Хоук и прочие неприятности

      За дверью нас ждали катакомбы Киркволла. Если внешние улочки только походили на городские постройки, то внутренние коридоры выглядели так, словно кто-то вырезал кусок Клоаки и переместил сюда, в горы. Знакомые стены с серо-желтой штукатуркой, каменные полы, деревянные балки под потолком, один раз даже попался тевинтерский рисунок. Дополнительного сходства — чтобы отличить совсем нельзя было — придавали обитатели здешних коридоров.       Внутри горы нас ждали, кажется, все пропавшие члены Хартии и Торговой гильдии. В основном гномы были мне незнакомы, что и неудивительно; но в одной из комнат вдруг обнаружился Рошек. Я успела забыть, что мой поставщик информации тоже пропал, и теперь не сразу даже узнала его. Помог шрам: других таких «красавцев» я так сходу вспомнить не могла.       Хоук хотел напасть на обитателей комнаты тихо — он вообще на этот раз старался избегать лишнего шума, слишком много противников нас окружало, — но нас выдала леди Ванда. Она тоже явно не ожидала увидеть гнома и теперь изумленно воскликнула:       — Рошек?!       На ее голос обернулись все, и я узнала еще одного из присутствующих, он был охранником Рошека, так что успел мне примелькаться.       Гномы быстро оценили увиденное и похватались за оружие, но наш знакомец вскинул руку, останавливая их.       — А, моя нанимательница, — хрипло отозвался он. — Леди Ванда, совсем про меня забыла?       — Сложно забыть того, кому платишь те бешеные деньги, на которые ты меня развел, — сухо отозвалась демонесса, явно взяв себя в руки. — А вот ты на наши договоренности явно плюнул. Я не видела писем уже несколько месяцев.       — Зато новости я припас свежие, — гном осклабился. — Корифей проснулся! Радуйся, ведьма! Ибо ничто не заменит его величия, и мы будем его свидетелями!       — Что-то ты странно заговорил, — нахмурилась моя подруга. Варрик ее поддержал:       — Рошек, какого демона здесь происходит? Ты же самым вменяемым из всей Хартии был, как ты в это ввязался?       — Что такое Хартия в сравнении с Корифеем? — презрительно отозвался Рошек. — Пыль и прах. Я пришел сюда, чтобы найти деньги, а обрел нечто большее — услышал его зов и принял его волю!       «Что за бред? — настороженно поделилась Китти. — Рошек такого никогда не нес, даже за деньги! Он не одержимый?»       Меня посетила другая мысль: может быть, и эти гномы фонят скверной? Это было бы даже логично, не в охрану же оскверненных ставить, мало ли как скверна подействует. Но если скверна поразила всех, то выбора особого и нет, верно?       Проверить эту мысль было несложно, и уже через пару секунд я разочарованно вздохнула:       — Они все заражены скверной.       — Это малая плата за возможность стать ближе к его величию, — наставительно проговорил Рошек. Сейчас он был так похож на церковника, что даже шрам и борода как-то терялись, не скрывая почти религиозного экстаза. Мы с демонессой переглянулись, и она в немом удивлении вздернула брови, но я только пожала плечами. Варрик так явно демонстрировать эмоции не стал, терпеливо спросил:       — Кто он такой, этот Корифей? Рошек, ты же собирал для нас информацию. Пора поделиться.       — И зачем ему нужна кровь Хоуков? — поддержала гнома Бетани. Рошек перевел взгляд на девушку и усмехнулся — выглядело это довольно мерзко, шрам зашевелился как живой, искажая лицо и превращая его в гротескную маску.       — Кровь Хоуков откроет ему дорогу к солнцу! — и потом скомандовал еще троим гномам: — Взять их! Хоуков не трогать, они нужны.       — Почему это только Хоуков? — возмутилась Изабелла, хватаясь за оружие. Мне было грустно оттого, что приходится расставаться с таким удобным источником информации, но спасать все равно было уже некого: лекарства от скверны так и не нашли. Да и не нужно было Рошеку ни мое сочувствие, ни спасение — кем бы ни был этот Корифей, за него шли в бой как одержимые.       После смерти гнома я не поленилась быстро обыскать стол в комнате: на нем валялись какие-то бумаги. Но ничего особенно интересного не нашлось, это были скучные торговые отчеты и письма, все — в плохом состоянии, ими явно давно не интересовались и использовали не по назначению. Больше повезло Китти, которая взялась обыскивать Рошека. У него нашлось последнее послание для меня, тоже старое и потрепанное, и еще — записка. Она предназначалась, по всей видимости, тем, кто уходил за Хоуком, и предписывала обращаться с нужной кровью осторожно, по возможности, не убивать. Но заинтересовало меня не это, а одна фраза в конце: «И не приближайтесь к молодому гному. Он все понимает». Сэндал вызывал у меня много вопросов, и теперь добавился еще один.       