Равные

      У Хинаты всё хорошо. Она говорит это всем, кто оказывается рядом, предлагая свою помощь и поддержку. У неё всё хорошо, и незачем о ней переживать, тратить на неё своё время. У неё всё хорошо, и, чем больше она будет говорить это вслух, тем быстрее это станет её реальностью.       Всё хорошо, когда клан тепло встречает новость о её браке с Нэджи.       Всё хорошо, когда Ханаби, жутко стесняясь, отпрашивается гулять с Иоши, беспокоясь, что Хината может заскучать в это время без неё.       Всё хорошо, когда Цунаде ругает её за безалаберное отношение к собственному здоровью. Трещина на ноге затягивается слишком медленно, потому что Хината забывает, что ей нельзя много ходить. А кисть левой руки так и висит безвольно, едва поддаваясь контролю уцелевших мышц. Одно хорошо — Цунаде тратила много чакры на заживление шрама на лице Хинаты, хотя, как считала сама Хината, рубец был наименьшей проблемой из имеющихся.       Всё ужасно плохо, когда она просыпалась в ночи от бессонницы, что порождала печальные мысли об упущенной любви, былой жизни и карьере.       Хинаби спала чутко, легко просыпаясь от любого шороха, поэтому Хината старалась не двигаться, всматриваясь в равномерное покачивание каштановых волос на соседней подушке, тихо лежала и много-много думала о том, о чём думать уже было бесполезно.       Всё было относительно нормально, когда следующим вечером, после разговора с Итачи и отъезда Акихико, она достала из верхнего ящика стола стеклянный сосуд с бьякуганом своего отца.       Глазные яблоки плавали в растворе, очень медленно проворачиваясь вдоль своей оси. Хината долго наблюдает за ними, не понимая, как её отец смог проиграть и умереть?       За то время, которое Акихико провел в клане «Хьюга», поместье тщательно охранялось не только людьми Хьюга, охраной Молодого Господина и Казекаге, который тайно приехал в Коноху для разработки плана по разгрому Преступного Города и жил у своей подруги, но и шиноби Конохи, что не могли оставить сие поместье без охраны по многим причинам. Потому бьякуган и лежал в закрытом ящике стола, не нуждаясь в усиленной защите, но сейчас пришло время для одного дела, которое Хината откладывала со дня похорон своего отца.       Подземный лабиринт поместья не был большим или тёмным, несмотря на своё предназначение, что облегчило Хинате перемещение в её положении. Спустившись вниз по лестнице, вырытой прямо из земли, Хината запыхалась, устав переставлять загипсованную ногу по тускло освещенным ступенькам, здоровой рукой неся сосуд. У неё было много времени в запасе, но девушка всё равно спешила, боясь, что Ханаби и Нэджи начнут искать её и узнают об этом месте.       Небольшой туннель, вырытый под поместьем, был одним из главных секретов главной ветви, передающихся от отца к старшему ребёнку. Отец привёл её сюда лишь однажды — после похорон матери, объяснив, что все члены главной семьи захоронены здесь для защиты их тел и памяти. В подземном склепе нашли своё пристанище все её предшественники, предыдущие правители.       Мародерство могил сильных шиноби не было редкостью в их мире, а оставлять бьякуган главной ветви, что не угасал даже после смерти своего владельца, в простой могиле было настоящей глупостью. Клан «Хьюга» очень ответственно подходил к своим обязанностям по защите бьякугана. Умерших кремировали, но даже их прах тщательно охраняли, лишая мир всяческой возможности выкрасть их додзюцу.       Сейчас о подземной гробнице не знал никто, кроме Хинаты и бабушки. Ушедших не проведывали. Их поддельные могилы стояли пустыми на поверхности земли, и лишь у некоторых из них ещё можно было встретить скорбящих людей.       Хината добралась до конца туннеля, не заботясь о ноге, гипс доставлял неудобства и всё же глава клана себя не жалела, спеша вперёд.       Каменная стена отъезжает, стоит ей приложить окровавленный палец к потайному замку-считывателя крови. Отец объяснял ей, что её благородная кровь и есть ключ к тайнам, но видеть этот сложный механизм своими глазами было странно. Камень медленно движется в сторону, пока Хината провожает его взглядом, не веря своим глазам от удивления.       Небольшой похоронный зал утопает во мгле, Хинате приходится сделать над собой усилие, чтобы войти внутрь.       