***
Закончил Ричи (перед домом, за домом, по сторонам дома) к трём часам пополудни пятницы, и начал субботу с двумя долларами и пятьюдесятью центами в кармане джинсов. Чуть ли не с целым состоянием. Он позвонил Биллу, но Билл сказал, что должен ехать на какие-то логопедические занятия. Следующим Ричи позвонил Эдди Каспбрэку, но у Эдди голос звучал даже печальнее, чем у Билла: его мать взяла им билет на автобус, и они собирались навестить тётушек Эдди в Хейвене, Бангоре и Хэмпдене. Все тётушки были толстыми, как миссис Каспбрэк, и одинокими. — Они будут щипать меня за щеку и говорить, как я вырос, — предсказал Эдди. — Всё потому, что они знают, какой ты душка, Эдс, совсем как я. — Иногда ты настоящий говнюк, Ричи. — Только говнюк может распознать другого говнюка, Эдс, а ты знаешь их всех. Придёшь на Пустошь на следующей неделе? — Наверное, если вы придёте… А Билл не говорил придёт ли… — Эдди слегка замялся на том проводе. — Кто? — Не важно. Увидимся на следующей неделе. — Наслаждайся тётушками. — Очень смешно. Третьим он позвонил Стэну-Супермену, но Стэн сильно провинился перед родителями — разбил окно в гостиной. Он играл в летающую тарелку с блюдом для пирога, и тарелка эта совершила неудачный манёвр. Так что весь уик-энд ему предстоит трудиться по дому, а может, и следующий. Рич принёс соболезнования и спросил, придёт ли Стэн в Пустошь на следующей неделе. Стэн ответил, что придёт, если отец не запретит ему выходить из дома. — Да ладно, Стэн, это всего лишь окно. — Да, но большое, — ответил Стэн и положил трубку. Ричи уже направился к двери из гостиной, но подумал о Бене Хэнскоме. Полистал справочник, нашёл телефон Арлен Хэнском. Поскольку она была единственной женщиной из четверых Хэнсокмов, телефоны которых значились в справочнике, Ричи решил, что именно Арлен — мать Бена. Пока он искал фамилии на букву «H», наткнулся на знакомую. Джона Хирш знают все, он главный врач в больнице Дерри. И Ричи прекрасно знает, что он отец Алекс. Она вроде неплохая, можно позвать в кино. Но Ричи почему-то не решался набрать номер. Решил, что сначала позвонит Бену и, если тот пойдёт, то он позовёт и Алекс. — Я бы с удовольствием, но уже потратил все карманный деньги, — ответил Бен. Голос его звучал тоскливо и виновато. И действительно, деньги он потратил на сладости, газировку, чипсы и копчёные говяжьи ломтики. Ричи (который купался в деньгах и не хотел идти в кино один) нашёл решение: — Денег у меня достаточно. Билет я тебе куплю. Дашь мне расписку. — Да? Правда? Ты сможешь? — Конечно, — в некотором недоумении ответил Ричи. — Почему нет? — Хорошо! — радостно воскликнул Бен. — Просто отлично! Два фильма ужасов. Ты сказал, один с оборотнями? — Да. — Круто. Я люблю фильмы с оборотнями. — Эй, Стог, смотри не наложи в штаны. Бен рассмеялся. — «Увидимся перед «Алладином», да? — Да, договорились. Ричи положил трубку и задумчиво посмотрел на телефонный аппарат. Внезапно, ему подумалось, что Бену одиноко. И сам он тут же стал героем в собственных глазах. Но ему предстоял ещё один звонок. Сам не понимая почему, он хотел позвать Алекс. Ответил ему грубый женский голос и, когда Ричи попросил к телефону Алекс, женщина грубо сказала, что она в больнице с отцом, и чтобы «мелкотня» звонила туда, а не домой, чтобы прерывать дневной сон уставших людей. Ричи нашёл в справочнике номер рабочего телефона доктора Хирша и со страхом позвонил туда. На этот раз ему ответил вежливый мужской голос, представившийся доктором Джоном Хирш. Ричи вежливо спросил может ли он поговорить с Алекс и мужчина удивленно ответил «Конечно». Девочка быстро согласилась, и Ричи почувствовал, неизвестное ему ещё чувство (которое он по-настоящему узнает только через год): что чувствует парень, который получает положительный ответ при предложении сходить на свидание.***
