Love is

      Цифры меняются одни за другими, пробуждая внутри давно позабытый трепет. Почти беззвучно выдыхая и судорожно потирая руки, Кэтрин с волнением дожидается прибытия на необходимый ей этаж.       Кажется, что стенки лифта едва уловимым эхом отражают удары её сердца, которое отбивает бешеный ритм. Тело дрожит словно в лихорадке, а напряжение постепенно заполняет каждую клетку, когда она неторопливыми шагами выходит в коридор и снова набирает полные лёгкие воздуха.       Не до конца отдавая себе отчёт в происходящем, она оказывается перед уже знакомой дверью номера отеля, который является ещё одной его собственностью помимо ночного клуба.       Открыто. Он ждёт её. Но от этого дрожь, что проносится по коже, становится ещё более ощутимой.       Кэтрин замечает его у окна, в то время как он расслабленно отпивает янтарную жидкость из стакана и разглядывает очертания города, который утопает в сумерках позднего вечера, мерцая множеством огней. Что и вправду завораживает. Даже на расстоянии ей удаётся увидеть, как Ходж тут же сжимает руку в кулак, которая находится в кармане брюк, будто почувствовав её присутствие.       Рукава чёрной рубашки завёрнуты до локтей, что делает его внешний вид обманчиво непринуждённым. Он твёрдо стоит на ногах, расправив плечи, в которые совсем недавно, изо всех сил она впивалась пальцами, отдаваясь ему целиком и полностью, жадно глотая густой пар и сходя с ума от одного лишь трения их тел и её спины о стенку в душевой.       Ходж Бейкер из ряда тех состоятельных мужчин Нью-Йорка, которые ищут разнообразия в своих развлечениях, не против иногда воспользоваться услугами эскорта. Первый в её жизни и единственный, к которому она что-то чувствует, нарушая собственный строгий запрет привязываться к кому-либо, прекрасно понимая, что может последовать за этим.       С каждым её глубоким вдохом и протяжным выдохом — огромный «люкс» словно становится тесным, напоминая золотую клетку. Кэтрин подавляет очередной тяжёлый вздох, раздираемая необъяснимой тревогой, сомнениями и в то же время желанием вновь всецело принадлежать ему. Что хотя бы в одну из таких ночей, очередную из прочих, может назвать его своим. Пускай и не вслух.       — Раздевайся.       Ходж наконец поворачивается к ней лицом, внимательно, даже сурово глядя на неё. Щетина очень идёт ему, придавая его и без того привлекательной внешности сексуальности, силе которой невозможно сопротивляться.       Она молча подходит ближе, ни на миг не отводя от него взор. Испытывает непривычное чувство уверенности в действиях и своего рода удовлетворение от осознания того, что именно с ним может избавиться от своей стыдливости.       Кэтрин снимает платье и осторожно переступает через него, стуча каблуками. Как обычно, он наблюдает за каждым её движением. Пристально, почти ревниво, не упуская ничего из виду. В ответ на что она самодовольно улыбается и тянется к застёжке на бюстгальтере, после не спеша проводя пальцами по плечам и спуская бретели. Она остаётся в одних кружевных трусиках и чулках. Одно из требований. И только чёрный цвет белья. Очередная его прихоть.       Жадно смакуя каждый глоток, словно испытывая сумасшедшую жажду, Ходж осушает стакан с виски до дна. Его изучающий взгляд скользит по её фигуре, очерчивая плавный контур. Она невольно закрывает глаза, чувствуя на щеке его жаркое, сбившееся дыхание, что обжигает. Без единого намёка на нежность, он обхватывает рукой шею, едва касаясь её приоткрытых губ своими. Отчего во рту она смутно ощущает его вкус с головокружительной примесью алкоголя, в мыслях требуя ещё.       — Посмотри на меня.       С замиранием сердца Кэтрин слышит его властный тон, без остатка вбирая в себя его слова вместе с пленительным запахом дорогостоящего мужского парфюма, что пробуждает инстинкты. Из-за чего из груди девушки вырывается тихий, умоляющий стон. Его глаза испытующе вглядываются в её, а крепкое тело кажется слишком напряжённым, переполненным неукротимой энергией.       Она чувствует, что ему всё труднее сдерживать себя и сохранять контроль. Даже у него есть свои слабости.       — Попроси.       