Хоук и прочие неприятности

      — Вот дерьмо! — восхищенно протянул Бартранд, едва мы прошли первый коридор крипты. Восхититься было чему: лавовые каналы окончательно уступили место ярко-алым фонарям и кристаллам лириума, и широкий зал с теряющимся во тьме потолком был погружен в багрово-лазурный сумрак. Камни стен и статуй казались насыщенно-фиолетовыми, с отливом в синеву, отличаясь цветом только возле фонарей: багровые отсветы окрашивали их в коричневый. Мозаичный пол первого зала сменился более простым рисунком, но подогнаны плитки были так, что, кажется, и нож воткнуть никто бы не смог. Статуи тоже оказались необычными: традиции скульптуры явно все еще были гномьими, но изображали они кого угодно, только не Совершенных. Они вообще не были антропоморфными; можно было бы счесть их вольной фантазией на геометрическую тему, но почему-то все же казалось, что это лица. Странные, угловатые, но среди каменных складок просматривалось что-то похожее на глаза. При взгляде на эти статуи мне становилось не по себе.       — Ты ожидал чего-то другого? — осведомился Хоук слегка недовольно. Путь от входа в крипту до лагеря оказался не самым легким. Альтернативного пути, на котором вообще не попадался бы лириум, мы так и не нашли: пройти мимо той залы, где два лириумных корня сплетались как вены, было нельзя. Зато в процессе поисков изрядно проредили местную популяцию тварей: и темных, и вполне природных. Дважды на нас нападали пауки и бесчисленное множество раз — порождения тьмы, так что до лагеря Бартранда отряд дошел выжатым досуха. Отдыхать старший Тетрас отказался наотрез, да никто и не настаивал: все надеялись проскочить зачищенными коридорами до того, как набегут новые порождения тьмы.       Единственной приятной новостью стало то, что Сэндал сумел добраться до своего отца без нашего сопровождения.       К сожалению, других удовольствий Глубинные тропы так и не принесли. К крипте пришлось пробиваться практически заново: порождения тьмы сбегались навстречу с таким энтузиазмом, словно над нами ярко мигала табличка «Еда». Мы потеряли обоих гномов из Хартии — одному грудную клетку разорвал крикун, другой заразился скверной, и Бартранд лично перерезал ему горло. С одной стороны, это, наверно, было к лучшему: ни к чему Хартии знать про лириум; с другой, легкость, с которой наш предводитель перешагнул через своих спутников, изрядно покоробила, причем, похоже, не только меня. С заметным осуждением на брата косился даже Варрик.       К тому моменту, как мы, наконец, вошли в зал с трупом дракона, отсутствием ранений могли похвастаться только гномы, Хоук и я. Андерсу пришлось работать едва ли не за троих: лечить раненых, отслеживать засады и участвовать в боях. Лириум он глушил как воду, мана сама восстанавливаться не спешила, но все равно бледнел едва ли не с каждым пройденным метром. Поначалу я помогала, как могла, с лечением, стараясь не приближаться к магу, но в итоге отдала свою брошку Варрику — ему я доверяла больше всех после слинявшей куда-то Китти и самого Андерса, — и пристроилась к приятелю, чтобы делиться с ним силами.       Трупу дракона Бартранд не особенно обрадовался. Чешуя была дорогим материалом, но все же не настолько, чтобы ради этого тащиться на Глубинные тропы, а весила прилично. А вот статуи взбудоражили гнома так, что он погнал всех вперед, не слушая наших уговоров, что дорога впереди не изучена. К счастью, далеко идти не пришлось: коридор, что охраняли гномьи статуи, оказался коротким, а за ним, после небольшой лестницы, открывался еще один помост, освещенный лириумом и алыми фонарями, охраняемый неизвестными статуями.       Здесь гном и скомандовал привал. Этому обрадовались все, хотя меня несколько смущали кристаллы лириума. Приходилось смотреть себе под ноги и стараться вообще не поднимать взгляд. Однако я успела заметить, что лазурь лириума оплетена алыми, словно кровь, жилами, но выяснять подробности не рискнула.       — Я полагал, тут заброшенный тейг, из тех, что временами находят… но такое…       — Откуда ты вообще узнал об этом месте? — недовольно поинтересовался Андерс. Страж был бледен, отхлебывал из фляги укрепляющий настой чуть ли не на каждом шагу, но зато теперь Бартранд косился на него с настоящим уважением. Правда, к тому уважению примешивалась практическая жилка, что-то вроде — крутой ты воин, Страж, где бы твои таланты теперь использовать повыгоднее? Мне этот взгляд не слишком нравился, но за приятеля я не переживала: маг и сам терпеть не мог плясать под чужую дудку, а уж Справедливость и вовсе не позволит ему впутаться во что-нибудь не слишком благородное.       — Старые байки мародеров, еще после Третьего Мора. «Неделя пути от поверхности»… Только им никто не верил.       — Ну, они оказались правы, — заметил Варрик. Его братец только кивнул и отошел к оставшимся членам экспедиции. Сам гном подсел к нам ближе и протянул мою брошку:       — Скучаешь по небу, Перчинка?       Я побыстрее выхватила украшение и отсела от Андерса подальше, снова заработав внимательный взгляд Варрика. Буркнула:       — Я вообще сюда не хотела, если помнишь.       — А ты, Варрик? — усмехнулся Хоук. — Чувствуешь дыхание родной земли, зов Камня и что там еще роднит гномов?       — Понятия не имею, — пожал плечами гном. — Лично мне уже надоело смотреть на сталагмиты. Или сталактиты?       — И то, и другое, — буркнула я и ткнула пальцем в означенные объекты: — Сверху сталактиты, снизу сталагмиты.       — Без разницы, — отмахнулся Варрик. — Не понимаю, чего ради гномы вообще здесь живут. Ну, а ты, Хоук?       — Я здесь, мама и Бетани там, неплохой расклад, — пожал плечами тот. — Но лучше бы нам на выходе купаться в золоте.       Дожидаться продолжения разговора я не стала — в моих мыслях объявилась Китти. Я тут же вскочила и бросилась навстречу своей подружке. Далеко бежать не пришлось: кошка уже почти догнала нас, так что из поля зрения драгоценных спутников я не вышла, и никто не стал меня останавливать. Демонесса же первым делом бросила мне под ноги несколько странного вида то ли значков, то ли медальонов. Я приподняла один, и кошка возбужденно зашептала:       — Они были в том тайнике, где тебя укусил паук. И еще несколько я нашла в других коридорах. Это ведь что-то гномье?       