Бывают такие приказы государя, которые нельзя выполнять. ¹
Сунь-цзы.
Тень густо разросшегося дерева спасает от палящего Солнце, но не может спасти от удушающей духоты. Жара прокрадывается внутрь вместе с раскаленным воздухом: наполняет легкие, обжигает, душит. Духота пробуждает воспоминания Акане о том, как два года назад, в похожую невыносимую погоду, она следила за магазином Шиничиро. Абсурдная схожесть моментов вызывает у нее усмешку. Сейчас она занимается тем же самым: следит; выжидает; готовится к худшему с надеждой на лучшее. Раздается звонок и ученики, будто безумцы, вылетают из школы с криками и смехом. Целая толпа в белых матросках и с радостью на лицах заполняет школьный двор. Закончился первый триместр — впереди большие летние каникулы, которые обещали быть насыщенными. Для Акане так точно. Шестеренки плана Кисаки Тетты постепенно начинали вращаться, набирая обороты. Скоро начнется первый акт — фестиваль «Мусаши» всего через пару недель. Актеры, пешки Кисаки, готовы выйти на сцену, а вместе с ним и внеплановый участник — она сама, Акане. У нее не было отведенной роли, и Акане могла играть так, как считала нужным, наплевав на все правила. — Семпай, цели не видно, — с ноткой грусти докладывает Хидилин, всматриваясь в толпу учеников средней школы. Удачно выбранное расположение — прямо напротив школы, на возвышении — позволяет девочкам охватить взглядом весь двор школы, да так, что цель точно не ускользнет от их бдительных взоров. — Вот его девушка выходит. — Хидилин тыкает в сторону Тачибаны Хинаты в окружении подруг. — Надеюсь, сегодня мы его поймаем. — У Хидилин во взгляде пляшут дьявольские искорки, и Акане, глядя на нее, широко улыбается. Такая непоседа. Истинной причины заинтересованности в Такемичи Хидилин не знала и не требовала объяснений, чему Акане была безмерно благодарна. Хидилин достаточно и того, что скромный мальчишка с парковочной драки был чем-то важен для ее семпая. Она верно следовала за Акане, помогала выслеживать мальчишку, находить его среди толпы таких же школьников. Однако подобраться к нему ближе, чем на пару шагов, они не сумели ни разу за те дни, что без устали следили за Ханагаки. Такемичи был нарасхват. Если он не проводил время с Майки и Дракеном, то был с друзьями; если не с друзьями, то с Хиной; если не с Хиной, то не было чертового нужного Такемичи. Разнице между настоящим и будущим Такемичи улавливалась сразу. Нечто эфемерно тонкое в поведении, движениях, взгляде каждый раз заставляло Акане понять, какая версия героя перед ней. — Вот он, семпай! — Хидилин подпрыгивает на месте и нетерпеливо тянет Акане за руку. Такемичи, в компании своих друзей, выходит из школы, и Акане с Хидилин медленно следуют за ними. Держатся на расстоянии, но не упускают мальчишек из виду. Акане тщательно всматривается в спину Такемичи. Какой же из них на этот раз? Такемичи заливисто смеется над шуткой одного из друзей, запрокинув голову назад. Широкая мальчишеская улыбка украшает уже зажившееся лицо после парковочной драки; взгляд, брошенный на друга, простой, полный юношеской беззаботности. Неудача. Опять. Акане замедляет шаг. А Ханагаки постепенно скрывается в толпе, вместе с шансами Акане на разговор о будущем. Она надеялась объединиться с Такемичи до фестиваля, до того, как ситуация станет необратимой. Вдвоем они могли бы уберечь и Пачина от попадания в тюрьму; вместе у них вышло бы гораздо больше, чем Акане могла в одиночку. — Семпай, давайте просто ударим его по голове и затащим в переулок, — серьезно предлагает Хидилин. Тень улыбки появляется на лице Акане. Идея хорошая, рабочая. — Не сегодня. — Акане треплет девочку по голове и разворачивается. — Куда пойдем? — интересуется Хидилин, вышагивая рядом. Акане всерьез задумывается. Собрание верхушек «Лотоса» Сатоми назначила на вечер, до которого еще далеко; Сейшу дома, вероятнее всего, нет, а больше ей и заняться было нечем. Акане ценила такие пустые, незаполненные ничем моменты, но и они же давали ей пищу и время для размышлений, которые