***
10 месяцев назад Весь вечер Эцуко помогала Мори сортировать документы в его кабинете. Точнее, пыталась помогать. Недавно поступившую тройку мелких гангстеров с ножевыми разной степени тяжести разместили на третьем этаже, в палате прямо над ними. Судя по неутихающим разговорам и отвратительному смеху, чувствовали они себя, как на отпуске в санатории. Девушка на это лишь раздражённо вздыхала и закатывала глаза, усиленно пытаясь сосредоточиться на бесконечных бумажках. После очередного взрыва мерзкого хохота Мори обратился к своей помощнице: — Эцуко, могу я тебя попросить напомнить нашим временным постояльцам о существовании комендантского часа? — он спросил ровным тоном, не отрываясь от своей стопки. — Меня? — девушка недоуменно приподняла бровь. С каких пор буйных и громких успокаивают не охранники, специально для этого предназначенные, а шестнадцатилетние недоработники? — Да, тебя. Раньше ведь у тебя не возникало сложностей в общении с личностями подобного рода, правда? — ответил доктор приторно-сладким голосом и наконец поднял взгляд ехидных глаз. — Никаких проблем, — с улыбкой, больше похожей на судорогу лица, процедила Эцуко и вышла в коридор. "Вот ведь... Проклятый манипулятор! Ещё и явно наслаждается ситуацией". В таких мыслях прошёл её путь до третьего этажа. Тихо рыкнув в раздражении, девушка зашла в нужную палату и с порога начала говорить: — Ненавижу быть убийцей веселья, но пора закругляться, господа. Вы всей больнице спать не даёте. — Это вряд ли, малышка. Почти все, кому мы можем мешать, уже здесь, — протянул тощий субъект, один из трёх сидящих за столом с разложенной на нем карточной партией. Проигнорировав дурацкое обращение, она огляделась. Всего в комнате Эцуко насчитала девять человек. Здесь что, действительно полклиники собралось? — Почти не считается. Настала оглушительная тишина. Облокотившись о косяк двери и сложив руки на груди, Кавамура надеялась, что выглядит уверенно. Не то, чтобы девушка всерьёз опасалась за свою жизнь в этих стенах, но сердце свой ритм таки ускорило. Собравшиеся в качестве зрителей мужчины смотрели на семнадцатилетнюю не то хмуро, не то снисходительно, но начали движение в сторону двери. Прибывавшие здесь подольше, они знали, что девчонка обладает благосклонностью главного врача и не лезли к ней. А с новенькими либо не поделились, либо они просто слишком самоуверенные, но все трое тут же ощерились, как шакалы, завидевшие кролика. Тощий, заговоривший с ней первым, и полурослик с не раз сломанным носом и светлыми сальными волосами переглянулись, оставшись сидеть на месте. Самый главный из них (потому, видимо, что его мышечная масса преобладала над остальными) – лет тридцати, с недельной щетиной и пирсингом в брови – начал приближаться к девушке. Движение к выходу остановилось. Конечно, намечается зрелище поинтереснее карточного турнира. Насыщенный вечер выдался у скучающих пациентов. — Такая маленькая и уже такая серьёзная. Почему бы тебе не присоединиться к нам? Расслабишься, да и нам как раз хорошенького личика для идеальной атмосферы не хватало, — он говорил вкрадчиво, насмешливо, под конец фразы остановившись в полуметре от Эцуко и начав накручивать на палец прядь её медных волос. Он это серьёзно? Не рассчитывает же этот кретин, что она согласится на эту ни разу не привлекательную авантюру? Нет, все не так просто, девушка по глазам видит. Просто хочет показать, кто здесь главный, напугать, чтобы она ушла, и можно было продолжить ночные посиделки". Эцуко резко откинула чужую руку, и, пытаясь подражать непроницаемому лицу Мори, проговорила ледяным тоном: — Через пять минут здесь должно быть тихо, как в морге. Или вы действительно переедете в комнату с железными столами. Оставшаяся довольной собой, девушка развернулась и собиралась возвращаться, когда её цепко схватили за волосы и резко развернули, задрав голову и сжав руку на горле. Конечно, всё не могло быть так просто. Она по глазам видела. — Ай-яй-яй, как грубо. Мамочка и папочка тебя не научили, как общаться со старшими? Вот так легко. Одной фразы оказалось достаточно, чтобы переключить тумблер в её голове и сменить модель поведения с пассивно-агрессивного на просто агрессивный. В этот момент Эцуко не думала, о том, что сила её не слушается, что Ринтаро не оценит порчу имущества или избиение пациента при политике больницы сохранять нейтралитет. Волк внутри яростно рычал и царапал грудную клетку от необходимости наказать обидчика. Девушка наконец перестала его сдерживать — сила и безжалостость мгновенно растеклись по всему телу. Ей даже не нужно было вспоминать давние уроки отца по самообороне. Всё происходило инстинктивно. Она ударила мужчину по голени, и, когда тот от неожиданности отстранился, выпрямилась и врезала по скуле с такой силой, что грузное тело по инерции завалилось на пол. Шок в глазах собравшейся толпы был бесценен. Большая часть тут же вышла в коридор, освобождая место в не самой просторной палате. Мигом оклемавшийся мужчина тут