Киборг у психолога

Вит острожно поставил на стол слоника из сердолика. — Я носил его с собой месяц, каждый день в кармане, согревал своим теплом и непрестанно разговаривал. Сначала было непросто, хотелось отвернуться, потом становилось всё естественнее делать это, а затем он мне так понравился. Так стал для меня родным, я его зауважал и теперь грустно расставаться. Возвращаю его тебе, Мэй. Спасибо тебе огромное за то, что ты для меня делаешь. Ты буквально собрала по частям мою психику и склеила ее в куда более прочную конструкцию, чем было. Ты моя спасительница. Я бы целовал тебе руки, но ты снова скажешь, что нельзя и я тебя соблазняю... Они оба засмеялись. — Спасибо, мой хороший. Оставь слоника себе на память. Пусть он будет с тобой и поддерживает тебя в трудные минуты. Это теперь часть твоей души. Мне ценно, что ты восстановился и что ты так долго работал над собой тоже. Спасибо тебе за твой труд, что приходил и занимался. Я благодарна за то, что ты брал то, что я тебе давала. И смог это ассимилировать, переварить. — Мэй, я хотел попросить... Ты не обидишься, если я попрошу тебя снять или отключить браслет с датчиком? Мне очень страшно сейчас это говорить, я боюсь, ты меня не так поймешь или подумаешь, что мне на тебя все равно. Но нет, это ни в кое случае не так! Мне очень важно, чтобы ты была жива и твое сердце билось, но я уже некоторое время ощущаю это в тягость, как поводок. Как будто меня связали верёвкой. И тогда я как-то бессознательно начинаю раздражаться на стук твоего сердца. Хочется как-то... отключиться. Мэй мягко улыбнулась. "Предсказуемость, стабильность и безопасность материнской матки стала тяготить. Пришла пора отправиться исследовать мир". — Ты сам себя связал этой пуповиной, помнишь? Настало время отделиться? Точно хочешь? Вит кивнул. Мэй на его глазах медленно сняла медицинский браслет со своего запястья и выключила датчик. В эту же минуту ее пульс прекратил передаваться напрямую процессору Вита. Пуповина оборвалась. Сепарация произошла. Вит положил ладонь на свою грудь и прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Стало странно пусто и тихо, и вместе с тем легко, ощущение «все правильно». Свобода. Самостоятельность. Неизвестность. — Если станет слишком тревожно и невыносимо, скажи, я снова надену браслет и поношу его еще немного. Но вообще очень правильно то, что сейчас происходит. Вит испуганно глянул на психолога: — А ты не обиделась? Не злишься, что так много для меня сделала и в меня вложила, а я теперь хочу отделиться и... как бы уйти? И что вообще позволяю себе раздражаться на тебя. — Это единственный путь сепарации, дружочек. Сначала напитаться ресурса и набрать безопасной близости и надежной привязанности сколько сможешь унести, а затем уйти в мир строить свою жизнь. Это то же самое, как с ребенком. Материнская любовь нацелена на отпускание. Ребенок должен взять ресурсы, вырасти и уйти в свою жизнь. И если этого не произошло, вот тогда что-то пошло наперекосяк. А если это произошло, то всё правильно и прекрасно. Я ни капельки не злюсь и не обижаюсь, потому что тут не на что обижаться. Я всегда знала, что это случится. И сейчас я скорее рада. Но и немного грустно, я тоже ощущаю утрату такой сильной связи, утрату нашей пуповины. Не буду лукавить, очень льстит, когда во мне кто-то так сильно нуждается и зависит, как ты демонстрировал. И терять это немножечко грустно. Но таков мир и таковы правила. Вит глядел на нее радостно, со слезам счастья в глазах, — Мэй, у меня вопрос... Можно, я буду тебе помогать? Можно мне быть куратором для новоприбывших киборгов, особенно для сложных и неконтактных? Я буду помогать им осваиваться, поддерживать их, переубеждать недоверчивых и упрямых. В конце концов, я Bond, — он хитро прищурился, — для таких целей меня и создавали, и я могу предположить, что они могут задумать, вытворить или какую пакость придумать. Я много думал про смысл всего, что со мной происходило, и про свои качества, и про дар травмы... Я хотел бы служить благой цели, служить ОЗК. Я хотел бы помогать вам с Тимуром в вашем непростом деле поддержания психического здоровья киборгов. Потом, возможно, я мог бы сам обучиться на психолога, психотерапевта, но пока я могу быть просто куратором... Что скажешь? В горящем взгляде Вита взгляде было столько надежды, что Мэй поспешила ответить. — Вит, я обсужу это с Тимуром на днях, но пока, предварительно, мне твое предложение нравится. А еще больше нравится твой энтузиазм. Как ты видишь, у нас дефицит свободных рук и специалистов, а ты имеешь колоссальный опыт, и уже многое сам понимаешь, и обладаешь зрелой взрослой психикой и осознанностью. Словом, у тебя есть всё, чтобы выполнять ту работу, о которой ты просишь. И у тебя однозначно есть, что рассказать и чем поделиться с другими киборгами. И я точно согласна, что тебе они поверят больше и доверия к тебе у новоприбывших будет больше, чем к нам, людям. Так что такая помощь будет очень кстати. А кроме всего прочего, Вит, ты киборг с самой большой душой, что я встречала! — Я всё ещё не уверен, что у киборга может быть душа, — смущенно улыбнулся счастливый Вит. — А сердце у киборга есть? — хитро прищурилась Мэй. — Есть, — со смехом отозвался он. — Система докладывает, что есть. — Ты киборг с самым большим сердцем из всех, кого я встречала. Умеющий обнимать душой. Умеющий обнимать сердцем. Они смотрели друг другу в глаза и улыбались.