***
Ничего не изменилось. Казалось бы, после столь трогательных объятий и признаний на берегу реки, что-то должно было измениться, но… Нет. Они продолжили вместе выходить на бой, будь то бой с Вэнями или споры на военных советах. Усянь продолжил жить в шатре Цзян Чэна и Лань Чжаня, спать в ставшей общей постели между шиди и его мужем. Все шло по-прежнему, разве что теперь эти двое потеряли всякий стыд, милуясь прямо на глазах Вэй Ина. Ладно, возможно, это было даже мило. Когда А-Чэн мимоходом прижимался к Лань Чжаню чуть сильнее, украдкой целуя его в плечо. Когда сам Лань Чжань, прежде чем покинуть шатер, мягко и целомудренно целовал мужа в губы. Когда Цзян Чэн, раздраженно ворча о безрассудстве, обрабатывал и бинтовал супругу пальцы, сбитые о струны гуциня. Или когда они по очереди распускали прически друг друга и расчесывали волосы перед сном. Это было мило. Они и раньше так делали, но… Усянь видел, что количество прикосновений и поцелуев значительно возросло после объяснения у реки. Объяснения, которое закончилось совсем не логично: А-Чэн отправил их обоих ужинать и греться вместо того, чтобы все обсудить и, возможно, зайти чуть дальше слов. А обсудить было что. Если Вэй Ин правильно понял, он тоже стал частью их жизни, частью их тандема, их трио. Так почему эти двое делали вид, что его не существует? Может, он тоже не против объятий и поцелуев с утра! Сражения, передислокация отрядов и прочие тяготы походной жизни и без того отнимали львиную долю времени и сил, чтобы смириться с тем, что ему упорно отказывают в близости, очевидно из опасений «спугнуть». Как будто он не замечал, что с ним осторожничают, чуть ли не дышать в его сторону боятся! Спустя неделю после разговора на берегу реки Усянь решил сделать ход первым. Когда Лань Чжань вернулся в шатер с обхода, план был готов к исполнению. Шиди опять строчил письма, пытаясь скоординировать свои действия с восточным фронтом. А Вэй Ин ждал в засаде, точнее, разлегся на ковре недалеко от входа, но так, чтобы видеть брата. Когда Лань Чжань вошел и опустил за собой полог, Усянь поднялся текучим движением и положил руку на его плечо: — С возвращением, — поцеловать в губы в последний момент Вэй Ин все же не рискнул, скомкано коснувшись губами уголка рта Лань Чжаня. Чего он не ожидал, так это того, что рука Ванцзи ляжет на его талию, прижимая, удерживая рядом: — Мгм, — Лань Чжань, вот честное слово, едва погладил пальцами поясницу Вэй Ина, спокойно и прямо глядя ему в глаза. — Что? — Вэй Ин оскалился в наглой ухмылке, стараясь не думать о мурашках, побежавших вдоль позвоночника от этого почти невинного прикосновения. — И он рад тебя видеть, — Цзян Чэн подошел со спины и через плечо брата легко поцеловал Лань Чжаня в щеку, почти в то же место, куда пришелся поцелуй Усяня. — Но ты уверен? Вэй Ин, ты хоть понимаешь, на что нарываешься? Вэй Ин вспыхнул: шиди слишком хорошо его знал. Да, он нарывался! Он устал болтаться в подвешенном состоянии, не понимая, кто он теперь этим двоим: то ли любовник, то ли муж, то ли вовсе посторонний, как раньше. И эта неопределенность порождала чувство неудовлетворения, заставляла действовать. Вэй Ин вообще не любил оставаться не у дел. — Вовсе я не нарываюсь! — он громко, наигранно возмутился, едва склонив голову набок, полуобернувшись к брату. И тут же без зазрения совести воспользовался молчаливостью Лань Чжаня: — Вот и молодой господин Лань не против. Вэй Ин даже еще раз поцеловал Ванцзи в щеку и постарался не заметить, как тот прижал его еще ближе, крепче, теснее. А вот проигнорировать то, как Лань Чжань, повернув его голову за подбородок, коснулся губами губ, уже не вышло. Вэй Ин нервно ухмыльнулся, чувствуя, как сердце замирает от страха и предвкушения, а уж когда Цзян Чэн, насмешливо фыркнув, прижался сзади, обнимая обоих, и