***
Совещание было нудным и длинным. Ло Бинхэ как обычно рассказывал всё предельно монотонным голосом и тыкал пальцем в большущий экран, на котором расположились различные диаграммы и таблицы. Цинхуа из этого понимал мало что, да ему и не нужно было. Он вообще не очень понимал, зачем он тут нужен. Ему бы посидеть ещё над той сметой на продовольствие, а не слушать всю эту трескотню про акции, в которых он ничего не смыслил. Шэнь Цинцю, сидевший рядом, наоборот был полностью вовлечён в тему дискуссии, так что даже с ним тихонько поболтать было нельзя. Тут Цинхуа буквально почувствовал на себе чей-то взгляд. Он внимательно оглядел всех собравшихся, и наткнулся прямо на в упор смотрящего на него Мобэй Цзюня – личного помощника директора. Тот тут же отвернулся, как будто и не было ничего. Шан удивлённо замер. «Да ну, сам северный король смотрел на меня! Может я одет сегодня как-то не так?» Цинхуа опустил голову и оглядел себя. Обычные тёмно-серые плохо отглаженные штаны, мышиного цвета самый обыкновенный на свете свитер, под ним белая рубашка с помятым воротником – вроде ничего необычного сегодня на нём не красовалось. Или Мобэй из-за кроссовок так пялился? Так Цинхуа уже в первый год успел всем объяснить, что у него плоскостопие, и он не может носить туфли. Да и смотрел то он на лицо, тем более они сидят за огромным столом, тут ноги не порассматриваешь. Шан Цинхуа понял, что однозначно запутался. Тут его догнала светлая мысль: «А может я ему нравлюсь?», но он бежал быстрее, поэтому сразу отмёл её куда подальше. Затем стала догонять другая: «А ведь он, наверное, никогда не смеётся, а вдруг он мой соулмейт?», но Цинхуа сегодня намеревался стать чемпионом по бегу на короткие, как его полёт фантазии, дистанции, поэтому ей так и не удалось его догнать. Придя к финишу и получив золотую медаль за невероятную тупость, Цинхуа однозначно решил, что дело в его спутанных, сегодня даже хуже обычного, волосах, собранных в неаккуратный маленький пучок на затылке. И тут же принялся приглаживать их, за что получил испепеляющий взгляд от нечаянно задетого локтем Шэнь Цинцю. Совещание тянулось дальше, делать было по-прежнему нечего. Так что Цинхуа решил отомстить Мобэю и пялился на него уже минут пять. Того это явно не задевало, но Шан продолжал. Он вообще был достаточно упорным, особенно в таких откровенно глупых занятиях. «А что если его соулмейт засмеётся сейчас? Как он потом выкрутится вообще?» Цинхуа прыснул и ели сдержался, чтобы не рассмеяться в голос. Почему-то вся эта ситуация с вечно непреклонным, строгим и холодным северным королём, как его иногда называли коллеги, дико смешила. Мобэй Цзюнь тут же дёрнулся и побледнев уставился себе между ног, потом поднял глаза и глядя в некуда, с предельно спокойным лицом взял в руки папку и положил её на колени. Шан Цинхуа чуть не покатился со смеху, Мобэя затрясло. «АААААА Господи, я что, маг? Он реально сейчас кончил при всех! Я это видел! Видел, как северный король кончил на совещании!» Цинхуа не смог больше сдерживать смех, и стал тихо похрюкивать, закрывая лицо руками. Шэнь Цинцю пнул его ногой и предельно зло зашептал: – Если тебе не интересно, не мешай другим! – Ты посмотри, – очередной если сдерживаемый смех вырвался у него изо рта. – Ты посмотри на Мобэя! – Зашептал Цинхуа на грани обморока от вселенских масштабов веселья. Мучения от прилюдного оргазма вечно холодного Мобэя казались ему даже смешнее того мема с забивными волками. Цинцю послушно глянул на другую сторону стола. Мобэя трясло так, как будто он сидел на перфораторе, его и так до предела бледное лицо стало сливаться с побелкой на стенах, а красные щёки с картиной заката цвета зрелого вина позади него. Одной рукой он держал под столом на своих коленях папку, другой подпирал кулаком лоб и тяжело дышал так, как будто только что вынырнул из воды. Возможно, можно было бы привести в пример купание в купели, но церковь от данного действа была далеко. Особенно далеко она была от безбожно ржущего Шан Цинхуа. Ло Бинхэ кинул взгляд на своего умирающего и изнутри, и снаружи помощника, похлопал по столу рукой, привлекая внимание. Когда все взгляды были обращены к нему, в том числе и чуть успокоившегося Цинхуа, он, откашлявшись, подытожил: – На этом всё, всем спасибо, можете продолжать заниматься своими делами. О, извините, Шан Цинхуа,–Шан с трудом сделал спокойное лицо и посмотрел на босса, – у меня для вас личное поручение. Мне нужен полный отчёт об работе вашего отдела за весь нынешний год к концу следующей недели. Пришлёте мне его на рабочую почту. – Ох, господин Ло Бинхэ, я искренне извиняюсь, но смогу сделать только бумажный вариант… – Шан Цинхуа нервно рассмеялся. Мобэй дёрнулся. – Сами знаете, у меня с компьютерами не очень. – Ах да, – Бинхэ задумался. Сейчас он более всего был похож на большого чёрного питбуля, а не на маленького шпица, коим его часто называл Шэнь Цинцю. – К сожалению, мне нужен именно электронный вариант. Что ж, после работы Мобэй поможет вам. Вы продиктуете ему отчёт, а он наберёт его на компьютере. Думаю, пары вечеров вам хватит. Мобэй Цзюнь аж трястись перестал. Они с Шан Цинхуа уставились на директора глазами с чашку и синхронно выдохнули. Что ж, Цинхуа предстояло провести несколько вечеров со своим тайным предметом обожания. *** – Э-э-э, господин Мобэй Цзюнь, тут такое дело, – Цинхуа нервно хихикнул, не заметив, как передёрнуло Мобэя. – У меня этот отчёт уже есть. Я это, делаю такие отчёты за каждый месяц, и просто соединил их. Не могли бы вы, как закончите, помочь мне… Он замолчал, стушевавшись, и уставился в пол. Шан Цинхуа буквально кожей чувствовал, что Мобэй на него смотрит. Нервно облизнув губы, он уже собирался извиниться и сбежать как можно быстрее, но его остановил властный тон Мобэй Цзюня, вставшего из-за стола. – Идёмте, я уже закончил на сегодня. Дайте мне сохранить файл. Звучный, строгий, немного с хрипотцой голос отразился от стен и достиг сердца Шан Цинхуа. Ему тут же показалось, что он стал совсем крохотным, под властью личного помощника директора, работника года и лучшего друга блистательного Ло Бинхэ. Сердце забилось быстрее, щёки запекло. «Блядь, он сам чертовки красив, так ещё и голос великолепный. Как-то раньше не слышал его таким томным, аж сердечко заходится. Как я выдержу эту пытку в несколько дней? А то блин и в неделю, отчёт то огромный. Ох, кажется придётся прикрываться тем, что мой соулмейт часто смеётся.» Цинхуа прыснул от своих же мыслей, у Мобэя подкосились ноги. Дорога до кабинета прошла в молчании. Шан молчал нервно, Мобэй просто молчал. Они вышагивали по пустым коридорам совершенно одни. Цинхуа чуть ли не бежал за Мобэй Цзюнем, Мобэй же в свою очередь, хоть и пытался идти медленно, но его маленькому спутнику это всё равно не помогало. Он сам отворил нужную дверь, на что Шан только подивился, откуда он знает, где именно расположен его кабинет. Они прошли к средних размеров прибранному столу с компьютером и стопкой с палец аккуратно сложенных бумаг. Практически по всему периметру кабинета стояли стеллажи, на которых была раскидана всякая всячина. От кип бумаг в разделителях, до множества кактусов и суккулентов, особенно любимых и часто величавшихся детьми. Мобэй не раздумывая сел в хозяйское кресло, Шан Цинхуа приволок себе откуда-то из недр кабинета стул и поставил его рядом. Взгляд Мобэй Цзюня упал на экран. Всё в Цинхуа вздрогнуло. – Это… волки? – Мобэй удивлённо поднял бровь. – С какими–то надписями? – Он прищурился и наклонился ближе, чтобы рассмотреть. Цинхуа поспешно свернул вкладку, перед тем как северный король мог хоть что-либо увидеть. –Хах, да это так, я просто закончил раньше, ждал пока ваш рабочий день подойдёт к концу. Вот и посидел немного в интернете, картиночки посмотрел. – Шан Цинхуа примирительно улыбнулся. Мобэю, которого передёрнуло уже от небольшого неловкого смешка, оставалось только догадываться, что же скрывалось в том тексте со странного вида перекорёженным волком. Фраза: «Если все ебали тебя, а ты не перестал любить сосать – ты победитель!» к маленькому счастью Цинхуа не успела потревожить его ум. –Давайте начнём. – Мобэй сноровисто щёлкнул по иконке экселя и обратился во слух. Первые пол часа Цинхуа безбожно заикался и делал ошибки. Правда тут-же неловко посмеивался и распинаясь в извинениях поправлял ситуацию. Но для северного короля ситуация лучше не становилась. Его всё сильнее одолевала какая-то тяжёлая мысль, которая никак не могла оформится в его, казалось бы, незаурядном уме. По крайней мере так он выглядел со стороны Шан Цинхуа, отрывавшего взгляд от его лица только для того, чтобы