Опарыши

–Ты как? – робко спросила та, которой было в общем-то все равно на состояние того, кто уже не услышит её, да и вообще уже никто и ничто не услышит. Эти два слова прозвучали где-то в вакууме. А может быть и не прозвучали вовсе? У него было все отлично. Карьера одного из гениальнейших разработчиков России с одним направлением – вверх. Деньги на счету, идущие вслед. Популярность приложения, обличающего правду, бегущая в припрыжку за первыми двумя. Лучше и не бывает. А как у неё? У неё все рухнуло. Вся жизнь полетела со скоростью света в пропасть. Научное сообщество бы сильно удивилось, что у неё получилось достичь этой неизведанной отметки на спидометре, что у неё получилось сделать это открытие, диаметрально противоположное её фармацевтической деятельности. Некогда обычная, заурядная учёная, что проверяла на крысах и других животных новые составы обезболивающих, потеряла в один миг всё... и даже больше. В этом кладбище теперь закопана вся её жизнь, похоже, в том числе и она сама... – Прогулки теперь только в пределах оградки... а когда-то весь мир был открыт... иронично... Медленными движениями девушка достала небольшую книжечку и начала читать ненавистного Денисом Шекспира и, опять же по мнению Титова, самое переоцененное произведение человечества «Ромео и Джульетта»… _ _ _ _ _ _ – Вииикаа, – жалобно проскулил парень, зарываясь в огромное гостиничное одеяло. – Времени ещё только девять часов, а ты уже меня будишь... у нас же отпуск... Девушке даже нравилось, как жалобно Денис скулит и морщится от света из большого, но такого старого, ещё деревянного окна, которое Вика освободила от плотных оков пыльных штор. В такие моменты он не слал никого в жопу и не вставлял эти странные англицизмы, Денис был её хорошим песиком, которому нравились почесывания под лопатками и лакомиться даже холодными (якобы) баварскими сосисками из ближайшего магазина. "Он с ней не такой." Да, клише, но в их случае оно работало как часы. –Денииискааа, – радостно и как-то слащаво протянула девушка. – Нам нужно успеть посмотреть Великий Новгород и заехать в Санкт-Петербург. Мы, к слову, вместе так и не были в Питере, хотя кто-то мне обещал. – Ну простите-простите, – наигранно попросил прощения парень, завернулся в одеяло и привычно начал ворчать. – И ради какого-то Великого Новгорода и Питера мы едем до Германии на машине, ты поменяла билеты на паром из Финляндии до этой самой Германии, и теперь мы ночуем хуй пойми где, в какой-то "Усадьбе Белая Гора". Повисло это пресловутое напряжённое молчание. А ведь Вика просто-напросто понимала, что Денису осталось не так уж и много времени, а все, что он делал в этой жизни – работал. Девушка очень хотела показать ему всё, чего Денис не видел. С первого дня их знакомства она поняла, какой Денис трудоголик. Вернее, Вика поняла, что он привык просто бежать и прятаться от проблем. Пойдем в кино вечером; в центре открыли новый ресторан молекулярной кухни, нам нужно сходить; видел, какие крутые постановки ставят в Электротеатре Станиславского, нам нужно вместе это увидеть; и так далее, и тому подобное... Виктории Кузнецовой бы очень хотелось закатить скандал по поводу того, что она делает все только для Дениса и его блага. Но прекрасно понимала, что его мозг уже без её помощи выедает этот «злоебучий рак». Поэтому всё, что осталось сделать девушке – это вернуть шторы в прежнее состояние, выключить телефон, который разрывался от сообщений, и лечь под теплое, но такое тяжелое одеяло. Вика обхватила руками лицо Дениса и начала ощупывать каждый миллиметр кожи возлюбленного. –Что ты делаешь? – аккуратным шёпотом спросил Титов. –Фотографирую… Денис принялся повторять движения Вики на её же лице. Со стороны это довольно странное зрелище. Как два обдолбанных в край наркомана они щупали друг друга на протяжении часа или