший в комнату для допроса. — Сириус Блэк! Вас зовут. — Постойте! — воскликнул Робардс. — Мы не можем тебя отпустить. — Почему? — спросил я. — За незаконную анимагию, — скалясь, сообщил Робардс. — Я готов зарегистрироваться и пройти обследование. Робардс сделал вид, что задумался. Я терпеливо ждал. О, терпение мне было необходимо. Более того, терпение о мести было удовлетворено — Петтигрю грозил Поцелуй Дементора. — Отлично! Готов пройти допрос? — Куда деваться, — пожал я плечами. Немедленно пришел сотрудник из Отдела по регистрации анимагов и долго третировал, задавая вопросы, касающиеся оборотней. Стараясь не выходить из себя, я терпеливо отвечал. Когда потребовалось обернуться на животное, сотрудник увидел, что я большая собака, и понял, что бояться меня всё-таки стоит — я был похож на Грима. Затем меня отпустили даже без залога и каких либо выплат. Меня позвали в кабинет Аврората. Там уже были шишки Министерства. Фадж, Скримджер, Боунс и… Дамблдор. На Риту Скитер никто не обращал внимания, но она сама раздувалась от сенсации, как чиж при чистке перьев. — Фадж, пойми, здесь совсем другая история, — толковала Боунс. — Где ты видишь рядом с Блэком Волдеморта? — Волдеморт умер двенадцать лет назад, — проговорил Скримджер. — Всё это сказки Дамблдора о его возвращении. На Дамблдора он и не глядел. Никто не глядел. Точнее, искоса посматривали и отворачивались. Дамблдор поднял палец, но его проигнорировали. В воздухе появилась надпись «Волдеморт вернётся обязательно». Я был озадачен. — Альбус, ты немой? — спросил я прямо. Дамблдор, мне показалось, лопнет от злости, услышав мой вопрос. — Да, — ответила за него Боунс. Боунс пылала от возмущения. Её волосы топорщились, глаза сверкали злостью, а её пальцы сжимали палочку так сильно, что казалось, малейшее движение — и она переломится напополам. Видимо, Боунс уже высказала все недовольство, и магия не оставила Дамблдору ни единого шанса оправдаться. Тот, кто до сих пор считался Верховным Чародеем и Главой Визенгамота, онемел. Волшебник, чьим оружием было слово, и слово о справедливости, был лишён способности защитить самого себя. — Блэк, познакомься со своим настоящим обвинителем. Тот, кто должен был расследовать дело об убийстве и назначить справедливое наказание, опустился до банального беспредела, царившего много лет. — Иначе говоря, он поддался нечистым методам и засунул тебя в Азкабан без суда и следствия. Без возможности помилования. Даже преступники выходят на свободу, а ты, Блэк, был лишён даже этого. Я прикрыл глаза, сосчитал до десяти и повернулся к Дамблдору. — Я разобрался, кто виноват, в первый день пребывания в тюрьме. В чем я был виноват? Тебе было выгодно моё заключение? — Я догадался об этом, — сказал я. — Неужели ты был уверен, что я буду твоим жополизом? Жаль, ведь мы могли быть равно ценными коллегами в мире без Волдеморта, а ты предпочёл послушную болванку? Дамблдора хотел изо всех сил оставаться нейтральным, безучастным, но глаза выдавали его, полыхая от ярости. Его губы шевелились и кривились, пытаясь высказать в свое оправдание целую отповедь, но не выдавали ни звука. — Как я могу доверять тебе после этого? Мой вопрос ударил Дамблдору под дых. Его глаза потемнели. Но, видимо, Дамблдор не нуждался в доверии, ему требовались марионетки, готовые слушать его, не раздумывая, и следовать его приказам. Как же он хорошо владел с собой! Но я не оставил ему ни единого словесного оружия. — И как бы тебе доверял Гарри? — И самое главное, как бы ты доверял сам себе? Дамблдор поджал губы и отвернулся. Ответ очевиден — он не собирался менять свои принципы. Его целью было достичь победы любой ценой. Дамблдора посмотрел на меня как на пустое место. Боунс кратко поздравила меня с оправданием и назначила собственноручно рассмотрение моего дела на первый понедельник следующего месяца. Я поблагодарил её в ответ. Скримджер пожал руку, произнёс извинения и пообещал компенсацию за неверно принятые меры по поимке преступников. — Хм, — пробормотал я. Фадж коротко кивнул, и я ушёл к выходу, получив обратно свою волшебную палочку. Свобода! Дома меня ждали с нетерпением. Первым я попал в руки Регулуса. Тот уже окреп, и в его объятиях я утонул с головой. Северус был сдержан, но все же в его обьятиях мне было приятней всего. Гарри был неимоверно рад, что крестный вернулся. Он устроился под боком, стоило мне только сесть в кресло, и удовлетворенно засопел. — Мы волновались, — проговорил он. — Поттер не спал полночи и все переживал, грозит ли тебе поцелуй дементора, — немножко ехидно проговорил Северус. — Можно подумать, что ты сам не волновался, — надулся Гарри. — Мальчики, большие и маленькие, не ссорьтесь, — примирительно проговорила матушка. — Всё, к счастью, обошлось. Теперь стоит только ожидать статью в «Ежедневном Пророке». Шума, думаю, Рита Скитер наделает много. Все же о Волдеморте не вспоминали давно и тем более никто не ожидает, что Волдеморт возродится. Об этом думает только Дамблдор и я. Я боюсь, что не смогу все контролировать. Это хорошо и плохо, потому что говорит о своем характере не очень приятные вещи. Получается, что к меня темномагические замашки. Я уже перестал бороться сам с собой и хочу лишь предотвратить массовое убийство волшебников. Внезапно накатила усталость. Бессонница дает о себе знать. Северус с беспокойством глянул мне в глаза. Не желая внезапного сеанса легимиленции, я встал и таким образом избежал прямого контакта. — Пойду приму душ и отдохну. От меня пахнет Авроратом. Гарри хихикнул, а что сказал Рег, я не слышал. Северус последовал за мной. Я принял душ, горячий и долгий. Казалось, я прикоснулся к Азкабану на мгновение прям в самом Министерстве магии. Северус помог отключить сознание наилучшим способом, доведя меня до оргазм дважды. И последней мыслью было, что Крауча не помешало бы изловить побыстрее. Затем я лёг в постель и мгновенно провалился в сон, где мне ничего не снилось.