С уверенностью и нетерпением в голосе Ходж цедит сквозь зубы и зарывается в её волосы на затылке, не оставляя ни малейшего шанса на отступление. Его глухое рычание рядом с ухом пронизывает её тело дрожью, пока он проводит кончиками пальцев вдоль позвоночника и прикусывает мочку, лишая последних остатков самообладания и вынуждая её признать своё безоговорочное поражение. В который раз убеждается, что ей не устоять перед ним. И за эти несколько недель он действительно сотворил с ней что-то немыслимое.       Это уже похоже на одержимость друг другом.       — Поцелуй меня… Пожалуйста.       Его рука медленно скользит по чувствительной коже, едва задевая отвердевший сосок, и настойчиво сжимает талию, притягивая к себе. Он вновь слегка дотрагивается до её губ своими, нарочно дразнит, не переставая изводить. А она желает большего. Хочет сполна ощутить его.       — Пожалуйста, Ходж.       Ухватившись за воротник его рубашки, Кэтрин ощущает болезненную, невыносимую потребность в нём. Он снова рычит в ответ, всё же впиваясь яростным поцелуем в её губы. Его язык переплетается с её, впитывая весь жар и томительное ожидание. Их прикосновения — на грани с болью, но такой сладостной.       Она сама не понимает, в какой момент он стал для неё столь значимым, таким необходимым ей. И чувства, что испытывает к нему, даже пугают. Но эта близость — вновь опьяняет, как самый крепкий напиток, накрывая волной эйфории, отчего она ещё сильнее прижимается к нему.       Кэтрин с вызовом смотрит в его уже совсем потемневшие от желания глаза, расширенные зрачки которых полностью поглощают её. Один резкий рывок — и пуговицы разлетаются в стороны, осыпаясь на пол мелким бисером. Словно играя, она небрежно толкает его и заставляет лениво откинуться на спинку дивана. Усаживаясь сверху, обхватывает вспотевшую шею и притягивает Ходжа ближе, целуя его с полной самоотдачей, как будто в последний раз, не в состоянии насытиться им.       Требовательными пальцами он ласкает её грудь и поглаживает живот, после опускаясь ниже и достигая кромки трусиков. Принимая этот вызов — ловко, решительно избавляется от них и плавным движением подносит к губам, шумно втягивая запах, потом отбрасывает их в сторону, одними лишь фалангами очертив рельеф бёдер. А она нервно кусает губы, чтобы сдержать стоны, что подступают к горлу. Чуть прогибаясь в спине, откидывает голову назад и наслаждается тем, как он сжимает её ягодицы.       Ходж уверенно управляет её рукой, крепко ухватившись за кисть пальцами и позволив почувствовать его возбуждение под тканью брюк. Она понимает его без лишних слов. Не отводя от него взгляда, плавно опускается и теперь смотрит на него снизу вверх, в это же время пытаясь расправиться с пряжкой ремня, при этом заметив одобрение в его глазах. То слегка надавливая, то поглаживая, лаская языком горячую плоть, она намерена растянуть эту пытку и свести его с ума, как он делает это с ней.       Мужчина играет желваками, и она видит, что он готов сдаться. Тем самым снова вызывая полную удовлетворения улыбку на её лице.       Он не даёт ей завершить начатое, привлекает её к себе, с жадностью набрасываясь на губы девушки. Упрямо душит в ней крик, когда погружается в неё, с первым толчком полностью заполняя. Но внезапно становится слишком медлительным, заставляет её извиваться в его крепких руках и едва не умолять о продолжении.       В один миг замирая, он сжимает талию и неотрывно смотрит на неё, словно по новой изучает. На одно короткое мгновение в его взгляде Кэтрин замечает нечто похожее на теплоту. И ей слишком сильно хочется верить в эту мимолётную искренность. Также как и в то, что глаза никогда не врут, являясь зеркалом души.       Ни малейшей усталости, напротив, испытывая всё большее возбуждение, они дышат ещё глубже. Её распалённое ласками тело охватывает приятная судорога, вынуждая дрожать как в лихорадке. Он содрогается вместе с ней, улавливая тот же ритм и позволяя почувствовать напряжение его рук, которые не ослабляют хватку. Целует её настойчиво и страстно, проводя языком по пересохшим губам.       Решительно опрокидывая её на спину, становится хищником, который живёт одними лишь инстинктами. Он двигается быстрее, яростно выбивая из лёгких остатки кислорода. Его взгляд кажется полностью затуманенным, а мышцы плавно перекатываются под касаниями её изящных пальцев, которые исследуют его.       