Хоук и прочие неприятности

      Она парила в воздухе, нарушая все возможные законы природы. Совершенство форм только подчеркивалось легкой небрежностью позы, обыденность окружения оттеняла уникальность ее ситуации. Она притягивала взгляды, пробуждала фантазию, заставляла мучиться неизвестностью…       За спиной с негромким стуком захлопнулась дверь, и внезапно воспарившая в воздух ваза с жалобным звоном рухнула на каменные плиты пола. Тонкий фарфор рассыпался почти в пыль, таинственно блеснувшую позолотой в свете факелов.       — Жаль, она была красивой, — я вздохнула. Варрик чуть рассеянно прокомментировал:       — У Бартранда в последнее время начала появляться тяга к роскоши.       — Призрачные слуги в комплект входили? — хмыкнул Хоук.       Проходить дальше, внутрь особняка, особенного желания не было. Хоть Варрик и продал здание какому-то заезжему купцу, поселиться в доме, как я поняла, никто не успел — а факелы в прихожей уже горели. Самозакрывающиеся двери и летающие вазы тоже не добавляли спокойствия.       Но, стоя у порога, толком ничего не узнаешь, так что, поколебавшись, Хоук все-таки двинулся внутрь первым. Глядя на него, зашевелились и остальные, Фенрис даже обогнал друга; судя по его сурово поджатым губам, потенциальных привидений он не боялся, скорее, крайне не одобрял их наличие.       Стоило нам подойти к двери во внутренние помещения, как факелы холла разом потухли, оставив нас в полной темноте.       — Какого хрена?       — Кажется, кто-то очень недоволен нашим появлением, — невозмутимо отозвался Фенрис. И, словно бы в ответ на его слова, вспыхнули факелы в следующей комнате. — А может, и нет.       Входили мы через черный ход: чем-то Варрику парадный не понравился, — так что я не удивилась, увидев кухню. Скорее, стоило удивляться тому, что достаточно дорогую вазу хранили практически у выхода; вряд ли, впрочем, это было как-то связано с призраком. В волшебные лампы и вазы я все равно не верила — не в Тедасе, тут про них даже сказок не было.       Зато слегка напряг кусок свежего, красноватого мяса на разделочной доске. Я-то наивно решила, что особняк пустовал — когда Варрик сказал, что нам надо сходить в дом его брата, потому что там завелись привидения, первым делом представился обветшавший старый дом, может быть, немножко проклятый с таким хозяином. Про покупателя приятель тоже говорил, но как-то невнятно, словно он еще даже не приехал.       Но задать вопрос я не успела: леди Ванда, то ли прочитав мои мысли, то ли самостоятельно заинтересовавшись едой, подошла поближе к разделочной доске и внимательно осмотрела мясо, даже пальцем потыкала.       — Свеженькое. Кажется, еще даже с кровью. Если призраки нынче живут так, я согласна стать призраком.       — Это кухарка… или домоправительница? — Варрик отвечал рассеянно, прислушиваясь к чему-то. — Покупатель прислал какую-то женщину, подготовить дом к его приезду. Неплохо бы ее найти, она-то тут провела больше одной ночи. Проклятье, что за музыка? Не могу разобрать.       Хоук резко затормозил и оглянулся на гнома с подозрением.       — А я никакой музыки не слышу, — расстроенно отозвалась Мерриль. Я согласилась:       — Я тоже. А у меня очень хороший слух.       — Она совсем тихая, — отмахнулся приятель. Я с нажимом повторила:       — Очень хороший. Я хищная птица, Варрик.       Он, наконец, отвлекся от прислушиваний и удивленно взглянул на меня, а затем и на всех остальных. Хоук, завладев, наконец, вниманием гнома, мрачно напомнил:       — Кое-кто у нас однажды уже слышал недоступные остальным голоса. После этого пришлось дать ему по голове, чтобы успокоился. Надеюсь, ты в нас стрелять не собираешься?       — Спокойно, Хоук, — со смешком покачал головой Варрик. — Корифея мы убили еще там. Никаких голосов.       — Надеюсь, — согласился Защитник Киркволла.       Я снова засомневалась, не рассказать ли, что Корифея мы убили не до конца, но решила отложить. Это был долгий разговор, явно не подходящий дому с привидениями. Накличу еще…       Едва Хоук отвернулся, чтобы идти дальше внутрь дома, как с полки сорвался небольшой глиняный горшочек и на большой скорости влетел прямо ему в затылок. Никто не успел ничего сделать, даже испугаться; Хоук рыбкой нырнул вперед, только в последний момент успел выставить руки, чтобы не встретиться лицом с полом. На ноги он вскочил почти моментально и так же быстро выхватил оружие.       