День выдался солнечным, ветреным и прохладным. Ричи быстро шёл по Центральной улице, направляясь к «Алладину», щёлкал пальцами, напевал себе под нос песню «Should I stay or should I go». Чувствовал себя прекрасно. Походы в кино всегда поднимали ему настроение — любил он этот магический мир, эти магический грёзы. Поднимаясь на холм, через который переваливала Центральная улица, он увидел девчонку в плиссированной бежевой юбке и белой блузке без рукавов, которая сидела на скамейке около «Аптечного магазина Боуи». Девочка вроде бы ела рожок фисташкового мороженого. Её ярко-рыжие волосы доходили до лопаток. Ричи знал только одну девчонку с такими необычным цветом волос. Беверли Марш. Ричи очень нравилась Беверли. Да, нравилась, но не в том смысле. Он восхищался её внешностью (и знал, что в этом не одинок — такие девочки, как Салли Мюллер или Грета Боиу люто ненавидели её, но по молодости могли не понять, почему они, которым всё остальное доставалось с лёгкостью, по части внешности должны конкурировать с девчонкой, которая жила в одном из обшарпанных многоквартирных домов на Нижней Главной улице), но куда больше ему нравилось, что она могла постоять за себя и отличалась здоровым чувством юмора. Опять же, обычно у неё были сигареты. Короче, она ему нравилась, потому что была славным парнем. И Ричи, конечно же, признавал, что она — чертовски красивый парень. — Привет, милая. — Он подплыл к скамейке, на которой сидела Бев и смотрела на проезжающие автомобили. — Привет, Ричи, — поздаровалась Бев, и когда повернулась к нему, он увидел лилово-чёрный синяк на её правой щеке. Ричи вновь поразился тому, как она хороша… только на сей раз в голове мелькнула мысль, что она прекрасна. До этого момента ему не приходило в голову, что красавицы могли бы быть где-то помимо кино. Может, именно синяк позволил ему увидеть, как она прекрасна — выпирающий дефект, который привлёк внимание сначала к себе, а потом ко всему остальному: серо-голубым глазам, алым от природы губам, молочной детской коже. Заметил Ричи и крошечную россыпть веснушек на переносице. — Я позеленела? — спросила она, воинственно вскинув голову. — Да, милая, — ответил Ричи. — Ты стала зелёной, как лимбургский сыр. Но как только мы выберемся из Касабланки, ты отправишься в самую лучшую больницу, которую можно купить за деньги. Мы вновь сделаем тебя белой. Мамой клянусь. — Ты говнюк, Ричи. И совсем не похож на Хэмфри Богарта, — Но она улыбалась, произнося эти слова. Ричи сел рядом. — Ты идёшь в кино? — У меня нет денег, — ответила Бев. Дети, проходящие мимо них, направлялись в кино, Питер Гордон прошёл с Марцией Фэддон. Им сам бог велел ходить вместе, но Ричи видел причину в другом: они жили рядом на Западном Бродвее и являли собой такую отменную пару идиотов, что не могли существовать без внимания и поддержки друг друга. Иногда Питер тусовался с Бауэрсом, Криссом и Рыгало, но гонять малышню в одиночку ему не хватало духа. Он посмотрел на сидящих на скамье Ричи и Бев и тут же заговорил: — Ричи и Беверли сидели на дереве! Тили-тили-тесто, жених и невеста! Сначала любовь, следом свадьба придёт… — …и вот уже Ричи с коляской бредёт! — закончила Марция и рассмеялась, будто закаркала. — Сядь-ка на это, милая, — Бев показала ей средний палец. Марция негодующе отвернулась, словно не могла поверить, чтобы кто-то мог позволить себе такое хамство. Гордон обнял её, обернулся к Ричи, процедил: — Может, я ещё повидаюсь с тобой, очкарик. — Может, ты повидаешься с поясом своей матери, — ловко ответил Ричи (пусть даже и невпопад). Беверли согнулась пополам от смеха. — Пара придурков. — Да, я думаю Мартиция Фэдден ссыт розовой водой, — ответил Ричи, и Беверли внось рассмеялась. — Шанелью номер пять, — приглушенно добавила она, потому что закрыла рот руками. — Будь уверена, — поддакнул Ричи, хотя понятия не имел, что такое «Шанель номер