Приручение

В мире, полном разнообразных законов и правил, существовала непреложная истина, гласившая, что размеренное утро, наполненное любовью, разговорами и неспешным завтраком, всегда брало плату лёгкой суетой, отчасти даже приятной, но всё-таки нежелательной; она кралась на мягких лапах, незаметно вплеталась в движения, проникала в мысли и слова, напоминая собой о существовании важных дел, и поторапливала тех, кому стоило поспешить. Суета не жалела никого, и все сдавались под её нарастающим напором почти без боя, хотя некоторым порой удавалось противостоять натиску до последнего, выходя из борьбы если не победителями, то явно не позорно проигравшими. — Ты сегодня в башню едешь или из дома работаешь? — поинтересовался Игорь у Серёжи, наблюдая за плавными, почти ленивыми движениями счастливого человека, который совершенно никуда не торопился. — Из дома: закончу мелкие дела, попишу код спокойно, может, уборку небольшую проведу, — Разумовский зевнул и сладко потянулся, уютно спрятав руки в рукавах объёмного тёмно-зелёного худи — в отличие от Птицы, он жару не выносил, и поэтому квартира подверглась радикальному проветриванию до комфортной, чуть прохладной температуры. — Судя по отсутствию новостей, на работе после форума всё ещё отходняк, в чате тихо, о встречах я не договаривался, ничего великого не планировал. Написал ребятам, что на связи, но, думаю, всё будет хорошо, и без меня обойдутся. — Ты только не затевай генеральную уборку, ладно? А то знаю я тебя, — Гром улыбнулся ему, застёгивая рубашку, и невольно скользнул взглядом по смятой постели — воспоминания об утре нахлынули на него волной приятного тепла. — Ну… Остановиться и правда бывает трудно, особенно, когда входишь во вкус, — Серёжа заулыбался в ответ, завязывая волосы в небольшой хвостик. — Но я обещаю не увлекаться и не трогать то, что сложил Птица — только простыни сменю. — На новые не меняй, лучше застели старые — они ему больше нравятся, — предупредил Игорь, заранее перестраховываясь от возможных нападок и возмущений со стороны проснувшегося Птицы, который и без того не будет в восторге от холода и малейших перемен в его импровизированном гнезде. — Это ты хорошо сказал! — во взгляде Сергея мелькнула тень ужаса — было бы глупо добиться, наконец, расположения своего капризного альтер-эго и так по-идиотски его потерять. — Птенец всё равно потом к чему-нибудь прикопается из вредности, поэтому таких крупных поводов ему лучше не давать, — пояснил Гром, почти машинально перебирая документы в рабочей папке. Он уже успел наизусть выучить все детали дела и мог их рассказать, даже если разбудить его среди ночи, но привычка снова и снова просматривать знакомые листки и фотографии имела хорошие результаты — замыленный глаз, не ожидавший увидеть ничего нового, временами подмечал незначительные на первый взгляд мелочи, которые, в свою очередь, вполне могли переломить ход дела — так происходило достаточно часто, но, к сожалению, не в этот раз. — Согласен полностью, — закончив приводить себя в порядок, Разумовский подошёл ближе к Игорю и опустил руку на его плечо, приобняв. — Как на работе? Дело движется? Совесть подсказывала Игорю, что Серёже было необходимо рассказать о том, что дело двигалось вполне бодро, не в последнюю очередь благодаря Птице, который с некоторых пор был занят не только решением безобидных головоломок, а вполне реальной историей. Разум, впрочем, твердил обратное — сейчас было не лучшее время обсуждать то, что не укладывалось в двадцать минут, а уходить с тяжёлым сердцем, не проговорив всё, Игорю совершенно не хотелось. — Надеюсь, что мы близки к разгадке и напали на верный след, — задержав взгляд на портрете белокурого парня — потенциального внебрачного сына ювелира Стольникова — Гром вдруг решил показать его Сергею. — Во, смотри. Нигде не видел этого чертилу? Разумовский нахмурился, взяв портрет из его рук, и задумчиво закусил губу, всматриваясь в черты лица. Заметив, что он не отмахнулся тут же, Игорь протянул ему ещё несколько распечатанных скринов с записей видеокамер. — Неужели узнал? — искренне удивился он, внимательно глядя на Сергея и испытывая при этом двоякие чувства: любое содействие в расследовании было важно, но обещание не втягивать близких людей в свою рутину уже казалось ему настолько призрачным и оттого нереальным, что становилось дурно. Беречь Серёжу было делом первой необходимости, а знакомить и его, и Птицу с рабочими подробностями явно не способствовало поддержанию безопасности. Кроме того, Гром терпеть не мог двойные стандарты и уж точно никак не ожидал их от себя, поэтому в груди неприятно заскребло — сработал сигнал, оповестивший о нарастающей тревоге и внутреннем разладе. — Не могу сказать, что узнал на сто процентов, но это лицо я будто где-то уже видел, — Серёжа зажмурился и сжал пальцы на переносице. — Ещё до истории с Чумным Доктором, давно. То ли на вечеринке, то ли тоже на фотке какой-то… — он разочарованно цокнул и виновато посмотрел на Игоря, — Чёрт, совсем не помню. — Может, на аукционе? — Гром не мог полностью отпустить версию про охоту на камень, ушедший с молотка, и продолжал дотошно её прощупывать. — Вряд ли, — качнул головой Разумовский, ещё раз внимательно посмотрев на распечатки, фоторобот и нарисованный Димой портрет. — Как я тебе уже говорил, на аукционах редко бывают случайные люди — это общество, где все друг друга знают если не по имени, то в лицо, и новый человек точно приковал бы к себе особое внимание. А кто вообще этот парень? — Предположительно, внебрачный сын Стольникова — нашего ювелира, — Игорь почесал затылок, вздохнув. — Очень и очень предположительно. — А похож! — увлечённо сравнив фотографию мужчины с более-менее чётким изображением с камеры наблюдения, Серёжа снова зажмурился в попытках выудить из своей памяти ситуацию, в которой мог встретить ангелоподобного белокурого юношу, и его лицо вдруг озарилось. — Внебрачный сын, говоришь? Может, он был воспитанником одного из детдомов, которые находились под моим попечительством? Давай я поищу? Нешуточный энтузиазм Разумовского нещадно подрывал жалкие остатки контроля над ситуацией, и Игорь ощутил, как очередное резкое осознание того, что он по своей глупости всё-таки вовлёк самого дорогого человека в опасную игру, окатило его ледяной водой с головы до ног. — Нет! — вдруг отрезал он, повысив голос. Внутри него ярким пламенем полыхнул страх, сменив собой холод, а от него занялась жгучая злость, обещавшая устроить настоящий пожар. Гром не был склонен к вспыльчивости — эта черта характера была свойственна Птице, и он всегда удивлялся, как ему удавалось так непередаваемо красочно заводиться от вскользь сказанной фразы или нечаянно оброненного слова. Теперь же Игорь почувствовал себя одновременно на месте Птицы и Серёжи: вспышка ярости на самого себя сменилась нахлынувшей тревогой — нельзя, ни в коем случае нельзя было вовлекать в работу близких! Каким бы трудным ни было дело, оно, в первую очередь, касалось только его и Димы, и рисковать собой разрешалось только им — таков профессиональный долг. Упав в кресло, Игорь устало провёл ладонями по своему лицу от глаз к вискам. — Всё, стоп. Хватит. Никаких поисков, слышишь меня? — его голос предательски дрогнул. — Игорь, ты чего? — немного растерялся Сергей, не ожидав от него такой реакции — она не пугала, но настораживала и словно лакмусовая бумажка ярко демонстрировала тщательно подавляемую проблему, которую Гром предпочитал не замечать, а Разумовский знал, что они невольно взрастили её вместе. Сергей был самой большой любовью Грома и самым большим поводом для беспокойства — он был бы рад не вызывать так много переживаний, но слабое физическое здоровье и нестабильное ментальное не оставляли ему выбора. Игорь чувствовал свою ответственность и был искренне рад помогать, но его забота порой перерастала в контроль, который причинял дискомфорт не столько Разумовскому, сколько ему самому — если долго думать о том, что может навредить близкому человеку, и стараться максимально его от этого огородить, можно сойти с ума. Ситуацию ухудшало то, что Гром большую часть своей жизни разделял философию Птицы и жил по принципу «одинокий человек — сильный человек», и это накладывало свой отпечаток на новую реальность, в которой ему теперь было, что терять. С некоторых пор его рабочая тактика переменилась в совершенно иную сторону: поиск компромисса между безрассудной храбростью и осторожностью априори не мог увенчаться успехом, но Игорю волшебным образом удавалось держать баланс, как самому опытному канатоходцу, хоть это было нелегко и требовало от него колоссальных усилий. Гиперответственность, поддерживаемая переживаниями о благополучии любимого человека, приручение его альтер-эго и глобальные изменения собственных привычек не могли пройти бесследно — накопившаяся усталость рано или поздно всё равно дала бы о себе знать, и какую бы отвагу и стойкость ни проявлял Гром, он, в первую очередь, был человеком, а людям свойственно время от времени падать под грузом собственных обязательств, чтобы понять предел своих сил и впредь брать ношу по плечу. Отложив фотографии, Разумовский подошёл к нему ближе и сел на стул напротив. Несколько секунд он изучающе молча смотрел на Игоря, а потом аккуратно сказал: — Я же не стану ничего делать без твоего ведома — просто подкинул мысль. Тяжело вздохнув, Гром покачал головой и бережно взял Серёжу за руки, глядя на них, как на самую большую ценность. — Я слишком далеко зашёл, — он поднял хмурый взгляд, от которого у Сергея сжалось сердце. — Я обещал себе, я клялся ни в коем случае не втягивать в свои дела ни тебя, ни Птенца, а в итоге вы теперь оба подвязаны. Игорь слишком поздно понял, что тревога окончательно взяла над ним верх, и он проболтался о Птице, сам того не желая. — «Втягивать» — это если бы мы спиной к спине отстреливались от всяких бандитов, как в фильмах, — Разумовский тепло улыбнулся, глядя в беспокойные, хмурые глаза. — Или если бы мы вместе ехали на место преступления, и нас там видели вдвоём. Понимаешь, к чему я? Игорь молча кивнул, и глубокая складка меж его бровей чуть разгладилась. В словах Серёжи была немалая доля правды — всё-таки вместе на работе их не видели, и это уже снимало множество проблем. — Спросив об аукционах и позволив мне найти информацию о человеке, которого я узнал, ты меня совершенно не подставляешь и не подвергаешь опасности, — терпеливо объяснял Разумовский, вкладывая в его помутнённое тревогой сознание важные слова и звуча максимально уверенно. — Сам посуди: я всего лишь рассказал тебе о том, как и куда уходят вещи с молотка, а парня этого хочу проверить по фотографиям выпускников детдомов прошлых лет — эта информация доступна почти любому, просто я найду её быстрее, потому что имел с ней дело прежде. Конечно же, я никому не буду звонить и не стану устраивать никакие встречи — об этом даже речи быть не может. Крепче сжав ладони Игоря, он снова улыбнулся и добавил: — Не драматизируй. Никуда ты меня не втянул — всё совершенно нормально, и я буду рад, если действительно смогу помочь тебе подобными мелочами. — Это не мелочи, — качнул головой Гром. — Если вдруг выяснится, что этот парень действительно был воспитанником одного из детдомов, то мы нападём на серьёзный след. — Вот и прекрасно. Так зачем переживать? — Серёжа беззаботно пожал плечами. — Ты придумал себе очень страшную картину, но на самом деле всё в полном порядке, и ничто никому не грозит. Или ты из-за Птицы? Он влез, куда не нужно? — Нет, Птенец — светлая голова, — Игорь решил умолчать о его порыве ревности. — Я посвятил его в детали, потому что… — он замялся, думая, как объяснить. — Потому что он меня уболтал, блин. — Это он умеет, как никто другой! — Сергей мягко усмехнулся, внимательно слушая. — Птенец убедил меня, что мы ничем не рискуем, дал мне слово, и у нас случился толковый мозговой штурм, — вкратце объяснил Гром, ласково поглаживая изящные запястья большими пальцами. — Он подтвердил рабочую версию, а мне, оказывается, был важен взгляд со стороны, с изнанки. Его взгляд. — Это же отлично: и то, что Птица помог, и то, что ты сделал для себя выводы. Я давно думал над тем, как не дать Птице умереть от скуки, но так ни на что и не решился, а тут выход нашёлся сам собой. Конечно, раньше я в здравом уме ни за что б не посоветовал тебе обратиться к нему за советом по работе, потому что ещё месяц назад Птица вообще не шёл на контакт и ждал удобного момента для пакостей, но сейчас многое изменилось, и мне кажется, что ваше стихийное «сотрудничество» — это, в первую очередь, профит для обеих сторон, — к удивлению Игоря, Разумовский отреагировал спокойно — доверие к Птице затеплилось в нём уверенным ровным огоньком, что стало заметно по его рассуждениям и поведению. Раньше он принялся бы настороженно и аккуратно расспрашивать Грома о деталях, искать подвох и сомневаться в благих намерениях своего альтер-эго, но Серёжа высоко ценил тот хрупкий мир, который возник между ними, благодаря кропотливому приручению и долгому тернистому пути навстречу друг другу. Заработать доверие нелегко, но вернуть его всегда оказывалось задачкой со звёздочкой, где с каждым действием возникало новое условие, и решив её однажды, никогда не захочется повторять подобный подвиг заново. — Да, только я всё равно не избавился от страха навлечь на вас беду, как бы Птенец ни пытался меня успокоить. Его красноречие сработало, но, как видишь, ненадолго, — признался Игорь, вздохнув, и растерянно посмотрел на Разумовского, вдруг почувствовав себя виноватым, уязвимым, слабым и разбитым — совершенно неподходящий набор качеств для начала рабочего дня. — Я не хотел на тебе срываться, Серёж, прости. Не ожидал, что ты узнаешь парня с фоторобота, и уж точно не думал, что меня так размажет… — Всё хорошо, — встав со своего места, Сергей шагнул к Игорю и бережно обнял его, прижав голову к своей груди, отчего тот зажмурился и попытался сосредоточиться на ласковых касаниях и умиротворяющем сердцебиении, а не на гложущей изнутри тревоге. — Я ничего не боюсь: ни боли, ни увечий, ни смерти — пусть хоть камни с неба сыпятся… — шепнул он, обнимая Серёжу в ответ и оглаживая его спину горячими ладонями. — Но мне страшно даже думать о том, что я могу вас потерять — особенно, по своей же глупости. Страшно вовлечь тебя и Птенца в опасную грязь, но в то же время я сам вам её показываю… Чёрт возьми, и это я должен быть тебе опорой и беречь от тревог, а не наоборот! — Не нужно нам камней с неба, боли, увечий и смертей. Птица бы тебе сейчас сказку рассказал про бесстрашие. Напомни ему при случае — она поучительная, — Сергей поцеловал его в макушку и тепло выдохнул, прикрыв глаза. — Мы все чего-то боимся и не можем вечно быть сильными, ты и сам это знаешь — говоришь мне так каждый раз, когда я опускаю руки и впадаю в панику. Но не забывай, что наша клятва работает в обе стороны: мы и в радостные, и в трудные минуты всегда рядом и готовы друг другу помочь. Не только ты обязан быть поддержкой — моё плечо тоже достаточно