Приручение

Игорь не выпускал лёгкие руки Птицы из своих ладоней, чуть поглаживая его запястья большими пальцами, чтобы продлить хрупкое очарование мгновения, и чувствовал, как предательски пылала шея в том месте, где Птица едва коснулся её носом и тёплым дыханием. — Мы… Так и будем стоять? Давай я приготовлю завтрак, только сначала умоюсь и переоденусь, — Птица поёжился и аккуратно отпустил руки Игоря, тут же закутавшись в халат и простыни, — Холодно всё же. Гром опомнился и уверенно кивнул, неловким движением потерев шею, а затем снова вернулся мыслями к моменту, когда Птица оказался так предельно близко по своей воле. Даже если он таким образом хотел подразнить Игоря или выразить свою благодарность, это мимолётное касание оказалось той самой крохотной искрой, которая начала разжигать пламя. Птица видел, как Игорь задержал руку на шее, и закусил губу, довольный тем, что его нежность не осталась незамеченной. — Давай. Я пока посмотрю, что там с окном, — Игорь окинул взглядом рассохшуюся старую раму, оценивая масштаб работы. — Ты тоже оденься. А то простынешь, умрёшь, сам понимаешь… — Птица достал из шкафа синий свитер Игоря, положил его на видное место и грациозной походкой удалился в ванную, захватив кипу своих вещей. Проводив его оценивающим взглядом, Гром усмехнулся и послушно оделся теплее, потому что от окна действительно сильно сквозило, и косой ливень даже налил на пол лужи. — Блин, вот же гадство… — он до последнего надеялся, что окно переживёт зиму, и планировал заняться им в хорошую погоду летом, но увы. Технически, конечно, зиму оно пережило, только вот под ней Гром понимал период с середины октября по конец апреля. Изящная деревянная рама в стиле ар нуво была не только сказочно красивой, но и чертовски неудобной для ремонта. Впрочем, поддерживать её в хорошем состоянии было вполне реально, только у Игоря всегда не хватало на это ни сил, ни времени. — Ты ещё не начал? — Птица выглянул из ванной, натягивая бордовый вязаный свитер поверх тонкой телесной кофты. — Ещё нет. А что? — Ничего, — уклончиво ответил он, — Меня подожди. — Хорошо, — пока Птица прихорашивался, Игорь вытер натёкшие из окна лужи и разобрал простыни, которые должны были стать своеобразным утеплителем. Разложив их на полу, он опустился на колени, взял ножницы и начал нарезать лоскуты. — Эй, ты чего творишь?! — вернувшись в комнату, Птица разочарованно всплеснул руками и подошёл ближе к расстеленным на полу простыням, — Я же старался найти всё, что могло тебя согреть! Тут больше ничего нет. — Сейчас заделаем щели в окне, и так много покрывал больше не понадобится, — Игорь улыбнулся ему уголком губ, подняв голову, — Не переживай, не замёрзнем. Птица нахмурился, скрестив руки на груди. Ему не нравилось, что Гром так легкомысленно отнёсся к его труду и вниманию, но ещё больше не по душе оказалось честное признание себе в том, что всё, что он делал для Игоря, действительно оказалось заботой, а не проявлением меркантильного интереса. — Оставь вот эту, — Птица буквально утащил из-под ножниц выцветшую простыню в горошек и затолкал её в шкаф, а затем прошёлся меж других, задумчиво выбирая, — И вот эту тоже. Эту вообще нельзя, нет. — Птенец, носки надень, — Игорь смотрел на мелькающие перед его носом босые пятки, — Говоришь, что замёрз, а сам… — Ага, сейчас… — задумчиво отозвался Птица, стоя посреди комнаты с двумя старыми простынями в руках и растерянно озираясь. Гром выпрямился, с интересом глядя на него и пытаясь угадать, по какому принципу происходил отбор. Все простыни определённо попадали под категорию «ветошь», Серёжа от таких избавился, не глядя, когда они вместе перебирали шкафы и антресоли, но Птица почему-то заинтересовался ими куда сильнее. — Почему именно эти? — Они приятные, — коротко ответил он и потёрся щекой о тонкую нежную ткань, лишний раз убедившись в этом, — Новые грубее. — Допустим, но… Этим простыням уже реально сто лет, — Игорь удивлённо моргнул, теряясь в догадках, — Ты собрался на них спать? — Не знаю… — рассеянно пробормотал Птица, а потом в какой-то момент встрепенулся, опомнившись, — Мне надо. Тебе жалко что ли? — Не жалко, забирай! — Гром добродушно рассмеялся, покачав головой, — Только Серёже сам объясни, что это не я тут хлам складирую. — Это не хлам! — Птица надулся, пряча свою добычу по укромным углам. — Ладно, ладно, — взгляд Игоря снова упал на босые ноги, — Птенец, носки где? — Где-то, — огрызнулся Птица, впихивая простыню в едва открывающийся нижний ящик стола и надеясь, что там Сергей её не обнаружит. — А должны быть на ногах, — в поле зрения Грома попали серые шерстяные носки, которые потерялись в прошлую уборку и терпеливо ждали своего часа под диваном, — Иди-ка сюда. Птица удивился сам себе, когда покорно подошёл, хотя в мыслях крутились всякие едкие фразы вроде «Я тебе не Сергей, чтоб по первому зову прибегать». — Ногу давай. Присев на подлокотник дивана и изящно вытянув ножку, дабы лишний раз продемонстрировать всю свою балетную грацию, которую не могли скрыть даже свободные домашние штаны, он посмотрел на Игоря сверху вниз из-под веера светло-рыжих ресниц, а затем вдруг вспыхнул, когда почувствовал, как он бережно взял его ступню и, заботливо надев носок, поправил его на узкой щиколотке. — Скоро совсем согреешься. Ноги всегда должны быть в тепле, — когда вторая нога оказалась в носке, Игорь поднял взгляд на Птицу и не смог отвести глаз — способность Серёжи смущённо краснеть ото лба до самых плеч никуда не делась, и Птица сейчас был под стать своему бордовому свитеру. — Я бы мог и сам… — он старался не смотреть на Грома и настраивался встать и уйти, чтобы тот не видел его пунцового лица, но от ласковых прикосновений и тепла ладоней у Птицы млели колени, а сердце сладко замирало. — Я тебя просил, но ты же меня не слушал, — Игорь легонько пощекотал одну пятку и поднялся, — Кстати, твоё предложение всё ещё в силе? — О завтраке? Ну да, — Птица медленно выдохнул, возвращая себе остатки разума, и сначала обрадовался, что Гром не продлил этот мучительный момент, но тут же расстроился, почувствовав