***
Закрыв кабинет на ключ изнутри, Итачи поставил на стол пакет с едой и книгами. Он планировал провести здесь ночь, поэтому неплохо было бы подкрепиться. Холодные сэндвичи отсырели в пластиковой упаковке, пока ждали, когда же их уже съедят. Зелёный чай с запредельным количеством сахара на миг принёс ему удовольствие. Затем Итачи вспомнил прошедшие дни, и уныние снова накрыло его с головой, заставив осесть в офисном кресле, прикрыв рукой глаза, грузным мешком тяжелых мыслей. Всё вышло глупо. Абсолютно всё. Всё нужно забыть. Абсолютно всё. Но забыть было настоящим преступлением. Забыть — добровольно позволить себя ограбить. Выкинуть лучшие моменты своей жизни за последние годы. Отдать первые вдохи сладкого кислорода после глубоководного заплыва. Последние месяцы, те, что связаны с Хьюга, насквозь были пропитаны жизнью, красками и эмоциями. Сейчас он чётко осознавал, что раньше в его жизни был один цвет — серый. Такой же тусклый и бледный, как его жилет «Анбу». Надёжный и безопасный. Скучный и спокойный. Хината дала ему нужные эмоции, дала ему шанс почувствовать себя желанным мужчиной, защитником, ищейкой, глупцом и мудрецом. И ему понравилось. Понравилось настолько, что выпутаться из паутины, неумело сплетённой восемнадцатилетней девчонкой, было запредельно тяжело. Итачи давно, в прошлой жизни, не иначе, пообещал на себе проверить её ловушку, но не учёл, что просто напросто не захочет из неё выбираться. Он окинул стеклянным взглядом свой кабинет, который был раза в два меньше кабинета Пятой. Светлый диван из заменителя кожи у левой стены так и манил своим свежим и опрятным видом прилечь и отдохнуть. У него крайне редко бывают посетители, отчего его диван не успел потерять товарный вид. В основном, его кабинет — это склад бумаг, на которых он строит планы для «Анбу», карты, оружие и здоровенный фикус в углу, который он поливал четко по графику. Всё его многочисленное добро было распихано по серым металлическим шкафам, которые стояли вдоль противоположной стены. Если бы не фикус, я бы умер в этой серости. И всё же, Итачи очень любил свой кабинет. И все десять лет старался держать его в чистоте. Почти получалось. Если игнорировать стол, на котором часто валялись различные документы, скрепки, кунаи и вообще всё, что могло оказаться у него под рукой. Стол был негласным исключением его порядка. Рабочая зона должна исключать излишний перфекционизм. Думая об этом, Итачи аккуратно собрал крошки от хлебного тоста. Всё-таки прибраться не помешает. Закончив со скудным ужином, он убрал мусор и устало осматривал яркие обложки новых книг, верхней частью туловища практически лежа на столешнице. Нетронутые страницы манили легким ароматом свежести. Свежесть. Вот чего ему не хватало. Свежести в голове и в сердце. Нужно было проветрить и то и то. Жаль, но все его прошлые попытки потерпели провал. Беря первую часть романа, Учиха ни на что не надеется. Если это чтиво убъёт его время — отлично. Большего он ничего от бестселлера не ждёт. Ну разве что понять о каких позах упоминала Хината, не понимая, как герои могут в них изгибаться. Из чистого любопытства. Из чистого любопытства Учиха перелистывает первые страницы, слово за словом увлекаясь пикантным сюжетом о молодом чиновнике и его служанке. Как состоятельный мужчина раз за разом оказывался с молодой горничной-красоткой в романтических казусах. Горничная-красотка была высокой брюнеткой с длинными волосами и пышными формами. Итачи устыдился лишь на мгновение, когда его мозг подставил образ Хинаты. Всё в нём ещё слишком «болеет» ею, чтобы представлять чьи-то другие красивые формы. Внешность чиновника вылетела из головы сразу же после прочтения описания. Увы, но он не был никому интересен. В отличие от его возлюбленной в чёрном платье и белом переднике, что мечтала оказаться в его объятиях. Романтические сцены поцелуев и взаимных ласк приятно расслабили сознание, и Итачи больше не мог назвать Какаши с Джирайей извращенцами. Было в этом чтиве нечто необъяснимое, из-за чего хотелось оказаться на месте главного героя. Может покорность и страсть его любимой? …-Могу я убраться здесь?..