обычно заканчивались головной болью. Близился фестиваль «Мусаши» — и день битвы «Мебиусов» и «Свастонов». День, когда Дракен будет спасен Такемичи от смерти. Так должно быть. В теории. И так будет. Если Такемичи не поможет Дракену, то это сделает она, Акане. С Такемичи или нет — она предпримет все, что избежать ужасных событий. — Я обещала встретиться с Эмой в торговом центре. Пойдемте с нами. — Хидилин в упор смотрит на Акане глазами полной невысказанной надеждой. И Акане соглашается раньше, чем успевает тщательно обдумать предложение. В торговом центре Акане облегченно вздыхает, чувствуя, как прохладный, не нагретый Солнцем воздух, обволакивает ее словно коконом. Она заправляет за уши намокшие от пота пряди, и проводит рукой по влажному лбу. — Хиди-чан! — С возгласом сквозь толпу зевак, спасавшихся в магазинах от жары, пробирается Эма. Ее распущенные волосы густой волной струятся по плечам и подпрыгивают вместе с Эмой, когда та бросается в объятия Хидилин. Эма выросла в прекрасную молодую девушку, но Акане улавливает нечто детское в изгибе ее рта, сияющих глазах, щеках — и это наводит Акане на мысли о той девочке, которой она плела косы два года назад, в момент их первой встречи. — Акане-чан! — Глаза у Эмы горят от радостной встречи, и она в порыве эмоций обхватывает Акане за талию. — Ну и хватка, — хрипит Акане. В маленьких руках Эмы неожиданно оказывается много силы, от которой внутренности Акане сворачиваются клубочком. Эма отстраняется и широко улыбается, а в глазах зажигается озорной блеск такой же, как и у ее старшего брата — Манджиро. — Хиди-чан, смотри, что купила. — Эма достает из пакета, висевшего у нее на руке, небольшую коробку и торжественно открывает. Акане тянется вперед, чтобы повнимательнее рассмотреть две цепочки, лежащие на бархатной подушечке, с круглой подвеской в виде половины полого шарика. Вместе эти половинки образовывали единое целое, цепляясь за счет небольшого магнита, который находился внутри. — Они парные. — Эма робко протягивает одну из цепочек Хидилин, а та, смутившись, нерешительно ее принимает. От их умилительной робости и дружеской близости Акане ощущает, как внутри становится хорошо, будто ее собственный мир прогревается теплотой их дружбы. И Акане впервые чувствует, что хоть что-то делает правильно в своих жалких попытках выбить счастливое будущее. Подружились девочки с подачи Акане — она привела Хидилин в магазин Шиничиро, где в тот момент была и Эма, и после дружба двух девочек развивалась стремительно и крепла, отличаясь полной, обоюдной взаимностью. — Давайте я помогу, — предлагает Акане. Она убирает волосы с шеи Эмы и застегивает цепочку, тоже самое она проделывает и с Хидилин. Девочки подносят кулоны ближе, и намагниченный шарики с тихим звуком соединяются, вызывая легкий смех у них. — Вам идет, — подмечает Акане, но не уточняет, что именно: украшение, смех, улыбка, счастье, написанное на юных лицах. — Ты с нами будешь гулять, Акане-чан? — интересуется Эма. — Не. — Акане мотает головой. — Скоро надо будет идти на собрание, а пока побуду с вами немного. — Сегодня собрание? — тут же переспрашивает Хидилин. Радость Эмы от встречи с подругами притупляется. Ранее сияющая, как Солнце на улице, улыбка исчезает, остается лишь ее жалкая тень, и Акане это замечает. Как и засевшую тоску в уголках глаз. Сколько раз Эма оставалась одна, проводя вечера в одиночестве, потому что Акане и Хидилин были заняты делами «Лотоса»? Наверняка слишком много. Акане опускает взгляд на их парные подвески. Теперь подарок Эмы для подруги представлялся Акане нечто другим — не просто жест дружбы, а подкрепление их связи, за которую Эма переживала. У Акане и Хидилин были куртки с «Лотосом» на спине. У Эмы, до этого момента, не было ничего. — Только верхушки. Общего нет, поэтому гуляй спокойно, — успокаивает Акане. Хидилин кивает, а к Эме возвращается прежнее благодушное настроение. Они проводят время в кафе. Едят воздушные пирожные, тающие во рту; пьют молочные коктейли, холодом