Love is

      Набросив на себя тонкую и приятную на ощупь простыню, чувствуя при этом сладостную истому в теле, Лайя лежала на животе на просторной кровати и с улыбкой наблюдала за тем, как её будущий муж приводил себя в порядок, за его ловкими пальцами, которые до этого нежно ласкали её, а в этот самый момент застёгивали пуговицы на рубашке, затем и запонки на манжетах. Он вновь на её глазах превращался в солидного бизнесмена, пробуждая в ней трепет.       И трудно было определиться, каким он больше мог взволновать её — ухоженным, представительным или растрёпанным, как после сна, домашним. Ей нравилось вносить беспорядок в его аккуратно зачесанные назад волосы. Тогда он казался таким милым, беззаботным. Таким родным.       Они познакомились в одной из картинных галерей в Нью-Йорке и на удивление быстро нашли общий язык, наслаждаясь общением. Ещё тогда, едва зная девушку, Влад позвал её погостить в его старинном замке, в далёкой Румынии. Обычно рассудительная, она всё-таки рискнула, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Уж слишком сильное было влечение.       Проводя вместе много времени, они всё больше понимали, насколько трудно им будет расстаться. Решение бросить привычную обстановку и переехать к человеку, в которого она влюбилась по уши, поначалу представлялось ей безумной идеей. Но когда дело касалось его — Лайя становилась безрассудной, готовой броситься в омут с головой.       И сейчас, глядя на него, она ни о чём не жалела. Влад делал её по-настоящему счастливой. Она как-то сказала ему, что он подарил ей крылья, в ответ на это он улыбнулся и назвал её своим прекрасным мотыльком.       Разве можно любить кого-то так сильно, как она любит его?       Подпирая голову рукой, Лайя вздохнула:       — Сегодня ведь суббота, Влад. Неужели работа не может подождать до понедельника?       Он надел пиджак и повернулся, чтобы взглянуть на неё. Взгляд его был наполнен теплотой и в то же время искренним сожалением, что ему проходится оставлять её одну в выходной, вместо того чтобы провести его с ней.       — Мне нужно разобраться с одним настойчивым коллекционером, который буквально требует от меня продать ему те картины, которые сохранились со времён Османской империи, где существовал запрет на изображение людей, а особенно — семьи султана. — Влад подошёл ближе и наклонился к ней, после чего протянул руку и пропустил прядь её волос между пальцами. Чем заставил сердце девушки сбиться с ритма. Даже будучи полностью обнажённой под простыней, она почувствовала, как её бросило в жар. — Этот человек очень настойчив, предлагает мне любые деньги за них. Кажется, он даже считает себя потомком правящей династии. Поэтому мне нужно поскорее разобраться с этим делом, чтобы сосредоточиться на другом.       — Я как раз собиралась обсудить с тобой список гостей и место, где пройдёт церемония. — Лайя неотрывно смотрела ему в глаза, заметив, как расширились его зрачки. Ей самой не хотелось отпускать его сейчас. Наверное, им никогда не удастся сполна насытиться друг другом. — Но я думала о скромной свадьбе, отпраздновать которую мы могли бы только в кругу близких нам людей.       Влад присел рядом с ней, погладил её по щеке, не сводя с неё влюблённого, полного жарких обещаний взгляда. И она была готова растаять под его ласковым прикосновением, охваченная волнением, которое он в ней пробуждал, находясь совсем близко.       — Хорошо, мотылёк. Будет так, как ты захочешь. Я согласен на всё, — игривым тоном произнёс он и прижался лбом к её лбу. — Тот человек назначил мне встречу в Брашове. Думаю, надолго она не затянется. Поэтому, если ты согласна приехать в город, то мы сможем с тобой пообедать и заодно обо всём поговорить.       — Ладно, — согласилась Лайя с улыбкой, дотронувшись до него и почувствовав, как под её рукой бешено стучало его сердце. — Я приеду.       Она затаила дыхание, когда Влад, чуть отстранившись, склонил голову набок и поцеловал её. Неторопливо, сладко. В одном только этом поцелуе можно было полностью раствориться. Его губы мягкие, нежные, от них так сложно оторваться. Он во второй раз за это утро заставлял её изнывать от желания.       