Кроме Рошека в этих подземельях встретился еще один знакомый, правда, не мой: буквально через пару поворотов Варрик заговорил с еще одним гномом по имени Герав. Из этого оскверненного удалось вытянуть чуть больше, по крайней мере, стало ясно, как именно гномы становятся оскверненными: они пили кровь порождений тьмы. Правда, местные ритуалы, если они вообще были, явно отличались от Посвящения Серых Стражей, поскольку разумными хартийцев назвать было сложно. Зато они «слышали музыку» — и это сообщение меня изрядно напрягло. Насколько я знала — Айдан как-то под настроение рассказал мне, что он чувствовал сразу после Посвящения — музыку Серые Стражи не слышали. Были сны, иногда был словно шепот на грани сознания, но музыка — так описывали зов Древних богов только порождения тьмы.       Убивать Герава, несмотря на явное нежелание Варрика, все же пришлось. Причем сам же Варрик на этом и настоял, попытавшись пристрелить знакомца. Однако тот сумел увернуться от болта Бьянки, и от удивления я даже не сразу вспомнила про щиты. Это было опрометчиво: против одного гнома я бы заморачиваться с защитой не стала, но к нему быстро пришло подкрепление.       После боя — успешного для нас, конечно, — Хоук уточнил:       — Кто такой этот Герав?       Варрик пару секунд помолчал, обыскивая бывшего противника, потом нехотя отозвался:       — Раньше я вел дела с Хартией через него, до того, как познакомился с Рошеком. Обязательности и порядка ему не хватало, зато голова варила отлично, — и, помолчав, добавил: — Он придумал Бьянку. Не в полной мере, но прототип — его. Ладно, идем. Я уже хочу посмотреть на этого Корифея.       — Не боишься? — серьезно уточнил Фенрис. — Кажется, гномы легко поддаются его влиянию.       — Не переживай, Эльф, если услышу музыку, ты узнаешь об этом первым.       Я задумчиво посмотрела на друзей, вспоминая, не рассказывал ли мне кто-нибудь о какой-то особой восприимчивости гномов к скверне, но ничего такого в голове не нашла. Поинтересовалась у Андерса:       — А ты чувствуешь скверну?       — Слабо. Оттуда, спереди, несет сильнее, — едва заметно поморщился маг. И, помолчав, добавил: — Так и знал, что нам все-таки придется лезть к порождениям тьмы. Гномами мы явно не ограничимся.       Я кивнула, не решаясь продолжать расспросы; леди Ванда, однако, подобной тактичностью не страдала, так что озвучила мои мысли:       — А ты сам никакой музыки не слышишь?       — А должен? — огрызнулся он. — До моего Призыва еще лет двадцать, я надеюсь, есть.       — Двадцать? — нахмурился Хоук. — Что значит — до Призыва?       — Ничего хорошего, — отрезал Андерс и кивнул: — Идем уже, пока из тебя кто-нибудь крови не нацедил.       Гномов нам попалось за этот день множество, кажется, в окрестности форта в Виммаркских горах перебралась целая ячейка Хартии, сравнимая по количеству членов с киркволльской. Но кроме них, если не считать бронто, нам не встретился больше никто; а ведь из того древнего документа, что мы нашли на поверхности, я знала, что крепость раньше принадлежала Серым Стражам. Впрочем, это было ясно с самого начала еще по грифонам; вот только в документе говорилось, что крепость считается брошенной, а я в этом сомневалась — раз уж здесь есть источник скверны, то должны быть и Серые Стражи. Орден не бросает опасные места.       Но реальность подтверждала правоту документов: Стражей не было. Правда, в одной из комнат нашлись форменные сапоги и старый дневник с грифоном на обложке. По дороге я взялась читать его в надежде, что записи прольют свет на происходящее; но первым, что пролилось, было мое душевное равновесие: утекло оно уже от одной обложки, точнее, форзаца. На нем стояла дата — «1005 год ТЕ». Благодаря занятиям с мэтром Ламонтом я знала, что «ТЕ» — это тевинтерское летоисчисление. Точное соответствие церковного и тевинтерского календаря из моей памяти давно выветрилось — кому оно надо в реальной жизни? — но некоторые даты я все же со скрипом запомнила. Собственно, всего две: начало Первого Мора в 800 ТЕ, такую круглую дату грех было бы забыть, и 1195 ТЕ — год основания Церкви, он же 1 год Божественного века. Эту историческую веху я бы без проблем выкинула из головы, но, увы, ее положено было знать любому образованному человеку Тедаса.       Таким образом, получалось, что…       — Этот дневник начали писать еще до основания Церкви, — пораженно пробормотала я себе под нос. Напрягла память, пытаясь выковырять из нее еще одну важную дату — смерть Андрасте, — но не преуспела. Вспоминалось, что ее убили то ли за полтора века до основания Церкви, то ли за все два, в общем, как раз примерно в то время, которое было указано на обложке.       