пробирающие до самых костей, и Акане растворяется в непринужденной атмосфере, как сахар в ее кофе. Поглощенная разговорами, Акане пропускает нужное время и на собрание ей приходится нестись со всех ног, проклиная и жару, и собственную забывчивость. Забежав в зал, Акане застывает. Напряжение в зале «Голубого лотоса» можно резать ножом — такое твердое и ощутимое оно было, а тишина, будто темный мор, повисла над головами присутствующих. В звенящем молчании Акане может слышать бешеный стук собственного сердца после бега. Акане не знала, что произошло: информация никогда не доходила до нее первой, но и разрушать эту гнетущую тишину своими вопросами не решается. Узнает на собрании. Она оглядывает зал: практически все лейтенанты и капитаны в сборе, не хватало только Ханако и Миуюки, которая появлялась обычно последней. С противным скрипом дверь в отдельную укромную комнатку, в самом конце зала, открывается. И это сигнал: собрание началось. Акане вслед за остальными лейтенантами тянется вперед и краем глаза успевает заметить прядь черных волос: Миуюки как раз вовремя. Она пропускает капитана перед собой, а после занимает свое привычное место — за правым плечом Миуюки. С удивлением, Акане замечает и Ханако, которая все это время сидела в комнате для собраний вместе с главой и вице-капитаном — Кейко. По лицу главы сложно что-то понять: она обладает нехилым самообладанием и здорово скрывает охватившие ее эмоции, но Ханако подобным не славится. Глаза широко распахнуты и полны беспокойства, губы сжаты в тонкую линию, а челюсть напряжена. Чтобы ни произошло — дело серьезное. Когда все рассаживаются по своим местам, Сатоми начинает собрание. — Без предисловий. Одну из наших девушек изнасиловали. Акане цепенеет. По телу, словно разливается свинец, пригвождая ее к полу и не давая не только сдвинуться, но и сделать свободный вдох. Ужасное событие потрясает всех присутствующих. — Вчера группа парней из банды «Мебиус» напали на молодого человека, с которым была и Натсуми Исе — член 1-го отряда. — Слова Сатоми гладкие, подобно шелку. Голос ни разу не дрогнул: то ли из-за врождённого самообладания, то ли из-за бессильной злости, от которой немели и нервы, и тело. — Парень Натсуми — член «Свастонов», поэтому она, всего лишь, попала под горячую руку. Ее… — Да хватит пустой болтовни. — Ханако резко бьет ладонью по столу. — Скажи уже. Ее пустили по кругу! Пять парней из ебаного «Мебиуса» избили ее, а потом изнасиловали по очереди. Тошнота, нахлынувшая на Акане, не может заглушить зарождающуюся ярость. Она не знала несчастную девушку, как и большинство присутствующих, однако у всех лица выражают мрачную решимость и готовность к мести. — Все так, — подтверждает Сатоми. Она не делает замечание Ханако: ни одним жестом не выдает своего недовольства за то, что ее прервали. Однако Акане сомневается, что дерзость Ханако так просто будет забыта. — И скажи же, глава. — В голосе Ханако сквозит яд, которым впору отравить всех присутствующих. — Что ты решила? Сатоми поджимает губы: Ханако переступила черту. Однако капитану все равно — она уже распалилась до такой степени, что благоверный страх перед главнокомандующей перекрывается горем и злостью. — Ты решила, что мы не вмешиваемся! — Голос у Ханако срывается, проскальзывают истеричные нотки. — Я решила, что вендетты коснуться только пятеро виновных, — поправляет Сатоми. — Пятеро, — презрительно фыркает Ханако. — Почему пятеро, Сатоми? Почему мы не можем выступить против всего «Мебиуса»? Сатоми приоткрывает рот, чтобы ответить, но Ханако не дает вставить ей слово: — Чем мы, черт возьми, занимаемся? Мы банда или нет? А только и делаем, что бегаем по поручениям Совета, будто собаки. — Голос у Ханако надрывается, как и она сама. В ней будто что-то умирает вместе с каждым вылетевшим из рта словом. — Почему, Сатоми? Почему мы не можем выйти и показать на что способны? У нас дохуя людей. Мы можем справиться с «Мебиус». Акане переминается с ноги на ногу. Как и остальным, наблюдать за спором ей