же поднялся и, с секунду глядя на девушку залитыми кровью глазами, ринулся на неё. Эцуко с лёгкостью нырнула под руку противника, одновременно перехватывая и заламывая её. Не прекращая движения, волчица раза три подряд впечатала мужчину носом в грязно-голубую стену, оставив на ней кровавые разводы, и тут же откинула тело в сторону стола. В воздух взметнулись карты. Она ожидала, что дружки решат помочь своему главарю, но они лишь оперативно ретировались к дальней стене. Оказывается, не все потеряно, и мозги у них все же есть. Девушка, чей каждый шаг внимательно сопровождался многочисленными взглядами, подошла к всё еще пытающемуся подняться бандиту, с безразличием отмечая открывшиеся ранения. Она присела рядом, перехватывая чужую руку в почти нелепой попытке ударить её. Рассеивающийся взгляд пациента неожиданно прояснился, когда он посмотрел на маленькую женскую руку. Маленькую руку с большими острыми когтями. В ужасе подняв взгляд на лицо девушки, он обнаружил два налитых золотом глаза, безжалостно смотрящих на него. Мужчина чуть дёрнулся, когда на его шее сомкнулась когтистая рука, царапая чуть смуглую кожу. Хама дёрнуло вверх легко, как будто он был тряпичной куклой. Эцуко чувствовала витающий в воздухе страх и впитывала его с мрачным наслаждением. — Знаешь, мои родители хорошо меня воспитали. Настолько, что даже пыталась быть вежливой с таким куском дерьма, как ты. Жаль, что люди не ценят хорошего к себе отношения, — девушка говорила нежно, но ничего, кроме угрозы в её голосе не было. Мужчина дёргал ногами в воздухе в попытке удержать сознание, уплывающее от перекрытого кислорода. Волчица чуть изменила хватку, ухватившись за край футболки, чтобы тот не отключился раньше времени. — А теперь будь очень внимательным. Правил здесь немного, но соблюдать их крайне важно. Отбой в одиннадцать, и никакого шума до шести, если только ты не в критическом для жизни состоянии. Прямо как сейчас. Мне плевать, будешь ты спать, плевать в потолок или думать о своём бессмысленном существовании, но твой рот не должен издавать ни звука. Тебе. Всё. Понятно? Бандит сразу закивал головой, как китайский болванчик. — Не слышу тебя, — девушка невинно склонила голову к плечу. — Да... Крх... Понятно... — сумел-таки прохрипеть мужчина. Кавамура смерила его презрительным взглядом и отбросила на ближайшую койку. Когда волчица развернулась, все, заглянувшие в дверной проём отпрянули: её глаза все ещё горели. Громкие разборки привлекли внимание не только пациентов, но и персонала. Выйдя в коридор, девушка заметила дежурившую медсестру, пару санитаров и ещё одного хирурга клиники – невысокого мужчину лет сорока пяти. Мори здесь не было. Она перевела хищный взгляд на затихших пациентов, которых было явно больше, чем она насчитала в палате. Кажется, на шум собрались все, кто смог дойти. Что ж, так даже лучше. — Полагаю, все всё слышали и приняли к сведению. Или мне повторить в индивидуальном порядке? Больные отвели взгляды. Информация донесена. Глаза потухли. Проходя мимо застывшего врача, Эцуко небрежно заметила: "Вы бы занялись пациентом, Сугияма-сан. Ему явно стало хуже", — на подходе к лестнице она услышала громкий голос доктора, быстро раздававшего команды. Рыжеволосая пребывала в приподнятом душевном состоянии. Страх перед силой наконец отпустил. Волк внутри довольно потягивался: он обрёл свободу, хотя при этом не подчинил её волю. Между девушкой и зверем зародилось взаимопонимание. В кабинет главного врача Эцуко вошла летящей походкой, ловко взобралась на любимый подоконник и посмотрела на развернувшегося к ней мужчину бесстрастным взглядом. Глаза цвета разлившегося в них дорогого вина смотрели в ответ: изучающе, подмечая малейшие изменения в девушке. Во внешнем облике почти ничего не изменилось, но появившаяся внутренняя уверенность так и исходила невидимыми волнами из одарённой. — Полагаю, теперь по вечерам это больница станет самым спокойным местом в Йокогаме, — с лёгкой иронией заметил Мори. Как будто пять минут назад его кабинет не сотрясал грохот сверху. — Да, наши постояльцы высоко оценили мою небольшую лекцию о пользе здорового сна, — в той же манере ответила Кавамура. Доктор усмехнулся и встал с кресла, случайно задев отчеты на краю стола. Ведомая неожиданным порывом, Эцуко вытянула руку вперед: на кончиках пальцев заплясал переливающийся оттенками синего свет. Такой же окутал бумаги, ещё не успевшие коснуться пола, укладывая их обратно в аккуратную стопку. Улыбка сама расползлась на губах девушки. Волчица перевела взгляд на неподвижно наблюдавшего за ней мужчину. Она увидела в глазах напротив победную, но ласковую усмешку. Она была благодарна.***