Но воевать оказалось не с кем: ни призрак, ни иные враги так и не появились. Даже посуда осталась на местах — и, что куда важнее, ножи. Один, здоровенный тесак, так и лежал возле мяса, еще несколько штук свисали со специальных креплений на стене.       — Прости, — повинилась я, накидывая защиту и на Хоука, и на остальных. — Это было неожиданно.       Он сердито выдохнул, кивнул мне и с лязгом впихнул меч обратно в ножны.       В воздух приподнялся еще один горшочек, покачал пузатыми боками, словно раздумывая, что делать, но потом опустился обратно. Мы наблюдали за ним с напряженным вниманием. Несколько секунд ничего не происходило, и я уж решила, что этот полтергейст успокоился, как со стола взлетела перечница и взяла уверенный курс на потолок, причем четко надо мной. Удара эта камикадзе не выдержала, и ее содержимое щедро посыпалось вниз — на меня, Мерриль и леди Ванду. Щиты, к моему глубочайшему сожалению, против перцовой посыпки не сработали, так что в глазах тут же защипало, в носу запершило, и я чихнула. Подруги поддержали меня, так что какое-то время сдвинуться с места не выходило.       — Не самый плохой вариант, — услышала я смешок Изабеллы. И тут же — яростный вопль демонессы, которая, похоже, пришла в себя первой, скорее всего, вспомнила, что она-то не настоящий человек.       — Я тебя уничтожу, тварь!       Свист рассекаемого воздуха стал ответом. Меня кто-то толкнул, так что я шлепнулась на пол, и следом за этим раздалась такая ругань, что в других обстоятельствах я бы заслушалась. А, самое главное, выражения-то были какие знакомые… Я так уже лет семь не ругалась, но разве это проблема для демона, которому доступна вся моя память?       Варрик в ответ насмешливо присвистнул, Хоук ехидно заметил:       — Вот уж не думал, что в Тени такому можно научиться.       А потом резко погас свет, так что я даже сквозь закрытые веки это почувствовала. Мрачно пропела:       — «Мне больно видеть белый свет, мне лучше в полной темноте…» Кстати, научиться такому можно не в Тени. Это наглый плагиат.       Ответить мне не успели: снова раздался звук разбивающегося предмета — словно кто-то уронил очередной горшочек. Причем слышался он с той стороны, где стояла посуда, словно в нас готовили еще один снаряд, но так и не запустили. И наступила тишина.       Через несколько секунд забрезжил неверный свет: на этот раз не теплый желтый, как от огня, а холодно-голубой, — и мне помогли подняться. Ловкие руки, в которых я опознала Китти, обшарили мои карманы и сумку, а потом прямо в ладонь мне впихнули бутылек.       — Прозрачное, с мятой. Умывайся, — мрачно велела подруга. Спорить я не стала, тем более что зелье она выбрала правильное, с успокаивающим эффектом. Дагна уехала из Круга, но оставила свои рецепты, вдохновившие одну из учениц; правда, занялась она косметической алхимией, но для меня варила разные зелья: и сильнодействующие, и вот такие, для умывания. Совершать второй раз такую глупость — приезжать к Хоуку без полной сумки полезностей, — я не стала.       — Музыка замолчала, — как-то невпопад проговорил Варрик. — И вообще все смолкло.       — Петь ему колыбельную я не буду, — огрызнулась я. Хоук настороженно отозвался:       — Сомневаюсь, что его поразил твой вокал. Чую, эта тварь что-то задумала.       Я обиженно замолчала. Все с моим вокалом было отлично, в конце концов, первые уроки мне давала сама Лелиана, да и после нее учителя были.       Промыв глаза, я осмотрелась. Не доверяя больше неверным факелам, мои друзья нашли альтернативный источник света: в метре от плеча леди Ванды в воздухе парил наш светящийся кристалл, и в его свете дом казался еще более таинственным и страшным, чем раньше. Мерриль все терла глаза, и я поспешила помочь ей — перец стоило вымыть как можно быстрее.       В комнате царил бардак. Перебитая посуда, валяющиеся повсюду ножи и рассыпанная мука навевали мысли о кулинарном конкурсе в психушке. Демонесса была зла настолько, что глаза светились лавандовым светом, такого же, только более бледного оттенка аура вспыхнула вдоль всего тела, а на пальцах отросли когти размером с те самые ножи. Остальные тоже благодушием похвастаться не могли, но при этом косились на демонессу: выглядела она и правда впечатляюще, и, несмотря на долгое знакомство, в полной мере ей все же не доверяли.       