***
Разумеется, одной попытки оказалось мало. Наутро после совместного совершенствования Усянь выполз из покоев главы клана еле живым. Убедить Лань Чжаня принять ведущую позицию было сложно, но, взывая к чувству долга и упирая на необходимость, вполне возможно. В конце концов, поцелуи — это, конечно, неплохой способ передачи духовной энергии, но совместное совершенствование куда эффективнее! Аргументам Лань Чжань в конце концов внял, а Вэй Ин теперь расплачивался за свою настойчивость саднящим задом. Духовная энергия кипела под его кожей, но каждое движение отдавалось ломотой в костях. Вэй Ин чувствовал себя скованным, связанным этим никчемным человеческим телом. Он чувствовал себя диким тигром в клетке, Вэй Усянем в Облачных Глубинах. Только клетку можно разрушить, в Гусу — соблазнить стражника, а тут… А тут приходилось медленно плестись по каменным дорожкам среди будущих зарослей, по деревянным мосткам среди стеблей рогоза, по широким прямым галереям и длинным кривым коридорам. Чужая ци текла по меридианам, но тело не спешило адаптироваться к ней, усваивать и формировать золотое ядро. Вэнь Цин только многозначительно похмыкала, считывая по коже Усяня, как именно, сколько раз и в какой позе он занимался непотребствами в покоях главы клана. Найти в себе стыд, чтобы покраснеть, Вэй Ин не смог. Во-первых, они женаты, и это не непотребства, а супружеский долг и совместное совершенствование. Во-вторых, разглядывать все оставшиеся на коже следы было личным выбором Вень Цин: могла бы и отвернуться, если такая приличная. А в-третьих, ее это не касалось. Вэнь Цин — лекарь, так что должна лучше многих знать, чем занимаются люди в свободное время. И не осуждать! Правда, Усянь надеялся на какой-то более личный подход. Как ни крути, а они с Вэнь Цин — друзья! Друзья, правда, не просят друзей раздеться догола и не осматривают потом цепким холодным взглядом. Будто он не живой человек, а какое-то умертвие, которое живет вопреки всем законам. Увиденным Вэнь Цин, похоже, осталась довольна, и передала — перебросила — Усяню пару баночек с мазью и кувшин с настойкой. И все. На дальнейшие поползновения обсудить «восстановление» Вэнь Цин отвечала, что перед ней хвастать не надо. Было бы чем хвастать! Бурлящее золото в крови потухло буквально на следующий день, исчезнув, будто бы его никогда и не было. Но, стоило Вэй Ину об этом только заикнуться супругам, как его встретили два абсолютно спокойных, даже слегка скептических взгляда. Взгляда, говорящих, что он что-то упустил. И он даже знал, что именно: осознал за мгновение до того, как Цзян Чэн перекинул ему свиток с техникой клана. Той самой, с которой начинали все свежеиспеченные заклинатели, едва-едва вступившие в клан. Ну конечно, пришла пора Усяню вновь встать на путь саморазвития, как когда-то в детстве. Ведь мало поглотить чужую энергию — нужно заново научиться кропотливо собирать ее и удерживать в своем теле, чтобы сформировать золотое ядро. Поэтому пришлось отложить мечты о новом золотом ядре по щелчку пальцев и приступить к тренировкам, долгим медитациям и самосовершенствованию. Да, Усянь уже точно знал, что и как делать, и, главное, как это должно ощущаться, но восстанавливать разрушенные меридианы и заново настраивать потоки ци в теле, вспоминать, как взаимодействовать со светлой энергией, а не с темной, обманчиво-покорной и приятно-доступной, оказалось ничуть не проще. К тому же, больше не было дяди Цзяна и госпожи Юй, кнутом и пряником вбивавших науку в бедовые головы и призывавших к дисциплине. Хорошо еще, что не пришлось страдать в одиночку: к медитациям Усяня время от времени присоединялся Вэнь Нин. Тому особо нечем было заняться: в клане относились с подозрением, как ко всем бывшим Вэнь, а Вэнь Цин не доверяла брату ничего серьезнее, чем принеси-подай. Иногда помедитировать и подбодрить приходила шицзе, несмотря на то, что она в последнее время все чаще пропадала где-то вне клана. Но именно супруги регулярно составляли Вэй Ину компанию во время медитаций: иногда вместе, иногда по