Хоук и прочие неприятности

      Погода снова не радовала: темные тучи бежали по небу со скоростью хорошего спринтера, да и глубоко под ними, в городе, ветер был достаточно сильным. Иногда небо даже разражалось снегопадом, который, впрочем, заканчивался так же быстро, как и начинался. Лететь в таких погодных условиях над морем у меня не было никакого желания, поэтому с Китти я распрощалась еще в порту: этим кораблем отплывали в Ферелден и Марта с долечившимся Фредом, и тот парнишка, что работал на Атенриль, с двумя малолетними сестрами, так что сопровождающие для моей напарницы нашлись быстро. Мелкие девчонки и вовсе были в восторге от возможности потискать кошку, так что демонесса напоследок угостила меня парой нелестных эпитетов.       Я же неторопливо побрела в сторону дома. Впервые за месяц заняться мне было нечем: Андерс отсыпался в лечебнице после явно бурной ночи — явился он уже под утро, и я предполагала, что остальные участники посиделок тоже вряд ли успели проснуться. Можно было бы прогуляться в лавку Лирен, я часто там бывала, но именно сегодня видеть соотечественников не очень хотелось. Возможно, не спала Мерриль, но идти к эльфинажу у меня тоже желания не было, да и навязываться каждый день даже дружелюбной эльфийке казалось неправильным. Хотелось посоветоваться с кем-нибудь, лучше всего — с Зевраном, но он как раз был совершенно недоступен. По здравом размышлении я решила, что хорошим собеседником мог бы стать Варрик, но он наверняка тоже еще спал.       Пришлось возвращаться домой. Со скуки я еще раз перечитала нашу вчерашнюю добычу, но ничего особенно интересного не обнаружила. Записка из Казематов ясности никакой не дала, разве что виртуально «познакомила» нас с этой Бандой трех. Правда, ни имен, ни фактов их биографии не появилось, только невнятная клятва и рассуждения о тевинтерских тайнах — но раньше я не знала и этого. Книга из тайника тоже своих секретов не раскрывала; Китти даже порывалась взять ее с собой, чтобы показать Архитектору, но в итоге оставила — кошка с багажом выглядела бы странно.       Оставались отчеты Рошека. Несмотря на то, что большая часть собранных сведений была мне известна, стараниям гнома я все же порадовалась. О Море он писал почти правдиво, о нашей войне с Матерью тоже умудрился разузнать, хоть и не так подробно, даже упомянул про тевинтерскую контрабанду и смерть Ваэлей, правящего семейства Стракхэвена.       Из этого же письма я узнала, чем кончился поход моих кайтенских знакомых. Хильда за время путешествия умудрилась собрать четверых одержимых и отправить на допрос в родной город, причем Деймур в этом списке был отнюдь не первым. Неизвестно, что произошло, но из четверых одержимых получился один демон, который сумел призвать армию своих сородичей к вратам Кайтена. Но виконт Рави, как и тринадцать лет назад, с ними справился.       Такая же, хоть и поменьше, армия демонов обнаружилась в Ферелдене, в деревеньке Гринторн. Что именно там произошло, Рошек сказать не мог, но красочно описал результат: непонятно откуда возникла пропавшая больше полувека назад башня, а вместе с ней и куча жителей Тени.       Не радовали вести и из Орзаммара. При последнем посещении гномьего города я слышала, как на рынке сетовали: дети Камня лишились в этот год двух Совершенных, Бранки и Каридина. Как оказалось из письма, недавно провозглашенный Совершенный Бейрус тоже поспешно покинул мир, и тоже из-за одержимости големами. Я подозревала, что и вторая орзаммарская новость в итоге выйдет боком: была организована экспедиция в некий тейг Амгаррак, бывшую кузницу, где искали секреты производства опять же големов. И оплачивал эту экспедицию в числе прочих дом Тетрас.       Кратко описывалась экспедиция в открытый Айданом Кэл Хирол. Занялся этим важным делом дом Хельми — я смутно помнила молодого гнома, который высказывал довольно прогрессивные идеи, правда, за кружкой в таверне. Если верить собранным сведениям, только этот гном и ценился сейчас в Орзаммаре из всего своего дома, поскольку остальные представители поддерживали Харроумонта, а король Белен оппонентов не любил. Денек, тот самый молодой гном, и выбил своей семье такое ответственное поручение в надежде снова обрести былой авторитет.       