Я не испугалась: в Китти я была уверена едва ли не больше, чем в самой себе. Закончив с Мерриль, я подошла поближе к ней и погладила по плечу, стараясь отвлечь от злости. Демонесса перевела на меня яростный взгляд и на мгновение прикрыла глаза; иллюминация сразу потухла, зато Китти заметно успокоилась, обиженно надула губы и пожаловалась:       — Он швырялся в меня ножами!       — А знаешь, — задумчиво заметила Изабелла. — На тебе можно было бы кучу денег заработать. Светишься лучше любого факела.       Подруга сделала вид, что смутилась, и втянула когти. Проворчала:       — Я хотела напугать не вас.       — Не льсти себе, демон, — отозвался Фенрис и развернулся к выходу. — Нам лучше найти для экспериментов какую-нибудь другую комнату, где будет меньше опасных предметов.       Леди Ванда бросила на эльфа полный обожания взгляд — не так часто он баловал ее вниманием, хотя бы таким, — но Фенрис этого уже не увидел, вышел из кухни. Мы направились следом, Изабелла по дороге даже стащила со стола помидорку и в два укуса ее уничтожила.       Стоило Варрику переступить порог, как снова вспыхнули факелы, разгоняя слишком уж живые тени, танцующие в свете нашего кристалла. На это раз свет не ослепил, но все же появился достаточно неожиданно, так что особой благодарности за освещение я не испытывала. Мерриль пискнула:       — Мамочка…       И вцепилась в Хоука, как в спасательный круг. На мгновение нахмурившись, он почти сразу улыбнулся и обнял эльфийку. Она доверчиво прижалась, глядя по сторонам огромными от страха глазами.       Ничего ужасного вокруг по-прежнему не было, но атмосфера нервировала невероятно. Мне и самой хотелось в кого-нибудь вцепиться, но на этот раз подходящих мужчин рядом не было, а демонесса, снова разозлившись, отрастила когти обратно.       За кухней обнаружился коридор, настолько широкий, что впору было бы назвать его холлом. Несколько дверей вели в другие помещения; большинство были закрыты, и только одна, ведущая, кажется, куда-то в центр дома, призывно покачивалась на петлях. Но стоило только приблизиться, как она с гулким стуком захлопнулась, едва не задев Фенриса по носу. Зато одновременно открылись все остальные.       — Может, он хочет нам что-то показать? — дрожащим голосом предположила Мерриль. В объятиях возлюбленного она слегка успокоилась, но огромные глаза с расширенными зрачками выдавали страх. Хоук мрачно велел:       — Тогда быстро смотрим, что он там нашел, и идем искать его самого. Изабелла, Фенрис и вы обе, — он кивнул на нас с Китти, — в первую дверь, а мы посмотрим во второй.       — С ума сошел? — возмутилась я и даже выбежала вперед, перегораживая дорогу. — Это же классика всех ужастиков! «Там страшно, наверное, там опасно, давайте пойдем туда!» А потом «давайте разделимся»! А потом один решит покурить и никуда не спешить, и его зарежет какой-нибудь маньяк, второго утащат демоны, третья парочка надумает поцеловаться посреди проклятого дома, и их перережет упавшим стеклом!       Мой крик души вызвал живейший отклик: Мерриль моментально отлипла от Хоука, сделав пару шагов в сторону, сам он расхохотался, а леди Ванда переглянулась с Изабеллой и заинтересованно спросила:       — А дальше?       Фенрис задумчиво оглядел всю нашу компанию и чуть подтолкнул Варрика поближе: гном успел отойти от нас; он же, писатель и искатель историй, единственный не отреагировал на мои слова никак.       Поначалу внимания на это не обратили: пришлось объяснять, откуда я взяла такие странные фантазии и что вообще знаю о подобных особняках. Знала я много всего, но это знание, к сожалению, принадлежало прежнему миру, без магии, духов и демонов, зато с кинотеатрами, а потому было бесполезным. Тем не менее, разделяться я отказалась наотрез, и впечатлительная Мерриль меня поддержала.       И тогда Варрик задумчиво проговорил:       — Никак не могу понять, что они говорят. Так тихо, не разберешь…       Мы замолчали; я честно прислушивалась, надеясь услышать какое-нибудь бормотание — что угодно, лишь бы оказалось, что друг слышит реальные голоса. Но увы, в доме царила зловещая тишина.       