Хоук и прочие неприятности

      Демон, ждавший нас на печати, оказался каким-то бракованным — магии он почти не применял, только прыгал по всей площадке и размахивал когтями. Когти эти были под стать демону гордыни, длинные, острые, но нас размерами давно уже было не впечатлить.       — Он… странный, — нервно прокомментировала леди Ванда, едва противник развеялся дымком. — В нем нет силы!       — Защитник, — дребезжащим голосом назвал противника Ларий. Бывший Страж-командор стоял у стены, наблюдая, как мы воюем с демоном, но помогать не спешил. Впрочем, и не удивительно — если уж его ноги с трудом держат, куда ему воевать… Но голос стал звучать покрепче, словно вурдалак постепенно вспоминал, как работает человеческое тело. — Призрачный Защитник, не демон. Он стоит у каждой Печати, охраняет… Но чем ближе печать, тем сильнее защита. Не верьте ему!       — И не собирались, — довольно миролюбиво отозвался Хоук. — Дальше-то что? Где тут замочная скважина? Или на эту печать кровью накапать надо?       — Нет, нет… — снова забормотал Ларий. — Не кровь. Кровь пробуждает Ключ. Ключ готов. Прикоснись к печати, открой ее!       Хоук долго ломаться не стал, достал уже убранный было кинжал и самым кончиком, явно осторожничая, коснулся центра магического замка. Но осторожность ему не помогла: сверкнул разряд магии, снова ослепляя нас, так что в глазах некоторые время еще плавали цветные пятна. Зато я очень хорошо расслышала бормотание Лария:       — Ключ становится сильнее, хорошо, хорошо… Печать снята… Вперед и вниз!       Шаркающие шаги, на удивление быстрые, дали понять, что бывший Страж-командор снова покинул нашу теплую компанию. С одной стороны, это слегка раздражало — сбежал источник информации, с другой, радовало, помимо информации этот источник разносил еще и скверну. Впрочем, я заметила, Ларий старался к нам не приближаться. То ли опасался за остатки своей жизни, то ли еще помнил, что он опасен для обычных людей и заботился как мог.       Зрение снова вернулось довольно быстро, и одновременно с этим я услышала, как Андерс застонал:       — Замолчи! Пусть он замолчит!       И хоть бормотание Лария еще было слышно, мне почему-то показалось, что маг говорит не с ним. Китти тут же подтвердила, тактично сообщив наблюдения одной мне:       «С ним что-то не так, дух волнуется, — и ласково предложила: — Может, дать ему по голове и забрать на обратном пути?»       «А вдруг мы пойдем другим путем?» — не согласилась я и подошла ближе к магу, снова делясь с ним светом. Китти ничего не ответила, хоть и позлорадствовала после моего вопроса.       — Очень плохо? — шепотом поинтересовалась я, когда Андерс не стал отстраняться от моих рук. Обычно он прилюдно такой заботы не принимал: похоже, боялся, что его сочтут ненадежным из-за магии, — но сейчас даже сам перехватил мою ладонь и прижал к своему виску. Пробормотал, прикрыв глаза:       — Терпимо. Со своими мыслями я его определенно не спутаю.       — Но наверху было лучше? — Варрик сказал это сочувствующим тоном, но выражение лица было довольно расчетливым. Мне показалось, что, умей он разговаривать мысленно, как Китти, тоже предложил бы приятеля усыпить или стукнуть и нести дальше на руках — исключительно для пользы самого Андерса. Но вслух все же говорить это не стал.       Но Андерс ничего такого не заметил, кивнул:       — Лучше. А еще лучше было в Киркволле.       — Убедил, в следующий раз оставим тебя дома, с храмовниками, — хмыкнул Хоук. Он мага тоже разглядывал настороженно, а потом внимательно посмотрел на сестру и возлюбленную: — А у вас никакие посторонние голоса в голове не проявились?       — Я ничего такого не слышу, — покачала головой Бетани, и Мерриль согласно кивнула. Андерс со вздохом открыл глаза и пояснил:       — Это не магия, это скверна. Если не надумаете хлебнуть крови порождений, то ничего не услышите.       — И часто Стражи такое слышат? — поинтересовалась задумчиво Изабелла, явно что-то прикидывая. Я не поняла, о чем она могла задуматься, а вот Андерс, похоже, догадался, потому что довольно ехидно ответил:       — Во время Мора — постоянно, думаю, — и проговорил раздосадовано: — Мне только интересно, кто здесь находится. Не архидемон же.       — Нет, — тут же ответила я, собираясь успокоить друзей. — Архидемоны лежат в другом месте.       Точное их местоположение мне Архитектор говорить не стал, да я и не настаивала — некоторые знания определенно бывают лишними. Но то, что в Вольной Марке, Антиве или Ферелдене Шестой Мор не начнется, мне оскверненный маг пообещал довольно твердо. Другие страны меня интересовали куда меньше, поскольку там у меня друзей не было. А в Пар Воллене не было Глубинных троп.       Хоук глянул на меня с любопытством, похоже, его я не успокоила, а, напротив, заинтересовала. Но задавать вопросов не стал, велел:       — Если все в порядке, то идем. Нас там Корифей ждет не дождется.       Андерс отпустил мою руку и посетовал:       — Жаль, нельзя так и оставить. Не знаю, как ты это делаешь, мелкое чудовище, но голоса почти стихают.       Я лукаво усмехнулась и припомнила:       — В детстве меня, помнится, Алистер и Зевран на плечах катали. Можно повторить.       — Нет уж, потерплю, — отказался Андерс. — В детстве ты, наверняка, и весила поменьше.       Я обиженно фыркнула и первой устремилась в сторону лестницы; правда, почти сразу меня перехватил Фенрис, придержал за плечо, а потом и вовсе задвинул себе за спину. На мой благодарный взгляд он кивнул, но говорить так ничего и не стал.       Структура крепости напоминала колесо: в роли ступицы выступала полая внутри башня, на этажах которой стояли печати; мосты-спицы вели к ободу внешних галерей. Лестницы между этажами, похоже, существовали только во внешней части крепости, во всяком случае, в зале первой печати ничего похожего на спуск не было, и нам пришлось по очередному мосту возвращаться на галерею. В этом секторе мы еще не были, и от пройденного участка его отгораживала глухая стена. Оглянувшись на мост и оценив пройденный путь, я решила, что и лестницы разбросаны на этажах в разных точках, так что спуститься в самый низ сразу у нас не выйдет. Да и незачем, ведь по пути нужно будет найти и другие печати.       А потом мы спускались. Вперед и вниз — как и говорил Ларий. Сам он успел убежать так далеко, что мы бывшего Стража-командора так и не догнали. Эта лестница казалась более обжитой, чем первая — здесь, по крайней мере, горели эти странные лампы, правда, свет давали синевато-зеленый, похожий на болотные огоньки. Никого живого, даже порождений, мы на ней так и не встретили. И, в общем, не сказать, что сильно по этому поводу расстроились.       Этаж Фарель показался мне удивительно коротким по сравнению с Сашамири — возможно потому, что драться нам здесь пришлось реже, потому что путь по галереям если и стал меньше, то незначительно, — но насыщенным тайнами, если можно так назвать.       Окончание лестницы ознаменовалось очередной сменой освещения: на лампах заиграло привычное оранжевое пламя, да и самих ламп стало больше. Это немного приободряло: все-таки со светом привычнее, чем в темноте, но в то же время и вызывало вопросы. В вечные светильники, по крайней мере, если они не с завесным пламенем, я не верила. Значит, кто-то их зажигал.       