Здесь холодно и тихо — первое, что бросается в глаза. Здесь спокойно и безопасно — второе, что приходит на ум. Она зажигает свечи, все что есть в колумбарии, чтобы почтить память предков. Хината не знала никого из них, кроме родителей, поэтому делает лишь один низкий поклон, извиняясь вслух, что не может сделать земной поклон из-за поврежденной ноги. Может это было глупо, но ей стало спокойнее на душе, словно с неё спали разочарованные взгляды мёртвых предшественников за её слабость.       Девушка еще долго осматривает каменные ячейки с именами родителей, зная, что когда-нибудь тоже окажется погребенной здесь, и не смотря на высокую безопасность этого места, ей стало страшно и неуютно остаться здесь навсегда.       Она оглянулась на закрытый проём, разволновавшись. Думать о смерти после пережитого было страшно и стыдно. Ей подарили шанс на жизнь, и ей предстоит многое сделать, чтобы доказать, что она заслужила такой дорогой подарок.       Каменная ячейка с прахом отца расположена под ячейкой с прахом его жены, её матери, примерно посередине стены колумбария. Когда-нибудь следующие за ними ячейки заполнят её потомки, или потомки Ханаби.       Хината очень аккуратно провела пальчиком по плотной бумаге, где чернилами было выведено имя отца.       -Здравствуй, отец, прости, что тебе пришлось так долго ждать.       Хината хотела много чего сказать, выразить свою печаль и любовь, но говорить даже с прахом родителя было тяжело, почти невозможно. Перед глазами так и стоял строгий взгляд отца, вечно недовольный ею. В груди уже затягивался ком напряжения.       -Я вернула. Вернула твой бьякуган, можешь спать спокойно, твоей чести ничего не угрожает.       В ответ тишина, а ей так хотелось услышать похвалу от отца, что было, к сожалению, уже невозможно.       -Ты бы похвалил меня за это? Ты бы гордился? — взмокшие глаза устремлены в мутнеющие символы родного имени, пока не оказывается опущены в землю от стыда за потребность в одобрении. — Да, я знаю, что это мой долг, и похвала тут ни к чему. Ты прав. — Отец так бы ей и сказал при жизни.       Хината с большим трудом складывает нужные печати, что получается сделать далеко не с первого раза из-за почти неподвижной руки, чтобы уничтожить бьякуган. Чувство собственной беспомощности и неполноценности перед прахом родителей опустошает. Она их позорит даже после смерти, разве они этого заслужили?       Хината совсем расклеилась от собственных накрученных мыслей. Хотелось многое сказать, многим поделиться, но ком застрял в горле, и она лишь хрипит, проглатывая слова вместе со слезами.       Бьякуган прахом осыпается в открытую каменную ячейку, говоря, что теперь однозначно всё кончено.       -Спасибо, что спас Ханаби. Обещаю, в следующий раз мы придём с ней вместе.       Кому она что обещает? Кому нужно это обещание?       В зале десятки металлических табличек с уже выцветшими именами усопших, но обостренный влажный взгляд то и дело возвращается к имени отца.       -Ты умер, исполняя долг родителя. Может ли быть более благородная смерть? — Она усмехнулась как-то криво и нежно одновременно. — Ты умер также, как и жил благородно и достойно. Ты герой. Мой герой. — последние слова Хината едва ли прошептала, стесняясь говорить подобное отцу.       Хьюга много раз на улице слышала, как дети громко зовут своих отцов героями за всякие пустяки, и никогда у неё не было и мысли сказать нечто похожее отцу. Он бы не понял. Но сейчас отец уже не сможет кинуть на неё осуждающий взгляд и замечание о её манерах. Она может сказать всё, что хочет.       -Я скучаю по тебе. Я любила тебя.       И мир не схлопнулся от первых за всю жизнь нежных слов отцу.       -Жаль, что мы не были близки, и, я не могла сказать тебе это лично. А ты жалел? — наивный вопрос недолюбленной дочери слетает с губ быстрее, чем она успела его обдумать. От этого стало горько на душе, хотелось убежать, избежать позора, да только бежать бессмысленно, отец всё равно ничего уже не услышит.       Хината раузмом понимает, что отец мёртв, она видела его мёртвое изуродованное тело, лишённое глаз, она была на его кремации, и самолично уничтожила его бьякуган, но сердцем всё равно не верила в это.       Этого просто не может быть.       Её отец, глава клана, проиграл в битве вблизи Конохи?       К сожалению, Хината спустя месяц так и не приняла его смерть, не поверила. Она его потеряла, но всё равно ждала его возвращения. Он вернётся, когда она вернёт его бьякуган в Коноху, он вернётся, когда Итачи найдёт его убийцу.       Но он не вернулся.       