Правда, ровно до того момента, как мы все обратили на нее внимание. Через пару мгновений в тишине раздался противный скрежещущий звук, словно ржавым мечом ковыряли камень. Пробирал он до костей, казалось, даже зубы вибрировали в такт; самым ужасным в нем было то, что источник опознать не удавалось.       — Ну, хватит, — решительно объявил Хоук и первым двинулся в сторону ближайшей раскрытой двери.       За ней обнаружился какой-то склад: коробки с неизвестными гербами, точнее, одним гербом. На самых старых на вид попадались печати Орзаммара, я видела такие на упаковках лириума, который присылали в Башню Бдения — для магов и храмовников, ставших Серыми Стражами. Поскольку и тех, и других вместе взятых у нас насчитывалось меньше десятка, коробки были маленькими, и помимо гномьих символов были со всех сторон опечатаны Церковью.       Эти коробки были иными; в самую большую без проблем можно было бы посадить меня, а то и Мерриль. Печатей тоже было не слишком много, они скорее обозначали принадлежность груза, чем были знаком качества.       — Вы только посмотрите! — ахнул Варрик. Любое бормотание он, похоже, выкинул из головы, чему я была рада. — Это же барахло Бартранда! Вот уж не думал, что здесь что-то осталось. К тому же это!       Он подошел поближе к одной из коробок, провел пальцем, повторяя линии одной из печатей, и повернулся к нам:       — Это вещи из нашего поместья в Орзаммаре. В жизни не поверишь, но Бартранд был ужасно сентиментальным. Я как-то разбил тарелку — мне тогда было лет семь, — и он больше часа орал на меня.       Он тепло рассмеялся, похоже, детские воспоминания были достаточно приятными, и снова повернулся к коробкам. Погладил одну из них по ближайшему боку и, явно передразнивая брата, выкрикнул:       — «Это сделали искусники дома Салдрас! Глину брали из реки Эдрос-Атуна, чьи воды никогда не видели солнца!» Эта тарелка ему была важнее всего Орзаммара.       — Это была память, — тихо проговорила Мерриль. — Наверно, он очень ценил прошлое вашей семьи.       — Так и есть, Маргаритка, — теперь в голосе гнома послышалась горечь. — Иногда мне кажется, что даже сильнее, чем будущее.       — Ну, не грусти, — к Варрику подошла демонесса и прижалась к плечу. — Он ведь живой, а в Тени бывает поправима даже смерть.       Я удивленно уставилась на подругу. Она редко кого-то утешала, и то, в основном, меня. Варрик ей, конечно, нравился — почти так же сильно, как и Зевран, только без постели. Но такой чуткости я от нее не ждала.       — Вот только гномы не попадают в Тень, Лавандочка, — хмыкнул тот и снова повернулся к нам. — Ладно, минутка сентиментальности закончилась. Идем, найдем этот демонов идол и свалим отсюда подальше.       — Идол? — хмуро переспросил Фенрис.       — Уверен, этот засранец мне соврал. Идол здесь, точно.       Варрик окончательно потерял интерес к коробкам и отправился на выход. Фенрис и Хоук хмуро переглянулись; нельзя сказать, что я их не понимала. Новость об идоле была очень паршивой: во-первых, напрягала уверенность гнома, как бы он не попал под влияние этой дряни, во-вторых, даже если и нет, красный лириум мне все равно не нравился.       За второй дверью была библиотека. Книги стайками бумажных птиц парили под потолком, портрет на стене мрачно следил за нами, а письменные принадлежности танцевали вальс по столешнице. Изабелла хмыкнула:       — Интересные увлечения.       И тут же в нее устремилась полная чернильница; ее натиск щит выдержал, но вот от чернил я спасти, к сожалению, никого не могла.       После того, что сказала Изабелла, мои потуги в области ругани показались жалкой дешевкой. Леди Ванда тоже заметно заслушалась, а вот Хоук прервал пиратку:       — Завязывай. Лично мне надоела эта беготня, идем в главный зал.       — Дверь закрыта, — напомнил Фенрис.       — У нас тут три специалиста по взлому. А не справятся — выбьем, вряд ли кто-то потом выкатит претензию.       