неприятный жгучий осадок неудовлетворения, — Я могу что-нибудь поджарить. — Не сомневаюсь, — Игорь фыркнул смешок, и Птица усмехнулся в ответ, оценив шутку, — Если сделаешь горячие бутерброды с сыром, будет круто. — Это можно. Ты только без меня с окном не начинай, — Птица встал, набросил себе на плечи чёрный кашемировый палантин, имитирующий крылья, и потянулся, размяв изящные руки, отчего Гром невольно им залюбовался и вспомнил непростые первые месяцы их совместной жизни. Именно по этому чёрному платку он определял, кто ждал его дома: Серёжа или Птица. Сергей часто наматывал палантин на шею, постоянно закрывая её как своё самое уязвимое место, хотя сам понимал, что его голос пропадал перед важными совещаниями и встречами по сугубо психологическим причинам. Птица же любил носить платок на плечах — он словно возвращал ему оперение, с ним он иначе двигался и иначе себя чувствовал. Возвращаясь с работы, Игорь каждый раз искал взглядом что-нибудь чёрное на Разумовском, и если это чёрное оказывалось на шее, то всё было здорово, а если на плечах, то вечер обещал пройти с огоньком. Узнав про эту систему, Птица однажды решил обмануть Грома и для этого повязал платок на шею, а когда Игорь со всей лаской обнял его со спины, как привык обнимать Серёжу, то Птица устроил красочный скандал с летающей по дому посудой, возмущаясь, что Сергей почему-то всегда был достоин объятий, а он — нет. «Ко мне не подходишь даже, когда этот платок проклятый на плечах! Ну и плевать я хотел! Тряпка никогда не разбирался в людях, а мне ты и подавно не нужен!» — яростно шипел Птица, слыша только себя, а не Игоря, который тщетно доказывал ему, что он долго пытался наладить отношения, но Птица не подпустил его к себе и не сделал ни одного шага навстречу. Перед Громом пронеслись все те бесчисленные перепалки на пустом месте, и он подумал о том, что тогда даже представить себе не мог, что однажды Птица подарит ему самую искреннюю улыбку и даже предложит приготовить завтрак. — Да ладно, не кипишуй. Я в окно не вывалюсь, честно, — Гром ободряюще ему подмигнул, но Птица был абсолютно серьёзен. — Просто не начинай без меня, — он не возмутился, не съязвил, а терпеливо попросил снова, с опаской посмотрев на хлипкую раму, и это оказалась новая грань его поведения, которую Игорь до сих пор не замечал. — Я тебе пообещал. Не начну, — он внимательно смотрел на Птицу, вновь пытаясь разгадать то, что творилось в его голове, — Я мигом в ванную и начну простыни резать, утеплять будем вместе. Идёт? — Идёт, — Птица ушёл на кухню, но тут же вернулся, — Ты же не будешь лежать в ванне, да? — Не буду! — Игорь рассмеялся, — Не переживай. — А кто тут переживает? Никто! — хмыкнул Птица и драматично повернулся, чтобы платок слегка взлетел над плечами. Быстро нарезав бутерброды и положив их на разогретую сковороду, он тихонько выглянул из кухни и, убедившись, что Игорь всё ещё был в ванной, с опаской приоткрыл заветный шкафчик-аптечку над плитой. Внимательным взглядом Птица поискал пачку таблеток-убийц, но не обнаружил её и закрыл дверцу, всё ещё пытаясь осознать и принять произошедшее. Резкими порывистыми движениями он быстро перерыл все ящики и ощупал высокие поверхности, но лекарств всё так же нигде не было. Прижав руки к груди, Птица зажмурился, едва справляясь с нахлынувшей радостью от того, что Игорь действительно поступил с ним честно, но эти светлые эмоции оставляли горькое послевкусие, ведь Птица не менее сильно желал найти таблетки и разочароваться, чтобы вновь подтвердить свою неопровержимую аксиому о том, что никому нельзя доверять. Игорь стал исключением из правил и не вписывался в систему, Птице это было неудобно и дорого в равной степени. Словно не веря самому себе, он ещё раз заглянул в шкафчик с лекарствами. Конечно же, за это время там ничего не появилось, но его взгляд зацепился за небольшую пачку таблеток, на которой скотчем была приклеена подозрительная бумажка. Поджав губы, Птица достал таблетки, уже приготовившись увидеть за листком бумаги спрятанное название, и прочитал записку: «Птенец! Выпей 1 шт., если опять болит голова». Птица изогнул брови, непонимающе моргая, убрал пачку обратно, чуть было её не уронив, и закрыл лицо подрагивающими ладонями. Сердце в груди сжалось до онемения и заколотилось с двойной силой, отправляя по всему телу волны жара. Ещё никогда прежде Игорь не делал ему так больно, от его заботы хотелось убежать и залезть на потолок, она била сильнее, чем кулаки, и всегда попадала точно в цель. Птица чувствовал, как его броня переставала выдерживать эту неподдельную искренность, которой был пронизан каждый поступок Грома, и злился на себя и своё спонтанное внутреннее желание непременно ответить тем же. От рефлексии его отвлёк запах горелого хлеба. — Твою ж… — прошипел Птица сквозь зубы и кинулся спасать завтрак. В эту же минуту на кухне появился Игорь и отработанным точным движением ловко украл бутерброд со сковородки. — Вкусно — зашибись! — Не ври, там же всё сгорело! Я сейчас переделаю. — Не, не надо! — Гром спас тарелку с бутербродами из цепких лап пыхтящего Птицы и поставил её на стол, — Обожаю пережаренный бородинский хлеб. Вкус детства. — Правда что ли? — усмехнувшись, Птица снял чайник с плиты и заварил Игорю малину, а себе — кофе, — Звучит так, будто ты хочешь меня успокоить, но я, кажется, сегодня склонен тебе верить. — Серьёзно тебе говорю, — Гром с удовольствием уплетал бутерброды, запивая малиной, — Когда я был маленьким и приезжал к бабушке на каникулы, она часто просила меня сходить в магазин за продуктами. Помню, что я всегда покупал хлеба на одну буханку больше, потому что по пути домой половину точно съедал и воробьям скармливал. Другую половину оставлял немного подсохнуть, потом разрезал, жарил почти до состояния сухаря, посыпал солью, и это было лучшее блюдо, которое, правда, никто кроме меня не любил. — Ну значит считай, что так всё и было запланировано, — Птица улыбнулся уголками губ и понюхал кофе, но тут же скривился, — Чёрт… — Точно, там же… — …гречка. Игорь не выдержал и рассмеялся, и от