вовсе запаниковал. Жар двух крепких тел обволакивал все естество Усяня, согревал, проникая даже в сочащуюся могильным холодом пустоту на месте золотого ядра, пробуждал непристойные желания. Вэй Ин, как оказалось, не был готов ощутить ягодицами, что не один он возжелал плотских радостей! Он-то, конечно, возжелал, но ведь не прямо сейчас! — Мне нужно проверить охранные талисманы, — выпалил Усянь, малодушно поддавшись панике, и змеей выскользнул из объятий. Благо, полог шатра находился прямо за спиной Лань Чжаня и сбежать раньше, чем эти двое опомнятся, было проще простого. Вечерняя прохлада быстро смыла память о жарком кольце рук и крепко прильнувших телах, но щеки еще долго горели от предательского румянца. Вэй Ин всегда слыл бесстыдником, а сейчас… Вот что это было-то? Он ведь сам хотел этого, сам затеял игру! Обиднее всего было то, что шиди в кои-то веки оказался прав и как будто знал, что так и произойдет. И теперь… Что? Поднимет на смех? Будет припоминать это позорное отступление до конца жизни? Или, что еще хуже, ни слова не скажет, сделав вид, что ничего не понял, и станет еще более осторожным в прикосновениях? Вэй Ин не знал, чего ждать от этого незнакомого Цзян Чэна. Он оставил сломленного, отчаявшегося, раздавленного смертью родителей и потерей золотого ядра подростка, а вернулся к сильному, уверенному в себе мужчине, который сплотил вокруг себя и мужа остатки уничтоженного клана, набрал новых людей и за пару месяцев превратил их в боеспособную армию. Который стал спокойнее, проницательнее и умнее. Усянь искренне гордился братом, но… Не узнавал его. И Лань Чжаня, признаться, тоже. Эти двое заметно повзрослели, закалились в горниле войны, словно мечи. Они словно стали единым целым и черпали силу и уверенность друг в друге. Со стороны это было особенно заметно. Вэй Ин хотел так же. Хотел прикоснуться к этой силе, разделить ее, стать ее частью. Он хотел большего, чем объятия и легкие, невинные поцелуи. И, если уж быть честным, его невероятно возмущал тот факт, что его шиди и этот скромняжка из клана монахов-праведников в траурных одеждах познали радости совместного самосовершенствования раньше самого Усяня! Да еще и носились с ним, как с застенчивой девицей, в глаза не видавшей мужского естества! Вэй Ин отказывался признавать тот факт, что до сих пор оставался девственником, хоть и напропалую флиртовал с каждой встречной красоткой. А так же тот факт, что А-Чэну это было прекрасно известно. Возможно, шиди был прав, спрашивая, понимал ли Вэй Ин, на что нарывается. Потому что… Как понять, чего хочешь, если никогда в жизни этого не пробовал? Воспоминания о весенних картинках Не Хуайсана остались далеко в прошлом, сгорели в огне вместе с Пристанью Лотоса, да и не разглядывал Усянь их особо — куда веселее было подкинуть порнографию любимчику Лань Цижэня… А этот-то прохвост наверняка запомнил все с одного лишь взгляда и уже испробовал! Мириться с такой несправедливостью в планы Вэй Ина не входило. В шатер он вернулся спустя почти шичэнь, не только проверив охранные талисманы, но и успев поболтать с воинами, выпив с ними немного вина. Под выпивку да еду разговоры шли бойчее. И уверенности прибавилось. Так что возвращался Вэй Ин в крайне благодушном настроении, которое слетело вмиг, стоило ему увидеть, что и эти двое времени не теряли! Как «не теряли» Усянь мог только предложить, но одежды были сняты, а тела сплетены в объятиях. Раздраженно фыркнув, он поспешил избавиться от сапог и верхних одежд. От нижних тоже следовало бы избавиться, но в последний момент Вэй Ин не решился. Хватило и того, что он с упертостью землеройки ввинтился между телами любовников. Не только из-за ревности и неудовлетворения, но и по более практичным соображениям: это было самое теплое место и в шатре, и во всем лагере. В былые