продолжить зачитывать отчёт. Спустя ещё час они решили сделать перерыв. –Что это были за волки? Вам нравятся эти животные? Мобэй отхлебнул любимый белый чай собеседника. Чай был подарен самим Шэнь Цинцю ещё на прошлый день рождения, имел какую–то баснословную цену и великолепнейший аромат. Он был настолько хорош, что его оценил даже сам Цинхуа – любитель молочных коктейлей с водкой. Единственное, что не соответствовало столь возвышенному напитку – кружка. Купленная на Таобао за 22 юаня с надписью: «Хотя и не военный, всё равно пацан отменный». Цинхуа даже пожалел, что отдал её именно Мобэю. Всё-таки она была с небольшим сколом, да и надпись на той, что держал он сам: «Гордый владелец Mitsubishi», подошла бы ему больше. По правде говоря, Шан вообще не догадывался, откуда у него эта кружка, так как он даже прав не имел, не говоря уже о машине. – А, ну да. Знаете, восхищаюсь их красотой и величественностью. Они так великолепно умеют жить в стае. Смотреть за их охотой очень занимательно. – У Цинхуа запекло уши. Такого вранья он не говорил даже помогавшим ему блевать на дороге полицейским. –Да, хорошие животные. Шан Цинхуа, нашедший таки ценителя волчих мемов, по его мнению, в каком-то смысле это было так, неожиданно даже для самого себя рассмеялся от осознания этого факта. Да так громко и заливисто, что Мобэй за секунду сменил окраску с алебастрого белого, до пунцового. Лицо его вдруг прояснилось и стало таким осмысленным, что Цинхуа сам закончил смеяться и уставился на него в изумлении. Мобэй Цзюнь смотрел на него не мигая так, как будто бы он понял самую важную мысль на свете и сейчас же получит нобелевскую премию. Его глаза были наполнены таким осознанием, что в пору было усомниться в его вменяемости. «Я в своём познании настолько приисполнился…» идеально подходило под его выражение лица. Тут Цинхуа непонятно зачем медленно перевёл взгляд на его ширинку и покраснел уже сам. Первой его мыслью было: «Да там же сантиметров 20! Нет, даже 30, твою мать!». Мобэй и сам присоединился к немому созерцанию его бугорка на штанах. Всем, что смог выдавить из себя маленький, несчастный, до ужаса смущённый Цинхуа, было: –Оу, кажется, ваш соулмейт веселится. – Он неловко улыбнулся и затих. Это уже не было так весело как на совещании. Они были одни, ещё и сидели лицом к лицу, им даже предстояло работать так дальше. – Да, ему весело… – У Мобэя нервно дёрнулась бровь. – Не обращайте внимание, давайте работать. Дальнейшие посиделки продолжились очень напряжённо и в тишине. *** – Господин Мобэй Цзюнь, уже одиннадцатый час. Наверное, надо расходится, а то даже метро уже закрылось. Шан Цинхуа вздохнув, сложил стопку листов, записанных уже на половину, на стол. Это была их уже четвёртая встреча. И по правде сказать, они с Мобэем неплохо болтали в перерывах. Шан даже привык к его постоянному стояку и холодности, хотя по началу очень смущался. Теперь он стал отпускать шуточки по этому поводу. И хоть Мобэй Цзюнь никогда не смеялся над ними, ему было всё равно. В общем, Цинхуа был самым счастливым человеком. Так как запомнил профиль коллеги настолько, что представлять его при вечернем сеансе самоудовлетворения стало ни столько ни будь не сложно. – Хм, я останусь ночевать у себя в кабинете. У меня сломалась машина. – Мобэй немного помрачнел, видно перспектива спать на диване в одежде не казалась ему такой радужной. – А далеко вы живёте? – полюбопытствовал Цинхуа. Ему хотелось узнать как можно больше о собеседнике. – Да, у меня дом в другом конце города. – Мобэй Цзюнь откинулся на спинку кресла и размял руки. – Тогда может останетесь на ночь у меня? Я живу в десяти минутах отсюда и у меня остался матрас от старой кровати. – Цинхуа был весь в не себя от счастья. Когда ещё представится возможность посмотреть на северного короля в домашней обстановке, тем более в собственной квартире. Мобэй задумался. Он тяжело уставился на светлое дерево стола и хрустнул пальцами. – Спасибо за предложение, я соглашусь. Цинхуа просиял.***
Они шли по уже порядком опустевшей ночной дороге. Тусклые фонари слабо освещали путь, разноцветные вывески подсвечивали тёмные многоэтажки. Небо без звёзд зияло чёрной дырой, покрытой облаками, растущая луна сиротливо выглядывала из-за них. Руки Цинхуа немного окоченели от лёгкого ночного мороза. Хотелось курить, но рядом был Мобэй, так что Шан отложил эту мысль до момента, когда они придут домой. Тут он неожиданно для самого себя вспомнил: – Ох, извините, у меня совсем нет еды дома, зайдём в супермаркет, купим какой-нибудь лапши? – Цинхуа замялся и остановился прямо посреди улицы. Мобэй удивлённо посмотрел на него. – Вы любите лапшу? – Да… – Шан Цинхуа стало дико неловко за своё любимое блюдо, всё-таки в каком свете он сейчас предстаёт перед коллегой. Начальник отдела с приличной такой зарплатой питается быстрозаваримой лапшой. Щёки предательски запекло. – Т-то есть нет, просто максимум моих кулинарных способностей – это залить нужное количество кипятка… – Я умею готовить, давайте возьмём продуктов на стир-фрай с рисовой лапшой и свининой. Уголок рта Мобэя дрогнул в улыбке, но это осталось незамеченным Цинхуа. Он уже во всю думал о том, как же это будет вкусно. Для него приготовит его любимую лапшу мужчина, на которого он так давно засматривается. Да, отношения между ними не возможны, ибо Мобэй выглядит как натуральный натурал, да и даже если бы это было не так, Шан искренне считал себя абсолютно непривлекательным, а его стиль в одежде, которого на самом деле совсем не было, окончательно делал из него мышь. Так что шансы на то, что северный король посмотрит на него в таком свете минимальны. Но никто не запрещал маленькому одинокому Цинхуа мечтать. Он радостно улыбнулся и прижал руки к груди, с таким восхищением смотря на Мобэя, что тот слегка покраснел. С походом в магазин они управились минут за тридцать. Цинхуа порывался понести пакеты, но Мобэй Цзюнь лишь мягко отодвинул его от ноши и понёс всё сам. В сердце приятно запекло. «Вот бы каждый день так ходить с ним за продуктами, а потом проводить время вместе. Если бы он только был моим соулмейтом…» – подумалось Шан Цинхуа. Но это оставалось для него несбыточной мечтой, так что он решил просто наслаждаться моментом. Тёплый воздух, вырвавшийся из недр маленькой тёмной квартиры при открытии входной двери, окутал вошедших. Цинхуа точным касанием до выключателя включил свет. Лампочка мигнула, освещая пространство тесной прихожей. Нет, Шан мог позволить себе и больших размеров квартиру, но ни одна из просмотренных не казалась ему уютной. Ещё четыре года назад, когда они вместе с Цинцю смотрели недвижимость, уже после пяти просмотренных квартир он отказался съехать куда–либо. За восемь лет проживания в этой маленькой однокомнатной квартире, он так её обжил, что съезжать куда-то уже было не вариант. Цинхуа стянул кроссовки и повесил коричневое пальто на вешалку. Тут его поразила мысль: «Чёрт, у меня же висят забивные волки на стенах!». Он побледнел и быстро протараторил, сбегая в комнату: – Вы пока проходите на кухню, а я немного приберусь в комнате и приду к вам. Ванная — ближайшая дверь к кухне. Шан захлопнул дверь основной комнаты и принялся поспешно снимать со стен плакаты с искорёженными волками. Под кровать полетели «Победитель тот, в ком дух волка, а не тело скрутило, ебаааать, вызовете скорую», «Я могу разделить с тобой что угодно. Но делить с тобой очко брата, я никогда не смогу», «Вечно мы тянемся туда, где насрато», «О прошлом не нужно сожалеть, нужно лишь выучить уроки. Завтра в школу, пиздец» и прочая коллекция из горячо любимых Цинхуа мемов. Когда с плакатами было покончено, Шан Цинхуа принялся доставать из-под кровати старый матрас, с горем пополам у него это получилось, и он застелил его только что выстиранным постельным бельём с лесными зверюшками. К сожалению, это был единственный чистый комплект, что у него оказался. На кухню Цинхуа привёл замечательный запах обжаренной свинины. Он с благоговейным трепетом, тихонько заглянул к Мобэю за плечо и его рот наполнился слюной. На большом огне жарилась смесь из грибов шиитаке, тонких ломтиков мяса, лука и чеснока, политая соевым соусом. Всё уже стало красиво золотится по краям и источало такой приятный аромат, что у Цинхуа вылетело всё из головы и он положил руку на плечо Мобэя, чтобы привстать на носочки и лучше рассмотреть. Мобэй Цзюнь незаметно для коллеги едва улыбнулся. – Пока вы убирались, я начал готовить. Осталось немного, можете пока понаблюдать. – Ой, – Цинхуа опомнился и поспешно убрал руку, – ну что вы, господин Мобэй Цзюнь, я, наверное, вам мешаю. –Раз мы не на