крепкое, хоть, может, и не выглядит таковым. Гром улыбнулся уголком губ, и лицо его просветлело. — Я всю свою сознательную жизнь борюсь с тревогой и не хочу, чтобы ты в неё тоже скатился. Не позволю, — шептал Сергей, пропуская чуть отросшие тёмные волосы сквозь пальцы, и его голос звучал мягко, вкрадчиво, но крайне серьёзно. — Это безобидное состояние на самом деле очень коварно, и самая частая причина ему — страх потерять контроль. В моём случае — контроль над собой, в твоём — контроль над событиями вокруг. Тебе нужно признать, что ты не можешь спрогнозировать будущее до мелочей и уберечь нас с Птицей ото всех бед на свете — ты делаешь для этого всё, что в твоих силах, но перегибать палку и параноить нельзя. От обычных переживаний до паники порой бывает одна шальная мысль — это я тебе как тревожник со стажем говорю. — Я это всё прекрасно понимаю, но… Знаешь, как бывает: можешь помочь всем, но не себе, — Игорь уверенно положил руку на талию Серёжи и чуть притянул ближе, усадив его на свои колени. — Загнался я не по фигне, конечно, но не заметил, как довёл себя, а ты ведь говоришь здравые, верные вещи: вы действительно ни в какие истории не влипаете, и твоя помощь сэкономит нам время и силы. — Вот видишь! — Разумовский тепло улыбнулся, обрадовавшись тому, что тучи над головой хмурого майора всё-таки удалось разогнать. — Про связь контроля и страха мне ещё Птенец напомнил, — все взбудораженные в голове Грома эмоции, слова и воспоминания постепенно снова начали систематизироваться. — Тогда я особо не вник, но сейчас понял, хотя дело не только в поиске безопасности — я правда не хочу окунать вас в грязь, с которой я имею дело. — Но мы нашли друг друга именно в этой грязи, — мудро заметил Сергей, коснувшись его щеки ладонью. — Поверь, для меня там нет ничего нового, и воспоминания уже не причиняют боль — они затёрлись до сухих фактов. — Всё, ладно, убедил, — голос Игоря прозвучал так уверенно, что Разумовский заулыбался шире, обрадовавшись своей маленькой победе. — Что-то я и правда сильно перетрухнул. Раньше так не было. Гром помотал головой, будто попытавшись смахнуть с себя липкую паутину морока, и мягко коснулся губами шеи Серёжи, почувствовав, как тревога сменилась разливающимся по венам спокойствием. — Бывает, ничего страшного. Главное, что всё стало на свои места, — Разумовский полуприкрыл глаза, чуть отклонив голову, и сердце в его груди затрепетало. — Предложение помощи всегда в силе, если что. — Принимаю его, — убрав за ухо выбившуюся из хвостика рыжую прядь, Игорь продолжил мягко оцеловывать открытую шею, — и обещаю больше не грызть себя. — Не обещай, но постарайся, — Серёжа порывисто выдохнул, впитывая трепетные касания каждой клеточкой своего тела. — Давай договоримся: я доверяю Птице и буду делать всё, чтобы больше не просыпаться в панике, как сегодня, а ты следишь за своей жаждой контроля. — Хорошо, будем бороться вместе, — Игорь охотно согласился, скользнув ладонью по его по колену вверх. — Хотя, твоя задачка звучит посложнее моей. — Ты просто ещё не начал разгадывать свою, — снова заулыбался Разумовский, не прекращая нежно поглаживать Игоря по голове. — Отпускать контроль — это как курить бросать: так же будет раздражать и ломать. — А, ну это фигня, проходили! — фыркнул смешок Игорь, заметно воспрянув духом. — Прорвёмся, и не такое переживали. Спасибо тебе, мне правда стало легче. — Всегда пожалуйста, — Серёжа крепко его обнял обеими руками. — Я очень рад быть полезным — во всех смыслах. — Если вдруг наткнёшься на этого парня среди выпускников детдомов, дай мне знать сразу же, хорошо? — шепнул Гром на ухо, так же крепко обнимая в ответ. — Обязательно! — уверенно кивнув, Сергей обезоруживающе искренне ему улыбнулся, отчего Игорь совсем растаял, но идиллию нарушило закравшееся подозрение о неминуемом опоздании — Дима должен был заехать в половину одиннадцатого, а время явно не стояло на месте, пока они обстоятельно обсуждали насущные проблемы. — Блин, Серёж, а который там час? — Гром попытался посмотреть через плечо сидящего на его коленях Разумовского и поймать взглядом кухонные настенные часы, видневшиеся в дверном проёме. — Пятнадцать минут одиннадцатого, — Сергей кивнул на свои смарт-часы на запястье и с лёгким разочарованием посмотрел в глаза Игоря. — Уже пора? — Да нет, ещё можно даже успеть чаю выпить, пока Димка приедет, — улыбнулся Гром, чмокнув его в щёку. — Может, скажешь Диме, чтоб поднялся — вместе чаю попьём, а потом отправитесь по делам, — Разумовский нехотя встал и сладко потянулся, мурлыкнув что-то невнятное, но очень довольное — Игорь всеми силами оберегал его и приходил на помощь куда чаще, поэтому он радовался каждой возможности помочь ему в ответ и проявить заботу. — Звучит заманчиво, но так мы точно ещё полчаса потеряем, — поднявшись с кресла, Игорь снова поймал Серёжу в объятия, совершенно не желая отпускать его ни на секунду, и это было взаимно — Разумовский обвил его шею руками и, прижавшись щекой к щеке, начал спиной двигаться в сторону кухни, тихо посмеиваясь. — Чай неизбежен — вы же не спешите сегодня в отдел, так? — Ладно, сдаюсь, — Гром рассмеялся, узнав характерные капризно-хитроватые нотки Птицы в голосе Сергея, и переступил порог кухни. — Птенец проснулся или мне показалось? — Нет, это я нагло воспользовался его тактикой: запомнить информацию, сказанную вскользь, и вовремя её применить, — заговорщически сощурился Серёжа, в чьих ясных голубых глазах заплясали игривые золотые искорки. — Не знал, что ты способен на такое коварство! — наигранно удивился Гром, покачав головой. — Воспитание никуда не денешь, да и от себя не убежишь, — с не менее наигранным сожалением ответил Разумовский и снова улыбнулся, поставив чайник на плиту. — Звони Диме, пусть заходит. — Ладно, я его потороплю, — вернувшись в комнату, Игорь немного прибрал постель, убрал разбросанные вещи в стирку, взял телефон и, набрав номер Дубина, принялся ходить из угла в угол. — Да, Игорь? — Дима быстро поднял трубку — судя по шуму на фоне, он уже был в пути. — Привет, едешь? — Буквально через пару минут буду, — послышался бодрый ответ. — Спешим? — Не, наоборот, — Игорь обернулся на приятное шкварчание сковороды и манящий сладковатый запах с кухни. — Забегай к нам, сначала чаю попьём, а потом отправимся к Игнату. — О, супер, я за! — голос Димы обрёл ещё больший энтузиазм. — Как раз позавтракать не успел. — Давай паркуйся где-нибудь и дуй со всех ног, а то остынет. — Мчу! Улыбнувшись, Гром убрал телефон и прошёл обратно на кухню, где Серёжа уже снимал со сковороды сладкие гренки. — Я, конечно, позавтракал, но от такой роскоши не откажусь, — рассмеялся он, утащив самый поджаристый кусочек с тарелки, и выключил засвистевший чайник. — Сто лет, кстати, не ел сладкие гренки — это будто что-то из детства. — Да, точно! — кивнул Разумовский, согласившись. — Для меня это комфортная еда, потому что с ней связаны хорошие воспоминания. В детдоме давали гренки вечером по пятницам, когда собирали остатки булок, накопившихся за неделю, и мне особенно запомнился тёплый майский вечер, когда всех увезли на какое-то мероприятие за город, а я остался, то ли сославшись на плохое самочувствие, то ли потому, что нужно было готовиться к какому-то конкурсу… — ностальгически улыбнувшись, Сергей выложил на сковороду ещё порцию аккуратно нарезанных кусочков батона, вымоченных в молоке, и посыпал их сверху сахаром. — На ужин я пришёл один, и наша повар напекла целую тарелку гренок. Не для всех — для меня одного! Мы сидели вместе с ней у открытого окна, пили сладкий чай с лимоном болтали о чём-то, и всюду пахло не хлоркой и тушёной капустой, а сиренью, выпечкой и жжёным сахаром. Мне тогда было очень спокойно. С тех пор гренки ассоциируются у меня с ощущением счастья. — Интересно, — Игорь подпёр подбородок кулаком, слушая. — Мне кажется, у меня похожая история с выжаренным почти до уголька бородинским хлебом с солью — тоже май, детство, лето впереди, и всё хорошо. — Май — будто новая жизнь, да? — машинально насыпав чай в старенький фарфоровый заварник, Разумовский наполнил его кипятком и бережно закрыл крышку. — Абсолютно! — согласился Гром. — Причём, в любом возрасте. — Слушай, Игорь… — вдруг отвлёкся Сергей, остановив взгляд на нарочито изящном и оттого глуповатом изображении гуся в шляпе, украшавшем заварник. — А… Откуда у нас этот чайник? — Ему в обед сто лет — раньше ещё были такие же кружки и блюдца. От сервиза только чайник остался, но я его точно не доставал — он лежал где-то совсем далеко среди хлама. Видимо, Птенец нашёл и решил, что вещь нужная — гусь же! — Игорь заинтересованно посмотрел на небольшой пузатый чайник и живо представил, как Птица с нескрываемой радостью бывалого барахольщика обнаружил абсолютно целый чайник и победоносно поставил его на самое видное место, чтоб впредь пользоваться, ибо птиц в этом доме было запрещено обижать и уж тем более класть на богом забытые полки. — Я всё-таки надеюсь, что Птица однажды найдёт сковороду для выпечки орешков со сгущёнкой, — не терял оптимизма Серёжа. — Найдёт, с таким-то талантом! — обнадёжил его Гром, нарезая лимон к чаю тонкими ломтиками. От медитативного занятия его отвлёк звонок в дверь — Дима не заставил себя долго ждать. — Привет, залетай, — Игорь встретил его и удивился своей формулировке — слова из лексикона Птицы уже успели плотно войти в его речь. — Дим, привет! — выглянул Разумовский, помахав кухонной лопаткой. — Привет-привет! — Дима пожал руку Грому и махнул Сергею, улыбнувшись. — Из вашей квартиры на весь дом так вкусно пахнет, что я чуть не упал в голодный обморок прямо на первом этаже. — Серёжа гренки жарит, а я помогаю их есть, — со всей ответственностью заявил Игорь. — Дело это непростое, поэтому мне необходим помощник. — Справимся, товарищ майор! — серьёзно ответил Дубин и фыркнул смешок вместе с ним. Сняв куртку, ботинки и размотав километр шарфа, Дима прошёл на кухню, где его уже ждал накрытый стол с целой горой ароматных гренок на винтажном блюде из тяжёлого синего стекла — тоже находка Птицы. — Привет поближе, — Серёжа улыбнулся ему, пожав руку. — Как дела? — Привет! — заулыбался Дима, ответив крепким рукопожатием, и сел за стол. — Дела хорошо, но хочется по-человечески выспаться, честно говоря. — Сорока спать не даёт? — разлив чай по чашкам, Игорь заинтересованно посмотрел на напарника. — Я уже привык к её шуршанию в пять утра. Она не виновата — просто плохо сплю в последнее время, — обняв тёплую кружку ладонями, признался Дима. — Закроем дело Клиента, и сходишь в отпуск, — обнадёжил его Гром. — Недельку-другую отоспишься — будешь как огурчик. — А почему плохо спишь? — Серёжа сел за стол и, огладив привычным движением выпуклые линии и бороздки на своей любимой кружке, сделал глоток чая. — Беспокоит что-то? — Да нет, просто голова фоном думает то о работе, то о Кляксе, то просто о фигне, — утащив к себе на тарелку ещё горячий поджаристый кусочек батона, Дубин тоже отпил из кружки. — Какое-то колесо сансары грёбанное. — Тебе нужен не просто отпуск, а со сменой обстановки и деятельности, чтобы ты сошёл с привычных рельс, — со знанием дела посоветовал Сергей. — Стоит выехать хотя бы на пару дней за город. — А куда ж я свою царевну пернатую брошу? — заулыбался Дима, с аппетитом уплетая завтрак. — Мы возьмём на передержку, если что, правда? — Разумовский взглянул на Игоря, который кивнул, не раздумывая. — Возьмём — не вопрос, — уверенно ответил он. — Лишь бы Птенец спокойно отреагировал, но мы с ним это обсудим при случае. — Я хотел заняться рисованием в качестве смены деятельности, но… — в голосе Дубина послышалась мечтательная задумчивость. — Но сначала сон. Дотянуть бы до отпуска. — Дотянешь — нет иного выбора, — ободряюще похлопав его по спине, Гром улыбнулся и подлил ещё чаю. — Не кисни, прорвёмся. — Уже совсем скоро май, — вдруг вспомнил прерванный разговор Серёжа. — Май — это новая жизнь, всё зазеленеет, и точно легче станет. На нас ведь не только работа влияет, но и серость вокруг. — Скорее, апрельский снег! — фыркнул Дима, немного взбодрившись, и Разумовский заулыбался ему в ответ, кивая. — Да уж, носить в апреле зимнюю куртку — это особая роскошь. Ладно хоть не каждый год так… — А в том году как было? — Игорь задумался, сосредоточенно жуя. — Кажется, тоже снег лежал до последнего. — Не, ливни были жуткие, — покачал головой Сергей. — Март был ужасно холодный и снежный, сугробы, как обычно, никто не убирал, а потом резко наступила оттепель, и начался потоп. — Точно, наш отдел тогда залило, но не из-за дождя, а из-за чего-то ещё. Ладно хоть дома обошлось, — вспомнил Гром и обратился к Диме. — Помнишь, как Фёдор Иваныч всех гонял воду вычёрпывать? — Угу, документы и технику спасали, как могли, но всё равно часть потеряли. Зато выяснили, что сейфы в архиве ни вода, ни огонь не берёт. — Ой, телефон, — Разумовский отвлёкся на вибрирующие часы, и его брови удивлённо поднялись. — Фёдор Иванович звонит. — Я ж предупредил его, что нас с Димкой не будет, — Игорь нахмурился и проверил свои пропущенные звонки — начальника среди них не было. Быстро выпорхнув в комнату и взяв телефон со стола, Сергей тут же ответил: — Алло? — Серёжа, здравствуй, это Фёдор Иванович, — в трубке раздался знакомый бодрый голос. — Я тебя не отвлекаю? — Нет, что вы, всё в порядке. Что-то случилось? — вернувшись обратно на кухню, где его встретили непонимающе вопросительные взгляды, Разумовский присел за стол и поставил телефон на громкую связь. — Случилось — мягко сказано, — усмехнулся полковник. — Кажется, у нас полетели все компьютеры в отделе, вот я и звоню тебе, чтобы ты меня либо обнадёжил, либо нет. У тебя есть время поговорить? — К-конечно, рассказывайте, — обеспокоенно нахмурился Серёжа, глядя то на Игоря, то на Диму, которым стоило огромных усилий не влезать в разговор. — В общем, как всё было… — вздохнул Прокопенко. — Пришёл я на работу пораньше, включил компьютер и отвлёкся по делам на полчаса — не больше. Вернулся, начал свои бумажки проклятые читать, и вдруг через какое-то время запустилась перезагрузка — просто так, ни с того ни с сего. — Угу… — покусывал губы Разумовский, внимательно его слушая. — А что-нибудь про обновления было написано? — Нет, ничего. После перезагрузки вылез чёрный экран, что-то там долго подсчитывалось белым шрифтом — цифры бегали… Короче говоря, чёрный экран никуда не ушёл, перезагрузка не помогает, и такая ерунда не только у меня. Пришли наши ребята, головы ломают, говорят, что вирус. — Очень похоже на то, раз подобный сценарий сработал не только у вас, но и на других устройствах, — Серёжа задумчиво постукивал пальцами по столу, — У остальных компьютеров симптомы те же, да? Перезагрузка, счётчик, чёрный экран? — Да. У нас пока пять включённых, и все не алё. Остальные не трогали. — Правильно, ни в коем случае ничего больше не включайте. — Серёж, хоть какие-то шансы на успех есть? — с надеждой спросил Прокопенко. — Атас будет, если всё слетит — документы… — Ох, Фёдор Иваныч, сложно наверняка сказать, правда, — виноватым голосом ответил Сергей. — Тут