времена Вэй Ин и сам был как печка, но в последние месяцы постоянно мерз, при каждом удобном случае нежась под солнечными лучами или у огня. Или прижимаясь к брату и его мужу, впитывая всем телом их жар. Засыпать в их объятьях было очень уютно и спокойно. И практично, если уж ты собираешься с утра немного пошалить. Усянь собирался. Поймать Лань Чжаня, он, конечно, и не надеялся, но вот оказать брату услугу интимного характера, пока тот будет сонный, уязвимый, с утренним стояком — очень даже. Однако, когда Вэй Ин открыл глаза, в шатре оставался только он да солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь прикрытый полог. Какого гуя?! Сперва Усянь ощупал рукой пустую постель в надежде нашарить горячее тело. Но тщетно. Окончательно проснувшись, он резко сел на постели, оглядываясь. Проспал. Все на свете проспал. Но как так-то?! Ладно, Лань Чжань — тот с детства вставал в несусветную рань, но Цзян Чэн?! Да, брат, безусловно, не дрых до полудня, но и до полудня еще далеко! Ну и где он?! Раздраженно фыркнув, Вэй Ин стукнул кулаком по постели. Ну и ладно. Он себе сделает приятно, раз шиди предательски сбежал! Правда, ласкать себя в таком настроении было не лучшим решением: удовольствие-то Усянь получил, но было оно каким-то горьким. Вечером того же дня именно эта горечь толкнула Вэй Ина на очередную попытку получить причитающееся. В ожидании ответа с восточного фронта смешанные войска Юньмэна и более мелких кланов стояли в этой долине уже несколько дней. Солнце нещадно припекало, так что не было совершенно ничего странного в том, что трое совершенствующихся решили освежиться в озере. Даже то, что озеро питали холодные воды горных ручьев, не стало помехой. Вэй Ин знал, что в Облачных Глубинах были источники куда холоднее. Потому, прыгая на одной ноге на берегу, стягивая сапог, он не сомневался в своем решении. Глянувший через плечо Цзян Чэн пренебрежительно фыркнул, когда вместо того, чтобы мыться, Усянь наглым котом притерся к Лань Чжаню: — Замерзнешь. Тут мелко и холодно, чтобы дурачиться. То, что мелко, Вэй Ин заметил — по пояс, не глубже. То, что холодно — тоже: пальцы ног немедленно поджались, по телу пробежала дрожь. И прильнуть к Лань Чжаню, что стоял ближе к берегу, было не прихотью, а жизненной необходимостью! Ну и прихотью тоже. — Здесь вода теплее! — Вэй Ин судорожно вспоминал все похабные истории, какие только слышал. Но великолепное тело Лань Чжаня очень уж отвлекало. Усянь даже руками его ощупал, проверяя, что это живой человек, а не нефритовая статуя. Тело было жестким, твердым, но теплым. Грудь мерно поднималась в такт дыханию, но сердце билось быстро-быстро. Неужели Лань Чжань взволнован? — И разве Ханьгуан-цзюнь позволит мне замерзнуть? Вэй Ин усмехнулся и тут же вздрогнул, когда чужие пальцы сомкнулись вокруг его запястья. — Мгм, — это должно было быть «нет». По крайней мере, судя по тому, как Лань Чжань мягко притянул его к себе, это точно было «нет». Смотря на свое отражение в чужих зрачках, Усянь судорожно сглотнул и дернулся, увидев в них же, как Цзян Чэн двинулся в его сторону. По позвоночнику проползла волна мурашек. — Гуй раздери, как же холодно! Я себе самое дорогое отморожу! — выдернув руку из чужого захвата, Вэй Ин спешно метнулся к берегу: греться на солнце, подальше от этих двоих, явно замысливших что-то недоброе. Непотребное. Да, он этого и хотел, но… Это все холодная вода сбила настрой!***