работе, можно просто Мобэй. – Он подвигал сковороду и Цинхуа засмотрелся на то, как перекатываются мышцы на его руке. – Эм, Мобэй… – неуверенно начал Цинхуа. Было немного неловко так обращаться к нему. – Выглядит просто восхитительно! – Спасибо, – сдержанно отозвался он. Дальше Шан наблюдал за тем, как Мобэй Цзюнь добавляет сахар, соус чили, перечную пасту и красный молотый перец. Запахло ещё сильнее. В общем всё выглядело просто умопомрачительно, но Цинхуа пробила мысль: «Он же в своём рабочем костюме и даже без фартука!». – Ой, Мобэй, тебе же, наверное, неудобно в костюме, я сейчас найду во что переодеться. Шан Цинхуа поспешно убежал в основную комнату искать одежду Цинцю, не выслушав даже ответа. Потому что очевидно, у Мобэя размер был не маленький, и предлагать ему свою было бы просто глупо. Слава богам у него часто ночевал Шэнь, обычно, когда они напивались до полусмерти в каком-нибудь баре, так что футболка и спортивные штаны у Цинхуа остались. Так же он, здраво рассудив, что есть лапшу в рабочей одежде ну такое, переоделся и сам. Любимая домашняя футболка с надписью: «Беру вино на себя», хотя обычно он брал на себя водку, которую невозмутимо смешивал с молочным коктейлем 50 на 50, сидела как мешок, а домашние розовые штаны, которые он сшил сам из старого пледа с белыми туповатыми кроликами окончательно завершали картину. Цинхуа наспех распустил и попробовал расчесать волосы, но потерпев поражение, снял линзы и натянув очки с толстым стеклом, поспешил вернутся к Мобэю. К его приходу лапша уже была закинута в вок и жарилась там вместе с мясом и грибами. Шан аккуратно позвал, чтобы привлечь внимание северного короля. – Эм, Мобэй, я принёс одежду. Сходи переоденься. Мобэй Цзюнь обернулся и застыл, но лицо его сталось абсолютно беспристрастным, только глаза жадно блестели. Он смотрел как-то… совсем странно и тяжело. Цинхуа пробрало до мурашек. Он никогда раньше не видел такого взгляда. Сейчас Мобэй выглядел действительно как волк, только не забивной, а очень даже голодный.Цинхуа громко сглотнул. Он почувствовал себя таким нестерпимо маленьким и беззащитным под этим взглядом льдистых глаз, что захотелось немедленно сбежать, хотя нет, лучше никуда не бегать, а просто снять штаны и отдаться этому великолепному мужчине. Цинхуа мгновенно прыснул от этой мысли, лицо Мобэя побелело. Он возмущённо зажмурился и почти зло процедил: – Когда-нибудь, ты доиграешься, и я не смогу сдержаться. Цинхуа удивлённо раскрыл глаза. «О чём это он? Ох, наверное, ему не нравятся мои очки. Но я же не смогу их снять, да и спать в линзах не вариант. Бля, северный король явно злится. Ну твою мать, я же не знал, что тебе так не нравятся очки! И что теперь делать?» – Подумал Цинхуа и получил на этот раз огромный золотой кубок, с надписью на рельефном боку «За тупость». Он замялся, не зная, что делать в такой ситуации и поэтому просто выставил руки с одеждой подальше, чтобы Мобэй мог взять её. Тот, не спуская с Цинхуа тяжёлого взгляда, сказал, проговаривая все слова так, как будто читал текст на экзамене: – Чья это одежда?Твой размер мне врядли подойдёт. – А, на счёт этого не волнуйся, у меня часто остаётся Цинцю, это его. Он, конечно, не настолько большой как ты, но уж точно больше, чем я. – Цинхуа тут же пристыженно замолчал, осознавая, что ляпнул. Но Мобэй не обратил на это внимание. – То есть у тебя нет парня. – Как-то совсем по–звериному осведомился он. Фраза не была похожа на вопрос, но Шан всё равно ответил нервно рассмеявшись, от чего Мобэя перекосило. – Смешной вопрос, честно говоря, я убеждённый холостяк! – Ляпнул Цинхуа с вселенским воодушевлением и только потом подумал над смыслом сказанного, от чего моментально покраснел. «Бляяяяя, что за бред я несу?!» – Хотелось схватить себя за голову и ударится головой об стол. – Т-то есть, я не это хотел сказать… – Понятно, – бесцеремонно перебил его Мобэй. «Господи, какой же я тупой! Ну что, нельзя было подарить мне хоть капельку мозга при рождении?!» Так они и стояли в тишине. Цинхуа смотрел в пол из-под очков с толстыми линзами и молился всем богам, хотя верующим себя давно не считал, но никогда не знаешь, когда проснётся в тебе любовь к богу. Мобэй всё таким же, нечитаемым взглядом смотрел на грудь Цинхуа и откровенно прожигал в ней дыру, чуть ли не пуская слюни и тоже молился всем богам, потому что тонкая домашняя футболка позволяла увидеть чуть выпирающие маленькие соски Цинхуа, пусть и под слоем ткани. В общем в обоих проснулась нестерпимая любовь к богу и обоим было всё равно, что мужеложство у этого самого бога – смертный грех. А бог смотрел на них с небес и думал: «Твою мать, да засоситесь вы уже!» – Эм, может всё-таки примеришь хотя бы… Надеюсь, что тебе подойдёт, – пролепетал Шан и протянул стопку одежды ещё ближе к коллеге. Мобэй кивнул, и взяв её удалился в комнату. Цинхуа ошарашено опустился на стул и прижал ладони к щекам. «Что это твою мать вообще сейчас такое было?! Почему он так на меня смотрел и что за странные вопросы? Это он типо так флиртует? Да не, бред какой-то!»– На голову Шан Цинхуа надели золотой лавровый венок с громкими выкриками: «За непонимание очевидного!», а он был в такой растерянности, что даже не заметил этого шумного действа. Ему только и оставалось сидеть на стуле и поражённо смотреть на уже готовую лапшу. Такое смятение поселилось в его душе, что он не знал, что и думать. Никогда ещё к нему не проявляли так своего внимания. От чего Цинхуа не мог и представить, что такое может случиться. Стало жарко, даже в лёгкой растянутой футболке, захотелось открыть окно настежь и покурить. И пофиг на Мобэй Цзюня, потерпит пару сигарет, не маленький. На кухню зашёл Мобэй. Он встал в дверном проёме и размял руки, удобнее усаживая рукав на футболке. Вещи ему были очевидно малы, но не на столько, чтобы их снять. Штаны туго сидели на бёдрах. Футболка натянулась на груди и плотно обхватывала широкие плечи, чуть оголяя низ живота. «О господи, это у него там реально кубики или мне кажется? Столько раз представлял это, но видеть в живую…» – Цинхуа,намеревавшийся встать и открыть окно, замер и уставился на приоткрытый участок кожи, чуть не открыв рот. Мобэй, явно понявший, куда он смотрит самодовольно поднял брови, но в остальном не отбрасывал ни тени эмоции. – Давай поедим, – холодно добавил он, отрывая явно довольного жизнью Цинхуа от созерцания своего живота. – Д–да, – пролепетал тот. Лапша оказалась самым лучшим, что когда–либо ел Шан Цинхуа. Нежная свинина таяла во рту, подзолочёные грибы шиитаке приятно отдавались на языке своим специфическим вкусом, лапша, впитавшая в себя соус и соки от грибов и мяса, казалась просто божественной. Цинхуа активно работал палочками и растворялся в насыщенном вкусе блюда. Мобэй тоже помалкивал и ел, не отводя взгляда от коллеги. Наконец тарелка была пуста и Шан с восторгом уставился на Мобэй Цзюня. — Это было лучшее, что я когда–либо ел! Спасибо, Мобэй! – Цинхуа заулыбался, откладывая палочки и ему показалось, что это в принципе лучший момент в его жизни. Никогда за его 32 года он не испытывал такого удовлетворения. Разве что, когда мать ещё была жива и они ездили на природу по выходным, но это были разные чувства. А что ещё нужно для счастья? Уютная квартира, вкусная лапша и мужчина мечты, который её готовил. В груди Мобэя приятно потеплело и он улыбнулся в ответ. И только сейчас Шан Цинхуа впервые увидел его улыбку и всё в нём затрепетало. Он никогда раньше и представить не мог, что суровое лицо северного короля может быть таким простым и радостным, таким до боли уютным. – Уже поздно, а завтра рано вставать, давай спать. – Цинхуа мягко хихикнул, от чего у Мобэя дёрнулся глаз, но он смолчал. – Да. – кивнул он и лицо его тут же вернулось в своё прежнее суровое положение. Убрав посуду в маленькую посудомойку, Цинхуа быстро отмыл сковороду и вернулся в основную комнату к Мобэю, что-то читающему на телефоне. Он спокойно сидел в кресле положив ногу на ногу и степенно перелистывал страницы, как только Шан вошёл в комнату, Мобэй Цзюнь оторвался от экрана и поднял на него глаза. Шан Цинхуа прошёл к шкафу и выудил из него чистое гостевое полотенце. — Вот, это тебе. Только если ты не против, я первый пойду купаться. Получив согласие в виде кивка, Цинхуа удалился в ванную, а Мобэй решил осмотреться. Комната была слабо освещена, из светильников тут были только: не горящее сейчас бра над двуспальной кроватью, застеленной розовым покрывалом с помпончиками, небольшая настольная лампа на рабочем столе, увешанная всякими висюльками, бусинами, браслетами и торшер–единственный включённый прибор из