Но встретить никого разумного нам так и не довелось. Фарель радовал нас видами разрухи: выщербленными полами и колоннами, дырами в потолке; кроме них попадались забранные решетками камеры и чистенькие белые скелеты, не то обглоданные, не то растерявшие мягкие ткани от времени. Страха они не вызывали — смирно лежали, не пытаясь вставать или как-то еще проявлять активность, и больше всего напоминали пособия из анатомического кабинета. У одного даже обнаружились вещи: промасленная сумка, внутри которой нашлось чудом сохранившееся письмо, и пояс из бляшек неизвестного красноватого металла. Пояс тут же забрал Хоук: таскать Ключ заткнутым за пояс, как пиратский кинжал, ему явно надоело. Я же взялась за письмо.       Осмотрев его правильным зрением, я убедилась, что «чудо», сохранившее письмо, вполне реально — тут поработала магия. И только после этого вчиталась. Остальные меня не торопили, Хоук явно предпочитал раскрыть тайны этого места заранее, чтобы успеть к ним подготовиться. Вот только порадовать его оказалось нечем, это был доклад некоего Стража Маргарет об обстановке в Виммаркских горах. Кажется, единственной ценностью документа была его древность: Тюрьму еще только собирались строить на момент его написания.       Еще на этом этаже обнаружились две ловушки для демонов с красными точками. Возле первой Хоук еще сомневался, и Бетани попросила:       — Надо от них избавиться. И вдруг мы еще что-то сможем узнать о папе? Он ведь никогда не рассказывал о своей поездке к Стражам.       Проблем пленники не вызвали: первый оказался переродившимся одержимым, второй — демоном желаний, и его почти моментально убила леди Ванда; кажется, своих сестер из Тени она ненавидела куда сильнее, чем любых других демонов. Синий дым, из которого раздавался голос Малкольма Хоука, к помощи относился благосклонно — кроме своего молитвенного речитатива приоткрывал старые тайны своей жизни. Не слишком ценные в практическом смысле, но Бетани слушала голос отца с таким благоговением, что даже Изабелла не спешила комментировать потерю времени.       — Лиандра, я купил нам свободу, — бормотал усталый мужской голос из глубин синего дыма. — Теперь мы сможем быть вместе, с ребенком. Надеюсь, наш малыш пойдет в тебя, никому не пожелаю обладать такой магией. Пусть наши дети никогда не узнают о том, что мне пришлось сделать.       — Он ведь говорил о тебе, — прошептала Бет и улыбнулась, хотя в глазах у нее я заметила слезы. Хоук тоже явно заметил и привлек сестру ближе, обнимая за плечи. — Наверно, мама была беременна тобой, когда они уезжали из Киркволла. Вот, значит, кто им помог, Серые Стражи.       — Судя по всему, не очень-то он был рад этой помощи, — негромко ответил Хоук. Нашел меня взглядом и уточнил: — Эти печати — это ведь магия крови?       Я только кивнула. В сами печати я, правда, не вглядывалась, но в дневнике Эразма прочла достаточно, да и Ключ ведь работал только в связке с определенной кровью.       Бетани чуть отстранилась и удивленно проговорила:       — Но отец никогда не занимался магией крови. Я точно знаю, он учил этому и меня: «Только лучшему во мне, а не низкому». Так странно слышать, что он вообще не желал нам быть магами… Учил он меня так, что в Круге до сих пор удивляются, возможно, я даже скоро стану Старшим магом.       — Отец все делал на совесть, — улыбнулся Хоук. — Магия ведь сама по себе не опасна. Думаю, он просто желал нам избежать тех проблем, что свалились на него.       Я заметила, как Фенрис нахмурился при этих словах, но говорить ничего не стал — споры о магии сейчас явно были не ко времени. К тому же на этом этаже нашлись и более интересные остальным темы для обсуждения. В одной из комнат обнаружился целый архив — в основном документы истлели, но одна бумага все же сохранилась. И она давала куда больше пищи для размышлений, чем прошлое семьи Хоуков.       Это было письмо от Стража-командора Фарель, чьим именем назвали этаж Тюрьмы, к Первому Стражу Вейсхаупта; датировалось оно 1004 ТЕ и рассказывало о Корифее.       — «Нам и прежде доводилось встречать порождений тьмы, которые пользовались речью, но никто из них не был личностью настолько, чтобы взять себе имя, — прочла я вслух. — Этот Корифей, судя по всему, — уникальное явление среди порождений тьмы, и он уже собрал своей рукой немало сородичей».       — Не такое уж и уникальное, — заметил Андерс. — Тебе не кажется, что одно порождение тьмы с именем мы уже встречали?       — Ну, с именами их уже несколько, Архитектор работает в этом направлении, — с сомнением возразила я. Вообще-то я тоже видела большую разницу между Архитектором, изначально свободным от зова Древних богов, и его последователями, которых освободил как раз он сам. По описанию этот Корифей вполне походил на моего оскверненного знакомого; да и методы Архитектора особенно гуманными не назовешь, я еще помнила его идеи по преобразованию всех людей в вурдалаков. Но все-таки так просто соглашаться, что потенциальный убийца Хоуков похож на моего… ну, пусть будет «друга»… мне не хотелось.       Судя по насмешливому взгляду Андерса, он меня раскусил на раз, но развивать тему не стал, и я снова углубилась в письмо. Рассказ о потенциальной полезности нового порождения тьмы для Серых Стражей я пропустила, а вот описание возможностей Корифея тоже прочла вслух:       — «Корифей обладает весьма внушительной мощью. Он применяет как человеческие, так и моровые заклинания и притом владеет силой, которая посрамила бы всякого магистра». Не уверена, что смогу оборвать его заклинания, с моровыми у меня есть некоторые сложности. Да и человеческие не всегда выходит, — мне вспомнился Квентин, Мясник из Нижнего города. Тогда меня слишком сильно отвлекали демоны, так что его «подарочки» я пропускала. Кто знает, может, и здесь не выйдет.       — Ну, мы уж постараемся как-нибудь справиться, — насмешливо пообещал Хоук. Но потом все же похвалил: — Самое полезное ты уже сделала, нашла информацию.       Я кивнула, но не слишком утешилась.       Еще на этаже нашлись два довольно интересных для меня предмета: кинжал и корона Думата. Сама бы я, конечно, в жизни не опознала, кому принадлежат находки, но рядом с короной кто-то заботливо сложил описание ритуала поклонения Древнему богу. Показывать их остальным я не стала, решив пока не отвлекать друзей: в соседней с короной комнате как раз обнаружилась засада порождений тьмы, и археологические изыскания явственно отошли на третий план.       А возле второй печати мы изловили Лария. Нельзя сказать, что он от нас как-то убегал, сидел у стеночки и ждал, пока Хоук приблизится к постаменту вместе со своим Ключом. Но тот не спешил снимать барьер к лестнице на третий этаж.       — Тебе стоит поторопиться, — почти чисто, без пауз и пришепётываний, проговорил бывший Страж-командор. — Он просыпается. Печати слабеют, и он это чувствует. Зовет, словно Древний бог.       — Корифей? — уточнил Хоук. — Но он ведь не бог, он просто порождение тьмы.       — Не бог, нет. Но и не просто порождение тьмы, он нечто большее… Он копирует Зов, — Ларий встал и сделал пару шагов в сторону, подальше от нависающего над ним мужчины. Хоук хотел двинуться следом, но Андерс благоразумно придержал приятеля: не хватало только тому заразиться скверной. — Он зовет всех нас, детей света и тьмы, Стражей и порождений, всех, в ком есть скверна. Призывает освободить его. Говорит, думает. Проникает сквозь Завесу.       — Спит, — с насмешкой подсказала Изабелла. Но вурдалак воспринял слова всерьез, кивнул:       — Он спит, да… Пока не осознает мира вокруг, и это благо. Но он видит сны, вкладывает мысли.       — Как сомниари? — уточнила леди Ванда. Демонесса заметно возбудилась от этой информации, глаза заблестели — кажется, ей все же хотелось встретиться с настолько сильным магом, способным менять реальность. Возможно, не для того, чтобы попытаться захватить его разум, подруга была на удивление сильно ко мне привязана, но хотя бы посмотреть… Я бы на ее месте тоже не отказалась.       Но Ларий вопрос проигнорировал, то ли не услышал, то ли не знал, кто такие сомниари. Я шепнула:       — На месте разберемся.       — Может, расскажешь поподробнее? — хмуро попросил Хоук. — Как Корифей смог достучаться до гномов из Хартии? Зачем мы сейчас снимаем печати, если он этого и хочет? И как, демон побери, ты здесь выживаешь?       — Скверна, — на последний вопрос ответил Андерс, болезненно скривившись. — Порождения тьмы принимают его за своего.       — Ты тоже Страж, — пробормотал Ларий, цепким взглядом осматривая его. — И маг. Это плохо, очень плохо… Стражи слышат его, Стражи верят ему… Особенно маги. Джанека была такой. Джанека привела гномов, потому что так велел Корифей. Джанека хочет освободить его, выпустить на волю.       — Я не эта твоя Джанека, — обиделся маг. — И не собираюсь никого выпускать.       — Печати, — напомнил Хоук. Он сложил руки на груди и смотрел на вурдалака уже без всякой приязни; похоже, обвинения Андерса ему тоже не понравились. Правда, на самого мага он косился задумчиво, но ничего пока не говорил.       — Печати были поставлены сильным магом, — послушно ответил Ларий. — Кровь взывает к крови, и Корифей спит. Но никакая сила не вечна, печати слабеют — и тогда должен прийти маг, чистый от скверны, напоить печати кровью, вернуть им силу.       — И последним был наш отец? — Бетани тоже шагнула поближе, и ее за руку удержала Мерриль. Я даже подумала, не повесить ли на оголтелую семейку щиты, но не стала — неизвестно, защищают ли они от скверны, а вот доверительную атмосферу могут нарушить.       — Да, Хоук, — согласился вурдалак и отступил еще на шаг. — Он хотел избавиться от Круга, нам нужен был чистый маг. Я помню его… Вы похожи. Ты должен убить Корифея. Его нельзя отпускать. Сними печати и убей.       На этом Ларий развернулся и бросился к выходу. Хоук даже не пошевелился, чтобы остановить бывшего Стража, видимо, рассчитывал, что того задержит барьер. Но этого не случилось: Ларий легко проскочил сквозь него. Хоук выругался и отправился все-таки снимать вторую печать. Защитник, похожий на демона гордыни, в этот раз и правда оказался сильнее, но все-таки с настоящим демоном было не сравнить, так что справились мы с ним довольно быстро.       После очередной вспышки магии, втянувшейся в Ключ, Фенрис поинтересовался:       — Напомни мне, почему мы слушаем этого Лария?       — Потому что он просит сделать то, что мы и так собирались, — буркнул Хоук. — И при этом выдает хоть какую-то информацию.       Андерс присел рядом с другом и снова зашептал исцеляющее заклинание. Похоже, магия ключа все-таки давалась Хоуку не так просто, как казалось со стороны: по крайней мере, в этот раз он заметно побледнел и сидел теперь у стены, едва ли не на том месте, где мы до этого нашли Лария. Мерриль тут же пристроилась рядом с ним, с другой стороны от Андерса; колдовать эльфийка не стала, но и моральная поддержка явно пошла мужчине на пользу. Леди Ванда, посмотрев на эту картину, скривилась и сообщила:       — Пойду гляну, что там дальше. А то с вами здесь от старости умереть можно.       А я подумала и присела рядом с Андерсом, делясь с ним светом. То, что он не жалуется на голоса, еще не означает, что они его не донимают. И, судя по благодарному взгляду, оказалась права.       Лестница на следующий этаж снова располагалась за мостом, так что мы могли в очередной раз осмотреться. Над нами теперь оставалось четыре этажа, один из которых мы успели изучить; под нами темнел непроглядный провал: стены башни уходили вниз, но основание скрывала дымка. Сверху она казалась темной, но отсюда, с моста, я заметила зеленоватые проблески.       Лестница вниз сохранилась куда хуже двух предыдущих. Света на ней снова не было, так что спускались мы неторопливо и осторожно. Отчасти предосторожности оказались напрасными: мы не только никого не встретили на лестнице, но и дальше, по заверениям леди Ванды, живых после ее прогулки не осталось.       Сама демонесса нас дожидалась практически у самой лестницы, сидя на каком-то камушке и полируя коготки. Выглядела она при этом достаточно невинно, и если бы не брызги крови на носках сапог, я бы даже могла поверить, что здесь подруга нас и дожидалась. Теоретически. Если бы плохо ее знала.       Но в нашей компании такой наивностью никто не страдал, поэтому Хоук первым спросил:       — Ты нам хоть кого-то оставила?       — А тебе так понравились порождения тьмы? — удивилась леди Ванда и сморщила носик. — Учту на будущее.       Внушительные когти втянулись в пальцы, и демонесса спрыгнула со своего камушка. С жаром произнесла:       — Я столько всего нашла!       И в подтверждение своих слов вытащила из-за камня целый ворох каких-то бумаг, сосуд неизвестного назначения и даже щит. Последний трофей удивил больше всего: никто из нас щиты не носил, полагаясь на свои боевые навыки — ну и на меня, когда я была рядом. Но Хоук со скепсисом на лице все же поднял находку, разглядывая черные шипы на внешней ее части.       Меня же больше заинтересовали бумаги, как и всегда. Пока мужчины разбирались со щитом, я вчиталась в записки; это явно были страницы какого-то дневника. Почерк едва читался — и дело было вовсе не в старости написанного, а в умениях писавшего, корябал он как курица лапой. Хотя качество бумаги свою лепту тоже внесло: в отличие от найденных наверху документов, эти бумаги явно не защищала никакая магия, они отсырели, местами покрылись плесенью — чудо, что не рассыпались от прикосновений. Но с трудом я все же разобрала написанное.       — Кажется, мы на каждом этаже будем вскрывать какую-нибудь семейную тайну, — перебила я спор Хоука с Изабеллой: первый предлагал бросить ненужный щит здесь, вторая — тащить в Киркволл и продавать; выглядел он и впрямь необычно, так что при помощи Варрика наверняка можно было бы получить неплохую цену.       — Ты нашла что-то интересное? — заинтересовалась Мерриль. Леди Ванда подсела ближе ко мне: читая, я опустилась на тот камень, на котором подруга нас ждала, — и промурлыкала:       — Ну, конечно, нашла. Стала бы я тащить сюда все подряд со всего этажа!       Я хмыкнула в ответ на это заявление, но ответила на вопрос:       — Интересное — несомненно. Не уверена, что очень полезное, но это уж Варрику решать.       — Мне? — удивился гном и улыбнулся. — Решила заинтриговать меня, Перчинка?       Я улыбнулась в ответ и покачала головой, снова утыкаясь в бумаги.       — И в мыслях не было. Просто тут речь идет явно о твоем предке. Тетрас Гарен ведь имеет какое-то отношение к дому Тетрас?       — Не скажу, что прямое, но среди предков числится, — тут же посерьезнев, согласился Варрик. И задумчиво добавил: — Что-то мне такое про него вспоминается… Смутное. И жил он демон знает когда, кажется, еще в Совершенном веке.       — Давно, — кивнула я, не поднимая взгляд. — Читаю эти дневники и понимаю, как циклична история… Тетраса Гарена изгнали из Орзаммара на Глубинные тропы за убийство сестры. Вот только через некоторое время оказалось, что он не при чем, и тогда его отец начал снаряжать экспедиции на поиски, одну за другой. Тут дневники от трех разных гномов в разницей в пару лет.       — И все пришли сюда на поиски Тетраса? — задумчиво добавил Варрик. — Входили в Тюрьму, а выйти не могли, так и погибали. Паршивая судьба. Насколько я слышал, король Гарен потом всех своих потомков обязал называться Тетрасами в честь пропавшего сына. Потом один из них стал Совершенным, и тогда дом поменял имя. Но вот куда делся самый первый Тетрас Гарен, история умалчивает.       — Зато теперь ты знаешь, — серьезно заметила Мерриль. Гном хмыкнул:       — Не всегда знать о своем прошлом так уж хорошо, Маргаритка. Я бы определенно предпочел, чтобы прошлое подбиралось не так близко.       Мерриль сурово нахмурилась, но это выглядело скорее мило, чем грозно, и отобрала у меня записи. Потом покосилась на леди Ванду и поинтересовалась:       — А ты же его нашла, правда? Этого гнома, которого все ищут.       — Я нашла целых четырех, — довольно мурлыкнула демонесса. — Хочешь, покажу тебе их всех?       Эльфийка кивнула и углубилась в чтение. Хоук посмотрел на нее едва ли не с умилением и явно хотел предложить привал, чтобы Мерриль могла почитать без помех, но наткнулся взглядом на леди Ванду. Демонесса приподняла бровь, и он хмыкнул, отворачиваясь:       — Варрик, веселее. Это было демон знает когда.       — Полагаю, мы не собираемся следовать примеру этих гномов и оставаться здесь до смерти, — заметил Фенрис, и Изабелла пробормотала:       — Уж я так точно.       — Я не расстраиваюсь, Хоук. Так, слегка задумался, — отмахнулся гном. И повернулся к Ванде: — Так что ты еще нашла, Лавандочка?       — Алтарь Думата, — голосом обожравшейся сметаны кошки ответила демонесса и обняла меня покрепче. — Ты же любишь старые алтари? Такого мы еще не видели.       — Там не на что смотреть, — отрезал разом помрачневший Фенрис. — Вера в Древних богов запрещена даже в Империи. Ничем хорошим это не закончится.       — Даже не посмотрим? — умоляюще попросила я, глядя на Хоука. Он поморщился и согласился:       — Если будет по дороге.       — Будет, — тут же пообещала леди Ванда.       Поначалу я подумала, что ее обещание вышло достаточно опрометчивым: сворачивать куда бы то ни было Хоук не будет, так что алтарю придется расположиться прямо посреди коридора, чтобы мы «случайно» не прошли мимо. Но волнение мое оказалось напрасным: небольшая площадка возле самой лестницы была единственным облагороженным местом — здесь и пол был выложен отесанными камнями, и колонны огораживали пространство, создавая иллюзию комнаты. Но стоило пройти между крайних колонн, как вся цивилизация оставалась за спиной. Перед нами вилась неширокая каменная тропинка естественного происхождения; по бокам от нее все пространство заливала зеленоватая светящаяся жидкость настолько мерзкого вида, что выяснять ее состав не хотелось совершенно. Несмотря на то, что благодаря этой жидкости вокруг было довольно светло, позитивных эмоций это озеро не вызывало.       — Как-то здесь очень мокро для Глубинных троп, — проговорил Андерс, поморщившись. Бетани его поддержала:       — И воняет ужасно.       — Как, говоришь, этот этаж называется? — уточнил у меня Хоук.       — Никак. Просто «основание башни».       — Будет этажом Командора-Вонючки, — хмыкнул приятель. Мерриль хихикнула, Бетани тоже улыбнулась, хоть и без особого веселья, а остальные и вовсе проигнорировали. Идти через это вонючее болото было не слишком приятно.       Тропинка периодически расширялась, раздваивалась и петляла, иногда даже разливалась в довольно крупные островки суши, на которых еще оставались более-менее целые строения. Гномьи трупы, которые демонесса честно показывала, лежали в основном как раз внутри зданий, и Мерриль каждый раз что-то тихо шептала над ними, то заглядывая в дневники, то прикрывая глаза, словно что-то вспоминая.       После четвертого эльфийка вдруг проговорила погромче:       — Это он. Тетрас Гарен. Варрик, неужели тебе не интересно, благодаря кому ты получил фамилию? Ты ведь не знал его истории, а теперь знаешь и можешь помнить. Это важно.       — Это было тысячу лет назад, — процедил сквозь зубы Фенрис, и мне показалось, что он сейчас говорит совсем не о варриковом предке. — Какой смысл в этой истории? Скольким надо пожертвовать ради нее?       — История важна, — спокойно отозвалась Мерриль и повернулась ко мне: — Ты сказала, история циклична. Почему?       — Несколько лет назад в Орзаммаре погиб старший сын короля Эндрина, — отозвалась я. — Обвинили среднего и изгнали на Глубинные тропы, а через некоторое время слег и сам Эндрин. То ли его отравили, то ли от переживаний. Ирония в том, что, если верить слухам, виноват младший сын, тот, что стал королем.       — Вот, — кивнула эльфийка. — А если бы они знали историю, то могли бы и не изгонять никого, и все сложилось бы по-другому.       — Если верить слухам, — повторил за мной Фенрис. — Они могут лгать.       — Вряд ли, — я покачала головой. — Я знакома с Его величеством Беленом и слухам верю. Но сложилось все в итоге неплохо. Может, брат из него был не очень, но король вышел отличный, особенно сейчас, когда он совет деширов разогнал. А что до убийств… как говорил Зевран, половина правителей Тедаса получила свой трон благодаря убийствам, а остальная половина — благодаря им трон сохраняет. Лучше в политику не соваться и не нести излишнюю справедливость в массы, могут не понять.       — Справедливость не может быть лишней, — глухо отозвался Андерс. Хоук на меня посмотрел укоризненно, мол, зачем пробудила лихо, пока оно спало, и проговорил:       — Я вот тоже так считаю. Разве справедливо отправлять убийц ко мне, а самому отсиживаться в башне? Может, для начала разберемся с этим делом? Корифей к нам поближе будет, чем гномий король.       — Верно, — согласился Справедливость. — Мы должны наказать это существо за его преступления.       После этой остановки алтарь Думата мне особенно осмотреть не дали. Едва только я сунулась поближе — здесь был не один алтарь, а целый, хоть и небольшой, храм со статуями, урнами, свечами и блюдами для даров. Дары у меня при себе были: корона, кинжал, тот странный сосуд, что нашла Китти, и свиток, — но возложить их мне не позволили. Хоук — и вместе с ним Фенрис — были категорически против поклонения Думату, остальные тоже отнеслись неодобрительно, и я не стала настаивать. В конце концов, если про Хозяйку Небес я знала практически из вторых рук — все-таки Гарнайт Говорящий с волками не был ее жрецом, но знал много, — то про Думата только читала страшилки и церковные россказни. Моя любовь к археологии настолько далеко не распространялась, чтобы вопреки всем молиться запрещенному богу, который, к тому же, был в ответе за появление Моров вообще и начало Первого Мора в частности.       Тем более что Варрик украдкой пообещал подарить мне на память печать Думата, которую нашел как-то в Клоаке. Отказываться я не стала, хотя «на память» мне вполне хватило бы уже найденных церемониальных предметов.       А чуть позже мы обнаружили еще один занимательный свиток, который леди Ванда умудрилась упустить. Произошло это, правда, не сразу.       