взаимного искреннего смеха Птицы у него совсем потеплело на душе. — Попался на свою пакость, как же так? — Гром посмотрел на него поверх кружки, прищурившись. — Теряю хватку! — Птица театрально изобразил скорбь, но затем заулыбался Игорю и встал, чтобы пересыпать кофе на своё место, а крупу — на своё. — Кстати, а ты чего не ешь? — Я вчера на ночь объелся. Не хочу, — отмахнулся Птица чёрным «крылом». — Даже фисташки? — Игорь забрал последний бутерброд с тарелки. — Ими и объелся, — Птица вернулся на своё место, помешивая в кружке растворимый кофе, — Я правда не хочу. — Всё нормально? — Игорь чуть нахмурился, с беспокойством глядя на него, — В последний раз ты отказывался есть из-за головной боли. — Если бы у меня была мигрень, я бы лежал и не двигался, а так вроде бы шевелюсь, — Птица усмехнулся, отпив кофе, а затем, чуть помедлив, добавил, — Знаю, что ты наверняка о Сергее переживаешь и утром ожидал увидеть его, а не меня. Он сегодня рано проснулся, но голова действительно начала болеть, поэтому вернулся я. Мне боль перенести легче, чем ему, я обычно всю её забираю на себя. Пусть спит. Вчерашние приступы прошли тяжелее обычного. Невооружённым глазом было видно, что эти слова дались ему нелегко. Птица чуть отвернулся и горделиво приосанился, лёгким кивком головы откинув волосы с лица, поджал губы, тихо хмыкнув себе под нос, а затем совсем замолчал. Он не понимал, зачем вообще поднял эту тему, ведь обострённая ревность вкупе с самолюбием диктовали ему вести себя так, будто Разумовского не существовало вообще, но всё-таки Серёжа существовал, и Птица знал, что у Игоря не могли не возникнуть вопросы, а добром за его добро отплатить хотелось. — Спасибо, что сказал, Птенец. Правда, спасибо, — Гром искренне его поблагодарил и почувствовал, как с души упал камень, ведь он хотел задать вопрос о Серёже, но не знал, как правильно начать и не разрушить те хрупкие мосты, что они успели наладить, — Так у тебя голова до сих пор болит? — Остаточно, это не считается, — кратко ответил Птица, и каскад медных волос снова скрыл половину его искажённого ревностью лица. — Чего ты терпишь? Надо сразу было таблетку выпить, — Игорь осторожно протянул руку, чтобы убрать прядь за ухо Птицы, и тот не отпрянул, позволив прикоснуться к себе. Бурлящие ядовитые эмоции вдруг отступили, когда он осознал, что большая тёплая ладонь чуть задержалась у его лица. — Я не терплю, — Птица едва заметно улыбнулся, легонько коснувшись носом запястья Грома в знак одобрения, — Голова уже не болит, но если я разбужу Сергея, он будет разбитым овощем. — Серёжа упоминал, что вы чувствуете всё одинаково. Ты же не можешь ощущать боль или дискомфорт в меньшей степени? — Гром поймал себя на мысли, что всё время искал повод коснуться Птицы вновь, и поэтому внимательно его рассматривал. — Я об этом и не говорил, — Птица поймал взгляд Игоря, хитро улыбнувшись, и нарочито лениво размял руки-крылья, купаясь в его внимании как в лучах солнца, — Я сказал, что мне переносить всё легче. Дело в выносливости. — Если так, то вчера был действительно кошмар, судя по тому, как тебя размазало, — Гром любовался его грациозными движениями, в который раз удивляясь тому, насколько Птица был похож на… Птицу. — Именно, — элегантные руки плавно согнулись в локтях, плечи чуть встрепенулись, и пальцы-когти сомкнулись на горячей кружке, — Но всё позади. Из комнаты донёсся приглушённый звук мобильного, и Птица недовольно цокнул языком, демонстративно закатив глаза. — Только не говори, что сейчас тебя вызовут на работу! — проводив Грома недовольным взглядом, он нахохлился и уткнулся в свой кофе. Телефон разрывался из каких-то неведомых глубин — Игорь не знал, что Птица спрятал его под простынями и одеялами поглубже в складку дивана. — Ты рад тому, что я дома? — спустя несколько минут поисков, Гром вернулся за стол и набрал звонивший ему номер. — Я не рад перспективе заклеивать окно в одиночку! — фыркнул Птица в ответ, опустив ногу на ногу, и с замиранием сердца начал внимательно вслушиваться в телефонные гудки. — Привет, Дим. Звонил? — зажав телефон между ухом и плечом, Игорь взял со стола яблоко и небольшой нож и принялся счищать им зелёную шкурку длинной непрерывной лентой. Птица заворожённо смотрел на этот процесс, почти не моргая. — Привет, да, звонил. Фёдор Иваныч на месте сегодня, не знаешь? — Сегодня суббота… — Игорь на мгновение задумался и посмотрел на часы на запястье, — Часов до четырёх должен быть. А что? — Да я вспомнил, что в отчёте число не то проставил, надо успеть поменять, пока без подписи, — Дима тяжело вздохнул, словно на него в одночасье свалилась вся бренность бытия, — Поеду, в общем. — Ой да забей ты, — фыркнул Гром и, отрезав небольшой кусочек яблока, протянул его Птице, — Никто не разбирает отчёты в субботу и воскресенье. — Блин, а если Прокопеныч вчера всё подписал?! Птица перегнулся через стол и съел дольку яблока прямо из его рук, отчего Игорь на мгновение завис, но тут же отрезал ещё. В цитриновых глазах плясали озорные огоньки. — Игорь? Слышишь? — Ну подписал и подписал, — продолжил разговаривать Гром, увлечённый кормлением Птицы и тем, как он каждый раз едва ощутимо касался губами его пальцев, — Фигня это всё. Если подписано — забей и забудь, если нет — исправишь в понедельник, делов-то. — Ладно. Надеюсь, не влетит. — Не влетит, отвечаю, — Игорь довольно улыбался в ответ на наглую ухмылку и дьявольски хитрый прищур жёлтых глаз. «Ещё!» — произнёс одними губами Птица, подперев щёку рукой, и Игорь дразняще протянул ему кусочек, не отдав сразу. — А если влетит, свали на меня, — он ловко отдёрнул руку, когда Птица сделал вид, что попытался его укусить, — Скажи, что я число неправильное продиктовал. — Тебя не хочется втягивать. — Брось. Это ж я не вычитал. Из телефона донеслось странное стрекотание, отчего Птица вдруг настороженно выпрямился и нахмурился, непонимающе посмотрев на Игоря. — Это… Что ещё такое? — шёпотом спросил он. — Клякса, тшш! Тихо, я кому говорю… — Дима отвлёкся от разговора, но стрекот стал только громче. Дабы не оглохнуть, Игорю пришлось убрать