Удерживая в ладонях его лицо, она вкладывала в ответный порыв все свои чувства. Обхватывала руками шею Влада и притягивала его ближе к себе, не обращая внимания на то, что мягкая ткань сползает с груди, обнажая её. Она попыталась стянуть с него пиджак, удивляясь собственному нетерпению и жадности. Из-за чего-то на грани отчаяния ей хотелось крепче обнять его и не отпускать никуда.       — Ты нарочно отвлекаешь меня, Лайя, — с едва уловимым обвинением в голосе сказал он, при этом утверждая, а не спрашивая, но в его потемневших от вожделения глазах плясали искорки веселья.       — И как, у меня получается? — с ухмылкой поддразнила она его, принимаясь целовать подбородок, шею, на которой отчётливо бился пульс.       — Очень даже успешно, — хрипло проговорил Влад, проводя нетерпеливыми пальцами по её телу, и дышал тяжело, часто.       — Тогда, думаю, ты можешь немного задержаться здесь, со мной… — Лайя слегка прикусила его нижнюю губу, не прекращая дразнить, и всё же заставила Влада снять пиджак.       — Не люблю опаздывать, — подметил он, стараясь казаться невозмутимым и не показывать, что она уже полностью завладела его чувствами и мыслями. О чём-то другом, помимо неё, он просто не мог думать в этот момент. — Но ради тебя я постараюсь с этим смириться.       Лайя только рассмеялась и снова притянула его к себе, наслаждаясь его объятиями, тем, как он касался её и в то же время отдавал ей всего себя, срывая с её губ стоны. Окружающий мир отошёл на второй план. Ей просто хотелось чувствовать его каждой клеточкой, вбирая в себя его запах, вкус. Он стал смыслом её существования, неотъемлемой частью души. Такой необходимый ей.       Они принадлежали друг другу безоговорочно, снова и снова убеждаясь в этом.       Занимаясь своими делами после ухода Влада, она не заметила, как быстро пробежало время. Обменявшись сообщениями, они договорились встретиться в их любимом ресторанчике. Куда она и приехала.       Выйдя из машины, Лайя увидела любимого, который с улыбкой направлялся к ней, давая понять, что он никогда не перестанет любоваться ею. Смущённая, она улыбнулась в ответ. Но тут же невольно нахмурилась, увидев, что он вдруг застыл на месте, так и не дойдя до неё, а его лицо исказила гримаса боли. И только потом её встревоженный взгляд метнулся к его груди, где на белоснежной рубашке пугающе быстро увеличивалось в размерах кровавое пятно, а вслед за ним ещё одно.       Кто-то выстрелил в него?..       — Влад! — крикнула она и тотчас бросилась к нему, который теперь лежал на тротуаре, а его грудная клетка отрывисто вздымалась и опускалась.       Лайя склонилась над ним и дотронулась дрожащими руками до его побледневшего лица.       — Вызовите «скорую»! Пожалуйста, быстрее! — бросила она в толпу людей, которые окружили их, после чего вновь посмотрела на Влада, своими прикосновениями не давая ему отключиться. — Потерпи, милый. Всё обойдётся, вот увидишь.       Он смотрел на неё так же пристально. В глазах его мелькнуло страдание и понимание того, что он обречён. Жизнь постепенно угасала в нём. Только она отказывалась принимать это.       — Я очень сильно люблю тебя, мой прекрасный мотылёк. — Влад обхватил её запястье своей ладонью, которая медленно теряла тепло, становясь холодной. — Всегда буду любить.       — Ты обязательно повторишь мне это в день нашей свадьбы, — проговорила Лайя, глядя на него сквозь пелену слёз, и не сдержала всхлип.       Он закашлялся, и кровь хлынула у него изо рта. Хватка его становилась слабее. От этого рыдания подступали к горлу, душили её, но взгляда от него она не отводила и сжимала цепкими пальцами его руку. Ради него должна быть сильной. Лишь когда после вздоха его грудная клетка замерла, а глаза словно стеклянными стали, она пронзительно закричала, срывая голос. Вцепившись в него изо всех сил, не хотела отпускать. Не могла потерять его навсегда. Ведь он был всем для неё.       Девушка вздрогнула, почувствовав, как кто-то осторожно коснулся её, вырывая из воспоминаний. Она часто вот так уходила в себя. Её подруга порой становилась свидетелем этого, как сейчас, поэтому накрыла её руку своей и легонько сжала, чтобы утешить.       — Лайя, прошло больше года после случившегося, — произнесла Сандра с сочувствием, вынуждая её нахмуриться. Она знала, к чему сводился разговор. — Тебе нужно двигаться дальше. Хватит терзать себя. Начни снова жить. Думаю, Влад поддержал бы меня.       