Равные

      Тяжелее всего было достичь границы со страной Огня из-за обилия размытых дорог, разрушенных зданий, и, конечно же, нескончаемого дождя. Им-то ничего, а вот Хару досталось сильно.       Девчонка долго и громко проклинала его, прикованная к носилкам, не стесняясь ни в выражениях ни количества окружавших её людей. Хару до границы было откровенно херово, и Мышь делал всё возможное, чтобы облегчить её страдания. Ей стало намного легче, когда им удалось взять телегу у местного фермера, в которой Хару смогла хотя бы сидеть. Её укачивало, возможно даже сильнее, чем на обычных носилках, но лежать сутками напролёт, по её словам, было ещё хуже. Мышь ехал с ней всю дорогу, то и дело осматривая её. Всем было странно осознавать, что именно она убила Хиаши Хьюга, вокруг телеги царила необычайно мрачная атмосфера, нетипичная для членов «Анбу», которые редко собирались все вместе, особенно ради девочек-подростков. Поэтому Итачи отпустил половину своих людей. Киба саботировал Абураме уйти вместе с ними, но Учиха их не отпустил. Во-первых, это Акамару привлек внимание девочки, которая вывела их на след Хару, во-вторых, Киба своей болтовней хоть как-то отвлекал Хару от злых мыслей, обуревавших её в моменты припадков.       -Шино, а помнишь, как Хината в детстве тоже верила в людей, живущих на луне? Надо будет ей напомнить.       -Да, время забавное тогда было.       Чем ближе они становились к Конохе, тем обиднее, и более колкими становились нападки Хару, которая теперь угрожала Итачи, что убьёт его самого, если ей только этого захочется.       Пока у неё есть силы угрожать, значит с ней всё более-менее нормально. Так рассуждал Итачи, отмахиваясь от угроз, размышляя, как Хината отнесётся к Хару?       Ему до скрежета зубов было досадно осознавать, что Хината скорее даст той денег на лечение, чем обрушится на неё с гневной тирадой. Сам Итачи был недоволен исходом громкого дела. Его душа требовала боя, требовала излить злобу и даже обиду. И вместо Нэджи должен был пострадать лишь эфемерный кровожадный убийца, но вымещать свои претензии кулаками на больном подростке, он точно не станет.       -Я не хочу в тюрьму. Я ведь не хотела никого убивать, просто так вышло. — тихо сказала она на очередной остановке, расплакавшись.       Момент осознания содеянного тронул Итачи, как человека, но как Капитан «Анбу» он остался совершенно равнодушен.       -Мы все платим за свои ошибки. — был весь его ответ.       Мышь сказал, что сделает всё, для того чтобы виновная доехала живой, но всё же напомнил, что он не врач, и может лишь вовремя колоть ей обезболивающее, да прикладывать холодный компресс ей на голову, что в её состоянии было как мёртвому припарка. А оно так и было.       Когда девчонка узнала, что им остался день дороги, она зачахла, даже перестала грубить и ласково звать Акамару по имени, что обычно шёл рядом с телегой, в которую тыкался мордой, чтобы на него обратили внимание.       Итачи впервые подошёл к ней поговорить за все время поездки, но она наотрез отказалась с ним говорить, при этом даже не нагрубив.       -Мы приехали. А ты боялась. — Капитан боялся не меньше, но теперь, когда они уже своими глазами видели фонари высоких ворот Конохи, дело уже казалось завершенным, и гора спала с плеч.       -Ага. — слабым голосом сказала Хару, не открывая глаз ото сна.       Деревня шумела, отмечая победу над Преступным городом. Даже издалека были слышны радостные вопли выпивших вояк и громкая музыка, несмотря на позднее время суток. Шиноби кутили, и имели на это полное право.       Когда они прошли через ворота, им открылся вид на ночной проспект, где вдали величественно возвышалась скала Хокаге, украшенная сотней фонарей под праздную музыку. Итачи попытался подбодрить Хару, не вынося её уныния. Они почти пришли. Он уверен, что Пятая сделает ему одолжение, и осмотрит Хару сразу же вне очереди. Надеялся, что вернувшиеся шиноби с ранами, его простят.       -Как тебе вид? Когда бы ты ещё смогла увидеть такую красоту?       Хару не ответила.       Позже, этой же ночью, когда он будет спорить с Сакурой, что он говорил с Хару всего полчаса назад, та лишь развёдет руками в разные стороны, и искренне скажет, что ей жаль, что её медицинских навыков не хватило, возможно Цунаде смогла бы ей помочь, но та была занята делами Хокаге.       -Взгляни на это с другой стороны. Она умерла хотя бы свободной. Даже я бы не смогла ей помочь. — холодно сказала ему Цунаде после вскрытия тела и рапорта о завершении дела Хиаши Хьюга, когда они под ранее утро оказались одни в её кабинете. Она теряла пациентов. На операционном столе, на своих руках. Смерть не казалась ей шуткой, наоборот, пугала до ужаса и онемения, но больше она не позволит страху сковывать себя, она больше не готова проживать тысячи смертей вместо одной жизни. И другим этого не позволит.       -Что с ней было? — глухо спросил Итачи. Ему было жаль. Чувство сожаления не было тяжёлым или давящим, нет, он знал, что забудет девочку Хару, как только дело Хиаши окончательно утихнет. Таков уж он был. Личное не мешал с работой, хотя и плохо спал по ночам. Но это будет после. Сейчас он четко помнил карие, озлобленные на мир, глаза, что упрекали его всё отведённое им время, и, что искренне верили в отца-жителя солнца. Хару не была законченной преступницей, всего лишь подросток, сама себя загнавший в ловушку.       -Рак кожи. Если бы она вовремя обратилась к хорошему врачу, всё могло быть иначе. Ты мог заметить чёрные пятна на её теле — это меланомы, злокачественные опухоли, которые, если не лечить, могут разрастаться и задевать другие органы. У неё задеты лёгкие. Ты говорил, что она использовала энергию солнца?       -Да, Хару не знала, что такое чакра, и как ей управлять, но, видимо, её отец был человеком, обладающим впечатляющим контролем чакры, и ей передалось это по наследству. Она самостоятельно научилась черпать чакру не из собственного тела, а из солнца. Признаться, я впервые о таком слышу.       -Я тоже не слышала о подобном раньше. Чем больше она подчиняла себе «энергию солнца», тем быстрее развивался рак. Это ужасно. — Цунаде устало задумалась на мгновение. Тень сожаления прошлась по её бледному лицу. — Скажу честно, я передала данные вскрытия Орочимару, он любит подобные исследования, а оставлять такой ценный для науки случай без дальнейшего изучения было бы неразумно.       Учиха пожал плечами. Его это мало волнует. Если это поможет медицине — отлично, как он может запретить?       -Можно личную просьбу? Мне нужен отчёт о вскрытии тела Хиаши Хьюга.       Цунаде удивилась, немного приподняв брови на уставшем лице, уставившись в не менее уставшее лицо напротив. Ещё бы, они оба всю ночь провели в штабе. Цунаде в морге и госпитале, латая раненых шиноби, Итачи в своём кабинете, ожидая ответа и составляя отчёт по миссии.       -Ты должен помнить, что по соглашению с кланами, мы не имеем право проводить вскрытие тел, павших глав некоторых кланов.       Итачи смутно вспомнил этот факт, после чего вяло кивнул головой.       Некоторые кланы — это Учиха да Хьюга, которые единственные требуются в защите даже после смерти. Такова цена за додзюцу.       -Я считаю нужным ввести запрет на разглашение любой информации по делу Хьюга.       Цунаде не возражала, но всё же пару минут обдумала последствия такого решения. Их будут подозревать в обмане, в утаивании информации, но в конце концов, уж лучше это, чем горькая правда, что глава одного из самых влиятельных кланов Конохи пал от рук пятнадцатилетней девчонки.       