перечисленных. Основная лампочка на потолке была безжалостно выкручена. Видимо хозяин квартиры не слишком любил свет. На окнах висели плотные черные шторы, которые сейчас были раздвинуты и обнажали подоконник, заставленный растениями. Пара фиолетовых фиалок, суккуленты, алоэ, кактусы и что–то явно цитрусовое с маленькими белыми цветочками. «Он любит растения? В кабинете у него тоже они есть.» – Подметил Мобэй. Тут он заметил в углу комнаты рядом с рабочим столом огромную монстеру. Цветок настолько разросся, что некоторые его листья лежали на многочисленных полках, наполненных каким-то невозможным количеством вещей. Там было всё: фигурки, свечи, контейнеры, книги, банки из-под пива и стеклянные бутылки, игрушки, сухоцветы в прозрачных сферах, подсвечники, подставки, целая отдельная полка для камней и друз, ракушки, даже змеиная кожа в рамке и множество ещё всякой всячины. Над рабочим столом, конечно же полностью заставленным, висела огромная палка, увешенная различными гирляндами. Вообще именно гирлянды висели по всей комнате, абсолютно разные, то в виде лозы, то просто светящиеся сердечки. Стены тоже были не обделены вниманием. На них расположились плакаты и гобелены, даже два милых коврика, один в виде радуги, другой – зелёное сердечко. На полу лежала овечья шкура, а зеркало с комодом и шкафом были усыпаны наклейками. На кровати и креслах лежали разноцветные подушки и мягкие игрушки: мишки, динозаврики, альпака, котята, утка, лягушка и огромная акула. Комната была больше похожа на склад какого-нибудь магазина для декора, а не на жилое помещение, но почему-то на сердце Мобэя было спокойно. Было явно видно, что Цинхуа обожает свой дом и пусть это всё выглядит не слишком красиво, скорее всего он любит здесь каждую вещичку, а что любит Шан, то любит и Мобэй. Почему-то подумалось, что он бы с радостью обменял свой огромный, но пустой дом, на эту маленькую комнатку. Было бы приятно жить здесь с Цинхуа, спать на одной кровати и обнимать его по ночам, готовить его любимую лапшу и уходить на работу вместе, а по вечерам включать все гирлянды и просто общаться с ним, как на перерывах. Столь странное и новое чувство овладело Мобэем, что он не заметил появления Шан Цинхуа, теперь стоящего у него за спиной и наблюдающего за тем, как тот рассматривает кровать. – Ах, да, прости, у меня небольшие проблемы с тем, чтобы выкидывать вещи. Да и я до жути люблю всякие декоративные штучки, так что тут куча хлама. – Цинхуа неловко улыбнулся. Мобэй перевёл на него взгляд. Волосы его, обычно сильно пушистые и спутанные, намокли и облепили его раскрасневшееся от горячей воды личико, мокрая местами футболка обтягивала его тело плотнее, от чего можно было спокойно разглядеть его силуэт и мягкие немного округлые от лёгкой полноты бёдра. Нестерпимо захотелось потрогать этого сладкого мышонка руками, помять всё что можно и сделать ему приятно, но Мобэй сдержался, его ледяная маска не дрогнула. Он спокойно ответил, пожирая его взглядом: – Твоя комната хорошая. Цинхуа, не ожидавший подобной похвалы разулыбался и мягко засмеялся. Глаза его стали блестящими и радостными. Разлившиеся по Мобэю возбуждение пододвинуло его ближе к стадии «Наплевать на всё и потискать этого мальчика прямо сейчас». – Спасибо. Что ж, можешь идти купаться. Бери всё что захочешь с полок. Мобэй кивнул и удалился. Ванная не уступала основной комнате ни на шаг по уровню захламлённости. На полочках стояли многочисленные баночки, упаковки с масками, спреи, крупные банки со странного вида жемчужинами, стеклянные посудины с солью, какие–то экстракты в пузырьках, гели для душа, бальзамы, шампуни, скрабы, лосьоны всех вкусов и оттенков. На стиральной машине стопкой лежали чистые полотенца в плетёной открытой корзине и стояли кашпо с цветами. Даже в ванную Цинхуа умудрился засунуть парочку. Мобэй только тяжело вздохнул. Видимо тяга к собирательству у Шан Цинхуа была несоизмеримо серьёзнее, чем он представлял. Цинхуа докуривал вторую сигарету в открытое окно кухни. Наконец покурить впервые за долгий рабочий день было счастьем. На беззвёздном городском небе лениво пыли серые облака. По дороге проезжали машины, тяжело жужжа шинами об асфальт. Гул от них разносился по всему городу и отдавался призрачным эхом от тёмных стен многоэтажек. С баров шли группки пьянчуг, громко что-то кричащие. Звуки ночного города приятно накладывались на стук собственного сердца. Никотин горчил на языке. По мнению Цинхуа, для идеального вечера не хватало ещё молочного коктейля с водкой. Даже Цинцю – любитель чая с красным перцем, не понимал, как можно пить подобное пойло, но Шан исправно ходил в одну и туже кофейню перед пьянками и брал там два больших стакана. На него даже перестали ругаться бармены, за то, что он приносит свои напитки. Но пить при Мобэй Цзюне не казалось хорошей идеей. Тем более что обычно пьяный Цинхуа – это бедствие. Шан хмыкнул, вспоминая как они с Цинцю провели его предыдущий день рождения. Весело ли было блевать в абсолютно незнакомом городе, когда тебе держат волосы полицейские? Определённо да! А потом убегать от них пол ночи и проснутся на пару в какой–то канаве? Да, да, да и ещё раз да! Повторил ли Цинхуа это? Скорее всего нет, уж больно тяжело было потом понять, в каком они вообще находятся городе, уж больно долго потом Бинхэ заваливал работой, мстя за то, что не мог дозвониться до мужа. Вообще они с Шэнь Цинцю любили напиваться как подростки, чтобы потом творить всякую хуйню, а на утро оправдывать себя алкоголем. Цинцю отдыхал от семейной жизни, Цинхуа от одиночества. Так они и спелись. Единственная проблема была в Ло Бинхэ, который до жути не любил расставаться даже на вечер со своим мужем. Но в последнее время даже он стал лояльнее к этим попойкам. Сигарета закончилась, Шан потушил её об розовую пепельницу с глазами и закрыл окно. Мгновенно стало тихо, только далёкие всплески воды из ванной раздавались в глубине квартиры. Он нарушил тишину звуком шагов и оказавшись в основной комнате взял со стола ноутбук и перешагнув матрас для Мобэя сел на кровать в позе лотоса. Надо было сегодня закончить главу, там оставалась всего пара страниц, но почему-то они не шли. Арка северного короля закончилась, теперь он редко мелькал в сюжете и стало как-то тоскливо. Цинхуа задумывался о том, чтобы вернуть его, но таких запросов от читателей не поступало. Сюжет был никому не интересен, а Шан давно копил на новый компьютер, так что приходилось писать больше сцен интимного характера. Сейчас он как раз заканчивал одну такую и от самого себя становилось мерзко. Порой хотелось бросить всё и начать новую новеллу, возможно что-нибудь типа детектива, но идей не было, да и деньги нужны были. Так что Шан принялся за описание очередных огромных грудей, очередной героини, нужной только для этого самого. Когда вернулся Мобэй, дело особо не продвинулось, но Цинхуа оторвался от ноутбука и поднял на него глаза. Да, мокрый Мобэй был пределом совершенства, но Шан Цинхуа был уже настолько уставшим, что не смог сконцентрироваться на этом. – Тебе не будет мешать, что я тут стучу клавишами? Это не особо важно, так что я отложу если что. – Нет, – коротко ответил Мобэй и лёг на матрас, даже не обратив внимание на странное постельное бельё. Прошло уже с час, Цинхуа всё так же печатал и продолжал разочаровываться в себе. Конец выходил грязный и скомканный, такое выкладывать было нельзя. От безысходности он закрыл ноутбук и отложил его на тумбочку, тяжело выдохнув. Тут его взгляд упал на спящие лицо Мобэя. Строгие черты идеально подчёркивали длинные чёрные ресницы, тонкие угловатые губы, точёный подбородок… Сердце Шан Цинхуа забилось быстрее. Мобэй был настолько непередаваемо красив, а сейчас, когда он спал, появлялось в нём что–то немного детское и умилительное. Хотелось потрогать… Очень хотелось потрогать! Так что Шан не отказал себе в удовольствии и протянул руку, свисая с кровати ровно на половину. Как только подушечки его пальцев коснулись скулы Мобэя, Цинхуа неловко пошатнулся и чуть не упал, но вовремя отдёрнул руку и схватился за кровать. Облегчённо выдохнув, он встал на колени и уже собирался развернуться, чтобы лечь, но одеяло под его ногами съехало, и Шан Цинхуа с оглушительным грохотом свалился прямо на спящего Мобэя. Тот, мгновенно проснувшись, попытался привстать на локтях, но попросту ударился лбом об лоб Цинхуа. Шан ойкнул и попробовал сесть, но ноги его окончательно запутались в одеяле, и он плюхнулся обратно на Мобэя. Мысли его завертелись быстрее хомяка в колесе. Надо было срочно придумать какую-нибудь правдоподобную ложь, чтобы не выставить себя