Полночи я провела над своим блокнотом, пытаясь понять, чем грозят те или иные события из письма, но пока что получалось, что ничем таким, что реально просчитать заранее. И единственное, что можно было бы сделать — поговорить с Варриком. Правда, я не верила, что удастся убедить гнома в неприбыльности големодобывающей экспедиции, но попытка — не пытка. Правда, еще стоило заготовить ответ на вопрос «Откуда ты это знаешь»…       Поскучав над бумагами, я со вздохом спрятала их в небольшой тайник под самым потолком и решила прогуляться. Свежий ветер всегда может развеять уныние, да и размять крылья не мешало. Но начать я все же решила с Лирен: вчера я так и не предупредила женщину о возможной опасности белых лилий и теперь на душе скребли кошки.       Впрочем, вот как раз кошки мне и не хватало. Я так привыкла к присутствию Китти и в жизни, и в мыслях, что теперь отчаянно скучала и не знала, куда себя приткнуть.       ...В лавке, как и всегда, было людно. В основном, народ собирался посплетничать, пожаловаться или похвастаться, ничем реально полезным в этом магазинчике не занимались. Меня прекрасно знали все ферелденские беженцы: поначалу, когда я только появилась, женщины пытались позаботиться о «малютке», но довольно быстро отношение сменилось вначале на насмешки — королевская посланница от горшка два вершка, как же! — а затем и на какое-никакое уважение.       При входе я задала дежурный вопрос:       — Не передумали? В Ферелдене вас ждут, и деньги на проезд уже залежались.       Мне традиционно ответил лысый весельчак Хью:       — Так ты нам эти деньги отдай, уж мы найдем им применение.       Мужчине было уже лет шестьдесят, но он все норовил набиться в компанию к молодежи: то ли желал вспомнить былые годы, то ли рассчитывал, что ему поставят кружечку эля в обмен на эти воспоминания. Пил он, в основном, умеренно, поскольку был отличным алхимиком-зельеваром, а эта наука не терпит легкомыслия. Я даже покупала у него некоторые зелья для лечебницы — не из необходимости, Андерс мог бы сварить их и сам, — но чтобы поддержать бедствующего соотечественника. Местные зажимали ему его небольшой бизнес, так что с деньгами у алхимика было негусто.       На дежурный ответ я только хмыкнула и показала фигу. За месяц этот жест уже запомнили, так что и сейчас он вызвал только смешки. Я прошла к Лирен, которая стояла за прилавком и чесала языком с еще одной женщиной, Тайтой, и улыбнулась.       — Привет.       — Здравствуй, Алиена, — тут же повернулась ко мне милая женщина и достала из-под прилавка небольшую корзину. — Возьмёшь? Здесь завтрак для твоих мужчин.       Я рассмеялась и с благодарностью кивнула. Потом подсунула ей монетку; поначалу Лирен пыталась отказываться от денег, мол, мы и так всех бесплатно лечим. Но я всегда настаивала — торговка и сама едва ли не последнее отдавала тем, кто устроиться в Киркволле совсем не мог и голодал, чего уж тут жадничать в мелочах? Тем более, уж кто-кто, а я не бедствовала и вполне могла позволить себе платить за завтрак.       Отодвинув немного корзину, я поинтересовалась:       — А про Шери так ничего и не слышно? С каким капитаном она сбежала?       Улыбки тут же с лиц обеих женщин пропали. Тайта вздохнула:       — То-то и оно, что насовсем ни один корабль не уплывал. Тогда-то решили, что она с антиванцами подалась, да только корабль вернулся, а подруженька моя — нет.       — Может, в Антиве ей голову так вскружили, что она обо всем забыла, — попыталась утешить Лирен. Тайта только покачала головой. Янсен, шахтер с одной из окрестных шахт — неплохо устроился на фоне других беженцев, — засмеялся:       — Вечно вы, бабы, чуть что — в любовь играете. Поманили ее тряпками, вот и забыла все на свете.       — Да чтоб тебе черви твой поганый язык отгрызли, — разозлилась Тайта и замахнулась на мужчину. Многие ферелденцы ходили по Киркволлу с оружием: Клоака и Нижний город не располагали к излишнему легкомыслию, но из женщин только Тайта сумела привезти с родины настоящую булаву, которую гордо именовала Жезлом учителя. Историю этого «жезла» она никому не рассказывала, но орудовала им весьма бойко. Убедиться в этом успели не только свои зубоскалы, но и киркволльские бандиты.       Я с интересом посмотрела, как здоровый мужик с трудом уворачивается от миниатюрной женщины, а потом снова повернулась к Лирен.       — Шери ведь присылали белые лилии, я правильно запомнила?       — Верно, — кивнула торговка. — Красивые, она приносила сюда похвастаться. Неужели не помнишь?       