***

      В этот раз переступить порог поместья Хьюга было морально тяжело, несмотря на долгий сон и холодный душ, который Итачи принял перед выходом. Сменная чистая одежда тоже не отделяла его от недавних событий. Всё казалось единым длинным днём, который, наконец-то, сегодня закончится.       Пожалуй, сегодня действительно всё закончится.       По крайней мере, его идиотская, глупая и наивная надежда, всё это время сидевшая глубоко глубоко в душе, что его героическая победа убийцы Хиаши заставит Хинату одуматься от брака с ублюдком Нэджи, окончательно рухнула.       Он озирался на каждом повороте внутри огромного дома, не припоминая этой части поместья. Непроходящее чувство затаившейся ловушки мощно дурманило голову. Его вечная провожатая, красивая девушка мило улыбалась, уверяя его, что они почти пришли. Он точно в ловушке. Как он сейчас расскажет Хинате всю правду? Да и вообще, в последний раз он ушёл, бросив её в слезах, как ему сейчас подбирать слова? А если она злилась на него? А как ему себя вести, когда она услышит правду? Снова молча уйти? Итачи не знал, но решил, что в этот раз поступит иначе.       Он стучит в дверь, бодрясь, всё равно его идиотские мысли не помогут, когда провожатая скрывается за поворотом коридора.       -Да, Ханаби, сейчас-сейчас, только пару страниц дочитаю. — доносится до него из центра гостиной.       Хината сидит на большом диване, спиной к двери. Она увлеченно читает книгу, даже не шелохнувшись в сторону открывшейся двери.       Оглянувшись на просторную гостиную, на серых стенах которой висели дорогие работы, написанные тушью, что ненавязчиво, но всё же привлекали внимание вошедшего, Итачи осмотрел комнату целиком. В центре была мягкая зона — диван и два кресла, обращенные к деревянному журнальному столику, на котором стоял поднос с чаем и вкусностями. Но больше всего внимание привлекали панорамные окна, что вели в закрытый зелёный сад.       Итачи уселся в кресло, ближайшее к Хинате, которая сидела почти на краю дивана, опираясь на подлокотник дивана, и увлеченно читая книжку в ярко розовой обложке, закрыв ею лицо.       -Тут самое интересное.       Итачи деловито кивнул, Хината всё равно не заметит. Разумеется, он подождёт. Он же жаждал очередных странностей, которые Хината выдавала чаще, чем кто-либо из его знакомых.       Он ведь и правда соскучился.       Мысль неприятно щекотала его эго.       Зато у него есть время рассмотреть всё ещё загипсованную ногу, что выглядывала из-под домашней юкаты, и, если бы не белые бинты, то столь откровенный вырез, наверняка, бы смутил Хинату.       Мысль, заставившая его отвернуться и проглотить накативший ком слюней.       -Ты сегодня подозрительно тихая. Всё хорошо? — Она выглянула из-за книги, и тут же захлопнула, выронив её из рук себе на колени. Хината огромными красивыми глазами уставилась на него, выдыхая из груди весь воздух, не зная, что сказать.       -Это ты!.. Я не ожидала… Ханаби должна вот вот прийти, я и подумала, что это она. — Хината судорожно одной рукой убирала книгу себе под бедро, подальше от него. Она тараторила, и её руки дрожали от волнения.       -Да, я понял.       Хината сконфузилась.       -Как ты? — Итачи спрашивает первым, готовый себя убить за наслаждение, которое испытывает, глядя на растерянную Хинату, щеки которой раскраснелись, и вся она одновременно сияет и жмётся при виде него. Такая же красивая, как и все разы до этого. Даже гребаный шрам не испортил прелести столь милого лица.       Всплеск рук и Хината часто качает головой, как люди, которые хотят сказать, что у них всё отлично. Она улыбается, но улыбка едва ли не натянутая.       -Всё…всё нормально. — честно призналась Хината. И эта честность, как удар под дых. Знала ведь, что ложь он раскусит быстро. Доверяет, несмотря на их разрыв. — А ты как?       -Всё хорошо.       