сумасшедшим. Он, заикаясь, выдал: – Прости-прости! Я п-потянулся поставить ноутбук и упал! – Ничего, – холодно ответил наконец ссиливший нормально сесть Мобэй. Он помог Цинхуа выпутаться из одеяла и лечь обратно в кровать. Шан укутался и лёг максимально близко лицом к стене. Было дико стыдно, и он откровенно не понимал, как ему могло так не повезти. Но одновременно с этим на пальцах ещё чувствовалась мягкая кожа Мобэй Цзюня. Это странное ощущение мешало думать. Цинхуа неосознанно поднёс пальцы к губам и прикрыл глаза. «Можно ли это считать непрямым поцелуем?.. – Странная мысль родившиеся в голове заставила кровь прилить к щекам. – Господи, а если он читает мои мысли?! Так! Прекрати об этом думать! Прекрати говорю!» Шан зажмурился сильно-сильно и сжал кулачки. По ощущениям Цинхуа прошло минут пять. Всё было тихо. Кажется, Мобэй спал. Шан Цинхуа развернулся из своего кокона и привстав на локтях уставился на спокойное лицо северного короля. Он тихо позвал: – Мобэй… Ты спишь? – Что? – Мобэй Цзюнь мгновенно открыл глаза и уставился на Цинхуа двумя голубыми нефритами. – Может сходим выпить на этих выходных? «О господи что же я творю! Я же когда пьяный совсем отбитый!» – Хорошо. Шан с глупой улыбкой отвернулся обратно к стенке, не увидев слегка поднявшейся уголок рта Мобэя. Засыпать было дико неловко не только Цинхуа, но и успевшему его незаметно полапать Мобэю.***
– Мы почти закончили. Осталось всего пара страниц. Может сделаем перерыв? Я сегодня забежал в кофейню на обеде, купил круассаны со сливочным кремом. Обожаю их! Ты обязательно должен попробовать! – Цинхуа отложил в сторону остатки бумаг и встал, чтобы поставить чайник. – Хорошо. – Мобэй размял затёкшие руки. Было уже десять вечера. В офисе они были одни, по крайней мере в отделе Шан Цинхуа точно. Он щёлкнул переключателем уже заранее полного чайника и принялся искать в шкафчике с личными вещами тарелку, на которую бы можно было выложить круассаны. Таковая оказалась в самом дальнем углу, когда-то подаренная университетскими друзьями, она была выдернута из основного комплекта, который Цинхуа использовал дома. Белая с маленькими персиками по ободку. Она с круассанами и парой конфет была поставлена на стол вместе с чашками, а бумаги убраны в разделитель, чтобы не испачкать. Цинхуа вернулся обратно к шкафчику, чтобы найти чай и от чего-то ему вспомнилась старая шутка, которую он не рассказывал никому уже лет сто. И так ему захотелось её рассказать, что он взял и ляпнул. – Мобэй, хочешь анекдот? –Нет, – спокойно ответил тот, предвидя дальнейшее развитие событий, но Цинхуа было всё равно на его мнение по этому поводу. – Идёт мужик на озеро топиться, видит, русалка к нему подплывает и спрашивает: «Чего пришёл мужик?». Отвечает он: «Да топиться хочу. Денег нет, последние крошки хлеба доедаем.», а она ему и говорит: «Ступай обратно, будет у тебя всё.». Приходит мужик домой, а там куча денег. – Цинхуа хихикнул, зная, чем всё закончится. Мобэй вздрогнул и перевёл на него недовольный взгляд. Но тот просто проигнорировал его. – Идёт второй раз мужик на озеро, снова встречает его русалка и спрашивает: «Чего пришёл мужик?». Он ей отвечает: «Да топиться хочу. Не любят меня ни жена, ни дети.», а она ему и говорит: «Ступай обратно, будет у тебя всё.». Приходит мужик домой, а жена кидается к нему в объятья, дети сразу с ним играть начинают. Сидит и думает мужик, что надо мол как-то отблагодарить русалку. Приходит он опять на озеро, встречает его русалка и спрашивает: «Что, опять топиться?». А мужик ей отвечает: «Да нет, отблагодарить тебя за помощь хочу.». – Тут Цинхуа стал похрюкивать от смеха, Мобэй недовольно нахмурился и заёрзал на кресле. – Задумалась русалка и говорит: «Ничего мне от тебя не надо. Хотя знаешь, займись со мной сексом.» Вот, а потом товарищ майор, она превращается в десятилетнего мальчика! – Воскликнул Шан на последнем издыхании и заржал в голос. Мобэя подкинуло на кресле и он, покраснев даже ушами, закрыл глаза ладонью. Цинхуа разлил чай по чашкам и продолжая смеяться поставил чайник обратно на полку. Только сев в свой стул и отпив немного чая, иногда подхихикивая, он заметил мокрый бугорок на идеально выглаженных брюках Мобэя. Это не стало каким–то удивлением, у него часто так случалось. Шан даже уже перестал смущаться. Только ещё раз рассмеялся и весело выдал: – Твоему соулмейту опять весело! Думаю, вы крупно поругаетесь, когда найдёте друг друга. Он доставляет тебе столько проблем! – Цинхуа закинул ногу на ногу и потянулся за конфеткой, когда Мобэй зло процедил: – Да, ему очень весело. Он сейчас пошутил несмешную шутку про растление несовершеннолетних. Мобэя настолько это взбесило, что он с диким раздражением громко выдохнул и кратко просмеялся от злости. Цинхуа мгновенно пробило сладким током. Он замер и даже перестал дышать, конфетка с глухим стуком упала на пол. Глазами с чашку он уставился на Мобэя и открыл рот. Все эти два года он ничего не чувствовал и вот, впервые, именно когда Мобэй Цзюнь впервые засмеялся при нём, это случилось. Шан Цинхуа был в таком шоке, что просто молча смотрел на уже успокоившегося Мобэя с таким удивлением, что тому стало неловко. Теперь мем «я в своём познании настолько преисполнился…» подходил уже ему. – Что-то не так? – Мобэй убрал руку от лица и тактично прикрыл ей пах. – Сделай так ещё раз! – Ошеломлённо прошептал Цинхуа. – Что? – Мобэй продолжал недоумевать. – Посмейся сейчас же! – Чуть ли не прокричал Шан, рывком поставив руки на колени коллеги и придвинувшись максимально вплотную к его лицу. – Ха-ха, – выдал Мобэй и победно ухмыльнулся. Низ живота Цинхуа отозвался вязким возбуждением. – Теперь понял? – ОХУЕТЬ! – Громко и с чувством воскликнул Шан Цинхуа, и ошеломлённая улыбка украсила его лицо. – Ты мой соулмейт?! – До тебя только дошло? – Мобэй в удивлении поднял брови. – Да! – Цинхуа истерично закивал. Он опустился обратно на свой стул и продолжая в упор смотреть на Мобэй Цзюня, поражённо выдохнул. Столько ночей проведены в слезах, столько алкоголя выпито, чтобы принять тот факт, что у него нет соулмэйта. А тут вот он! Просто этот бесчувственный чурбан действительно никогда не смеялся! И это не просто кто-то, а мужчина мечты, на которого он пускает слюни вот уже несколько лет. Тут Цинхуа как током ударило. А ведь не факт, что Мобэй вообще что-то испытывает к нему. Как можно чувствовать хоть что-то к тому, кто выглядит как мышь, никогда не может нормально расчесать волосы, а из модных вещей на нём только линзы и то только по тому, что от тяжёлых очков болит переносица. Вот и пару лишних килограммов от сидячего образа жизни и вкусной лапши некто не отменял. Да если бы его можно было бы любить за любые другие качества, был бы хоть какой-то шанс. Но Шан не отличился ни искусным чувством юмора, ни тонкой душевной организацией, ни, по его мнению, хоть какой-либо внутренней красотой. Он был обычным до тошноты, одиноким, маленьким человеком без капли выразительности, который только и может собирать всякие милые штучки в свою малюсенькую норку, да писать безвкусные новеллы в свободное от работы время и работать, работать, работать. Это была вся его функция в этом большом крутящемся мире, в котором Мобэй был абсолютным победителем. Вторая по значимости должность в крупной компании, необыкновенная холодная красота и безупречное, пусть и ледяное сердце. Всё в нём было идеально до невозможности, рядом с ним Цинхуа чувствовал себя действительно больным мышонком, который даже не может нормально убежать от огромного величественного чёрного волка. На глаза от осознания ситуации выступили слёзы, улыбка сползла с лица. Быть нелюбимым собственным соулмейтом, что может быть смешнее? Но смеяться не хотелось, только убежать, закрыться в туалете и плакать. – Почему ты плачешь? – Поражённый Мобэй обеспокоенно свёл брови. Не такой реакции он ожидал. Представляя то, как Цинхуа наконец осознает, почему-то представлялось что он кинется ему на шею и будет радостно вопить и смеяться, это было бы вполне в него духе. Но он сидел и плакал с самым несчастным выражением лица, какое только видел Мобэй. Как будто в нём что-то надломилось, как будто вся его жизнь была разрушена за пару секунд. – Прости, – Шан всхлипнул, – тебе, наверное, неприятно. Я не стану навязываться… –Последнее слово он уже прошептал, закрывая лицо руками, чтобы Мобэй не видел его таким жалким. Ледяное сердце Мобэй Цзюня откликнулось болью. Впервые в жизни он встретил настолько удивительного человека, впервые в жизни он испытал непреодолимое желание любить и защищать даже ценой своей жизни. А теперь он плакал так горько из-за осознания того, что