Я напрягла память, но лилий в ней не нашлось. Покачала головой:       — Видимо, меня тогда здесь не было. Но я не о том. Вчера я познакомилась с одним храмовником…       — Он тебе что-то сделал? — тут же нахмурился Янсен, бросив возню с Тайтой, за что и огреб булавой по плечам. Впрочем, не сильно, женщина тоже отвлеклась на мои слова. Да и вообще в лавке повисло молчание: ферелденцы за своих горой стояли, а уж нас с Андерсом любили особенно — его как целителя, меня за компанию. Пришлось успокоить:       — Нет, просто познакомилась. Сэр Эмерик вроде своим положением не пытается злоупотреблять.       — Все они не пытаются, до поры до времени, — проворчал Сабин, еще один шахтер. И отвернулся, теряя интерес. Я замечание проигнорировала, продолжила свою мысль:       –…и он мне рассказал, что в Казематах пропала одна магичка. И ей тоже присылали белые лилии. И несколько женщин из Нижнего города тоже пропадали, нечасто, но все же. Может, совпадение, но лучше поберечься. Даже самые красивые цветы того не стоят.       — Это что же, моя Шери могла попасть в неприятности? — Тайта опустила свою булаву и растерянно посмотрела на Янсена, словно искала ответов у него. Я неловко пожала плечами и повторила:       — Может быть, это просто совпадение. Лучше верить в лучшее.       — Но лилии ни у кого не принимать, — понятливо закончила мою мысль Лирен. Я кивнула. Рой, бывший стражник, а теперь портовый разнорабочий, набычился:       — А куда стража смотрит? Или на нас всем плевать?       — Стража не верит, что происходит что-то плохое, — вздохнула я. — Даже старшие храмовники не верят, что магичка пропала не сама по себе. Я попробую поговорить с лейтенантом Авелин, я с ней на днях познакомилась, но не знаю, будет ли толк.       — Так мы сами поговорим, — Рой грохнул по столу, и Лирен поморщилась. Мелвин, бывший воришкой что по ту, что по эту сторону моря, хмыкнул:       — Связываться со стражей — провальная идея.       Рой завелся уже всерьез, и разговор снова ушел от пропавших женщин. Я повернулась к хозяйке лавки, подцепила корзинку и кивнула на прощание:       — Спасибо за завтрак, Лирен. И будьте осторожнее тут.       — И ты береги себя, — женщина пригладила мне выбившуюся из косы прядку и отпустила.       Корзину я решила занести домой: даже если маг еще дрыхнет, сэр Ланцелап от дополнительного приема пищи не отказывается никогда.       Увиденные во мраке ночи очертания все же не передавали грандиозности церкви. Крылась она не в размерах — я видела конструкции и покрупнее, хоть и не в Тедасе, — а в масштабах. Любовь марчан к максимализму проявилась при постройке киркволльской церкви в полной мере: крепкие каменные стены возносились ввысь на несколько десятков метров, оканчиваясь тремя внушительными башнями-колокольнями. Окна больше напоминали бойницы. Традиционные для ферелденских церквей деревянные аркбутаны в Киркволле тоже заковали в камень, а резную солярную символику на них заменили стягами. Ко входу вела лестница — не такая длинная, как перед входом в Верхний город, но тоже весьма внушительная, а по бокам от нее, перед боковыми башнями, замерли гигантские статуи. Почему-то они изображали не Андрасте, а неизвестных мужчин в струящихся одеждах, остроконечных шлемах, похожих на клювы, и с посохами в руках.       Вчера, когда церковь предстала передо мной при свете дня впервые, все эти подробности ускользнули: такое сильное впечатление произвел знакомый по видениям вид. Теперь же я пришла специально для того, чтобы рассмотреть подробности. В голове отчего-то билась мысль, что на место своего преступления часто стремятся преступники — правда, преступление здесь ожидалось не мое, да и, надеюсь, еще нескоро. На эту тему память ничего не подсказывала.       Входить отчего-то не хотелось. Может быть, причина крылась все в тех же видениях — страшно было оказаться там, где, возможно, камень будет сыпаться на голову, а пламя лизать ноги. Может быть, меня пугала обстановка: Андрасте этой церкви не была Невестой Создателя, скорее уж, Его разящим мечом, и это не способствовало созданию доверительной атмосферы.       Возможно, так проявлялась моя нелюбовь к религии и религиозным учреждениям. Я могла понять людей, которые находят себя в вере, но вот религию, бизнес от веры, принять не могла.       — Церковь примет всех, дитя мое. Тебе нечего бояться, — прошелестело у меня над ухом. Я в задумчивости пробормотала:       — Вот только приму ли я Церковь?       А потом, очнувшись, оглянулась. Рядом стояла сухонькая старушка, едва ли на десяток сантиметров выше меня, но мантия церковной жрицы странным образом добавляла ей роста и… величия, что ли. Почти машинально я неглубоко поклонилась — не то в знак уважения старости, не то склоняя голову перед одеждами Создателя, в которого я пока так и не научилась верить.       — Я была в Храме Священного Праха, — пояснила я после нескольких секунд смущенного молчания. — И там Андрасте совсем иная. Она хранит тот огонь, что горит в сердцах. А здесь она даже не защитница, она похожа на воина. А снаружи вообще эти страшные мужики с посохами.       Старушка захихикала, мгновенно теряя величие:       — Страшных мужиков не смогли снять с постаментов, девочка, хотя очень старались, поверь.       — Но зачем тогда ставили? — с удивлением уточнила я, отворачиваясь от церкви и полностью перенося внимание на преподобную старушку. Она улыбнулась:       — Так ведь самому зданию лет почти столько же, сколько и Киркволлу. Или Эмериусу, так его звали во времена Империи. Здесь жил один из магистров, богатый человек. И бедный — в нем не было ни любви, ни дружбы, ни веры, судя по этому зданию. А теперь здесь церковь, вот только страшных мужиков снять так и не смогли, — она снова захихикала, словно сама фраза ее смешила. Я поначалу насупилась — мне показалось, она смеется надо мной, — но потом тоже улыбнулась: старая женщина смеялась очень заразительно.       Но стоило ей увидеть мою улыбку, старушка цепко ухватилась за мой локоть и велела:       — Идем. Развлеки старую женщину игрой в королевы.       От неожиданности я растерялась и не успела увернуться, а вырываться из довольно загребущих и сильных для ее возраста рук было как-то глупо и не слишком уважительно.       — Я не умею, — честно ответила я, пытаясь освободиться хотя бы так. От брата мне уже было известно, что «королевами» называют здешний аналог шахмат, но стратегия никогда не была моей сильной стороной, так что адекватно играть я не умела и на первой родине.       Но жрицу мой ответ ничуть не расстроил, она снова захихикала и махнула рукой:       — И хвала Создателю, не хватало еще с самого детства мозги над доской высушить. Так во что же ты играешь? Карты, кости?       — Мне десять лет, — укоризненно заметила я. Попадать в церковь подобным образом в мои планы не входило, но старой жрице, похоже, было плевать на эти самые планы. Она уверенно тащила меня куда-то к торцу здания. Пришлось подняться немного по лестнице, и отсюда уже была видна небольшая дверь, явно для служителей.       — Многим это совершенно не мешает, — заметила жрица, переставая глупо хихикать и удивительным образом становясь почти суровой. — Так во что же ты играешь?       Очень хотелось ляпнуть «в спасение мира», но снова веселить эту и без того не грустную старушку желания не было. Тем более, мне показалось, что дурацкое хихиканье — просто маска, и общаться с ней не очень хотелось.       Внезапно вспомнилась одна мудрая игра, по словам специалистов, даже более сложная, чем шахматы. Опыта у меня было не сказать что много, играть в го я пробовала только в раннем детстве, когда со мной нянчилась старушка-соседка, кстати, чем-то похожая на эту жрицу. Зато в школе мы часто играли в «точки», по сути, то же го, только без разлинованной доски и камней.       Правда, в «точки» я тоже постоянно проигрывала, но это было не так обидно, как проигрыш в распространенные повсеместно карты или шашки. Все-таки аналог древней восточной игры, практически символа мудрости. К тому же сейчас у меня была хотя бы минимальная фора в знании правил.       — У меня на родине есть одна игра… — задумчиво проговорила я вслух. — Она сложнее королев, хотя правила совсем простые. Хотите, покажу?       Жрица уже дотащила меня до дверки и, по-прежнему не отпуская локтя, направила внутрь. Пришлось смириться. Минут пять мы молча петляли какими-то коридорами и даже поднялись на два этажа вверх, а потом оказались в небольшой комнатке, практически келье. Я осмотрела ее со скепсисом: если здание церкви когда-то принадлежало имперскому богачу, то для чего в те времена использовался этот чулан? Для хранения швабр? Но спрашивать не стала, только перевела вопросительный взгляд на жрицу.       Через несколько минут по моей просьбе принесли довольно крупный лист бумаги, карандаш и несколько небольших мешочков с фасолинами, к счастью, разноцветными и не перемешанными между собой. Выбрав черную и светло-бежевую, почти белую, фасоль, я отдала оба мешочка жрице, а сама быстрыми движениями расчертила лист на нужное количество клеток. Получилось кривовато, но я сочла, что и так сойдет.       Объяснение правил тоже много времени не заняло.       — У тебя на лице был страх, когда ты смотрела на врата церкви, — проговорила жрица, делая первый ход. — Почему?       