трубку от уха, и от доносящихся оттуда звуков глаза Птицы становились только шире. — Это сорока, — кратко пояснил ему Гром, — Дима её на улице подобрал. — И в заложниках держит?! — возмутился Птица, — Она ужасно кричит, так быть не должно! — Дим, а что там с сорокой? — спросил Игорь, не отводя взгляда от беспокойного Птицы. — Ой, не спрашивай, — обречённо пробормотал Дубин, — Я вчера с ней к орнитологу поехал после работы, потому что она выбралась из клетки, попыталась полетать, ожидаемо навела дома бардак, расклевала клавиатуру, оторвала опять все пуговицы, попрятала их по укромным местам, а потом упала за диван и не выбралась. Крыло повредила снова, поэтому поход к врачу был неизбежен. — И что врач? Птица пересел поближе, чтобы тоже всё слышать, и Игорь дал ему ещё кусочек яблока. — Сказала, что крыло заживёт. Вывих есть, но не перелом, поэтому всё не так страшно. Рана не гнойная. По анализам паразиты и бактериальная инфекция есть, поэтому накупил всяких лекарств, но давать ей их просто нереально — она либо клюётся, либо проглатывает, но потом сблёвывает. На меня, естественно. Короче, жесть. — Это ожидаемо! Сороке плохо, если бы было нормально, она б не далась в руки. Она болеет, значит нарушается манёвренность и скорость реакции, и дело тут вовсе не в крыле! — Птица вздохнул, жуя яблоко. — Секунду, — Игорь прикрыл микрофон телефона ладонью и посмотрел на Птицу, — Может сам поговоришь? Вдруг поможешь? — Это шутка какая-то? — Птица скрестил руки на груди, хмыкнув, — Чем я помогу? И что мне за это будет? — Да хотя бы тем, что ты только что сказал. А что в награду… Об этом, думаю, договоримся, — Гром ободряюще улыбнулся ему. Птица помедлил, но услышав душераздирающий крик сороки, кивнул. — Дим, ты тут? — Ага. — С тобой сейчас Птица поговорит. — Ты уверен, что… Игорь протянул телефон Птице. Ещё немного поколебавшись, он взял трубку и тут же начал разговор на требовательных капризно-повышенных тонах. — Дима! Ты что с сорокой сделал?! Почему она у тебя так орёт? — Птица нахмурился и придвинулся к Грому ещё ближе, почти прижавшись своим плечом к его, чтобы он тоже всё слышал, — Выкладывай. — Привет! Если кратко, я подобрал сороку на улице, когда её собирался сожрать кот. Прогнал его, птичку спас, забрал её с прокусанным крылом к себе, с тех пор она меня мучает. — Кошки не едят врановых, — деловито заявил Птица, будто неоднократно испытал это на своей шкуре, — Наверное, твоя сорока попала под естественный отбор из-за какой-то заразы. У болеющих птиц плохая скорость реакции, поэтому она оказалась в лапах кота, который, скорее всего, был молодой и хотел поиграть, чтобы потренировать свои навыки охоты. — Это правда, кот был такой… Средненький. Подросток. — Ну вот, — Птица чуть потёрся своим плечом о плечо Игоря, — Если б не ты, он поймал бы твою сороку, и возможно в мире стало бы на одну больную птицу меньше. Коль ты тогда решил вмешаться и поиграть в демиурга, не жалуйся теперь, а веди игру до конца. Ты не имеешь права её бросить! — Я не собираюсь её бросать, Птиц, не в этом дело, — спокойно ответил Дима, — Я не могу найти с ней контакт. Честно пытаюсь, но не могу. Она меня не подпускает и только делает гадости всякие. Птица замолчал и опустил взгляд, почувствовав неприятный озноб, будто недавнее прошлое коснулось его сердца ледяной ладонью. Игорь всё слышал и заметил, как Птица изменился в лице при этих словах. — Надо… — Птица с трудом отвлёкся от мыслей, но переборол себя, тряхнув головой, — Надо сначала выяснить, почему она у тебя так кричит. Можешь на видеосвязь переключить? — Эм… Боюсь, что телефон Игоря не потянет. — Точно, — вздохнул Птица, хлопнув себя по лбу, — Перезвони Сергею. — Окей, сейчас! Когда Дима повесил трубку, Птица отдал Игорю телефон и упорхнул искать смартфон Разумовского, который был надёжно спрятан в ящике стола под грудой бумаг. Гром проводил его взглядом, улыбаясь, и вышел из кухни следом, не в силах побороть нарастающее любопытство. Ему нравилось наблюдать за Серёжей, когда он работал за компьютером, погрузившись в любимое дело с головой, и теперь оказалось, что Птица увлекался точно так же. — Ага, вот он! — Птица разблокировал телефон отпечатком пальца и принял входящий звонок, — Я тут. Видно-слышно? — Привет поближе! Да, всё хорошо, — Дима улыбнулся и помахал рукой, пытаясь выглядеть бодрым, но глубокие синяки под его глазами говорили об обратном, — В общем, смотри сам. Переключив камеру с фронтальной на основную, он показал клетку, где сидела сорока, и от увиденного Птица в ужасе зашипел. — Дубин, ты садист! — у него не хватало слов, чтобы выразить свой шок, он только мог хмуриться и беспомощно смотреть на сороку, словно физически ощущая её дискомфорт. — Аргументируй. — Клетка. Она что, для попугая? Ты как её вообще туда запихнул? — У меня другой не было, — Дима поднёс камеру чуть ближе, и сорока заволновалась, — Посадил через верх, он открывается. Всё лучше, чем коробка. — Это ещё как посмотреть… Не приближайся, она же стрессует! Ты что, слепой?! — Птица мерил квартиру нервными шагами, неотрывно глядя в экран, — Ей тесно. Очень. Поэтому она устраивает постоянные побеги. Посмотрел бы я на тебя, если б ты оказался в комнате, в которой едва можно ходить! — То есть, надо потратиться на большую клетку, да? — Дима умело фильтровал нападки Птицы в свой адрес, и Игорь, слушая его, мысленно ему аплодировал. — Конечно же ДА! Предлагаешь ей жить в этой душегубке?! — Птица задохнулся от возмущения, — Ты может и вылечишь её физически, но покалечишь морально, если у неё вокруг не будет достаточно пространства. Она действительно может сойти с ума, я не шучу. Более того, если планируешь её выпускать, то надо следить, чтоб хвост был целым, а в этой клетке он постоянно трётся о прутья, так же все перья растрепятся… — Я понял, погоди… — Нет, я не договорил! Малейший залом на центральном рулевом пере, и твоя сорока не сможет держать нагрузку, не улетит и останется с тобой как минимум до следующей линьки. О ломаных перьях даже думать мерзко… Птица поморщился и брезгливо дёрнул плечами, но вдруг