***
Слова Вэнь Цин о разбитом сосуде так крепко засели в голове, что никак не удавалось перестать о них думать. Идея о том, что золотое ядро можно восстановить, дала надежду, а теперь место надежды постепенно занимал страх. Тревожность не отпускала: прогуливаясь по Пристани Лотоса Вэй Ин даже в этот спокойный, солнечный день ощущал краем сознания звенящую напряженность. Отовсюду доносился задорный стук молотков: стройка шла вовсю, многие здания, возведенные на былом пепелище, были уже почти готовы. Лютые мертвецы с глухим ворчанием таскали огромные бревна, мешки с камнями и строительным мусором, крутили колеса подъемных механизмов, поставляя работникам на верхних этажах и кровле необходимые материалы. Все шло настолько хорошо, насколько это было возможно. Скоро вернется Цзян Чэн, скоро все самые тяжелые работы будут закончены — и мертвецов можно будет отправить на покой. Но эти мысли ничуть не успокаивали. Дикий крик, полный боли и ужаса, прозвучал громом средь ясного неба. Усянь со всех ног рванул в ту сторону, но не успел: два лютых мертвеца, только что покладисто тащившие телегу с уже обточенными досками, набросились на проходившего мимо рабочего и в считаные мгновения разорвали беднягу на части. Сердце стиснули ледяные когти страха: как?! Как такое могло случиться?! Еще ни разу мертвые не смели ослушаться команд, не смели даже дернуться к живым! Вэй Ин выхватил Чэньцин и торопливо заиграл, стремясь восстановить контроль, остановить взбесившихся тварей, но те даже головы не повернули в его сторону. В два мощных прыжка лютые мертвецы оказались на крыше — и дикие крики раздались уже оттуда… Тьма привычно клубилась вокруг, преданно льнула к ногам, но Усянь чувствовал, как одна за другой лопаются нити контроля, связывающие его с каждым из мертвецов. Отчаянные вопли и мольбы о помощи раздавались уже со всех сторон, и только сейчас Вэй Ин скорее ощутил, чем услышал зов: на грани восприятия, но, по-видимому, достаточно мощный, чтобы на этот призыв откликнулись все темные твари вокруг. Печать. Усянь выхватил ее, швырнул в дорожную пыль и прыгнул сверху, пытаясь раздавить, растоптать, хоть и понимал, что так просто ее не уничтожить. Его отшвырнуло вспышкой темной энергии — и проклятый артефакт, окутанный тьмой, переметнувшейся к более сильному хозяину, поднялся в воздух — так высоко, что с земли было уже не достать. И сила, исходящая от Печати, была настолько мощной и давящей, что Вэй Ин ощутил себя мелкой песчинкой рядом с ней. Шицзе. Лань Чжань. Здесь Вэй Ин уже никого не мог спасти. Но заклинатели должны суметь дать отпор мертвецам! Задержать их хотя бы ненадолго: настолько, чтобы Яньли могли переправить в безопасное место! Усянь бежал со всех ног, но чувствовал, что безнадежно опаздывает, привычный путь будто вытянулся в бесконечность: силы простого смертного тела подводили, без золотого ядра он быстро выдохся. И это притом, что лютые мертвецы не обращали на него ровным счетом никакого внимания! А если бы пришлось прорубаться сквозь них мечом? Хотя… Был бы еще этот меч… Магические щиты, поднятые вокруг главного здания, Вэй Ин увидел издалека. Как и то, что эти щиты мерцали и гасли одни за другим. Фигура в белом выделялась на фоне одежд клана Цзян: Лань Чжань сдерживал толпу лютых мертвецов и гулей из озера — откуда только их столько взялось?! — используя меч и гуцинь. Заклинатели вокруг него падали один за другим — и, в конце концов, волна темных тварей полностью захлестнула горстку выживших и прорвалась за недавно повешенные резные двери. — Не-е-е-е-ет! — Вэй Ин кричал, почти выл, но не слышал своего голоса. Он рухнул на колени, но не в дорожную грязь — в лужу алой крови, ручейки которой текли отовсюду, сливались в один поток. Кровь текла и с его рук, изо рта, носа, ушей… Чэньцин из черной стала алой, крупные капли падали с нее безмолвным напоминанием: это ты виноват. — А-Ин! Очнись! Знакомый голос резанул слух. Ванцзи никак не могло быть здесь: он ведь погиб там, далеко впереди, куда Усянь никак не успевал добежать. Но голос звучал прямо над ухом, разгоняя морок, а затем Вэй Ин ощутил и крепкие объятия, тепло чужого тела, и обрывки кошмара окончательно