Я выложила свою фасолину, конечно, белую, и поморщилась. Как чувствовала, что просто поиграть такая женщина не позовет.       — У каждого могут быть свои неприятные воспоминания. Может, меня в детстве преподобная мать за уши таскала?       — Ты, верно, была очень непослушным ребенком? — усмехнулась моя противница, выкладывая очередную фасолину. Сухая рука двигалась быстро, а движения были четкими, так что в ее смешливую маску уже верилось значительно слабее.       Пока что наши камни лежали далеко друг от друга — мы начали захват позиций с разных углов бумажной «доски». Поэтому и размышлять над ходом смысла не было: время побороться еще не пришло.       Я заняла еще одну точку и ответила:       — Я и сейчас непослушный ребенок. Но теперь позволяю такие вольности только брату.       Женщина усмехнулась и на следующий ход промолчала. Несколько минут мы увлеченно выставляли фасоль в облюбованные пункты, а потом я все же решила перейти в наступление. Первую группу камней жрицы я взяла довольно быстро, а дальше дело застопорилось: взгляд женщины стал неожиданно острым, а сопротивление — продуманным. Пожалуй, от игры я получала некоторое удовольствие — в основном, потому, что собиралась выиграть хотя бы первый раз. На большее не рассчитывала: слишком уж увлеченно моя противница изучала позиции, наверняка, была хорошим стратегом. Проигрывать я не любила, но и оставаться на вторую партию не собиралась.       Так и вышло. Жрица совершила ту же ошибку, что и все новички, в том числе и я: увлеклась нападением, забыв, что в зачет идут не только убитые камни противника, но и захваченные территории. Когда я объявила счет, наскоро посчитав очки, она раздосадовано поджала губы. Похоже, проигрывать старушка тоже не умела.       — Ты снова принимаешься за старое, Вильгельмина? — раздался от входа звучный напевный голос. Старая жрица отмахнулась:       — Не карты ведь, Эльтина.       — Не хватало еще учить детей азартным играм в Церкви, — вздохнула таинственная Эльтина. — Впрочем, кажется, в этот раз дети учат тебя? Я не узнаю этой игры.       Я оглянулась. У входа замерла еще одна женщина, куда моложе моей противницы, хотя и ее волосы уже тронула седина. Поза у нее была смиренной, со сложенными на груди руками, но осанка выдавала человека, привыкшего к власти. Мантия казалась куда богаче, так что я предположила в новоприбывшей Владычицу Церкви.       Поспешно встав, я снова поклонилась — впрочем, тоже не слишком глубоко. Эльтина осмотрела меня и задумчиво проговорила:       — Белые одежды, посох… И брат Себастьян упоминал, что ты выглядишь моложе, чем нам казалось. Я вижу перед собой Белого Стража?       Я снова поклонилась, подтверждая ее слова и скрывая смущение. Кажется, в Киркволле я умудрилась стать известнее, чем на родине. Хотя ничто не мешает уточнить.       — Неужели меня так легко узнать?       — Белый цвет не слишком популярен среди других детей, — улыбнулась мать Эльтина. — И немногие решатся открыто носить посох. Особенно в нашем городе.       Я к этим словам отнеслась с сомнением: Андерс совершенно не стеснялся своего магического оружия, да и Морриган попробовал бы кто-нибудь претензии предъявить. Правда, Андерс Серый Страж, а Морриган — это Морриган, да и Мор тогда был… Ни Бет, ни Мерриль по городу и впрямь старались с посохами не ходить.       А потом до меня дошло, и я открестилась:       — Это не посох. В смысле, не магический посох. И вообще, я предпочитаю называть его шестом, чтоб не путать. И я тоже не маг. Вот, — я шустро достала свою «справку» и отдала Верховной Жрице. Жест вышел уже почти автоматическим, и мне подумалось, что скоро начну вытаскивать листок из воздуха, как фокусник. Старушка — Вильгельмина — довольно прищурилась:       — Интересная мне сегодня попалась рыбка.       Эльтина, мельком глянув на текст, вернула документ и улыбнулась:       — Это верно. Мне было интересно познакомиться с тобой, дитя мое. Так что я даже рада, что ты попала в цепкие руки Вильгельмины, — она окинула взглядом поле с фасолинами и заметила: — И особенно рада тому, что почтенная жрица не взялась за карты.       — Не будь такой занудой, Эльтина, — снова захихикала Вильгельмина. — Если бы Создатель не хотел, чтобы мы развлекались, он не позволил бы придумать порочную добродетель.       Я рассмеялась:       — Один мой друг говорил ровно этими же словами про… ммм… близкие взаимоотношения.       