Чем ближе мы по тропинке подходили к башне, тем бледнее становился Андерс. В какой-то момент он глухо застонал, схватил меня за руку и прижал к своему лицу; я понятливо призвала свет. Маг облегченно вздохнул и пожаловался:       — Чем ближе мы подходим, тем громче голос. Я… я впервые в жизни не уверен, что смогу справиться. Лучше бы это был демон.       — Ну, демон у тебя всегда есть, — Китти пробежалась кончиками пальцев по рукаву и вкрадчиво предложила: — Одно твое слово — и никакие голоса больше не потревожат.       Я ожидала, что Андерс, как обычно, шарахнется от демонессы и начнет ругаться, но он только чуть напрягся и промолчал. Леди Ванда как-то потерянно глянула на меня и уточнила:       — Он что, заболел? Даже в Бездну меня не пошлет?       Отвечать я не стала, но молчание мага лучше любых жалоб показывало, насколько ему сейчас плохо. Как ни странно, даже Фенрис не стал ничего говорить, хоть и смотрел безо всякого сочувствия. Бетани подошла поближе и взяла Андерса за руку:       — Ты сильный, ты обязательно справишься. Главное, не сдавайся.       — Да, — кивнул он, но мою руку не выпустил. — Я не сдамся. Я не…       Продолжать не стал, и через пару мгновений открыл глаза, в которых явственно плескалась боль, отпустил меня и первым двинулся дальше. Жаль, уйти успел недалеко: метров через двадцать застонал уже куда громче, схватился за голову, а потом вдруг вспыхнул лазурным пламенем и без предупреждения запустил в нас огненный шар. Большой такой, до сих пор подобные я видела только у порождений тьмы при атаке Башни Бдения. Но, к счастью, все же видела, да и в Круге меня чаще всего натаскивали разбивать именно огненные заклинания, так что среагировала почти машинально. Шар лопнул, но Андерс взялся за оружие: перехватил свой посох на боевой манер и кинулся ко мне.       — Справедливость, мать твою! — рявкнул Хоук, вставая у мага на пути. Но тот отшвырнул друга как пушинку, так что поверх первого слоя щита я тут же накинула второй, на всякий случай.       Впрочем, он не понадобился: рядом возникла леди Ванда со своими невесть когда отросшими когтями. Я даже успела испугаться, что Андерс, явно себя не помнивший, может навредить демонессе — она казалась хрупкой на фоне мужчины. Но волновалась я зря: все-таки одержимые демонами, как говорят, могли и голову оторвать голыми руками, уж сам демон в собственном обличье силы имел тоже предостаточно. Подруга запросто перехватила мага, выкрутила ему руки, а потом от души стукнула по голове. Глаза у Андерса тут же закатились, свет погас, и мужчина обмяк в руках демонессы.       — О, Эльгарнан! — ахнула Мерриль, распахивая глаза. Все произошло так быстро, что эльфийка, шедшая последней, не успела даже за свой посох взяться; бросив испуганный взгляд на мага, она все же сделала выбор в пользу возлюбленного и бросилась к Хоуку. Варрик, напротив, поспешил к Андерсу, обеспокоенно уточнив:       — Ты его хоть не убила, Лавандочка?       Подхватил Андерса — демонесса, с легкостью удерживающая его одной рукой, тут же отпустила свою жертву и даже шаг назад сделала, — и уложил на землю, расшнуровывая ворот. Леди Ванда отошла еще на пару шагов и даже руки за спину спрятала. Обиженно сообщила:       — Я об него ушиблась. Не голова, а драконья кость! Он точно в дракона не превращается?       — Я думала, люди не умеют, — удивленно отозвалась Мерриль, убедившаяся, что с Хоуком все в порядке, и оттого спокойная. — Я только видела, как Аша`беланнар превращается в дракона. А больше ни про кого даже не слышала.       Я их болтовню пропустила мимо ушей: поспешила к магу и принялась за лечение. Целитель из меня был, конечно, аховый — свою силу я так и не подчинила, и она по-прежнему сама выбирала, что и как лечить. Видимо, в этот раз она сочла, что сознание Андерсу возвращать пока преждевременно, потому что свет с пальцев лился, впитываясь в виски друга, а в себя тот не приходил.       Изабелла громким шепотом предложила:       — Может, дать ему носки понюхать? От такого и мертвый встанет.       — Смотря от чьих, — со смешком отозвался Фенрис. Изабелла секунду подумала и предложила:       — Его собственных, чего мудрить?       — Ривейни, а снимать их ты сама будешь? — Варрик проговорил это насмешливо, но на лице и следа этой насмешки не было: гном обеспокоенно смотрел на меня. Но я только головой покачала — Андерс в себя не приходил, и что с этим делать, я не знала. Попросила:       — Замолчите, я из-за вас своих мыслей не слышу.       — Я слышу, тебе что-то подсказать? — с готовностью предложила демонесса. Голос ее вроде звучал искренне, но мне показалось, что подруга надо мной издевается, так что я только недовольно цыкнула и снова вернулась к Андерсу.       Минут через десять он все-таки очнулся, то ли сам по себе, то ли благодаря моим усилиям. За это время Хоук успел организовать какой-никакой привал: выбрал свободный от трупов участок, расстелил одеяло и помог перетащить на него мага.       Едва приятель открыл глаза, как разговоры резко оборвались: все уставились на первую среди нас жертву Корифея.       — Блондинчик, ты — это ты? — уточнил, наконец, Варрик. Я сидела ближе всех и видела, что лазурных проблесков больше не было, но щит на всякий случай была готова накинуть моментально. Но не понадобилось.       — Я, — глухо отозвался Андерс, снова закрывая глаза. Гном кивнул, и только тогда я заметила, что он держал руку на арбалете.       — Ты уж потрудись, чтобы так и оставалось, — попросил он. — Бьянка не любит стрелять по своим.       — Ой, можно подумать, это она стреляла, — тут же надулась Китти. Но почти сразу сообразила, что хвастаться, пожалуй, нечем, и замолчала. Хоук хмыкнул и уточнил:       — Ты как? Голоса еще донимают?       Андерс помолчал немного, потом с заметным удивлением ответил:       — Нет… Сейчас нет, — потом мрачно добавил: — Но я не уверен, что они не появятся снова. И что я смогу сдержать их. Я ведь…       Он открыл глаза и посмотрел на Хоука, а потом на меня с таким раскаянием, словно убил нашу общую любимую бабушку по пьяни и грязно над ней надругался. Поскольку общих бабушек у нас не имелось, я только плечами пожала и подсела поближе, продолжая лечить приятеля — уж как могла. Хоук тоже сильно обиженным не выглядел, а Мерриль даже попыталась утешить:       — С каждым может случиться. Ты же не виноват в этой скверне.       Андерс бросил на девушку какой-то затравленный взгляд и ничего не сказал. Обычно он, как и Фенрис, с эльфийкой только цапался, но теперь потерянно молчал — то ли не ожидал от нее поддержки, то ли не знал, что сказать. Зато знал Хоук:       — Ну, раз ты ожил, может, пойдем? Что-то я домой захотел.       — Хоук, ты не слышал? — со страданием в голосе произнес маг. — Я не уверен, что не нападу еще раз, и еще — сколько скажет эта тварь! Я опасен!       — Ты всегда опасен, — философски отозвался Фенрис. — Сейчас, по крайней мере, сам это признаешь. Ради этого стоило сюда спуститься.       — Фенрис! — возмущенно ахнула Бетани. Андерса эта отповедь явно взбодрила: кроме раскаяния и самоуничижения в глазах блеснуло знакомое раздражение. Но ответить извечному оппоненту он не успел: в спор вмешалась непривычно задумчивая Изабелла.       — Лапушка, иди-ка сюда, — позвала она, судя по всему, меня. — Ты же у нас любительница разной макулатуры? Читай.       