Правда, сказать оказалось проще, чем сделать. Стоило только вернуться в коридор, как снова погасли все факелы. Нам это не слишком помешало, Ванда до сих пор питала светящийся кристалл, да и Мерриль, нервно дернувшись, запалила светящийся шарик. Тогда прямо на нас из стены выскочила с визгом призрачная женщина; за ней гнался такой же призрачный мужчина с топором. В полумраке они казались почти реальными; смотреть, как на тебя бежит вооруженный тип с перекошенным от ярости лицом, оказалось тем еще испытанием: даже наши самые скептично настроенный и храбрые спутники — Хоук, Изабелла и Фенрис — схватились за оружие, Варрик вскинул Бьянку. Мерриль с писком отскочила обратно в библиотеку, еще и меня попыталась утащить. Впрочем, сильно стараться ей не пришлось: едва я сообразила, что тянут меня подальше от призраков, как и сама рванула в ту же сторону.       Леди Ванда только рассмеялась, глядя на нас. Она-то сразу сообразила, что призраки не настоящие, на взлетевший к потолку табурет даже не взглянула, когда из-под носа попытались увести светящийся камень, прошипела что-то ругательное, убрала артефакт и запалила огонек, как у Мерриль. Правда, он получился куда больше и ощутимо источал жар, но зато и светил сильнее.       Стоило нам всем собраться у двери, как в ход пошли мелкие и крупные снаряды разной степени опасности. Я мрачно — собственная пугливость ужасно раздражала, — пихнула всех поближе друг к другу и навесила щит, сразу в пять слоев, чтоб уж наверняка. В замке ковырялся Варрик: во-первых, как самый опытный, во-вторых, я была занята защитой. Толком у него ничего не получалось, и через некоторое время гном чуть удивленно отчитался:       — Она не заперта. Просто не открывается.       Хоук выругался и откорректировал план:       — Выбьем, и дело с концом.       Фенрис согласно кивнул, но тут вмешалась Мерриль:       — А вдруг тут замешана магия? Тогда вы ничего не сделаете.       Я едва не хлопнула себя по лбу — от этого простонародного жеста Анора отучила меня довольно быстро, но рука иногда сама тянулась, — и проворчала:       — Я — форменная идиотка.       В правильном зрении весь особняк оказался пронизан алыми нитями; они были неприятными, пугающими — немного похожими на скверну, но в то же время напоминали и обычные магические линии. Разглядывать эту паутину было интересно, хотя и досадно: допустим, первая ваза меня так впечатлила, что я забыла проверить, с чьей помощью она летает; атака горшками, перцем и ножами тоже требовала чего-то более активного, чем наблюдения; но дальше-то что мне мешало осмотреться? И теперь я наверстывала упущенное.       — А неплохо он тут обосновался. Весь особняк под контролем, любой предмет, любая дверь… — задумчиво проговорила я. — Я однажды видела нечто похожее в Редклифе, там демон оплел магией одну небольшую комнатку так, что мы почти полчаса ходили по ней кругами, считая, что идем по длинному коридору.       — О, я знаю, как это провернуть, — оживилась леди Ванда. Я хмыкнула:       — Да, там был демон желаний, ее потом убили, насколько я знаю. Неважно, главное, здесь, судя по количеству магии, такое тоже можно соорудить.       — Обойдемся как-нибудь, — буркнул Хоук. — Идеи будут, как дверь открыть?       Я повнимательнее осмотрела препятствие и обрадовалась. Здание накрывало не единое заклинание, похоже, по мере роста сил засевшая тут тварь оплетала своими силами все новые и новые участки. А это значило, что дверь я смогу открыть без особого ущерба.       Правда, на практике ущерб все же был. Не зданию, тут мои способности в кои-то веки сработали как надо и ничего лишнего не разрушили. Но вот нынешнему обитателю мои манипуляции категорически не понравились: вокруг заорало и завыло так, что я в первый момент даже присела от неожиданности. Захлопали все двери: и те, что раньше были закрыты, и до этого момента открытые. Единственной неподвижной оставалась «наша» — над ней у твари власти больше не было.       Фенрис толкнул ее и вошел первым; за ней оказался большой зал с лестницей на второй этаж. В Киркволле такие играли роль парадного холла — прямо за ним, напротив лестницы, был относительно небольшой тамбур и входная дверь.       По залу неистово носились вазы, книги, бутылки и цветы. Едва мы появились в дверном проеме, как все это добро устремились в нашу сторону, и я спешно подновила защиту.       А потом откуда-то сверху раздался крик ужаса. Эльф, не оборачиваясь на нас, бросился вперед; впрочем, мы отстали ненадолго, леди Ванда даже левитировала себя на второй этаж, минуя лестницу.       