Письма издалека

— Я хочу сделать Аделинде подарок, — сказал Дилюк вчера, когда под вечер опять расселся с Кэйей у камина. В руках он держал памятку с именами и датами: там заново записал дни рождения всех слуг и работников винокурни. Крепус всегда заботился о том, чтобы никого из подчиненных не обделить вниманием и подарками, пускай и скромными. Дилюк продолжает традицию: то ли сам додумался, то ли ему подсказал Эльзер. — Я хотел бы поблагодарить Аделинду за всё, что она делала для меня эти четыре года, — продолжает он. — Выполняла мои указания, ждала моего возвращения... я мало кому мог довериться так, как ей. Кэйа замечает, что его не упомянули среди доверенных лиц, и это даже радует. Да, если уж кто и натерпелся от Дилюка больше всех, то явно Аделинда. Хорошо, что он хотя бы это признает. Кэйа предложил бы в качестве подарка позволить ей целый день бить господина сковородой по дурной голове, пока мозги на место не встанут, но вряд ли Дилюку понравится такая идея. За идеями он и обратился к Кэйе — посоветоваться совсем не с кем. Хилли, Моко, Эльзер и другие могут проболтаться, а это должен быть сюрприз. Дилюку не вспомнить, что эти трое всегда безупречно хранили любые тайны поместья. Или же во всей этой затее есть подвох, который Кэйа ещё не успел заметить. По просьбе Дилюка они вдвоем отправляются в город. Их снова провожают множество любопытных взглядов, и они прячутся ото всех в укромных сувенирных лавках. Кэйа предлагал не тратить время и сразу пойти в самую известную лавку Мондштадта, к Марджори, но Дилюк ответил, что никуда не спешит — и он надеется, что Кэйа тоже. Лавку Марджори он совершенно не помнит, но уверен, что другие лавки ничуть не хуже, и начать стоит именно с них. Бывает, самые занятные вещицы продают в совершенно неприметных местах. Довод неплохой, только Кэйа никак не мог понять, почему Дилюк тянет время, и почему он так уверен, что Кэйе некуда спешить, раз он согласился пойти с ним. Неужели Джинн говорила ему, что поставила Кэйе в приоритет поручения с винокурни? В каждой лавке они топчутся не меньше получаса. В одной им предлагают купить сумерские сладости, вторая славится своими благовониями, в третьей хвастают коврами со всех уголков Тейвата. Некоторые продавцы или их помощники узнают в Дилюке сына Крепуса Рагнвиндра, начинают лепетать и предлагать скидки, но в ответ Дилюк разве что кивает. Каждый раз он внимательно разглядывает товар и уходит ни с чем. — Что, совсем ничего не понравилось? — спрашивает Кэйа, когда они выходят из очередной лавки. — Да. Не передает то, что я хотел бы сказать. — Ты мог бы сказать ей... ну, словами. — Я не об этом, — бурчит Дилюк и отворачивается. Кэйа всё-таки уговаривает его убраться подальше от окраин города и дойти до сувенирной лавки Марджори в центре. Они приходят как раз вовремя: других посетителей в лавке сейчас нет, и всё внимание Марджори тут же переключается на Кэйю и Дилюка. Она охает, завидев знакомое лицо капитана Рагнвиндра, но совершенно незнакомую прическу и одежду. Марджори спешит расспросить его, как дела, давно ли он вернулся, какие у него планы на ближайшее будущее. Дилюк отвечает вежливо и коротко, затем заявляет, что не любит праздной болтовни, и вообще-то он пришел за подарком. Кэйа приподнимает брови. Он бы и не подумал, что Дилюк теперь умеет так разговаривать — с ним он общался совсем по-другому. Жесткость в нем всегда была, но раньше он не показывал её никому за пределами ордена. Марджори со смущением предлагает свой товар. В её лавке есть всё: расписная посуда, духи, табакерки, резные фигурки, ловцы снов, подсвечники, колокольчики и сотни других вещиц, но ни одна из них не вызывает у Дилюка большого интереса, как бы долго он ни разглядывал