Первой к пиратке рванула Китти, но я от нее отстала совсем немного, так что читали мы вместе. Записка была короткой, но содержание меня так поразило, что уже со второго предложения я начала читать вслух:       — «Может ли быть совпадением то, что порождения тьмы осаждают это место куда яростнее, чем любой другой уголок Тедаса? Или то, что Киркволл, ближайший город, то и дело страдает от вспышек насилия и безумия, от человеческих жертв и магии крови? Изучив архивы Киркволла, трудно отрицать, что историю города направляла какая-то недобрая сила. Может ли порождение тьмы — пускай это будет могущественный маг — обладать таким влиянием даже во сне?» Это писали Серые Стражи!       — Хочешь сказать, что маги крови не сами по себе мерзавцы, а потому что ими управляет могущественное порождение тьмы? — насмешливо отозвался эльф. — Даже не знаю, какой вариант нравится мне больше.       — Странно, что ты этому не поверил, — с привычным ехидством проговорил Андерс. — Считать, что магия делает из людей ублюдков, тебе ничто не мешает, хотя это тоже самое.       Хоук раздраженно вздохнул и встал:       — Я вижу, самочувствие у всех улучшилось, так что подъем, идем и проверим эти догадки непосредственно на Корифее. Или кто-то планирует тут остаться жить?       Маг тут же словно погас и с тоской посмотрел в сторону башни.       — А если я… нападу еще раз?       — То еще раз получишь по голове, — ласково сообщила леди Ванда. — Я даже дотащу тебя до выхода, ты чем-то дорог моей любимой хозяйке. Правда, не обещаю, что ты останешься целым, но отсюда выйдешь.       — Так, может, сразу избавимся от проблемы? — невозмутимо предложил эльф. — Без сознания он на нас точно не нападет.       — Я предлагала еще пару этажей назад! — недовольно отозвалась демонесса. Потом спохватилась и надула губы: — Ну вот еще! Тебе надо, ты и бей. И тащить тоже сам будешь. Я вам что, тягловая лошадь?       — Пока что Андерс прекрасно дойдет сам, — отрезал Хоук. И обратился непосредственно к магу: — А ты завязывай страдать, пока что голосов нет? Вот и хорошо. Появятся — предупредишь.       Маг хмуро кивнул и о чем-то задумался. Мне эта задумчивость не слишком понравилась, дурацкие идеи у Андерса уже появлялись, и стоило бы проконтролировать процесс — но не сейчас.       До печати, как оказалось, мы не дошли совсем немного, она была буквально за поворотом тропинки. Защитник снова стал посильнее, даже какое-то огненное заклинание сумел навертеть — я его не узнала и не успела разрушить, поскольку не ожидала от твари такой резвости. Но против нашей команды все же не выстоял, так что третья печать тоже была снята.       Примечательной оказалась встреча после снятия печати. Сначала мы привычно обнаружили Лария, стоявшего у камушка за барьером — похоже, прошлый допрос Хоука ему не очень понравился, — который начал торопить нас, но толком ничего сказать не успел: пол вдруг качнулся и сверху посыпались камни. Меня внезапно накрыла паника — снова оказаться под завалом, да еще так глубоко, мне совершенно не хотелось. Бетани тоже побледнела как полотно и вцепилась в руку брата.       А потом со стороны лестницы — не прямо с нее, а словно из-за колонны, вокруг которой она вилась, — раздались голоса:       — Странно, в древности Стражи строили на века. Видимо, что-то произошло, раз Тюрьма начала рушиться.       — Джанека, — едва ли не проскулил Ларий. И тихо забормотал: — Это Стражи, и они слушаются Корифея. Останови их, Хоук! Корифей не должен увидеть свет! Но Джанека не прислушиваются к голосу разума, ее полностью подчинил Корифей!       С этими словами Ларий развернулся и на приличной скорости заковылял куда-то в сторону. Останавливать его Хоук не стал, тем более что четверка Стражей как раз появилась — и правда из-за лестницы, видимо, там был еще один проход.       Выглядели эти Стражи куда лучше Лария, хотя бы потому, что были еще живыми, нормальными людьми. Разговаривала Джанека тоже ясно, разумно, лично я бы ей поверила — ее доводы слово в слово повторяли слова Архитектора: о том, что Моры надо остановить, потому что от них страдают и люди, и порождения; о том, что надо объединиться и использовать все возможности. Вот только и прежние планы Архитектора мне не нравились, и самонадеянные слова Джанеки, что прежние Стражи ошибались, а она одна все поняла, вызывали сомнения. К тому же она хотела подчинить себе этого Корифея каким-то заклинанием. О чем бы ни шла речь, я что-то сомневалась, что ментальный раб с такой уж радостью будет выполнять команды хозяйки — и как бы его «помощь» не обернулась еще большими проблемами.       В том случае, если Джанека и правда знала, как его подчинить, разумеется.       К счастью, Хоук был упрям и, единожды решив, от своего мнения уже не отказывался. И раз он собрался убить Корифея, то никакая Джанека переубедить его не могла.       — Если бы тебе и впрямь нужна была помощь моей семьи, ты бы пришла и попросила, как это было с моим отцом, — отрезал мужчина. — Ты предпочла нападения и угрозы, а я терпеть не могу, когда кто-то угрожает моей семье. Так что проваливай с моей дороги.       — Ты пожалеешь, — пообещала женщина. Правда, без особого гнева, просто констатируя факт.       А дальше был бег — по лестницам и этажам, и снова по лестницам, потому что Ларий отчего-то решил, что возле последней печати мы должны оказаться раньше Джанеки. К чему эта спешка, я совершенно не поняла, ведь нужная кровь была только у нас, и одержимая тетка могла сколько угодно бежать к печати — снять ее возможности не имела.       Как бы то ни было, уже после первого лестничного пролета я поняла, что умру гораздо раньше, чем мы доберемся хотя бы до печати, не говоря уж о Корифее. Крикнув Хоуку, что подожду друзей наверху, я обернулась птицей и вылетела через ближайшую арку наружу. Теперь, когда печати нижних этажей были сняты, часть барьеров пропала. На самый верхний этаж, где, как я предполагала, находился Корифей, я лезть не захотела и решила обосноваться на ведущем к площадке мосту. Отсюда хорошо просматривался и единственный вход на этот этаж, и печать.       Наверху было хорошо. Во-первых, здесь светило солнце, правда, уже еле-еле: время шло к закату, а в горах, как я помнила, ночь наступала почти моментально. Но пока что еще можно было полюбоваться всеми оттенками пурпура и синевы на небе и искристым золотом снега на верхушках окрестных гор. Во-вторых, после затхлости этажа Командора-Вонючки горный воздух казался слаще шоколада и вкуснее Агреджио Павали, пьяня вечерней свежестью.       И еще отсюда был виден конец нашего путешествия. Жаль, заклинание по-прежнему действовало, так что слетать наружу я не могла: внешние щиты надежно ограждали Тюрьму, но хотя бы могла мечтать об этом.       Ожидание растянулось. Первые полчаса я уговаривала себя, что лестницы длинные, этажей тут много, и моим друзьям пришлось, в конце концов, добираться от подвала до чердака пешком — а это в высоту, по ощущениям, больше сотни метров выходило. Вторые полчаса я не сводила глаз с единственного входа, ожидая, что вот-вот на площадке покажется Хоук или Фенрис. Узнать, где они находятся, возможным не представлялось: проклятое заклинание блокировало мою возможность общаться с Китти, так что спустя час я уже не находила себе места от волнения.       А потом снова появилась Джанека со своими товарищами, и я порадовалась, что так и осталась ястребом. Стражи на меня внимания не обращали, прошли к печати и негромко о чем-то заговорили. Я думала было подслушать, но для этого пришлось бы подлететь почти вплотную; одержимые или нет, Серые Стражи вряд ли пропустили бы такую редкость, как ручной любопытный ястреб.       