был его соулмейтом. Чего тогда стоило Мобэю сдержаться и не сказать ничего, когда он понял, что Цинхуа, его нежно любимый маленький мальчик, и в правду его соулмейт. Что все эти два года постоянно заливисто смеялся именно он. Ещё семь лет назад, когда он впервые увидел нового управляющего хозяйственным отделом – Шан Цинхуа, ещё тогда хрупкая корка льда треснула на его сердце. Он впервые влюбился, как неопытный мальчишка не знал, как подойти к чему-то на столько хрупкому и нежному, до боли боялся всё испортить, поэтому просто смотрел издалека. И какого же было его счастье, когда частый смех Цинхуа стал совпадать с этими постоянными приступами, из-за которых он порой не мог даже работать. И как же было страшно осознавать, что он бы никогда и не узнал об этом, не решив Бинхэ тогда расспросить его пьяного в баре. Что было бы, если бы друг не помог им провести время вместе. Но сейчас Мобэй был готов отказаться от своих чувств, лишь бы Цинхуа перестал так горько плакать. – Почему ты думаешь, что мне неприятно? Я очень рад, но видимо ты – нет… – Мобэй Цзюнь сжал губы, готовый уйти, чтобы никогда больше не показываться ему на глаза. Лицо его стало даже более суровым чем обычно, застывшей коркой льда на его коже. – Я рад! – Воскликнул Шан. – Просто ты же такой красивый, такой умный! А я… я… – Цинхуа прервался на рыдания. – Я тебя не достоин! Мобэй поднял на него удивлённые глаза, с плеч упал камень. Он был рад, у него не было других планов на жизнь, он не отвергал его. Просто его маленький мышонок испугался, что может не понравится ему, но это давно был решённый вопрос. Мобэй Цзюнь встал с кресла и присел на корточки перед Цинхуа, кладя ему руку на плечо, тот всхлипнул и слезая со стула одним движением, упал ему в объятья, крепко прижимая к себе и пачкая дорогой костюм слезами. Мобэй в растерянности не знал, куда деть руки, его никто никогда не обнимал так, но закрыв глаза он положил ладони на спину Цинхуа и аккуратно похлопал. Тишина, прерываемая всхлипами Шан Цинхуа, затянулась, Мобэй Цзюнь напряжённо думал, как его успокоить. Раньше ему не доводилось этого делать, так что было тяжело, но он всё же решился. – Ты достоин меня и не смей отрицать это. Я…– Мобэй замялся,–люблю тебя. – Прозвучало совсем холодно и отстранённо, как обычно говорил Мобэй, но Шан чувствовал, что эти слова много значат для него. Он прижал Цинхуа сильнее, тот всё ещё рыдая, теперь уже от счастья, аккуратно повернул голову и мягко коснулся губами его щеки. Мобэя пробрала приятная дрожь. Это не было возбуждение, лишь нежность от близости дорогого сердцу человека. Неожиданно захотелось остаться сидеть на этом полу навсегда. И чтобы его маленький мышонок так же сильно прижимался к нему и его горячие сухие губы касались щеки. – Я тоже тебя люблю. – Немного успокоившись Шан жалобно попросил. – Можешь, пожалуйста, остаться сегодня у меня? – Да, – спокойно ответил Мобэй Цзюнь, но внутри него горела буря из странных, непонятных ему чувств. Он сейчас был готов сделать всё, что не попросил бы Цинхуа. И это желание уже не пугало его, как в первый раз. Мобэй был готов отдать всего себя без остатка и своё сердце одному единственному человеку. *** Оставшуюся работу и круассаны они оставили на завтра, просто сразу пошли к Цинхуа домой. Всю длинную улицу, пару поворотов во дворы и проход через детскую площадку Шан не затыкался. Успокоившись от истерики он с азартом рассказывал Мобэю о том, как думал, что у него вообще нет соулмейта, про то как безбожно пил, а потом тема плавно перетекла к описанию пьяных выходок их с Цинцю компашки. Шан Цинхуа и сам не заметил, как внимательно слушавший его Мобэй Цзюнь взял его за руку, но, когда почувствовал теплоту его широкой ладони на своей, счастливо хихикнул и покраснев сжал его руку сильнее. Вот так идти, взявшись за руки со своим соулмейтом, по совместительству ещё и с самым красивым и великолепным человеком на планете, образ которого ты даже взял для собственной новеллы, было до обморока приятно. Чувствовать, как его пальцы переплетаются с твоими – ещё приятнее. Хотелось, чтобы эта дорога никогда не кончалась, но вот уже Цинхуа открывал дверь блестящим в свете подъездной лампы ключом, а Мобэй так и не отпустил его руку. От осознания того, какой маленькой была ладошка Шан Цинхуа по сравнению с его, у Мобэй Цзюня приятно грело на сердце. – Я принесу сюда свою одежду. – Выдал Мобэй, когда переодевался в вещи Цинцю. Неволей наблюдающий за этим действом Цинхуа пускал слюни и только и мог что кивнуть. Он сидел на кровати со стопкой аккуратно сложенной собственной домашней одежды и пытался заставить свою кровь не потечь носом. – Переодевайся. Властный тон Мобэя заставил его подпрыгнуть от неожиданности и поспешно сбежать переодеваться в ванную. Мобэй Цзюнь надеявшийся на ответное шоу только поджал губы, но здраво рассудив, что снимать эту одежду с Цинхуа самому будет приятнее, не обиделся. Хотя он не собирался ничего делать пока Шан сам не попросит, немного подумать о его бёдрах спокойно расположившись на кресле ему никто не мешал. Цинхуа был в панике. Собственное отражение никогда не казалось ему настолько отвратительным как сейчас. Нос был слишком маленьким, глаза тоже, про губы вообще хотелось помолчать, а лучше спеть им траурный марш. Они обветрились и потрескались от холодного осеннего воздуха, кое-где от активного трения пальцем с гигиеничкой выступила кровь. Волосы запутались ещё сильнее, линзы долго не хотели сниматься, а очки делали его глаза ещё мельче, так что их решено было оставить на полке у зеркала. На всякий слушай Цинхуа два раза почистил зубы и умылся с пенкой для умывания, которую подарил ему Цинцю ради шутки на 14 февраля. Проведя ещё минуты три за безуспешным расчёсыванием волос, он только сделал их более пушистыми и забил на это. В последний раз оправив футболку и подтянув штаны на талию, Шан Цинхуа вышел из ванны и нашёл Мобэя читающим что-то на телефоне. Он поднял глаза на шум и лёд в них жадно заблестел. – Мне нравится как ты выглядишь, – Мобэй одним слитным движением выключил телефон и отложив его на столик, встал на против Цинхуа. У того подкосились ноги. – Ты не против, если мы будем спать на одной кровати? – Выпалил Шан и его щёки начало припекать, он смущённо отвёл взгляд от лица Мобэй Цзюня и зажмурился. – Да, – он только кивнул. Лежать рядом было невыносимо приятно, но хотелось большего. Они ведь даже не обнимались, а так хотелось! Цинхуа распахнул глаза и повернулся лицом к Мобэю. Тот, кажется, спал, по крайней мере выглядел спящим. Брови его сошлись в переносице, лицо было напряжённым, но не вызывало страха их отторжения. Шан вздохнул. «Ну ведь если он спит, то даже не узнает, что я его обниму, правильно? А раз не узнает, значит можно.» – С таким настроем Шан Цинхуа пододвинулся ближе и аккуратно положил свои руки на плечи северного короля. Мобэй тут же открыл глаза, сердечко Цинхуа ушло в пятки от испуга. – Ой, прости я… Но договорить ему не дали. Мобэй Цзюнь прижал его к своей груди в полноценных объятьях. Шан уткнулся носом в его шею, даже не успев запищать. Тепло тела Мобэя окутало его, не хуже ворсистого пледа под которым они спали. Цинхуа только и оставалось, что одобрительно промычать и обнять в ответ. Мобэй приятно пах чем–то лесным и свежим, как будто попал в ельник посреди зимы. Шан Цинхуа сильнее прижался к его тёплой шее, устраиваясь поудобнее в сильных объятьях мужчины. Стало вдруг так спокойно и тепло. Ощущать себя настолько нужным Цинхуа, наверное, никогда бы больше не смог. Наконец всё встало на свои места, наконец можно было забыть об одиночестве, ведь теперь у него есть Мобэй. Он наконец почувствовал себя любимым. Столько нежности и мягкости было в этих объятьях.Он не был отвергнут, не был брошен и забыт как ненужная вещь. Теперь Мобэй Цзюнь навсегда останется с ним и будет согревать теплом своего тела даже в самые холодные вечера. Это было бы очень кстати, ведь совсем скоро наступит зима. Почему-то подумалось о том, что было бы неплохо приготовить Мобэю глинтвейн, наверное, ему бы понравилось. Гирлянды горели в тёмной комнате мягким светом и отбрасывали блеклые блики на точёные скулы Мобэя.