Снежинки на зимнем ветру

      — Шиничиро, мне нужна…       Акане заваливается в магазин и замолкает на полу-слове.       В зале, около чинящего байк хозяина, расположилось несколько взрослых парней, примерно возраста Шиничиро. Некоторые стояли, другие притащили стулья, а кто-то сидел прямо на полу, но каждый, как один, замолкает, когда Акане заходит. В магазине повисает гнетущее чувство разрушенного момента.       — Здравствуйте, — лопочет Акане, топчась на месте. Некоторые кивают ей, другие равнодушно отводят взгляд.       — Привет, Акане! — Шиничиро подрывается со своего места. Он весь перепачкан чем-то темным, и даже с расстояния Акане чувствует запах табака, щекотавший ей нос.       — У тебя есть вот это? — Акане демонстрирует вырезку из журнала, которую аккуратно стащила у Сейшу.       — Yamaha RZ350, — констатирует он. Акане лишь переводит плечами: для нее все байки на один вид. — Пошли.       Шиничиро проводит ее мимо собравшихся парней, некоторых он пинает, чтобы те убрали вытянутые ноги, и тыкает в один из мотоциклов. Для Акане, любимый мотоцикл Сейшу, ничем не отличается от других, кроме цвета — красный. Так что его уникальность Акане не может ни оценить, ни осмыслить.       Она вглядывается в ценник и с шумом втягивает воздух. Больше ожидаемого.       — Ты себе что ли байк хочешь? — интересуется Шиничиро.       Акане качает головой.       — Сейшу.       Наблюдая за сверкающим взглядом брата, когда тот рассказывал о байках, Акане преисполнилась сильным желанием сделать ему подарок. Правда, подарок вылетал ей в копеечку и даже всех ее собранных денег едва хватало.       — У меня есть часть суммы, могу я внести их как аванс? — спрашивает Акане.        Шиничиро соглашается. Акане подходит к кассе и, встав спиной к собравшимся парням, — все же ей неловко, что она так нагло вторглась в их уютную компанию — начинает доставать деньги из сумки.       Долгих девять месяцев она копила и оставляла все вырученные деньги от деятельности «Лотоса». Возможно, это было глупостью. В стране, раздираемой кризисом, не стоило бездумно тратить накопленное. Однако Акане очень сильно хотелось порадовать Сейшу — преподнести первый в ее жизни подарок младшему брату.       Сумка заметно опустела, расставаться со столь тяжело накопленными деньгами было сложно, но Акане одергивает себя: она сможет заработать еще.       — Откуда у тебя эти деньги? — Шиничиро ошарашено таращиться на стопки купюр.       — Здесь практически все. — Акане пропускает его вопрос мимо ушей. — Остаток я принесу на неделе.       На словах все звучало хорошо, но Акане сомневалась, что найдет дело так быстро. Придется попотеть.       — Ого. — К ним подходит один из парней и присвистывает, глядя на деньги. Волосы у него собраны резинкой в низкий хвост, открывая узкое лицо с угловатыми чертами лица и длинным шрамом, начинающим от правого виска и заканчивающим у рта. В зубах у него зажата сигарета, которую тот перекатывает во рту. — Подростки нынче довольно богаты.       Акане никак не реагирует на замечания и обращается к Шиничиро, который озабоченно осматривает купюры:       — Не переживай, эти деньги добыты честным трудом.       Парень с сигаретой слегка посмеивается над ее словами.       — Сомневаюсь, что члены «Голубого лотоса» могут похвастаться честностью.       — А чем можете похвастаться вы, Акаши Такеоми? — В голосе Акане, против ее воли, проскальзывает раздражение. Известного «Бога Войны» она признала сразу: вспомнила по рассказам брата, да и шрам у него довольно примечательный.       Акаши слегка сводит брови, но не успевает ответить: к кассе подходит еще один парень, привлеченный их шушуканьем.       — Не бойся этого старпера, девочка. Он брюзжит, как пьяница, но порой бывает не таким уж невыносимым.       Акане слегка передергивает плечами: слышать «девочка» от того, кому слегка за двадцать, странновато.       Он крупный, значительно выше Шиничиро и Такеоми. У незнакомца приятное и открытое выражение лица, которое смягчает его общий свирепый вид. Коротко стриженные волосы настолько светлые, что кажутся белоснежно-белыми, сильно контрастируя на фоне бронзовой кожи.       — Его однажды обманула девица из твоей банды. — Парень тыкает в Акаши и заливается столь низким смехом, что он, казалось, издает не звук, а вибрацию. — Это была ржака. Мы тогда были на вершине, и у нас должна была быть драка с бандой больше нас в два раза! Акаши, как всегда, придумал какой-то офигенно крутой план, но не выдержал и выдал его девице, которая просто мило улыбнулась ему.       Смех парня поддерживают и другие: разносится нестройный гул. Даже Шиничиро начинает улыбаться, а Такеоми мрачнеет и возражает:       — Все было по-другому.       — Все было именно так. — Хохочет Шиничиро. — Ты рассказал ей абсолютно все, а когда выяснил, что она из «Голубого лотоса», то орал благим матом.       — Девчонка продала информацию другой банде, но мы все равно победили, — заканчивает парень свою историю.       Щеки у Акане начинают болеть от улыбки, она смеется вместе со всеми.       — Кейзо Араши, — представляется парень.       Ладошка Акане тонет в руке Араши. Он слегка сжимает ее руку.       — Инуи Акане.       Араши широко улыбается. И даже с улыбкой он выглядит довольно угрожающим.       — Так вы уже встречали «Голубой лотос»? — спрашивает Акане у Араши.       Истории про предыдущее поколения она не слышала ни разу: Миуюки была не слишком разговорчивая, а девочки из ее отряда знали и того меньше. А ведь было так интересно послушать, как и чем занимались ее предшественницы.       — Кроме этой истории я больше ничего не знаю, прости. — Видя ее заинтересованность, Араши слегка удручается, что ему больше нечего поведать. — А ну-ка, расскажи девочке подробности, — велит он Такеоми.       Парень пожевывает сигарету во рту и хмуро оглядывает Акане с Араши.       — Ты уже все рассказал. — Под испытывающим взглядом друга Такеоми тяжело вздыхает и добавляет: — Мы встретились на улице, а потом пошли в кафе. Она очаровала меня, казалась, такой милой, и я даже сам не понял, как выложил ей все подчистую: про себя, драконов, про план. — Взгляд Такеоми затянула мечтательная пелена, которая, впрочем, быстро развеивается. — А потом я узнал, что она из «Лотоса» и продала информацию про наш план действий другой банде. Больше я ее не видел. Надеюсь, на вырученные деньги она купила себе совесть.       История произвела на Акане сильное впечатление: девушка из «Лотоса» обманула самого Бога Войны! Ей уже не терпится рассказать всем девчонкам из банды. Вот ведь смех будет!       — Вот это да, — не удерживается Акане от восхищенного вздоха.       — Понравилась история? — невесело хмыкает Акаши.       Акане кивает головой, игнорируя мрачное настроение Такеоми.       — Все ровно, Акане, — говорит Шиничиро, закончив считать деньги. Он убирает их в кассу и выписывает чек об авансе.       — Не говори ничего Сейшу пока что, — просит Акане. Телефон в ее кармане вибрирует, отвлекая от разговора. Акане достает, бросает взгляд на короткое сообщение и снова убирает его в карман.       «Собрание верхушек. Как можно скорее.»       — Буду молчать. — Шиничиро проводит рукой по губам, будто застегивает замок.       — Приятно было познакомиться, Араши-сан.       Араши широко улыбается.       — Приходи еще, — кричит он ей вдогонку.       С заметно опустевшей сумкой, Акане покидает магазин Шиничиро.       Ей оставалось заработать еще несколько тысяч йен. Немного, по сравнению с тем, что она уже отдала за байк, но неизвестно, как скоро Сатоми получит задания от Совета.       Задание всегда приходили по-разному: Совет мог их прислать и один раз в месяц, и отдавать распоряжение каждый день. Никогда не угадаешь. Поручения были неизменно грязные, связанные с нелегальным бизнесом или спекуляциями: подпольные игровые автоматы и залы развлечений; рэкет; бордели; незаконный ввоз и перемещение разных товаров, не облагаемый налогами и, соответственно, более дешевый.       Романтичность сукэбан разрушалась в первый же месяц, а еще через месяц Акане потеряла остатки своей нравственности и бралась за любое дело, которое могло принести ей деньги.       Разумом она понимала — она может закончить в тюрьме, следовало быть более осторожной, а душа требовала еще больше денег и острых ощущений, которые она испытывала, выполняя задания. У разума и души нет ничего общего, и Акане не могла найти тонкую грань между ними. Поэтому постоянно разрывалась между и логичными доводами, и душевным смятением, требующем разрядки и новой порции адреналина.       