Конечно, после того случая ей ещё долго пришлось работать над контролем, благо учителя быстро нашлись. Не без проблем, но Кавамура научилась разделять дикую силу волка и врожденную хаотичную энергию и использовала их по собственному усмотрению. Вот сейчас, например, она пыталась отлевитировать забравшуюся на водосток нежилой пятиэтажки серую кошку. Очень благородно, если опустить момент, что животное оказалось там, спасаясь от огромного двухголового существа, преследовавшего его по приказу верхней головы. — Элис, по-моему, эта кошка не хочет с нами взаимодействовать. Тебе стоит уважать её мнение, — в какой-то момент Эцуко оставила попытки аккуратно снять чрезвычайно крепко вцепившееся в металлическую трубу существо и приняла попытку переубедить своего целеустремленного пассажира. — Она просто не понимает, что со мной ей будет лучше. Я буду с ней играть, кормить... — Она надоест тебе завтра же, — перебила девушка, стараясь обезопасить несчастное существо. Конечно, она бы не позволила замучить кошку тем, что блондинка называет заботой. Но лучше если им вовсе не придётся тащить животное в клинику. Точно! — Тем более Ринтаро все равно не пустит этот комок антисанитарии в больницу. — Куда он денется, — самоуверенно заявила девочка. — Может она спуститься на запах еды? У нас ведь остались бутерброды с обеда. — Они не были предназначены для бродячих кошек. — Ой, всё равно Ринтаро так ничего и не съест. Так пусть хоть не пропадают зря. Правда в её словах была. Мори оказался тем человеком, которому для нормального функционирования не нужны ни сон, ни еда, а только интересные логические задачи, чтобы мозг не ржавел. Скука была ему ненавистна. Поэтому чем сложнее был пациент, тем с большим рвением мужчина принимался за его лечение, не обращая внимания на естественные биологические потребности. По крайней мере, пока это не мешало работе. Однако девушка с необъяснимым упорством носила в клинику купленные по дороге обеды на двоих, ибо готовить что-то сложнее яичницы и салата она не любила и не умела. С отцом они всегда перебивались полуфабрикатами, доставкой еды и перекусами в кафе. Заплата мафиози с лихвой это позволяла. Сначала накормить доктора она стремилась из чувства долга, а потом это стало привычкой, переросшей в принцип. Однако чаще всего половина порции всегда оставалась Эцуко на ужин. — Ладно, идём, — рыжеволосая надеялась, что когда они вернутся, от кошки и след простынет. Стоило им вернуться к зданию, как во двор на всех порах влетел темно-синий ржавенький пикап. С водительского места буквально вывалился темноволосый парень лет двадцати пяти, с ног до головы перепачканный в крови. Судя по тому, как резво он двигался, кровь была чужая. Так как ближайшей к нему оказалась Эцуко, к ней он и обратился срывающимся голосом: — Скорее, там... — он судорожно сглотнул. — Там мой брат... Он... Ему нужна помощь... Всё серьёзно... Он... Суть девушка уловила, как и один из охранников. Кивнув девушке, он тут же развернулся и оперативно направился за медперсоналом. Парень перед ней всё ещё захлебывался словами и, судя по покрасневшему лицу, ни разу не прервался на вздох. Эцуко никогда не умела успокаивать людей. Вот вообще. Она могла искренне сопереживать и пытаться помочь, но никогда не знала, что сказать. На ум приходило самое банальное, но кому-нибудь в истории человечества резко становилось легче от пресловутых "все наладится" и "не переживай"? Лучше уж было промолчать. Ну или… Девушка отточенным движением дала парню пощёчину. Не типично женскую, а хорошую такую оплеуху. — Потом спасибо скажешь. Пока резко затихший парень с округлившимися глазами переваривал, что только что произошло, из клиники выбежали санитары вместе с каталкой. — Пострадавший в машине, — едва они спустились, объяснила Кавамура. Брат пострадавшего пришёл в себя и подорвался открыть заднюю дверь. Когда аккуратно перенесённого на тележку раненого везли обратно, удалось мельком его рассмотреть. Не нужно было иметь медицинского образования, чтобы с уверенностью заявить: все очень плохо. Множество гематом и царапин по всему телу, вывернутая в неправильную сторону рука и месиво в области живота — людям с такими повреждениями и в нормальной больнице с множеством новейшего оборудования сложно помочь. В подпольной клинике не было новейшего оборудования. Зато был лучший в Йокогаме хирург. Поэтому девушка не спешила ставить на бедняге крест. — Как думаешь, чем всё закончится? — неожиданно донеслось сверху. Эцуко подняла голову: Элис с любопытством смотрела на двери, за которыми только что скрылась небольшая процессия. — Думаю, он умрёт, — без какого-либо сожаления продолжила блондинка. Это заявление что-то всколыхнуло в девушке. С совершенно необоснованной, неожиданной для неё самой уверенностью, рыжеволосая заявила: — Его спасут. Нет, она не была наивной и умела здраво оценивать ситуацию. Но прямо сейчас не хотелось принимать никакого другого варианта развития событий, кроме положительного. Ей хотелось, чтобы безразличная способность ошиблась. — Иногда мне кажется, ты переоцениваешь Ринтаро. Поспорим? Если умрёт, будешь носить меня на плечах ещё неделю, — она предложила с легкомысленным азартом, как будто они спорили, какая завтра будет погода. Девушке не хотелось соглашаться на это пари. Но если она откажется, значит