товар. Они искали что-то особенное. Вчера Дилюк сказал, что хочет сделать простой и практичный подарок — Аделинда излишеств не любила. Но как тут не прогадать, если о личных предпочтениях Аделинды Дилюк мало что знал? Кэйа напомнил: вообще-то она женщина, и многое из того, что им обоим кажется излишествами, женщины просто обожают. А с «полезным» подарком прогадать так же легко, как и с любым другим. Может, лучше выбрать что-то беспроигрышное? Украшение, например? Дилюк засомневался. Браслет или кольцо... Это не так практично, ведь Аделинда много работает руками. Серьги? Но какие ей могут понравится? И вообще, украшения как украшения, чего она там не видела, это слишком обыденно... Заслышав их с Кэйей перешептывания, Марджори шумно бормочет себе под нос, какие мужчины нынче упрямцы. Её девиз: «никакой обыденности в моей лавке», это все знали. Нужно просто подыскать украшение, достойное главной горничной дома Рагнвиндров, и тогда господин Дилюк наверняка передумает. Ассортимент в лавке Марджори не такой большой, и немалую его часть составляют кольца и браслеты, но Кэйа нашел и пару красивых кулонов, пока Дилюк разглядывал вазы. — Ты всё-таки подумай. Можно подобрать украшение под цвет глаз. — Он указывает ему на два кулона c яркими изумрудами: один по форме напоминает цветок, а другой каплю. — На Аделинде половина твоего дома держится! Нужно такое украшение, чтобы гости сразу узнавали главную горничную дома Рагнвиндров... — Отличная мысль, сэр Кэйа! — восклицает Марджори. — Хм. — Дилюк задумчивым взглядом оценивает кулон с каплей, а потом вдруг подносит его к ладоням Кэйи. Даже не взглянул на ценник. — Поднеси его к горлу, хочу увидеть, как смотрится со стороны. — Лучше попросить Марджори. Всё-таки я не красавица с тонкой шеей, — Кэйа усмехается, кивает хозяйке лавки, и та подходит к ним ближе. — А я попросил тебя, — говорит Дилюк так низко и настойчиво, что Кэйа невольно повинуется. Этот капитанский тон на мгновение пробудил в нем привычку подчиняться. Он сглатывает и берет кулон с каплей в руки, подносит к шее. — Как тебе? — Дилюк терпеливо ждет, что он скажет. — Цепочка тонкая, но крепкая. Металл хороший, камень выглядит дорого, отличная огранка... Что ещё нужно? — Кэйа не знает, зачем нахваливает товар, если это должна делать Марджори. Она тоже не знает, оттого и смущенно улыбается. Кэйа просто хочет, чтобы они уже поскорее закончили поиски, Дилюк подарил Аделинде самый лучший и подходящий подарок на свете, все успокоились бы и были счастливы. Ему не нравится вот так стоять и невольно репетировать, как он протягивает Дилюку некую ценность в металлической оправе. Потом снова будет корить себя за то, что до сих пор не сделал этого. Дилюк накрывает его ладонь своей — она задерживается над рукой Кэйи дольше, чем следовало бы, — и забирает кулон. Вот и всё. Очень просто. С Глазом Бога могло бы быть так же. Но перед ними отнюдь не Глаз Бога, и следом Дилюк всё же просит Марджори подержать кулон и примерить его. Что он там оценивает — ясно только ему одному. Марджори украшение очень к лицу: оно будто драгоценной нитью обрамляет её шею, не смотрится вызывающе, но определенно приковывает к себе внимание. — Хм... Я хотел бы заказать кулон. Где смогут изготовить украшение по моему вкусу? — неожиданно спрашивает Дилюк. Ему что-то не понравилось? — О! К счастью, у меня есть знакомый ювелир, — говорит Марджори и аккуратно кладет кулон обратно на витрину. — Будет счастлив взяться за Ваш заказ. Правда, и берет недешево... — Это не проблема. — Ах, хорошо, очень хорошо. Его зовут Теодор, он живет на северо-востоке города, буквально в паре кварталов отсюда. Над его дверью вывеска: «Ювелирных дел мастер». Скажите, что Вы от Марджори, и получите хорошую