Оносторожно переместил свои руки со спины Цинхуа на его поясницу, обхватывая плотнее, полностью прижимая к себе. Шан поёрзал, чтобы переместить немного затёкшие ноги, и рука Мобэя соскользнула ему на ягодицу. Он издал странный тихий, но довольный звук, что-то между стоном и возгласом удивления. Но Мобэй убирать ладонь не спешил, только нежно сжал и переместил вторую, чтобы удобнее было держать. Цинхуа заскулил. Он был откровенно не готов к тому, что всё случится так быстро, но и против не был. Всё-таки это чёрт возьми Мобэй! Цинхуа был согласен на всё, что он хочет. В паху приятно запекло, как только он подумал о том, что возможно произойдёт дальше. – М-мобэй… – Если ты не хочешь, я прекращу всё прямо сейчас. – Тон Мобэй Цзюня был по прежнему ровным и спокойным, но частое дыхание выдавало его с головой. – Продолжай, – тихо зашептал Цинхуа на грани дикого смущения и желания ударится головой об стену. Он первый раз в жизни просил о таком, от чего его голос сломался и стал каким-то чересчур писклявым. Мобэй от возбуждения тяжело выдохнул и продолжил аккуратно перебирать пальцами по его заднице. Шан только и мог что тихо пискнуть, когда ягодицу особенно сильно сжали широкие ладони мужчины. Мобэй Цзюнь дышал часто и с перерывами, будто выплёвывая воздух. Он неотрывно смотрел на макушку и чуть подрагивающие плечи Цинхуа и не мог поверить своему счастью. Вот он, его маленький мышонок, настоящий, дрожит от его прикосновений и тихо постанывает своим замечательным голоском. О, как бы Мобэю хотелось, чтобы он сорвал этот голос к чертям собачьим, когда будет просить его о большем и плакать от удовольствия. Шан определённо этого заслуживал. Мобэй продолжая мять одной рукой ягодицу, медленно перевёл вторую на бедро и приспустил пижамные штаны, оглаживая чуть выступающую тазовую косточку. Цинхуа томно выдохнул и поёрзал, на миг задев ногой что-то твёрдое и горячее. Он дёрнулся в удивлении, сначала слабо понимая, чего он коснулся, а потом по его телу прошла волна дрожи. Мобэй хмыкнул, внутри Цинхуа разлилось тепло. Лежать так близко, трогать друг друга, дышать почти одним горячим воздухом было до невозможности приятно. Шан и сам не понял, как в порыве нежности оторвался от шеи мужчины и едва коснулся его губ своими. Губы Мобэя оказались на удивление холодными и сухими, но остатки гигиеничнки теперь оказались и на них. Это мягкое едва ощутимое прикосновение отдалось взрывом тепла в груди. Мобэй, не став останавливаться на этом, ответил аккуратно, нежно, как бы спрашивая можно ли. Цинхуа тихо простонал в поцелуй и прижался сильнее, легонько проходясь языком по чужим губам. Поцелуй мгновенно стал мокрым. Почувствовав, что Шан не против, Мобэй Цзюнь углубил поцелуй и взял инициативу на себя. Влажные звуки заполнили комнату, стало душно. Щёки Цинхуа запекло. Целоваться было верхом блаженства, как подумал он. Ощущать тепло Мобэя так близко, его аккуратные касания языком и покусывание губы – всё это было выше его сил. В паху приятно тяжелело с каждым движением языка. Не выдержав смущения, Цинхуа отстранился и с писком уткнулся Мобэй Цзюню в шею. – Понравилось? – голос Мобэя стал более хриплым и глубоким от возбуждения, по телу Цинхуа пробежали мурашки. – Э-это мой первый поцелуй, так что я не знаю… – только и смог выдавить он. Про тот пьяный засос с Цинцю Шан благоразумно умолчал. Не, ну это было на спор и вообще он даже практически ничего не помнил. Единственное о чём он думал в тот момент: «только бы Бинхэ не узнал». Он не узнал, и лишь поэтому Цинхуа остался жив. Мобэй удивлённо поднял брови, его самолюбие было поглажено достаточно, чтобы шумно выдохнуть. – Значит я буду первым, – довольно прорычал он и сильнее сжал ладони на заднице Цинхуа. – У тебя очень мягкие бёдра. Всегда хотел их потрогать. Шан не готовый к таким откровениям смущённо заскулил и обнял Мобэя сильнее. Но тот, устав лежать в таком положении, где ничего толком нельзя потрогать, перевернул его на спину и навис сверху. Перед ним открылся великолепный вид: смущённый, раскрасневшийся Цинхуа, который в панике прикрыл руками самое дорогое, явно вставшее и натянувшее ткань пижамных штанов. Его волосы чуть разметались по подушкам, глаза, смущённо прикрытые, блестели, россыпь чуть видных веснушек на щеках, оказывается была ещё и на плечах и груди, которые чуть открывала скомкавшаяся футболка. Что-то животное довольно заурчало глубоко внутри, сердце ускорилось в очередной раз, разгоняя горячую кровь. Мобэй, повинуясь своим желаниям, задрал мешающую футболку как можно выше и тяжело выдохнул. У Цинхуа был прелестный мягкий животик и чуть припухлая грудь с маленькими розовыми сосками, по ней были рассыпаны бледные веснушки, что делало картину ещё аппетитнее. Шан смущённо пискнул, когда Мобэй Цзюнь положил свою крупную ладонь ему на грудь и слегка сжал. Что-то блеснуло в его холодных как лёд голубых глазах. Цинхуа мучительно подумал, что нужно было не наедаться лапшой из доставки, а ходить иногда в зал, а лучше каждый день, но сделать сейчас ничего уже не мог. Оставалось только смущённо пролепетать извинения и зажмурить глаза. Но вместо ожидаемого, он услышал тихое, утробное почти рычание и слова, заставившие его сердце затрепать: – Такой красивый, такой мягкий. Хочу тебя съесть. Мобэй в подтверждение своих слов наклонился и широко лизнул сосок. Цинхуа вздрогнул и простонал, тут же положив свои руки мужчине на голову, чтобы отодвинуть. К такому повороту событий он явно не был готов. Да, Шан часто описывал сцены игр с грудью каких-нибудь девиц, но одно дело описывать, а другое почувствовать на себе. Ощущения были странные, но отталкивающими он бы их не назвал. Приятное тепло от языка сменилось покалыванием от лёгкого мокрого холода, когда Мобэй оторвался от своего занятия и поднял на него глаза. Цинхуа не выдержал и отвернулся, мучительно покраснев. – Тебе не нравится? – В лице Мобэя не поменялось ровным счётом ничего, но в тоне прослеживались обеспокоенные нотки. «Волнуется?» – Подумал Цинхуа и в груди приятно потяжелело. – Всё хорошо, просто это в первые и я… Ах! – Речь его прервалась на полуслове, так как Мобэй, получив согласие продолжил свои варварские действия. Он аккуратно втянул сосок в рот и слегка прикусил, по телу Цинхуа прошла дрожь. Второй рукой Мобэй приспустил штаны Шан Цинхуа и стал оглаживать бедро, иногда пощипывая. Шан безбожно стонал, потому что было приятно, потому что рядом был Мобэй, потому что все эти новые чувства свалились на него словно снежная лавина. Волки со стен молча наблюдали своими перекорёженными глазами и краснели, даже учитывая то, что были буквально бумагой. Мобэй Цзюнь наконец оторвался от своего увлекательного занятия и опустился ниже, выцеловывая живот и бёдра, слегка покусывая и оставляя горящие огнём метки. Цинхуа выгнуло, когда он в очередной раз укусил чуть выпирающую тазовую кость. Шан громко простонал и закрыл лицо руками от смущения. Это было дико приятно, как будто тысячи маленьких иголочек пронзили его бедро, оставляя после себя нестерпимый сладкий зуд. Мобэй приспустил штаны и с другой стороны и потёр укушенное место рукой. Цинхуа трепетно выдохнул и заскулил. Мобэй кратко улыбнулся. – Приятно? – Д–да, очень. – прошептал Цинхуа и раздвинул пальцы, закрывавшие его глаза, чтобы взглянуть на Мобэй Цзюня. Тот спокойно расположился между его ног, чуть ухмыляясь, длинные, тёмные, словно ночное небо волосы стекали на плечи, в глазах его было что-то сильно блядское. Как будто он нашёл слабое место у врага и будет на него давить. Так и случилось. Он огладил свободной рукой одно бедро, а к другому приложился и чуть всосал нежную кожу, оставляя алеющий засос. Шан задрожал, что не укрылось от Мобэя. Он, устав ждать, распрямился и наконец стянул с Цинхуа глупые розовые штаны с кроликами. Его уже твёрдый член лежал на бедре, чуть покрасневший на конце, маленький и нежный. Немедленно захотелось взять его в рот и долго ласкать языком, пока Цинхуа не будет умолять кончить, но этим Мобэй решил заняться в другой раз. – У тебя есть смазка? – вышло как–то совсем холодно, но Шан не заметил это, только завертелся, ныряя руками под многочисленные подушки. – А, да, сейчас. Правда она с разогревающим эффектом, подойдёт? – Цинхуа выудил из залежей полупрозрачный тюбик с красными полосками и передал его Мобэю. Тот кивнул. Он выдавил достаточное количество себе на пальцы и немного разогрел, растирая, чтобы Цинхуа не было холодно. Тут до Шан Цинхуа наконец дошло, что с ним будут делать. Нет, он безусловно знал, как всё происходит, всё-таки столько порно просмотрено! Но одно дело видеть на побитом экране старенького телефона двое (а то и не двое) мужчин, а совсем другое, когда это собираются сделать с тобой. Тут же вспомнился первый раз, когда он увидел стояк Мобэя. Пусть через брюки, но там явно не 10 сантиметров, а большие игрушки Цинхуа в себя никогда не засовывал и таким желанием не страдал. Стало страшно, но только на миг, потому что потом Шан разучился думать, как только Мобэй мягкими движениями огладил вход, чуть разминая нежную кожу, смазывая