Акане спешит в спортивный зал — неизменное место сборов всех членов банды.       Зал находился в отдельно стоящем здании, затерянный между домами в тихом жилом районе. Само здание старое, краска кое-где отваливалась кусками, и падала на головы несчастным девушкам.       Возможно, раньше в этом здании проходили занятия по спорту, однако сейчас он находился во владении женской банды. Акане так никто не объяснил: каким образом «Голубой лотос» стал собственником целого здания? Ей оставалось только самой додумывать: возможно, его купил Совет; или оно принадлежало самой главе и передавалась по наследству вместе с постом.       В зале, на удивление, многолюдно: кто-то участвовал в спарринге, а кто-то просто бездельно подпирал стенки. Заметив Акане, некоторые кивают, а другие уважительно склоняют голову — чаще всего, это девушки из ее, четвертого, отряда. Лейтенантская нашивка жгла кожу даже сквозь куртку — Акане все еще не могла привыкнуть к новому статусу.       Миуюки, в своей любимой манере, ничего не объясняла: поставила Акане перед фактом и вручила нашивку месяц назад. Дала ей привилегию, о которой Акане не только не просила, но даже и не мечтала. Впрочем, быть лейтенантом ей нравилось: новый статус подпитывал ее чувство собственной важности.       — Эй, Акане, а ну-ка иди сюда!       Акане многострадально стонет, даже не пытаясь скрыть нахлынувшее раздражение.       — Отвали, Ханако! — Акане отмахивается от подошедшей девушки.       — Ты на кого руками машешь, а?       Ханако встает напротив Акане, преграждая ей путь. На ее губах дерзкая улыбка, руки скрещены на груди, а во взгляде столько самоуверенности, что у Акане невольно руки начинают чесаться.       С капитаном 1-го отряда — Ханако — у Акане сложились непонятно-двоякие отношения: они были непримиримыми соперниками, но в тоже время, Ханако, как никто другой, понимала новоявленную жажду Акане к дракам. Они были похоже на спичку и фитиль: одна разжигала вторую. И они всегда менялись: сначала Акане подначивала Ханако, а потом и сама капитан распаляла Акане.       — Я не в настроении, — бурчит Акане, отпихивая Ханако с дороги.       Ханако презрительно фыркает.       — Побереги тупые отмазки для кого-нибудь другого.       Помимо необъятной самоуверенности, Ханако обладала высоким ростом и всегда насмешливо смотрела на Акане сверху-вниз и отпускала шутки про низкий рост. И вот сейчас, Ханако открывает рот, чтобы сморозить очередное остроумное, на ее взгляд, высказывание, но Акане сжимает кулак и замахивается. Ханако легко уходит от удара, разочарованно цокая языком.       Но Акане никогда и не славилась особыми успехами в рукопашном бое. Ее стезя — бой с оружием, которому ее обучала Миуюки.       За последние девять месяцев Акане заметно поднаторела в искусстве боя, но этого все еще было мало. Однако Акане была уверена: у нее получится. Также, как и Сунь Укун, доставший до Луны, она доберется до вершины владения оружием и сможет одолеть Миуюки.       Одолеть капитана.       Это было ее целью. Ее сердце и душа так отчаянно этого желали, что Акане не переставала воображать, как в один день с легкостью победит Миуюки и наконец превзойдет ее.       Пары секунд хватает, чтобы вытащить шест из-за спины. Акане практически не расставалась с ним: таскала с собой повсюду, даже если и было неудобно.       — Другой разговор. — Ханако широко по-садистски улыбается.       В отличии, от Акане она была мастером по рукопашному бою и в драке пользовалась исключительно собственными кулаками. Благо крупное и сильное тело ей это позволяло. Вокруг них образуется пустое пространство: другие девушки опасливо пятятся назад от них, не желая попасть под горячую руку.       Акане чувствует, как раздражение сменяется злостью, раскаляя тело и дух. Она нападает первой: вкладывает в удар всю силу, не беспокоясь за Ханако. С ней можно было не сдерживаться, как и с Миуюки. Однако в отличие от своего капитана, Акане могла одолеть Ханако, что делала не раз. Но также она могла сильно схлопотать от капитана 1-го отряда. Она давно потеряла счет собственным победам и поражениям, слишком уж часто они сцеплялись.       