больше… _ _ _ _ _ _ –Не яд с собой – лекарство я возьму к Джульетте в склеп… Прибегну там к нему… Забавно. Ты ненавидел Шекспира, а я теперь вижу в нем единственный выход. Ради этих строчек Кузнецова взяла с собой именно это произведение. Она долго думала над всем происходящим после ухода Дениса. День за днем вкалывать шприц за шприцом новых растворов и невольно вспоминать все самые ужасные моменты стало настолько невыносимо, что теперь на тонкой скамье соболезнующих рядом с девушкой покоился пакетик белых кристаллов и пафосный металлический кубок. Мысли были забиты возможными реакциями Дениса на всё происходящее. Он бы наверняка сказал: «Даже убивая себя, ты выебываешься…»– а потом бы в шутку добавил. –«Но за Шекспира я тебя не прощу.» –Замолчи… _ _ _ _ _ _ Вика за рулём. Они уже выехали из Великого Новгорода. Денису вроде бы там понравилось. Хотя непонятно, что может понравиться, когда ты был в городе от силы семь часов. Слабый стон. Затем крик. Потом мольбы о помощи. Выученный сценарий для парочки. Кузнецова помогает Денису лечь на заднее сиденье, из багажника достаёт аптечку, оголяет ягодицу парня, открывает шприц, ломает ампулу, втягивает "лекарство", выпускает лишний воздух из шприца, обрабатывает кожу Титова, аккуратно вводит в организм парня содержимое, обрабатывает кожу повторно, одевает Дениса. Резкая боль, разрывающая черепную коробку Титова, теперь управляет им. Она заставляет парня кричать, а тело ломаться. Эта боль всепоглощающая. От неё так просто не убежать. В какой-то момент Денис начал жить этой болью. Через несколько минут обезболивающее подействует, эта боль уйдёт на второй план, парень уснёт на заднем сиденье, а Вика опять засечет время до нового приступа. Девушка будет тихо плакать, ведь время действия "лекарства" с каждым разом становится все меньше. Вика разговаривала с врачом пару недель назад по поводу обезболивающих Дениса. В какой-то момент организм парня привык к таблеткам, и белые пилюли перестали снимать боль как раньше. Врач назначил опиоидное средство в ампулах. И специалист, и девушка понимали, о чем говорит это назначение. Не только о привыкании к средству, а ещё и о том, что опухоль не остановила свой рост. Снимки головного мозга лишь ехидно подтверждали догадки... –Перестань горевать по мне, – тихо произнес Денис. – Я ещё не умер, а ты уже в трауре... Да даже если бы и умер, не стоило бы плакать, ведь мне твои слезы уже не будут нужны. –Замолчи... –Знаешь, я хочу, чтобы ты приносила мне гвоздики. Они недорогие и выглядят очень пиздато. –Замолчи. –Твою мать. Знаешь, что понял? Нам нужно расписаться, или мне вписать тебя в завещание, я пока не придумал, чтобы ты унаследовала все моё имущество. А то эти шакалы и не вспомнят, что ты вообще была и сколько для меня сделала. –Замолчи! Замолчи! Замолчи! – Кузнецова разрыдалась окончательно. Машина остановилась посреди трассы, а руль покорно принимал каждый удар от девушки и старался забрать всю боль, что переживала Вика. –Ты чего? – будто ничего не понимая, произнес Денис. В полной тишине машина свернула на обочину. Вика заглушила мотор, а Денис (словно умалишенный) повторил глупый вопрос: –Вик… что происходит? Девушка глубоко вдохнула и громко выдохнула, достала из сумочки блистер таблеток, выдавила в рот две белые шайбочки успокоительного и запила водой. –Дай мне сигареты. –В бардачке лежат… _ _ _ _ _ _ –Алло, – прозвенело в кладбищенской тишине. –Срочно приезжай в офис. Мы тут кое-что нашли в личных вещах. Тебе нужно это увидеть. Повисло молчание, будто это единственное, что это молчание может делать. Только виснет вечно, где нужно и не нужно… Позвони её брат позже минуты на две и не дозвонился бы никогда. –Алло? Вика? Слышишь? –А. Да-да… – взгляд упал на соседей по скамейке. – А там точно что-то стоящее? –Ты не веришь родному и любимому брату?