скидку. Теодор сделает кулон под любой запрос. — Спасибо, Вы очень помогли. До свидания, — говорит Дилюк, кивая, и направляется к двери так живо, что Кэйа едва поспевает за ним. — Быстро же ты убежал, — бормочет он, нагоняя его на улице. — Я попрощался и не стал отнимать у неё драгоценное время, которое она могла бы потратить на привлечение других клиентов. Уже сказал: не люблю пустых разговоров. «Как ты тогда объяснишь вчерашние россказни про вино и поставки», спросил бы Кэйа, но ответ он себе примерно представляет. Это же не пустой разговор, это было по делу, а о деле надо говорить столько, сколько оно того требует. Любопытно только, что за последнее время Дилюк ещё ни разу не стремился побыстрее оборвать разговор с Кэйей, даже если они обсуждали что-нибудь пустяковое. Ювелир действительно жил всего в паре кварталов от лавки Марджори. Дилюк почему-то просит Кэйю подождать снаружи, когда они подходят к вывеске Теодора, а сам отправляется поговорить с мастером. Придумал какой-то невероятный заказ и не хочет, чтобы Кэйа обо всем прознал? Стесняется своих теплых чувств к Аделинде? Так для Кэйи она тоже стала практически второй мамой, и эти чувства ему знакомы... Он остается стоять под громоздкой вывеской и представляет, как она упала бы на него. Что бы он себе повредил? Руки, ноги, голову? Прохожие испугались бы и позвали стражников, те отволокли бы его к лекарю и доложили бы действующему магистру о несчастном случае. Джинн поохала бы и сказала, что ни в жизнь больше Кэйю не подпустит к винокурне. Пускай валяется дома весь в бинтах и приходит в себя, а когда надоест валяться — вернется к своим обычным делам. Дилюка в плане не будет. Потом Кэйа вспоминает: вероятно, если бы такое с ним произошло, Дилюк навещал бы его в госпитале каждый день. То ли за тем, чтобы унять скуку по былому, то ли за тем, чтобы войти в доверие и больше выведать о своем прошлом, то ли из-за скорби по погибшему другу. Все причины одинаково паршивы. Не успевает Кэйа поразмыслить над очередным невероятным сценарием жизни, как дверь в ювелирную мастерскую открывается снова. Дилюк выходит на крыльцо и сообщает, что закончил: они с мастером договорились обо всем за хорошую цену. Изготовление заказа займет чуть больше двух недель. Кэйа спрашивает, не слишком ли это долго, а Дилюк отвечает, что удивился, когда ему назвали такой короткий срок. Впрочем, Кэйа не настолько сведущ в изготовлении кулонов, чтобы понять, надули Дилюка или нет. — Спасибо, что провел со мной день, — говорит он, и только тогда Кэйа замечает, что солнце скоро сядет за горизонт. — Останешься на ужин в поместье? Сейчас рядом с Дилюком нет Аделинды. Он бессилен. Он ему не вторая мать, он просто его зазнавшийся уже-не-брат. У него нет над Кэйей никакой власти. Отказаться легко. — Пожалуй, в другой раз, — говорит он. — Я и так слишком часто у Вас бываю. — Аделинда так не считает. — Да, конечно. Аделинда. Дилюк приподнимает брови, но ничего на это не говорит, только ещё раз благодарит Кэйю за помощь с выбором подарка — может, без него Дилюк так бы и не зашёл к Марджори. На прощание он потягивает ему руку, и та часть Кэйи, что всё ещё видит в Дилюке капитана, заставляет пожать её в ответ. Сегодня он надел перчатки. Рука у него теплая, но отнюдь не такая горячая, как в прошлый раз, когда рядом оказался его Глаз Бога. Отдать его — всё равно, что ступить в костер. Не отдать — всё равно, что медленно мучиться под языками пламени, пока не обуглишься. Кэйа не провожает Дилюка до стен города. Вместо этого он заваливается в «Кошкин хвост» и просит самый выворачивающий наизнанку коктейль, который они только могут придумать, потому что «Смерть после полудня» здесь смешивают совсем не так, как в «Доле ангелов».