не уверена в хорошем исходе. — Когда выживет, будешь неделю делать всё, что я тебе скажу, — резко ответила Эцуко и поспешила нагнать санитаров, едва не уронив по пути свою ношу. У дежурной она выяснила, что пациента уже отвезли в операционную. Два хирурга и старшая медсестра — те, кто будут сегодня вытаскивать неизвестного парня с того света. Для удобства операционная располагалась на первом этаже, через пару поворотов от входа, в конце коридора. У дверей нервно наворачивал круги брат оперируемого. Что ж, сейчас можно отвлечь его, а заодно заняться своими непосредственными обязанностями. Никто не лечился здесь бесплатно. Но деньги не могли приносить той пользы, которую приносила информация, введённая главным врачом в качестве основной валюты. "Даже самые незначительные сведения могут обладать огромным влиянием, если знаешь, как ими воспользоваться", — так объяснил свою политику Мори. Сомнений в том, что он умеет извлекать из полученных данных максимальную выгоду, не возникало. Может доктор и не был добропорядочным гражданином с глубокими моральными ценностями, но его гениальность нельзя было не признать. А в Эцуко, всегда восхищающейся действительно умными и находчивыми людьми, знания и способности мужчины вызывали огромное уважение. Практически каждый поступивший сюда так или иначе был связан с криминалом и обязан был поделиться определённой информацией. С кем-то общался главный врач, с кем-то доктор Сугияма, но с появлением девушки в стенах клиники этим практически всегда стала заниматься она. Несмотря на харизму и дар убеждения Мори, пациенты куда охотнее открывались милой девушке. Ну, если не открывались, всегда можно было применить "эффект волчьих глаз". Тоже чрезвычайно действенно. Жаль, что внушать трепет одним своим видом, как прежний владелец волка, она не умела. Когда мельтешащий парень в очередной раз крутанулся, он едва не врезался в подошедшую Эцуко. — Операция будет длиться не меньше пары часов, а скорее всего и больше. Если продолжишь в том же духе, тебя придётся откачивать следующим. Так как все врачи заняты, это буду делать я. Примерно таким же методом, каким я тебя успокаивала. Парень нервно посмотрел на девушку, перевёл взгляд на Элис, которую, видимо, на улице вовсе не заметил, и снова на девушку. На его лице была ужасная растерянность и беспомощность, как у щенка, ждущего команды. Девушка смягчила тон. — Сядь, выдохни и расскажи, что случилось. Молодой человек кивнул и сел на стоящий рядом железный стул. Пока он переводил дыхание, рыжеволосая напрягла животный слух, и до неё донёсся разговор из операционной: —...нарушение перистальтики кишечника, пальпаторная болезненность и значительные гематомы забрюшинного пространства за счёт множественных проникновений. Мы можем удалить крупные осколки, но для полной картины нам необходимо КТ-сканирование, а... — А его мы провести не можем. Придётся действовать вслепую, — голос Мори был (какая неожиданность!) спокойным и уверенным. — Но быстро, или его убьёт кровопотеря. Задета нижняя полая... Что у нас по донорским запасам? — У его брата та же группа, — оповестил женский голос. — Прекрасно. Сугияма-сан, начинайте... Дальше девушка решила не слушать. Если она не поняла половины из уже услышанного, то последующий разговор на чисто медицинском языке не даст ей ровно ничего. Её голова была бесцеремонно наклонена вперёд. Сидящий парень успокоился и готов к диалогу, о чем ей ненавязчиво намекнули сверху. Эцуко кивнула, показывая, что слушает. — Меня зовут Акихиро. Сегодня мы с Тэкуми, моим братом, проходили вступительное испытание в... одну организацию, — несмотря на потрясение, свою речь он фильтровал. Что ж, требовать подробностей она не могла — операция далека от завершения. Но на данный момент сойдёт и так. — Необходимо было кое-что выкрасть. Мы делали все тихо. Но пришлось разделиться, — судя по появившейся в голосе досаде, об этом он особенно сильно жалеет. — Короче говоря, Тэкуми нарвался на ловушку. Я прибежал на звук, обнаружил его, чудом дышащего. До обычной больницы он бы не дотянул, но я вспомнил про это место из рассказа пары знакомых. И вот... Не самая неожиданная история в жизни девушки. Но, судя по его рассказу, выкрасть им нужно было не самую простую вещь, при таких-то мерах предосторожности. Это может быть полезно. — Тебе придётся рассказать подробности, когда всё закончится. Ни слов сочувствия, ни заверений в удачном исходе. Эцуко всегда была сопереживающим и чувствительным человеком. Но она хорошо для себя уяснила: на каждого преступника при смерти жалости не запастись. Особенно здесь. Они сами делают свой выбор, сами рискуют жизнью, для себя решая, стоит ли оно того. Глупо переживать напрасно за малознакомых личностей, которых настигли последствия их действий. Так же глупо, как делать прогнозы на будущее, исходя лишь из собственных убеждений. В коридоре наступило молчание. ••• Операция длилась уже пятьдесят минут. За это время врачам удалось извлечь большую часть осколков