растаяли в пламени зажженной свечи. — Ты так кричал… — Лань Чжань обеспокоенно заглядывал в лицо, а Усянь даже ответить не мог — так его колотило от пережитого будто наяву дурного сна. Печать тускло и насмешливо светилась под ворохом бумаг в углу стола, показывая, что не только супруг был разбужен, пока Усянь бился в путах кошмара. Он торопливо заглянул внутрь себя, медленно успокаиваясь: все нити контроля были целы, мертвецы ощущались как обычно. Но сердце лихорадочно билось в клетке ребер, а в голове вертелась только одна мысль, которая и сорвалась с губ, как только Вэй Ин обрел контроль над собой: — Надо уничтожить Печать. И закончить… Все это.***
Сказать оказалось гораздо проще, чем сделать. Если упокоить лютых мертвецов труда не составило (Вэй Ин не стал ждать возвращения Цзян Чэна, в то же утро отведя мертвецов и упокоив их с помощью Лань Чжаня), то с Печатью возникла проблема: как и во сне, сломать ее не удалось ни кузнечным молотом, ни мечом, ни зачарованным духовным оружием. Для разработки ритуала уничтожения пришлось привлечь Лань Чжаня, потом вернувшегося Цзян Чэна, а потом и вовсе клан Лань. Лань Сичэнь на удивление легко согласился посетить Пристань Лотоса, прихватив с собой с десяток сильнейших заклинателей Гусу. Вэй Ин подумал бы, что глава Лань жаждал увидеть брата, но слишком уж много внимания тот уделял новой целительнице клана Цзян. Неужели в чем-то подозревал Вэнь Цин?.. Ритуал занял около двух суток и по его истечению Вэй Ин чувствовал себя полностью выжатым. Разумеется, он наравне со всеми принимал участие в ритуале — еще бы, сам его и придумал! — вот только столько времени без воды и пищи стало серьезным испытанием для его тела. Да, разнежился он после возвращения с погребальных холмов! Но за исключением этого ритуал прошел вполне успешно. За исключением этого и того, что взрыв от Печати отправил в обморок дюжину заклинателей на целый шичэнь* и почти разрушил защитный барьер вокруг молитвенного зала. Вэй Ин даже представлять не хотел, что случилось бы с ним, сумей он таки уничтожить Печать самостоятельно и действуй в одиночку. Излишек силы, скопившейся в темном артефакте, оказался слишком велик. В другое время, в других обстоятельствах, Усянь обязательно исследовал бы этот феномен, но повторять подобное еще раз… Им и так повезло, что все мертвецы и гули на территории Пристани были заблаговременно упокоены или уничтожены, иначе его кошмар мог бы обернуться реальностью. Но реальностью обернулось не нападение мертвецов, а забота целителей. Безусловно, Вэнь Цин целиком и полностью поддерживала решение Усяня избавиться от Печати. И даже консультировала, как продержаться в течении всего ритуала, лично подобрала ему диету и пообещала встретить по завершении. В итоге помощь целителей понадобились всем, кто попал под выброс темной энергии, а Вэй Ин, как пришел в себя, получил выговор. Как будто это он ответственен за все! Конечно, он ответственен, но… Все равно это было как-то нечестно. Шицзе, правда, уже обнимая его после, шепнула на ухо, что они с девой Вэнь и Вэнь Нином просто очень-очень за него волновались, за него и за всех остальных, особенно после того, как тяжелые двери зала выгнулись наружу, как паруса под напором ветра. Вэй Ин тоже волновался: и о клане Цзян, и об участниках ритуала. В особенности его волновало самочувствие Лань Чжаня, который в момент взрыва бросился прикрывать его, и шиди, который куда-то улизнул сразу после. Единственное, что успокаивало Усяня — уверенность в Вэнь Цин. Раз она так опекала его, то о главе клана и другом его супруге должна была заботиться не меньше. Да и Яньли была спокойна, когда навещала его. В покои главы клана Вэй Ин попал только после того, как отъелся, отоспался и сумел убедить Вэнь Цин отпустить его из лазарета. Цзян Чэн уже был здесь, за своим рабочим столом: бледный, напряженный, старательно выписывающий что-то на листе перед собой. Усянь несколько мгновений наблюдал за движением кисти в пальцах шиди: они не были плавными и ритмичными, скорее дерганными, резкими, нервными. — А-Чэн? — голос неуверенно дрогнул. Вэй Ин совсем не так представлял себе их воссоединение. Честно говоря, он