Она сглотнула, продолжая смотреть в окно, устало откинувшись на спинку дивана, на котором они с подругой расположились. Потом закусила губу, не позволяя себе расплакаться.       Глубоко вдохнув, Лайя всё же отозвалась:       — Он — любовь всей моей жизни. Как я могу оставить его в прошлом? Забыть его не в моих силах, Сандра.       Как объяснить, что она никогда прежде до Влада не открывала кому-либо своё сердце настолько, чтобы почувствовать себя с тем человеком единым целым.       — И всё-таки… — не унималась подруга, невольно вынуждая её злиться. Но Лайя понимала, что она желала ей добра, беспокоилась о ней. — Может, тебе пора снять это кольцо и переехать?       Девушка взглянула на безымянный палец, на котором до сих пор носила колечко, которое надел Влад, когда сделал ей предложение. Расстаться с ним даже сейчас она не могла. Ей казалось, что оно всё ещё связывает их, как невидимая, но прочная нить.       — Здесь мой дом, — заявила она с уверенностью и, повернув голову, посмотрела подруге прямо в глаза. — Я не хочу уезжать. Пока не готова. Но я справлюсь.       Вновь устремив взгляд в окно и моргнув, Лайя попыталась отогнать слёзы, что навернулись на глаза. Мысли не отпускали, и она даже не заметила, когда Сандра покинула комнату, оставляя её наедине с воспоминаниями и уже с привычным ощущением тяжести в груди.

***

      В замке не было слышно ни звука. Пока что. Лишь шум дождя, который шёл снаружи, нарушал безмятежную тишину.       Влад остановился перед дверью, которую она оставила приоткрытой, словно не прекращала ждать его. Теперь он всего лишь гость в собственном доме. Призрак, накрепко привязанный к ней. Потому что они оба не могли отпустить друг друга. Заключив сделку, он мог снова всего на несколько часов ночью становиться почти обычным человеком.       Но у всего есть свой срок. Он убедился в этом. Поэтому ему, в конце концов, придётся оставить её насовсем, только прежде он должен убедиться, что с ней всё будет в порядке. Что рана её затянулась, и она смирилась, готовая начать новую жизнь, с чистого листа.       Комнату, которая была их совместной, а теперь принадлежала лишь ей, освещали только вспышки молний. Но даже оглушительные раскаты грома не заставили её проснуться.       Его несчастная Лайя. Столько всего ей пришлось пережить, очень страдая при этом.       Если бы он только всерьёз воспринял угрозы, которые получал, отказываясь продать картины. Ни секунды не раздумывая, он отдал бы всё то, что у него было, чтобы повернуть время вспять и поступить по-другому. Ради неё.       Влад обошёл вокруг кровати, не сводя глаз с тёмного силуэта девушки под одеялом, которое она тут же стянула с себя, беспокойно ворочаясь во сне. Её дыхание становилось поверхностным, тело казалось напряжённым, а бархатная кожа была влажной из-за выступившей испарины.       Лайя судорожно сжимала в кулаках края своей майки, будто отчаянно цеплялась за что-то. Её подбородок задрожал, с приоткрытых губ сорвались всхлипы, что вот-вот перейдут в крики, которые в очередной раз разорвут в клочья его душу. По вискам девушки то и дело скатывались слёзы. Кошмар, который мучил её каждую ночь, набирал силу. И причиной всему этому был он сам.       Поэтому Влад снова здесь. Чтобы сделать то же, что и всегда. Заключить её в объятия, успокоить и вернуть к нормальному сну, в котором её измученный разум так нуждался.       Он ложился рядом с ней и притягивал её к себе, желая хоть немного унять боль, что терзала её. Тогда крики Лайи затихали, метания прекращались, а дыхание выравнивалось. Умиротворение возвращалось к ней, и она прижималась к нему крепче, утыкаясь ему в шею мокрым от слёз лицом.       Влад укрыл её одеялом и пристроил подбородок у неё на макушке, обнимая её бережно, со всей нежностью, как самое ценное, что он имел, но потерял из-за собственного упрямства и самоуверенности. Его девочка была такой хрупкой, беззащитной в его руках. Отчего сердце болезненно сжималось.       Он должен был сделать её счастливой, а вместо этого стал для неё воплощением горя. Чего не мог себе простить.       — Спи спокойно, мотылёк, — прошептал Влад, ласково поглаживая её по волосам и вдыхая обожаемый им запах жасмина. — Я рядом.