Пришлось лететь ко входу.       Хоук и компания вышли наверх буквально минут через пять, опоздали совсем немного. Я тут же кинулась к ним, едва не сбив с ног неудачно подвернувшегося Фенриса, и шепотом доложила увиденную обстановку.       — Джанека не сдастся, — пробормотал Ларий, тоже затесавшийся в компанию «своих». Андерс, выглядевший куда лучше, чем внизу, предложил:       — Я могу попробовать поговорить с ней. Она ведь почует во мне Серого Стража, скажу, что приехал из Вейсхаупта с инспекцией.       — У тебя нет доспехов и документов, — напомнила я. Маг поморщился:       — Доспехов тут много. А документы нам не нужны, главное — подойти к ней поближе, а там я смогу их вырубить.       — Рискованно, Блондинчик, — заметил Варрик. Хоук, наоборот, довольно усмехнулся:       — Ничего, у нас есть отличный специалист по защите. Алиена, следи за ними, дернутся к Андерсу — вешай щит.       — Может, просто гранату туда закинуть? — робко предложила я. — У меня есть парочка.       — Что ж ты раньше молчала? — возмутилась Изабелла. Я от такого вопроса даже опешила и отрезала:       — В закрытом помещении свето-шумовые гранаты? Я еще не сошла с ума!       — Андерс, вперед, — проигнорировал нас Хоук. Маг тихо выругался сквозь зубы и повернул обратно: на поиски доспехов.       В целом, план удался. Джанека и правда в первый момент поверила, что говорило не в ее пользу: похоже, Корифей основательно отбил ей мозги. К сожалению, только ей: один из Стражей, Ларий назвал его Алеком, заподозрил подставу, но, на наше счастье, поздно — Андерс успел подойти на достаточное расстояние и вырубил собратьев по Ордену банальным взрывом разума. После чего попросил:       — Сделай с ними то же, что сделала со мной, мелкое чудовище. Я до сих пор не слышу Корифея, может, и с ними сработает? Помощь нам пригодится, кажется.       — О, отлично, — тут же отозвался Варрик и плюхнулся прямо на пол. — Давай, Перчинка, действуй, а мы пока передохнем. Хоук, надумаешь еще раз сунуться на какие-нибудь лестницы, меня не зови.       — Значит, если я все-таки надумаю выбираться в виконты, ты на мою коронацию не придешь? — подколол Защитник Киркволла. Я улыбнулась его самоуверенности и взялась за Стражей.       Джанека так и осталась при своем мнении. Пришлось ее связать как следует, засунуть кляп в рот — все-таки маг — и оттащить подальше от площадки. Фенрис предлагал заодно переломать пальцы — просто на всякий случай, чтобы гарантированно исключить возможность магии с ее стороны, но поддержки не нашел. Калечить поверженного противника желающих не нашлось.       Остальные Стражи пришли в себя, и в этом неплохо помог Ларий: своего бывшего Стража-командора мужчины, в отсутствие Джанеки, слушались беспрекословно.       А потом Хоук снял последнюю печать.       Это было даже красиво. Золотисто-оранжевые, закатного цвета, жгуты магии, льющиеся из клювов грифонов, медленно втягивались в печать, словно магия у бронзовых животных наконец закончилась. Привычные постаменты теперь не сверкали молниями, а ровно светились приятным сиреневым цветом, сама же печать — здесь наконец потребовалась вожделенная хоуковская кровь — замерцала тем же закатным золотом, а потом начала разливаться, рисуя строгие геометрические узоры на полу. Несколько долгих, тяжелых как патока мгновений спустя узор предстал перед нами сложным многоугольником; я насчитала девять вершин, сбилась, а потом стало не до счета.       Корифей проснулся.       Хоука отбросило от центра комнаты, и оно к лучшему: наш враг появился прямо из центра печати, словно она была порталом в его камеру. Выглядел Корифей и впрямь очень похоже на Архитектора — это явно было порождение тьмы, но, за исключением моего оскверненного друга, таких гарлоков я никогда не видела: изодранная мантия вросла в плоть, широкие наплечники из каких-то перьев укрывали и плечи, и шею, и тоже вряд ли были съемными. В лицо словно вплавилось несколько металлических полос, как и в грудину; помимо них наружу торчали то ли ребра, то ли костяные наросты.       Он был уродлив, как и всякое порождение тьмы. Но если внешность гарлоков или генлоков была уже привычной, хоть и противной, а Архитектор на их фоне и вовсе казался воплощением гармонии и красоты, то Корифей заставлял отворачиваться — как отворачиваются люди при виде чужих болячек и увечий.       — Я пробуждаюсь ото сна? — прошелестел Корифей. — Я в землях гномов? Почему дороги пусты?       Он не торопился, словно и впрямь недавно проснувшийся в незнакомом месте человек. Мы тоже не спешили, разглядывая противника. Лично я сразу смотрела на него правильно, чтобы получше изучить возможности — но тут меня постигло разочарование. Маги порождений тьмы не обладали такими коконами силы, как человеческие, им все заменяла скверна. Корифей исключением не стал, а по багровому облаку вокруг я не могла понять ничего.       — Ты! — наш будущий противник ткнул пальцем в Хоука; тот успел подняться и теперь стоял к Корифею ближе других. — Ты служитель храма Думата? Отправь своего раба, я буду говорить с первым послушником.       Фенрис стиснул зубы так, что у него побелели скулы, и я успокаивающе коснулась его руки, благо стояла как раз за его спиной. Эльф мельком на меня оглянулся, и я с улыбкой шепнула:       — Мы все равно его убьем.       Друг кивнул и снова отвернулся, но я заметила, что теперь он чуть расслабился. Хоук покосился на нас — кажется, мои слова он услышал, — а потом ответил Корифею:       — Не хочется тебя расстраивать, но ближайший храм Думата разрушен. Да и посылать я никого никуда не собираюсь, разве что тебя.       — Ты не служитель, — прищурился противник, и я вдруг заметила, что у него глаза разного цвета: левый цвета ртути, а правый подслеповато-красный. — Ты один из низших. На колени! Вы все!       Руку в нашу сторону он простер красивым жестом, тоже изрядно напоминающим мне Архитектора; кажется, учили их в одном месте. Жаль, красота эта пропала втуне: преклоняться перед ним никто не спешил. Даже наоборот, Хоук усмехнулся и развел руками:       — Ты уж прости, но мы сюда явились не на колени падать. Может, завяжем с прелюдией, убьем тебя по-быстрому и по домам? Мне уже твоя нора успела надоесть.       Корифей чуть опешил, а потом словно принюхался и пробормотал:       — Проклятая кровь, основа печатей. Значит, ты сумел пленить меня… — а потом воздел руки и заревел: — Думат! Повелитель! Взываю к тебе!       — А чего мы, собственно, стоим? — уточнила Изабелла. — Кончать его, пока он молится, и все.       — Ну, как-то невежливо так сразу нападать, — хмыкнул Хоук. — Вдруг он что интересное скажет?       И Корифей, словно его услышав, забормотал себе под нос:       — Ты молчишь, Дракон Тишины. Ты велел нам искать свет, и мы искали его. Ты предложил силу самих богов, и мы пришли за ней к золотым вратам. Но внутри была лишь тьма.       — Золотой град. Первое вторжение, — эхом пробормотал Ларий, и у меня по спине пробежал неприятный холодок. Не могут же церковные басенки оказаться правдой? — Магистры, что принесли скверну. Все сходится.       — Настоящий магистр? — вскинул брови Фенрис и снова нахмурился. — Именно их порокам сегодняшние магистры стремятся соответствовать. Если они все еще существуют, в любой форме, мы должны стереть их с лица Тедаса.       — Да ну, ты же не думаешь, что это правда? — с сомнением протянул Андерс, в кои-то веки не собираясь собачиться с эльфом. — Золотой город и есть Золотой, вон, мелкое чудовище не даст соврать.       — Золотой город должен был стать нашим, — Корифей вдруг решил ответить на фразу нашего мага, хотя до этого, казалось, был погружен в свои молитвы. — Мы пришли к нему, и открыли его врата. И погрузились во тьму вместо света.       — Это была ваша тьма, — справедливости ради влезла я. — Для духов он до сих пор Золотой. А тьма пришла из ваших сердец!       — Не, ну хватит, Хоук, — вдруг пробормотал Варрик. — Этак мы и Андрасте здесь увидим.       После чего вскинул Бьянку и, недолго думая, выпустил болт в Корифея. Тот взревел, а Хоук возмущенно крикнул:       — Мог бы и предупредить!       Фенрис в беседу лезть не стал, схватился за свой огромный меч и прыгнул к противнику. Это словно послужило сигналом, к нему присоединились и Серые Стражи — все, кроме Лария. Вурдалак вздрогнул, а потом рванул за пределы площадки.       К сожалению, ни одного удара мечники так и не нанесли: едва Фенрис добежал, как Корифей резко развел руки в стороны, и всех нас откинуло синеватой волной энергии. Приближаться к нему я больше не стала, даже отошла еще поближе к стеночке — летать по залу из-за какого-то полудохлого мага желания у меня не возникало.       Как ни странно, ко мне присоединилась леди Ванда: демонесса вытащила свой лук и взялась обстреливать Корифея ледяными заклинаниями-стрелами. Через пару мгновений к нам прибился и Варрик с верной Бьянкой. Насмешливо уточнил:       — Что, Лавандочка, этот противник желания приблизиться не вызывает?       — Предпочту со стороны посмотреть, — церемонно ответила демонесса, и я фыркнула. Нашли время.       Щиты приходилось обновлять постоянно, магом Корифей и правда оказался сильным. К счастью, разбегаться на площадке было некуда, так что я не переживала, что могу до кого-то из союзников не достать: дальше всех от меня находился Андерс, у противоположной стены, и до него я дотягивалась легко. Что уж говорить про наших воинов?       А потом Корифею, видимо, надоела наша мышиная возня, потому что он снова отбросил всех подальше, воззвал к своему Думату и вдруг выпустил из обеих рук струи пламени. Одна угодила прямо в нас; я рассчитывала на свой щит, но, как оказалось, зря — его снесло в первое же мгновение, словно и не человек колдовал, а дракон плюнул. Нам троим невероятно повезло, что волна огня ударилась в стену выше; надумай Корифей прицелиться получше, и мы в самом лучшем случае отделались бы шрамами на все лицо.       Варрик среагировал куда быстрее и меня, и Китти: схватил нас обеих за шкирку и едва ли не волоком оттащил на балкон, где находился один из грифонов. Кроме статуи здесь был еще и удобный простенок, за которым можно было спрятаться от огня.       И вовремя: пламя медленно поехало следом за нами, повинуясь движению руки Корифея.       — Если он из жопы дракона вытащит, я сматываюсь! — категорично объявил гном.       — Ух ты, — округлила глаза демонесса и насмешливо поинтересовалась: — А как же поиск новых историй?       — Я предпочитаю те истории, Лавандочка, которые не заканчиваются фразой «и были они разорваны на мелкие куски». По крайней мере, когда речь идет обо мне или моих героях.       В этот момент сквозь гудение пламени я с трудом расслышала голос Андерса. Он что-то кричал, но за болтовней гнома и демонессы было не понять, и я шикнула на них.       — Отключите грифонов! — снова раздался крик. Теперь его услышала не только я, и Варрик с недоумением поинтересовался:       — И как Блондинчик себе это представляет?       Мы же с демонессой кинулись к статуе; грифон снова изрыгал магию, на этот раз сине-черную. Как ее можно «отключить», я даже не представляла; моих способностей хватило бы, чтобы разрушить всю статую целиком, но такой выход следовало оставить на самый крайний случай.       К счастью, Китти сообразила быстрее: схватила меня за руку, чиркнула когтем и прижала кровавую царапину к постаменту. В первое мгновение ничего не происходило, но затем поток магии иссяк, и пламя чуть утихло. А еще через несколько минут и вовсе пропало, видимо, совету Андерса последовали и остальные.       Корифей все так же возвышался в центре зала и пытался взывать к своему божеству, но Дракон Тишины, убитый во времена Первого Мора, своему поклоннику ожидаемо не отвечал.       Фенрис, слегка подпаленный, вынырнул с соседнего балкона и кинулся к противнику. А следом за ним вылезли два призрака и метнулись следом за эльфом, явно с недобрыми намерениями. Я накинула на него щит и хотела немного отойти — обратно к стене, чтобы не мешаться, — как меня снова дернули за шкирку, а на том месте, где я стояла, вдруг вылез еще один призрак…       Бой получился долгим. Корифей и впрямь оказался мастером и стихийных, и моровых заклинаний — все, как обещали дневники Серых Стражей. На нас падали острые градины размером с кулак, из-под пола вырастали каменные сталагмиты, а прямо под ногами разливались лужи скверны. Один раз Корифей попытался накрыть весь зал молниями, но меня Варрик снова вытолкал на балкон, а остальные заклинания словно и не заметили. Уже потом гном мне объяснил, что после встречи с кунарийскими саирабазами вся команда обзавелась амулетами от молний.       Но побегать все же пришлось изрядно. Несколько раз Корифей еще умудрялся дотянуться до статуй, и тогда всем нам приходилось прятаться по балконам; к счастью, теперь мы знали, что с ними делать, так что надолго пламя не задерживалось. Но у твари сюрпризов и без статуй оказалось немало.       Убил его в итоге Серый Страж, как раз тот самый Алек, что оказался самым прозорливым из местных. Правда, буквально за секунду до этого кто-то из магов успел Корифея заморозить, а Варрик — выпустить болт из Бьянки прямо в голову, но этого, кажется, никто не заметил: Алек и Бьянка сработали одновременно.       В первый момент мне показалось, что Хоука это слегка раздосадовало; похоже, Корифея он успел счесть личным врагом и убить хотел сам. Но потом оглядел свою команду и изменился в лице. Я не сразу поняла, с чего он так запаниковал — целыми, конечно, у нас никто не остался, но каких-то радикальных ранений я так сходу не заметила. Изабелла больше материлась, ощупывая слегка припаленную голову с изрядно укоротившимися локонами, Андерс печально взирал на сломанный посох, а Фенрис аккуратно пытался отстегнуть наруч — ему обожгло руку. Мы с Варриком и Китти и вовсе отделались легким испугом — синяки и легкие ожоги можно было даже не считать.       А потом я наткнулась взглядом на Мерриль. Возле нее на коленях стояла Бетани и пыталась уложить эльфийку поудобнее, но та явно пребывала без сознания: слишком уж безвольно перекатывалась голова. Половина лица казалась обгорелой маской, мантия тоже прогорела и прилипла к обожженной коже с полопавшимися волдырями… Похоже, Мерриль некому было вытащить из-под струи пламени.       У меня потемнело в глазах; вспомнилась Тайта. Одну приятельницу я уже потеряла, не сумев спасти. Еще раз к такому я была не готова.       Хоук, видимо, тоже. Когда он подлетел к возлюбленной, осмотрел, боясь притронуться, а потом рявкнул «Андерс!», в голосе прозвучало такое страдание, которого я у Защитника Киркволла еще никогда не слышала.