почувствовал на них ладони Игоря и чуть отклонился, прижавшись спиной к его груди. Гром смотрел то на рыжую макушку Птицы, то на экран, внимательно слушая разговор и подмечая, что Птенцу действительно было не всё равно, так как весь поток информации, пусть даже обличённый в едкие слова, не был пустой болтовнёй ради того, чтобы поумничать. Конечно, Птица во многом исходил из меркантильных интересов, он не любил ввязываться в решение чужих проблем и не ввязался бы, если б не солидарность с пернатым сородичем, но его увлечённая отдача невероятно подкупала. — Птиц, а как лекарства ей давать? — Дима перевёл камеру на горстку маленьких шприцов и ампулы, — Мне рассказали, что в чём разводить, и даже показали, как нужно делать, но… Я намучился, она у меня ничего не глотает. — Сложно однозначно советовать, — Птица вздохнул, — Надо вживую смотреть и показывать. Сорока начала стрекотать, и Дима снова перевёл камеру на неё. — Клякса, пожалуйста, помолчи! В ответ она презрительно щёлкнула клювом и начала грызть прутья клетки. — Клякса? — переспросил Птица, — Ты дал ей имя? — Ну… Да, — Дима улыбнулся и чуть тронул клюв сороки, обратившись к ней, — Ты моя Клякса, да? Хорошая девочка. — Ой всё, — Птица закатил глаза, — Спорим, ты её не отпустишь? — Не, ты что, отпущу! — Ну-ну, — скептически усмехнулся Птица, изогнув бровь, — Ладно, ей бы дожить ещё… Она ест нормально? Чем кормишь? — Доктор сказал, что для болеющей птицы она ест неплохо, — Дима прошёл на кухню и открыл холодильник, — Кормлю обезжиренным творогом, вареными яйцами, яблоками… — Ест сама? — Сама! — гордо заявил Дима, — Но как только я её подобрал, то кормил пинцетом. — Хорошо, — Птица задумался и чуть улыбнулся, — Это… Хорошо. — Птиц, слушай, может вы с Игорем ко мне в гости приедете? — предложил Дима, — Попьём чаю, ты бы поучил меня, как сороке лекарство давать, да и вообще посмотрел бы на неё. Птица замолчал и закусил губу, тяжело вздохнув. — Я бы приехал, но дело в том, что… — Мы приедем, Дим! — Игорь выглянул из-за плеча Птицы, — Надо что-нибудь привезти? — Себя привозите! — рассмеялся Дубин, — Буду рад, правда. — Во сколько? — Как соберётесь, так и приезжайте, я сегодня никуда не ухожу, раз отчёт переделывать не нужно. Только в магазин забегу. — Ну всё, значит договорились. — Договорились! Жду! Дима завершил звонок. Птица смотрел на Грома ошалевшими глазами, сжимая в руке телефон. — Игорь… Ты спятил, — прошептал он, глядя на Грома то ли с восторгом и радостью, то ли с ужасом, — Из нас троих сумасшедший всё-таки ты. Мне же нельзя на улицу. — Под мою ответственность — можно, — Игорь серьёзно посмотрел на него. Он знал, что разговор приведёт к тому, что придётся принимать решение ехать к Диме или нет. У Игоря и Серёжи была негласная договорённость не выпускать Птицу из дома, потому что шумный город мог подействовать на него негативно, а если Птица потеряет над собой контроль, плохо будет всем. Он и сам это прекрасно понимал. — Ты уверен? Ты доверяешь мне сильнее, чем я себе? — он смотрел на Грома не менее серьёзно и хотел отговорить от этой затеи, но в его глазах читалась мольба о том, чтоб Игорь ни в коем случае не поменял своего решения, несмотря на доводы, — Я же могу убежать. Ты понимаешь, как всё благоприятно складывается? Таблеток нет, ты выпускаешь меня на волю, и… — Ты и сейчас можешь убежать, — пожал плечами Гром, — Всегда мог. У Серёжи есть ключи, а даже если бы их не было, ты мог бы вскрыть дверь, я не сомневаюсь. Мог бы придумать что-нибудь, устроить тут пожар, в конце-то концов. — Не подкидывай мне идеи! — Птица прижал пальцы к его губам, и Игорь заулыбался, бережно взяв его ладонь в свою. — Знаешь, почему ты ничего из этого не совершил? — Гром прижал руку Птицы к своей груди, — И не совершишь. — Почему же? — стук сердца под кончиками пальцев завораживал, и Птица отреагировал на слова Игоря не сразу. — Потому что ты у меня птенчик разумный и прекрасно знаешь, кому поручат тебя ловить, если упорхнёшь, — заулыбался Гром, глядя на него, — А я тебя и на небе, и на земле, и из-под земли достану. — Я бы хотел это проверить, — проворковал Птица, хитро сощурившись, и потёрся носом о колючий подбородок Игоря, подрагивая от сладости услышанных слов, — Звучит как прекрасное обещание и заманчивое предложение, если б оно не сулило тюрьму. — Вот, ты сам всё понимаешь, так что даже не пытайся, — Гром перенял привычку Птицы и мягко потёрся своим носом о его, а когда открыл глаза, то снова увидел смущённое пунцовое лицо, — Давай-ка собираться. — Давай, — Птица прочистил горло и нехотя убрал руку с груди Игоря, — Думаю, Сергей не будет против, если мы немного облегчим его карточку. У вас зарплата ещё через вечность, а обеспечить Кляксе нормальную жизнь нужно прямо сейчас. — Поддерживаю, — Гром улыбнулся, — Но чур я тоже в доле. — Идёт. С Сергея — хорошая клетка, с тебя — еда, с меня — инструктаж. — С Димы — крепкие нервы, — усмехнулся Гром, и Птица фыркнул смешок в ответ. — Это правда, но скоро он сам увидит, что станет легче, если в жизни сороки появится нормальный дом, грамотное отношение и хорошая еда. Игорь уверенно кивнул, подтверждая, и вновь убрал прядь за ухо Птицы. — Обними меня, если хочешь, — прошептал Птица, глядя то в его глаза, то на губы, — Вижу ведь, что ищешь повод. — Видишь и молчишь, да? — Гром сгрёб его в крепкие объятия и уткнулся носом в висок, тихо порывисто выдохнув. — Конечно, — проворковал Птица в изгиб его шеи, бережно обняв в ответ лёгкими руками-крыльями, — Мне это нравится. *** Поездка на такси оказалась не такой уж стрессовой, как ожидал Игорь. Перед тем, как выйти из дома, Птица предложил Грому взять на себя все социальные взаимодействия, а сам пообещал молчать и не срываться на людей. Наблюдая за ним, Игорь отмечал, что иногда он начинал нервничать, особенно в пробках, и глаза его приобретали лимонно-жёлтый цвет. По Птице было заметно, что в его голове, как в идеальном механизме, складывались новые идеи и планы, и в такие минуты он сам нащупывал руку Игоря и крепко сжимал её, будто желая напомнить самому себе о том, что