и остановить внешнее кровотечение. Однако артериальное давление стремительно падало, сопровождаемое ярко выраженной тахикардией. — У него внутренне кровотечение. Инородное тело застряло в верхней части печени и частично переходит в грудную клетку, нарушая целостность жизненно важных сосудов. Если к нему не подобраться... — ещё не обречённо, но с нарастающей мрачностью говорил доктор Сугияма. Лицо Мори, временно снявшего хирургическую маску, имело максимально сосредоточенное выражение. Шестерёнки в его голове крутились с непостижимой для среднестатистического человека скоростью. Если он сейчас же не найдёт решения, пациент умрёт и это будет провал. Мори Огай ненавидел провалы. — Нам не подцепить осколок самостоятельно, необходимо протолкнуть его изнутри, — опасно, очень опасно, но возможно. Мысль в голове наконец сформировалась. — Айяно-сан, приведи сюда Эцуко. Женщина недоуменно моргнула, но поспешила исполнить приказ. Сугияма настороженно посмотрел на коллегу. Тот пребывал в своих мыслях, но его губы на секунду дрогнули в странной усмешке. — Рискованно, — чего он делать не собирался, так это переубеждать опытного военного хирурга. Но все же решил выразить свои опасения, собрав их в одном слове. Теперь усмешка на губах доктора стала осознаннее, в глазах блеснул безумный огонёк. — Наша работа всегда подразумевает риск. Риск использовать новые методы лечения, применять все доступные средства для достижения приемлемого результата. Вы так не считаете, доктор? Даже если он и собирался ответить на этот вопрос, то не успел бы. В палату, следуя за медсестрой, вошла напряжённая девушка, на ходу завязывая волосы в хвост. — Помой руки и надень перчатки, — приказал снова ставший серьёзным Огай. Не задавая вопросов, волчица чуть судорожно выполнила указания и стала переводить взгляд с пострадавшего на Мори в ожидании пояснений. Врач жестом подозвал девушку к операционному столу. Лежащий на нем парень был покрыт холодным потом, его грудь тяжело и редко вздымалась. В носу свербело от запаха лекарств и крови. — Используй дар и достань металлический осколок вот отсюда, — он указал пальцем на примерное расположение застрявшего фрагмента. Эцуко вздрогнула. Что он сейчас сказал? Когда медсестра поймала рыжеволосую в коридоре, идущую из кабинета главврача со свежезаваренным кофе и сказала, что её ждут в операционной, она не запаниковала. Спустила недовольную Элис на землю, отдала кофе гипнотизирующему двери Акихиро и последовала за женщиной. Вот только она думала, что им максимум нужна ещё одна пара рук для ассистирования, а не... То, что было на самом деле. Хотелось бы ей уверенно кивнуть, быстро и хладнокровно выполнить задание и пойти по своим делам. Но ни черта подобного. Кавамура слышала стук собственного сердца в ушах, её руки чуть подрагивали, в горле пересохло, как будто она трое суток без капли воды провела. Чужая жизнь — слишком большая ответственность. Она всегда шутила, что если и захочет уйти в медицину, то станет разве что патологоанатомом. Потому что мёртвым уже не навредить. Хотелось позорно сбежать. Хотелось спросить у доктора, в своём ли он уме, раз додумался до этого. Даже ударить что-нибудь хотелось. Но время стремительно утекало. Пока она молчала, врачи пытались вернуть общее состояние в пределы нормы. Она пару мгновений беспомощно смотрела на точеный профиль мужчины, внимательно следящего за пульсом оперируемого. Если бы Эцуко попросилась уйти, её бы никто не стал задерживать. Только девушка знала, что не сделает этого. И он это знал. Волчица вновь перевела взгляд на потерпевшего. — А если я что-то сделаю не так? — только и смогла выдавить из себя девушка. — Я не могу требовать от тебя идеального результата. Это лишь эксперимент. А им свойственно проваливаться. Если не получится, этот человек умрёт в течение часа. "Ты ведь не ожидала подбадривающей речи, правда?" Хмуро скосив взгляд на доктора, она поджала губы и выдохнула. — Что надо делать? Мори внимательно оглядел девушку. Та была едва не бледнее цепляющегося за жизнь парня, но была решительно настроена следовать его инструкциям. Натянув маску обратно на лицо и кивнув напарнику, мужчина заговорил строгим тоном: — Мы максимально расширим полость, по который ты аккуратно протащишь обломок. Старайся ничего не задевать. Да, уж она постарается. Её вниманию предстал красочный внутренний мир пострадавшего. Хотя бы это зрелище не напрягало Эцуко: видели, привыкли. Наконец Мори дал добро. Вытянув руку над нужным местом, рыжеволосая начала концентрировать энергию на кончиках своих пальцев. На первый взгляд её способность выглядела как мерцающий туман насыщенного тёмно-синего оттенка. Но если всмотреться внимательнее, можно различить переливающиеся нити чёрного, ярко-голубого и даже белого цветов. Сейчас эти нити плавно окутали открытую брюшную полость, как будто ощупывая, и проникли в поддерживаемое медиками отверстие. Они медленно двигались все дальше, пока не достигли искомого объекта. Девушка чувствовала