отдельности. И это были наиболее продуктивные моменты. Лань Чжань был настоящим мастером по управлению духовной энергией, в том числе и в чужом теле, а с шиди… Ну, с шиди всегда было комфортно и не скучно заниматься даже самыми унылыми делами, а сейчас у них словно появилась особая связь. Усянь как-то пошутил после медитации, что духовную энергию Цзян Чэна ощущает как свою собственную, на что шиди вдруг страшно смутился, покраснел и прижал его ладонь к низу своего живота, сказав, что так и есть. Вэй Ин тогда тоже покраснел, в очередной раз осознавая, что часть него буквально внутри Цзян Чэна. Всегда. Такой ответственный подход приносил свои плоды. Уже через месяц Усянь мог спокойно распоряжаться чужой энергией в своем теле, его меридианы окрепли, расширились. Сегодня, на вечерней тренировке, он смог не просто поднять Суйбянь в воздух, но и управлять им на протяжении целых трех кэ. И не просто управлять, а отчаянно рубиться: Цзян Чэн составил ему компанию, и Вэй Ин был уверен, что заставил супруга попотеть. Всю тренировку Цзян Чэн обнимал Усяня со спины, уютно устроив подбородок у него на плече, и к концу тренировки дыхание шиди было отнюдь не спокойно! — Молодец, — жарко выдохнул Цзян Чэн ему на ухо, тут же дразняще прихватывая мочку зубами. — Становишься сильнее с каждым днем. Жду не дождусь, когда верну тебе Суйбянь! Вэй Ин едва не замурлыкал от искренней горячности в голосе шиди и, вместо того, чтобы по привычке подколоть, пообещав первым делом надрать зад, улыбнулся до самых ушей: — Пойдем. Гэгэ наверняка нас заждался!***
Уже позже, млея под чуткими, умелыми пальцами Лань Чжаня, разминающими шею и плечи, Усянь лениво размышлял о том, как же ему повезло с супругами. Несмотря на все сложности, неурядицы и невероятный объем внимания, который требовало восстановление Пристани Лотоса, да и в целом самого клана Цзян, супруги Вэй Ина умудрялись находить для него время, окружали заботой и поддержкой. Иногда ему казалось, что он будет счастлив, даже если не удастся восстановить золотое ядро. Он точно будет счастлив, утопая в этой любви, и отдавая в ответ всего себя. — А-Ин устал? — кажется, его умиротворенное состояние не осталось незамеченным. Дыхание Лань Чжаня обдало ухо теплом, пустив вдоль позвоночника приятную дрожь. — Ложитесь спать, — тут же отозвался Цзян Чэн, не отрываясь от какого-то письма. Или это было не письмо? Не важно — спать Вэй Ин не собирался. Должен же он как следует отблагодарить супругов за то, что они так с ним носятся! — Я скоро. — Я вовсе не устал, — Усянь хищно взглянул на супруга, вспоминая их недавний яростный спарринг. Азарт тут же вскипел в крови: хороший бой всегда оставлял острое, возбуждающее послевкусие и нотку незавершенности, так почему бы не довести все до конца в постели? — И у меня другие планы. На вас, знаешь ли! Шиди бросил в их в сторону быстрый, пронзительно-острый взгляд, но снова вернулся к работе. Только кисть в его пальцах задвигалась быстрее и резче. Вот умора будет, если глава клана наделает ошибок или наставит клякс в каком-нибудь важном послании! Нужно будет обязательно упросить Лань Чжаня поиграть в строгого наставника и нерадивых учеников! — Ты уверен? — стоило только подумать о нем! Вот как почувствовал! Если бы еще так же хорошо чувствовал изменившуюся атмосферу… Увы, иногда до благовоспитанного Второго Нефрита флирт и провокации доходили не сразу. Вэй Ин по-кошачьи прогнулся в спине, потираясь ягодицами о бедра Лань Чжаня: — Более чем! Раз уж наш глава нас покинул, оставил страдать, сгорая от невыносимого желания… — ой, что это там хрустнуло? Бедная кисть, нелегко ей сегодня приходится! — почему бы нам не утолить это желание друг с другом, хм? — Мгм, — после недолгой заминки тяжесть, придавливающая Усяня к постели, ненадолго исчезла. Ванцзи, кажется, принял правила игры и перешел к делу — но, к сожалению, сперва неспешно и методично избавляя их обоих от одежды. Иногда Вэй Ину безумно хотелось, чтобы нижние штаны с него бесцеремонно сорвали, а не аккуратно стянули, а потом