Внимательно осмотрев добычу, я согласилась. Это определенно было что-то гномье, но, как и местные статуи, что-то неопознаваемое. Не то чтобы я хорошо разбиралась в символике подземного народа, но в прошлый поход видела символ дома Ортан, который мой брат нашел для одной гномки из Орзаммара. Новая находка явно была таким же символом дома, вот только сам дом я опознать не могла.       — Спросим у Варрика, — предложила я. — Может, он знает?       Демонесса молчаливо согласилась, и я сгребла принесенные символы в сумку. Всего их оказалось девять штук, и я была уверена, что с какой-то частью добычи придется расстаться.       Почти так и произошло, вот только порадовать меня гном ничем не смог. Повертев в руках значок, он пожал плечами и проговорил:       — Впервые вижу этот герб, но это еще ни о чем не говорит. Знаешь, Перчинка, геральдика Орзаммара — не та вещь, которая может заинтересовать наземника. Попробуй спросить Бодана, я слышал, он имел дело с гномьим антиквариатом. Или оставь мне, вернемся домой, я уточню.       — Одно другому не мешает, — философски отозвалась я, достала еще один значок и отправилась расспрашивать торговца. Помочь мне Бодан пообещал с большим энтузиазмом — он вообще проникся к Хоуку и всей его команде небывалой благодарностью, хотя, на мой вкус, Сэндал прекрасно спас себя сам, — но ничего интересного мне тоже не сказал. Хотя уже это было довольно показательным: уж кто-кто, а торговец разбирался в древностях получше многих. По секрету он мне рассказал, что раньше жил в Орзаммаре и занимался как раз поиском древних вещиц, так что сомневаться в его компетентности не приходилось.       Напоследок повертев значок в руках, Бодан задумчиво проговорил:       — Ты права в том, что это похоже на знак дома, хоть он мне и неизвестен. Но кое-что припоминается.       Я посмотрела вопросительно, но гном ничего не ответил, подозвал своего сына и показал находку ему:       — Помнишь об этом, сынок?       — Яркая стена! — расплылся в улыбке юный чаровник, а я удивилась новым словам в лексиконе Сэндала. Его отец покивал в ответ:       — Истинно так, мой мальчик… Значит, не показалось. Я видел похожий герб несколько лет назад.       Я тут же навострила уши и совсем не удивилась, что поближе подошли и Варрик с Хоуком. Андерс все еще отпаивал сам себя настоем, а Изабелла приставала к Фенрису, благо, оба не слишком интересовались историей. А вот проявления интереса от наших предводителей я как раз ожидала.       — Знаешь, раньше я жил в Орзаммаре, вел свои дела. «Торговлю Феддиков» знали все — многие благородные господа любят вспомнить времена былой славы, а я как раз занимался тем, что… ммм… спасал сокровища из брошенных тейгов и продавал их желающим, — гном перевел дыхание, покосился на дополнительных слушателей и пояснил: — Не поймите меня неправильно, воровством я не занимался никогда, но многое, что гномы утратили, еще возможно спасти из лап порождений тьмы. И почему бы на этом немного не заработать?       — Эй, не парься, — усмехнулся Варрик. — Мы все пришли в эту экспедицию.       — И заняты тем же самым, — поддержал Хоук. Бодан кивнул:       — И то верно. Так вот. Сам-то я не слишком люблю спускаться в неохраняемые тейги, воин из меня так себе, поэтому на разведку обычно отправлялись бескастовые. За вполне приличное вознаграждение! Однажды один из моих разведчиков принес мне необычное украшение и пару цветных камней, черный и кроваво-красный… Что это были за находки! Выкованная из железа голова дракона, покрытая золотом и отломанная в районе шеи. Камни же оказались самоцветами неизвестной природы, идеально гладкими и размером с глаз ребенка. И, по словам моего разведчика, там, где он был, этих камней целая стена.       — А где находится эта стена, он случайно не сказал? — глаза Хоука загорелись азартом, но торговец немного разочарованно вздохнул:       — Пообещал отвести туда меня, но только в том случае, если я пойду сам. Отказаться от такого я никак не мог, вы же понимаете… Большую охрану он брать запретил, сказал только, что дойдем до тейга Эдукан, а дальше вниз.       — Неделя пути? — хмыкнула я, покосившись на Варрика. Бодан удивленно покачал головой:       — Нет, время он не упоминал. Что это был за поход! Я буду вспоминать до конца дней… Жечь факелы он запретил, наступать велел только на его следы. Рядом, буквально за стеной, выли порождения тьмы. Но оно того стоило, друзья мои! Там, во тьме, возвышалась сияющая стена, на которой были изображены картины древней истории героев и Совершенных. Эльфы, гномы, драконы и создания, которых я даже назвать не могу, ожили в мозаиках из золота и драгоценных камней. О, что это была за картина! И там я встретил Сэндала. Оборачиваюсь, чтобы лучше осмотреть это чудо, а там стоит он, маленький, бледный, но с сияющими голубыми глазами и без малейшего признака скверны. «Что ты здесь делаешь, мальчик?», спросил его я, но он не ответил, продолжая спокойно стоять на месте. А потом он что-то услышал, посмотрел на меня и сказал: «Они приближаются».       — Они? — переспросила я, увлеченная рассказом. Бодан кивнул:       — Я тоже не понял сразу. «Кто? Кто приближается, мальчик?», спросил я, а он просто посмотрел на факел в моих руках. И тогда я сам услышал их, крики порождений тьмы. Я представил, что они учуяли нас, учуяли нашу кровь. Я услышал, как кричат мои люди, и сказал мальчику: «Нужно уходить», а он все также стоял на месте, слегка улыбаясь. Так что я подхватил его и побежал, так быстро, как только мог.       — Благородный поступок, — оценил Хоук. — Но как это связано с этим символом?       — Мне кажется, на той стене я видел похожие символы, — неуверенно проговорил торговец. Потом поднял взгляд на необычные статуи и еще более неуверенно заметил: — А возможно, и не только символы.       — Тейг Эдукан? — я нахмурилась, припоминая рассказы брата. Что-то такое крутилось в голове, но я не сразу смогла ухватить воспоминание — наверное, потому что рассказал мне эту историю не брат, а Алистер. — Его величество как-то говорил мне, что во время Мора им пришлось дойти до тейга Эдукан.       — Без тебя? — подколол Хоук. Я отмахнулась:       — Я тогда летала в Башню магов, договаривалась об обучении одной гномки… неважно. Алистер говорил, что они нашли в этом тейге странную руну. Даже показывал мне: плоский гладкий камушек, черный как ночь, а на нем ярко сверкает незнакомая мне серебряная руна. Смотрелось очень красиво. И, насколько я знаю, гномы эту находку тоже не опознали. Правда, я не уверена, что Алистер ее много кому показывал, он тоже любит всякие неизвестные статуэтки, картинки, медальоны, и вряд ли захотел бы расставаться с руной.       — Может быть, следующую экспедицию организовать туда? — задумчиво спросил Варрик, а потом подмигнул мне. Я подумала — понадеялась, — что приятель просто дразнит меня, но Бодан посмотрел на него с интересом.       — Если надумаете, мессир Тетрас, не забудьте пригласить меня. Вот только не уверен, что что-то из этого выйдет. Пришлось обрушить потолок, чтобы спастись. Та чудесная стена похоронена под обвалом.       — Я делаю колдовство, — напомнил о себе Сэндал. Бодан потрепал сына по плечу, а Хоук поинтересовался:       — А твой сын всегда был таким… многословным?       — Всегда, — Бодан тяжело вздохнул. — Подозреваю, что его специально оставили на Глубинных тропах, после того, как его разума коснулся лириум. Правда, не представляю, кто бы отправился так далеко… Но во всем надо видеть плюсы: ты же видел, какой из моего мальчика чудесный зачарователь!       — Смахивает на мага, — заметил Андерс. Я и не заметила, как он подошел; видимо, приятелю наскучило сидеть в одиночестве. Варрик с укоризной возразил:       — Тебе ли не знать, что гномы неспособны к магии, Блондинчик?       — Что-то не припоминаю ни одного гнома, который сумел бы превратить огра в ледяную статую, — парировал тот. Бодан явно хотел что-то сказать в защиту сына, но тот вдруг перевел неуловимо изменившийся взгляд на меня и заговорил с какими-то незнакомыми интонациями:       — Однажды магия вернется. Вся. Каждый станет тем, что он есть. Тени расступятся, и небеса широко раскроются. Время щита придет.       — Что? — удивленно переспросил Бодан, но я едва расслышала его. Слова оглушили, словно ледяная вода, опрокинувшаяся на голову. Сэндал отца тоже проигнорировал, продолжил, по-прежнему обращаясь ко мне:       — Когда он воздвигнется, все это увидят.       — Кто? — внезапно охрипшим голосом спросила я. — Кто воздвигнется? Что значит — небеса раскроются?       — Во имя предков, что на тебя нашло, мой мальчик? — удивленно переспросил торговец. Его сын вдруг как-то странно мигнул, словно просыпаясь, посмотрел на отца, заулыбался и спросил:       — Колдовство?       Я ошарашенно переводила взгляд с одного из своих собеседников на другого, пытаясь уложить слова гнома в голове. На меня, к счастью, внимания пока не обращали и вопросов тоже не задавали. Ответить я бы не смогла; но странным образом эти непонятные слова цепляли что-то в душе, заставляя нервничать и не находить места.       «Шшш, — прошипела Китти. — Что он такого сказал?»       «Не знаю, — с каким-то непонятным даже мне самой отчаянием отозвалась я. — Но почему-то его слова кажутся такими важными… Неужели так и звучит голос мира?»       «Чушь, — фыркнула кошка. — Это был голос двинутого гнома, только и всего».       Я была с ней не согласна, но в данный момент сделать ничего не могла, разве что запомнить эти слова. А еще лучше — записать, благо свои блокноты я так и таскала следом, как самое ценное имущество. И почему-то мне казались важными не только сами слова, но и то, кто их сказал. Украдкой я осмотрела Сэндала правильным зрением и пораженно замерла. Юного гнома окутывали нити насыщенно-синего цвета; оттенок напоминал его же глаза, только был более темным и ярким одновременно. Это было совсем не похоже на коконы магов или ауры демонов, да и рисунок казался словно… незавершенным. Кажется, именно эти нити повредили разум юноши. Но определить, что это такое, у меня не получалось, и я решила молчать.       Тем более что Бартранд счел недолгий отдых вполне достаточным, и теперь начал подгонять подчиненных. Собирались все неохотно, и он, окончательно рассвирепев, бросил:       — Кучка бесполезных ублюдков! Чего ради я только связался с вами! Варрик! Идем, посмотрим, что там дальше.       В одиночку Варрик, конечно, не пошел. Мы как-то, не сговариваясь, решили не разделяться, так что вслед за Бартрандом отправился весь наш отряд, даже Китти, которой не меньше нашего было интересно поискать сокровища. Поэтому нас старший Тетрас пропустил вперед, отправившись следом на приличном расстоянии.       По дороге Фенрис негромко заметил, обращаясь к Варрику:       — Ты не выглядишь слишком уж довольным, гном.       — В отличие от братца, я родился уже на поверхности, Эльф, — отозвался тот. — Если бы не прибыль, демона лысого я бы сюда сунулся. У меня мурашки от этого местечка.       — Похоже, мы тут первые, — оглядываясь, сообщила Изабелла. — Обожаю быть первой.       — И от этого тоже у меня волосы на груди встают дыбом, Ривейни, — проворчал Варрик. — Надеюсь, мы тут хоть что-то найдем.       — Порождений тьмы, — буркнул Андерс. — Кости. Камни.       — От камней я бы не отказалась, — промурлыкала пиратка. — Драгоценных.       — Ты чуешь где-то рядом порождений? — уточнил подобравшийся Хоук. Андерс покачал головой:       — Нет, пока нет. Хотя какая-то скверна рядом есть.       Я быстро огляделась правильным зрением, но знакомого багрового облака не заметила. Впрочем, это ничего не значило: я видела его только тогда, когда скверна оказывалась в поле зрения; Андерс чуял ее на метры вокруг. На всякий случай я решила и дальше изучать мир во всех его аспектах, чтобы вовремя заметить что-нибудь необычное.       И все же пропустила. Стоило только повернуть во второй от лагеря коридор и спуститься на лесенке, как на нас напало несколько призраков. Были они не слишком сильными, и я почти не переживала об исходе этой стычки, пока возле стены не заметила очередного замершего голема. Может быть, внимания на него я бы и не обратила, если бы не магия, заставляющая руны на ошейнике светиться все ярче и ярче, пока, наконец, голем не шевельнулся… Сдавленно пискнув, я бросилась усиливать щиты на всех спутниках.       К счастью, голема заметили и без меня. Смотреть на этот бой было настолько страшно, что я едва ли не усилием воли заставляла себя не закрывать глаза. В какой-то момент сообразила и крикнула:       — Андерс, он работает за счет магии. Вытяни из него ману!       