всё, как если бы проделывала это собственными руками. — Я нашла его. Эцуко была напряжена, как оголенный провод: ноги приросли к полу, плечи окаменели, по виску скатилась капля пота. Она правда старалась держать себя в руках и действовать осторожно. Но в какой-то момент случайно задела часть то ли печени, то ли ещё чего. По чуткому слуху неожиданно громко резанул звук подскочившего пульса на электронном кардиографе. Всё едва не закончилось чрезвычайно плачевно. Руки затряслись, дыхание сбилось, от отчаяния и волнения в глазах начала скапливаться влага. Способность выходила из-под контроля. Но едва синие всполохи начали разрастаться в пространстве, дрожащую женскую кисть обхватила крепкая мужская рука в белой, немного испачканной от крови, перчатке. Эцуко как будто вытащили на поверхность из-под огромной толщи воды. Когда девушка повернула голову, то заглянула прямо в виднеющиеся из-за маски глаза: состоящие из неописуемых переливов бордового и пурпурного, с дрожащими от хирургических светильников бликами. Мори смотрел серьёзно, но без осуждения или обвинения. Уверенность его взгляда была успокаивающей. — Продолжай, Эцуко, — наставительно произнёс мужчина. Он все ещё считал, что она справиться. Она не может подвести, только... — Только не отпускай, — вырвалось сиплым голосом. Перед тем, как продолжить, девушка уловила в рубиновых огнях ответ: не отпустит. Нити вновь потянулись внутрь тела, продолжая начатое. Всё время мужчина плавно направлял руку рыжеволосой в нужном направлении. Теперь всё было правильно: опытный хирург проводил сложнейшую операцию, а она стала просто инструментом в его руках. Инструментом непривычным и непредсказуемым, но талантливому доктору под силу с ним совладать. Спустя несколько минут продолговатый осколок оказался на специальном железном подносе, среди дюжины точно таких же. Ещё не пришедшая в себя девушка была аккуратно оттеснена назад Сугияма-саном, занявшим её место. Ого, она и забыла, что здесь есть ещё люди. Пока она гипнотизировала взглядом окровавленную железку, перед ней вновь возникла долговязая фигура Огая. — Молодец, — серьёзно и, кажется, довольно произнёс мужчина, снимая с рук рыжеволосой перчатки и бросая их в урну. — А теперь иди в коридор, присядь и отдохни. Он развернул её и мягко подтолкнул в сторону выхода. Пребывающей в прострации девушке подобные мелкие инструкции, произнесенные бархатным голосом, были необходимы. Прямо сейчас было проще просто следовать этим немудрёным наставлениям, чем думать самостоятельно. Девушка через плечо посмотрела на скрытое наполовину лицо, кивнула и покинула операционную. Застоявшийся воздух в здании показался Эцуко наисвежайшим бризом по сравнению с тем, что был в душной комнате за её спиной. Проигнорировав приблизившегося к ней Акихиро и неудобный стул, она подошла к стене и, скользя по ней спиной, плюхнулась на холодную плитку. Через полуприкрытые веки отметила отсутствие яркого красного пятна в виде Элис. — А где... — Сказала что-то про бутерброды и кошку и убежала. Хмыкнув, Эцуко окончательно смежила веки. Парень, поняв, что от девушки ничего не добьётся, вернулся на стул и сильно потёр глаза. — Что теперь? — Ждать. Потом она окончательно погрузилась в полудрёму. ••• Девушка резко дернулась и распахнула зелёные глаза. Медсестра толкала каталку с пациентом, пока доктор Сугияма придерживал двери. Дальше по коридору на помощь Аяно подоспели санитары. Беглая проверка телефона показала: она отрубилась на два с половиной часа. Эцуко размяла затёкшую шею, поднялась и выжидающе посмотрела на хирурга. Его лицо было уставшим, но довольным. Нервный Акихиро, старательно удерживающий себя от того, чтобы броситься санитарам вдогонку, едва не последовавший за братом, не выдержал первым. — Он будет в порядке? — Сейчас состояние стабильное, но позже могут возникнуть осложнения. Поддержим его пока под наблюдением. И ему необходимо восполнить количество потерянной крови, — здесь парень кивнул. — Его повезли в четвертую палату. Прямо и направо. Парень шумно выдохнул и неуверенно улыбнулся. Перевёл взгляд на девушку. — Ты ещё здесь? — она усмехнулась. — Иди, потом поговорим. — Спасибо, — он повернулся к доктору. — Спасибо большое, — и рванул по коридору. Сугияма усмехнулся, но не очень весело. — Его брат родился под счастливой звездой, — врач внимательно оглядел рыжеволосую и задумчиво продолжил: — Я не верил, что всё получится. Недопустимо для врача опускать руки во время операции, конечно... — показалось, он на секунду погрузился в далёкие воспоминания, но быстро взял себя в руки. — Но Мори-сан снова расширил границы возможного. С твоей помощью. Отлично сработала, Эцуко. На этом мужчина развернулся и двинулся к дежурной части. Девушка осталась в коридоре одна, но она не спешила уходить. Нужно было подождать ещё одного человека. Но ни через пять минут, ни через десять никто так и не показался. Тогда Эцуко подошла к дверям и осторожно заглянула в теперь уже полутёмное помещение. Никого