Поражало, что книга смогла сохраниться на такой большой срок. Пусть она была и не бумажной, страницы были выполнены из тонкого пергамента, но ведь даже чернила не выцвели! Наверняка без магии не обошлось. Но еще более удивительным оказалось содержание.       Дневник принадлежал Серому Стражу и был просто кладезем информации. Из него я, наконец, узнала, куда нас занесло — в милое местечко с романтическим названием «Тюрьма», в которой с самого момента постройки содержалась некая тайна, самая главная для всего Ордена — по крайней мере, так считал автор, некий Эразм. Судя по некоторым оговоркам, он был магом и тоже слышал если не музыку, то… что-то.       — «Меня необъяснимо манит главная печать. Когда я просыпаюсь, мои мысли заняты только ею. Я придумываю себе оправдания, чтобы побывать возле неё. Ещё есть дневники Стража-мага, который создал печать, используя артефакт, называемый «ключ». Что это за ключ? Можно ли снять печать без него?» — прочла я вслух прямо на ходу. Леди Ванда уже давно придерживала меня за плечо, следя, чтобы я не навернулась на какой-нибудь ступеньке, поскольку остальные останавливаться не желали, отдых был не так уж давно. — «Я начинаю подозревать, что все эти мысли не мои. Внимательное изучение моих эмоций и мыслей привело меня к ужасающему заключению: эту манию внушает мне создание, которого зовут Корифеем. Корифей хочет, чтобы я узнал об этой печати и о ключе, чтобы потом он смог получить это знание из моей головы. Корифей хочет освободиться, и его ничто не остановит».       — А нет там случайно объяснения, что такое «ключ» и кто такой Корифей? — хмуро поинтересовался Хоук. Я быстро пролистала дальше, особенно не вчитываясь, но глаз так и не зацепился нигде за нужное слово.       — Нет. Зато более-менее подробно расписано строение этой крепости, она, кстати, называется «Тюрьма», — я оторвала взгляд от книги, долистав ее до конца. Конец мне не слишком понравился. — Судя по всему, Корифей, кем бы он ни был, свел этого Эразма с ума. Последние записи совершенно бредовые, а в самом конце другим почерком написано, что Эразм выбросился с одного из балконов.       — Очень оптимистично, — пробормотал Андерс. Я на него покосилась с сочувствием и уточнила:       — Он был магом.       — Прекрати, — попросил наш маг. — Я никакого Корифея не слышу, так что все в порядке. А задерживаться здесь дольше необходимого вообще не планирую.       — Перчинка, а что там про крепость рассказывается? — уточнил Варрик, переводя тему. Андерс бросил на него благодарный взгляд, и я не стала настаивать, послушно переключилась:       — Я успела не так много прочесть. Крепости уже больше тысячи лет, построили ее вокруг какой-то ловушки, организованной Стражем Сашамири. В честь нее, кстати, назван верхний этаж из тех, на которые можно попасть снаружи. И вообще каждый этаж назван именем одного из Серых Стражей, Эразм тут даже возмущался, что одному из этажей дали имя Стража-командора Рианнон, хотя тот или та ничем особенным не отличился. Ну, кроме того факта, что стал Стражем-командором.       — Я так понимаю, наш Корифей и есть основной пленник этого заведения, — задумчиво проговорил Хоук. — И ради него все это построили.       — Точно тут не сказано… или я не дочитала еще… но по контексту выходит, что все так, — согласилась я, снова открывая книгу.       — Ты все еще уверен, что нам туда нужно? — уточнил Фенрис у Хоука. Страха в его голосе не было, я вообще не могла представить, что могло бы напугать бывшего раба; только деловитая озабоченность и сомнение.       — Оглядываться всю жизнь я определенно не хочу, — пожал плечами мужчина. — Ты же планируешь уничтожить Данариуса? Изабелла точит ножи на своего Кастильона. Вот и мне нужен подходящий противник.       — Не лучший пример, Хоук, — хмыкнул Варрик. — Смотри лучше на меня — никаких врагов.       — У тебя-то? — хохотнул тот, а я улыбнулась и в пространство припомнила:       — Его величество Белен Эдукан как-то сказал мне, что у него нет врагов. Уже нет. У тебя так же?       Варрик засмеялся и погрозил мне пальцем, а потом мы все-таки отправились дальше.       Из интересного в местных катакомбах нашелся еще небольшой медный шарик размером примерно с мой кулак, теплый на ощупь и необъяснимо приятный. Несколько минут я разглядывала его и крутила в пальцах, а потом догадалась осмотреть правильным зрением. В шарике было столько магии, что он казался ярким как солнце, даже ослепил меня в первый момент. И тут же у меня его отобрали: предположить в находке вместилище таинственного Намврелиса было несложно, вот только возвращаться пока никто не собирался. Мне его даже с собой забрать не дали — чтобы случайно не активировать в неподходящий момент.       