именно удерживает его от опрометчивых поступков. Поначалу Игорь ворчал на такси «Комфорт плюс», но потом понял, почему Птица бескомпромиссно выбрал дорогой тариф — таким образом он максимально огородил себя от внешних раздражителей. Машина была просторной и чистой, в ней не было посторонних запахов, которые могли бы раздражать, водитель был аккуратен, предельно вежлив и не заводил разговоры на дурацкие темы, а из музыки играла ненавязчивая неоклассика, которую Птица начинал внимательно слушать с закрытыми глазами, когда замечал огромную толпу переходящих дорогу людей. — Птенец, — Игорь бережно взял его руку в свои ладони, — Всё хорошо? — Да, — Птица кивнул, — Я справляюсь. — Ты молодец, — Гром искренне похвалил его и получил в ответ мягкую полуулыбку. — Игорь, скажи… — Птица задумался, посмотрев в окно на летающую в небе чайку, — Дима видел меня только в тот самый день? — Кажется, да, — Гром пожал плечами. — А вдруг… Вдруг у него тоже таблетки спрятаны? — Птица беспомощно изогнул брови и сжал руку Игоря ещё крепче. — Ну что ты параноить начинаешь, — тепло улыбнувшись, Гром начал гладить его по руке, успокаивая, — Ты сейчас в своих догадках сам себя переиграешь. Незачем ему те таблетки, и он сам позвал тебя с сорокой разобраться. Заметь, тебя, а не Серёжу. — Хм, — Птица сощурился, поджав губы, и признал правоту Игоря, хотя повода доверять Дубину у него пока не было. Закупившись всем необходимым в зоомагазине, они погрузились в машину, и всю дорогу до дома Димы Птица думал о том, зачем вообще согласился на эту авантюру. Птичья солидарность однозначно сыграла свою роль, но кроме неё ещё было неприятное непреодолимое желание показать себя Игорю не только гениальным разрушителем, а тем, кому действительно можно было доверять. «Зачем мне это всё? Ну зачем?» — хмурился Птица, а затем смотрел на свою руку в Игоревой ладони, краснел и отворачивался, не отвечая себе на свой же вопрос, но всё прекрасно понимая. — Приехали. Поблагодарив водителя, они вышли из машины, Игорь взял огромную клетку, Птица захватил контейнеры с едой, и на этаже их встретил Дима, который чуть выглянул в приоткрытую дверь и предупредил: — Ребята, заходите осторожно, тут где-то притаился маленький пернатый беглец, — вздохнул он, а затем заметил клетку и совершенно опешил, — Да ладно! Вы с ума сошли… — У меня даже справка есть, — усмехнулся Птица, — День добрый. — Привет, Птиц, рад видеть! — Дима пожал ему руку, и Птица протиснулся в квартиру, — Игорь, привет! Давай помогу. — Привет! Ничего, нормально, я сам, — Игорь внёс клетку, приоткрыв дверь ногой шире, и зашёл следом. — Ты куда собралась, красотка? — строгий голос Птицы окликнул сороку, которая, увидев щель в двери, ловко вынырнула из-за шкафа и побежала на свободу, помогая себе одним крылом, — Быстро остановилась. Вернулась. Игорь вовремя закрыл дверь прямо перед любопытным клювом Кляксы, и та недовольно застрекотала, побежав обратно в комнату вприпрыжку. — Ну вот и познакомились, — Дима рассмеялся, — У меня такое теперь каждый день. Игорь хотел сказать, что ему эти повадки знакомы, но мудро промолчал и начал разуваться, сочувственно кивнув. — Ничего, приручишь, воспитаешь, — Птица вручил Диме контейнеры, — Тут живая еда. На первое время должно хватить. — Живая… Еда? — Дима с опаской посмотрел на Птицу. — Ну да, — он стянул ботинки, куртку, и покрутился перед зеркалом, расправляя на плечах кашемировый чёрный палантин, — Червяки, гусеницы всякие. В маленькой коробке парочка мышат. — Вкуснятина какая, — неловко улыбнулся Дима, поставив контейнеры на полку, — Проходите, я постарался тут навести кое-какой порядок. Спасибо огромное за клетку! Серьёзно, это просто нереально. Сколько я должен? — Ты должен сделать всё, чтоб сорока выжила! — серьёзно сказал Птица, — И больше ничего. — Это, думаю, выполнимо! Только научи меня давать ей лекарства. — Попробую, — Птица повёл плечами и прошёл в комнату, взглядом ища сороку, — Иди сюда, красотка, будем знакомиться ближе. Он сел на пол и потянулся, размяв руки-крылья, укрытые чёрным палантином, пока Дима с Игорем тихо стояли в дверном проёме, наблюдая за тем, что начало происходить дальше. Птица неподвижно сидел на полу и смотрел в сторону дивана, словно зная, что сорока пряталась именно там. Через несколько минут из-за дивана показался клюв, а затем Клякса полностью вышла на свет и остановилась, испуганно переминаясь. Птица не шевелился и едва дышал, рассматривая нарядное оперение, переливающееся синим и зелёным, затем медленно протянул руку, и сорока, словно загипнотизированная, начала подходить к нему осторожными шагами, пока вдруг снова замерла. Всё ещё не моргая, Птица чуть нахмурился и склонил голову набок. Сорока повторила это движение, щёлкнув клювом, и сделала ещё один осторожный шаг, отчего Игорь удивлённо переглянулся с Димой. Щёлкнув клювом снова, Клякса попыталась поднять больное крыло, словно жалуясь на него Птице. — Знаю, — шепнул Птица, — Больно. Он вытянул другую руку в сторону, будто раскрыв объятия, и Клякса быстро побежала к нему под «крыло», где Птица бережно её поймал и покровительственно закутал в свой чёрный шарф. — Вот так, — он улыбнулся, ласково поглаживая её пальцем по холке, и взглянул на Диму с Игорем, которые стояли как вкопанные и не могли вымолвить ни слова. — Охренеть, Птенец, ну ты даёшь, — первым из ступора вышел Гром, который до этого момента считал, что его сложно было чем-то удивить. — Один вопрос: как?! — Дима подошёл ближе и присел рядом, поправив очки. Птица пожал плечами в ответ, загадочно улыбаясь. Сорока распушилась в его руках и задремала, пока он продолжал её нежно поглаживать. — Ну что, неси лекарства и червяков, сейчас самое время. — Я мигом, только разведу порошок и наберу в шприц. Заодно чайник поставлю, — Дима поднялся, — Вам чай или кофе? — Мне кофе, — Игорь присел рядом с Птицей. — И мне, — Птица не сводил глаз с Кляксы. — Отлично! — Дима ушёл на кухню, и Гром осторожно прикоснулся к сороке, пока та была максимально спокойна. — Я всегда был за естественный отбор, — признался Птица, посмотрев на