- тонкий голосок отвлекает его от отчётов, которыми он прикрывался, дабы незаметно следить как приподнимается край чёрной юбки всякий раз, когда девушка тянулась к верхним полкам, протирая пыль. Край юбки подпрыгивал при каждом движении молодой красавицы так игриво, что невозможно было отвести взгляд. От вида кружевных чулков и белой кожи красивых ног вскружило голову. Он знал, что она надела их неспроста. Оставалось лишь дождаться нужного момента, когда он сможет их стянуть. Но она просто убиралась. Стирала пыль с полок. Снимала с них книги, протирала и ставила их обратно. Даже не взглянула на него! Словно пыль, мокрая тряпка и чистота были важнее их отношений, их страсти и любви! Уборка затянулась, и, даже сладкий вид упругих ножек в манящих чулках приелся, и, он с былой скукой принялся перечитывать отчёт. Он с надеждой смотрит на неё, когда она приближается к столу, но видя скучающее лицо, совершенно постное и скучное, он лишь передвигает рабочие папки, чтобы они не мешались. И снова читает отчёт. -Могу я убраться здесь? — тонкий голосок игриво звучит над ухом, заставляя его врасплох. Нежные руки, уже без отвратительных перчаток, ласково касаются ворота его хаори. — Ваше хаори помялось, его нужно разгладить. Так лучше. — Она стоит за его спиной, и разглаживает ткань, начиная от шеи, заканчивая внизу. Тёмные волосы спадают ему на плечи, щекоча. — Ты такая заботливая, что бы я без тебя делал. — промурлыкал он ей в руку, которую осыпал поцелуями. Чувство блаженства, что всё это время он был прав, что она столько времени разыгрывала перед ним спектакль, ежесекундно усиливался. Целуя её руку всё выше, прикусывая её кожу у локтя, желание охватило его с головой. -Могу я убраться здесь? — шепчет она ему на ухо, рукой спускаясь всё ниже, касаясь его пояса. Невинный взгляд глаза в глаза меняет ориентацию. Она опускается все ниже и ниже перед его коленями, слегка надув свои милые губки. Откинувшись в кресле, он не стал ей мешать, лишь наблюдал, как карие глаза испытывают его терпение, как игриво, по лисьему, она смотрит на него, возбужденная от своей идеи. Как шоколад в её глазах плавился от огня страсти, с которой она опустилась ниже, прикрыв их, когда впервые коснулась его члена своим языком… Итачи помнил, как блестели перламутром глаза Хинаты, когда она отрывалась от его члена на мгновение за жадным глотком воздуха, глядя ему прямо в глаза не в поисках одобрения, а упиваясь его наслаждением. Её губы проходятся по всей длине его члена, смакуя, заставляя его тело боязливо сжиматься от волнения. От угрозы её острых зубок, которыми она игриво прикусывала его кожу внизу живота. От жара её рта, что поступательно вбирал его член всё глубже и глубже. Если ещё пару минут назад роман лишь слегка возбуждал его воображение, то образ его Хинаты стократно усилил эффект. Член уже упирался в ткань его штанов, и Итачи не видел смысла сопротивляться накалу страстей. Рука сжимает член, и от этого становится спокойно. По-настоящему спокойно. Он помнил, как его рука всё сильнее сжимала копну тёмных волос на затылке, оттягивая её назад. Хината повиновалась, отстраняясь, чтобы оказаться тут же прижатой лицом к его лобку. Итачи с тем же усердием оттягивает кожу члена вниз до основания, доводя себя до первой грани боли и наслаждения. Лучше бы в его руке сейчас был узел тёмных волос. Её рваное дыхание и легкий писк возмущения утонули в его постыдном шумном стоне наслаждения. Итачи эгоистично сжимает мышцы таза, чтобы протолкнуться дальше, не давая Хьюга пощады, из последних сил держа мыщцы всего тела в напряжении и проверяя глотку Хьюга на прочность. Вторя воспоминаниям, он сжимает тощие бедра на рабочем кресле, вдалбливая член в собственную руку. Локоть бьётся о подлокотник кресла в такт с мерзким хлюпающим звуком соприкосновения плоти, но было всё равно. Итачи старался это игнорировать, закрыв глаза и улавливая то самое состояние напряжения, чувствуя на этой грани пьянящую легкость, умопомрачительную агонию и скорый оргазм. Она его не подвела, тихо скулила, но не сдвинулась ни на миллиметр, позволяя ему получить наслаждение. Итачи помнил, как она перехватила инициативу, языком слегка шлёпая ствол его члена. Дразнила медленными движениями вниз и вверх, когда он готов был скулить от желания насадить её как можно глубже. Она сама предложила, сама сказала, что умеет, и, разумеется, не соврала. Тогда