пять», — Бев? — Что? — Ты правда умеешь йо-йо заставлять «спать»? Мне Эдди рассказывал. — Да. — А как ты научилась? Кто показал тебе? Она пренебрежительно глянула на него. — Никто мне не показывал. Сама научилась. Как и крутить жезл. Это у меня здорово получается. — Тщеславие твоей семье неведомо, — Ричи закатил глаза. — Получается, — повторила она. — Но я ни у кого ничему не училась. — Ты действительно можешь крутить жезл? — Конечно. — Вероятно, войдёшь группу поддержки в средней школе, да? Бев улыбнулась. Такой улыбки Ричи не видел. Глубокомысленной, циничной и при этом грустной. — Это для девочек вроде Марции Фэддон, — ответила Бев. — Для неё, для Греты Боуи, для Алекс Хирш. Для девочек, который ссут розовой водой. Их отцы помогают покупать спортивное снаряжение и форму. Они войдут в группу поддержки. Я — нет. — Да перестань, Бев, напрасно ты так… — Почему напрасно, если это правда? — Она пожала плечами. — Мне без разницы. Да и кому охота кувыркаться и демонстрировать нижнее бельё миллиону людей? — По-моему, это красиво, — Беверли усмехнулась. — И Алекс мне нравится. Она не такая, как Грета и Марция. — Возможно… Ричи посмотрел на часы на здании банка «Меррилл траст» на другой стороне улицы и вскочил. — Чёрт возьми, я должен идти, Бев. Договорился о встрече си стариной Стогом и Алексус. Они решат, что я передумал. — Стог — это кто? — Бен Хэнском. Я же зову его Стог. Ну, знаешь, как Стога Колхуна, рестлера. Бев нахмурилась: — Это не очень хорошо. Мне нравится Бен. — Мне он тоже нравится. Пару дней назад мы построили плотину в Пустоши и… — Вы туда ходите? Вы с Беном там играете? — Конечно. И ещё несколько парней. Там круто. — Ричи снова посмотрел на часы. — Я должен идти, Бев. Бен ждёт. — Ладно. Он, однако, не сдвинулся с места, подумал, а потом сказал: — Если у тебя нет никаких дел, пойдём со мной. — Я же сказала, у меня нет денег. — Я за тебя заплачу. У меня есть пара баксов. Бев бросила остатки рожка в урну. Её глаза, чистые, ясные, серо-голубые, повернулись к нему. Сделав вид, что поправляет волосы, Бев спросила: — Правильно ли я поняла, что меня приглашают на свидание? На мгновение Ричи растерялся, что случалось с ним крайне редко. Более того, почувствовал, что краснеет. Он предложил ей пойти в кино совершенно естественно, как предложил Бену… правда, Бену он вроде бы что-то говорил о возврате долга? Да. Но Беверли он ничего такого не сказал. Получается, он позвал на одно свидание сразу две девушки… Ричи стало совсем уже не по себе. Он опустил глаза, отвёл их от весёлого взгляда и тут понял, что её юбка чуть приподнялась, когда она поворачивалась, чтобы выбросить остатки рожка, и он видит её колени. Он поднял глаза, но ничего не выгадал: взгляд упёрся в начинавшие наливаться груди. Поэтому Ричи, как обычно и случалось с ним в минуты замешательства, нашёл спасение в абсурде. — Да. На свидание! — воскликнул он, упав перед Бев на колени. Протянул к ней сцепленные руки. — Пожалуйста, пойдём! Пожалуйста, пойдём! Я покончу с собой, если ты скажешь «нет»! Но ты не скажешь? Не скажешь? — Ох, Ричи, с тобой не соскучишься. — Она снова засмеялась, но вроде бы и чуть покраснела? Если так, то стала ещё прекраснее. — Поднимайся, не то тебя арестуют. Он поднялся и вновь плюхнулся рядом с ней на скамейку. Почувствовал, как возвращается хладнокровие. Он твёрдо верил, что от дурачества всегда только польза, если вдруг голова пошла кругом. — Так ты хочешь пойти? — Конечно, — ответила она. — Спасиб тебе большое. Подумать только! Моё первое свидание. Вечером я напишу об этом в дневнике. — она сцепила руки между начинавших набухать грудей, похлопала ресничками. Потом рассмеялась. — Лучше бы ты это так не называла. — попросил Ричи. Она вздохнула: — В твоей душе романтики не найти. — Чертовски верно, не найти. Но он чувствовал, что очень доволен собой.