Со стиснутыми зубами Ходж изливает в неё последние силы, с эгоизмом наслаждаясь каждым движением и вслушиваясь в её прерывистые вздохи, что превращаются в крики.       Дыхание обрывается, бёдра конвульсивно вздрагивают, а вены наполняет расслабляющая истома. Он неподвижно застывает над ней, всё ещё не выпуская из своих объятий, и вновь пристально, задумчиво смотрит, постепенно приходя в себя.       Кэтрин в ответ нежно накрывает ладонью его пылающую жаром щеку, пытаясь передать всю полноту чувств, что бушуют у неё внутри. Ходж прикрывает веки и тяжело выдыхает, обретая прежнее самообладание, чем опять устанавливает невидимую дистанцию между ними.       — Я не должен… — слетает только с его губ, когда он, словно избавившись от наваждения, поднимается и скрывается за дверью в ванной.       Сейчас Кэтрин ощущает лишь пронизывающий холод там, где были его руки, в которых становилась совершенно другой. Настоящей. Но те слова, что так и не были сказаны им, как будто звенят эхом в её сознании, вынуждая точно так же вернуться в реальность.       Он не должен влюбляться в неё. Она не пара для него. И никогда таковой не станет.       Невольно сжимая руки в кулаки и упираясь ими в прохладный кафель, Ходж старается привести беспорядочные мысли в порядок, наблюдая за тем, как тонкие струйки практически ледяной воды стекают по телу. Впервые за долгий срок у него возникло ощущение, что всё перевернулось с ног на голову. Его память то и дело выхватывает отдельные, далеко не очень приятные эпизоды из его жизни. И ему никогда не избавиться от этих воспоминаний.       — Твой лучший друг оказался замечательным любовником, ничем не уступая тебе, — с решимостью в голосе заявляет девушка, бросая едкие слова ему в лицо, в то время как он пытается контролировать себя, играя желваками и невольно сжимая руку в кулак. — А ты настолько зациклен на работе и своём бизнесе, что перестал замечать происходящее вокруг. Теперь для тебя главное — карьера и успех, а чувства других не заботят тебя.       — Значит, ты недостаточно хорошо меня знаешь, — приподнимая подбородок, при этом стараясь казаться непоколебимым, произносит Ходж в ответ. — Я действительно любил тебя, Кассандра. До безумия. Но тебя интересовал только мой статус и деньги. Сколько за это время, что ты была со мной, успела перевести на свой счёт?       — Хм. Достаточно… Неужели тебе и правда больно? Я впервые вижу разочарование, даже страдания в твоих глазах. — Её губы растягиваются в подобии усмешки, а глаза лихорадочно сверкают нескрываемым презрением, уничтожая его самого. — Признаю… Я использовала тебя в своих целях. Почему бы и нет? Ты весьма хорош собой, к тому же состоятельный и самый завидный холостяк. И я воспользовалась своим шансом. Совместила приятное с полезным. Но ты слишком требовательный, жуткий собственник. Теперь же я хочу свободы.       — То есть ты… — Ходж умолкает и судорожным движением ослабляет узел на галстуке, который сейчас скорее напоминает ему удавку.       — Да, я никогда тебя не любила, — подходя к нему как можно ближе, так же язвительно бросает девушка в ответ и замечает, что его скулы застыли в напряжении, давая понять, что он в любой миг готов сорваться. — Мне просто нравилось спать с тобой, чувствовать себя любимой. Но не более того.       Протяжный выдох. Держа себя в руках из последних сил, он закрывает глаза и пытается совладать с собой. Вдруг возникает ощущение, как будто сердце с корнями вырвали из груди и без сожаления растоптали его.       — Убирайся. Из моего дома. Из моей жизни. Чтобы я больше никогда тебя не видел, — цедит он сквозь зубы и сверлит её неумолимым взглядом, чувствуя, как внутри закипает гнев. — Иначе я за себя не ручаюсь.       — Как скажешь, — делая несколько шагов назад, соглашается Кассандра, при этом напоследок ухмыльнувшись. — Я уйду. Но только вот забыть меня ты вряд ли сможешь.       Прохлада касается кожи и постепенно охлаждает его разум, который словно охвачен адским пламенем. Воздух пропитан тягостной влагой, не позволяя ему дышать как можно глубже.       Опираясь на умывальник, Ходж тут же устремляет взгляд на зеркало и плавно проводит ладонью по слегка запотевшей поверхности, глядя на своё отражение. Глаза кажутся дикими, как у загнанного зверя, сверкая лихорадочным блеском, а губы превратились в тонкую полоску от усердия, плотно сжимаясь.       