Они сидят в неловкой тишине, потому что Итачи не хватает духу рассказать ей о Хару. Учиха оробел и даже избегал смотреть пристально в глаза Хьюга, как он часто делал раньше. Хината предложила чай с лакомствами, едва ли не подпрыгнув на месте, но он отказался. Ему кусок в горло не лезет, сейчас точно не до милых бесед за кружечкой чая.       Он пододвинулся ближе, двигая за собой кресло, чтобы локтями упереться в подлокотник дивана. Итачи вдруг осознал, что ему нужна дополнительная опора.       Хьюга засмущалась от его близости, но не отсела от него, лишь слегка пригладила волосы забинтованной рукой.       -Ханаби сделала. Мы проводим много времени вместе. — Она протягивает ему перебинтованную руку, откуда показывались тонкие пальчики с маникюром, с белым покрытием и аккуратной чёрной точкой в середине каждого длинного ноготка, когда они просидели в тишине ещё какое-то время, за которое Учиха так и не подобрал нужных слов. Может Хината спросит первой? Ей ведь, наверняка, доложили на какую миссию он ходил вместе с её командой, имеет право спросить, да только всё равно не спросит. Она никогда не возлагала на него ответственность за поимку убийцы своего отца, и никогда не лезла с расспросами.       Итачи мягко обхватил её кисть, притягивая ближе, дабы рассмотреть сие творение. Наверное, это красиво, он ни черта в этом не понимал. Он маникюр изредка видел, и то у мамы, а все его знакомые девушки были шиноби, которые предпочитали очень короткие ногти без лакового покрытия.       -Здорово. — похвалил он в итоге. Ведь для неё главное вовсе не красота её ногтей, а поделиться радостью от времени, проведенного с сестрой.       Он так и не отпустил её руку из своей, а Хината её не убрала, смутившись от этого. Она слабо сжала его ладонь, а Итачи едва справился, чтобы не закрыть глаза от переизбытка чувств, одолевших его тело крупными мурашками от руки до кончиков пят проходя через сердце.       «Смотри, я иду на поправку, но не скажу этого вслух, потому что эта тема слишком болезненная». Вот что значит её касание.       -Что читаешь? — вместо нужных слов выдохнул, мысленно проклиная себя, Учиха, и вместе с тем, наслаждаясь своим проклятьем.       Хината сильно смутилась, второй рукой глубже засовывая розовую книгу себе под бедро, после чего буквально затароторила:       -Да так, женский роман о любви… Ино принесла, чтобы я не скучала. «Любовная любовь», не думаю, что подобное тебя может заинтересовать.       -А что, по-твоему, меня может заинтересовать? — собственное красноречие морально добивало. Как и собственный тихий голос, с весьма заметными нотками участия и искренности.       Ему точно не стоит флиртовать сейчас.       Хината ухватилась за новую тему, искренне радуясь, что её женский роман остался без внимания и насмешек. Она задумалась, моргая от неловкости и всё также не поднимая на него свой взгляд.       -Как насчёт дневников Первого Хокаге? — Хината помнила, что её отец очень уважал труды Первого, и подумала, что Он наверняка тоже их читал. Он ведь гений.       Он лишь пожал плечами, мягко скосив голову в бок, прищурив глаза, тем самым выражая неоднозначность ситуации.       -Я немного из другой касты.       -Точно. — тихо цокнула девушка, совершенно не подумав, что Итачи потомок того самого Учиха Мадары, с кем сражался Хаширама Сэнджу. — Так, что тебе нравится? — она смотрит на него с легкой улыбкой, то и дело перемещая взгляд по его лицу от смущения.       -«Ича Ича». — не раздумывая, соврал Итачи, желая выглядеть круто в этих нежных, увлеченных и таких искренних глазах. Правда слишком скучна и не впечатляющая. Старые исторические и биографические свитки — это не то, что может впечатлить молодую девушку, да и те, Итачи открывал слишком давно. А впечатлить её жуть как хотелось.       -Правда? — те самые глаза резко расширились от удивления, недоуменно смотря на него.       -Правда. — уверенно кивнул Учиха, ни страницы не прочитав из серии романов легендарного саннина.       