В ближайшей же комнате нашлась немолодая женщина; когда-то она была симпатичной, теперь, скорее, респектабельной. Впрочем, не в данный момент — растрепанные волосы, безумные от ужаса глаза, порванное платье говорили о чем угодно, кроме ее профессионализма. Винить ее было сложно: если она провела в этом доме несколько дней, то могла и с ума сойти. Как Бартранд…       — Он возвращается! — вскрикнула женщина. — Уходите! Уходите!       — Кто? — Хоук попытался наладить разговор, но внезапно его оттеснил Варрик. Схватил женщину за плечи, тряхнул так, что у нее мотнулась голова, и рявкнул:       — Где он? Где идол?       — Ка-какой идол? — ужас в ее глазах, кажется, только усиливался, и гном тряхнул ее еще раз:       — Ты знаешь, о чем я! Где он?!       Хоук и Фенрис не без труда отцепили приятеля от женщины, при этом Хоук ворчал:       — Этот особняк надо с землей сравнять, а не продавать идиотам из Ривейна. Варрик, ты тоже решил рехнуться следом за братцем? Чего ты к ней привязался?       — Она что-то знает, Хоук!       Но все же гном позволил оттащить себя на пару шагов. Женщина всхлипнула и попыталась выскочить из комнаты, но ей перегородили дорогу Изабелла:       — Не так быстро, дорогуша. К демонам идола, кто возвращается-то?       — Он, — одними губами прошептала пленница дома и, закатив глаза, рухнула в обморок. Я, на всякий случай, посмотрела туда же, куда и она, и обычным зрением, и правильным, но никого не увидела.       Из холла снова раздался знакомый рев, но теперь он словно стал ближе. Леди Ванда оживилась и хищно усмехнулась:       — Вылез, гаденыш.       И после этого я поняла, что злость демонессы никуда не делась, она ее только спрятала поглубже, чтобы не нервировать окружающих. Сейчас эмоции снова прорвались: когти на руках стали, кажется, еще длиннее, лавандовая аура взметнулась пламенем, походка стала танцующей и в такой же хищной, как выражение лица. Из комнаты она выскользнула так быстро, что я едва успела заметить; зато вовремя среагировала Изабелла:       — Эй, а ну стой! У меня к нему тоже есть пара вопросов!       — Сумасшедшие девки, — с досадой бросил Хоук и ринулся следом, а за ним и мы.       Внизу, у самой лестницы, ревел и бил кулаками по полу огромный голем. Был он не каменным и не металлическим, как я до сих пор встречала, а призрачным, причем «плоть» явственно отливала красным.       Леди Ванда вполне успешно замораживала тварь, не давая сдвинуться с места, и когтями срубала части тела. Жаль, толку от этого было немного: новые отрастали едва ли не быстрее, чем успевали исчезнуть старые. Изабелла тоже времени даром не теряла, пытаясь помочь любовнице, но ее кинжалы оказались еще более бесполезными — они попросту проходили тварь насквозь, звонко ударяясь о какое-то препятствие только в самой середине противника. Пиратка, похоже, заметила это сразу, потому что звон мелодично разлетался по всей комнате почти без перерыва.       Стоило только нам подойти к верхней ступени лестницы, как голем взревел знакомым голосом и вдруг рассыпался на десяток сверкающих искорок. Демонесса издала протестующий вопль, но в погоню броситься не успела — по всей комнате из-под пола начали появляться призраки, на этот раз вполне настоящие. Теперь уже выругался Хоук и взялся за оружие: красный голем его, кажется, пугал, так что мужчина слегка замялся, увидев его, но обычные призраки были делом привычным, хоть и неприятным.       Не успел последний из них развеяться по воздуху, красная тварь объявилась в углу зала, и леди Ванда ринулась к ней. На месте голема я бы попыталась сбежать, но он особым интеллектом или банальным чувством самосохранения, похоже, не отличался, потому что явно собрался атаковать. У нас такой проблемы не было, так что под руку разъяренной демонессе не решилась соваться даже Изабелла: слишком впечатляющими выглядели ее когти, теперь еще сверкающие какой-то незнакомой магией.       На этот раз голем не успевал приращивать конечности обратно; правда, и так быстро отрубать их не получалось, на этот раз противник на месте не стоял. Но все же долго он не продержался, Китти измочалила его на такие мелкие кусочки, что выглядело это кровавым месивом. Даже зная, что крови там быть не может, я все же почувствовала легкий прилив дурноты и немного — злорадства.       — Ты по-прежнему считаешь ее безопасной? — со скепсисом поинтересовался Фенрис. Я скосила на него глаза, сглотнула и пожала плечами:       — Я и тебя не считаю безопасным. Но друзьям надо доверять.       