Он всё ещё слишком остро ощущает вкус поцелуев той, которая сумела пробудить в нём все те чувства, что уже давно находятся под строгим запретом. Ощущает привкус вишни. Сладкий и чуть терпкий. Но он никогда не признается самому себе, что погряз во всём этом так сильно, вопреки своей воле подчиняясь безудержной ревности и стремлению обладать.       В этот момент ему не понять, на кого он злится больше — на Кэтрин, которая имеет такое влияние на него, или на себя, потому что поддался соблазну, желая любить её так, как никого и никогда до этого.       Ходж и сам не может разобраться в своих чувствах. Но из-за неё теряет контроль над собой, наказывая не только её. И каждый раз забывает обо всём, ощущая податливость её чувственных губ, которыми она пытается передать свою привязанность и нежность, что испытывает к нему.       Сейчас он пытается сконцентрироваться совершенно на другом, стараясь избавиться от всех тех ощущений, которые вызывает один лишь её запах.       По-прежнему медлит, не решаясь выйти к ней, чувствует, как лёд, что окутывает его холодное сердце, начинает таять, делая беззащитным. И его тело снова накрывает волной жара, когда ему только стоит взглянуть на неё — полуобнажённую, которая задумчиво, с грустью смотрит в окно, едва прикрыв свою наготу тонкой тканью простыни, сжимая пальцами подушку.       Она так прекрасна в своей простоте.       Кэтрин переводит на него взгляд, наблюдая за тем, как он, без единого слова, ложится рядом с ней, вновь ощущая её тепло, но почти не слыша дыхания. В такие моменты она становилась хрупкой женщиной, которая просто нуждается в нём, не требуя ничего больше взамен.       Осторожно касаясь ладонью его щеки, она так же пристально смотрит на него и ласково, искренне, даже отчасти устало улыбается ему, продолжая жить в этом непродолжительном мгновении, когда может почувствовать себя счастливой, прижимаясь к нему, будто это и вправду в последний раз.       Она обнимает его за плечи, дотрагивается до выразительных скул, шеи, оставляет влажный след от губ и ощущает, как бьётся пульс под кожей, становится лишь отчётливее. Такая гибкая и лёгкая в его руках, которая вызывает множество противоречий, что выводят его из состояния равновесия, заставляют привычный мир пошатнуться.       Долгое молчание становится тягостным. Глаза Ходжа закрыты, а губы слегка касаются её виска. Он кажется ей таким родным и в это же время является недосягаемым для неё.       — Я люблю тебя...       Кэтрин выдыхает тихо, нерешительно, принимаясь аккуратно выводить кончиком указательного пальца невидимые узоры на его груди, которая сейчас равномерно вздымается, словно эта фраза не является для него ничем особенным, лишь обычным набором слов. Он только протяжно выдыхает, не скрывая своего недовольства. Из-за чего возникает ощущение, как будто её ударили под дых, вынуждая сожалеть о сказанном. Потому что такой человек, как Ходж, совершенно не нуждается в подобных признаниях той, которая за деньги раздвигает перед ним ноги и позволяет вдоволь пользоваться собой.       — Для меня не существует такого понятия, как «любовь». В наш век отношения являются взаимной выгодой и удовлетворением потребности. Не более того. Потому что рано или поздно — всё заканчивается предательством, — с неизменным хладнокровием произносит он и, цепко сжимая пальцами её подбородок, знакомым жестом заставляет посмотреть прямо в его глаза, в то время как она безвозвратно утопает в их холоде, чувствуя, как по телу пробегает озноб. — Пора бы уже тебе понять это. Также как и то, что «нас» нет и не будет. Никаких обещаний. Только секс. За что, кстати говоря, ты получаешь неплохую сумму. А твои чувства мне не нужны. Вся эта сопливая чушь только создаёт лишние проблемы. Так что… Выбрось это из головы. Или я сделаю подобное с тобой.       Стискивая зубы, Кэтрин продолжает неотрывно смотреть на него, но слёзы уже предательски скатываются по щекам, прокладывая влажные дорожки на коже и выдавая её слабость. Откуда ей знать, что для него в данный момент это как острым лезвием прямо по сердцу — столь глубоко и нестерпимо, вызывая отвращение к самому себе.       