Почему-то в присутствии двух жриц я засмущалась говорить про секс. Но Вильгельмина снова зашлась своим чуть дребезжащим хихиканьем и кивнула:       — Мудрый малый.       — Я услышала о тебе уже довольно давно, но в церкви увидела только сегодня, — заметила Владычица, игнорируя свою подругу. Я пожала плечами:       — Я думаю, что вера не нуждается в дополнительном обрамлении, а помощь церкви мне пока не нужна. Сегодня я просто хотела посмотреть на само здание — оно довольно красивое. Хотя и не слишком уютное, ферелденские мне нравятся больше.       Вильгельмина снова засмеялась, а затем ухватила меня за руку:       — Но ты ведь не собираешься уходить прямо сейчас? Я не прочь отыграться.       — Это же не порочная добродетель, — снова укорила я старушку. — И мы не на деньги играем. Так что «отыгрываться» не выйдет.       — Ты смотри, Эльтина, такая мелкая, а уже зануда почище тебя, — удивилась старая жрица. И потребовала: — Не цепляйся к словам и уважай старость.       Я бросила вопросительный взгляд на Владычицу, но она ничью сторону принимать не торопилась, так что пришлось снова усаживаться за стол. Некоторое время мы играли молча, и под взглядом главы церкви я ощутимо нервничала, но потом все-таки увлеклась. Проигрывать ужасно не хотелось, так что над ходами я думала очень тщательно. Вильгельмина тоже отбросила свою маску, откинулась на спинку стула и смотрела на поле, прищурив один глаз. Игра шла с переменным успехом, но я все же чувствовала, что проигрываю.       — Занятная игра, — задумчиво проговорила Эльтина после подсчета очков, по которым я — увы! — проиграла. Оказывается, все это время женщина стояла рядом и наблюдала за нашей фасолевой войной. — Откуда ты приехала, дитя мое?       — Из Ферелдена, — мрачно ответила я. Раздражение от проигрыша удавалось сдерживать с трудом, но я все же старалась. — Я же Белый Страж именно Ферелдена.       — А зачем ты приехала в Киркволл? Убегала от Мора? — доброжелательно предположила Владычица, но я резко вскинулась и, уже не скрывая раздражения, отчеканила:       — Я никогда ни от чего не бегаю. И уж тем более от Мора! Мой брат убил архидемона, и я ему в этом помогала.       — Вот как? — ничуть не обиделась Эльтина. Она даже едва заметно улыбалась, переводя взгляд с меня на старую жрицу, сейчас довольную как объевшаяся кошка, и обратно. — Тогда зачем же ты здесь?       — По поручению Его величества, — нехотя ответила я. — Многие уехали из-за Мора, и было бы неплохо уговорить их вернуться. Извините за резкость. Я пока не научилась проигрывать.       — Ничего страшного, — Эльтина все-таки рассмеялась. Смех у нее был таким же звучным и приятным, как голос. — Вильгельмина почти вдесятеро старше тебя, но тоже так и не научилась проигрывать достойно. Идем, ты ведь хотела посмотреть на церковь?       Я нехотя встала. Идти никуда уже не хотелось, но это было бы совсем невежливо. Моя недавняя противница подмигнула и пригласила:       — Заходи ко мне поиграть, девочка.       И внезапно я поняла, что зайду. Было в игре с Вильгельминой что-то затягивающее, словно бы и азарт, но присыпанный пеплом, не мешающий сосредоточиться. К тому же я надеялась, что рано или поздно смогу обыграть старую жрицу.       Из кельи Эльтина вывела меня в коридор, но свернула не налево — оттуда пришли мы с Вильгельминой, — а направо. Несколько поворотов, снова две лестницы — и мы уже входим в основной зал церкви через неприметную дверь позади статуи Андрасте. По дороге нам встретились несколько церковных служащих; все женщины, но их ранг я затруднялась определить — не настолько хорошо разбиралась в церковной иерархии. Но не было ни одного мужчины, хотя я отлично помнила, что Владычица упоминала брата Себастьяна. Кстати…       — Можно задать вопрос?       — Можно, — согласилась жрица. — Если смогу, то с удовольствием отвечу.       — Вы упоминали брата Себастьяна, — напомнила я. — А я здесь в церкви познакомилась с принцем Себастьяном. Это один и тот же человек?       — Все верно, — Эльтина явно улыбалась. Точно я не видела, поскольку шла следом за женщиной, а она ко мне не оборачивалась, но голос ее выдавал.       — Почему тогда вы называете его братом? Разве он принял обеты?       — Нет, — вздохнула Владычица, явно переставая улыбаться. — Но об этом, дитя мое, лучше спрашивать у самого Себастьяна. Хотя, боюсь, сейчас он и сам не знает, какую участь выбрать.       Очень хотелось переспросить, о чем это она, но чутье подсказывало, что я лезу не в свое дело. Пришлось укротить любопытство, точнее, перевести его на другой предмет.       — А преподобная мать Вильгельмина? — я слегка запнулась на титуле, сказывалось отсутствие привычки. — Разве в церкви можно играть в карты?       — Церковь — не суровый отец с плёткой в руках, дитя мое, — снова вздохнула Владычица. — Она добрая мать, что принимает в свои объятия даже грешников. Вильгельмина вела… активную жизнь, но потом приняла обеты, став одной из нас. Игра же в карты… каждый сам должен решить для себя, поддаваться ли пороку. Не стоит надеяться на то, что все выборы сделает за тебя высшая сила.       — Вы говорите странные вещи для жрицы, — заметила я. — Тогда зачем же нужна Церковь?       — Церковь лишь указывает направление, следовать ли ему, каждый должен выбрать сам.       Я замолчала, переваривая информацию. Она никак не согласовывалась с политикой Церкви, но, возможно, это частное мнение одной преподобной матери? И оно нравилось мне куда больше, чем завоевательская политика Священных походов.       И я задала следующий вопрос:       — Почему Андрасте в вашей церкви похожа на воительницу?       Из церкви я вышла только несколько часов спустя. Вначале я разговаривала с Владычицей, а затем меня перехватила преподобная мать Вильгельмина и снова утащила играть в го. Выиграть за этот день я у нее больше не смогла, и когда раздражение начало прорываться наружу, старушка рассмеялась и предложила все-таки сыграть в карты. Я немного посопротивлялась, больше для вида, но в итоге согласилась. В конце концов, заняться мне было нечем, правила были не слишком сложными, а, увидев мою излишнюю честность, старая жрица расхохоталась и начала учить меня откровенно шулерским приемам. Таких знаний я упустить никак не могла — даже если и не сяду никогда играть, будет чем удивить Зеврана.       О том, что хотела узнать, где в городе можно достать белые лилии, я вспомнила, только выйдя на площадь перед церковью. Оглядевшись, со вздохом признала, что знакомых в Верхнем городе у меня слишком мало, и в данный момент они находятся не здесь. К тому же темнело, а возвращаться через Нижний город и Клоаку в одиночку мне было, пожалуй, страшновато. Раньше я всегда рассчитывала на помощь Китти, но сейчас моя демонесса была уже на полпути к Ферелдену. Стоило поспешить.       Впрочем, одного знакомого, вернее, знакомую, я все же встретила еще до спуска по лестнице. Изабелла шла со стороны «Цветущей розы» и выглядела абсолютно довольной жизнью.       — А, лапушка, снова ты, — поприветствовала меня пиратка. И кивнула в ту сторону, откуда шла. — Решила все-таки разведать парочку новых развлечений?       — Как-нибудь в другой раз, — отказалась я, выравнивая шаг под скорость женщины. И хмыкнула: — Вообще-то я иду из церкви. Хотела полюбоваться архитектурой, а меня внезапно полдня учили играть в порочную добродетель.       — В церкви? — заинтересовалась Изабелла, выгнув бровь. Я коснулась арки ворот, за которыми начиналась лестница, улыбнулась и кивнула:       — Как ни странно. Есть там одна потрясающая дама, мать Вильгельмина. Если хочешь, познакомлю, кажется, ей не хватает достойного противника.       Изабелла пожала плечами, не проявляя особого энтузиазма, и застучала каблуками по каменным ступенькам. Пришлось припустить следом, чтобы не отстать. И едва догнала, пиратка пропела на манер церковных катренов:       — «И вошла Изабелла в Церковь, и увидела она, что это скучно». Песнь Изабеллы, станс первый, стих первый.       Я засмеялась. Нам навстречу поднималась пара довольно импозантно одетых мужчин с цепкими взглядами, и я замолчала, пропуская их мимо. Изабелла кинула на них заинтересованный взгляд, но, столкнувшись с ответным, презрительно хмыкнула и отвернулась. Я с интересом посмотрела эту пантомиму, но решила не заострять внимания, продолжила разговор с того же места:       — Согласна. Но мать Вильгельмина приятное исключение. Впрочем, как хочешь. А куда ты идешь?       — В «Висельник». Отличное время, чтобы немного поиграть, — хмыкнула она. Направление меня весьма порадовало и даже слегка скорректировало планы:       — Удачно. Можно, я с тобой пройдусь?       — Хочешь применить свеженькие навыки? — Изабелла рассмеялась и слегка отпихнула бедром очередного встречного, который пер по лестнице как танк. Я за разговором его не заметила и вполне могла бы покатиться с лестницы кубарем, если бы не приятельница. Посмотрев вслед мужику, в очередной раз я пожалела, что отослала Китти, но попыталась хотя бы запомнить его сама, чтобы при случае устроить какую-нибудь мелкую пакость. Потом покачала головой:       — Играть с вами? Вы меня без штанов оставите, нет уж. Просто Андерса подожду, не хочу через Клоаку одной тащиться по темноте.       