Хината Хьюга ещё не обманывала его. Она действительно умела. Умела держать темп и контролировать слюни. По телу волнами проносился жар от воспоминаний. Член горел в собственной руке, густо выделял предэякуляционную жидкость. Как же ахуенно ему было тогда. Как же хуево ему было сейчас. Жар и естественная нежность девичьей полости рта гораздо гораздо приятнее собственных грубых пальцев, что ловко, отточенными годами движениями, смачивают головку члена, что требовал немедленной разрядки. Вспоминая ту страсть и безудержное желание, в глазах искрит, а неровное дыхание становится рваным, как после глубокого погружения. Звёзды взрываются и последние медленные толчки совсем утихают. Его рука удерживает женский затылок из собственного эгоизма. Из желания кончить в неё, увидеть её реакцию, признать своей. Из желания перейти черту. Сделать это вместе. Хината хриповато кашляет по пути в собственную ванную, крепко прижимая ладонь к губам, пока он смеётся над ней. По её возвращению, он целует её грязно, языком проходясь по линии зубов, задевая нёба под её шумные, не менее грязные, стоны. Хьюга быстро отстраняется, причитая, что «это неправильно», жутко стесняясь. Содрогнувшись в жаре оргазма, он издал неконтролируемый стон облегчения и наконец излился горячим семенем в кулак. Его голова вмиг стала лёгкой, а тело ватным. Мутным взглядом и пустым сознанием Учиха смотрел, как белая сперма быстро стекает с кулака, засыхая на сгибе кисти. Это позор. Просто ебаный позор. Липкое и мерзкое пятно, быстро въедшееся в кожу и глубже, навеки стало печатью его грязных утех, его грязных мыслей о Хинате, которое, он чётко знал, ему не суждено было свести. Как низко он пал, чтобы как подросток-девственник дрочить на образ девушки, которая ему отказала? Насколько же он жалок, раз возбудился с одних лишь воспоминаний? Сколько ему понадобится времени, чтобы действительно забыть свои чувства? И что делать, если забывать не хочешь? Как и отпускать? -То есть, твои губы предпочитают мой член моим губам? — он тогда хитро сщурился, смеясь над ситуацией. Пожалуй, Хината всегда такой была. Великолепно сделать что-то невероятное и бояться последствий всегда было в её стиле. Она мучительно стонет, закрыв лицо ладонями от стыда. -И то и то. Но не сейчас. — сдавленно доносится из-за мягких ладошек. -Правда? -Ой, всё! Больше никогда так делать не буду! — Хината подпрыгнула на месте, отворачиваясь от него и ложась к нему спиной, чтобы скрыть, как она буквально сгорает от стыда. Делать минет-это одно, обсуждать это совсем другое. На второе она была совершенно не согласна. Итачи не мог сдержать смеха, ему действительно было хорошо и легко, отчего смех безудержно лился едва ли не в лицо сердитой Хинаты. Он гладил её плечо, пока убеждал, что не видит ничего плохого в поцелуях после минета. Она сипло дышала и молча слушала его аргументы. -Ладно. Возможно, в следующий раз я разрешу тебе себя поцеловать. Следующего раза, разумеется, не было. Теперь уже и не будет.***
Следующим вечером, Итачи решил вернуться домой. Забыть вчерашний вечер, как позорный сон. Рука не поднималась выбросить недочитанную серию книг, поэтому он спрятал её в нижний ящик стола, используя его исключительно для всего ненужного. Он так и не дочитал вчера первую часть, так и не дошёл до момента, который Хината отметила «интересным». Размышляя, а не стоит ли ему намеренно избегать всего, что её интересует, да и вообще, может ему стоит избегать её первое время, он дошёл до дома, где встретил Сакуру, которая, заметив его, дождалась у двери. Коротко поприветствовав друг друга, они вместе зашли в поместье, где их встретила мама, силком заталкивая обоих в кухню, где Саске, с самым гордым видом, только только начал хвалиться перед отцом как прошла битва в Преступном городе. -Ну и значит этот, командующий их, как затрясётся, как начнёт в нас тыкать пальцем: «Ах, вы лживые уроды, первыми нарушили многолетний договор, а сейчас обвиняете в этом нас? Девка Хьюга первая объявилась на нашей территории!» Так и завизжал, представляешь?! А Пятая наша тоже не промах, как заорёт на него: «Ах ты, ублюдок, подверг обстрелу нашу границу стрелами, и думаешь выставить виноватыми нас?! Хьюга уже была отступницей, вот и потянулась к такому сброду, ка