Игоря, — Выживает сильнейший — это то, во что я безоговорочно верил, но… Как-то иронично всё выходит. Он горько усмехнулся, вновь взглянув на Кляксу, и чуть потормошил её за тёплый клюв, чтобы она не заснула крепче. — Серёжа во многом был слабым птенцом, такие едва выживают в жестоком мире, — Птица чуть отодвинул перья у больного крыла, изучая масштаб повреждений, — И вот я здесь, снова вмешиваюсь в самый правильный закон природы, утешая себя лишь тем, что не я всё это начал. — «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо», да? , — Дима вернулся, держа в одной руке шприц с лекарством, а в другой — коробку с червяками, — Прости, что подслушал. Есть в тебе что-то от Мефистофеля. — Да ладно, — Птица снисходительно пожал плечами и даже улыбнулся уголками губ, польщённый сравнением, — Не то что бы я вечно благо совершал, но… Случается. — До сих пор не могу поверить, что она спит у тебя на руках, — Дима покачал головой, — Я тоже так смогу? — Сможешь. Нужно, чтобы она чувствовала, что ты её не боишься и в то же время не хочешь причинить вред. А когда совсем полюбит тебя, ещё и петь начнёт… Давай, красотка, просыпайся, — Птица почесал Кляксу под клювом, и она нехотя разлепила сонные глаза, нахохлившись. «По утрам ты выглядишь точно так же», — с улыбкой подумал Игорь, разглядывая то сонную сороку, то Птицу. — Так… — Птица взял шприц с лекарством из рук Димы и начал показывать, — Смотри. Её нужно взять под клювом и поднять голову вверх. Если капризничает и не хочет открывать рот, попробуй поводить шприцом у уголков клюва. Сорока молодая, может сработать рефлекс на кормление. Дима и Игорь внимательно смотрели на манипуляции Птицы, но даже в его умелых руках Клякса начала вредничать. — Я примерно всё так и делал, но на этом моменте начинается катастрофа… — Дима вздохнул, — Давай я заберу твой шарф, она тебе его сейчас заблюёт. — Нет. Просто попробуем давать лекарство не сразу, а по частям, — категорично ответил Птица и обратился к Кляксе, — На меня нельзя блевать. Гадить тоже нельзя. Поняла, красотка? Сорока попыталась возмущённо ударить Птицу здоровым крылом, но оно было надёжно зафиксировано, поэтому ей ничего не оставалось делать как открыть клюв и принять горькое лекарство. — Так, всё, глотай, — строго сказал ей Птица, держа её голову, — Умница. Ещё раз. Открыв ей клюв, он снова засунул шприц поглубже, дал вторую порцию, зафиксировал голову повыше, а затем погладил по зобу. — Всё! — Птица удовлетворённо улыбнулся, поглаживая Кляксу по холке, — Кто тут молодец? Кого не стошнило? Игорь фыркнул, глядя на Диму. — Кое-кого я тоже так хвалил на первых выездах с трупами, да, Дим? — Ой не напоминай, — Дубин поморщился и рассмеялся. — Теперь надо дать вкусное, — Птица открыл коробку, — Дима, бери червяка и корми. — Ой фу какие они… — он поморщился, разглядывая копошащихся мучных червей, и подцепил одного пинцетом, — Держи, Клякса, вот тебе награда. Сорока мигом отреагировала на червяка и тут же поймала его клювом. — Отлично! — Птица заулыбался, — Можешь дать ещё одного. На мучнистых червях птицы хорошо полнеют. Сейчас это нужно, потому что у неё наверняка недовес. — Понял! — Дима просиял, глядя то на Птицу, то на Кляксу, — Спасибо огромное. Думаю, теперь справлюсь. — Да не за что, обращайся, — Птица пожал плечами и осторожно передал сороку в руки Димы, — Береги её. Время в гостях летело незаметно, и никто не понял, как начало смеркаться. Игорь с Димой пили кофе, ели шаву и обсуждали работу, Птица временами вмешивался в их разговор и указывал на логические несостыковки в том или ином деле, но все без исключения были заняты игрой «накорми сороку» и по очереди прятали по углам вкусняшки, чтобы она не просто бездумно ела, но двигалась и думала, как бы их достать. — Всё, хватит кормёжки, — Птица поманил Кляксу, и она запрыгнула на его руку, а затем пересела на плечо. — У меня не идут из головы мыши… — Дима отхлебнул кофе и покосился на коробку в прихожей. — Подобная пища нужна, если ты всё же хочешь её отпустить, — Птица задумался, посмотрев в свою кружку, и Игорь почувствовал исходящее от него беспокойство, — Как бы объяснить… — Да говори, как есть. — Сороки всеядны, это и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что она, в принципе, может выжить на любой пище. Плохо потому, что для полноценной жизни рацион должен быть разнообразен. — Ну… Пока не вижу проблемы, — Дима поправил очки и внимательно посмотрел на Птицу, — Если нужно будет покупать мелких грызунов, что уж поделать. — Я к тому, что если ты собираешься оставить сороку дома, то можешь спокойно обходиться тем, что уже давал, и просто временами вводить в рацион червяков и гусениц. Мыши и мелкие грызуны — это другое… — Птица помедлил, взвешивая информацию, которой собрался поделиться, — Если ты точно решишь её выпустить, то так как она отчасти хищник, на природе ей понадобятся инстинкты. Мыши нужны для того, чтобы она не забыла, как убивать. Встретившись взглядом с Игорем, Птица сглотнул. — Если… Если хищная птица долго находится в неволе, привыкает к хозяину, и её стабильно кормят, то она теряет свой охотничий инстинкт. Она просто может разучиться убивать, — Птица пытался не смотреть в глаза Грома, но не мог избежать его пронзительного взгляда, читающего его как открытую книгу, — Короче, Дим, если тебе нужна ласковая домашняя птичка, то никаких убийств, но если собираешься отпустить, то это необходимо для её дальнейшего выживания. — Я тебя понял, — Дима кивнул, — Подумаю над этим. — Да что тут думать, — отмахнулся Птица, усмехнувшись, — Ты уже дал ей имя. Клякса попыталась перебраться с плеча Птицы на его голову по волосам, и все рассмеялись, наблюдая за ней. — Ай! Мне же больно, не хватай меня за волосы, — Птица поймал её и сам посадил себе на голову, — Вот, сиди, если хочешь, только не щипайся! — Птенец, дай я тебя сфоткаю, это будет офигенный кадр, — Игорь взял Серёжин телефон и открыл камеру. — Только быстрее, ладно? — тихо смеялся Птица, пытаясь не трястись, — Пока она не свила гнездо из моих волос. Клякса, хватит топтаться! Сорока щёлкнула