Маг услышал и последовал совету. Но голем как раз в этот момент решил обрушить свои огромные кулаки на Фенриса, и, возможно, стоило бы вначале заморозить противника. Но, увы, прерывать на середине заклинание смысла не было, выпустить ледяную магию Андерс уже бы не успел. Я в панике метнулась вперед сама, но не успела: Китти подкралась куда-то за спину мага и оттуда выпустила рой снежинок. Голем замер, и тут Андерс закончил заклинание.       Я облегченно выдохнула, но только на мгновение: поймав взгляд мага, испуганно поежилась. Остальные сочли, что это было заклинание Стража, но он-то знал, что никак не успел бы выпустить и конус холода, и вытягивание маны. К счастью, демонесса метнулась обратно так же резво, как и проскочила вперед, и теперь пушистой шубкой грела мое колено. Однако от подозрений Андерса это явно не избавило.       К счастью, объяснять ничего не пришлось. Наскоро осмотрев голема — и выковыряв из него несколько драгоценных камней, один из которых даже щедро отдали мне, — Хоук скомандовал двигаться дальше. Короткий коридор с привычными лавовыми каналами вывел нас в сердце этого погребального комплекса: за тяжелой каменной дверью в большом зале, на возвышении, покоился явно старинный саркофаг. Подробностей от входа было не рассмотреть, и Варрик смело шагнул вперед первым. Как бы ни пугали его подземелья, возможная нажива пересиливала этот страх.       Стенки саркофага оказались изрядно потертыми, лишенными каких бы то ни было украшений — я-то успела себе вообразить что-то вроде египетских посмертных рисунков и скульптур. Зато поверх саркофага лежала небольшая статуэтка, мягко мерцающая недобрым красноватым светом. Оттенок у нее был до боли знакомым, и я снова активировала свое волшебное зрение.       — Ты видишь то же, что и я? — немного зачарованно пробормотал Варрик. Хоук уточнил:       — Это лириум?       — Вряд ли… — я выдохнула с отвращением, с которым едва могла справляться. — Я на него не так реагирую.       — Это магия, — задумчиво отозвался Андерс и уточнил: — Недобрая.       Я согласилась:       — Потому что это скверна. Я ее вижу.       — Идол из скверны? — со скепсисом фыркнул Варрик, сбрасывая очарование находки. — Впервые об этом слышу. И, готов поклясться, это все-таки лириум, хоть и какой-то странный.       — Не стоит заигрывать с незнакомой магией, — бросил Фенрис. Варрик отмахнулся:       — Брось, Эльф. Мы ведь ради этого сюда и пришли.       — Я бы предпочла золото, — Изабелла сделала шаг назад от саркофага и с интересом огляделась. Хоук кивнул:       — Предлагаю поискать. Не могли же здесь оставить один только этот идол? Это было бы форменным жлобством.       — А ты ожидаешь от древних гномов чего-то другого? — насмешливо отозвался Варрик и повернулся на звук шагов: нас догнал его брат. — Эй, Бартранд! Идол из чистого лириума, видел когда-нибудь подобное? Уверен, стоит целое состояние.       Гном присвистнул, поднимаясь ближе к нам.       — Отличная находка! Для начала.       Варрик подхватил идол с его места и кинул брату:       — Изучай, а мы пока посмотрим, что дальше.       Китти, не ожидая другой команды, рванула в противоположный конец зала, я дернулась было за ней и пропустила дальнейшие события. Среагировала только на звук закрывающейся двери, да и не только я — все бросились следом.       — Бартранд! — заорал Варрик, пытаясь докричаться через толстый камень. — Ты случайно захлопнул дверь! Позови остальных, чтобы открыли!       В ответ раздался тихий, но на удивление четко слышимый смех.       — Наивно, Варрик.       Я еще не поняла, к чему это он, но приятель, видимо, сообразил быстрее, ударил кулаком по двери и с отчаянием в голосе воскликнул:       — Какого демона! Неужели ты променяешь родного брата на паршивый идол?       — Не только, Варрик, не только, — еще один смешок. — Прощай, братец.       — Бартранд!!!       От последнего крика у меня даже заложило одно ухо. Несколько мгновений я не решалась подойти ближе, слишком разгневанным и расстроенным выглядел гном, даже Хоук отступил на шаг. Но потом он же первым и положил руку на плечо друга и негромко проговорил:       — Идем. Надо поискать другой выход.       — Клянусь, я найду этого сукиного сына… прости, мама… и выпущу ему кишки, — отозвался сквозь зубы Варрик, так и не поворачиваясь.       Несколько мгновений мы молчали, давая гному прийти в себя, потом Изабелла поинтересовалась:       — А выйти через эту же дверь нельзя? Магия там, ну или просто как следует толкнуть?       — Открывается в эту сторону, — ворчливо, но куда тише отозвался Варрик. — Придется приложить очень большую силу, чтобы она открылась.       — Андерс, а у тебя еще много сил? — осторожно спросила я. Маг пожал плечами и требовательно уточнил:       — А тебе зачем?       — Помнишь руны, которыми госпожа Сэра разрисовывала стены Башни Бдения? Они очень хорошо отталкивают. И они у меня зарисованы, — я похлопала рукой по своему блокноту в сумке.       — Руна будет отталкивать сюда, внутрь. Дверь нужно вытолкнуть наружу, — отмахнулся он. Я неуверенно предложила:       — У меня есть разные руны. Можем попробовать ее взорвать.       — Нет, Перчинка, — Варрик, наконец, отвернулся от двери и вымученно улыбнулся. — Можно устроить обвал. Лучше и правда поищем другой выход.       — Хороший взрыв лишним никогда не бывает, — тихонько буркнула я, но подчинилась. Тем более что Хоук бросил заплечный мешок в угол и скомандовал:       — Для начала передохнем. Этот забег сквозь лириум из меня всю душу выпил, а другой выход, если он есть, от нас не убежит.       — А пока можно поковыряться и здесь, — согласилась Изабелла.       Идея взорвать входную дверь настолько пришлась демонесса по душе, что она едва не отказалась от поисков сокровищ. Лично мне тоже казалось, что никакого обвала не будет, если нарисовать небольшую руну. Многого она и не взорвет, но пара десятков рун просто разберет эту дверь по камушку. Но не решилась я на эксперимент из других соображений: Андерс нам помогать отказался, сама я никуда вливать силу не умела, а Китти могла активировать руны только в антропоморфном обличье. Превращаться же у всех на глазах я ей категорически запретила — есть и более приятные способы умереть. В лояльности новых друзей я все еще уверена не была.       