Последним, кто нам встретился, оказался гном по имени Ратиган. Или стоит сказать — первым? Первым на новом этапе путешествия, так сказать…       Минное поле на улице, после арены, оказалось только первой ласточкой. Катакомбы полнились различными ловушками и капканами, словно тут устраивали турнир по саперному делу. Мелькнула даже мысль, что я бы в таком турнире поучаствовала, но увы: вся эта роскошь была оставлена про нашу честь — и совсем не для того, чтобы мы оценили качество работы.       Большую часть ловушек Варрик обезвреживал, и, глядя на то, как ловко он что-то подцепляет и разрезает, я в очередной раз обещала себе, что в более спокойной обстановке попрошу гнома научить меня делать то же самое; но пока что до спокойствия было далеко. К тому же одну ловушку, как потом оказалось — самую важную, Варрик все-таки пропустил. Не по своей вине, заподозрить обычный дверной проем в коварстве было бы сложно, поэтому упавшая за нашими спинами решетка и легкий щелчок оказались большой неожиданностью.       Именно за этой решеткой мы и встретили Ратигана. Он все еще оставался достаточно разумен, чтобы нормально поговорить с нами, не используя лозунги, призывы и молитвы Корифею, как прочие члены Хартии. Правда, к моменту встречи Хоук был уже изрядно на взводе, так что мирной беседы не вышло.       Зато мы сумели получить ответ на один из своих вопросов, правда, уже после стычки. На теле Ратигана нашелся странный предмет сложной формы, которую даже определить сходу не удавалось — это была абсолютная абстракция из металла и магии. Но стоило Хоуку ее коснуться, как комнату залил яркий свет, а когда он рассеялся, я увидела нашего предводителя, бледного, с капельками пота на лбу, сжимающего вычурную рукоять кинжала.       На этом поход вынужденно встал на паузу: магическое воздействие для Хоука даром не прошло. Вообще-то я заподозрила, что он просто испугался до неприличного состояния: руки тряслись, пот выступил, ноги отказывались стоять — но признаваться в этом не хотел. Андерс, наш главный целитель, подыграл другу, даже поводил руками и пробормотал короткое заклинание. Я его узнала — легкое исцеление, царапинки обычно лечит, синяки. Винн снимала усталость этим заклинанием.       Но вслух говорить все же ничего не стала: у каждого есть свои слабости, и конкретно эту — нежелание демонстрировать свой страх — я понимала как никто. К тому же магией его все-таки и правда приложило, хоть и без особого вреда: между Хоуком и кинжалом протянулась заметная, прочная нить ярко-алого цвета. Заметная, если смотреть правильно, конечно.       Мерриль подсела к возлюбленному, то ли чтобы утешить, то ли придать сил, остальные разбрелись по комнате, похоже, кабинету нашего последнего противника. По крайней мере, здесь имелись настоящий письменный стол и кресло. Я понаблюдала за леди Вандой и Изабеллой, которые взялись на ящики стола, и села снова читать дневник.       — Интересно, что это за херня? — пробормотал Хоук, разглядывая свой новый кинжал, который так и не выпустил из рук. Леди Ванда, просматривающая на столе бумаги — при всей своей любви к драгоценностям, демонесса перехватила у меня привычку вначале изучать документы, — ответила:       — Ну, похоже, теперь мы знаем, что такое «ключ». Это вот оно, — подруга ткнула пальцем в сторону кинжала.       Хоук задумчиво провел пальцем по клинку и проговорил:       — Занятно. Я ощущаю его как часть себя. Откуда ты знаешь, что это тот самый «ключ»?       Леди Ванда молча подняла один из листочков и отдала мужчине. Поймав мой вопросительный взгляд, все же прокомментировала вслух:       — Этот Ратиган писал, что сумел увести из-под носа Серых Стражей некий ключ, который должен открыть темницу нашего Корифея. И пробудить этот ключ может только Малкольм Хоук со своей кровью. По-моему, все сходится!       — Кроме одного, — фыркнула Изабелла. — Так ли нам нужен этот дохляк? От Хартии мы избавились, пусть себе дальше в тюряге гниет.       — Если надумаем возвращаться, решетку придется ломать, — отозвался Варрик. — Я не могу найти отпирающий механизм.       — Может, ты плохо ищешь? — обеспокоенно поинтересовался Андерс. Он, как мне кажется, все еще надеялся, что до конца Хоук не пойдет. Хотя, на мой взгляд, надежда эта была пустой — зная характер Защитника Киркволла, я не сомневалась, что поворачивать обратно от откажется. Тем более что я успела вычитать один важный момент насчет этого…       — Можешь не искать, — не глядя на друзей, проговорила я. Голос вышел каким-то деревянным, и на меня сразу обратили внимание. Захлопнув обложку дневника, я отстраненно пояснила: — Тюрьма на то и тюрьма, что выйти отсюда нельзя. Никому.       — А как же Серые Стражи? — удивилась Бетани. Я пожала плечами:       — Никак. Перевод в Тюрьму был путешествием в один конец — если ты вошел внутрь, то наружу уже не выйдешь. В принципе, я бы, наверно, могла разрушить здешнюю защиту, но даже пытаться не буду. Откапывать из-под таких завалов нас будут долго. Так что кто хотел в гости к Корифею — ваше желание исполнилось.       — Это ты в этой книге прочла? — уточнил Хоук, откладывая ключ-кинжал и осматриваясь вокруг другим взглядом. Кажется, ему отсутствие выбора не нравилось так же, как и мне. Когда я кивнула, велел: — Читай дальше. Посидим пока здесь, отдохнем… Предпочитаю про остальные сюрпризы узнать заранее.       — Думаешь, сюрпризы еще будут? — Бетани заметно погрустнела, и брат притянул ее поближе и обнял на плечи.       — Уверен.       А потом мы долго спускались вниз.       Лестница, начинавшаяся поначалу как широкий коридор, постепенно сужалась, так что минут через пятнадцать мы уже продвигались вперед гуськом. Хоук со своим новообретенным кинжалом шел первым и, похоже, на встречу с оппонентом не слишком торопился, поскольку по лестнице мы еле ползли. Отчасти это оправдывалось освещением, точнее, его отсутствием: хоть у нас с собой и было три мага, их светлячков на всю компанию не хватало.       Этаж Сашамири, первый из доступных, если верить дневнику, встречал нас полумраком. Светильники, большие металлические колбы с прорезями, явно питаемые магией, в большинстве своем не горели, только сочились зеленоватым дымком; но оставшихся зажженными хватило, чтобы ослепить нас.       — Чувствую себя слепым котенком, — пожаловалась Бетани. — Надеюсь, на нас никто не нападет.       Я тут же наложила щиты, но нападать никто не спешил: в помещении мы оставались одни. Андерс пробормотал:       — Слышите? Где-то стучат барабаны. Интересно, что это?       Повисло молчание. Я как раз окончательно проморгалась, остальные, похоже, сделали это еще раньше меня и теперь смотрели на мага. Варрик осторожно заметил:       — Пока что, Блондинчик, лично я никаких барабанов не слышу.       — Откуда звук? — серьезно уточнил Хоук. — Можешь показать направление?       Андерс честно задумался, но по его лицу быстро стало понятно, что на вопрос он ответить не сможет. Леди Ванда очень тактично хмыкнула:       — Похоже, крыша все-таки поехала?       Маг дернулся и сквозь зубы процедил:       — Со мной все нормально. Я себя контролирую.       — Ну-ну, — скептически отозвался Фенрис. — Надолго ли?       — Хватит, — велел Хоук. — Андерс, ты точно в порядке?       Получив в ответ кивок, он прошел глубже в комнату. Выглядела она заброшенной и захламленной: пол потрескался, колонны, поддерживающие потолок, глядели на мир щербатыми боками. На стенах висели щиты со стилизованными грифонами, помятые, запыленные; один из них и вовсе валялся на полу, видимо, крепление не выдержало испытания временем.       Стоило нам отойти от лестницы на пару шагов, как за спиной раздался странный звук. Хоук развернулся так резко, словно ожидал нападения, но позади никого не оказалось. Даже лестницы: проход перегораживал светящийся золотистый барьер. Выглядел он одинаково что в правильном зрении, что в обычном — как и все барьеры такого типа, — вот только при разглядывании я заметила тонкие магические нити, связывающие его с более глобальным заклинанием, опутавшим башню.       Вместо одной из стен — как раз напротив недоступного теперь выхода на лестницу — комнату огораживала невысокая балюстрада, за которой открывался вид на Тюрьму. Мы оказались в одном из тех коридоров-галерей, что были вырублены во внешней стенке колодца; прямо перед нами, метрах в двадцати высилась центральная башня. Каждый ее этаж соединялся с боковыми коридорами при помощи узких мостиков, огороженных знакомыми решетками, и вся эта конструкция переливалась магией — единым, связавшим все уровни и проходы заклинанием. Нам до такого мостика надо пройти почти четверть круга по своей галерее; выйти каким-то иным способом, хоть бы и через балюстраду, не позволяла магия.       Теперь, когда я увидела все магические потоки, коконом обвивающие этажи, не могла не восхититься — ничего настолько сложного и глобального мне до сих пор не попадалось ни в одном из миров. Впрочем, кое-что, хоть и более простое, но похожее я видела несколько лет назад.       — Так похоже на артефактные башни в Амарантайне, — задумчиво поделилась я. Андерс удивился, правда, немного наигранно:       — Что-то я не припоминаю никаких особых свойств в башнях твоего эрлинга. Разве что, — он заулыбался и подмигнул, — считать особыми удобные ниши, где можно спрятаться с какой-нибудь красоткой от ее папаши.       — Кто про что, а Андерс про девок, — фыркнула демонесса. Я согласно улыбнулась и пояснила:       — Древние тевинтерские башни на Кладбище Драконьих Костей, где пряталась Мать. Ты с нами тогда не пошел, потому и не помнишь. Каждая из них была огромным артефактом. Здешняя тоже артефакт, даже более сложный, чем те.       — И что нам это дает? — нетерпеливо перебил Хоук. Я удивленно на него покосилась и пожала плечами:       — Знание. Мы внутри огромного артефакта.       Вместо ответа мужчина недовольно нахмурился и тоже подошел поближе к балюстраде. В этот момент послышались шепотки и бормотание порождений тьмы, а через пару мгновений показались и они сами: бежали от центральной башни по мосту в сторону нашей галереи. От них по коже пробежал озноб, и я стиснула зубы, чтобы не поддаваться страху. После похода с Хоуком на Глубинные тропы порождений тьмы я боялась до дрожи; что странно, на Архитектора и его последователей этот страх не распространялся, с Посланцем я иногда даже разговаривала — если встречала где-нибудь в эрлинге.       Но эти, «дикие», вызывали ужас. Леди Ванда, явно почуяв мое состояние, подошла со спины и крепко обняла, молчаливо обещая помощь и защиту, и я благодарно прижалась к плечу подруги.       Варрик тоже подошел поближе, чтобы осмотреться, и почти сразу заметил:       — Перчинка, ты вроде бы говорила, что этаж Сашамири — верхний. Это на верхний непохоже.       — Не спрашивай, — попросила я. Наше нынешнее местоположение трудно было назвать «верхним» или «нижним», мы, скорее, находились посередине: вверх башня уходила на три этажа, внизу же и вовсе терялась в полумраке и угадать количество ярусов под нами возможным не представлялось. — Что прочла, то вам и озвучила. Может, у этого Эразма был какой-то альтернативный способ считать этажи. Или это вообще не тот этаж.       — Верхний из тех, на которые можно попасть снаружи, — напомнил Фенрис. — Вероятно, на те три этажа так просто не войдешь.       — Может быть, — легко согласился гном.       Изабелла недовольно позвала:       — Вы долго еще там торчать как хрен в поле будете?       — А ты куда-то торопишься? — удивленно поинтересовался Варрик. Пиратка только передернула плечами в ответ, но с ней внезапно согласился Фенрис:       — Чем скорее дойдем донизу, тем скорее начнем подниматься.       Хоук кивнул обоим — хотя вроде бы срочных дел на свободе ни у кого не было, — так что мы отправились дальше. К моему сожалению — как раз в сторону порождений тьмы.       Причем встретиться с ними пришлось даже раньше, чем я рассчитывала. За первой же закрытой дверью обнаружились два генлока, с рычанием поедающие какого-то неудачливого гнома. Меня от этой картины чуть не стошнило: до сих пор я была уверена, что порождениям тьмы еда как таковая не нужна, их питает скверна. Но то ли пленникам башни скверны оказалось недостаточно, то ли они окончательно озверели.       К счастью, остальные такой тонкой душевной организацией, как у меня, не страдали, так что убили генлоков едва ли не раньше, чем те отвлеклись от трупа. Даже Мерриль особого волнения не выказала, только сморщилась брезгливо. Порождений тьмы она обходила по большой дуге, явно стараясь не приближаться к источнику скверны.       — Ты никогда не думал пойти в Серые Стражи? — недовольно поинтересовался Андерс у Хоука. Маг выглядел бледновато и тоже обходил генлоковы трупы, хотя уж ему скверны можно было не бояться. — Они бы точно удовлетворили твою тягу к Глубинным тропам. Хочешь, замолвлю словечко перед командором?       — Думаешь, я с ним сам не договорюсь? — хмыкнул мужчина немного рассеянно, осматривая комнату. В отличие от прошлой, здесь нашлось что-то новенькое: прямо посреди одного из щитов ярко алела волшебная точка, притягивая взгляд. И не только взгляд: Хоук, недолго думая, ткнул точку сначала рукой, а потом новым кинжалом, и она погасла. — А чем тебе это чудесное местечко не нравится?       — Ну да, никаких храмовников, пару картин повесить — и можно жить, — фыркнул маг. В этот момент откуда-то спереди раздался незнакомый голос:       — «…останься здесь на веки вечные с голодом усмиренным, яростью угасшей, страстью подавленной и гордостью сокрушенной. Во имя Создателя, да будет так».       От неожиданности я взвизгнула и вцепилась в руку демонессы уже всерьез: последний раз такие неизвестно откуда идущие голоса познакомили меня с маткой. И повторять этот незабываемый опыт я совершенно не желала!       Подруга обняла меня, словно старалась защитить от всего на свете, и укоризненно попросила:       — Ты не мог бы не тыкать своей новой игрушкой во все незнакомые точки?       — Звучит так себе, — хмыкнул Хоук, но кинжал убрал. Леди Ванда комментировать не стала, погладила меня по спине, успокаивая, а Варрик сочувственно предложил:       — Перчинка, может, обернешься своим ястребом и вылетишь через верх? Подождешь нас снаружи.       — Это Тюрьма, Варрик, — напомнила я чуть дрогнувшим голосом. — Войти можно, выйти — нет. Никому, даже птицам.       За поворотом обнаружилась ниша, перекрытая золотистым барьером с тремя точкам: одной ярко-алой и двумя потухшими. Рядом мерцало вытянутое темно-синее облачко, из недр которого и доносился голос — свой заговор или молитву он читал по кругу. Хоук, словно забыв просьбу демонессы, тыкал в точки и так, и эдак, но результата не это не приносило: барьер стоял на месте, голос тоже не замолкал. Наконец Мерриль припомнила:       — Кажется, я видела еще одну такую точку. Там, где ты погасил первую, напротив нее была вторая. Я думаю, начать надо с нее.       Так и вышло: стоило Хоуку приложить кинжал к пропущенной магической аномалии, как на барьере горящая метка погасла, а центральная, до того неактивная, зажглась. Еще одно касание, и золотистая стена, наконец, исчезла, а за ней внезапно оказался призрак. Неизвестно, кто из нас растерялся сильнее, но призрак сориентировался первым — от него в стороны хлынула энергия, и из-под пола начали появляться другие твари. Впрочем, по-настоящему сильных среди них не было, так что с этой проблемой мы справились быстро. Я даже влезла в бой — один из призраков появился прямо возле меня, и я только порадовалась возможности хоть на кого-то сбросить свои страх и злость. Призраки были определенно более предпочтительны, нежели порождения тьмы.       Едва последний враг пал, как синее облачко снова заговорило:       — Стражи используют демонов в этом жутком месте, и я не могу изменить этого. Но я никому не позволю говорить, что моя магия выпустила хоть одного демона в этот мир.       После этого оно растаяло. Несколько секунд мы молча ждали продолжения, а потом Бетани неуверенно позвала:       — Хоук, а тебе не кажется знакомым этот голос? Как будто… как будто это отец.       — Похоже, — так же неуверенно согласился ее мужчина. — А тебе во сне ничего такого не виделось? Ты же говорила…       — Нет, — она покачала головой. — Точнее, я не помню.       Хоук кивнул и молча отправился дальше по галерее. Мы поспешили следом: оставаться в этих коридорах в одиночку было страшно, да и наружу хотелось. А путь к солнцу лежал, к сожалению, через этого таинственного Корифея.       Фенрис чуть отстал и поравнялся с Андерсом. Некоторое время мужчины шли молча, только маг косился на эльфа, явно ожидая от того какой-то подначки. Тот не заставил долго теряться в догадках, уточнил:       — Значит, Стражи не стесняются использовать демонов?       — Некоторые, — нехотя ответил тот. — Но это не значит, что такие методы одобряются. Командор против демонов, и я тоже.       — Победа в войне, бдительность в мире, жертвенность в смерти, — напомнила я. — Стражи пользуются любой возможностью остановить Мор.       — Не всеми инструментами стоит пользоваться, — отрезал Андерс, явно вызвав удивление у бывшего раба. — Демоны не игрушки, и избавиться от таких помощников может быть посложнее, чем от порождений тьмы.       — И это говорит одержимый, — высокомерно бросил Фенрис. Маг глянул на него зло и ответил:       — Может, потому я и уверен в своих словах?       На это эльфу сказать явно было нечего, так что он прибавил шаг и догнал Хоука — как раз вовремя, навстречу из-за поворота выскочили те темные твари, которых мы видели из первой комнаты. На этот раз я успела среагировать и развесить щиты: противников было больше, а касаться их по-прежнему не хотелось совершенно. Я так и жалась к демонессе, которая — не иначе ради меня — снова взялась за свой лук и теперь стреляла ледяными сосульками, явно больше развлекаясь, чем на самом деле желая повоевать. Обычно она с большим удовольствием лезла вперед, отращивая гигантские когти.       Дальше пришлось пробиваться едва ли не безостановочно: порождения тьмы, в основном, генлоки, появлялись постоянно и из самых неожиданных мест — один даже выкопался из песка, скопившегося в одном из углов.       Порой я замечала на лице Андерса недовольные гримасы; похоже, барабаны не умолкали. Поймав мага между двумя стычками, я отдала ему немного света; но в этот раз, кажется, моя помощь оказалась напрасной — морщиться он не перестал, хотя и явно старался делать это украдкой. Один раз я перехватила взгляд Варрика — он, как и всегда, в общем-то, замечал любые мелочи, и уж плохое самочувствие друга мимо него пройти никак не могло. Но помочь Андерсу пока было нечем, так что пришлось отступиться.       До моста к внутренней башне мы добрались только спустя час или даже больше. Прямо с него на нас выскочила последняя группа порождений тьмы — штук пять генлоков, даже говорить не о чем. За этот час я успела пообвыкнуться с мыслью, что вокруг порождения тьмы; может быть, устала бояться.       