может быть что угодно. Что ваши специалисты говорят? — Да они там с ошалевшими глазами мечутся туда-сюда, но пока только руками разводят, — полковник тяжело вздохнул. — Давайте я подъеду? — предложил Разумовский. — Может, вместе сообразим, а если нет, то я своим позвоню. Выкрутимся как-нибудь. — Если я тебя не сильно отрываю от работы, то буду очень рад помощи, правда. — Я сегодня как раз особо ничего не планировал, так что буду примерно в течение сорока минут, — Разумовский мельком посмотрел на часы. — И ещё, пусть ваш безопасник будет на месте, чтобы потом не было вопросов — всё-таки репутация у меня не очень, и я не имею права доступа к вашим данным даже из благих побуждений. — За это не переживай, мы можем даже бумажку оформить — было бы только, на чём, — голос Фёдора Ивановича явно стал звучать бодрее. — Спасибо тебе, Серёж. Хочешь, пришлю кого-нибудь, чтобы подвезли? — Нет, меня Игорь довезёт… — Разумовский поднял взгляд на Грома и беззвучно хлопнул себя ладонью по лбу — для начальника они с Димой уже давно были погружены в дела. — А что, Игорёк не уехал ещё? — Уехал, — со стоическим спокойствием соврал Сергей, — Просто он как раз домой должен заехать за рабочей папкой. — А, ну хорошо, — Прокопенко вполне ему поверил. — Я тебя встречу, позвони мне, как подъедете. Мы пока постараемся ничего больше не сломать до твоего прихода. — Договорились, — тепло улыбнулся Сергей. — До встречи! — Увидимся! Отложив телефон, Разумовский шумно выдохнул и отклонился на спинку стула. — Штирлиц ещё никогда не был так близок к провалу! — рассмеялся Игорь, сделав последний глоток чая. — Прости, я вообще без задней мысли про тебя ляпнул! — Жесть, ну и новости… То есть, у нас вообще все данные потеряться могут? — с благоговейным ужасом спросил Дима. — Надо смотреть, — пожал плечами Сергей, жуя сладкий кусочек булки. — У вас на всех компьютерах есть доступ в интернет? — Не на всех, но на тех, что есть, доступ только к сайтам из белого списка, — Дубин задумчиво прожевал и добавил, — зато все связаны локальной сетью — вирус прекрасно мог расползтись по ней. — Если всё потеряется, то будет фигово, но самые важные протоколы и секретные документы у нас до сих пор набираются на печатных машинках, поэтому в этом плане беда миновала, — заметил Игорь, который не особо переживал за свой компьютер, потому что не имел привычки на нём что-то хранить. — Серьёзно? — искренне удивился Разумовский, посмотрев на него круглыми глазами. — Ого. Я и не думал, что они используются. — Используются, ещё как, — подтвердил Дима. — Своего рода гарантия надёжности и безопасности. — То есть, мы придумываем новые способы шифрования, стараемся совершенствовать безопасность, а где-то всё так же используют печатные машинки? — то ли с разочарованием, то ли с лёгкой обидой и непониманием сделал неутешительный вывод Сергей. — Ну уж прости — пока такая фигня с техникой происходит, старые добрые способы будут жить, — похлопал его по плечу Игорь и встал, чтобы убрать свою кружку и помыть посуду. — Значит, тебя до отдела подвезти нужно? — Да, но, если вы спешите, я поеду на такси — просто не хотел, чтобы кто-то из ваших коллег приезжал за мной. — Не, мы довезём — тут ехать-то минут десять, — отмахнулся Дима и, с аппетитом доев остатки сливового варенья из креманки, тоже принялся помогать с уборкой. — Только собирайся скорее, ладно? — Гром поторопил Серёжу. — А мы пока тут наведём марафет. — Да я уже, в общем-то, готов, — он мельком проверил рукава худи и джинсы на наличие пятен. — Осталось только взять рюкзак. Собрав наспех всё самое необходимое, Разумовский вспомнил в последний момент про капли для глаз, без которых начинать работу не было смысла, и отметил про себя, что консультацию у окулиста не стоило откладывать надолго. — Если что, я готов, — сообщил он, завязывая шнурки кроссовок. — Мы тоже! — хором отозвались Игорь и Дима и через пару секунд вышли в прихожую. — Так, папку я взял, телефон — тоже, воду выключил… — проговаривал сам себе Гром, обматывая шею шарфом. — Да, вроде, ничего не забыли, — окинув взглядом дом, Серёжа кивнул и тоже закутался в объёмный чёрный палантин, служивший Птице крыльями. Судя по ещё свежему отголоску тяжёлого мускусно-пряного парфюма с характерными нотками ладана и дыма, тот совсем недавно носил его, поэтому Сергею пришлось терпеть на себе навязчиво согревающий запах — незнакомый, но достаточно интересный, чтобы оставить его без внимания. — У Птицы новый одеколон, видимо, — сделал вывод Разумовский, когда сел в машину и уткнулся носом в шарф. — Пахнет, будто меня в церкви отпели. — Реально — запах лампады или восковых свечек, — подтвердил Дима, сев за руль, и завёл мотор. — Не удивляйся, если к тебе в отделе придут на исповедь, — заулыбался Гром, подмигнув, и сел рядом с ним на заднее сидение. — Отец Сергий. — Ну Игорь! — Серёжа пихнул его локтем в бок, смеясь, но тут же инстинктивно схватил под руку, когда машина поймала ямку, отчего её неслабо тряхнуло. — Ой! — Да блин, разбили дорогу во дворе окончательно, — нахмурился Дубин, аккуратно лавируя между луж, которые выглядели обманчиво плоскими и безобидными. — И фиг объедешь! Жалко машину. — Поэтому надо ловить какие-нибудь Нивы или УАЗики в автопарке, — заметил Игорь, поморщившись от очередной встряски. — Они хотя бы повыше, а то едем голой жопой по асфальту… Все мгновенно живо представили себе описанную Громом картину и расхохотались. Серёжа помнил, как в самом начале их близкого общения Игорь казался ему слишком серьёзным, словно вековая крепость, в которой всегда можно было спрятаться от беды, и поэтому тот старался лишний раз не дурачиться, дабы не нарушать свой суровый образ. Однако, время всегда расставляло всё на свои места, и когда Разумовский открыл для себя весь потенциал шуток, на который только Гром был способен, то каждую встречу просил рассказать самые отбитые анекдоты, коих у Игоря в запасе было немало, а сам Гром невероятно радовался тому, что ему удавалось смешить тихого и сдержанного Серёжу даже всякой ерундой, и ему можно было вести себя с ним так, как с самыми родными и близкими людьми — без масок и лишнего пафоса. — Всё, сейчас будет нормально, — мигнув поворотником, Дима выехал на главную дорогу и плавно перестроился в средний ряд — ездил он аккуратнее Игоря, и поэтому Серёже было сложно представить, что Дубин при всей своей педантичности весьма преуспел в экстремальном вождении. — Значит, Федор Иваныч тебя встретит? — Гром не знал, как подступиться к волновавшей его теме, и поэтому начал, как обычно — немного неловко и слишком прямолинейно для прозрачных намёков, искусством которых он так и не овладел. — Да, сказал, чтобы я позвонил, как подъеду, — кивнул Серёжа и поднял на него ясный взгляд небесно-серых глаз. — А что? — Нет, ничего, я просто… — замялся Гром, подбирая слова, и когда понял, что ходить вокруг да около было совершенно бесполезно, то серьёзно сказал. — Короче, люди у нас разные, гадких — пруд пруди, и если до тебя кто-то докопается, если хоть слово скажет… — Я смогу за себя постоять — не маленький, — спокойно ответил Разумовский, мягко улыбнувшись, и погладил его по руке. — Не только Птица умеет больно клеваться. В ответ на его аргумент Игорь лишь вздохнул, почувствовав, как тревога снова начала скрести в груди. Конечно, Серёжа мог за себя постоять, но лишний раз подвергать его стрессу не хотелось совершенно, а сегодня, как назло, самый раздражающий и опасный элемент точно должен был находиться на рабочем месте. — Держись подальше от Цветкова, — предупредил Гром. — Я ему за тебя уже морду однажды разукрасил, но если до него так ничего и не дошло, то… — Как такое забыть! — с укоризной покачал головой Разумовский и перебил его, решив напомнить о важном. — Ты что мне пообещал сегодня утром? — Бросить контроль, — Гром чуть поморщился, вспомнив об обещании, которое на первый взгляд показалось ему вполне выполнимым. — Точно. — Как раз появился отличный повод начать, — заметил Серёжа. — Меня ждут в твоём отделе ради помощи, а не для того, чтобы в угол посадить и насмешливо тыкать пальцем. Но даже если кто-то прицепится, то это не впервой — я же в детдоме вырос, и у нас считалось, что день зря прожит, если ты не получил тумаков или новое обидное прозвище. У меня к личностным конфликтам железный иммунитет, поэтому не переживай, договорились? — Я просто не хочу, чтобы в твоей жизни повторилась даже малейшая из этих гадостей, — безрассудно-мальчишеская преданность и пламенная любовь Игоря подкупали Сергея своей искренностью. Была б воля Грома, он бы сутки просидел рядом с ним, оберегая от злых языков и завистливых глаз, но у всего должен быть разумный предел, и Игорь прекрасно понимал, что гиперопекой можно навредить так же сильно, как и тотальным безразличием. — Не повторится, — пообещал Разумовский и снова донёс уже высказанную прежде мысль. — Игорь, ты не можешь предвидеть все неприятности и разглядеть плохое там, где его нет. Отпусти ситуацию. — Угу, — не без внутренней борьбы согласился Гром, кивнув, — но если ты поймёшь, что всё идёт не по плану, или если почувствуешь себя плохо, то не жди и звони мне. — Договорились, — в знак серьёзности своего обещания Сергей пожал Игорю руку и тепло улыбнулся в ответ на его улыбку — тучи над головой снова начали рассеиваться и, кажется, вполне успешно. — Можно вставлю свои пять копеек? — спросил Дима, тактично молчавший весь разговор, и посмотрел на друзей в зеркало заднего вида. — Конечно! — в один голос ответили они. — На самом деле, коллектив у нас действительно хороший, кроме Цветкова с прихвостнями — Игорь абсолютно правильно сделал, что предупредил тебя не ввязываться с ним в перепалку, — он остановился на светофоре и повернулся к Серёже. — Не думаю, что кто-то начнёт ломать комедию, но даже если допустить такую вероятность, то все мы прекрасно понимаем, что Прокопенко сожрёт с потрохами любого, кто откроет рот в твою сторону. — А можно без этого обойтись? Не хочу, чтобы кто-то кого-то сжирал! — рассмеялся Сергей, подняв руки в примирительном капитулирующем жесте. — Ребята, я же просто еду диагностировать компьютеры, ну в самом деле… — И правда, мы уже палку перегибаем, — согласился Игорь, более-менее примирившись с ситуацией и искренне уверовав в аргумент Димы — Фёдор Иванович точно не допустит произвола. — Просто будь внимательнее. — Всё будет в порядке — верь мне, — Разумовский крепко сжал его ладонь и посмотрел в окно. — Подъезжаем? — Ага, можешь звонить, — притормозив у очередных ямок, Дубин плавно повернул и выехал в переулок. Прокопенко ответил с первых гудков, будто всё это время смотрел на телефон и ждал звонка от Серёжи, а когда машина подъехала к зданию, он уже стоял на пороге. — Здравствуйте, — приветливо улыбнулся Разумовский, выйдя из автомобиля, и пожал руку полковнику. — Привет, Серёж, — он ответил крепким рукопожатием и радушно его приобнял. — Ради бога, прости, что пришлось тебя потревожить. — Ну что вы, не переживайте! — отмахнулся Серёжа и поспешил его успокоить. — Чем больше голов, тем проще разобраться, поэтому обязательно разрулим вашу проблему. — Очень надеюсь. Я так не люблю ситуации, когда ничем не можешь помочь — ты бы знал… — вздохнул Прокопенко и досадливо покачал головой, а потом перевёл взгляд на машину. — Господа-товарищи, а как ваши дела? — Всё хорошо, — отозвался Дима и тоже пожал руку начальнику. — Проверяем рабочую версию. — Есть то, что я хотел бы подтвердить, и то, чего бы совсем не хотел, — ответил Игорь загадкой, поздоровавшись. — Так что поедем разбираться. — Только аккуратно и без глупостей, — напомнил ему Фёдор Иванович и проследил за беспокойным тяжёлым взглядом, направленным в сторону Разумовского, который отошёл на несколько шагов, чтобы ответить на звонок. — Серёжку твоего никто не обидит — слово даю. Гром кивнул ему в ответ и, помахав Серёже на прощание, поднял стекло окна. — Едем к Игнату? — уточнил Дима, постукивая пальцами по рулю. — Да, надо кое-что проверить, — Игорь отклонился на спинку сидения и достал блокнот из кармана. — Бросим машину во дворе, пройдёмся километра полтора-два. Тебя не смущает то, что, по словам Игната, наш барыга гуляет себе с рюкзаком, полным денег и золота? — Ну… — Дубин пожал плечами, выехав на главную дорогу. — С одной стороны, я солидарен с Птицей — судя по описанию, поведение парня похоже на какое-то психическое расстройство, и поэтому вполне возможно, что он просто не отдаёт себе отчёт в том, какую ценность носит. Но мы точно не знаем, вменяем он или нет, поэтому эта версия слабая. — А какая сильная? — Гром внимательно слушал напарника, желая услышать свои догадки от него. — То, что у барыги есть отличная крыша, — без колебаний ответил Дима, внимательно глядя на дорогу — все светофоры горели зелёным, и эту удачу хотелось перетянуть, как огромное одеяло, на ту область, где она была действительно необходима. — Либо свои молодчики, которые всюду стерегут, либо договорённость с местными — они его не трогают, а он им щедро платит. — Так можно разориться нахрен, — хмыкнул Игорь, ковыряя огрызок карандаша. — Ото всех не откупишься, да и жадность однажды возьмёт верх: сегодня дружба с местными есть, а завтра им уже мало тех денег, что им за дружбу платят, и всё — парень валяется где-нибудь под мостом. Свои молодчики — версия хорошая, но они же не могут взять и раствориться в воздухе, хотя должны его караулить, причём, в близком радиусе, чтобы быстро среагировать в случае нападения. — Ты клонишь к тому, что мы отсмотрели записи камер, проследили отрезок пути, и там никого не было? — нахмурился Дима и тихо выругался, когда его подрезал автомобиль с блатными номерами. — Игнат тоже сказал, что никого не видел, а у него на районе глаза повсюду, — Игорь подался вперёд, азартно поглядывая то на напарника, то на дорогу. — Снайперы? — осторожно предположил Дубин. — Не жирновато ли? — Гром сощурился и показал пальцем влево. — Давай-ка там припаркуемся. — А нанимать киллера — не жирновато? — парировал Дима, послушно перестроившись и свернув во двор. — В том-то и дело, — Игорь полистал блокнот. — Нанять хорошего киллера стоило ему целое состояние, а при таких расходах потянуть ещё и снайперов, которые будут следить за каждым шагом каждую неделю или, ещё круче, каждый день, — это ну очень сказочная история, он столько не наворовал. — Может, у мальчика хороший покровитель? — во дворе было полно машин, поэтому Дубин проехал через арку чуть дальше. — Может, — согласился Гром, сделав пометку в блокноте, — но тогда у него тоже должен быть свой мотив. Деньги сразу отметаем — на оплату всей операции, по моим подсчётам, должно было уйти больше того, что они смогли поиметь с украденного. — Раз дело не в деньгах, то у них обоих личная претензия к Стольникову, — сделал очевидный вывод Дима, припарковав автомобиль у неприметного голого дерева. — Если, конечно, у мальчика есть покровитель. — Слишком много «может» и слишком много «если», — хмыкнул Игорь и вышел из машины, хлопнув дверью. — Идём. Чувствую, сегодня мы точно что-нибудь проясним.