клювом и удобно устроилась на рыжей голове, распушившись. — Ну что, сфоткал? — Ай, это видео… — Переключи, там другая кнопка, без красной точки, — Птица тепло улыбнулся Игорю и подпёр щёку рукой, — А мы так и не заклеили дома окно, да? — Ничего, успеем! Ещё целый вечер впереди… Да где эта кнопка, блин?! — А что у вас с окном? Давайте я вам обогреватель одолжу? — предложил Дима. — Давай! — тут же согласился Птица, — Потому что я отказываюсь жить в холоде. Предложил бы Игорю в башне переночевать, но он же не согласится. — О нет, только не башня! — Я ж говорил, — усмехнулся Птица и почесал Кляксе грудку, — Эй, красотка, ты там спишь? — Всё, я нашёл, как сделать фото! — с облегчением выдохнул Игорь, — Улыбочку! *** Дома было всё так же, как и в ту минуту, когда Игорь и Птица переступили за порог, только холоднее. — Ох ужас… — Птица поёжился, на мгновение помедлив с тем, чтоб снять куртку, — Надо скорее заделать это чёртово окно. — Заделаем, не переживай, — Игорь внёс в квартиру обогреватель и тут же его подключил, — Я всё подготовил, осталось только тряпки хорошенько намылить, отжать, запихнуть в щели и заклеить. — Идёт, — Птица ушел в ванную и принёс таз с водой и мыло, — Начнём? — Начнём. Зазоров в раме оказалось куда больше, чем казалось Игорю на первый взгляд, но дело шло легко и непринуждённо, особенно с работающим обогревателем, который дарил им долгожданное тепло. Птица очень переживал, когда Гром становился на подоконник и давил на окно, чтобы запихнуть лоскуток в небольшую щель, и цеплялся за него, обнимая за ноги. — Слезай оттуда уже, хватит! — он то хмурился, то с мольбой смотрел на Игоря, — Мне не нравится, как стекло трясётся. — Слезаю, — Игорь заклеил последний зазор и взглянул на Птицу, — Только отпусти меня. Птица нехотя разжал руки и отошёл, позволив Грому шагнуть с подоконника ему навстречу. — Ну вот, больше разговоров было! — Игорь довольно смотрел на результат работы. — Угу, сказал тот, кто откладывал ремонт рамы полгода! — съязвил Птица и опустил подбородок на плечо Игоря, подойдя к нему со спины. — Ядовитый же у тебя язык! — рассмеялся Гром и легонько тронул кончик его носа. — Какой есть! — Птенец, насчёт того разговора… — Игорь обернулся и чуть помедлил, — Про хищных птиц. Птица вздохнул и нахмурился, скрестив руки на груди в защитной позе. — Я ведь правильно всё понял, да? — Гром осторожно коснулся его плеча, а затем бережно обнял, скользнув рукой меж лопаток, и Птица расправил руки, отреагировав на нежное касание меж «крыльев». — Правильно, — тихо ответил он, — Ещё немного… Ещё совсем немного, и я всё забуду. Забуду крики, запах крови, гари, опаляющий жар огня. Забуду, как нужно правильно и быстро реагировать на опасность. — Это ведь неплохо, разве нет? — Игорь взял его лицо в свою ладонь и чуть приподнял, заглядывая в янтарные глаза, — Тебе больше не нужно так радикально защищаться, не нужно никому ничего доказывать. — Я перестану быть сильным, Игорь! — тело Птицы начала бить дрожь, — Если это случится, какой будет прок Серёже от меня? Однажды он проснётся, и я исчезну навсегда, потому что перестану выполнять роль его покровителя и защитника, который может решить все проблемы жёстко и радикально. Я сегодня ехал и смотрел на людей, думая о том, смогу ли прямо сейчас выйти и свернуть кому-нибудь шею. Раньше я бы даже не задумался, но сегодня понял, что не смогу. Понимаешь? Я теряю силу, теряю себя… — Птица зажмурился, изогнув брови, и сглотнул непрошенные слёзы, — Зачем ты меня приручил? Игорь стиснул его в крепких объятиях и, легонько потеревшись носом о нос, увлек в короткий мягкий поцелуй, от которого Птица сначала непонимающе вздрогнул, порывисто выдохнув, а затем робко ответил, продлевая его и целуя всё слаще и глубже. Лёгкие руки-крылья оглаживали плечи Игоря, шею, дрожащие пальцы зарывались в короткие волосы, и Гром временами отрывался от губ Птицы, чтобы осыпать поцелуями его пылающее лицо. — Птенец, — он прижался губами к виску, — Сила ведь заключается не только в том, чтобы убивать. *** Разнеженный теплом Серёжа проснулся рано утром и потянулся, сладко зевнув в кулак. Рядом на диване, тихо похрапывая, спал Игорь, но в этот раз уже не под кучей простыней и одеял. «Похоже, я был в отключке целый день, и наступило следующее утро», — сделал вывод Сергей, окинув взглядом комнату, в которой стоял незнакомый обогреватель. Взяв телефон, он открыл приложения и начал просматривать те, что использовались вчера. История банка показала траты в зоомагазине и на такси, а в галерее появилось несколько новых фото и видео. Нащупав свои беспроводные наушники, Сергей достал один, включил видео и не поверил своим глазам, увидев Птицу с сорокой на голове на кухне у Димы. — Только быстрее, ладно? Пока она не свила гнездо из моих волос. Клякса, хватит топтаться! Ну что, сфоткал? — Ай, это видео… Серёжа заулыбался, услышав голос Игоря, и удивился спокойной реакции Птицы: — Переключи, там другая кнопка, без красной точки… А мы так и не заклеили дома окно, да? «Дома! Птица, ты называешь квартиру Игоря домом?» — Серёжа почувствовал, как сердце замерло в груди. — Ничего, успеем! Ещё целый вечер впереди… Да где эта кнопка, блин?! Разумовский почти рассмеялся. Игорь был такой… Игорь. — А что у вас с окном? Давайте я вам обогреватель одолжу? Голос Димы звучал спокойно, значит Птица точно не устроил никакой катастрофы у него дома. — Давай! Потому что я отказываюсь жить в холоде. Предложил бы Игорю в башне переночевать, но он же не согласится. — О нет, только не башня! «Только не башня!» — Серёжа заулыбался шире, зная, как сильно Гром не любил его офис. — Я ж говорил! Эй, красотка, ты там спишь? — Всё, я нашёл, как сделать фото! На этой фразе видео оборвалось, но за ним последовала цепочка фотографий с Птицей и сорокой, с Птицей, сорокой и Димой, селфи со всеми вместе и особо трогательный кадр с Игорем, обнимающим Птицу за плечи. Серёжа счастливо улыбался, глядя то на фотографию, то на спящего Игоря, и, отложив телефон, лёг к нему ближе, крепко прижавшись. Из-за туч медленно выходило медовое солнце.