вообще никак его не представлял, только хотел обнять обоих супругов и завернуться в них, как в одеяло. — Ты сердишься?.. Усяню следовало лучше продумать ритуал, раз уж он втянул в него не только себя, но и дорогих своему сердцу людей, а заодно и кучу непричастных. Если кто-то из клана Лань серьезно пострадал, это может обернуться проблемой. А если пострадал Лань Сичэнь?! Не хотелось даже думать, какие неприятности это повлечет за собой, какой удар будет нанесен клану Цзян на политическом поприще. Простит ли Вэй Ина Цзян Чэн за такой урон репутации клана? И не только… Возненавидит ли его Лань Чжань, если что-то случится с его старшим братом? Если бы что-то случилось с шицзе или Цзян Чэном, Усянь бы… Он бы… Ох… Усяню даже представлять не хотелось. Кровь отлила от лица, а пальцы похолодели. — А-Ин? — Цзян Чэн отложил кисть в сторону и торопливо поднялся на ноги. — С чего бы мне сердиться? Все прошло достаточно успешно. Как ты? Целительница Цин сказала, что с тобой все в порядке, но… — он поджал губы и опустил взгляд, тяжело вздохнул. — Потерять источник силы… Уверенность… Это… Вряд ли она понимает, как это на самом деле. Я понимаю, что Печать — это не ядро, и я рад, что ты от нее освободился, но… Цзян Чэн шумно выдохнул, в несколько шагов приблизился к Усяню и, притянув его к себе, неуклюже обнял. Вэй Ин ухмыльнулся, склонив голову к его плечу. Беспокойство было приятно, но по данному поводу неуместно. — А-Чэн, — он аккуратно похлопал шиди по плечу, успокаивая. Собственные демоны Цзян Чэна пожирали его изнутри. И Усянь в кои-то веки точно знал, что нужно сказать. — Печать — это не ядро, — Вэй Ин широко, открыто заулыбался, демонстрируя, что все в порядке. — Уж поверь мне, я знаю, — он терял и то, и другое. И если потеря ядра ощущалась глухой ледяной пустотой внутри, то потеря Печати не ощущалась никак. Разве что ушло вечное напряжение, которое до этого, оказывается, постоянно сковывало Усяня. Как будто он наконец снял тугие наручи после тяжелого дня, полного стрельбы из лука. — Это не потеря — это освобождение. Горячо выдохнув в шею супруга, Усянь немного отстранился и заглянул ему в глаза с шалой улыбкой, собирая волосы в высокий хвост: — Тем более, что вы подарите мне новое ядро. — Сегодня? — и в голосе, и во взгляде Цзян Чэна сквозило неприкрытое удивление, на которое Усянь недоуменно приподнял бровь. Действительно, а почему не сегодня? У них есть повод отпраздновать! И ничего серьезного не случилось. По крайней мере Вэнь Цин ничего подобного не обнаружила. Или… — А что не так? — Усянь нахмурился. Шиди как-то очень грамотно увел его мысли в сторону. — С тобой что-то случилось? Или с остальными? Вас ведь тоже приложило и… — И все, — Цзян Чэн оборвал его поспешно и немного грубо. Обнял крепче, положив подбородок ему на плечо. — Не больнее, чем падение с меча. — Но, упав с меча, можно и разбиться… — Усянь попробовал было продолжить спор, но в конце концов утих. Спорить, когда тебя так крепко обнимают, неудобно. — Так что случилось? — Ничего страшного, правда. Просто мы пропустили через себя эту волну энергии, ну и… — голос Цзян Чэна звучал глухо, тихо, почти жалобно, и Усянь почувствовал небывалое желание защитить своего шиди. Пусть тот уже и глава клана, ответственный за них всех. — Не представляю, как ты мог жить с этим холодом внутри. — Ну так согрейте меня! А-Чэн, это в ваших силах меня спасти! — Да как ты вообще можешь о таком думать, бесстыдник?! Я тут переживаю за него, а он… — Цзян Чэн, всем своим видом изображая негодование, отступил на пару шагов и картинно отвернулся — но только для того, чтобы попасть в объятия Лань Чжаня, вошедшего в покои неслышно, словно кот. — Он прав, Вань-эр, — ну, точно кот! Низкий, бархатистый голос Лань Чжаня в такие моменты звучал почти мурлыканьем. — Это нужно нам всем. — Да-да, нам всем, Чэн-Чэн, — Вэй Ин честно постарался скопировать этот вкрадчиво-мурлыкающий тон, обнимая шиди со спины. Нежно прикусил, а затем лизнул его ухо, прижался, потираясь бедрами, чувствуя, как по телу супруга пробегает дрожь, как тот напрягается, а затем расслабляется в их объятиях, глухо проворчав: — Гуй с вами… Сегодня так сегодня…