не заметив, она вошла внутрь и осмотрелась получше. В тени комнаты на полу, прямо как она ранее в коридоре, согнув длинную худую ногу в колене, сидел доктор. Его глаза были закрыты. На приближающиеся шаги девушки он никак не отреагировал. Вот оно, редкое доказательство того, что Мори Огай — человек. Устающий и нуждающийся во сне. Эцуко присела на корточки перед спящим мужчиной, решая в голове сложную дилемму: будить или не будить. На близком расстоянии удалось рассмотреть глубокие синяки под глазами и впалые скулы, а также растрепанную чёлку, упавшую на лицо. Девушка рефлекторно потянулась поправить смоляную прядь. Конечно же, в этот момент доктор открыл глаза. Прежде, чем она успела бы смутиться, из неё вырвалось следующее: — Уверен, что засыпать в неудобной позе на неудобном полу будет хорошей идеей, Док? — в конце концов, лучшая защита — нападение. Мужчина криво усмехнулся. — Ещё пять минут, — как ребёнок, которого будят рано утром и заставляют идти в школу, произнёс Огай. Эцуко усмехнулась, и, извернувшись, уселась рядом, едва не касаясь своим бедром чужого. — Уже пришла в себя? — Да, кажется… Эцуко постаралась понять, что чувствует. Пришло окончательное осознание того, что она поспособствовала спасению человеческой жизни, и от этого по телу расползлась странная эйфория. — Ты опять был на высоте, Ринтаро, — она помолчала и неожиданно поинтересовалась: — Что ты чувствуешь, когда спасаешь чью-то жизнь? — может сегодня ей удастся прочитать ещё пару страниц из огромного талмуда под названием "Душа Мори Огая". Ну, или хотя бы пару абзацев. — Удовлетворение от положительного результата, — девушка нахмурилась и посмотрела на него в ожидании продолжения. — Как если удаётся решить задачу, сложную в той или иной степени. Пациенты — лишь бесконечный конвейер из пулевых ранений, переломов, сотрясений и прочего. Помогаешь одному — переходишь к следующему. Даже эффект после особо интересного случая, вроде сегодняшнего, проходит слишком быстро. — Всем глупым — счастье от безумья, всем умным — горе от ума, — с усмешкой процитировала Эцуко. — Грибоедов… Занятно. Давно ты интересуешься русской литературой? — слегка озадаченно спросил Огай. — Я не могла пройти мимо этого невероятного сборника сатирических цитат, обличающего человеческое общество в процессе деградации, — она пояснила, довольно зажмурившись. Хорошая книга всегда так влияет на духовное состояние девушки. Но в её голове возник очередной вопрос. Не может же быть все так... тоскливо, как говорит врач. — А самая первая операция? Твой самый первый успех, когда ещё не существовало дурацкого конвейера. Это ведь было по-другому? На губах Мори блуждала безразличная усмешка, пока его глаза разглядывали операционный стол в противоположной стороне помещения. — В первый раз я был рад результату более длительное время. Часто прокручивал в голове все детали, но не более. Не ищи то, чего нет, Эцуко. Его тон не изменился, но в нем появились железные нотки. Девушка поняла намёк, но это ещё не значит, что она последует ему. — Может, я пытаюсь найти то, что спрятано настолько хорошо, что ты сам об этом не знаешь... — эта фраза не была обращена конкретно к доктору и ответа не требовала. Мори с холодным ехидством взглянул на собеседницу. — Похоже, произошедшее оставило на тебе глубокий отпечаток, Окаминоко. Лицо Эцуко приняло непривычно суровое выражение. Она иронию не оценила и серьезно посмотрела в исходящие ехидством глаза. — Да, оставило. Сегодня я помогла спасти чью-то жизнь. И это чувствуется... хорошо, — волчица перевела взгляд на единственную горящую в комнате лампу. В неё время от времени с тихим стуком ударялась неизвестно как оказавшаяся здесь бабочка. — До этого моя способность лишь вредила людям, — она продолжала с горькой усмешкой. — Даже при небольших стычках с уличными хулиганами зверь пробуждал во мне жажду насилия, зудящую под кожей и требующую её удовлетворить. Она сглотнула образовавшийся в горле комок. — Поэтому папа пошёл в полицию. Это был единственный способ законно причинять вред людям: преступникам. А потом была армия, где убийства буквально стали его ежедневной рутиной. После такого работа копом уже не могла удовлетворить волка... — И он ушёл в Мафию, — закончил за неё Мори. — Давно ты к этому пришла? — Пару месяцев назад. А после того дня, ну... — мужчино понятливо кивнул, ему не тробовались пояснения. — После того дня я стала осознанно обращать внимание на эту... тьму, — Эцуко иронично усмехнулась. — Она теперь всегда будет частью меня. Это факт. Но сегодня я её не чувствую. Я... боюсь провести всю жизнь, принося вред другим во имя собственного благополучия. И если поддержка тех, кто в этом нуждается, — в этот момент настойчивая бабочка неудачно ударилась крылом и уже летела вниз, когда её подхватило синее мерцание. Маленькое существо аккуратно приземлилось на руку девушки. — Мне в этом способствует, разве это не здорово? Рыжеволосая перевела дыхание. Но тишина долго не продлилась. — Ты