Кофе слегка горчил, но разбавлять его сахаром я все же не хотела — зачем портить продукты? Атмосфера царила напряженная: Мерриль, теперь смотревшая на Китти почти восторженно, и похабно подмигнувшая Изабелла куда-то сбежали, а остальные — Хоук и Фенрис — косились на демонессу с заметным недоверием; она же невозмутимо лежала у меня на коленях и мурлыкала. Зато мне от этих взглядов кусок не лез в горло, и чудесные пирожные, выходившие из золотых ручек Ораны, так и лежали на тарелке. Разговор тоже не клеился, никто не хотел обсуждать ни непривычно короткий бой, ни последующие находки.       Идола в особняке все же не было, тут Бартранд не соврал. Он оставил себе небольшой осколок, но хватило и этого. Не говоря уж о том, что он сошел с ума окончательно и перебил половину своих слуг, так еще этими убийствами умудрился ослабить Завесу, так что в особняк смог просочиться призрак — не слишком сильный, по словам леди Ванды, но красный лириум ему помог усилиться.       Сейчас этот осколок находился у Варрика; с его помощью приятель надеялся вылечить своего брата. На мой вкус, овчинка выделки не стоила — и даже не потому, что Бартранд мне и в своем уме не нравился, просто скверна, хоть бы и в таком виде, добра еще никому не приносила. Но он настаивал — даже после того, как добычу забрала из его рук демонесса и отнесла подальше, и я проверила правильным зрением, чтобы влияние скверны не дотягивалось до приятеля. Пришлось уступить; впрочем, леди Ванде было, похоже, все равно, что будет с осколком, я не решилась обижать Варрика и понадеялась на его здравый смысл, а остальные не стали претендовать на трофей демонессы. То ли все еще были под впечатлением от ее выступления, то ли и правда считали себя не вправе забирать осколок.       — Убрал в надежное место, — оповестил гном, вваливаясь в библиотеку, где мы и сидели. — Осталось теперь изготовить подходящий футляр… Хотя вам это, смотрю, неинтересно.       Он оглядел всех присутствующих и хмыкнул:       — Эй, да что с вами? От вашего уныния зубы сводит.       — И не говори, — согласилась Китти и широко зевнула, демонстрируя внушительные клыки — и как они только помешались в такой маленькой кошке? — У меня дежавю: как будто мы снова на Глубинных Тропах, и вы только что узнали обо мне.       — Лично меня больше волнует осколок, — тут же отозвался Хоук. Подружку мою он до этого разглядывал не менее напряженно, чем эльф, но, видимо, счел, что теперь уже и правда глупо бояться, так что легко перескочил на другую тему.       Варрик поморщился, а демонесса довольно заметила:       — А вот меня красный лириум совсем не привлекает, хотя сила в нем чувствуется. Он опасен, даже я понимаю.       — Для тебя тоже? — тут же уточнила я. Конечно, Китти держала его совсем недолго в руках, но и Бартранду пары минут хватило. Она на секунду задумалась и отрицательно дернула хвостом:       — Нет, не думаю. Скверна на демонов никак не влияет, мы же не из плоти и крови. А лириум… обычно он поет. Я слышу не очень хорошо, наверно, потому что демон, а вот Справедливость иногда заслушивался, было у него одно лириумное колечко. У красного лириума совсем другой голос, и он неприятен.       После этой фразы она повернулась к Варрику и внимательно его осмотрела.       — Ой, да ладно? — он недоверчиво посмотрел на демонессу. — Еще и ты будешь читать нотации? Я по лицам вижу, что вы два часа придумывали, что сказать.       — Потому что эта дрянь опасна, — мрачно и веско проговорил Фенрис. Гном со вздохом уселся в кресло и, взяв пирожное, поинтересовался:       — Ты и вправду считаешь, что я этого не понимаю? Но если есть хоть один шанс спасти Бартранда, я должен попытаться.       — Главное, будь осторожнее, — со вздохом попросил Хоук. — Андерса на этот раз нет, чтобы лечить тебя.       Варрик с улыбкой кивнул и потянулся к кофейнику.       Напряжение в комнате заметно спало, и я все-таки тоже решила стащить пирожное, пока они еще остались.       В особняк Бартранда мы отправились на следующий день после моего похода к бывшей церкви, так что толком поговорить я ни с кем так и не успела. И теперь обдумывала, с какого бы из своих многочисленных вопросов начать разговор. Решил за меня Хоук, усмехнувшись:       — Кстати, угадайте, кого я видел пару месяцев назад?       — Святую Андрасте на подмостках «Цветущей розы»? — предположила Китти. Говорящая кошка вызывала некоторый диссонанс, но превращаться обратно подруга не желала.       — Почти, — Хоук подлил себе кофе, отпил и только после этого ответил: — Стража-командора Лария собственной персоной.       Мы с Китти переглянулись, мысль у нас мелькнула, кажется, тоже одна на двоих — «Невозможно!». Если только… Ларий все еще Ларий.       — И что он делал? — все же уточнила я.       — Общался с одним нашим знакомым. Помнишь Самсона? — Хоук поморщился и напомнил: — Бывший храмовник, который чуть не отправил Фейнриэля в рабство?       — Хоук, они в это время у Маргаритки байки травили, — вмешался Варрик, а потом повернулся ко мне: — Отвратительный тип, если между нами. На лириуме сидит прочно, как дракон на яйцах, хитрости и злобы столько же.       — Странное знакомство для Стража-командора, — согласился Фенрис. Я еще раз покосилась на подругу, но на этот раз она не отреагировала. Зато эти взгляды заметил Варрик — кто бы сомневался? — и заметил:       — Почему у меня такое чувство, что ты что-то скрываешь, Перчинка?       — Не то чтобы скрываю, — ответила я неуверенно, так и не успев принять решение. — Если вдруг еще увидите Лария… он может быть опасен. Отправьте весточку Айдану.       — Я уже писал Серым, — хмыкнул Хоук. — Они отрицают существование командора по имени Ларий, тюрьмы в Виммарке, пленного оскверненного магистра и то, что когда-то имели дело с нашим отцом. Про Корифея слушать и вовсе не пожелали.       Я набрала воздуха в грудь побольше, но вспомнила о своих договоренностях, о вечных проблемах в Киркволле, и сдулась.       — Серые Стражи о них не знают, только Первый, а он… нервно относится к этой истории, — я опустила голову. — Угрожал мне Посвящением. Но Айдана вы знаете, ему можно верить.       — Но есть что-то еще? Нюхом чую, — усмехнулся гном. Я прикрыла глаза и кивнула:       — Есть, но мне надо проверить. Вы же и так вечно заняты… Я вон не успела приехать, а уже ни дня без отдыха.       — У нас так не всегда, — махнул рукой хозяин дома. — Знаешь, наплывами. То каждый день какая-нибудь херня, то тоска неделями. Правда, последнее время не до тоски, с Мередит бодаемся.       — Неужели ты тоже решил спасать магов? — мурлыкнула Китти.       — Киркволл. Я решил спасать Киркволл. И раз официальной власти у нас нет, приходится подрабатывать реальной. Я же Защитник, в конце концов, — криво усмехнулся Хоук, и я уверилась, что проблема Корифея ему сейчас точно не нужна. И, улыбнувшись, перевела тему:       — Раз уж ты теперь реальная власть, может, знаешь, кто все-таки взорвал церковь?       — Может, — мрачно согласился он. Поморщился: — Лучше бы мы убили ее сами и пораньше.       — Не может быть, — Китти привстала с моих колен, даже обернулась в человека и пересела поближе к Хоуку. — Только не говори, что опять эта стервозная святоша?       — Она же умерла до этого, — с недоумением поддержала я подругу.       — Она — да, — согласился Хоук. — А вот ее сообщники, хорошо обработанные по самые мозги, нет. План разработали заранее, чтобы в очередной раз подставить кунари. Там долгая история, давай не сейчас? До сих пор вспоминать тошно.       — И на твоем месте, Перчинка, я бы сейчас особо не отсвечивал, — серьезно заметил Варрик. — Наша рыцарь-командор очень не любит живых героев.       — Ты не можешь знать наверняка, что это она, — возразил Фенрис, но гном отмахнулся:       — А кто еще? Она со своей паранойей магов скоро даже в своих храмовниках увидит, а тут такое чудо. В общем, половина города тебе благодарна, девочка моя, а вторая половина твердит, что ты ведьма. Киркволл сейчас — не лучшее место.       Я вспомнила Флоренс Кертис и слова Бетани: «Хотя бы духи тебе благодарны». Отчего-то вся ситуация отдавала горечью — пусть я не рвалась в герои, и спасала-то в основном себя, да и то на инстинктах, и насчет людской памяти иллюзий не строила, но все равно было обидно. В конце концов, маг или не маг, какая разница? Янсена я понять еще могла; если бы меня винили в том, что я не спасла всех — несправедливо, но понятно. Но «ведьма»…       — Выше нос, — велел Хоук. — Отвлекаться на чью-то там благодарность тебе все равно будет некогда, ты ж предложила помочь.