***

Серёжа на сто процентов был уверен в том, что мужественно пережил все травмирующие воспоминания, связанные с отделом полиции, но всё оказалось чуть сложнее, чем он предполагал. С порога его обдал запах свежей краски и сырой штукатурки, смешанный с приятным библиотечным ароматом старых бумаг и пережаренного кофе — все вместе они пробуждали в памяти то страшное, о чём ему так сильно хотелось забыть. Он помнил, как старые архивные папки поднимали в воздух пыль — её было видно в свете тусклой настольной лампы, когда Игорь без особого трепета бросал бумаги на стол. Он помнил, как в комнате для допросов уродливой влажной кляксой расползалось мокрое пятно, постепенно заполнявшее собой потолок, и от него пахло плесенью и подвальной сыростью. Он помнил, как на одном из этажей шёл непрекращающийся ремонт — тошнотворный химический запах растворителей въедался в одежду и волосы, вызывая невыносимую головную боль; а все работники отделения оставляли за собой стойкий шлейф либо кофе и сигарет, либо мятных леденцов и растворимых лекарств, которые обычно пьют от простуды, чтобы не слечь с температурой в разгар рабочего дня. Годы прошли, а атмосфера вокруг не изменилась совершенно, и Сергею стало немного не по-себе — он не заметил, как инстинктивно скрестил руки на груди, будто желая обнять самого себя. Ему не было страшно — скорее, странно, и разбудить Птицу своим волнением он не хотел. «Где мы? Отвечай!» — вдруг раздался в голове требовательный голос — от неожиданности беспокойное сердце подскочило в груди и ещё сильнее набрало темп. Было глупо надеяться на то, что его состояние останется незамеченным. «В отделении полиции, но нам ничего не грозит — мы просто пришли помочь Фёдору Ивановичу», — ответил Серёжа, стараясь держать лицо и выглядеть в меру сосредоточенным. «Тогда почему ты боишься, воронёнок?» — к удивлению, Птица не старался его задеть или раздразнить, а задал вопрос совершенно спокойно, сменив гнев на милость и решив поверить Сергею на слово — всё-таки он явно был настроен на то, чтобы наладить давно пошатнувшиеся отношения. «Воспоминания нахлынули», — кратко ответил Разумовский, стараясь переключить своё внимание на какие-то внешние детали, которых он не замечал раньше. «Это не твои воспоминания, а мои — вот и оставь их мне», — мудро заметил Птица, и Серёжа почувствовал, как вместе с голосом в голове исчезло чувство страха, затёрлись картинки прошлого, и его внимание оказалось в фокусе здесь и сейчас. — Не робей, идём-идём, — приободрил его Фёдор Иванович. — Тут все свои, тебе никто зла не желает, а о прошлом забудь — всё позади, ничего страшного не повторится, я тебе обещаю. Голос Прокопенко звучал по-отечески уверенно и тепло, он бережно выводил из состояния лёгкого ступора и отвлекал от перешёптывания и любопытных, липких взглядов, обращенных к Сергею, чью медно-рыжую макушку невозможно было оставить без внимания. — Всё в порядке, я понимаю, — улыбнулся ему в ответ Сергей, ощутив, как тиски, до боли сжавшие грудь, постепенно начали разжиматься. Незаметно вытерев вспотевшие ладони о джинсы, он сделал шаг в кабинет Фёдора Ивановича, где за компьютером уже сидели двое молодых парней, которые при виде начальника неуклюже встали из-за стола, а когда заметили Сергея, то оба побледнели, словно вместо него в воздухе зависло привидение. — Так-с, ну что, знакомьтесь, — Прокопенко указал на высокого темноглазого брюнета, который всеми силами пытался напустить на себя флёр важности перед Разумовским, будто тот пришёл не помогать, а подвергать сомнению его профессионализм. — Это Виктор, наш специалист по информационной безопасности. — Очень приятно. Сергей, — Серёжа протянул ему руку в знак приветствия, и Виктор, немного перестаравшись с имиджем, слишком крепко её пожал — было заметно, что он смутился и, прочистив горло, бросил в ответ сухое «взаимно». — А это Алексей, наш системный администратор, — Прокопенко кивнул на второго молодого человека. Алексей был на голову ниже, но чуть крупнее Виктора, носил круглые очки с толстыми стёклами, отчего его широкие глаза казались ещё больше, и он вполне мог бы произвести впечатление доброго весельчака, но этим утром на нём совершенно не было лица то ли из-за серьёзной проблемы, с которой ему пришлось столкнуться, то ли из-за того, что угроза начальника привести к ним Разумовского не оказалась шуточной. Весь его вид говорил о том, что ему хотелось провалиться под землю здесь и сейчас. — Р-рад з-знакомству, — он сам протянул Серёже руку для приветствия, и тот ответил бодрым рукопожатием. — Взаимно рад, — ободряюще улыбнулся ему Сергей и перевёл взгляд на Прокопенко. — Ну что ж, отличная команда. — У нас есть ещё ребята, но они, как назло, все на больничном, — он пересел за письменный стол в углу, переложив на него заранее кипу папок. — Серёжа, располагайся, чувствуй себя свободно, тут всё и все к твоим услугам. — Хорошо, спасибо, я только… — он осмотрелся, — А, вот, где вешалка. Поставив рюкзак на стул, Разумовский размотал шарф и немного неуклюже выбрался из куртки под внимательным взглядом новоиспечённых коллег, которые полагали, что Сергей должен был предстать перед ними как минимум в накрахмаленном костюме от какого-нибудь знаменитого бренда, но чуда, увы, не случилось. Серёжа был одет в джинсы и худи, а из дорогих предметов одежды на нём были только кроссовки — экономить на обуви он не любил. Достав из рюкзака капли и телефон, он одной рукой пригладил растрепавшиеся волосы и сел рядом с Виктором и Алексеем, которые всё ещё не верили своим глазам и молчали, не зная, с чего начать, и чего ожидать от Разумовского. — Давайте сразу обсудим некоторые вопросы, — нарушил неловкую тишину Сергей. — Во-первых, моя репутация далеко не самая чистая, и вы имеете полное право мне не доверять — это нормально; кроме того, я не являюсь вашим сотрудником, а значит доступ к данным для меня закрыт. Для того, чтобы не возникло проблем, я предлагаю заключить договор и попрошу Виктора лично присутствовать при всех моих манипуляциях. Не отличавшийся красноречием безопасник серьёзно кивнул, согласившись, и администратор его поддержал. — Отлично, — Серёжа смотрел на них, думая, как снизить градус напряжения. — Во-вторых, я уверен, что вы диагностировали проблему правильно, и моё присутствие здесь не для того, чтобы как-то вас смутить или… — он сделал неопределённый жест рукой, тоже немного волнуясь. — Д-да н-не, всё в п-порядке, — отмахнулся Алексей, на испуганном лице которого показалась добродушная улыбка. — М-мы сейчас ра-расскажем. Точнее, он, — указав на коллегу, администратор виновато поджал губы. — За-заикаюсь, п-простите. — Не извиняйтесь, что вы, — успокоил его Разумовский и перевёл взгляд на серьёзного Виктора. — В общем, пришла беда, откуда не ждали, — начал безопасник, нервно облизнув губы, и элегантным движением убрал набок густую волнистую чёлку, — Как выяснилось, нашему секретарю с доверенного ящика прислали на почту архив, из которого не извлекался файл, поэтому она переслала его ещё на два устройства, чтобы ей помогли, но там тоже, якобы, ничего не сработало. Естественно, все тыкали на документ, под которым была скрыта угроза, скрипт собрал другой скрипт, запустил его на выполнение, скачал нужные файлы, и так далее. Классика безответственности — сколько раз я предупреждал о подобном, и всё без толку. Виктор изящно снял с себя ответственность последней фразой и сурово нахмурился, будто пара лишних морщин могла придать больший вес его словам. Серёжу крайне забавляло подобное поведение, но виду он не подавал, полагая, что напыщенная строгость была не более чем защитным механизмом, и в процессе работы Виктор должен был немного оттаять. — Вирус пришёл с доверенного ящика? — переспросил Сергей, внимательно слушая. — Откуда, если не секрет? — Сверху прислали, поэтому никто ничего не заподозрил, — продолжил безопасник. — А вот это плохо, — Разумовский постучал пальцами по столу. — Вы предупредили их о заражении? — Да, но письмо уже улетело по всем отделам, — вздохнул Виктор, отклонившись на спинку кресла. — Каким-то чудом мы открыли зловред первыми, поэтому я связался со всеми, с кем мог, но, опять же, вполне реально, что предупреждение настигло некоторых пользователей постфактум. — Ясно, кто-то захотел устроить вам эпидемию, — Серёжа перевёл взгляд на монитор — тот был выключен. — Запускается хоть что-то? — Экран з-загрузки, — пожал плечами админ. — П-после первого перез-запуска отобразился ч-чекдиск, и за-затем нач-чалась беда. — Проверка файловой системы? — Сергей заподозрил неладное. — А вы точно уверены, что это был чекдиск? — Я подозреваю, что вирус как раз повредил файловую систему, и поэтому компьютер не может нормально запуститься, — предположил Виктор. — Только вот чекдиск должен был вывести проблему, а по факту ничего не просканировал. Но так ведь может быть, правда? — Вероятность, конечно, есть, но, зная последние тенденции, у меня более пессимистичный прогноз, — вздохнул Разумовский, с искренним сожалением посмотрев на кислое лицо безопасника, который до последнего надеялся, что дело не дойдёт до самого страшного. — Вирус-шифровальщик? — Скорее всего, но мне бы вживую посмотреть — нельзя ставить такой диагноз голословно, — скрестив руки на груди, Серёжа сверлил монитор задумчивым взглядом. — У вас нет никакого подопытного устройства, которое можно заразить? — Н-не, м-мы эти-то будем с-сто лет в-восстанавлив-вать, — Алексей посмотрел на него умоляющим взглядом. — Ладно, сейчас что-нибудь придумаем, — достав из рюкзака свой ноутбук, Сергей вернулся на место, и в это мгновение раздался настойчивый стук в дверь. — Товарищ полковник, разрешите? — в кабинет заглянул один из сотрудников — высокий обаятельный мужчина в выглаженной форме, который своим присутствием сразу заполнил всё пространство и приковал к себе внимание широкой голливудской улыбкой. «Тот самый Цветков, что ли?» — усмехнулся про себя Разумовский, подняв глаза от экрана ноутбука. — Говори, Костя, что у тебя? — Прокопенко выглянул из-за бумаг. — Я искал айтишников наших — их не было на месте, вот я и подумал, что вы знаете, куда все пропали, а они, оказывается, тут, — мужчина ленивым шагом завернул к ребятам и замер в ступоре, вдруг заметив Разумовского. — Ничего себе, какие у нас важные люди. Добрый день. Константин Цветков. — Очень приятно. Сергей Разумовский, — Серёжа пожал протянутую руку, мягко улыбнувшись уголками губ. Взгляд Константина был по-мальчишески живым и любопытным — он даже не пытался скрыть своей заинтересованности в нежданном госте, бесстыже разглядывая его с головы до ног, будто редкий экспонат в музее. — Это какими же судьбами вас к нам занесло? — экстравертный характер Цветкова вкупе с нагловатым поведением делали его похожим на популярных парней, которые имели свой клуб поклонников и поклонниц — Серёжа вдоволь насмотрелся на таких и в детдоме, и в лагерях, и на работе, а потому знал, что с подобными людьми нужно держать себя так же легко и непринуждённо, но не позволять переходить границы. — Да вот, у вас серьёзная проблема, — повёл плечами Разумовский и встал со своего места, чтобы достать блок питания. Цепкий взгляд Константина немедленно проследовал за ним: спереди Серёжу он уже рассмотрел, а сзади — пока нет, чем был крайне заинтригован. — Видимо, дело действительно серьёзное, раз привлекли даже вас, — Цветков сделал заискивающий комплимент, в ответ на который Сергей лишь усмехнулся. — Не «привлекли», а «попросили помочь» — это разные вещи, — он подключил блок питания к ноутбуку. — Кстати, я как раз пришёл сказать, что у меня компьютер тормозит, — Константин явно обращался к коллегам, но продолжал гипнотизировать Разумовского и разглядывать его, будто под микроскопом. — Т-ты что, вк-ключ-чил его?! — возмутился системный администратор, поправив очки. — Б-блин, К-костя, н-ну на-нахрена?! — Да что такого, я ж не знал! — Цветков подошёл ближе и, оперевшись руками о стол, мгновенно перешёл от приятной вежливости к нападению. — Если есть проблема, её нужно решать немедленно, и это ваша работа уведомлять о подобном, между прочим. У Виктора заиграли желваки, и весь образ отстранённо-холодного, серьёзного и собранного человека сполз с него, как дешёвый грим. — Наша работа? — взорвался он, заступаясь за себя и коллегу, и его красиво убранная чёлка съехала обратно на лоб, — Мы, блять, уже битый час пытаемся выяснить, что произошло — нихуя не работает; я обзвонил всех, чтобы предупредить, на входную дверь прилепил объявление, а специально для таких ебланов, как ты, в чат ВОТ ТАКИМ капсом написал. Как ещё ваше величество надо было уведомить, а?! — Разговорчики! — рявкнул Фёдор Иванович, услышав маты. — Простите, — хмыкнул безопасник, держась на грани истерики — его бледное лицо запылало нездоровым румянцем, в глазах вспыхнула ярость, а руки начали нервно подрагивать. Было заметно, что он, будучи ответственным человеком, все промахи принимал на свой счёт, и то, что происходило сейчас, оказалось для него настоящим кошмаром наяву. Цветков даже не повёл бровью и продолжал гадко улыбаться, глядя на Виктора — можно было поклясться, что он получал особое удовольствие от его бурной реакции. — Послушайте меня, пожалуйста, — Сергей тактично вмешался в нарастающий конфликт, решив пресечь его на корню, — Нам сейчас нельзя ни поддаваться панике, ни устраивать скандалы — что сделано, то сделано, нет смысла нервничать и ругаться. В сложившейся ситуации есть определённое преимущество — раз Константин включил компьютер, я смогу увидеть признаки заражения. — Ну пойдёмте тогда, а то вдруг там уже чёрный экран, и у нас плюс одна мёртвая машина, — Виктор сдул чёлку и порывистым шагом вышел из кабинета, решительно направившись к столу Цветкова. — Вы н-не обращайте внимания на н-него — он обычно те-терпеливее, — объяснил Алексей, искренне переживая за репутацию отдела. — Настоящий мужчина должен держать себя в руках в любой ситуации, — Константин сделал тонкое замечание, адресованное то ли Виктору, то ли Игорю, который в своё время не сдержался и накинулся на него с кулаками, защищая Серёжу от гадкой клеветы. — Настоящий мужчина должен сделать всё, что в его силах, чтобы сохранить то, что ему дорого, — парировал Сергей, прекрасно читавший между строк, и ускорил шаг, чтобы догнать безопасника. Скрестив руки на груди, Цветков проводил его долгим взглядом, в котором мелькнула тень уважения. Виктор сел за стол, сжал мышку, будто ослабевшую руку умирающего родственника, и сосредоточенно вгляделся в экран в ожидании роковой минуты. Он вновь попытался изобразить на лице ледяное безразличие, но не смог — нервы неминуемо брали своё, и казалось, будто ещё немного, и он расплачется то ли от беспомощности, то ли от обиды, то ли от абсолютно искренней привязанности к машинам, и Серёжа полностью разделял его чувства. — Вы когда последние бэкапы делали? — тихо спросил он у администратора, стоя за спиной у сгорбившегося Виктора. — Т-три дня на-назад, — с гордостью ответил Алексей, приосанившись. — Неплохо, очень даже, — похвалив его, Разумовский сел рядом с Виктором. Когда компьютер начал перезагружаться с последующим запуском проверки файловой системы, он раздосадованно цокнул и неодобрительно покачал головой. — К сожалению, он всё-таки не проверяет файлы, а шифрует, — подтвердил свои догадки Сергей, указав на длинную строку. — Здесь должно было выйти сообщение об этапах проверки и ошибках, а у нас только счётчик висит. Это точно не чекдиск. — Расшифровать нельзя будет, да? — тяжело вздохнул Виктор, смирившись со страшной участью. — Обычно шифровальщики генерируют разные ключи у разных пользователей, и так просто дешифратор не написать, но есть несколько лазеек, которые можно будет попробовать. Если шифруются записи о файлах, а не само содержимое файлов, то восстановление данных вполне возможно, — Серёжа ободряюще ему улыбнулся, опустив ладонь на плечо, и краем глаза заметил наблюдающего за ними Цветкова. — Не унывайте — взгляните на проблему, как на сложную и интересную задачу. Всё решаемо, тем более, на вашей стороне не только Алексей, я и мои специалисты, но и аналитики из крупнейшей в нашей стране лаборатории по разработке антивирусных программ.

***

— Гоп-стоп! — Гром заглянул к другу в тренерскую и широко заулыбался, встретив его на том же месте в прекрасном расположении духа и добром здравии. Бустер, явно задавшись целью искоренить минимализм, царственно восседал среди вымпелов, кубков, шарфов, картин, вывесок, пластинок и прочего барахла, от количества которого разбегались глаза, а от одной лишь мысли о цене голова шла кругом. — Какие люди в Голливуде! — встав из-за захламлённого стола, Игнат широко развёл украшенные золотыми цепями и кольцами полные руки, искренне довольный появлением Игоря, и оживился ещё сильнее, заметив его напарника. — Опа, и Димка тут! Чё как, ребзя? Работа кипит? — Всё путём! — улыбнулся Дубин, пожав крепкую ладонь. — Нормально, вопросики решаем, — Гром хлопнул товарища по плечу. — Как сам? — Да потихоньку, — отмахнулся Бустер, будто его мелкие дела не имели совершенно никакого значения для огромного мира. — Кручусь-верчусь туда-сюда, копеечку к копеечке складываю. — Нехило у тебя тут копеечек, — присвистнул Гром, подойдя к столу, на котором аккуратно лежали старые деньги — мечта любого нумизмата. — Да это так, фигня, — Игнат сгрёб купюры в одну кучу, монеты — в другую, и вложил в ладонь Грома серебряный рубль. — Только вот эта интересная. — Константин Первый, император, — прочитал он, внимательно разглядывая диковинку. — Погоди-ка, не было ж никакого… — Константин? — удивился Дима и подошёл ближе, чтобы удостовериться. — Тот самый, который отрёкся от престола после Александра? — Во, шарите! — довольно потирая руки, Бустер вернулся на своё место. — Константин от трона отказался, а денежки отчеканить успели заранее. — Офигеть, это ж какая редкость! — восхитился Дубин, не сводя глаз с монеты, и поправил сползшие на кончик носа очки. — Прикинь, одна такая монетка в Эрмитаже, а другая — у Игната Бустера! — он картинно развалился в кресле и принялся обмахиваться веером из старых купюр, а потом фыркнул смешок и вернулся в прежнее положение. — На самом деле, это почти стопроцентная подделка, но светлая детская вера неугасимо живёт в моём сердце… — Вера в то, что ты загонишь монетку за бешеные миллионы? — усмехнулся Гром, вернув её владельцу. — Ты слишком хорошо меня знаешь, братишка, — Бустер подпёр пухлую щёку рукой и, окинув Игоря изучающе-оценивающим взглядом, обратился к Диме. — Вот скажи, человеку идёт семейная жизнь? Дубин прыснул и согласно закивал в ответ, а Гром постарался состроить серьёзное лицо, но так и не смог. — Это что сейчас за выпад такой был? — он рассмеялся, с недоумением глядя на друга. — Разве что-то изменилось? — Дык я ж ничего плохого не говорю! — для убедительности Игнат картинно прижал ладонь к груди. — Ты раньше, уж прости, такой шакальный видок имел, а сейчас любо-дорого посмотреть! — Да иди ты, — насупился Гром, скрестив руки на груди. — Не-не, родной, у меня глаз намётан, я всё замечаю, — Бустер был непреклонен. — И твою походку, и взгляд, и выглаженную рубашку, и одеколон не за пять копеек. Раньше ты был какой-то потерянный, резкий, хмурый и побитый, а сейчас нет — только и всего. — Вот спасибо! — с едкой иронией хмыкнул Игорь. — Чего ты не говорил мне, что всё так плохо? — А тебе вот так просто скажешь, ага! — всплеснул руками Игнат. — Нет уж, я от тебя люлей получить не хотел. Даже сейчас за доброе слово чуть не врезал — друг, называется! — Ну не врезал же? — Игорь примирительно протянул ему кулак, и Бустер, стукнув по нему своим, прекратил возмущаться. — Не врезал, ладно, — он перевёл взгляд и заметил в руках Дубина объёмную папку. — У вас ко мне дельце? Если надолго, то чай-кофе за счёт заведения. — Да не, нам скоро ехать, — взяв документы из рук напарника, Гром достал фоторобот парня-барыги, портрет, нарисованный Димой, и несколько скриншотов с видеокамер. — Так вы всё-таки под мальчика-зайчика копаете? — Игнат разложил листки перед собой. — Не копаем — хотим знать в лицо, — уклончиво ответил Дубин, тут же снискав уважение Игоря, который мимолётно посмотрел на него красноречиво-одобрительным взглядом. — На кадрах он? — Он, он, — кивнул Игнат, — И портрет похож, и даже фоторобот. Глаза не очень вышли, но, поверьте мне, их ни один художник не намалюет — это надо увидеть, чтобы понять. — Больше не приходил к тебе? — Игорь пристально смотрел с товарища, нетерпеливо постукивая ногой. — Нет, но по моим расчётам, буквально на днях должен. Я тебе маякну, — пообещал Бустер, вернув фотографии, и Дима тут же спрятал их в папку. — Маякни, — нащупав в кармане кольцо, Гром протянул его Игнату. — Возвращаю тебе вещдок на время. Будет странно, если парень придёт к тебе и не увидит свою вещицу — может что-то заподозрить. — Это ты хорошо придумал! — Бустер забрал кольцо и тут же надел на палец. — Может, мне у него что-то выведать при встрече? Окажу тебе маленькую помощь по старой дружбе, так и быть. — Я тебе давал записку с номером, помнишь? Передай. Больше ничего не нужно, просто будь осторожнее. — Конечно, это не обсуждается, — Игнат достал блокнотный лист из-под спортивного кубка. — Вот твоя записка, всё на месте. — Отлично, — Игорь поднялся со своего места и протянул другу руку. — Ну, бывай. — Давай, родной, на созвоне, — пожав руку Игорю, Бустер так же горячо попрощался с Димой, отметив, что у того рукопожатие стало крепче, но не успели они выйти за порог, как у самых дверей столкнулись с одним из борцов — коренастый широкоплечий детина шагнул в тренерскую и закрыл за собой дверь. — Салам, — поздоровался он с гостями и обратился к Бустеру, — Игнат, там к тебе белобрысый этот пришёл. Пускать? — Да, — спокойно кивнул Бустер. — Три минуты, и пусть заходит. Скажи, что я по телефону вопросики решаю. Борец вышел, оставив за собой секундную мёртвую тишину, и Игорь почувствовал, как адреналин приятно разлился по венам, обострив восприятие до максимума. Шанс, который им выпал, казался настоящим подарком судьбы, и его ни в коем случае нельзя было упускать. — Сюда, быстро! — Игнат рывком открыл стоящий слева от его стола спортивный железный шкаф и принялся вытаскивать оттуда весь хлам, бросая на пол. Не задавая лишних вопросов, Дима метнулся ему на помощь, и уже через минуту шкаф опустел — в него вполне могли поместиться два человека. — Всем ша! Ни звука, — предупредил барыга, закрыв Игоря с напарником на ключ. — Нас точно не видно? — спросил Дубин, глядя в тонкую щель между двумя створками, которая открывала небольшой обзор на комнату. — Не видно, тш! — шикнул Бустер, окинув придирчивым взглядом обклеенный стикерами шкаф, и вернулся за стол. — Больше вас деть некуда — чёрного хода нет, а если вздумаете выйти, то точно столкнётесь с мальчиком — оно вам надо? — Мы и не думали, — шепнул Игорь, стоя в узком пыльном шкафу почти в обнимку с Димой — тот заметно нервничал и поглядывал то на Грома, то на широкую спину Игната в тонкий зазор между дверьми. — А что если… — начал было он, но Игорь строго приложил палец к губам, жестом приказав молчать. Вдруг в воцарившейся тишине мягко скрипнула входная дверь, и послышались немного неуверенные, шаркающие шаги — Гром отчаянно вслушивался в каждый звук, стараясь заглушить взволнованный стук собственного сердца. — Привет, зайчик! Проходи давай, не стесняйся. Тебя чего так долго не было? — радушно поприветствовав вошедшего, Игнат чуть подвинулся, чтобы лучше открыть обзор, и Игорь увидел, как напротив него робко присел необыкновенной красоты юноша. Белокурые волосы мягкими завитками обрамляли его миловидное лицо, спускаясь почти до плеч, аккуратное ухо украшала золотая серьга с крупной барочной жемчужиной, пухлые губы едва заметно дёргались в попытке изобразить ответную приветственную улыбку, отчего на щеках то появлялись, то исчезали очаровательные ямочки, а взгляд скрывал веер длинных светлых ресниц, которым позавидовала бы любая девушка. Парень выглядел худеньким, почти щуплым, с аристократично длинными пальцами, нервно теребившими лямку нагруженного рюкзака, но сам он будто стеснялся себя, а потому сидел, сгорбившись, прятал руки в рукавах серого худи и старательно избегал любого зрительного контакта. — Эй, ну ты чего? — талант