Ханако успевает увернуться, шест со свистом прорезает пустоту, а ее кулак впечатывается противнице в живот и выбивает из Акане весь воздух. Акане увеличивает расстояние между ними, отходит назад, и пытается восстановить дыхание: делает медленные вдохи и выдохи.       Ханако с гнусной усмешкой наблюдает за ней.       Между ними всегда так: каждая ждет, пока другая оправиться от сильного удара, чтобы продлить собственное наслаждение и получить большее удовлетворение от драки. Хотелось бы Акане отрицать схожесть с импульсивным и агрессивным капитаном 1-го отряда, но, к ее сожалению, они были похожи: каждая, словно зеркальное отражение другой, с этой ужасной жестокой темнотой и кровожадностью внутри. Разница была лишь в том, что Акане старательно скрывала это, окутывала себя спокойствием, словно коконом, а Ханако ничего не прятала и носила свою жесткость, словно медаль, гордо выпятив грудь. И непонятно, что было лучше и правильнее.       И только в спарринге друг с другом они могли удалить эту пожирающую жестокость и выплеснуть всю скопившуюся злобу и агрессию. В спарринге Акане распалялась до такой степени, что рамки, сдерживающие ее, стирались, даря свободу.       Акане и Ханако снова сходятся: каждая стремится нанести противнице урон и забрать победу себе. Однако даже спустя продолжительное время, обе продолжают стоять на ногах, хотя и не сильно твердо.       Ханако смахивает выступившую на лбу испарину. Ее лицо напряжено, как и она сама. Чуть смугловатая кожа блестит от пота, глаза щурятся и внимательно следят за движениями противницы, а короткие черные волосы, подстриженные в прически армейского типа, растрепались от долгой драки.       Акане заправляет упавшую на глаза прядь волос за ухо. В горле сухо, нещадно хочется пить и сесть отдохнуть, но даже так — сдаваться она не собирается.       — Ну давай, — ухмылка Ханако, не сходившая с ее лица весь спарринг, становится шире, обнажившая белые зубы. — Нападай, чиби.       От глупого прозвища, Акане скрипит зубами и сильнее сжимает шест в руках. Она решительно настроена, выбить из капитана все дерьмо и заставить забыть унизительное прозвище, которым Ханако обычно насмехалась над ее ростом. Она даже не самая низкая в банде — у нее достойный средний рост, но для Ханако она все равно оставалась маленькой.       — Что вы тут опять устроили?       Недовольный голос вице-командира банды заставляет Акане и Ханако отпрянуть друг от друга. Девушки выпрямляются и кланяться: все же вице-командир, второй человек после главы.       Кейко ниже и Ханако, и самой Акане, однако умудряется внушать страх и опасения даже, смотря на девушек снизу-вверх. Мягкие каштановые локоны, заправленные за уши, не могли смягчить строгость ее профиля и острые черты лица.       Из всех лейтенантов и капитанов Кей отличалась особой горячей приверженностью к правилам банды: все должны были неукоснительно им следовать, а Акане и Ханако, как самые частые нарушители этих правил, находились в особом не почете у вице-командира.       — Не стоит, Кей, — тихо говорит Сатоми, выходя из-за спины своего лейтенанта.       Заметив главнокомандующую, Акане и Ханако склоняются в поклоне, как и все присутствующие в зале.       — Приветствуем, глава! — Голос Акане тонет в стройном приветствии всей банды.       Акане невольно распрямляет плечи. В присутствии главы ей всегда хочется держаться ровно, словно струна.       Она бросает взгляд на главу: Акане впервые видит Сатоми такой уставшей. Распущенные волосы обрамляют еще по-детски округлое, почти пухлое лицо, созданное для смеха и детских радостей, но сейчас отягощенное тяготами, связанные с ее постом.       — Как у вас дела? — интересуется Сатоми.       — Спасибо, все хорошо, — отвечает Ханако. Акане с ехидством подмечает, что капитан 1-го отряда тоже стоит ровно, расправив плечи, а от былой дерзости даже следа не осталось.       Главу уважали все: ее авторитет не поддавался сомнениям никем из группы. Сатоми умело руководила бандой, оправдывая возложенные на нее обязанности, но Акане частенько думала о том, что она еще совсем ребенок, ей недавно исполнилось четырнадцать.       — А ты как, Акане? Как тебе в роли лейтенанта?       Акане прочищает горло прежде, чем ответить:       — Хорошо, спасибо. Стараюсь оправдать доверие Миуюки-сан.       