На мосту нас ждал… ждало существо. Я не сразу опознала в нем Серого Стража; точнее, если бы не форменный доспех, не узнала бы вовсе, выглядел он куда хуже, чем даже последователи Архитектора. Волосы почти полностью выпали, оставив пару неопрятных клочков на черепе, кожа потемнела и расцветилась язвочками, глаза затянуло мутной пеленой. Вряд ли до Призыва ему было меньше пятидесяти, но все же дряхлым этот бывший Серый Страж не выглядел; однако вел себя как старый больной человек: шел, подволакивая ноги, бормотал что-то себе под нос и периодически дергал головой, словно у него защемило нерв.       Фенрис снова поднял меч, но Хоук его остановил:       — Погоди. Может, он что-то знает.       — Вот этот? — негромко удивилась Изабелла. — Думаешь, он хоть говорить сможет?       Похоже, разговаривали они все же недостаточно тихо, потому что вурдалак поднял голову и безошибочно посмотрел прямо на нас. Наклонив голову неестественным, птичьим движением, он вдруг резко выпрямился и устремился в нашу сторону — все так же подволакивая ноги, но при этом достаточно быстро. И стало слышно бормотание, кажется, Страж прибавил не только скорости, но и громкости:       — Ключ! Они нашли его? Гномы? Копают, роют… ищут… Как ты его принес?       — В руках, — отмахнулся Хоук, догадавшись, что последний вопрос предназначался ему. Бывший Страж как раз доковылял почти до нас и остановился метрах в пяти, внимательно разглядывая Хоука и, в большей мере, его новый кинжал. — Я ищу Корифея. Знаешь, где он? И кто он вообще такой?       — Не называй это имя! — отшатнулся вурдалак, снова принимаясь бормотать.– Он услышит… проснется… У тебя ключ! Будь осторожен… Это древняя магия, темная магия… кровавая. Она создала печати. Она их сломает.       Это бормотание, вкупе с изменениями внешности и аурой скверны, так походили на порождений тьмы, что я снова в ужасе прижалась к леди Ванде. Неужели вот так и заканчивают Стражи свою жизнь? Неужели и Айдан когда-нибудь будет вот так же бормотать какую-нибудь чушь, теряя рассудок и человечность? Брат встал перед глазами как живой — во всем своем блеске аристократа и командора, в новых доспехах с грифоном, всегда решительный, собранный... тем больнее было смотреть на нового знакомого. А ведь лекарства от скверны так и нет: опыты Архитектора и Авернуса шли полным ходом, я периодически ездила в Пик Солдата, чтобы помочь чем смогу, и результаты были — но не те. Впору было бы признать, что лекарства нет, но... Во-первых, соглашаться с этим было жутко, а во-вторых, я знала про одного человека, точнее, эльфа, который сумел избавиться от скверны. Чародейка Фиона, спутница Дункана, про которую мне рассказывал Архитектор, лишилась скверны — и даже возможности снова принять Посвящение Серого Стража. Алистер после моего рассказа нашел ее, хоть и с трудом — поиски он начинал с крепостей Серых Стражей, а оттуда ответы приходили весьма неохотно; про скверну она рассказала сама, но объяснить, что случилось, так и не смогла.       Архитектор, который, скорее всего, и повлиял на Фиону, тоже не знал, как у него так получилось.       — Хоук, плюнь, — посоветовал Варрик, вырывая меня из мыслей и заставляя снова сосредоточиться на происходящем. — Он же явно не в себе.       — Хоук? — теперь вурдалак качнулся вперед, едва удерживаясь на ногах. — Ты Хоук? Ты можешь его убить… Да. Я покажу. Идем!       — Эй, кто ты такой хоть? — не выдержал носитель нужной крови. — Я хожу только за знакомыми психами.       Остальные поддержали Хоука смешками, правда, не очень веселыми. Вурдалак остановился, словно вопрос вызвал у него сложности, и я постаралась подсказать:       — Ты ведь Серый Страж?       — Серый Страж… — эхом повторил тот. — Да, так меня называли. Командор… Я — командор Серых Стражей. Ларий. Так меня зовут. Идем. За мной! Вниз и вглубь, вниз и вглубь!       Ларий развернулся спиной к нам и, припадая на одну ногу, побежал по мосту в сторону башни. Бетани проводила его взглядом и неуверенно спросила:       — Нам точно надо за ним? Какой-то он… странный.       — Он просто слишком давно стал Стражем, — мрачно отозвался Андерс. — Так заканчивают все.       — И ты тоже? — с ужасом переспросила девушка, но маг только недовольно скривился и отправился следом за Ларием. Остальные переглянулись, но комментировать не стали.       За мостом нас ждала круглая зала, занимающая все пространство центральной башни на этом этаже. В центре ее мерцала расплавленным золотом магическая печать, а вокруг нее стояли четыре поблескивающих молниями постамента.       А в центре, поглядывая на нас, за мерцающим барьером ждал демон гордыни. Самый сильный из всех демонов.