Игната находить общий язык абсолютно со всеми сейчас особенно ему пригодился. — Может, тебе кофе сварганить — раздуплишься хоть немножко? — Я… Нормально, — медленно произнёс парень, спустя несколько долгих секунд, будто он тщательно обдумывал более остроумный ответ, но так на него и не решился. — Не нужно. — Ну нет так нет, — пожал плечами Бустер. — Показывай, что принёс. Кивнув, юноша послушно расстегнул рюкзак, нырнул в него, сгорбившись ещё сильнее, и вскоре на столе Игната образовалась небольшая горстка золотых украшений. — Такс… — Бустер начал деловито перебирать цепи и кольца, и в этот момент парень поднял на него взгляд, от которого у Игоря прошёл неприятный холодок по спине. Он понял, что имел в виду товарищ, говоря о том, что эти глаза нужно было увидеть, чтобы понять: на Бустера, будто сквозь густой туман, смотрели два бледных, почти бесцветных топаза. Взгляд мальчика-барыги был абсолютно пустым, расфокусированно-глупым и невыразимо тяжёлым, что совершенно не сочеталось с его ангелоподобной внешностью. Он старался не смотреть на Игната напрямую, и взгляд его скользил то над ним, то сбоку, то вдруг вновь скрывался за ресницами, и он сидел, сложа руки, будто провинившийся школьник. — Солнце моё, хочешь совет? — Бустер примерил крупную печатку и обратился к юноше, который тут же весь встрепенулся. — В нашем деле людей надо убалтывать, а ты сидишь, как воды в рот набрал. Расскажи-ка, что тут за камешки? — Тут… — бесцветные ледяные глаза снова скользнули по Игнату, всматриваясь куда-то сквозь него. — Два сапфира. Десять бриллиантов. Ручная огранка. — Во, ну можешь ведь, молодец! — похвалил его Бустер, и парень выдавил из себя робкую довольную улыбку. Стоящий в шкафу Дима аккуратно полез в карман за телефоном, чтобы сделать несколько фотографий, но Игорь посмотрел на него матом, и инициатива тут же была подавлена. Впрочем, Дубин особо не надеялся на успех — фотографии через такую тонкую щель, скорее всего, не получились бы, зато его собственные глаза отлично всё замечали: и поведение парня, и его невероятное сходство со Стольниковым — если б их можно было поставить рядом, то стало бы заметно, насколько идентичными были их профили, словно две капли воды. Насмотревшись на юношу и не оставив практически никаких сомнений по поводу его родства с ювелиром, Игорь принялся изучать открытый рюкзак, удачно повёрнутый в сторону шкафа. От рюкзака почему-то тянуло помоями, что было странно, ведь мальчишка бездомным явно не выглядел, и Игорю категорически не нравилось то, что внутри точно лежало нечто объёмное и тяжёлое. «Думай, Игорь, думай…» — повторял он про себя, судорожно сопоставляя факты, и от резко озарившей его мысли всё внутри вдруг замерло и будто оборвалось. — Пиздец… — прошептал он одними губами и сжал плечо Димы, ещё раз призывая не шевелиться и не делать глупостей. Из чёрного рюкзака едва заметно торчал тонкий красный проводок, вполне объяснявший, почему мальчик не нуждался в охране, и, судя по ошалевшему стеклянному взгляду Дубина, он тоже произвёл на него неизгладимое впечатление. Медленно бесшумно выдохнув, Дима перевёл взгляд на Грома — тот олицетворял собой стоическое спокойствие, и его выдавала только капля пота, медленно скатившаяся по виску к шее. — Так, зайчик, беру у тебя вот эту цацку с рубином, — Игнат выбрал очередное кольцо и, открыв сейф, принялся отсчитывать пачки с купюрами. — Ты как, нормально до дома дойдёшь с валютой? Может, тебе крышу устроить? У меня люди деловые, надёжные, в обиду не дадут… — Не нужно, — уверенно ответил юноша, складывая деньги в рюкзак. — Я сам. — Ну смотри, район у нас специфичный, — предупредил его Бустер, тут же надев кольцо на мизинец и придирчиво осмотрев его в свете ультрафиолетовой лампы. — О, чуть не забыл! Держи-ка телефончик. В ладонь парня опустился блокнотный лист, и он с любопытством всмотрелся в него, сосредоточенно хмурясь, будто там были написаны не цифры, а сложные математические формулы. — Человечек ищет всякий эксклюзив и антикварку, вот я и пообещал, что ты позвонишь, — Игнат чуть подался вперёд, заглядывая в блуждающие глаза и таким образом причиняя парню почти физический дискомфорт. — Позвонишь ведь? Я на тебя рассчитываю. Юноша усердно закивал, спрятал бумажку в карман и стал собираться, педантично раскладывая золото по внутреннему отделению рюкзака. — На неделе позвоню, — сказал он тихим, будто осипшим голосом. — Не сегодня. Устал. — Ну вот и чудно, договорились, — Игнат по-хозяйски развалился в кресле. — Отдыхай и перестань принимать дурь, слышишь? — Я? — в огромных пустых глазах мальчишки застыло удивление. — Я не принимаю. И не курю. Он снова опустил взгляд, будто обидевшись на замечание в свой адрес, и неуклюже надел куртку, сначала промахнувшись с рукавом. — Ладно, зайчик, ты на меня не сердись, — примирительно улыбнулся Игнат и помог ему с верхней одеждой. — Выглядишь неважно, вот я и подумал, что ещё немного, и передоз. — Плохо сплю. Кошмары, — признался он и потёр вдруг заслезившиеся глаза — кончик носа тут же покраснел, и плечи сами собой поднялись в защитной позе. — Я пойду. — Расскажу тебе секрет, — Игнат как бы между прочим поправил его капюшон. — Днём кошмары не приходят. Так что иди домой и хорошенько поспи, ладно? — Ладно, — он уверенно кивнул и будто воспрянул духом, зацепившись за эти слова — слёзы мгновенно высохли, будто у маленького ребёнка, решившего прекратить внезапную истерику. — Кстати, зовут тебя как? А то мы уже второй раз видимся — нехорошо до сих пор оставаться чужими, — Бустер вдруг задал очевидный вопрос. — Ваня, — мальчишка беспечно пожал плечами и чуть улыбнулся, снова посмотрев куда-то поверх головы Игната. — Я пойду? — Иди давай, не заблудись только, — он махнул ему на прощание, закрыл дверь и, выждав несколько секунд, подбежал к шкафу. — Всё увидели, что нужно? — Бустер серьёзно спросил Игоря и Диму, которые вышли из узкого душного пространства и теперь пытались отдышаться. — Более чем, — кивнул Гром, утерев пот со лба. — Ты молодец, правильно с ним общался. — Не то что бы я выбирал какую-то тактику, — усмехнулся Игнат. — Но спасибо, товарищ майор. — Всё, теперь мы точно побежали, — Игорь снова пожал ему руку. — Пообещай, что сегодня никого к себе не пустишь, кроме своих. На всякий случай. — Обещаю, братишка. Вещдок тебе выкупил ещё один, кстати, потом отдам, — ухмыльнулся барыга и аккуратно спросил. — Парень сильно влип, да? Если хочешь знать моё мнение, он не способен на крупные гадости. — Он влип, но насколько сильно — пока вопрос, — честно ответил Гром, направившись с Димой к двери. — Обязательно учту твои слова. Короче, спасибо, с меня магарыч! — Сочтёмся! Выйдя из тренерской, Игорь поправил кепку и широким быстрым шагом направился к выходу — Дима почти бежал за ним, стараясь успевать. — Игорь, его надо брать, — решительно заявил он и достал телефон, чтобы набрать номер отдела. — Его нельзя брать сейчас, — бескомпромиссно ответил Гром. — Нельзя. — У него бомба! — Я видел, что у него бомба, — остановившись у одного из окон, Игорь вгляделся в переулок взглядом хищной птицы, ожидающей появление добычи на горизонте. — Она у него была и вчера, и позавчера, и неделю назад. Вчера она не рванула, позавчера не рванула, и неделю назад тоже. Это и есть его «охрана», поэтому он не нуждается ни в крыше, ни в снайперах — малейшая опасность, и рюкзак сдетонирует. Нужно ли нам сейчас создавать ему стрессовую ситуацию? Точно нет. — Но… — Дима выглядел растерянным, — Но это же бомба, Игорь! А он сейчас пойдет в толпу людей. — Как вчера, позавчера и неделю назад, — спокойно повторил Гром. — Ничего не будет, если его не шугать, но мы должны проследить маршрут и уже дальше действовать по обстоятельствам. Бомбу, естественно, нужно обезвредить, но точно не сейчас — перехват с мигалками не только сделает всё хуже, но и спутает нам следы. Если парень работает не один, в чём я почти уверен, начнётся шухер, и выйти на преступников так же успешно, как сейчас, потребует от нас огромных усилий. Ага, вот и он… Птица был невероятно точен в сравнении Игоря с ястребом — повадки хищника были особенно в нём читаемы, когда дело касалось слежки. Не чуя под собой ног, Гром вылетел из спортзала и плавно перешёл на прогулочный шаг, когда светлая макушка Вани оказалась в поле его зрения. — Не кипишуй, мы с тобой просто гуляем. Дворами, закоулками, переходами… — Игорь чуть дёрнул напарника за рукав. — Не смотри на него в упор, просто поглядывай время от времени. Расслабься. — У него бомба — как я могу расслабиться? — Дубин нервно дёрнул плечами. Ему не хватало терпения и холодной расчётливости Грома, который привык думать на несколько ходов вперёд, как профессиональный шахматист. Эмпатия и эмоциональность Димы порой закрывали ему глаза и глушили голос разума, заставляя немедленно переходить к действиям, которые были верны только в моменте, но в перспективе могли принести ещё больше проблем. — А я тебе говорю — спокуха, — Игорь шёл по следу, время от времени останавливаясь у ларьков с шавермой и прицениваясь. — Мальчик явно с особенностями, но не глупый, проблем себе не хочет. В метро он не пойдёт — его остановят на первой же рамке, в общественный транспорт, скорее всего, тоже не сядет — он старается держаться подальше от толпы, максимум — такси или автомобиль кого-то из знакомых, в таком случае номер можно будет пробить. — Он завис у витрины одной из ювелирок, — поделился наблюдением Дима. — Всё верно, это его мания, — кивнул Игорь, мысленно составляя психологический портрет главного подозреваемого. — Вот видишь, всё нормально: он ведёт себя достаточно спокойно, не оглядывается, никого не ищет глазами, не смотрит ни на часы, ни в телефон, а только глазеет на красивые витрины и пирожок себе в лавке купил. Когда люди собираются устроить взрыв, они о пирожках думают в последнюю очередь, поверь мне. Этот забавный факт ощутимо приободрил Диму, и он почувствовал, как холодная рука, сжимавшая сердце, ослабила хватку. — Хорошо, ты прав, — выдохнул он. — Но… Бомба — это далеко не лучший способ самозащиты, он ведь, в случае чего, сам подорвётся. — Давай делать ставку либо на его особенности и непонимание последствий для себя, либо на то, что ему внушили, будто бомба — это хорошо и эффективно, не объяснив побочный эффект, — хмыкнул Гром, пожав плечами. — Я каждый раз думаю, что уже прошёл все круги ада, всё повидал и ко всему привык, но нет — до сих пор на многое реагирую до дрожи в руках, — Дубин всеми силами пытался вернуть себе самообладание. — Опыт — дело наживное, — заверил его Игорь, — но привыкнуть до конца ко всему, с чем мы имеем дело, не получится. Только дрожь пройдёт. — Ну хоть так, — усмехнулся напарник и посмотрел на часы, — Чёрт, у нас же запланирована встреча со Стольниковым. — Точно, — Гром проводил ястребиным взглядом свернувшего за угол Ваню. — Поезжай, я сам за мальчишкой прослежу. — Ты что, я тебя не брошу! — возмутился было Дима, но Игорь его перебил. — Возвращайся к машине и поезжай, — настаивал он, чуть ускорившись. — Ты умеешь хорошо разговаривать, поэтому разузнай у Стольникова про Ваню, но не говори ничего напрямую — пусть сам расколется. Покажи фотки, проследи за реакцией. Чем больше информации из него вытащишь, тем лучше. — Понял, — кивнул Дубин, крепче сжав папку. — Не звони мне — я сам с тобой свяжусь, как закончу, — Игорь продолжил его инструктировать, — Если не дам знать до восьми вечера, можешь поднимать тревогу. Если со мной что-то случится, объясни Серёже и не в коем случае не оставляй его одного. — Иди ты нафиг! — Дубин нахмурился, с возмущением посмотрев на напарника. — Сам всё объяснишь — у тебя нет никакого права не возвращаться. — Знаю! — ухмыльнулся Гром, подмигнув. — Но я же должен был дать тебе план действий на случай форс-мажора. Не парься, всё хорошо будет, честное слово — можешь верить моей чуйке. — Ладно, давай, — немного поколебавшись, Дима развернулся и пошёл обратно через дворы, чтобы срезать путь до машины. Ему хотелось скорее сбросить с себя этот нервный день, вновь оказаться с друзьями на кухне, пить чай и болтать обо всём, кроме работы, от которой он смертельно устал.