Ближе к ночи примчался долгожданный вестник с востока. Лагерь пришлось спешно свернуть и мчаться на подмогу, так что на несколько дней Усянь присмирел: не до соблазнений было. Сперва требовалось отбросить ударные отряды Вэней и занять несколько стратегически важных точек для подступов к Безночному городу. Контроль над множеством лютых мертвецов высасывал все силы, так что к своему плану Вэй Ин вернулся только тогда, когда выдалась недолгая передышка перед большим наступлением. Все трое были вымотаны, и Усянь не рассчитывал на что-то серьезное: так, почти дружеская помощь рукой перед сном. И целью номер один было заставить Лань Чжаня полностью обнажиться: уж очень любопытно было, что скрывается в штанах благородного Ханьгуан-цзюня. — Гэгэ, — Вэй Ин почти промурлыкал это, скидывая свои одежды и краем глаза с удовлетворением отмечая, как Лань Чжань зарделся от такого обращения. — Эта ночь обещает быть жаркой. Полагаю, тебе следует раздеться. Совсем-совсем, гэгэ, — подавая пример, Усянь отправил нижние штаны в неряшливую кучу одежды на полу и выпрямился, откровенно рисуясь: он был полностью обнажен, если не считать одеждой алую ленту, удерживающую волосы. А-Чэн, развязывающий пояс, тихо фыркнул: — Лучше тебе сделать так, как он хочет. Иначе до утра не отцепится. — Мгм, — Лань Чжань отреагировал раньше, чем Усянь успел возмутиться заявлением брата. Видят боги, он лишь на мгновение отвернулся к А-Чэну, а когда вновь взглянул на его мужа, тот уже успел раздеться и сложить одежду идеально ровной стопочкой! Но куда важнее было другое: оценив размеры мужского достоинства Ванцзи, Вэй Ин чуть воздухом не поперхнулся: — Да этим же убить можно! — сдержать свои мысли он просто не смог! — И ты пихаешь это в живого человека?! В моего шиди?! — вот уж дудки! Больше Лань Чжань не прикоснется к А-Чэну, только через его, Вэй Ина, труп. Потому что у нормальных людей такой дубины между ног не должно быть! Усянь никогда не переживал о собственных размерах, но сейчас чувствовал себя, мягко говоря, обделенным природой. — Ты сомневаешься в том, что Ванцзи умеет им пользоваться? — а вот А-Чэн не был возмущен, ни капли. Он откровенно издевался, насмешливо глядя на Вэй Ина. — Так вот, заверю: более чем. Прекрасно умеет, — со знанием дела говорил, гад, ни капли не стесняясь! А вот у Лань Чжаня было очень сложное выражение лица. Слишком сложное, чтобы Усянь мог понять, о чем тот думает. Да и не было времени понимать: нужно было сбить спесь с брата, чтобы не задавался. — А вот и сомневаюсь! Пусть докажет! — Вэй Ин демонстративно скрестил руки на груди и задрал нос. То, что он зря это ляпнул, Усянь понял тут же: Лань Чжань предпочитал доказывать не словом, а делом. Пока шиди, грозно хмурясь, подбирал достойный ответ, Лань Чжань уже привлек Вэй Ина к себе: глаза к глазам, кожа к коже, член к члену. — Не лучшее время для этого, — проворчал Цзян Чэн, но как-то не особо уверенно. Усянь не видел, но слышал, как брат принялся копаться в сумках, продолжая тихо ворчать: — А может и лучшее… Кто знает, что будет дальше. — Мгм, — губы Лань Чжаня коснулись шеи, его ладонь скользнула по лопаткам Вэй Ина и ниже, остановившись на его ягодице. — Не бойся. Кто тут еще боялся?! Ну, если только чуть-чуть. — Вэй Ин, — Цзян Чэн, бесцеремонно протянув руку, коснулся подбородка Усяня, заставляя его повернуть голову и посмотреть на себя. Поймал взгляд. И Вэй Ин вдруг осознал, что впервые в жизни смотрит на брата снизу вверх, хоть А-Чэн и был чуть ниже. Смотрит как на главу клана, как на желанного мужчину, как на того, кого отчаянно хочет видеть своим мужем. Это осознание пронзило все тело от макушки до пят, и знакомая уже паника глубоко внутри поднялась к горлу. — Талисманы… Мне нужно проверить талисманы, — пробормотал Усянь, силясь отвести взгляд, перестать тонуть в глазах брата. Но сбежать ему не дали. — Подождут, — Цзян Чэн мягко, но решительно вжал его в Лань Чжаня, развернув лицом к себе. Поцеловал жарко, настойчиво, с едва сдерживаемой страстью — чувствовалось, что едва контролировал себя, что давно хотел этого. Паника смешалась с чистым восторгом. Вэй Ин, шумно сглотнув и зажмурившись, выдохнул в губы шиди: — Я отдал тебе свое золотое ядро…