Кейко цокает языком.       — Пока что ты только и делаешь, что дерешься с Ханако. — Кейко переводит горящий негодованием взгляд на капитана 1-го отряда. — А ты подначиваешь ее.       От замечания вице-капитана Акане становится стыдно: уши предательски краснеют.       — Число первоначальных цветов не превышает пяти. — Сатоми чуть шире улыбается Акане и Ханако. — Но из этих пяти получается больше цветом, чем мы можем увидеть. Так что, не ругайся на них, Кей.       Акане силится осилить глубокомысленное высказывание командира, понять скрытый смысл, но голова начинает болеть, и она бросает это дело.       — Она нас типа похвалила? — тыкает Ханако ее в бок, когда Сатоми и Кей отдаляются от них.       — Без понятия, — качает головой Акане.       Сатоми умна и частенько бросалась непонятными фразами или изречениями, которые другие понимали с трудом. Сначала она могла говорить, как школьница, а в следующую секунду ее будто перемыкало, и она говорила размеренно, архаично. Возможно, одна только Кей достаточно хорошо понимала Сатоми, ну или делала вид.       Глава и ее лейтенант проходят в конец зала: туда, где находится дверь, ведущая в отдельное помещение. Раньше там была инвентарная, по мнению Акане, однако комнату превратили в укромное место для собраний верхушек: капитанов и их лейтенантов.       — Вы двое. — Кейко останавливается около двери и прищуривается, глядя на Акане и Ханако. — Взяли ноги в руки и пошли помогать девочкам с тренировками. Собрание начнется, когда остальные капитаны и лейтенанты подойдут.       Стоит Кейко и Сатоми скрыться, как Ханако корчит рожу.       — Иди, помогай младшим, — велит Ханако.       — Чего? — Акане возмущенно смотрит на нее. — Это же ты у нас капитан, так что пошла.       Ханако лишь отмахивается. Запал у обоих пропал, да и драться при Сатоми они не хотели. Все же это было неуважительно в их глазах.       — Семпай!       С радостным возгласом к Акане подбегает Хидилин. Поверх школьной формы на девчонке кожаная куртка с эмблемой банды, с которой она не расставалась никогда, а волосы взлохмачены и липнут к мокрому от пота лбу.       — Потренируетесь со мной? — с надеждой спрашивает девочка       Акане рассеянно кивает. Она еще не отошла от столь резко прерванного спарринга и испытывает неприятное ощущение незаконченности, словно съела только безвкусную часть пирожного.       У Хидилин в руках зажат деревянный шест, чуть меньше того, что Акане носила постоянно с собой. Непонятно: то ли выбор стиля боя Хидилин был продиктован разумом, либо же простым детским желанием походить на Акане. Хидилин тренировалась с особым рвением и пыталась обхватить необъятное и научиться владеть оружием в кратчайшие сроки.       Акане долго отказывала Хидилин во вступлении в «Лотос»: ну что этой малышке делать в банде? Хидилин, в глазах Акане, была нежной и наивной, искренне верившей во все сказанное ей, и любые неосторожные слова могли причинить ей боль. Однако Акане не учла упрямство этой девочки: Хидилин добилась своего путем медленного и мучительного поедания терпения Акане.       После ареста Сейшу, Хидилин незаметно вошла в жизнь Акане. Сначала они просто встречались во дворе — жили в одном доме — а потом девочка, будто приклеенная, вечно таскалась следом за Акане, сопровождала на собрания, встречала после школы.       Акане быстро к ней привыкла. Искреннее восхищение Хидилин Акане, ее детская непосредственность и чистота взяли абордажем ее сердце.       — Поставь ногу вот так, — велит Акане. Хидилин послушно меняет стойку. — Так ты сможешь сохранить равновесие. Не маши так сильно шестом: ты юркая и проворная, в драке используй эти качества.       Зал постепенно наполняется.       Капитаны и лейтенанты приходят вместе, либо раздельно и встречаются уже внутри.       Розоволосая Ячи — лейтенант 1-го отряда — приходит первой и садится к Ханако, развалившейся на скамейке в углу. Буквально следом появляется Яшими Хандо — капитан 3 отряда — в сопровождении своего лейтенанта. После, как всегда, вместе, появляются сестры Шинсо: капитан 2-го отряда Казуко и ее младшие сестры-близняшки Нацуки и Мицуки, которые также были лейтенантами при своей старшей сестре.       