***

Фёдор Иванович перебирал папки с отчётами, то и дело сладко зевая в кулак — под монотонное мягкое клацанье клавиатуры невыносимо хотелось дремать. Сидящий в кресле Серёжа работал на своём ноутбуке, что-то увлечённо печатая, и время от времени подходил к компьютеру, чтобы проверить, как шло восстановление системы. Раз в полчаса он отвлекался ото всех дел, капал капли и сидел с закрытыми глазами около минуты, отклонив голову. — Болят, да? — аккуратно спросил Прокопенко, отметив, как часто Серёжа тянется к каплям. — Не болят, но будто песка насыпали, — ответил он, сжав пальцы на переносице. — С каплями вполне терпимо. — Постоянно сидеть на каплях тоже нельзя — тебе бы к доктору, — в голосе Фёдора Ивановича прозвучала искренняя забота. — Не надо тянуть. Окулисты же безобидные — это не стоматологи. — Мы с Димой договорились сходить, но он, возможно, забыл… — Сережа мягко усмехнулся, посмотрев на собеседника заговорщическим хитрым взглядом. — А я ему не напоминаю. — Детский сад какой-то! Вот попадётся мне Димка, и я вас обоих за ушко да на солнышко, — полковник рассмеялся, неодобрительно покачав головой. — Ладно, это я шутки шучу, а на самом деле, очень понимаю тебя — к врачам никогда ноги не идут. Помню, пролежал в больнице с ранением пару недель, а потом не мог себя заставить даже на плановый осмотр сходить — так осточертело, и воспоминания липнут, как банные листы к одному месту. — Именно, — Серёжа подтвердил. — Воспоминания. Я прекрасно понимаю, что в больнице мне ничего не сделают: не скрутят, не обколют транквиликами, не запрут в комнате; только страх на то и страх, что на него адекватные доводы порой просто не действуют. — Но ты же сам понимаешь, что долго избегать врачей не выйдет? — Прокопенко по-отечески тепло улыбнулся. — Значит, надо быть хитрее своего страха. — Это как? — отвлёкся от работы Сергей, внимательно слушая, и подпёр подбородок кулаком, подавшись вперёд. — Раз ты боишься повторения сценария, в него надо вписать то, чего не было и не могло быть в прошлом, откуда твой страх пришёл. Например, присутствие Димы — он у тебя с психиатричкой и больницами не ассоциируется точно, — подсказал Фёдор Иванович. — С Игорем такой фокус может не прокатить — всё-таки, вы часто виделись в тот период, о котором мы не будем вспоминать. — Слушайте, а в этом явно есть смысл, — совет показался Серёже вполне рабочим, и мысль о присутствии Димы рядом действительно его успокаивала — старый страх не имел власти там, где появлялся хотя бы минимальный новый опыт. — Отличная идея, спасибо! — Да не за что! Житейская мудрость, — отмахнулся Прокопенко и встал, чтобы размять затёкшую спину. — Димка — хороший парень, я рад, что вы втроём так сдружились. Надо бы только его в отпуск отправить в ближайшее время, а то зачахнет совсем… — Он говорил, что никак выспаться не может — голова постоянно работает, тяжело отвлечься, — Разумовский налил себе воды из кулера и сделал глоток. — Увы, это нехороший звоночек, — горько усмехнулся Прокопенко и вдруг предложил, — Надо бы вас всех к нам на дачу вывезти, как потеплеет. — Ух ты! Вы серьёзно? Было бы очень здорово, — лицо Серёжи озарила искренняя счастливая улыбка — в детстве он не мог даже мечтать о том, что тоже однажды поедет на загадочную дачу, о которой рассказывали дворовые мальчишки, время от времени прибегавшие пообщаться к детдомовским ребятам. Дача — это ведь не просто загородный дом, а, прежде всего, особая атмосфера, ассоциирующаяся с семьёй, общим трудом и отдыхом на природе. За свою жизнь Разумовский успел понять, чем отличается коттедж от виллы, а палаточный лагерь — от глэмпинга, но дача во всём её неотёсанно-душевном великолепии была ему недоступна, потому что она оказывалась пустой и искусственной, если в ней отсутствовал самый важный компонент — гостеприимные любящие люди. — Лена, конечно, будет ворчать, что у нас там ничего не оборудовано для комфортной жизни, но зато природа чудная, залив. И порыбачить, и поплавать, и просто посидеть у воды можно — благодать! — Прокопенко с тоской посмотрел на кипу бумаг в надежде, что они над ним сжалятся и исчезнут в мгновение ока, — А пока приходится торчать тут и сортировать бумажки. — Наступит май — начнётся новая жизнь, — в который раз за день сказал Серёжа, будто май, о котором так хотелось говорить, самим фактом своего существования обещал ознаменовать счастливый период, полный солнца, тепла, любви и безграничного счастья абсолютно для всех. — Бумажек, наверное, меньше не станет, но отношение к ним хотя бы немного изменится в лучшую сторону. — Абсолютная правда, Серёж, — согласился Фёдор Иванович, — Даже если не будет много солнца, световой день прибавится, потеплеет, и всё станет на свои места. Доживём до мая, поедем на природу, отдохнём, пообщаемся, забудем обо всех делах. Лишь бы Игорёк скорее своё дело закрыл — уж больно мутная история вышла с этим ограблением… От приятного разговора с мечтами о прекрасном будущем его отвлёк телефонный звонок, и Фёдор Иванович по привычке нажал кнопку громкой связи. — Прокопенко слушает. — Фёдор Иваныч, это Игорь, — донеслось из стационарного телефона, отчего Серёжа замер и весь вытянулся, как по струнке, в нехорошем предчувствии чего-то серьёзного. — Сразу к делу: мне бы сапёров. «Сапёров?!» — сердце в груди Разумовского пропустило удар, рискуя в очередной раз потревожить Птицу. — Адрес? — Прокопенко присел и нервно провёл ладонью по шее. — Вы это, только не нервничайте, всё хорошо. Я сейчас вообще обедаю, — голос Грома прозвучал вполне бодро. — Игорь, твою ж… — полковник чуть не выругался. — Объясни по-человечески, чём дело? — Короче, мы с Димой вышли на подозреваемого. Судя по всему, парень таскает в рюкзаке бомбу, — будничным тоном начал объяснять Гром, будто каждый второй носил с собой взрывчатку, и в этом не было ничего удивительного. — Это его своеобразная защита — он сбывает золото в одиночку, без охраны, а в конце дня забирает всё ценное и оставляет рюкзак с бомбой в неприметном мусорном баке, к которому почти нет доступа. Предполагаю, что локация «хранилища» меняется в зависимости от расписания вывоза мусора, но сейчас этот рюкзак буквально перед моим носом. Мне нужно, чтобы сапёры обезвредили бомбу и заменили её на очень похожий муляж. Если приедут на мусоровозе, чтоб особо не привлекать внимание, будет идеально. — Ясно, — Фёдор Иванович зафиксировал на бумаге слова Игоря. — Я сейчас распоряжусь, чтобы инженерно-сапёрный отдел связался с тобой по деталям и адресу. Ты только сам не геройствуй и ничего не трогай, понял? — Понял — не дурак, — усмехнулся Игорь и задал вопрос, волновавший его сильнее рабочих моментов. — Фёдор Иваныч, Серёжа ещё у вас? С ним всё хорошо? Активная работа на время отвлекла Грома от навязчивых мыслей о безопасности самого дорогого человека, но он не мог ничего с собой поделать — всё-таки отпустить контроль оказалось непростым делом, и даже находясь на предельно допустимом расстоянии от подозрительного рюкзака, он продолжал думать о Серёже и переживать о том, что он мог стать жертвой ядовитого языка Цветкова. Разумовский смущённо заулыбался, посмотрев на Прокопенко, и тот добродушно усмехнулся в усы. — Всё хорошо с твоим Серёжкой. Помогает моим ребятам и свою работу делает. Никто его тут не обижает. — Отлично, — в голосе Грома послышалось облегчение. — Ладно, мне пора. Приеду в отдел, как разрулю всю эту ерунду. Если что, Дима не со мной — он поехал к Стольникову. — Хорошо, я тебя услышал. Жди звонка от сапёров. — Жду. Игорь повесил трубку, и Фёдор Иванович тут же принялся набирать номер сапёрного отдела, параллельно стараясь успокоить побледневшего от всего услышанного Разумовского. — Серёж, очень прошу тебя, не переживай — у Игоря всё под контролем, сейчас к нему на помощь приедут сапёры, а они своё дело знают — у нас первоклассные специалисты… — Я не переживаю, — Разумовский удивился себе и своим эмоциям — раньше от одной лишь мысли о том, что Игорь находился в потенциальной опасности, он лез бы на стену от удушающей паники, но сейчас его испугала только сама новость о бомбе, и он не поддался слепой тревоге, а искренне поверил в силы и профессионализм Грома, что ощущалось совершенно новым уровнем доверия. — Я знаю, что Игорь справится. Фёдор Иванович с гордостью посмотрел на Серёжу и улыбнулся ему, уверенно кивнув в ответ — в этот момент на другом конце провода ответили, и он отвлёкся на важный разговор: — Инженерно-сапёрный отдел? Генерал-полковник Прокопенко… — Сергей? — в кабинет заглянул Виктор, — У нас опять ошибка, посмотрите? — Да, бегу, — закрыв свой ноутбук, Разумовский взял телефон и вышел из кабинета, обрадовавшись тому, что в активной работе время обещало пролететь быстрее, и мысли не будут отвлекаться ни на что постороннее. Восстановление компьютеров шло муторно, долго и совсем не гладко — Серёже приходилось постоянно быть начеку и созваниваться с лабораторией и коллегами, пока Виктор и Алексей занимались механической работой и ждали его команды о том, что нужно было делать дальше. Разумовский торопливым шагом ходил от стола к столу, разговаривая по телефону, потом что-то проверял, включал, выключал, возвращался в кабинет Прокопенко, снова выходил и снова что-то устанавливал, считал, загибая пальцы, долго и обстоятельно общался с администратором и безопасником, совершал очередной обход, и так весь день. Поначалу сотрудники отдела смотрели на него крайне настороженно: одни ждали от Сергея барского, нагловатого поведения, как от больших начальников, другие переживали, что он может быть нестабилен — всё-таки весна, и, согласно популярному стереотипу, у людей с психическими расстройствами как раз в это время в планах было обострение; а особо ушлые пытались вывести изящную сплетню о том, что Разумовский должен Прокопенко и теперь «отрабатывает положенное». В первые полтора часа пребывания Сергея в кабинете Фёдора Ивановича отдел жужжал, как пчелиный улей, полнясь слухами и догадками, но как только до всех дошло, что проблема оказалась куда сложнее, чем предполагалось, все затихли и стали присматриваться к Разумовскому, стараясь разглядеть не подтверждение своих догадок, а его самого. Оказалось, что Серёжа был максимально вежлив, аккуратен и не заносчив, он не строил из себя божество, спустившееся до плебеев, а наоборот — старался прийти на помощь при первой же возможности, подбадривал, не заострял внимание на том, что не получалось, а когда ему удалось реанимировать первый компьютер, он с настоящей мальчишеской радостью дал пять Виктору, который от облегчения, благодарности и счастья не мог вымолвить и слова. Постепенно к Разумовскому начали подходить сотрудники отдела, знакомиться и предлагать свою помощь, но тот вежливо отказывался, уверяя, что всё находилось под контролем, и они втроём прекрасно справлялись. — Может, вам сделать кофе? — робко предложила ему секретарь-делопроизводитель, успевшая выплакать все глаза и принести Прокопенко заявление об увольнении, которое тот порвал при ней же, хорошенько отчитал и заставил выпить успокоительное. — Кофе… — Серёжа задумался и взглянул на Виктора и Алексея. — Давайте сделаем перерыв? — Д-давайте, — сидящий за столом напротив администратор выглянул из-за монитора. — Поддерживаю, — кивнул Виктор и, нашарив в кармане смятую пачку сигарет, встал. — Пойду пока покурю. — Тогда нам три кофе, пожалуйста, — мягко улыбнулся Сергей, участливо посмотрев на секретаря. — Надеюсь, вы больше не плакали? — Нет, я уже нормально, — отмахнулась она. — Но это кошмар какой-то, конечно, что даже вас пришлось звать на помощь по моей глупости… — Не вините себя, пожалуйста. У вас не было никакой причины не доверять письму от высокого начальства. Конечно, нужно быть внимательнее, но все прекрасно понимают, что никто не будет проверять каждый скачанный файл. Кроме того, эпидемия затронула не только ваш отдел — она массовая, и, к сожалению, никто не был застрахован от заражения на сто процентов. — Спасибо вам за адекватное человеческое отношение — этого порой ужасно не хватает, — секретарь порывисто вздохнула, и пелена слёз окончательно ушла с её глаз. — Вам кофе со сливками или без? — Без сливок и без сахара. — Хорошо, — она немного замялась и, убрав светлую прядь за ухо, тихонько спросила. — Вы не против, если я в кружке Игоря сделаю? У нас гостевых не осталось — только стаканчики дурацкие. — Без проблем, — заулыбался Серёжа, отметив, что секретарь явно была в курсе их с Игорем отношений, — Думаю, он не будет против. Как только девушка удалилась, на место Виктора вальяжно приземлился Цветков и одарил Разумовского ядовито-приторной улыбкой: — Драсьте ещё раз! — Драсьте, — передразнил его Сергей, — У вас ко мне какое-то дело? — Да нет, — Константин пожал плечами, вновь принявшись его разглядывать. — Вы сегодня как белка в колесе — устали, наверное. Может, покурим? — Нет, я бросил, — категорично ответил Серёжа. Отклонившись в кресле, он опустил ногу на ногу и повернулся к собеседнику всем корпусом, показывая своё максимальное внимание. — Почему? — в голосе Цветкова послышалось лёгкое разочарование. — Редкое курение успокаивает и помогает завести новые знакомства — сплошные плюсы. — Курение повышает тревожность, а для новых знакомств есть соцсеть и встречи по интересам, — усмехнулся Разумовский, открыто посмотрев в его бесстыжие глаза. — Если вы ищете повода поговорить, давайте поговорим. — Прямо вот так? — наигранно восхитился Константин, будто до него снизошёл небожитель, не потребовав за аудиенцию никаких жертв и подношений. — Прямо вот так. — Ну ладно, смотрите… У меня к вам чисто научно-профессиональный интерес, — Константин подпёр голову рукой и чуть сощурился, предвкушая реакцию собеседника. — После всех тех событий… Вы сейчас нормально себя чувствуете? А то весна, всё такое. — Да, сейчас всё хорошо. Как видите, я ещё никого не покусал и не поджёг, — отшутился Сергей, ожидав подобный вопрос. — Если серьёзно, то я в уверенной ремиссии, поэтому можете не переживать ни за общество, ни за себя. Весеннее обострение, кстати — это миф, просто симптомы могут усугубиться на фоне нехватки витаминов и серости вокруг. — Вот как, — привыкший выводить людей на эмоции Цветков не был удовлетворён спокойствием и честностью. — Ну да, я слышал, что весна не при чём, и люди с психическими проблемами в любое время года в петлю лезут. Просто интересно мнение из первых уст. — Абсолютно верно, — кивнул Серёжа и, поблагодарив секретаря, которая принесла ему кофе, продолжил. — Но для любого плохого исхода должно сойтись множество факторов: состояние здоровья, ментальное состояние, ситуация на работе или в учебном заведении, ситуация в личной жизни, в семье или отсутствие таковой, фоновый стресс, триггеры… Всё очень сложно. Не думайте, что каждый человек с диагнозом — потенциальный преступник или самоубийца. — И что, у вас многое совпало? — Я собрал бинго, — откровенность обезоруживала, а Константин сам не мог понять, почему ему так сильно хотелось задеть Разумовского и вывести его из равновесия, но никак не получалось, и при разговоре с ним голова ощущалась какой-то удивительно лёгкой и пустой. — Пока достаточно для научно-профессионального интереса? — задал ироничный вопрос Сергей, нарушив паузу, и сделал глоток кофе. — Вполне, — криво усмехнулся Цветков, и взгляд его упал на лежащий в стороне новенький смартфон. — А нет, созрел ещё вопрос. — Снова научно-профессиональный интерес? — поднял бровь Разумовский, тихо рассмеявшись, и Константин, фыркнув смешок в ответ, тут же скорчил серьёзное лицо. — О да, он самый, — указав взглядом на телефон, он без какого-либо подвоха спросил. — Стоит покупать последнюю модель? Я уже миллион статей и отзывов перечитал, но очень уж всё противоречиво. — Если вам нужны понты, то покупайте, конечно, — Серёжа не ожидал, что разговор вдруг резко повернёт в сторону обсуждения гаджетов, но всегда был рад этой теме, — А если действительно хотите знать моё мнение, то лучше взять прошлогодний флагман. Во-первых, сэкономите, во-вторых, он, на мой взгляд, более логичный, доработанный и удобный, да и обновления на него будут приходить ещё долго. Новая модель оставила у меня смешанные впечатления — это будто перевалочный пункт между прошлым флагманом и тем, который выпустят в перспективе, так что решайте, надо оно вам или нет. — Однако, вы прошлогодним смартфоном не пользуетесь, — хитро усмехнулся Цветков и лукаво сощурился. — Всё-таки понты победили, да? — Нет, это сугубо научно-профессиональный интерес! — абсолютно серьёзно ответил Разумовский, и они оба рассмеялись, будто старые знакомые, у которых была своя разрывная локальная шутка. — Но если быть с вами ещё честнее, — Сергей обнял кружку ладонями, с мягкой полуулыбкой глядя на Константина, который смотрел на своего собеседника совершенно другими глазами и бросил затею его подначивать, — то с точки зрения безопасности, людям вашей профессии лучше обходиться простым кнопочным телефоном, хотя бы на работе. — Ой нет, в отличие от Грома, я не готов к таким жертвам, — поморщился Цветков и, бросив взгляд в сторону стола Игоря, не заметил его на рабочем месте. — Кстати, а где он сегодня? — С Димой в городе, продолжает расследование, — взглянув на часы, Сергей чуть нахмурился и вздохнул — день клонился к вечеру, а звонка от Игоря всё не было. — Да, точно, я слышал, у него что-то про ограбление ювелирки, — Цветков не сводил глаз с Разумовского, замечая каждую перемену в его настроении. — Ничего с ним не случится. Это ж Гром. — Я тоже так думаю, просто ожидание — неприятная штука, — собрав волосы в хвостик, Сергей достал капли для глаз. — Понимаю, да, — удивившись внезапному приступу неловкого косноязычия, Константин полностью исчерпал желание переходить на личности, несмотря на то, что с самого утра лелеял мысль, как бы начать расспрашивать Разумовского об Игоре и нарочно ставить его в неловкое положение своими вопросами. — Может, вам помочь с каплями? — Спасибо, я сам, — отклонив голову, Серёжа закапал глаза и зажмурился. — Прошу прощения, что я так, посреди разговора — просто больше нет сил терпеть. — Хотите, подскажу хорошего врача? — Константин не узнавал себя, попав под очарование собеседника. — Я уже пообещал сходить к окулисту по рекомендации Димы Дубина, — проморгавшись, Сергей снова посмотрел на Цветкова, и его глаза уже не выглядели такими воспалёнными. — Мы у одного наблюдаемся — это действительно хороший специалист, — Константин снова слишком откровенно скользнул взглядом по лицу Серёжи и поднялся со своего места. — Ладно, я пойду, не буду больше отвлекать. — Всё в порядке, — мягко улыбнулся Разумовский, отпив ещё кофе. — Кстати, ваш компьютер ожил. Завтра Алексей закончит настройку, и можно будет снова работать. — Работать и хвастаться, что мой комп воскресил сам Сергей Разумовский? — усмехнулся Цветков, сложив руки в благоговейном молитвенном жесте. — Ага, целых две кнопки нажал! — рассмеялся Серёжа, махнув рукой. — Все лавры Алексею и Виктору — они у вас большие молодцы.