не говорила об этом. Тон доктора был серьёзным, как и его взгляд. Волчица с искренним недоумением посмотрела на сосредоточенное лицо мужчины. Он явно был недоволен своей неполной осведомленностью. — Зачем было беспокоить тебя собственными внутренними метаниями? Ты ведь не тот, кто станет выслушивать душевные излияния проблемного подростка. Да и я для тебя... Черт знает кто, — девушка пыталась как можно внятнее донести свою мысль, стараясь поменьше жестикулировать и не тревожить насекомое, перебирающее лапками по её ладони. — Я даже до сих пор до конца не поняла, что я тут делаю. Если бы это было какое-то обещание Тэкеши присмотреть за мной, в чем я сильно сомневаюсь, не было бы необходимости давать мне работу. В клинике явной пользы до сегодняшнего дня от меня не было. И я... Не понимаю, — с удрученным вздохом закончила свою речь Эцуко. Огай не сказать, что был удивлён, тем не менее, он сделал для себя пару не самых приятных открытий. Конечно, мужчина не ожидал, что волчица просто возьмёт и начнёт полностью доверять ему. Однако считал, что она придёт к нему, если у неё возникнут проблемы подобного толка. Вот только та не оказалась пусть и ядовитым, но постоянно нуждающимся в поддержке плющом. Скорее независимой елью, самостоятельно тянущейся вверх и оберегающей себя едва заметными, но острыми иголками. Рыжеволосая не чувствовала себя полноценной частью этого мира, типичная юношеская неуверенность, которую девушка неплохо скрывала, не позволяла ей признать собственную важность. Однако она сделала довольно точные выводы о нём самом: доктору действительно никогда не было дела до разнообразных человеческих переживаний. Мужчина редко испытывал полноценные эмоции и не любил всплесков эмоциональности от других. Но в этом конкретном случае ему следовало как можно скорее добиться доверия Кавамуры-младшей. Пока это не переросло в серьёзную проблему. — Больше всего на свете я ненавижу, когда перспективный человек, способный приносить реальную пользу обществу, хоронит себя под слоем обыденности. Я умею видеть потенциал в людях, Эцуко. И в тебе его увидел. — За одну встречу? — она скептически хмыкнула. — Её было более чем достаточно. Всё могло быть по-другому. Ты могла продолжить жить скучной жизнью скучного человека. Скорее всего, закончила бы не самым приятным образом, с твоим-то проблемным даром. У меня была возможность это предотвратить, я ей воспользовался. И не ошибся. Девушка молчала и задумчиво рассматривала расправившиеся бронзовые крылышки. — Обидно будет, если все пропадёт от твоего несомненно похвального желания со всем справляться самой. — Собираешься стать моим психотерапевтом, Док? — она в озорством на него посмотрела. — Ты меня поняла, Окаминоко, — произнёс он устало, но рубиновые глазищи вновь серьезно вперились в её лицо. — Да, поняла. Как будто в завершение этого странного для обоих диалога двери в операционную шумно открылись. От ворвавшегося в помещения потока воздуха бабочка на руке Эцуко встрепенулась, запорхала крылышками и вылетела в образовавшийся проход, провожаемая двумя расслабленными взглядами. — Вот вы где! Долго ещё тут сидеть собираетесь? Кое-кто обещал мне поход в парк! — донесся до них возмущенный детский голосок. Через секунду блондинка уже возвышалась над собеседниками, скрестив руки на груди. Она подозрительно осмотрела их по очереди. — Да ладно, только не говорите, что мы никуда не идём. — Прости, Элис-чан, боюсь нашу прогулку придётся перенести на завтра. Я никак не мог противостоять обстоятельствам, идущим против наших планов, — С искренним сожалением заговорил доктор. — Но... — Но Элис осознает важность твоей работы и прекрасно понимает, как ты устаёшь, Ринтаро. Поэтому сейчас же пойдёт и приберётся в кабинете, — продолжила за него Эцуко. На неё уставились с одной стороны недоуменно, а с другой возмущённо. — С чего бы это?! — со вселенским протестом воскликнула блондинка. — Ты ведь помнишь наш уговор? Пока ты гонялась за бездомными кошками, операция закончилась успешно, — девушка растянула губы в улыбке и прежде, чем двенадцатилетняя успела что-то ответить, добавила: — Хотя, я пойму, если тебе не под силу ответить за свои слова... Лицо Элис скривилось, как будто она съела лимон вместе с кожицей, тщательно все пережевав. Девочка фыркнула и начала стремительно удаляться, но у порога развернулась и заявила: — Кстати, кошка убежала, поэтому бутерброды съела я. На этой драматичной ноте двери захлопнулись. Конец второго акта. Занавес. — Хороший ход. — Учусь у лучших. Но я не была уверена, что это сработает. Они одновременно хмыкнули. — Я был бы рад узнать подробности твоего новообретённого умения управлять Элис. И послушать историю про кошку, — рыжеволосой вновь удалось пробудить в нем оттенок неподдельного интереса. — Надеюсь, ты не откажешься составить нам кампанию завтра вечером? Эцуко поставила согнутую в локте руку на колено, склонила голову, подперев её ладонью, и хитро посмотрела на Мори. — Только если будет мороженое.