Вернее, была уверена в ее отсутствии.       Теперь крипту удалось разглядеть получше. Только сейчас я обратила внимание, что освещение с оранжевого снова сменилось красным и, поискав источник света, вздрогнула. У дальней стены из пола росла гигантская жила лириума — судя по форме, это явно был он, — только ярко-красного, с легким розовым налетом цвета. Быстрый правильный взгляд подтвердил первую мысль: этот лириум был отравлен скверной. Сразу же вспомнилось, что в первом зале я тоже заметила что-то красное, вплетающееся в лазурные кристаллы.       Китти подобными находками не интересовалась, крутилась рядом с Изабеллой, которая осмотрела саркофаг, выглядевший на первый взгляд монолитным, и принялась остукивать его в поисках потайных кнопок или дверец, уж не знаю, что она хотела найти. Вся остальная комната была пуста, поэтому пиратка сосредоточила внимание на единственной выделяющейся детали.       Подойдя ближе к Андерсу, который после слов Хоука тут же уселся на пол и, кажется, задремал, я легонько потормошила и позвала:       — Эй, смотри. Это ведь лириум?       Маг открыл глаза, бросил недовольный взгляд в ту сторону, куда я указывала — хотя пропустить огромный красный кристалл, на мой вкус, было сложно, — и недовольно согласился:       — Похоже.       — А скверны ты в нем не чувствуешь?       Андерс поморщился, он явно больше хотел отдохнуть, чем отвечать на вопросы, но потом все же… словно прислушался. И неуверенно отозвался:       — Скверну я чувствую в тебе, мелкое чудовище. А это… не знаю. От него веет сильной и недоброй магией, и это может забивать чутье. А может не забивать, и никакой скверны там нет.       — Есть, — прошептала я. — Я ее вижу. И… этот лириум на меня не действует. Скорее, пугает.       — Ну, и хвала Создателю, — буркнул приятель и снова прикрыл глаза. Я со вздохом отстала и решила все-таки изучить получше.       При ближайшем рассмотрении оказалось, что передо мной не единый кристалл: четыре жилы, а, может, и больше, плотно сплелись вокруг сталагмита. Они странным образом светились, словно внутри сияло маленькое солнце. Вот только недобрым было это светило: если обычный лириум манил меня с такой силой, что не удавалось сопротивляться, то красный, напротив, едва ли не отталкивал. Чем ближе я подходила, тем сильнее подкатывала к горлу тошнота. И тем громче мне слышался… словно шепот. Если обычный лириум пел, выводя прекрасную мелодию без слов, то красный нашептывал что-то, шелестел в мыслях, как пересыпающийся песок, и казалось, что я вот-вот разберу слова, но когда почти удалось, горло сдавил такой спазм, что пришлось отскочить подальше.       — Перчинка? — удивленно позвал Варрик. Я справилась с реакцией тела и поспешила отойти подальше от алых жил. Плюхнулась рядом с гномом и только тогда поняла, что по телу пробегает дрожь. Спросила:       — Ты ничего не почувствовал, когда брал в руки тот идол?       — Хм… Ничего странного? — удивился он. — Поет, как и любой лириум, светится, разве что цвет другой. Хотя… я с лириумом дел особо не имел, не знаю, как поет обычный. Этот словно… навязчивая мелодия. Не знаю, может, так и должно быть.       Я покачала головой, а потом подсела поближе и прислонилась к плечу гнома. Всего четыре шага выпили из меня сил больше, чем пара часов сражений. А еще почему-то было очень страшно.       Изабелла довольно быстро разочаровалась в саркофаге и отправилась изучать противоположную от закрытого теперь входа стену. Я лениво наблюдала, как пиратка на пару с кошкой рукоятью кинжала простукивает монолитный камень, и размышляла, чем нам грозит этот демонов поход теперь.       Мы нашли новую разновидность лириума, и я была готова поклясться, что ничего хорошего из этого не выйдет. Пока, правда, непонятно, чем такая находка может аукнуться, поэтому отнесла я этот факт к прочим новостям от Рошека: вроде важно, но что с этим делать — неизвестно.       Денег мы пока не нашли, что ставит под вопрос вообще целесообразность этой экспедиции. Особенно с учетом того, что мы заперты неизвестно где, выхода не видать, а запасы еды у нас весьма скудные. Не то чтобы совсем есть было нечего, но я на всякий случай начала вспоминать, чем питаются гномы в Орзаммаре. Меню не вдохновляло.       Оставался еще посланец Архитектора. С той стороны, откуда мы зашли, он явно нас уже не найдет, но, возможно, сумеет разыскать там, куда мы выберемся. Не можем же не выбраться…       — Эй, выше нос, Перчинка, — Варрик легонько щелкнул меня по названной части тела, словно подслушал мысли. — Сейчас Ривейни еще постучит, и начнем искать выход нормально. Мне еще надо надрать задницу одному козлу.       — Не расстраивайся, — тихо попросила я и погладила его по руке. — Мне кажется, он не сам такой. Это все идол. Он и правда поет, только какую-то дрянь. Как эти жилы.       — Сомневаюсь, — гном грустно улыбнулся и как-то ласково погладил меня по голове. — Он этот идол и держал-то в руках меньше минуты. Просто братец оказался куда большим мудаком, чем я привык считать.       Я хотела сказать что-нибудь еще утешающее, но тут позвала Изабелла:       — Хватит там дрыхнуть, я, кажется, нашла выход. Только не знаю, как открыть.       — Вот видишь, — подмигнул мне гном, — пришло время и для мозгов.       Проход гном открыл быстро, а собирались мы еще быстрее. За дверью оказался небольшой коридор: слева он заканчивался еще одной дверью, справа — поворотом. Короткое совещание привело к почти единогласному выводу — сперва следует проверить дверь, вдруг там сокровищница? Уйти всегда успеем.       Но слева нас ждал голем, вполне активный, но, кажется, одержимый демоном. По крайней мере, жезла контроля я так нигде и не видела, а вот демонов — духов праха — в комнате было более чем достаточно.       Эта битва оказалась последней каплей. Где-то в середине боя Андерс отключился, кажется, опять перерасходовал силы. Упасть ему не позволил Справедливость, перехвативший контроль над телом. Он схватил стоявший у стены боевой топор и включился в битву. Оставалось только надеяться, что дух не забудется снова и не станет применять свои возможности.       