грубо схватили за волосы, прижали к стене или кровати так, чтобы едва можно было бы вздохнуть… Но увы — его супруги слишком хорошо помнили об уязвимости тела, лишенного золотого ядра, и не позволяли себе лишнего. В тягучих, полных нежности и любви ласках тоже была своя прелесть, и потому Усянь привычно засунул свои темные, развратные фантазии в ящик ожидания, и с готовностью выгнулся в руках Лань Чжаня, немного картинно, но вполне искренне застонал, разводя ноги. За время долгой и тщательной подготовки, показавшейся вечностью, Вэй Ин успел дойти до исступления, взмокнуть как мышь и сорвать голос. Стоны, требования, мольбы, шипение и укусы — ничто из этого не подействовало, как бы Усянь ни пытался подгонять своего возлюбленного. Лань Чжань мучил, пытал его своими длинными музыкальными пальцами, играя на теле Вэй Ина, словно на хорошо настроенном гуцине, каждым движением открывая новые грани удовольствия, но не давал большего, пока сам не решил, что пора. Усянь с хриплым, восторженным криком подался бедрами навстречу, стараясь поскорее принять в себя этот восхитительно огромный член. И только сейчас вспомнилось, что они не одни. Вэй Ин бросил взгляд в сторону Цзян Чэна — тот, забыв о делах и отложив кисть, смотрел на них так восхищенно, так собственнически, с горящим на дне глаз темным, диким огнем… Стоило бездумно протянуть к нему руку, подзывая — и шиди одним хищным движением оказался рядом с кроватью, запустил пальцы в растрепанную шевелюру Вэй Ина и так хорошо, так правильно потянул за волосы, заставляя запрокинуть голову, что аж глаза закатились от удовольствия. Жгучий, словно перец, поцелуй ударил в голову не хуже крепкого вина. Усянь вцепился в простыни, жадно отвечая на поцелуй и не менее жадно подмахивая супругу, и на какое-то время полностью растворился в ощущениях, превратился в бушующий сгусток пламени между обжигающим льдом и бурной горной рекой, а потом его тело затопило расплавленное золото мощной духовной энергии — Лань Чжань достиг сияющего пика. Вэй Ин довольно рыкнул в губы шиди, приподнялся на колени и опрокинулся назад, на спину, увлекая Цзян Чэна за собой, бесстыдно раскрываясь перед ним. Лань Чжань, впрочем, не дал упасть — подхватил, поддержал, припал губами к шее. Усянь с готовностью откинул голову ему на плечо, позволяя Цзян Чэну подхватить себя под колени. Так легко было полностью отпустить себя, раствориться в своих возлюбленных — не так уж и важно, кто именно и где касался его, кто входил в его жаждущее тело, а кто целовал — они сейчас были единым целым, дышали в унисон, их сердца бились в такт, а тела переплелись столь тесно, что сплавились бы в одно, будь это возможно. Вихри энергий текли сквозь них, переплетались, смешивались, вспыхивали искрами перед глазами на внутренней стороне век, змеились золотыми узорами под кожей, но все это отходило на второй план перед восхитительным чувством единения душ. Лишь когда они все втроем, мокрые и запыхавшиеся, упали на разворошенную постель, все еще сплетаясь в объятиях, Вэй Ин осознал, что что-то изменилось. Буйство духовной энергии в его теле поутихло, улеглось, но ци все еще клубилась жаром внизу живота, стекалась туда со всего тела, сплетаясь в маленький, плотный комок. Вэй Ин машинально опустил руку к животу, переплетаясь пальцами с кем-то из супругов, и судорожно выдохнул. Вот оно. Плеча коснулись чьи-то губы, оставляя на коже легкий поцелуй, но Вэй Ин в кои-то веки практически не обратил на это внимания, полностью сконцентрировавшись на своих ощущениях. Золотое ядро. Его новое золотое ядро. — Поздравляю, — голос Лань Чжаня звучал мягко и был полон искренней радости, но Вэй Ин едва расслышал, ошарашенный, оглушенный переполнявшими его чувствами и гулкой пульсацией крови в ушах. Зато расслышал Цзян Чэн, уткнувшийся лбом в его лоб: — Гений, — чужое дыхание с беззлобным смешком опалило губы Усяня. Он поднял шокированный, неверящий взгляд на шиди и утонул в его нежности, обожании, гордости и абсолютной уверенности, что иначе и быть не могло. — С возвращением.