неловко. — Мы должны быть осторожны, Ханако, — спокойно отвечает Сатоми. — Если проиграем, то «Мебиус» сможет нас поглотить. — Мы не осторожны — мы просто прячемся, будто крысы! — Ханако обводит капитанов взглядом и спрашивает: — Вам это нравится? Нравится то, что нас никто не воспринимает всерьез? Ханако искала в присутствующих девушках хоть одну искру поддержки, но тонет в молчании. — Когда я пришла, мне говорили, что в «Лотосе» все девушки могут получить силу и защиту. Так, где, твоя гребаная защита, Сатоми? Почему мою девочку насилуют, а мы сидим на жопах ровно? — Ты не понимаешь, Ханако. — Голос Сатоми холодный, привыкший отдавать приказы и без необходимости их повторять. — Я несу ответственность за всю банду и не могу подвергать их опасности. Ханако смеется: так безумно и заливисто, что Акане всерьез начинает переживать за ее состояние. — Ты трусиха. Если бы не твоя осторожность, то этого могло и не быть! К нам просто побоялись бы сунуться. — Ханако, ты так остро реагируешь, — тянет Казуко. Голос капитана 2-го отряда звучит до тошноты учтиво, но прищуренные глаза и усмешка на губах выдают истинную натуру: Казуко — настоящая змея, любящая запугивать и играться с людьми. — Мы все опечалены такими новостями, однако поумерь пыл. Мой отряд решит эту вендетту сам. — Почему это твой отряд пойдет мстить? — ощетинивается Ханако. Во взгляде у нее столько неприязни и ненависти к Казуко, что удивительно, как сама Ханако выдерживает такое количество злобы внутри себя. — Натсуми из моего отряда. Ты ее даже не знала. Уголки губ Казуко слегка подрагивают, будто от едва сдерживаемого смеха. — Потому что ты довольно некомпетентна в подобного рода вопросах. Стоит последнему слову слететь с губ Казуко, как Ханако бросается на нее. Казуко, будто только этого и ждала: стремительно подрывается со своего места и одним точным движением раскрывает веер, чьи заточенные пластины опасно блестят в тусклом освещении. — Прекратить! — ревёт Кейко. Капитаны замирают: Казуко с улыбкой острой, как и пластины ее боевого веера; Ханако слегка согнувшись, словно дикая кошка, готовая к охоте. — Ханако, — начинает Сатоми, но капитан 1-го отряда не дослушивает: выходит из кабинета, громко хлопнув дверью. — Есть еще возражения? — Сатоми обводит всех взглядом. Никто не реагирует и каждый воздерживается от дальнейших препирательств, опасаясь гнева главы. — Тогда переходим к следующему вопросу. Акане старается следить за мыслью, вкладываемой Сатоми в слова, но произошедшее не может ее отпустить. Жестокий поступок «Мебиус» слишком уж схож с ситуацией из манги. Если это действительно так, не глупая догадка, то Акане следовало поторопиться в своих планах. — Наших постоянных клиентов переманивают к себе «Черные драконы», — говорит Сатоми. — Видите ли мужская банда предпочтительнее женской. — Да уж, интересно выходит, — снова встревает Казуко. Ее губы кривятся в насмешливо вежливой улыбке, а золотистые глаза неотрывно следят за Акане, будто змея, поймавшая кролика. — Ой, Акане, а твой младший братик случайно не в этих самых «Драконах»? Подозрения, посеянные Казуко, словно яд, отравляют всех присутствующих. Акане ловит на себе тяжелые взгляды лейтенантов и капитанов. — Ах, ты ведь еще и близка с мальчишками из «Свастонов», — притворно восклицает Казуко и подносит бледную ладонь ко рту, качая головой. — Скажи мне, Акане-чан, под какую банду ты еще не прогнулась? Неприкрытый слащавой речью намек злит Акане не так сильно, как выражение лживой заботы на лице Казуко. — Оставь свои беспочвенные обвинения при себе, Казуко, — вступается за Акане Миуюки. Она невозмутимо смотрит на капитана 2-го отряда. Серость ее глаз превращается в непоколебимую сталь при взгляде на Казуко. Приятное тепло от заступничества капитана притупляет ярость и злость Акане. — Я всего лишь высказала общую мысль. — Казуко жмет плечами и поворачивается к Яшиме — капитану 3-го отряда — сидевшую напротив. — Яшима-чан, ведь твой отряд чаще всего получал заказы на охрану богачей. И ты