***

— Солнце, привет! Прости, что так поздно — я только освободился. Ты дома? — прозвучал долгожданный голос Игоря, в ответ на который Серёжа искренне заулыбался и отвлёкся от дел, отклонившись в кресле. За окном давно стемнело, отдел был почти пуст, и в напряжённой рабочей тишине слышался лишь шум компьютеров и клацанье мышек. — Привет, родной, — он зажал телефон между щекой и плечом, потёр глаза и запустил пальцы в волосы — под конец напряжённого дня начала гудеть голова. — Я ещё не дома — задерживаюсь у тебя на работе. — Ого, вот это дела, — искренне удивился Гром. — Настолько всё плохо? — Могло быть и лучше, но могло быть и хуже, — усмехнулся Серёжа, посмотрев на отражение лампы в окне. — Как ты? Всё в порядке? — Я-то хорошо, но это дельце знатно даёт нам прикурить, — Игорь тихо рассмеялся и устало вздохнул. — Всё интереснее и интереснее, прикол на приколе. — Даже так? — Ага, — судя по хлопку двери, Гром сел в машину. — Я тебе потом обязательно всё расскажу. Через полчаса буду в отделе, дождёшься? — Конечно! Все уже разошлись, но я ещё дорабатываю, и ребята пока на месте с Фёдором Ивановичем, — посмотрев на пустой флакон с каплями, Серёжа вздохнул. — Если вдруг будешь ехать мимо аптеки, купи мне ещё капель, ладно? — Ладно, но кому-то светит доктор — фиг ты у меня отвертишься, — в голосе Игоря прозвучала улыбка. — Мне уже об этом сегодня двое сказали, так что я сдаюсь, — капнув остаток лекарства в глаза, Сергей зажмурился и отклонил голову. — Я очень по тебе соскучился за этот бесконечно-долгий день. — И я соскучился, — бархатный голос Грома над самым ухом звучал лучше любой мелодии. — Но мы уже совсем скоро встретимся и поедем домой пить чай и отдыхать. — Как же хорошо! — потянувшись до хруста в пояснице, Разумовский довольно мурлыкнул. — Очень тебя жду. — Скоро буду. Попрощавшись и убрав телефон, Сергей провёл ладонями по лицу и устало выдохнул, желая скорее оказаться дома, упасть в постель, забыться сном и дать свободу Птице на весь следующий день. — Ехал бы ты домой, Серёж, — на его плечо опустилась тёплая ладонь Фёдора Ивановича. — Уже поздно, да и ребята нормально справляются без твоей помощи. Я не знаю, как тебя отблагодарить и за работу, и за общий моральный дух — никто не поцапался и не раскис, удивительно даже. Давай я тебе заплачу? — Нет-нет, что вы, не нужно! — отрицательно замотал головой Сергей. — Не обижайте меня, я правда приехал просто так. Тем более, новый вирус был мне интересен, так что я и любопытство утолил, и чем смог, тем помог. — Ох Серёжка! — Прокопенко осуждающе покачал головой. — Ладно, расплачусь с тобой пельменями, варениками и вином. — А вот это приму с благодарностью, — добродушно рассмеялся Сергей и посмотрел на часы. — Игорь должен вот-вот приехать, я с ним домой и пойду. — Так он сюда заедет? Отлично, — обрадовался Фёдор Иванович и окликнул Виктора и Алексея, — Друзья, закругляйтесь потихоньку, завтра продолжите. Всем премия за отличную слаженную работу! Ребята сначала не поняли, что обращение было к ним, а когда до них дошло, то широкая улыбка озарила их лица. Серёжа смотрел на них, улыбаясь в ответ, и чувствовал предельную усталость и максимальное удовлетворение, как в старые добрые времена, когда его собственная команда была совсем крошечной, и любые проблемы они решали с таким же искренним рвением ночи напролёт, будто от их успеха или неудачи зависело, как минимум, существование человечества. — Спасибо вам за работу, было очень круто, правда, — Разумовский подошёл к ним и протянул руку на прощание, искренне поблагодарив. — Вы классные. — Это вы классный! — заулыбался Виктор и встал, чтобы пожать руку в ответ и приобнять Сергея, как боевого товарища, с которым была пройдена суровая битва. — Спасибо огромное за помощь — без вас мы бы не справились. — Вы, кстати, почти всё сами сделали — я просто вас координировал и поддерживал связь с лабораторией, так что не забудьте себя похвалить тоже, — важно заметил Серёжа. — Н-ну н-нет, в-вы свою знач-чимость т-тоже н-не преум-меньшайте! — вмешался Алексей и тоже пожал руку Разумовскому. — С-спасибо з-за крутой оп-пыт! — Я очень рад, что нам удалось сработаться, честное слово, — у Разумовского аж скулы заболели от улыбки. — Пишите мне по любым вопросам, я почти всегда онлайн. Надеюсь, конечно, что больше таких суровых проблем не возникнет, но всегда буду рад поработать снова. Кстати, у нас летом должен пройти форум по безопасности, так что приглашаю заранее, буду очень ждать. Ближе к мероприятию ещё напомню, конечно же… Всё это время в тени дверного проёма стоял Константин и слушал разговор, скрестив руки на груди. Ему уже давно пора было идти домой, но ноги почему-то не шли, и на душе было невыносимо гадко, как давным-давно в детстве — забытое чувство стыда расцвело незажившей зудящей раной, и он не знал, куда себя от него деть. — Всем неспящим салют! — хлопнув дверью, в отдел зашёл Игорь, и Серёжа, встрепенувшись, обернулся на родной голос. Он окинул Грома беглым взглядом, боясь увидеть на нём ссадины и раны и, не обнаружив ничего страшного, одарил его самой лучистой счастливой улыбкой. — Привет! Ой! — оказавшись в крепких объятиях, Сергей рассмеялся и обнял Игоря в ответ, на мгновение уткнувшись носом в шарф. — Всё, хватит перерабатывать на моей работе, собирайся домой, — Гром ласково провёл ладонью по мягким рыжим прядям и прошёл в кабинет Прокопенко, где тот его ждал, сгорая от любопытства. — Ну? — с порога спросил он. — Обезвредили? — Ага, аж два раза! — ухмыльнулся Игорь, устало опустившись в кресло, и развёл руками. — Хрен там. В рюкзаке уже был муляж. — Чего?! — брови Фёдора Ивановича взлетели вверх от удивления. — Очень хороший муляж, надо сказать — сапёры не сразу это поняли, — налив себе воды в стакан, Гром осушил его парой глотков. — Вас заметили и решили надурить? — полковник нахмурился, присев рядом. — Нет, нас точно не могли заметить — мы вышли на парня совершенно случайно, и он не мог специально всё это придумать. Выходит, он каждый день таскает с собой рюкзак с муляжом, искренне веря в то, что это настоящая бомба, и с ней он под защитой. Тут два варианта: он либо совсем дурачок, либо пешка в руках кого-то, кто совершенно не расстроится, если мальчишку найдут расчленённым где-нибудь под мостом. — И к чему ты склоняешься? — Ко второму, конечно, — Игорь горько усмехнулся. — Хотя, и первое имеет место быть. У парня явно какая-то проблема: либо аутизм, либо задержка в развитии; его достаточно просто можно взять в оборот, и скинуть на него, как на козла отпущения, тоже всё можно. Короче, бомба эта дурацкая вроде нас и на шаг продвинула, и запутала, и понервничать заставила. Сапёры, конечно, ржали всю дорогу: прокатились на мусоровозе, потрогали муляж из помойки и уехали — славный выдался денёк! — Лучше уж так, чем рисковать собой и другими, — Прокопенко с облегчением выдохнул. — Хорошо, Игорёк, молодец. Отдохни завтра, выспись, и Димка пусть тоже не выходит. Как он, кстати? — Он молодец, вытащил из нашего ювелира нужную информацию, и я его домой пораньше отправил. Вот уж кому точно нужен сон. — Мы с Серёжей уже договорились, что как только вы закончите это дело, то вместе с Димой возьмёте неделю отпуска, а когда потеплеет, то поедем все вместе на дачу. — О, нифига себе! — такая перспектива очень обрадовала Игоря. — Отличные планы, ждём май. Заодно тёть Лене пару клумб для цветов вскопаю. — Золотой ты человек, Игорёк! — рассмеялся Прокопенко, похлопав его по спине. — Ну всё, значит, договорились. Я вас с Серёжей до дома довезу — пойду прогрею машину, а вы потихоньку собирайтесь и выходите.

***

— Давай полминуты постоим — у меня голова кипит, — Серёжа вышел из здания и снял капюшон, позволив порывистому ветру приятно растрепать волосы. — Не простудись только, — Игорь заслонил его от налетевшего вихря, с особой нежностью посмотрев в покрасневшие уставшие глаза. — Как твой день? Никто не обижал? — Вообще никто! У вас замечательные сотрудники, очень терпеливые и понимающие, — честно ответил Разумовский, мимолётным заботливым жестом поправив шарф Игоря. — Очень терпеливые и понимающие? — удивился он и рассмеялся. — А ты точно в нашем отделе работал? — Да точно! — Серёжа широко заулыбался в ответ и вдруг перешёл на шёпот. — День выдался достаточно сложный — я тебе тоже дома всё расскажу, но у меня была минутка, чтобы выяснить кое-что обещанное. — И? — Гром затаил дыхание. — Подробности потом, скажи мне только имя. — Иван, — Разумовский неотрывно смотрел на Игоря, замечая, как его глаза азартно засияли, и плечи расправились сами собой. — Отлично, солнце. Просто отлично, блеск! — поцеловав его в висок и надвинув капюшон обратно на голову, Игорь взял Серёжу за руку и направился к машине, как вдруг из-за угла донёсся знакомый громкий голос. — До свидания! — окликнул их Цветков, в последний раз затянувшись сигаретой и выбросив бычок в урну. — Рад был познакомиться поближе, Сергей. — Взаимно рад, — обернувшись, Разумовский сделал шаг навстречу и пожал его тёплую ладонь. — До свидания и хорошего вам вечера. — И вам, — он улыбнулся уголком губ и протянул руку Игорю, с вызовом на него посмотрев. Гром поднял бровь, глядя исподлобья то на ладонь, то в глаза Цветкова, и между ними повисло почти осязаемое, как натянутая струна, напряжение. — В отличие от некоторых, я свои ошибки признавать умею, — Константин не убирал руку и не моргал, — Ты правильно врезал мне тогда. Серёжа вспыхнул до корней волос, не ожидав, что они когда-либо вернутся к той дурацкой, на его взгляд, истории с дракой, и с мольбой посмотрел на Грома, веря в его благоразумие. — Да ладно тебе, замяли, — Игорь усмехнулся, крепко пожав руку Цветкова, и тот улыбнулся ему, кивнув. Проводив его взглядом, Гром недоумённо посмотрел на крайне довольного спонтанным примирением Серёжу. — Кажется, у нас в отделе и впрямь очень терпеливые и понимающие люди. А я и не знал.