Мне каждый щит тоже давался все тяжелее: пальцы начало печь — после всех сегодняшних боев восстановиться я толком не успела. Почему-то накатывала сонливость — то ли это было что-то нервное, то ли проклятый лириум все-таки выпил из меня силы. А может быть, местные духи праха имели какие-то особенные способности к усыплению.       Так или иначе, но после боя мы решили подпереть дверь и разбить в комнатке лагерь. Судя по всему, она действительно была чем-то вроде сокровищницы, на полу валялись какие-то истлевшие остатки, у стены стоял тот топор, что схватил Справедливость, и помутневший от времени щит. Китти умудрилась найти несколько золотых монеток, но этим сокровища исчерпывались.       Впрочем, на желание остаться это никак не повлияло: сил куда-то идти все равно не было. Наш целитель так и пребывал в отключке, плавно перешедшей в глубокий сон, когда дух решил снова уступить главенство. У Фенриса была сломана рука, он сдуру пытался блокировать удар голема, и даже усиленные лириумом кости не выдержали. Остальные похвастаться абсолютным здоровьем тоже не могли, демоны умудрились достать всех.       — По крайней мере, здесь не холодно, — пробормотала я, устраиваясь возле мага. Сонливость пока отступила, но пальцы стоило смазать бальзамом от ожогов, хотя бы на всякий случай.       Фенрис, до того хмуро разглядывавший поврежденную конечность, поднял голову и почти добродушно полюбопытствовал:       — Не любишь холод?       — Терпеть не могу, — согласилась я, с трудом подцепляя крышку баночки. — Когда холодно, кажется, что ты мертвый, а вокруг ад, и мучиться теперь предстоит всю вечность.       — Оптимистично, — пробормотала Изабелла. Я пожала плечами, справилась, наконец, с упрямой крышкой и аккуратно макнула кончики пальцев в бальзам. Зуд и жжение сразу сменились чувством прохлады, и я блаженно зажмурилась. Через пару минут оглядела своих товарищей по несчастью и закопалась в сумку: запасы зелий от Дагны таяли на глазах, но немного бутыльков еще оставалось.       Лечебное было только одно, и я подсела к Фенрису, протягивая флакон ему. Эльф щедрого дара не оценил, подозрительно осмотрел предложенное и уточнил:       — Что это?       — Лечебное зелье, — терпеливо проговорила я. — Слегка… улучшенное. Пей, не бойся. Я пила, и ничего плохого со мной не случилось.       Это творение Дагны и впрямь было отличным, поскольку побочных эффектов почти не имело. Некоторый заряд бодрости сейчас явно был лишним, но Фенрис так и так собирался сидеть первую стражу, так что какая разница?       — И ты позволяла магу над собой экспериментировать? — удивился эльф. Произнес он это неодобрительно, но без обычной своей агрессии. Поэтому я ответила честно:       — Дагна не маг, она вообще гном. И да, я пробую ее зелья, потому что уверена, что вреда она мне не причинит. Она моя подруга, но что важнее — она очень талантливый алхимик.       Пару секунд Фенрис еще молчал, но потом все же принял флакон и выпил в один глоток. Тут же поморщился: зелье и впрямь на вкус было отвратным. Так что, вздохнув, я достала из запасов конфетку:       — Заешь, это сладкое. Ты такое, наверно, не пробовал. И не отказывайся, шоколадом я делюсь редко и дважды не предлагаю.       В унисон с моей жадностью в голове зазвучал голос демонессы:       «Решила прикармливать еще одного эльфа? Зевран лучше».       И одновременно с ней раздался хрипловатый обиженный голос Андерса:       — Мне и одного раза не предлагала.       — Тебе я архидемона на палочке из самого Денерима тащила. И чуть ли не с рук кормила, — укорила я его. И снова посмотрела на Фенриса. Он с сомнением посмотрел на мою руку, но шоколад взял. Повертел в руках и надкусил. Жевал с такой задумчивостью, будто был главой жюри на кулинарном шоу. Я же ждала с нетерпением — что скажет?       — Спасибо, — наконец отреагировал эльф. — Это… необычное лакомство. Очень сладко.       Похвалой это, судя по всему, не было, но меня не слишком расстроило: мне же больше достанется. Кивнув в ответ, я поспешила вернуться к Андерсу. Выглядел он получше, хотя и был все равно бледным. Хотела уже спросить, как он себя чувствует, когда Хоук нас прервал:       — Завязывайте с болтовней. Раз уж нашли укромный угол, надо поспать.       Условное утро — время, когда мы проснулись, — особого облегчения не принесло. Усталость все равно ощущалась, словно давило что-то извне. Но хотя бы Андерс немного пришел в себя и смог вылечить руку Фенриса.       Вариантов, куда пойти, крипта нам не предлагала: вперед вел только один коридор, а возвращаться назад смысла не было — вряд ли за несколько часов Бартранд одумался и вернулся. Ни пауков, ни порождений тьмы нам не встречалось, зато духов праха в этих коридорах было хоть отбавляй. Через пару часов нам встретился еще один вид местной фауны: словно ожившие куски камня, сплетенные светящимися желтым жилами.       — А это еще что за твари? — пробормотал Хоук. Варрик чуть растерянно ответил:       — Прям с языка снял… Вспоминаются мне одни легенды, про гномов настолько порочных, что их не принял Камень. Один идиот по пьяни болтал. Не знаю, чем там все заканчивается для этих непринятых, но по описанию — это они. Каменные духи.       — А мне-то казалось, что ожившие древние легенды — это очень романтично, — разочарованно протянула Изабелла. Фенрис покосился на нее насмешливо, а Варрик хмыкнул:       — Ты и романтика? Не разочаровывай меня, Ривейни.       Убивались эти духи не то чтобы совсем без проблем, но примерно на третьем таком противнике Андерс выяснил, что твари боятся холода, и дело пошло повеселее.       Коридоры были оплетены красным лириумом, и мне все время казалось, что я слышу его мерзкий потусторонний шепоток. Возможно, я бы решила, что сошла с ума, если бы не опыт общения с демонессой. У Андерса глаза тоже постоянно посверкивали лазурью, словно он не прерываясь разговаривал со Справедливостью, а вот остальные периодически морщились.       — Надо быстрее валить отсюда, — наконец не выдержала Изабелла. — Еще немного — и я решу, что напилась какой-то дряни в «Висельнике» вместо похода.       — Делаем, что можем, — раздраженно отозвался Хоук. Я ожидала, что Варрик скажет что-нибудь, чтобы сгладить резкость — как он и делал почти всегда, — но гном промолчал. Плохой это был признак, и оставалось только надеяться, что мы и впрямь сможем убраться от этих кровавых жил подальше и побыстрее.       