смолчишь? Не боишься, что останешься без работы? — Не забывайся. — Яшима говорит осторожно, раздумывая над каждым словом. — Не ты глава, Казуко, и не тебе выносить вердикты. Акане позволяет себе расслабиться: в своих обвинениях Казуко осталась одинока. У нее не было причин бояться — она никогда не нарушала установленные правила, однако должна была признать, что тесная связь с двумя крупными бандами сильно влияла на ее статус и порождала сомнения. Сатоми трет переносицу, унимая раздражение. — На этом закончим. Казуко вышлет вам характеристики насильников. При встрече имейте в виду, но до приказа не смейте ничего предпринимать. Я решу и позже сообщу, какой из отрядов займется этим делом. Сатоми первой покидает комнату — выходит быстрым шагом, выдававшем ее волнение. Следом уходят и сестры Шинсо, и капитан с лейтенантом 3-го отряда. Акане ждет, когда Миуюки встанет — выходит раньше капитана считалось неприличным. Однако Миуюки не двигается с места, продолжает сидеть до тех пор, пока в комнате не остаются только они с Акане. — «Мебиус» держат Синдзюку, — вдруг говорит Миуюки. И от ее голоса Акане слегка ежится. Он казался настолько холодным, будто пропитанный зимой и снегом. — Ханако живет в том же районе. Акане хмурится, не понимая, зачем ей эта информация. Не в гости же к Ханако идти. На чай отмороженная девица вряд ли пригласит, да и сомнительно, что она держала у себя в доме нечто столь тривиальное, как чай. Кровь врагов — вот это для Ханако. — Ханако пойдет вечером, ближе к сумеркам. Писк телефонов прерывает монолог Миуюки. Акане открывает сообщение и внимательно вчитывается в описание насильников, присланное Казуко. — Ханако поступила глупо, как и всегда, — продолжает Миуюки. Она говорит отстраненно, будто самой себе. — Если бы дотерпела до конца, то смогла бы получить описание тех, кого так сильно хочет побить. Скрытый смысл слов капитана начинает доходить и до Акане. — Миуюки-сан, то есть Ханако не получит сообщение? — осторожно уточняет Акане. Миуюки слегка качает головой. — Ни она, ни ее лейтенант. Думаю, Сатоми также отстранит первый отряд от дальнейшего участия в этом деле. Миуюки приподнимается со своего места. На первый взгляд капитан излучала холодное равнодушие, но Акане провела с ней бок о бок два долгих года, и сумела различить скрытый в ее глазах вопрос. Ответом, на который служит утвердительный кивок ее лейтенанта.***
Акане гладит толстого кота по мягкой шёрстке. Кот мурчит и выгибает спину. Его круглые, будто блюдца, глаза блестят от наслаждения. Глядя на пушистый кошачий хвост, она вспоминает Баджи и его разговоры о котах. Ребят из «Свастонов» она не видела давненько: слишком уж занята деятельностью своей банды. Иногда она встречала их в магазине Шиничиро или на улицах. Они всегда здоровались, завязывали недолгие разговоры, а потом разбегались по своим делам. — Ты что тут забыла? От грубого голоса Акане и кот вздрагивают. Шерстка у кота встает дыбом, он зло глядит на Ханако, вышедшую из подъезда, а потом зашипев, бросается наутек. — Ты кота напугала, — замечает Акане, провожая кота тоскливым взглядом. Ханако лишь фыркает в ответ. Вместо привычной куртки «Лотоса» с капитанской нашивкой на ней рубашка, с рукавами закатанными до предплечья и открывающая сильные руки с четко выделяющимися мышцами. — Хм, — тянет Акане в ответ на вопрос. Нетерпение Ханако ее слегка забавляет, но играться с ней долго не решается. — Пришла помочь. — Мне не нужна помощь. — Ханако отворачивается от Акане, грубо обрывая их разговор. Акане с тяжелым вздохом поднимается с бордюра, отряхивает штаны и догоняет капитана. Ханако могла бы просто принять помощь с благодарностью. Обычного «Спасибо, Акане» вполне хватило бы. — А что ты собралась делать? Бить каждого из «Мебиус», который попадется тебе на пути? Ханако ускоряет шаг, ее лицо слегка кривится, выдавая капитана с головой. Именно в этом и состоял план. — Хотя, мы можем воспользоваться кое-чем другим. — Акане демонстрирует телефон с открытым сообщением от