её смазкой, а потом аккуратно ввёл первый палец. Внутри Цинхуа было жарко и тесно, рот Мобэй Цзюня наполнился слюной. Он обвёл кружочком в своём воображаемом плане «Обязательно выебать Цинхуа языком» и с сожалением оставил на потом. Всё-таки для первого раза это было бы слишком, но это не значило, что Мобэй отказался от идеи. На пробу подвигав пальцем, он услышал задушенный об подушку стон Цинхуа. Тот отвернулся и спрятал лицо в подушки, одной рукой прикрывая щёку, а другой хватаясь за простыни. Это было совершенно не так, как когда Шан делал всё сам. Пальцы Мобэя были значительно толще и длиннее, так что он сразу доставал глубже и распирал сильнее, ещё они были почему-то холодными, не смотря на разогревающую смазку. Ощущений было так много и лёгкое растяжение, и удовольствие, и сжигающий его щёки стыд. Господи, он действительно делает это с Мобэем! Все те разы, когда он представлял его, были ужасно не похожи на то, как всё было сейчас. По крайней мере тем, что Цинхуа и не предполагал, что от одного пальца может быть так приятно, так Мобэй ещё и поглаживал нежную кожу бёдер. Глубоко внизу живота была как будто расплавленная магма. Шан безбожно стонал, потому что Мобэй Цзюнь продолжал двигать пальцем и уже собирался добавить второй. – Я хочу слышать тебя, – отчеканил Мобэй. И голос его был таким властным и немного строгим, что Цинхуа не смог не подчиниться. Он оторвался от подушек и посмотрел на мужчину. Всё внутри него обмерло. Мобэй был сейчас такой нестерпимо красивый, с лёгким румянцем возбуждения на щеках и лихорадочно сверкающими глазами. Они, словно маленькие кусочки льда, таили в себе что-то животное, дикое, что завораживало и затягивало как в бездну, заставляя смотреть и смотреть. Мобэй вставил второй палец и растяжение стало более ощутимым, Цинхуа сжался и мяукнул. «О господи, что это сейчас был за звук?!» – Шан зажмурился и покраснел сильнее, хотя казалось, что он и так сливается с розовыми подушками. Мобэй счастливо выдохнул. Ему было приятно осознавать, что Цинхуа так стонет под ним. Это означало, что ему всё нравится, а доставить удовольствие для Мобэй Цзюня сейчас было на первом месте. Он вновь задвигал пальцами, но на этот раз, чтобы немного отвлечь от возможно неприятных ощущений, одной рукой стал гладить бёдра. А потом, немного подумав наклонился и снова занялся сосками. Облизывал ареолы, слегка покусывал вершинку, получая от Цинхуа букет из разнообразных стонов удовольствия. Мобэй аккуратно всосал нежную кожу на груди, оставляя алый засос и поднял на Шан Цинхуа глаза. Лицо его раскраснелось от смущения, веки слегка подрагивали, из приоткрытого рта вырывалось тяжёлое дыхание и стоны, сам он дрожал от наслаждения и двигал бёдрами, насаживаясь на пальцы. Мобэй довольно зарычал и добавил третий, раскрывая их внутри Цинхуа. Тот отозвался особенно громким стоном и оторвав руку от подушки, положил её на голову Мобэй Цзюню, поглаживая мягкие волосы. К моменту, когда был добавлен четвёртый палец Цинхуа ощущал себя желе. Невероятно хотелось кончить, но одновременно с этим диким желанием, хотелось, чтобы Мобэй перестал его мучать и вставил уже наконец. Но он явно намерился сделать так, чтобы Шан был полностью раскрыт и готов. Цинхуа в очередной раз крупно вздрогнул и заскулил, когда пальцы едва коснулись нужного места. –Мобэй, пожалуйста… – Договорить не получилось, потому что он снова слегка надавил и тут же практически вытащил пальцы. – Что ты хочешь? – Мобэй замер и перестал вообще совершать какие–либо действия. Шан разочарованно застонал. – Да вставь ты уже наконец! Сколько можно меня мучать?! – Цинхуа был уже в отчаянье. – Ты ещё не готов, – спокойно ответил Мобэй и продолжил двигать пальцами как ни в чём не бывало. – Да готов я, готов! Я же чувствую! – Цинхуа заскулил от злости и разочарования. – Хорошо. Мобэй убрал пальцы и снял с себя футболку. Шан Цинхуа открылся прекрасный вид на накаченное тело Мобэя. Стало даже как–то завидно, но это не помешало ему пускать слюни. Он протянул руку и огладил ладонью крепкий живот с очертаниями кубиков. Кожа Мобэя оказалась на удивление мягкой и приятной, именно такой, какой он её себе представлял. Цинхуа задел пальцами соски и провёл рукой ниже, очерчивая кубики. О, Мобэй Цзюнь определённо часами занимается в зале. – Если ты не захочешь, мы остановимся. С этими словами Мобэй снял с себя штаны и бельё – черные боксеры с широкой резинкой, Цинхуа было попытался прочитать надпись на них, но его взгляд зацепился за самое главное. Да, это определённо небыли 10 сантиметров, скорее все 20. –Еб твою мать! – Вырвалось у Цинхуа с припадком истерического смеха. Член Мобэя дёрнулся, в принципе, как и сам Мобэй. – Как я и сказал если ты не захочешь, то я прекращу. Но я хорошо тебя подготовил и… Шан поднялся на локтях и прижался губами к чужим губам. Поцелуй вышел смазанный и неловкий, но понравился обоим. Для Мобэя было всё сказано, для Цинхуа сделано. Тогда-то Мобэй Цзюнь и продолжил, положил аккуратно Шан Цинхуа на живот, огладил спину, невесомо останавливаясь на лопатках, затем перешёл на ягодицы, раздвинул их и сглотнул. Раскрытый, хорошо смазанный Шан был очень хорош собой. Мобэй положил свой член туда, где ему и предполагалось быть и тяжело выдохнул. Цинхуа почувствовал тяжесть, того, что на него положили и всхлипнул на вздохе, да, ему ещё не приходилось засовывать в себя что-то настолько большое, но это ведь был Мобэй. Так что даже если будет больно ничего страшного не случится. По крайней мере так он себя успокаивал. Мобэй стал входить медленно и постепенно, но уже с первой секундой Цинхуа понял, что это лучшее, что случалось в его жизни. Боли не было, только сильное растяжение и горячий зуд, от того, как там всё растирало и распирало. Миллиметр за миллиметром он погружался всё глубже, пока не дошёл до конца и только тогда Шан смог выдохнуть и громко простонать от удовольствия. Только сейчас ему наконец пришла мысль в голову, что он вообще-то трахается с Мобэем. И такое счастье охватило его. Он действительно сейчас лежит вместе с Мобэем, и его член в нём, и никто им не помешает закончить начатое. Довольный своей работой Мобэй, поднял глаза на стену, чтобы устроится поудобнее и начать двигаться, но неожиданно наткнулся взглядом на перекорёженного волка, смущённо смотревшего на него. Надпись на плакате гласила: – Будь тем кто ест, а не тем кто котят ебёт… – Прочитал Мобэй Цзюнь в слух. Цинхуа умер от смеха прямо с членом в заднице и ничего его не смущало. Мобэй дрожал и тоже подхихикивал, что было совершенно ему не свойственно. Он смеялся скорее не от шутки, а от счастья. Всё-таки вот так поводить с Цинхуа время, заставлять его стонать и выгибаться было лучшим, что он когда-либо чувствовал. И Мобэй был безумно счастлив от этого. Даже смог наконец смеяться, спустя столько лет одиночества и предательства родных. – Прости, я не планировал твой приход и совсем забыл о плакатах. В общем да, я люблю глупые мемы с волками. – Выпалил Цинхуа чуть отдышавшись. – Я тебя за это и люблю, – сказал Мобэй широко улыбаясь. Повернувшийся к нему, Шан обмер. Во второй раз он видел улыбку Мобэй Цзюня и стал ещё счастливее, чем когда-либо. – Я покажу тебе все мемы мира, чтобы ты так улыбался, но пожалуйста, давай продолжим. Твой член очень большой и напоминает о себе при каждом движении. Шан красиво выгнул спинку и слегка поёрзал, призывая к действию, Мобэй не отказал. *** Час спустя, уже помывшийся вместе с Мобэем в одном душе, Шан Цинхуа курил на балконе в одном халате. Это был девятый этаж и глубокая ночь, поэтому он не заботился о внешнем виде. Шан меланхолично лазал в телефоне, просматривая очередной паблик с мемами про волков и выбирал, что завтра показать Мобэю, чтобы снова увидеть его улыбку. Когда вдруг его стукнула светлая мысль – позвонить Шэнь Цинцю. Он быстро набрал номер и приложил телефон к уху, подпирая его плечом. Когда гудки закончились он промурлыкал самым довольным от жизни голосом: – Ало. – Что надо тебе, несусветному пидору в час ночи? – Шэнь явно не был доволен столь поздним звонком. – Вот именно что пидору, я нашёл его. – Ооо, поздравляю, а мне об этом нахуя знать в час мать его ночи? – Ты мой лучший друг, ты должен знать первым! – Надулся Цинхуа. – Ладно, так что, он действительно немой? – Хуже, просто никогда не смеётся. – Не уж то Мобэй? – Хохотнул Цинцю. – В точку. По ту сторону затихли, но было слышно, как Ло Бинхэ возится в постели. – Это пиздец. – вахуе прошептал Шэнь. – Это пиздец, – мечтательно протянул Цинхуа с довольной улыбкой на губах, смотря блестящими от счастья глазами в чёрную бездну ночного неба.