Как-то раз Акане слышала от других девочек, что Казуко служит мико при храме, однако сильно сомневалась, что подобную безнравственную девицу, которая больше походила на хитрую кицунэ, чем на благопристойную мико, священные вороты пропустили бы на землю Ками.       — Слышала, твой брат вышел? — Казуко останавливается около Акане и одаривает ее одной из своих насмешливо вежливых улыбок.       Казуко всегда говорила, растягивая слова так, что угадать истинный смысл, скрытый за ее неоднозначными фразами и мелодичной интонацией, невозможно: то ли искренне интересуется состоянием Сейшу, то ли пытается подшутить. Она поигрывает кисточкой, свисающие с ее веера, и хитро поглядывает на Акане.       Ее веер — довольно странный атрибут, и в первое время вызывал у Акане недоумение: зачем она вечно его таскает? Пока не узнала — со слов Ханако — что безобидная на вид вещица выполнена из металлических пластин с заточенными краями, и предназначалась не для того, чтобы отмахивать мух и комаров.       — Да, вышел, — коротко отвечает Акане. Упоминания Сейшу действует, словно разряд: сердце сбивается с привычного темпа, мышцы напрягаются, а руки сами сжимаются в кулаки.       Осведомленность Казуко раздражала и пугала одновременно, но, как капитан разведывательного отряда, одна из ее обязанностей — быть в курсе всего.       Акане старается не смотреть в ее сторону: в присутствии капитана 2-го отряда ей не по себе, возникало неприятное тревожное чувство, будто тело окутывают змеи. Да и сама Казуко была похожа на змею: высокая, стройная и гибкая с узкими карими глазами такого светлого оттенка, что они казались золотистыми. Ее младшие сестры такие же. Несмотря на юный возраст, они не обладают детской наивностью ни во взглядах на мир, ни в методах. Явно берут пример со старшей. Волосы у близняшек заколоты назад, в прическах, напоминающие крылья бабочки. Их прическа была неотъемлемой чертой стиля младших Шинсо, как и хитрый огонек в глазах, всего на тон темнее, чем у их старшей сестры.       — Ну и как там Сейшу? — Казуко делает шаг вперед, вплотную подходя к Акане. Голос у нее глубокий и мурлыкающий, приятный для слуха, но он напрягает Акане еще сильнее. Акане стискивает зубы, стараясь не выдать своего раздражения от беспардонности Казуко — ведь именно это ей и нужно. Ей нравилось изводить, заигрывать, разрушать и лезть в чужую жизнь — она получала от этого такое же садистское удовольствие, как и Акане от спаррингов.       — Нормально. — Голос у Акане предательски дрожит.       Хочется отстраниться, близость Казуки нервирует, но Акане твердо стоит и прикладывает все усилия, чтобы не отшатнуться.       — Передавай ему привет, — шепчет Казуко, щекоча кожу дыханием. Она слегка склоняет голову и заглядывает Акане в глаза, а потом резко отстраняется. — Привет, Ханако!       Ханако, подошедшая ближе к ним, с враждебностью смотрит на Казуко, но улыбка капитана 2-го отряда становится только шире.       — Свали. — Ханако делает шаг вперед и, подобно горе, возвышается над Казуко. Однако Казуко это не смущает, она подается вперед и обиженно тянет:       — Как грубо. Я ведь только поздоровалась.       — И этого вполне достаточно.       Голос Миуюки, появившейся неслышно и неожиданно, заставляет всех вздрогнуть — даже Казуко нервно переводит плечами.       — Капитан. — Акане уважительно склоняет голову.       Миуюки едва заметно кивает. Лицо у нее такое же равнодушное, как и всегда. Акане ни разу не видела, что ее капитан выражала хоть какую-нибудь эмоцию, помимо скуки. Акане завидовала такому самообладанию: у нее-то на лице каждая мысль отражается.       — Здравствуй, Миуюки. — Голос Казуко меняется, появляются новые нотки, нечто, напоминающее уважение.       — Оставьте ваши споры на потом. — Миуюки игнорирует приветствие капитана 2-го отряда. — Потому что собрание уже начинается.       Акане поворачивает голову в сторону комнатки, куда ранее зашла Сатоми. Сейчас дверь открыта, Кей подпирает дверной косяк и выжидающе смотрит на них.       Собрание верхушки «Лотоса» началось.       Каждый раз пересекая комнату, внутри у Акане все натягивалось от волнения. Было приятно входить и выходить из комнаты, принимать участие в общих совещаниях. В такие моменты она по-настоящему ощущала себя целостной — будто остальные капитаны и лейтенанты дополняли ее саму.       