Наивные представления, что всё обернётся встарь, ещё не угасли. Хината, даже глядя сквозь слёзы на могилу отца, не приняла его смерть.       -Я не понимаю.       Пальцы проходятся по холодному камню, по краям бумаги — сначала холодно, потом немного колко на углах острой бумаги, что вполне себе является реальностью.       Хината тяжело дышит, пытаясь унять слёзы, но выходит крайне паршиво, настолько, что это раздражает. Раздражает, что она не может сказать отцу свои мысли.       -Я не знала тебя, и всё равно любила. — она закрыла глаза, прислонившись лбом к холоду камня, может так ей будет проще? — Ты был прав. Я паршивая овца в клане. И я понятия не имею, как им управлять. Я прикладываю усилия там, где Нэджи с Ханаби даже не задумываются. Ты был прав, назначив Ханаби вместо меня. Ты был прав, когда советовал выйти замуж за Нэджи. — Хината горько расплакалась, больше не скрывая своей боли от утраты и унижения от того, что за всю свою жизнь так и не сделала ничего, чем отец мог бы гордиться. Она не успела. Не успела победить в этой жизни, не успела понять, что значит крепкая семья и любовь родителей, не успела отблагодарить отца за его доброту и заботу, и смириться с этим оказалось невыносимо стыдно. Она проиграла, и всё.       Второго шанса у неё больше нет и никогда не будет.       Хината не знала тепла отцовских объятий, помнила лишь, как он холодной рукой накрывал её плечо, контролирую её, чтобы она говорила то, что ему нужно. Больше Хината не помнила ничего.       А тот крошечный момент из сада, что показал ей Итачи, где отец держал её на руках и улыбался, она не смогла вспомнить, и хуже того, даже не могла воссоздать в памяти картинку. Казалось, вместо нее и родителй были совсем другие люди. Счастливая пара и чужой ребёнок, кто угодно, но только не она с родителями.       Слёзы текли, текли и текли, пока Хината ладонями размазывала их по лицу. Бинт на руке местами стал влажным, отчего появилось дурное ощущение на лице.       Ей понадобилось много времени, чтобы успокоиться и перестать рыдать.       -Знаешь, Нэджи сказал, что ты совершил ошибку, когда впустил его в свою семью. — продолжила вдруг ни с того ни с сего свою странную и такую важную для себя мысль о брате девушка, чувствуя в душе слабый проблеск облегчения, за который хотелось схватиться и взрастить. — Но ведь это была не ошибка, а проявление твоей любви к брату. Проявление любви к семье, а значит в твоём сердце было место и для меня, иначе ты бы уже давно клеймил меня. Я буду верить, что ты любил меня, но по-своему, не так, как мне хотелось, но так, как ты умел.       Думая о том, как отец привел в их дом Нэджи, потерянного и молчаливого, Хината озарилась улыбкой, веря, что Хиаши Хьюга, её отец, был способен на доброту и заботу, пускай даже и не с ней, но способный. Всё же её тоска и скорбь предназначались неплохому человеку.       -В следующий раз я приведу Ханаби и объясню ей всё, что ты говорил мне.       В глазах сильно щипало, словно сотни иголок прожигали сухие глазницы от раздражения. Пришлось долго простоять с закрытыми глазами, восстанавливая водный компонент. Физический дискомфорт не способен был унять её эмоциональную боль, но напомнил о реальном мире. Мире, где ей холодно, дискомфортно, и где её ждет Ханаби и новые дела. А ещё о мире, где есть яркое солнце, дарующее тепло любому, и капли для глаз, снимающие воспаление. Для её души однажды тоже найдётся лекарство, а если и нет, значит Хината сама себя вылечит.       Это бред.       Промелькнуло в сознании, но девушка твердо решила поддерживать каждую свою светлую мысль, и не осуждать себя за глупость, боясь сломаться под тяжестью негатива и критики, которым сама себя и подвергала.       Окинув взглядом имя отца в последний раз, она поклонилась. Пока камень медленно отъезжает в сторону, Хината проверяет свечи, надежно ли они стоят и не приведут ли к пожару. И вообще, по-хорошему, ей стоит навести здесь чистоту в следующий раз.       Звуки скрежета камня о камень прекратились, и Хината Хьюга обернулась, замерев на месте, не в силах сделать ни шагу в мир живых. По спине прокатилась капля холодного пота от резкого испуга.       Нэджи стоял на противоположной стороне, подпирая плечом ближайшую стену, скучающе изучая то каменную плиту, то её саму.       Чувствуя себя пойманной и натурально загнанной в угол, Хината впервые считала себя должной защитить тайну главной ветви. Даже от Нэджи.       -Что ты здесь делаешь? — с напускными грозами в голосе, Хината Хьюга, глава клана, быстрым шагом двинулась в его сторону с единственной целью — деактивировать механизм как можно скорее.       Разумеется, это не могло обмануть Нэджи, который не боялся её гроз.       -Тебя долго не было. — Нэджи в один шаг преодолел расстояние до датчика, закрывая его от Хинаты плечом, которая, вытянув руку вперёд, стремилась к нему.       Они так и стояли, прожигая друг друга взглядами. Нэджи осматривал опухшее от слёз лицо и красные глаза, в которых помимо шока от его неожиданного появления зарождались настоящие грозовые тучи от злости.       Хината по-настоящему злилась, не понимая, как брат мог узнать об этом месте. Если он шёл за ней с самого начала, то как она может ему доверять? Если он слышал всё, что она говорила в потоке искренности перед отцом, она больше никогда не сможет быть открытой с ним.       -Что ты здесь делаешь? — повторила глава клана, впервые требуя от Нэджи отчёта.       Нэджи отвечал, впечатав свой взгляд в её, изучая его, пробуя на вкус, разумеется, спрятав весь свой исследовательский интерес за пеленой скуки, так привычной ему.       -Я был здесь в детстве. Хиаши-сама привел меня сюда, когда умер мой отец.       Шок, как поток солнечного света, рассекает грозовые тучи, оставив их без разрядки. Хината смотрит на него удивленно, и рука, что касалась холодной стены, в попытках незаметно прорваться к датчику, опускается на мужское предплечье, сжимая его в поддержке.       Она оборачивается, сильно напрягая зрение.       «Хизаши Хьюга» — гласит металлическая табличка между погребальными ячейками её матери и деда.       Но почему он покоится здесь?       Этому есть лишь одно логичное объяснение — отец очень дорожил своим братом-близнецом, и хотел, чтобы тот был упокоен вместе со своей родной семьей, несмотря на то что он прожил жизнь, как сын побочной ветви. Отец любил своего брата, и был опечален его жертвой ради защиты главной ветви, и из-за этого нарушил порядок.       Нэджи прошёл вперёд, аккуратно обойдя Хинату, что так и осталась на месте, не зная, каким человеком был её отец. Если он нарушал традиции и порядки, когда хотел, то почему от неё требовал строжайшего подчинения?       У неё разболелась голова от новой информации. Отец был тем, кого она не знала, и никогда не узнает, и это приносило слишком много боли, которую она и так с трудом сдерживала.       В области сердца защемило, и стало тяжело дышать, но Хината буквально приказала себе держаться.       -Как думаешь, то, что мой отец похоронен здесь, это благородно?       Хината проигнорировала вопрос, зная, что Нэжди уже что-то замыслил, а её ответ не будет играть роли.       — Благородно ли ставить человеку печать побочной ветви, когда он родился на две секунды позже своего брата, а потом хоронить его в склепе главной ветви? Если всё это для вас всего лишь условность, то для него это было жизнью. Даже после смерти главная ветвь всё решила за него. Его сын и жена никогда не навестят его прах, как и будущие внуки. Так, скажи, это благородно?       Она продолжала молчать, чувствуя вину перед Нэджи. Хината не знала, что дядя похоронен здесь же, и что Нэджи всю свою жизнь навещал пустую могилу отца, зная об этом. Яркая картинка ребёнка над каменной плитой, что заведомо пуста, сияет перед глазами, порождая новую истерику внутри.       Так не должно быть. Отец хотел не этого.       -Но знаешь, что самое смешное, Хината? — Нэджи развернулся в её сторону. Видя, что вместо ответа его собеседница, отворачивается, чтобы стереть горячие слёзы обиды, он медленно приближается к ней. Хината не видит, как Нэджи кусает свой палец, и как его кровь марает сенсор датчика. Она лишь слышит, как медленно начала движение каменная плита.       Хината так и не повернулась в его сторону, чувствуя себя преданной.       -В нас одна кровь, Хината. Никакие устои клана и мира не изменят этого. Мы должны быть вместе. — мужская рука легко поглаживает её плечо, пока она кусает губы, чтобы сдержать всхлипы от обиды. Нэджи знает про склеп и может его открыть. Ханаби готовили к управлению кланом. А она…       Она очевидная ошибка, видимо, оставленная в живых из жалости или малодушия отца.       