Изабелла пожала плечами, мол, как хочешь.       Андерса ждать не пришлось: он и так уже сидел в «Висельнике» с картами в руках. Судя по горке монет у руки Хоука, остальным сегодня леди Удача не улыбалась. А судя по унылой физиономии Серого Стража, к нему она повернулась вообще каким-то другим местом. На нас они внимания особого не обращали, хотя и явно заметили.       Изабелла не чинясь уселась за стол к остальным, с любопытством окидывая глазами карты ближайших соседей. Я подошла к Андерсу, заглянула ему через плечо и приуныла. Если у моего приятеля не откроется внезапных шулерских талантов, то эту партию он тоже сольет. Погладила его по голове, зарываясь пальцами в волосы и отпуская немного света, и доверительно сообщила остальным:       — У меня на родине говорят, что новичкам везет. Но с вами я бы играть не села, даже будучи совсем новичком и круглой дурой.       — А при чем тут дура? — рассеянно поинтересовался Хоук, задумчиво разглядывая карты. Изабелла с таким интересом уставилась в ту же сторону, что уже почти перебралась к мужчине на колени. Я оглядела эту композицию и хмыкнула:       — Говорят, дуракам тоже везет. Но, на мой вкус, и то, и другое говорят те шулеры, которые потом оставляют этих дураков и новичков без денег. Зато с бесценным опытом.       Не-контрабандист угукнул, но моего ответа, кажется, не расслышал. Предложил:       — Повышаем? Скажем… пять медяков?       — С ума сошел? — проворчал Андерс. Тряхнул головой, избавляясь от моих рук, но я не сдалась, ухватила отросшие прядки и принялась заплетать кривоватые косички. — Я тебе и так уже золотой должен. Три медяка.       — Блондинчик, не жмись. Пять.       — Демон с вами, — проворчал маг. Я задумчиво оглядела кучку монет в центре стола, потом — более внушительную кучку у локтя Хоука и хмыкнула.       — Это ты на Глубинные тропы зарабатываешь, что ли?       — Для достижения цели все средства хороши, — довольно мирно отозвался мужчина.       Андерс мельком глянул на меня и поинтересовался:       — А ты где пропадала весь день? У Лирен?       — В церкви. Познакомилась с Владычицей Эльтиной.       Маг оторвался от карт и удивленно на меня посмотрел:       — Не поверю, что ты несколько часов слушала проповеди.       Я засмеялась:       — С ней я сплетничала. А еще одна преподобная мать, Вильгельмина, учила меня играть в порочную добродетель. И что-то мне подсказывает, что я сыграю лучше тебя, — я показала магу язык. Он недовольно фыркнул и снова отвернулся, напряженно изучая карты. Учитывая, что никаких новых ему не пришло, приятель просто не хотел обсуждать свои таланты.       Варрик добродушно рассмеялся:       — Видел я эту Вильгельмину. Такая веселая старушка? Болтают, раньше она была одним из капитанов Армады Удачи, пока не поссорилась с кем-то могущественным. От него она решила прятаться в церкви, да так в итоге там и осталась.       — Пфф, чушь, — фыркнула Изабелла. — Кто из Армады согласится провести всю жизнь в этой тягомотине?       — Не зарекайся, Ривейни, — подмигнул Варрик и без перехода объявил: — Еще пять медяков.       — Ты издеваешься над бедным целителем, — скорбно сообщил Андерс и бросил карты на стол. Фенрис проводил этот жест слегка насмешливым взглядом и кивнул:       — Поддерживаю.       Партия закончилась только минут через десять, причем до конца торговались Хоук и Фенрис, Варрик бросил карты раньше. Я тут же пересела поближе к гному и посмотрела, что было у него в руке. Комбинация оказалась неплохая, если я правильно поняла объяснения Вильгельмины, но и не самая лучшая. Учитывая, что Варрик мог с совершенно серьезным лицом рассказывать любые небылицы, блефовать с таким раскладом он мог бы долго.       Я тихонько спросила:       — А почему ты сдался? Вроде не самые плохие карты?       — Хоуку сегодня везет, так что путь тянет деньги из кого-нибудь еще, — усмехнулся гном. Я подсела еще поближе и спросила еще тише, чтобы не отвлекать игроков:       — Варрик, а ты говорил, у тебя много разных знакомых? А ты знаешь, где можно зимой достать белые лилии?       — Соскучилась по лету? — предположил гном с улыбкой. Я покачала головой:       — Одной моей знакомой недавно прислали лилии, и я хочу узнать, откуда их взяли. Вдруг стащили? А она всем хвастается.       Варрик посмотрел на меня чуть прищурившись, а затем согласился:       — Хорошо, узнаю.