Это желание, похоже, разделяли все члены нашего отряда, потому что вперед мы почти летели: любых врагов уничтожали с такой скоростью и жесткостью, что я не всегда успевала повесить щиты перед боем. Плюнув в итоге, решила поддерживать их постоянно — все равно противники ждали почти за каждым поворотом, да и было нас не так много, чтобы я боялась устать. Вряд ли в таком темпе мы выдержим больше пары часов, тогда я и смогу отдохнуть.       Но пока что силы были, и мы быстрым шагом следовали коридором — с поворотами, но без ответвлений. Преградившего дорогу демона голода я даже не сразу опознала в очередном ожившем куске камня: правильным зрением я осматривать дорогу бросила, а без него отличить демона от духа было довольно сложно. Зато его почти моментально опознал Андерс, вернее, Справедливость. Коротко оповестил:       — Это демон.       И слушать этого демона даже не стали. Фенрис практически на ходу засиял своим лириумным светом, становясь почти нематериальным, и вырвал центральный камень из груди демона. Я на мгновение засомневалась, что этого будет достаточно, все-таки создания Тени — существа магические, что им повреждение материального носителя? Но, видимо, эльф умудрился задеть и какую-то магическую составляющую, потому что противник осыпался грудой камня почти на середине фразы.       «Страшные люди, — задумчиво поговорила Китти. — Что-то мне уже не очень хочется знакомиться с этим маньяком ближе».       «И не стоит», — ошарашенно согласилась я, кончиком сапога дотрагиваясь до одного из камушков. Но долго ворошить остатки демона мне не дали: забег через подземелья продолжился. Радовалась я только одному: мы хотя бы не бежали, просто быстро шли. Бегать я так толком и не научилась.       Еще одним утешением было то, что какие-то сокровища все же находились: оружие, драгоценные камни, неизвестные, но явно магические артефакты, непонятным образом попавшие в гномью крипту — ведь всем известно, что гномы к магии неспособны. Я подобрала с одного скелета изящный плетеный браслет: тонкие золотые нити сплетались причудливым узором, и мне показалось, что на руке демонессы эта игрушка будет смотреться очень органично.       Остановить — вернее, задержать, — нас смог только огромный, не чета прежним, каменный дух. Этот светился красным, а ростом был, пожалуй, повыше огра. И в бою он оказался куда сильнее: как минимум, тварь обладала какой-то странной магией, периодически выпуская из своего тела красные, больно жалящие лучи. Зато победа над ним принесла нам истинное удовлетворение: наконец-то нашлась сокровищница, самая настоящая, с грудами золота, украшениями, сундуками — выглядела эта комнатка как Пещера Чудес из мультика про Аладдина, только в миниатюре.       К сожалению, по стенам полз вездесущий красный лириум, опасность которого успели признать все. Хоук пробормотал:       — Соберем все, что можем унести, и уходим. Надеюсь, тут найдется ключ к выходу.       — Надеюсь, мы не свихнемся раньше, чем уйдем, — Андерс смерил лириум недовольным взглядом. — Не хотелось бы с вами драться.       — Брось, Блондинчик, — как-то не весело усмехнулся Варрик. — Достаточно одного мудака на компанию, и его мы уже нашли.       — Предлагаю просто собрать все, а делить уже дома, — вмешалась Изабелла. — И побыстрее.       Я в разговоре участия не принимала: если уж сами взрослые беспокоятся за здравость своего рассудка, то мне лучше промолчать и не нарываться. Мне, конечно, не верилось, что кто-то из присутствующих может всерьез навредить остальным: все-таки мы уже несколько недель были знакомы, и оценить характер спутников я успела. Но проклятый шепоток заставлял сомневаться, яблоком раздора катаясь по тарелочке наших отношений.       Так что, посмотрев на груду сокровищ, я отступила. Поковыряться всегда успею, в крайнем случае, Китти посмотрит, когда мы отойдем отсюда. Уверена, что привал Хоук объявит, как только мы будем достаточно далеко, чтобы не видеть красный лириум.       Но стоять просто так было скучно, возвращаться не хотелось — позади уж точно ничего интересного не осталось. А здесь — я могла осматривать стены, пол и… лириум. Он был слишком ярким, слишком вызывающим и слишком… везде, чтобы его можно было не замечать.       А потом глаз зацепился за что-то менее броское, но все же любопытное. Надпись, нацарапанная на стене словно когтями, кинжалом или гвоздем.       — «Мы, позабытые, помним,       Мы камень ногтями до крови терзали,       Молили пощады, но нас не слыхали.       От голода плакали дети,       И вот пожирали мы плоть богов.       Мы здесь, в тишине веков.       Немногие, дикари», — почти нараспев прочла я строки. Они расплывались в глазах, но каким-то чудом я сумела разобрать надпись. Поначалу показалось, что она выполнена гномьим шрифтом, которого я не знала, но, протерев глаза, я отчетливо увидела знакомые буквы.       — Перчинка, ты знаешь древние гномьи руны? — удивленно поинтересовался Варрик. Я так же удивленно на него посмотрела, потом снова на надпись, и пораженно замерла. Она и впрямь была выполнена руническим письмом.       — Я не знаю, но прочесть тоже могу, — отозвался Андерс. Пару секунд молча разглядывал стену, потом с совершенно серьезным видом и интонациями Сэндала пояснил: — Колдовство.       Рядом, чуть ниже, была нацарапана еще одна надпись, но ее я прочесть не смогла, и только тогда осмотрела обе правильным зрением. Первая, как я и ожидала, отчетливо фонила магией, но как-то… странно. Слова сияли силой так же, как лириум, совсем не так, как обычные заклинания. Сморгнув, я отвела глаза на всякий случай. Пока что никакой тяги к гномьей письменности я не испытала, но кто знает эти странные руны?       Задумчиво проговорила:       — Интересно, что значит — «пожирали плоть богов»? Разве у гномов есть боги?       — Судя по тому, что ты прочла, с психикой у них были явные проблемы. В таком состоянии чего только не увидишь, и Андрасте сама лично жареного барашка поднесет, — отозвался Варрик. И добавил: — Тем более что есть тут нечего, разве что камни или лириум.       — Ну, поклоняетесь же вы Камню, — хмыкнул Хоук, не отрываясь от изучения одного из сундуков. Монет в нем было больше всего, как и вообще в сокровищнице, но их без особого интереса откладывали в сторону: логичнее набрать украшений и артефактов, которые можно потом продать повыгоднее, и не тащить тяжёлое и объемное золото.       — Лично я считаю себя андрастианином, и вся эта ерунда с Совершенными и Камнем меня не касается, — с раздражением отозвался гном. Я вмешалась:       — Вряд ли речь о камнях. Они же пишут, что царапали камни когтями, ни слова про божественность.       — Выходит, лириум? Не самое лучшее питание. Не удивлюсь, если они и стали этими духами, — задумчиво отозвался Фенрис, отвлекаясь от горки драгоценных камней. На них эльф смотрел спокойно, без алчности — словно упаковывал чистые носки в походный мешок, а не бриллианты. Впрочем, к моему облегчению, жадности я не заметила ни в ком: все работали методично и четко, явно стараясь побыстрее отобрать все самое ценное и уйти.       — Примеряешь свой опыт? — съехидничал Андерс. Воин смерил мага нечитаемым взглядом, а потом вдруг хмыкнул в ответ:       — Насмотрелся на магов.       — Может, заткнетесь? — предложил Хоук. — Что-то меня нервируют ваши подколы, не знаешь, хвататься за меч или еще рано.       — Будете буянить — я вас усыплю, — пообещала я, с некоторым испугом оглядывая спутников. Сонное зелье Дагны осталось дома; я долго сомневалась, стоит ли его брать с собой, спать под таким допингом на Глубинных тропах точно было бы очень плохой затеей, и в итоге оставила. Но зато у меня рядом сидела демонесса, которая вполне могла справиться с этой задачей.       Мужчины переглянулись, и Варрик улыбнулся:       — Не переживай, Перчинка…       — Смотрите, — перебила его вдруг Изабелла. Мы тут же ринулись ближе к ней — все, даже Китти, которая явно скучала, но все же не решалась слишком откровенно проявлять интерес к сокровищам.       У ног пиратки на небольшом, едва ли несколько сантиметров от пола, постаменте лежал магический посох. Древко из красного металла, похожего на медь, острие сплавлено из челюсти неизвестной твари и все того же красного лириума. Выглядел посох красиво и гармонично, но только на первый взгляд. Второй вызывал невнятное беспокойство, третий — безотчетный страх.       Я резко отвернулась. Не хватало еще поднять панику на ровном месте. Огляделась и заметила пергаментный свиток рядом с находкой. Но взять не успела: как оказалось, посох не понравился не только мне, от него отворачивались все. Варрик успел первым перехватить пергамент, но я не постеснялась заглянуть ему через плечо, благо, гном присел.       — «Дом Вальдасин снабжал лириумом всю империю, — гласила надпись. Читал на этот раз Варрик, и я скользила взглядом по строчкам вслед за озвученными словами. — Но однажды семья рудокопов заперла двери своего тейга. Они отказались говорить и с благородными покровителями, и с королем, и даже с посетившим их Совершенным. Дни проходили в тишине, и наконец двери тейга Вальдасин открылись. Обеспокоенные партнеры увидели, что тейг пуст: ни мертвых тел, ни других признаков произошедшего».       Варрик замолчал и посмотрел на посох. Я как раз дочитала до конца текст и покосилась туда же. Неуверенно продолжила:       — «Дом Вальдасин оставил после себя только посох из странного металла, похожего на лириум. Каждый, кто смотрел на него, чувствовал холод в сердце, словно вспоминая о некоем горе. Король велел запереть посох в тейге, и с тех пор ни один гном не отважился отправиться туда. Будь осторожен, путник».       — Это красная сталь, — зачем-то проговорил Варрик, поправляя меня. — Но в оголовье лириум.       — Предлагаю оставить это здесь, — после небольшой паузы проговорил Хоук. Изабелла вскинулась:       — Ты представляешь, сколько он может стоить?       — Хочешь тащить с собой кусок красного лириума? — вскинул брови наш предводитель. — Бартранд один уже утащил.       Она скривилась:       — Умеешь ты обломать идею.       Мир как-то внезапно отдалился; не стал меньше, но словно позволил смотреть под другим углом, и я подавилась вдохом: красные отблески лириума обрели свою жизнь, поползли по стене сначала медленно, почти незаметно для глаза, но потом восприятие снова сместилось, и я увидела, как из алого света стремительно прорастает кристалл. И свет подбирается все ближе к моим друзьям, почти цепляет тунику Изабеллы, подкрадывается к Хоуку, борется с сиянием Справедливости в ауре Андерса. Но в глазах у них всех уже поселилась красная точка.       Грудь сдавило, в глазах потемнело, я судорожно втянула воздух и раскашлялась. Проклятая картинка пропала, но алые отблески — не то просто отражение света, не то… — в глазах спутников остались.       — Эй, девочка, спокойнее, — вдруг обнял меня за плечи Варрик. Я дергано отшатнулась, пристально вгляделась в него, потом в Хоука, и взмолилась:       — Давайте уйдем!       — Мы же еще ничего не собрали! — еще более возмущенно отозвалась Изабелла.       — Отложи в сторону, — предложила я, едва справляясь с нервной дрожью. — Выйдем отсюда, разобьем лагерь, и я вам все перетаскаю.       — Что за?.. — Хоук, видимо, хотел высказаться о моей панике, но вгляделся в мое лицо и передумал: — Собираем все, что отобрали, и уходим.       — Ты что, и правда хочешь отправить это мелкое чудовище сюда в одиночку? — нахмурился Андерс. Хоук качнул головой:       — Нет. Просто уходим. Поэтому берите все, что выглядит подороже.       На этот раз выбирать толком никто не стал, просто распихивали по сумкам и карманам находки. Я указывала на магические предметы, и их забирали в первую очередь. Любые предметы красного цвета — даже обычные рубины — оставляли лежать здесь же.       К счастью, помимо сокровищ нашелся и ключ, крупный, резной, чем-то напоминающий ключ-амулет из Убежища, который я видела у брата Дженитиви. Правда, этот не раскладывался в подвеску. Зато мы быстро нашли дверь, к которой ключ подходил, — не слишком большая, но толстая, каменная, она была и похожа, и не похожа на ту, которую запер за нами Бартранд. Видимо, мы нашли черный ход, но строили его те же, кто и фасад.       Снаружи нас ждал привычный для Глубинных троп коридор — широкий, с высоким потолком, вот только освещался он не лавовыми каналами, а все теми же красными фонарями. Только сейчас я поняла, что фонари — магические, ни одни другие не смогут гореть так долго, как стоят брошенными Глубинные тропы.       Но самым важным было то, что лириума вокруг нас больше не было.