вы, и Коноха за неё не отвечает!» Саске положил руку на сердце, с горящим взглядом обращаюсь к отцу, который слушал его с затравленной ухмылкой, предвкушая стоящую историю. -Я тогда сразу понял, отец, почему Хьюга так скоро обвинили, всё, абсолютно всё, было спланировано. А тогда в кабинете, я такой злой был на неё, за то, что она Хинату без суда приговорила. Ну ладно. И вот, значит, Пятая даёт сигнал наотмашь, и что тут началось! Всплеск руками и Саске засвистел, отлично владея вниманием каждого члена семьи. -Все как полетели в бой, я никогда столько техник не видел. Первыми были земляные атаки, всё буквально затряслось, мы сами с трудом стояли, сквозь них прорывались нукенины, а на них наши с катонами и суитонами пошли. Вот так и прорывались — сначала крушили землю под их ногами, потом уже вступали в бой. Цунаде ещё перед битвой сказала всем, что город должен быть стёрт в пыль, что все, кто хотел уже разбежались, и остался лишь опасный сброд. Там был даже этот, Кисаме, человек-акула, Какаши с зелёным пришлось попотеть, чтобы убить его. Мы с Наруто разобрались с парнем с бомбами, который тоже в розыске. Дейдара из страны Камня. Как же он достал нас своими бомбами! Это куда хуже взрывных печатей, но зато как он бесился, когда мы с Наруто объединились! Я дал ему щит Сусано, когда он был покрыт чакрой Девятихвостого. Ну и Узумаки, как обычно, атаковал в открытую, не обращая внимания не взрывы, кстати, нам удалось увести его дальше, и он же взорвал половину города, за что Цунаде нас потом похвалила. — Саске немного зарделся, надеюсь, что и дома все его расхвалят. Сакура, которая в тот момент оказывала медицинскую помощь нуждающимся, но уже тысячу раз слыша эту историю, улыбалась с некоторой издёвкой, мол «достал хвастаться». А вот сам Итачи, как и мама, с искренним интересом слушали ход битвы. -Ну и вот. Пока Наруто его отвлекал, я пронзил его своей катаной со спины. Потом в бой подоспели шиноби Песка, и началась тотальная разруха. Как Цунаде и говорила, город был почти пустой, но всё равно было тяжело видеть, как дома крушатся за секунды, и как земля поглощает их. Жутко. — его передернуло, но жалость и горечь мгновенно сошли с его лица. — А ещё, я видел, как сражается Казекаге. Не так уж он и хорош. Ну разве что чуть-чуть подкачался после экзамена на чунина. Азарт, с которым он говорил, перешёл в надменную ухмылку, конечно, он сражался с ним на экзамене, а сражаться с будущим Казекаге и не проиграть, пускай и из-за нападения Орочимару, может не каждый, чем активно и хвастался младший Учиха. Отец засмеялся, потрепав его по голове и поздравив с успешной миссией. Итачи ради приличия задал пару вопросов о битве Сакуре, за что та была благодарна. Родители задавали вопросы, Саске активно отвечал, что заставляло всех быть такими же бодрыми, такими живыми, и даже Итачи, не желающий ничего слышать о этой битве, поддался влиянию семьи. Поддался уюту и атмосфере гармонии, позволил себе расслабиться. Пока в дверь не постучали. -Я открою. — Сакура побежала к двери, как всегда громко шлёпая босыми ногами, что заставляло отца каждый раз закатить глаза. Он никогда ей ничего не говорил, но все знали, что внутри его это чертовски раздражает. Мама посмеялась над его исказившимся лицом. -Эм, тут…тут приглашения на свадьбу. — Сакура с обеспокоенным видом держала в руках три открытки, по очереди протягивая одну родителям, вторую Саске, а последнюю ему. Весёлое и живое настроение вдруг испарилось. Может быть не у всех, а только у него. Никто не спросил, кто их приглашал, всё было очевидно, однако, все открыли свои приглашения. Итачи, кинув секундный взгляд на картон, тут же расхохотался, шлёпнув себя рукой по лбу, словно допустив оплошность. Он отмахнулся от всех и ушёл в свою комнату без слов. Никто не стал задавать вопросов, но все ещё раз внимательно перечитали наполнения приглашения. «Мы, Хината Хьюга и Нэджи Хьюга, будем рады видеть вас на нашей свадьбе, которая пройдёт….» Но никто не знал, что в приглашении Итачи было от руки дописано «До меня дошли ужасные слухи о вашей болезни, желаю вам скорейшего выздоровления. Вам не стоит рисковать вашим здоровьем ради нашей свадьбы.» Никто так и не узнал, что Итачи Учиха был побежден Хинатой Хьюга своим же приёмом.