Казуко. Ханако резко останавливается и перехватывает телефон: глазами пробегается по строчкам сообщения, запоминает написанную информацию. — Ты в курсе, что это нарушение приказа? — серьезно спрашивает Ханако, вглядываясь в лицо Акане в поисках ответа. — Ну Миуюки-сан одобрила это. — Акане обводит их странный дуэт рукой. Ханако сильнее хмурится при упоминании капитана 4-го отряда. — Она дала мне твой адрес и еще кучу непонятных намеков наговорила, но я их особо не поняла. В Ханако все казалось суровым и острым: от скул и разреза губ до черных коротких волос, но мягкая улыбка, которую Акане прежде никогда не видела, появляется на ее лице, сглаживая общую остроту черт. Улыбка яркая, наполненная светлой грустью от приятных воспоминаний, которые Акане не понятны. Про Ханако она знала мало – не любила капитан 1-го отряда заводить разговоры о себе, а Миуюки так и вовсе молчала, словно языка лишилась. — Если Сатоми узнает об этом, то нас ждет наказание. — Улыбка Ханако быстро гаснет, будто ее и вовсе не было. Акане слегка коробят ее слова. В «Лотосе» с дисциплиной строго: любое, даже незначительное, нарушение правил жестоко каралось. А за прямое неподчинение указу главы их двоих ждало серьезное наказание. — Значит нужно все сделать тихо, чтобы Сатоми не узнала, — с ноткой веселья заключает Акане, вышагивая рядом с капитаном. Про наказание она не думала: телесные муки не так уж страшны для того, кто терзается душевными. Тени постепенно поглощают небо, и это единственное указание на наступление ночи. Темнота беззвёздная, и Акане все это напоминает их задание, связанное с братьями Хайтани. Такое же тревожное чувство глубоко внутри, подъедавшее ее; тяжелый шест за спиной и Ханако, идущая рядом. Она надеялась, что в этот раз все пройдет гладко. Без сломанных конечностей и растяжений. — Зачитай-ка описание третьего из списка. — Ханако толкает Акане в бок. — Высокий темноволосый парень, рост около ста восьмидесяти, на щеке небольшой шрам, — читает Акане с экрана телефона. Она следит за взглядом Ханако и упирается в парня, беззаботно идущего по соседней улице. На нем белая куртка с характерным рисунком змеи, кусающей свой хвост и образующий знак бесконечности, а на щеке шрам — блеклый, едва различимый, ставший указателем их первой жертвы. Ханако не ждет: бросается следом за ним. Акане только и остается тащиться позади, не поспевая за широким шагом капитана. Они проходят за парнем пару домов и, заметив подворотню, не медлят: заталкивают его в тупик. — Вы ебнутые? — Парень горящими от злости глазами таращится на них, застигнутый врасплох. — Это ты изнасиловал девушку недавно? — Голос у Ханако ровный, глубокий, без малейшего волнения. Однако Акане пробирает дрожь. Она отчетливо слышит скрытую опасность: острую, как заточенный нож, выпирающий из кармана ее брюк. — Ну и чо? — Ему хватает наглости усмехнуться. — Тоже хотите? Могу устроить. Акане тошнит от его вида, но она не вмешивается: не ее это месть, не ей вершить самосуд. Ханако не дает парню ни защититься, ни вымолвить слов прощения или молитвы. Она настигает его быстро: стремительно сокращает расстояние между ними и ударяет кулаком в горло. Парень валится на спину, а Ханако наседает сверху, упирается коленями ему в грудь и бьет беспощадно, не давая противнику даже вздохнуть свободно. С едва слышным скрежетом лезвие ножа Ханако выходит из рукояти. Глаза парня округляются при виде оружия. Ханако с мучительной медлительностью подносит острие к лицу парня, прикидывает угол, а потом делает первый, небольшой надрез. Она с тонкостью и старательностью художника ножом, будто кистью, повторяет шрам парня на свободной щеке. — У меня уши заложило от твоих криков, — устало говорит Ханако парню, который захлебывается в слезах и вое. Акане не выдерживает — отворачивается от кровавого зрелища. Наблюдает за проезжающими машинами и тихо радуется, что прохожих нет в такой поздний час. Крики резко смолкают, и тишина кажется Акане не менее оглушающей и звонкой, чем вопли. Парень потерял