Робкие солнечные лучи пробивались сквозь зашторенное окно и тускло освещают комнату. В помещении мебели было мало — только стол и стулья для капитанов. Лейтенантам такая привилегия как стул, не допускалась — они всегда стояли позади своих капитанов, ровно за правым плечом.       — Рада Вас всех видеть и спасибо, что собрались так быстро. — Сатоми приподнимается с места во главе стола и обводит всех взглядом. Голос у нее тихий и спокойный, такой же как и в их первую встречу с Акане.       Сатоми никогда не повышала голос, даже на общих собраниях, и никогда не пыталась перекричать. Молча ожидала, когда гул утихнет, но потом обязательно делала завуалированные намеки о своем недовольстве.       Акане прониклась уважением к этой юной девочке постепенно: с каждой их встречи Акане убеждалась — она выбрана не просто так. Сатоми умна и расчетлива, она руководила огромным количеством людей с ловкостью опытного стратега.       — Месяц назад к нам обратился человек, — начинает Сатоми. Она так и не присаживается обратно, продолжает стоять. — И попросил достать для него вот это.       Вперед выступает Кей. Она кладет кейс — небольшой темный чемоданчик — на стол. Руки у нее затянуты жемчужно-белыми перчатками, так остро не вписывающиеся своей белизной в темному атмосферу комнаты, и открывает его, демонстрируя содержимое. Акане, как и все, слегка тянется вперед, чтобы рассмотреть.       — Это телескопическая дубинка в закрытом виде, — говорит Кей, разворачивая кейс к собравшимся. — Полицейские получили такие недавно. Новый фиксирующий и раскладной механизм, выполнена из каленой стали, а длина в разложенном виде около пятидесяти сантиметров.       Акане хмуро смотрит на кейс и не совсем понимает происходящее. «Лотос» и до этого занимались доставкой: сама Акане ни раз развозила закрытые пакеты или чемоданы по разным концам города. В стране, одолеваемой экономическом кризисом, и на фоне роста цен, «черный» рынок рос и процветал, словно сорняки на огороде. Все, кто знал о возможностях «Лотоса», обращались к ним или к Совету — чтобы достать что-нибудь запрещенное или по дешевке.       Они сотни раз доставляли нелегальные вещи, ввезенные либо без таможенного оформления, либо просто запрещенные. В чем сложность на этот раз, Акане недоумевала.       — Вещь мы достали, — вновь берет слово Сатоми. — Но заказчиком оказался совершенно другой человек. Не тот, который связывался с нами — он был лишь курьером.       Сатоми берет паузу, и Акане только сейчас осознает, какой же встревоженной выглядит глава. Кто бы не был истинным заказчиком — это сильно повлияло на Сатоми.       — Настоящим покупателем является старший из братьев Хайтани — Хайтани Ран.       Слова капитана зависают в воздухе, словно Дамоклов меч над их головами.       Акане затаивает дыхание. Братья Хайтани. Количество слухов было про них неисчислимо: все говорили об их силе, кровожадности, жестокости, об их садистских наклонностях. И, к сожалению, Акане знала — это не слухи. Даже в манге, среди всех других персонажей, они отличались особой безжалостностью.       — Казуко, — обращается Сатоми к капитану 2-го отряда. — Расскажи, все, что нам известно.       Казуко откашливается. Она единственная выглядит не удивленной. Как капитан отряда, ответственного за информацию, именно Казуко приносила все новости, о происходящем в мире.       Иногда способности Казуко восхищали: она была в курсе абсолютно всего, умела так ловко добыть нужную информацию, что оставалось только аплодировать, раскрыв рот. Но порой ее осведомленность доходила до ужасной отметки и переступала границы дозволенного.       — Известно нам не так уж и много, — говорит Казуко напевным тоном, который не вяжется с напряженной атмосферой. — Стиль их боя весьма оригинален: младший, Риндо, использует ближний бой: подходит к противнику, берет в тиски. Излюбленный прием — ломать кости или сухожилия ног, чтобы противник не мог сбежать. Ран больше предпочитает пользоваться оружием. — Взгляд Казуко скользит по кейсу.       — Так в чем проблема? — перебивает Ханако. — Мы сотни раз доставляли вещички и покруче какой-то палки.       — Я как раз собиралась рассказать об этом. — В голосе Казуко прорезается раздражение. — Братья Хайтани не щадят никого, в расход идут даже их собственные люди, они также не держат слово и союзников у них нет. — Казуко сглатывает, а Акане предчувствует ужасное окончание. — Им абсолютно плевать на всех, кроме друг друга, удовольствие им доставляет только пытки и крики. И, нам точно известно о случаях, когда братья Хайтани использовали курьеров, как груши для битья.       — С ними не хотят работать абсолютно никто, — вступает Сатоми. — Поэтому к нам они и послали «шестерку». Знай мы, что заказчиком является один из братьев, мы бы отказали.       Снова наступает давящая тишина: каждый капитан и лейтенант обдумывает услышанное, прогоняя в голове. Кто бы не взялся за поручение — он может и не вернуться целым. А Сатоми предстояло выбрать пешку, разменную монету в этой игре.       Капитаны и лейтенанты избегают взгляда главы: рисковать своим здоровьем никому не хочется. А пойти должен был кто-то из «верхушки»: братья Хайтани слишком опасные, чтобы посылать кого-то из младших.       Акане рассматривает свои сапоги и раздумывает. Дело было сложное, практически невыполнимое. Она сомневалась, что в ее силах хоть как-то противостоять братьям, но ей нужны были деньги на байк для Сейшу.       — Какое вознаграждение? — Голос Акане разрывает тишину и звучит, как гром среди ясного неба.       — Пятнадцать тысяч йен за доставку, — отвечает Кейко. — При условии, что кто-то вообще вернется.       Акане медлит, не решаясь вызваться. Плата хороша, но стоила ли она такого риска.       — Пойду я, — говорит Ханако. Все взгляды сразу же скрещиваются на ней, а во взгляде Сатоми отчетливо различимы стыдливое облегчение от снятой с плеч ноши выбора.       Акане слегка хмурится. Ханако нельзя отпускать одну. Она импульсивная и несдержанная, и обязательно сказанет братьям Хайтани какую-нибудь глупость или броситься первой в драку.       — Я тоже. — Акане не сразу понимает, что слова против ее воли, вырвались из рта.       Все переводят взгляд с Ханако на нее, даже Миуюки слегка поворачивает голову.       — Акане и Ханако. — Сатоми глядит сначала на одну девушку, а потом на вторую. — Вы доставите посылку братьям Хайтани, заберете оставшуюся часть денег и сразу же вернетесь назад. Постарайтесь избегать драк и конфликтов.       — Есть, глава, — в унисон произносят Ханако и Акане. Их голос сплетается в один и отдается эхом от стен.       Сатоми отпускает всех и заканчивает собрание: капитаны и лейтенанты расходятся по своим делам.       В зале, за время совещания, народу прибавилось. Для многих девушек зал — был местом отдыха; тайником, где можно скрыться от остального мира. Поэтому Акане частенько замечала, как в углах удобно устраиваются группы девчонок, делают домашку или просто общаются.       — Семпай! — к ней вновь подбегает Хидилина. — Пойдемте домой вместе.       Акане рассеяно кивает. Ее голова занята мыслями о братьях Хайтани. Она не могла припомнить ни единой их слабости из манги и сомневалась, что такая есть. Оставалось только уповать на удачу, которая обычно очень сильно подводила Акане.       — Встречаемся на станции, Инуи, — бросает Ханако, проходя мимо. Она слегка задевает ее плечом, и Акане злобно смотрит капитану вслед.       — Вам дали совместное задание? — хмурится Хидилина. Девочка была довольно проницательной, что иногда пугало Акане. Она подмечала такие мелкие детали, о которых Акане даже и помыслить не могла.       — Ага, — отвечает Акане.       Хидилина молча ждет, когда Акане продолжит, но рассказывать о братьях Хайтани Акане не спешит: незачем ей знать об этом, напрасное волнение.       Они вместе идут домой и расстаются только на лестничной площадке — Хидилина жила выше, чем Акане.       — Будьте осторожны на задании, семпай. — На лице Хидилин проскальзывает трогательная забота и волнение.       — Все будет норм. — Акане ерошит девочку по волосам на прощанье.       Сейшу дома нет, и Акане это играет на руку. Она быстро собирается: вытаскивает темные штаны, толстовку, ботинки на плотной толстой подошве. И подхватив шест, уходит из дома, отставив брату короткую записку.       Встреча с братьями Хайтани была назначена на поздний вечер. Темные дела не проворачиваются при свете дня.