До боли прикусывая нижнюю губу и ощущая солёный привкус, она хочет провалиться сквозь землю. Прямо сейчас. Поставил на место, не давая забыть о том, кем она является. А ненавистная правда, что костью застревает в горле, вынуждает её молча проглотить обиду.       Впиваясь ногтями в его ладонь, девушка медленно отстраняется от него и присаживается на край смятой постели, дрожащими руками прижимая к обнажённой груди мягкую на ощупь простыню. Внутри всё тут же сжимается в ком при одной только мысли о том, что в эти мгновения его жестокого ответа — отчётливо решила уйти навсегда, сбежать и больше не возвращаться, вместо того чтобы вновь попытаться пробить стену из его безразличия.       Для него она — только игрушка.       Но Ходж не позволяет ей осуществить задуманное, хватая её за запястье и резко дёргая на себя. Злость в его неумолимом взгляде — заставляет её вздрогнуть и затаить дыхание.       — Ты же знаешь мои правила… Если ты спишь со мной, то остаёшься здесь до утра, — заявляет он непреклонным тоном, который ледяной прохладой проникает ей под кожу. — А я, кажется, не отпускал тебя.       Верно. Она всего лишь смазливая кукла на несколько жарких ночей, которая должна покорно исполнять все его пожелания по щелчку пальцев. Но решительно освобождаясь от его стальной хватки, Кэтрин поднимается с места и касается босыми ногами пола, принимаясь нервными и торопливыми движениями собирать свою одежду.       — То, что ты платишь мне, взамен получая моё тело, когда и где тебе угодно, вовсе не означает, что я являюсь твоей вещью, которой ты можешь пользоваться на своё усмотрение, а после — просто выбросить. У тебя нет никакого права так поступать со мной.       Её голос насквозь пропитан противной горечью. Злится. Но уже на саму себя. За то, что испытывает к этому человеку, позволив себе полюбить его настолько сильно и до хриплого крика болезненно, понимая, что они из разных миров и у них нет будущего. Общего будущего.       Она чувствует себя разбитой вдребезги, рассыпаясь на мелкие осколки, которые уже не склеить.       Застёжка на платье всё же поддаётся её усилиям, и она, прихватив туфли, даже не оглянувшись, старается как можно скорее покинуть этот чёртов номер, где провела столько безумных ночей с ним. На грани отчаяния она мысленно умоляет о том, чтобы стереть его из своей памяти, вырвать с корнями воспоминания, из-за которых по коже мурашки от волнения и тёплая волна предвкушения по жилам. Готова позволить чужим рукам оставить отметины на теле, чтобы после него не было ни следа. Но поднимаясь вслед за ней, он настигает её у двери, яростно хлопая ею прямо перед ней и прижимая девушку к гладкой поверхности.       Сдерживая всхлип, Кэтрин тщетно пытается не думать о том, что он полностью обнажён. В свою очередь, мужчина ни капли не смущается своего вида, в то время как она не в силах скрыть учащённое дыхание, ощущая, как кровь тут же ускоряет движение по венам, и в сотый раз проклиная себя за подобную реакцию.       Они оба далеко не святые.       Возбуждённой плотью он упирается в ягодицы и касается горячими губами её уха, опускаясь к шее. Кэтрин слышит, как он жадно вдыхает её запах. Что уже входит в привычку.       Отзываясь хриплым шипением, Ходж тотчас сгребает в кулак её растрёпанные локоны, а она не в состоянии шелохнуться, сдвинуться с места хотя бы на дюйм.       — Ошибаешься. — Его пронизывающий шёпот вынуждает невольно содрогнуться, и в это же мгновение он резко разворачивает её к себе, обхватывает плечи и с уверенностью всматривается в глаза, словно пытается подчинить. — Ты — моя теперь. Больше никого после меня. Иначе… Я убью каждого, кто посмеет прикоснуться к тебе. Убью своими же руками. Слышишь? И это вовсе не шутка. В этот раз я не допущу ту же ошибку снова. Ты будешь той, кем я захочу.       — Нет, Ходж. С меня хватит. Я больше не собираюсь расплачиваться за то, чего не делала.       Из последних сил отталкивая его и судорожно хватая воздух, Кэтрин едва не срывается на крик и задыхается от своих же эмоций, чувств к нему. Противоречивых, мучительных, что скорее напоминают неизлечимую болезнь.       Он является её болью и самой сильной страстью, любовью, что медленно убивает, смертельным ядом растекаясь по венам.       — Тебе так нужна взаимность? Мм?       Даже не думая отступать, Ходж вновь оказывается совсем близко к ней, тяжело дыша и загоняя её подальше в угол, как опытный охотник свою жертву.       — Хорошо. Как скажешь. Только в моём случае это будет звучать именно так… Я хочу тебя. С того самого момента, как впервые увидел. Хочу снова и снова слышать, как ты стонешь, кричишь подо мной и только для меня. Хочу сейчас же. Так сильно, что сводит скулы. И ты не можешь мне отказать.       Она замирает на месте, глядя ему в лицо, в эти безумные глаза напротив, тьма которых сейчас пожирает её. В один миг перехватывает дыхание, будто кто-то перекрыл доступ кислорода в лёгкие, не давая перевести дух. Колени подгибаются от одного лишь его взгляда, пока Ходж настойчиво задирает подол её платья, проводя ладонью по внутренней стороне бедра и со всем упрямством достигая своего назначения. За этим следует треск рвущейся ткани трусиков.       Он оставляет на её шее дорожку с плотоядных поцелуев, слегка покусывая кожу. Внезапно внутри зарождается злость, которой хватает доли секунды, чтобы завладеть ею.       — Зачем тебе такая? Всего лишь продажная девка, которую ты никогда не полюбишь, — срывающимся голосом, предельно отчётливо и ядовито произносит она каждое слово, пытаясь вырваться из его объятий, но он слишком настойчив, заставляя балансировать на грани этого безумия и реальности, изнемогать в его умелых и таких родных руках, при этом упиваясь жаром её разгорячённой кожи. — Отпусти… И перестань, наконец, выбирать именно меня, каждый раз заказывать меня. Хватит!       Не оставляя попыток сопротивления, девушка пытается избавиться от его оков. Не желает уступать ему. Не в этот раз. Но силы окончательно иссякают, из-за чего она чувствует себя полностью побеждённой в этой неравной борьбе, когда он бросает её на кровать.       — Хочешь знать, что я чувствую к тебе, Кэтрин? — шипит Ходж в ответ и превращает платье в жалкие лоскутки ткани, следом накрывая её тяжестью своего тела и прижимаясь грудью к спине девушки, которая лежит на животе. — Это ненависть. Она съедает меня день за днём. Особенно в те минуты, когда я жду твоего прихода, как верная собачонка, сходя с ума от этого ожидания. Ненавижу за то, что уже не могу без тебя.       — Отпусти меня. Прошу.       Вцепившись в простыню, уже привычно, но до багровых следов, она кусает дрожащие губы.       Но он непреклонен, выпуская наружу всех демонов, которые требуют получить своё.       — Посмотри, что ты делаешь со мной… Смотри же, — говорит Ходж тихо ей на ухо, совершая резкий рывок и этим заставляя её вскрикнуть. — Теперь чувствуешь, как я нуждаюсь в тебе? Что же ты замолчала? Говори.       Зажмурившись, Кэтрин упрямо глотает солёные капли и едва заметно содрогается от рыданий. А он вторгается рваными, мощными толчками, сжимая её ягодицы и наблюдая за тем, как его плоть раз за разом скользит в неё, скрываясь в глубине. В ответ он слышит её тяжёлый вздох, что тут же переходит в глухой, надрывный стон, как ему и хотелось.       Ходж понимает, что уже вряд ли сможет остановиться. Его бешеное сердцебиение словно вибрирует теперь внутри неё, отзываясь частыми ударами между рёбер, когда он чуть тянет её за волосы, а она выгибается под ним.       — Я чувствую… — шепчет Кэтрин.       Лишь сейчас, разжимая её пальцы и тем самым ослабляя хватку, он накрывает её руку своей вспотевшей ладонью, ещё совсем смутно осознавая, что наделал, к чему вообще привела его несдержанность. Напряжение в теле сменяется усталостью от удовлетворения, хоть и столь болезненного, отчасти неправильного. А она замирает, не может даже пошевелиться, чувствуя себя опустошённой.       — Скажи это… — приглушённым тоном просит он, выдыхая слова ей в волосы.       — Я твоя, — обессилевшая, прерывисто дыша, произносит Кэтрин в ответ.       «Но только до следующего утра», — мысленно добавляет она, считая произошедшее их прощанием.       Вслух больше ни слова. Только его обжигающий поцелуй в плечо, что скорее напоминает клеймо, когда раскалённым железом по коже, обозначая принадлежность ему — её зависимости, мужчине с холодным сердцем, который вновь и вновь теряет контроль над собой, стоит лишь наполнить лёгкие пьянящим ароматом её духов.