Хината засмущалась, и даже отвернулась, как думал Итачи, чтобы скрыть смущение, но когда он был прав насчёт неё?       Хьюга неуверенно достала книгу, отгибая фальшивую розовую обложку из бумаги, показывая мягкую оранжевую обложку с крупными буквами «Ича Ича Рай».       -Иногда я даже не представляю, как они так изгибаются… — полушепотом выразила своё мнение девушка, стыдясь посмотреть ему в глаза. Краска залила всё её лицо и шею, отчего белая полоса шрама выделялась отчётливее.       Итачи, не понимая, о чём она говорит, растянулся в глупой ухмылке.       Ну как она это делает каждый раз? Она всегда на шаг впереди него. Хината Хьюга, что, всю жизнь будет оставлять его в дураках?       Пораженный этим, он нервно рассмеялся, уткнувшись лицом в женское плечо, что вздрогнуло, но не отодвинулось от него. Он прожигает дыру в её юкате своей головой, протектором царапая ткань, пока искренне смеётся.       Это такая глупость!       И всё же, из всей мировой литературы выбрать один роман!       Да ладно, им его просто подсунули. Ей Ино, ему Акихико, который купил серию романов в двух экземплярах, и с которого Итачи взял пример.       Так он себя успокаивал.       Это просто совпадение, мало ли кто читает мировой бестселлер? Вероятно, в одном лишь этом поместье найдётся с десяток точно таких же книжек, а у него сердце готово выскочить из груди, и разум покидает его, найдя в простом совпадении желанный повод, очередную причину быть вместе.       Он смеётся, а Хината аккуратно гладит его по волосам перебинтованной ладонью, тихо посмеиваясь. Не на грани истерики, как он, а мило, так, словно это совпадение не даёт ей никаких розовых иллюзий.       Она гладит, цепляясь жёсткими бинтами за волосы, электризует их, и электричество пронзает насквозь самого Итачи. Он чувствовал это. Чувствовал, как раскат грома пронзает его нервные клетки, что пышными ветвями дерева, тянулись к другому дереву в другом теле. Никак иначе Итачи не мог и не желал объяснять свою слабость к Хьюга, просто голый факт — она до сих пор ему нравилась, и отпустить её невозможно.       Хината что-то сказала, но Учиха не расслышал, из-за собственного хрипловатого и совсем невесёлого смеха. Она начала двигаться, чтобы тот отстал от неё и расслышал её слова, но Итачи молниеносно придвинулся ближе, тазом двигая кресло за собой, пока одной рукой всё также сжимал девичью ладонь, второй прижимая её голову к своему плечу, так чтобы не видеть её глаз.       Хьюга дергается, но не может выбраться, впрочем, попытки выбраться прекращаются после первых же его слов, после обреченного шёпота, которым была пронизана фраза:       -Я нашёл убийцу твоего отца, Хината.       Она сильно вздрогнула, и всем телом обратилась в слух, зная Итачи достаточно, чтобы вынуждать его продолжить рассказ.       По мере своего доклада, Итачи не переставал гладить шелковистые волосы ни на секунду, утешая тихо всхлипывающую девушку, что изо всех сил сжимала его ладонь одной рукой, а второй шею, цепляясь за последнюю опору в этом мире.       -Хару не добила твоего отца. Она оставила его, забрав его бьякуган. Раны, нанесенные ею, не были смертельны.       Итачи замолчал, давая ей время морально подготовиться.       -Это всего лишь моё предложение, не более, возможно, твой отец перед смертью заставил Ханаби добить его, стыдясь своего проигрыша. Возможно, поэтому Ханаби так сильно пострадала психологически.       Хината дрожала, беззвучно рыдая у него на плече, не представляя, какой ужас пришлось пережить Ханаби, выныривая из пучины жалости, скорби, горечи и отчаяния, что один за другим одолели её душу, без остатка поглотив то маленькое, единственное светлое чувство, что породил в ней Итачи минуты назад.       -Это значит…? — её голос хрипит, и озвучить вслух свою мысль морально тяжело. Если она потеряет Ханаби, она этого не перенесёт.       -Нет. Конечно, нет; Ханаби никто не тронет, дело официально закрыто. Если это окажется правдой, я обещаю тебе, что никто об этом не узнает.       -Спасибо, спасибо, спасибо…- тихонечко лепечет она, ещё крепче сжимаясь в его объятиях.       И её обнимают в ответ ещё сильнее, ещё ласковее гладят по голове, утешая её без громких слов.       -Это нормально плакать. — доносится до неё приглушенно, но она не может позволить себе такой роскоши. Особенно от него.       Стук в дверь, и она едва успела отскочить в другую сторону.       -Извини, я задержалась. — Ханаби ураганом пронеслась по комнате, задержавшись у спинки дивана.       Хината успела убрать мокрые дорожки с лица, но глаза всё равно были печально влажными.       -Добрый вечер, Итачи-сан, не знала, что вы решили посетить нас, что-то случилось? — Ханаби коротко поклонилась, перемещая взгляд то на сестру, то на гостя.       Итачи тихо поздоровался в ответ, но не ответил на вопрос, неловко потирая руки — одна, которую сжимала Хината секунды назад, была теплее, и теперь согревала вторую. Говорить Ханаби о своём предположении или нет, этот нелёгкий выбор, он бессовестно переложил на Хинату, которая воспользовалась заминкой, чтобы перевести дыхание.       Улавливая общее отнюдь невесёлое настроение в комнате, Ханаби нахмурилась, быстрым шагом обходя широкий диван, чувствуя потребность в сестре.       -Что случилось? — требовательно вопрос, который пригвоздил старшую из сестёр к полу, от которого ей точно не удастся отмахнуться.       Итачи поражён этой неуклюжей актёрской игрой, когда Хината, запинаясь, неловко отмахивается, говоря, что «всё хорошо».       -Итачи-сан принёс нам радостную весть. Дело официально закрыто.       «Итачи-сан» больно резало ухо.       Учиха видел мягкую женскую улыбку, заботливые руки старшей сестры, что лежали на плечах младшей. Как меняется лицо младшей, от взволнованного и требовательного к насупившемуся и угрюмому, готовому держать оборону в его присутствии.       Видел. Всё это видел. Но задница словно прилипла к креслу, а ноги к полу, и тактично уйти, оставив сестёр наедине, у него не хватает духу. Заставив себя, он всё же поднялся, но Хината сделала жест рукой, останавливая его.       Они молчат какое-то время, не понимая, как завести разговор.       Хината тянет Ханаби за руки на себя, чтобы та села ей на колени.       Хьюга очень аккуратно подбирает слова, местами сбиваясь и повторяя детали, пересказывая его доклад. Она говорит мягко, очень спокойно и медленно, так, чтобы не выдать свою панику, свой страх. В этот раз Итачи поражён её стойкостью.       Так ласково донести до младшей сестры об убийце их отца, чтобы у той не случилась истерика, так нежно гладить её плечи, говоря, что «всё хорошо», словно сама не рыдала минуты назад навзрыд от чувства утраты. Её голос обманчиво приветливый. Ей действительно удалось донести всё так, чтобы Ханаби лишь тихонечко плакала, уткнувшись сестре в шею. Сама Хината не проронила и слезинки, целиком и полностью переключившись на чувства Ханаби. Собственные сейчас были не важны.       И это для Итачи казалось таким горьким. На душе сразу стало тоскливо и одиноко. Хината отличная мать, именно ей она и стала для своей младшей сестры, только мать может так искусно отринуть собственную боль и мучения, чтобы не напугать своего беззащитного ребёнка.       А кто подумает о её чувствах? Кто утешит её саму? И разве осудил бы её кто, расплачься она сама в три ручья при рассказе? Разве это не допустимо в отношениях между сестрами?       Он задумался, прогоняя навязчивые, липкие, подстрекающие к разрушению мысли прочь, только после этого заметив на себе испуганный взгляд белёсых глаз.       Хината не могла решиться, смотрела на него, ожидая от него поддержки.       Учиха уверенно кивнул головой, готовясь к самой неприятной части чужого разговора. Но лучше прояснить проблему сразу, содрать пластырь одним движением, чем терпеть постоянную ноющую боль. Да, Ханаби будет больно, но так Хината быстрее сможет помочь ей оправиться.       -Мы с Итачи-саном тут говорили, и я вспомнила, что отец просил меня отнести ему старый журнал, а я так и не отнесла. — Хината зажмурилась, опустив голову на макушку сестры, продолжая так же ласково поглаживать её по спине, ничем не выдавая своего страха. -А тебя отец о чём-нибудь просил перед смертью?       Ханаби долго молчала, волнами излучая уныние и бесконечную тоску. Она всё так же плакала, давясь своими слезами, но всё же нашла в себе силы зыркнуть на него, ища подтверждение своим мыслям.       Хината слишком хитро завернула свою мысль. Точнее его. Это он предположил, что Хиаши попросил Ханаби убить его. Как было на самом деле, возможно, не знала, даже Ханаби. Итачи сомневался, что Ханаби разгадает этот шифр, но и винить Хинату за чрезмерную мягкость и опеку не мог. Важно было не навредить.       Ханаби крепко держится за юкату сестры, размышляя. Его присутствие здесь, ранее игнорируемое, теперь не могло быть незаметным. Ханаби цепко следила за ним, нахмурив брови, словно готовясь защищаться.       Прочистив горло, Итачи постарался скрыть свою жалость в голосе. Так хорошо, как у Хинаты, у него, конечно же, не получилось.       -Дело официально закрыто под грифом «Совершенно секретно». Вы больше никогда о нём не услышите. Я, от лица капитана «Анбу» и от клана «Учиха», приношу вам свои искренние соболезнования. — Он поклонился, как требовал случай, заметив тоску в глазах Хинаты, при подъёме, которую та даже не желала скрывать.       Словно не было того разговора в её чёртовом кабинете, словно не было этой драмы вокруг. Было одно — прощания давались им одинаково тяжело.       -Если будет нужна моя помощь. Вы всегда, всегда можете на меня рассчитывать. — Итачи отчетливо выделил одно слово, искренне мечтая, что Хината не забьёт на себя, как она любила, и поймёт, что он всегда поможет ей, утрёт слёзы и разделит её боль.       -Прощайте, Итачи-сан. — впервые за долгое время, она безучастно назвала его по имени, обращаясь к нему, ни от того ли ещё больнее услышать отказ?       Он, разумеется, не надеялся на согласие, но вот так вот «Прощайте»?       Шаги давались тяжело, по большей части из-за дурмана уныния и тяжелой хандры, плотно окутавшей всё в этой комнате. Тело затекло и никак не подчинялось контролю, из-за чего его шаги, беззвучные и легкие, уменьшались едва ли не вдвое, по сравнению с обычным темпом.       -Ну и хорошо. Я рада, что ты смогла помочь отцу. — вполне довольный голос Хинаты стопорит его в дверях.       Ханаби дала ответ, и по её глазам, не лишенных смекалки и интеллекта, Итачи в тот момент понял, что она их рассекретила, распознала запутанный шифр, который выстроила старшая сестра, и после этого, когда она призналась, что убила их отца, Хината даже не дрогнула, всецело отдавая себе сестре.       С тяжёлыми мыслями он вышел из комнаты, его тут же выцепила девушка Хьюга, выводя его наружу. Он с ней даже не пересекся взглядом, полностью ушедши в себя. Захотелось поговорить с Саске, выстроить с ним более братские отношения, искоренить из себя, всё, что в нём перевешивает в родительскую сторону. У них всего пять лет разница, они вполне себе друзья, и теперь, когда он своими глазами увидел обратную сторону своей привязанности к ближнему, ему стало больно. Сколько раз он сам, как Хината, игнорировал свои чувства и эмоции, притворяясь, что их нет? Замечали ли родители его нездоровую тягу к опеке Саске, и, если да, было ли им также тяжело смотреть на это, как ему на Хинату?       А может это абсолютно нормально? Может, это удел всех старших, жертвовать собой ради младших?       Поняв, что стоит за воротами уже какое-то время, а весенний ветер раздувает его волосы во все стороны, пришлось взять себя в руки.       В очередной раз сделать вид, что «всё хорошо».