Вместе для неё звучит как издёвка. В горле застрял ком, размером с камень, которым она на дно тянула и Ханаби и Нэджи. Не будучи способной говорить, Хината лишь неопределенно вздрагивала плечами, не сбегая от теплой руки Нэджи, что согревала её. Пару минут назад она грезила о тепле и солнце, и вот Нэджи уже здесь даёт ей тепло, разгоняя холод, но легче не становится. Стало горько — ей никак не сбежать от своего клана. Единственное тепло, что ей доступно — это тепло Нэджи, её брата, её будущего мужа, а это невероятно страшно.       Ноги подкашиваются, и она не сопротивляется, ступает назад, зная, что Нэджи не отступит, что поймает и не предаст её. Кто угодно, но не он.       И он ловит, мягко сжимая её предплечья, не стесняя её движения. Хината разворачивается к нему лицом, не глядя утыкаясь им в широкую грудь, впервые в жизни крепко обнимая брата.       -Я больше не могу, Нэджи. Всё изменилось. Всё вокруг сломалось, и я не знаю, как всё исправить. Всё рухнуло. — скулит как побитая собака ломанным голосом, не сдерживая обиду, предназначенной не ему, но больше ей довериться некому.       -То, что произошло с твоим отцом настоящая трагедия, но потерянного не вернуть, тебе придётся смириться с его смертью ради собственной жизни. — Нэджи гладит её по волосам, убирая их от влажного лица. Он откровенно плох в утешениях, но именно смирение и осознание собственной живости в своё время помогли ему пережить гибель родителей. Он плох в подборе нужных слов для столь нежной души Хинаты, но Нэджи сделает всё, что в его силах, чтобы помочь ей.       А она истерит в ответ, став яростной в одну секунду:       -ПОТЕРЯННОГО НЕ ВЕРНУТЬ! И КАК МНЕ С ЭТИМ СМИРИТЬСЯ? КАК? — вспыльчивый поток вырывается из груди вместе с громким всхлипом и серией мелких ударов по его спине от несправедливости. У неё першит в горле из-за резкого крика, и она давится кашлем, презирая себя всё больше.       Нэджи знает, как сложно ей взять себя в руки, особенно на глазах других людей, и понимает, что нынешнее её состояние для неё фатально. Он трясёт её за плечи так сильно, что она едва не валится с ног от головокружения, что быстро накрывает ослабленный организм.       -Перестань всё взваливать на себя. Ты не одна! У тебя есть я, Ханаби и твои друзья, вместе мы со всем разберёмся. Многое изменилось, но не наша связь, мы пройдём через всё вместе. Это будет долгий и трудный путь, но ты не будешь на нём одна. Никто из нас не позволит тебе взвалить всё на себя.       Хината надрывно плачет, руками сжимая белую рубашку на его спине, хватаясь за него изо всех сил, не находя утешения. Нэджи старается, она знает, что он в словах не мастак, но он хочет её поддержать, старается ради неё, и это разбивает вдребезги, лишая последней воли. Ну как она, проклятая, слабая и бесполезная заслужила такую заботу?       Она сама льнет под руки, что гладят её волосы, стыдясь открыть глаза и посмотреть в лицо брату. Ей откровенно стыдно перед ним. Стыдно за всё, даже за своё существование, а он всё равно рядом, как всегда. Как в детстве, когда она валилась с ног после первого его удара. Как в юности, когда он предостерегает Наруто, что убьёт его, если тот разобьёт ей сердце.       -Нэджи, я сохраню тебя.       Уверенный взгляд сквозь пелену слёз прожигает лицо Нэджи, который не понимал её. Прочистив горло, она повторила.       -Я тебя сохраню. Я тебя не сломаю, и другим не позволю. Ты должен остаться моим Нэджи-нии-саном, моей опорой и семьей.       По зарождающимся звездам в туманных глазах Нэджи понимает, что это её фикс-идея, чтобы не сойти с ума. Ей нужна опора из старого мира, где Хиаши-сама жив, где нет её неудачной любви с Учиха, а Ханаби всего лишь самодовольная пятнадцатилетка без психологических проблем. Нэджи усмехается в ответ, как делал это всю свою жизнь, не решаясь сказать ей сейчас, что он уже изменился, что его точка невозврата пройдёна. Он молчит, пока Хината разглаживает складки на его спине, что остались после её злых кулаков.       Она слабо улыбается его ухмылке, находя в ней нечто родное и особенное, то, что нужно непременно сохранить. То, что нельзя сломать. И если её жизнь кончена, то жизнь Нэджи она обязательно сохранит в нынешней её форме. Сохранить хоть что-то — это крик её души, её последний повод выкарабкаться на воздух из пучины боли и отчаяния.       -Я очень устала. Помоги мне, пожалуйста. — Глава едва не валится с ног от изнеможения, желая только одного выбраться отсюда, как физически, так и морально.       Нэджи скрывает своё удовлетворение от её просьбы-приказа, пока подхватывает на руки. Это его слабость, которую Хината никогда не должна узнать.