сознание: его лицо залито кровью, глаза закатились. Ханако поднимается, но не удерживается на ногах и валится назад. Она прикрывает руками лицо, словно пытается спрятаться от вида распластанного тела. Не то всхлип, не то смешок вырывается из ее рта. Акане не приближается — ждет, пока Ханако успокоится, а потом только подходит и садится рядом на грязный и пыльный асфальт. — Ненавижу все это, — хрипит Ханако, не отрывая рук от лица. Акане не уточняет, что конкретно, и так понимает, да и сама испытывает часть той злобы и ненависти, которую несет в себе Ханако на мир, чьи границы жестокости не подвластны пониманию. — Знаешь, мы ведь никогда не дрались всей бандой. — Ханако отнимает руки от лица. Лицо у нее бледное, будто все краски жизни ее покинули, а глаза налились кровью. — Ни разу. Мы все разделены отрядами и встречаемся на собрании. Нас связывает только слова, и ничего больше. Даже в этом вопросе. — Ханако машет в сторону избитого парня. — Мы все оказались разделены. — Мне кажется, остальные были только «за» выступить против «Мебиус», — мягко возражает Акане. Ханако качает головой. Взгляд у нее потерянный. Насилие не принесло ей долгожданного освобождения от боли, как и дальнейшая месть не даст ей ничего кроме пустоты. Акане вдруг настигает пугающая мысль, в памяти всплывают слова Казуко с собрания. Вопрос, терзает ей глотку, но спросить о подобном — все равно что собственноручно вскрыть чужую рану. Акане проглатывает вопрос, словно мерзкую таблетку. Лезть в прошлое Ханако она не собирается. Однако на ее лице все равно отражается невысказанное, и Ханако это замечает. А ответом ей служит отведенный взгляд, и то, как разомкнулись ее губы, прежде чем Ханако стиснула челюсти. Такого ответа достаточно. Акане не знает, что сказать: ни одно слово не идет на ум, поэтому она смолачивает. В ночь подобную этой, прошлое кажется настолько близким, что становится неуютно. Акане одолевают воспоминания из собственного прошлого, когда она была другой Акане, не Инуи, однако она гонит их, будто надоедливых мух. Этого ей еще не хватало. Такими темпами не выдержит и сойдет с ума. Это — ее тело, ее жизнь, ее душа и ее Сейшу. И никак иначе. — Она возьмется за твоего брата, — вдруг говорит Ханако. Ее слова заставляют Акане напрячься. Упоминание Сейшу, особенно от участниц банды, действовало на нее будто разряд: кровь приливала к ногам, а руки сами тянулись к шесту или сжимались в кулаки. — Я про Сатоми, — поясняет Ханако. — Если ты предашь банду, то Сатоми не станет наказывать тебя. Она возьмется либо за ту девчонку, что с тобой рядом, либо за твоего брата. — Глава так не поступит. — Возражение Акане звучит слабо. Она сама не сильно верит своим словам. Сатоми ни кровожадная, ни злая, однако в ней была некая холодная расчетливость, делающая ее непредсказуемой в решениях. — А я и не… — А ты сейчас нарушаешь установленный приказ, — перебивает Ханако. — И совершенно этого не осознаешь, как и то, что Сатоми — не добросердечная девочка. Слушай, Инуи, ты быстро взлетела. Многие недовольны этим: есть девушки, которые годами пытаются пробиться в верхушки, а ты стала лейтенантом спустя пару месяцев. А привязанность к мелким янки только усугубляют твое положение. Серьезность, с которой говорит Ханако, пугает, а от ее слов становится неприятно. Они слишком горькие и правдивые, чтобы Акане приняла их так просто: долго отмахивается от их смысла, пока разум не отравляют сомнения. Неужели она действительно была настолько беспечна, что не замечала Дамоклова меча над своей головой, и мишеней на спинах своих близких? — Просто будь осторожна и не вляпайся в дерьмо какое-нибудь, — вздыхает Ханако. — Ты что, волнуешься за меня? — весело вопрошает Акане, хитро поглядывая на напарницу. — Больно надо, — беззлобно фыркает Ханако. — Ты та еще заноза в заднице. Нафиг мне о тебе волноваться. — Быть надоедливой — твоя привилегия, — дразнится Акане. Натянутая улыбка скрашивает мрачно печальное выражение лица Ханако, и они вдвоем, переругиваясь, идут дальше.